Текст книги "Картина мира в сказках русского народа"

Конь – священное животное у славян. Вот почему Хоре – один из солнечных богов – изображался у них в образе небесного коня. По славянским поверьям, конь обладает пророческой силой.

С мифологическом словаре читаем: «КОНЬ – в славянской традиции одно из наиболее мифологизированных священных животных. Конь – атрибут высших языческих богов (и христианских святых) и одновременно хтоническое существо, связанное с культом плодородия и смертью, загробным миром, проводник на “тот свет”. Соответственно конь наделялся способностью предвещать судьбу, прежде всего – смерть: ср. смерть Олега Вещего от коня и распространённый фольклорный мотив – конь предвещает смерть в бою своему хозяину» (Славянская мифология. Под ред. В. Я. Петрухина, Т. А. Агапкиной и др. М., 1995. С. 228).

Мифический конь передал свои чудотворные способности сказочному. Вот как красочно обрисовал образ сказочного коня

В. Я. Пропп: «Сказочный конь – гибридное существо, соединение лошади и птицы. Он крылат. Культовая роль птицы перешла к коню, когда человеком была приручена лошадь. Теперь уже не птица переносит души умерших, а конь. Но, чтобы летать по воздуху, он должен иметь крылья. Вместе с тем его природа огненная: из ушей валит дым, из ноздрей сыплются искры и т. д.» (Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 189).

Сказочный конь наделён многообразными чудесными функциями. «Функции коня – читаем у В.Я.Проппа – довольно разнообразны. Первая состоит в том, что он переносит по воздуху героя за тридевять земель в иное царство. В дальнейшем он помогает герою победить змея. Он мудрый, вещий, он верный друг и советчик героя» (там же. С. 189).

Сказочный конь – богатырский конь. Он обладает неслыханной силой и может перемещаться с неслыханной скоростью. Сила двух жеребцов из сказки «Два Ивана – солдатских сына» так велика, что их держат на торговой площади на нескольких железных цепях:

«Говорит один брат другому:

Пойдём на другой конец площади; глядь-ка, что народу там толпится – видимо-невидимо!

Пришли туда, протолкались вперёд – у дубовых столбов стоят два жеребца, на железных цепях прикованы: один на шести, другой на двенадцати; рвутся кони с цепей, удила кусают, роют землю копытами. Никто подойти к ним близко не смеет» (РНС. С. 308).

О том, с какой скоростью может перемещаться сказочный богатырский конь свидетельствует такой эпизод из «Сказки о молодильных яблоках и живой воде». Баба-яга подарила Ивану царевичу коня:

«Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на её коне. Вдруг он и говорит коню:

– Стой! Перчатку обронил.

А конь отвечает:

– В кою пору ты говорил, я уже двести вёрст проскакал…» (там же. С. 97).

Другая баба-яга дала Ивану-царевичу нового коня:

«Иван-царевич не стал ночевать у этой старухи, а сел на её доброго коня и поехал в ночное время. Этот конь поскакивает, мхи-болота перескакивает, реки, озёра хвостом заметает.

Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, доезжает Иван-царевич в середине ночи до высокой стены. У ворот стража спит – тридцать могучих богатырей. Прижимает он своего доброго коня, бьёт его плетью нехлёстанной. Конь осерчал и перемахнул через стену» (там же. С. 99).

Подобно волку, конь в сказках обладает чудесной способностью к оборотничеству. В сказке «Волшебный конь» он оборачивается то в сизокрылого орла, то в маленькую птичку, то в бедного старика. При этом один оборотень может превращаться сразу в другого:

«В тот же миг обернулся старик сизокрылым орлом, взвился с королевною и добрым молодцем высоко-высоко, перелетел через ограду, опустился на землю и сделался по-прежнему богатырским конём» (PC. С. 57).

В сказке «Конь, скатерть и рожок» мы встречаемся с оборотничеством особого рода. В ней идёт речь, как Иван, крестьянский сын, по наставлению старика купил лошадёнку худую и паршивую. Но произошло чудо её превращения в богатырского коня:

«Стал Иван водить свою лошадь каждое утро и каждый вечер в зелёные луга на пастбище, и вот как прошло двенадцать зорь утренних да двенадцать зорь вечерних – сделалась его лошадь такая сильная, крепкая да красивая, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать, и такая разумная – что только Иван на уме помыслит, а она уж ведает. Тогда Иван крестьянский сын справил себе сбрую богатырскую, оседлал своего доброго коня, простился с отцом, с матерью и поехал в столичный город к царю-государю» (PC. С. 54).

В сказке «Конь, скатерть и рожок» мы встречаемся с таким оборотничеством, которое удивительно даже и для сказочного коня: он может рассыпаться в серебро:

«Дурак подкрался и поймал журавля.

О! – говорит. – Я тебя убью!

А журавль говорит ему:

– Нет, не бей меня, я тебе гостинчик дам.

– Давай! – сказал дурак, и журавль дал ему коня, говоря:

– Если тебе захочется денег, скажи этому коню: “Стой!” – а как наберёшь денег, скажи: “Но!”.

Вот дурак взял коня, стал садиться на него и сказал: “Стой!” Конь и рассыпался в серебро» (Аф. – С. 174).

Мало того, что конь в сказках может быть оборотнем. Он может ещё и оборачивать других. Такой конь изображён в сказке «Сивка-бурка». Он превращает в ней Ивана-дурака в молодца невиданной красоты. Вот как это описано в конце сказки:

«Иван вышел на двор и крикнул, как его отец учил:

– Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!

Откуда ни возьмись, конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым столбом валит. Иван ему в правое ухо влез, из левого вылез и сделался опять таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Весь народ так и ахнул» (РИС. С. 140).

Всё это сказочные мечты! А в действительности конь был незаменимым помощником в жизни русских людей. Вот почему в своих пословицах они говорили:

Конь – не пахарь> не кузнец, не плотник, а первый на селе работник; Резвого коня и волк не берёт; Быстрая лошадь скорее станет; Старый конь борозды не испортит; Сердита кобыла на воз; а везёт его и в гору; и под гору.

В словаре читаем: «КОРОВА – наиболее почитаемое из домашних животных, требующее особой защиты от нечистой силы, способной отобрать молоко. В древности славяне, по-видимому, не забивали коров на мясо. Коров не режут, а продают даже в случае болезни или старости. И фактическая, и условная продажа заболевшей коровы воспринимается как магическое средство, способствующее её выздоровлению» (Славянская мифология. Под ред. В. Я. Петрухина, Т. А. Агапкиной и др. М., 1995. С. 229).

Чудесными способностями русские сказки наделяют саму корову. В сказке «Хаврошечка» она помогает несчастной сиротке Крошечке-Хаврошечке. Вот один из эпизодов из этой прекрасной сказки:

«Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую коровку, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать.

– Коровушка-матушка! Меня бьют-журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрашнему дню мне велено пять пудов напрясть, наткать, побелить и в трубы покатать.

А коровушка ей в ответ:

– Красная девица, влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь – всё будет сработано.

Так и сбывалось. Влезет Хаврошечка коровушке в одно ушко, вылезет из другого – всё готово: и наткано, и побелено, и в трубы покатано» (РНС. С. 207).

Отношение к быку в наших сказках не отличается такой неподкупной любовью, как отношение к корове. Недаром в сказке «Баба-яга» быки служат бабе-яге, но вот что примечательно – безрезультатно:

«Подскочила баба-яга к реке, от злости зубами заскрипела – не может через реку перебраться.

Воротилась она домой, собрала своих быков и погнала к реке:

– Пейте, мои быки! Выпейте всю реку до дна!

Стали быки пить, а вода в реке не убывает.

Рассердилась баба-яга, легла на берег, сама стала воду пить. Пила, пила, пила, пила, до тех пор пила, пока не лопнула» (РНС.

С. 90).

Не надо забывать, что не только кони, но и быки использовались в старину в качестве тягловой силы. Образ быка-трудяги выведен в сказке «Зимовье зверей». В ней рассказывается, как бык, баран, гусь, петух и свинья убежали в лес, чтобы старик их не зарезал. Привольно им жилось в лесу! Но стала приближаться зима. Надо было избу рубить. Только один работник сыскался – бык, а все остальные отказались. У каждого нашлись отговорки. Баран заявил, что холод ему не страшен, потому что у него шуба тёплая, свинья – потому что может зарыться в землю, гусь – потому что он одно крыло расстелит, а другим накроется, а петух: «Нет, не пойду. Я зиму и так под елью просижу» (РНС. С. 397).

А зима в тот год завернула свирепая. Все лентяи поочерёдно просят быка пустить их в избу. Испугался бык их угроз развалить зимовьё и пустил. Волк и медведь попробовали добраться до быка, барана, гуся, петуха и свиньи, но они дружно их отвадили.

Наши пословицы поют дифирамбы корове, а не быку:

Корова рогата, да молоком богата; Была бы коровушка, будет и молочко; Корова черна, да молоко у неё белое; От чёрной коровки да белое молочко; Корова во дворе, так еда на столе; Пусти бабу в рай: она и корову за собой поведёт.

В славянской мифологии собака связана с Симарглом – крылатой собакой. Б. А. Рыбаков пришёл к выводу о том, что Симаргла в Древней Руси называли Переплутом и считали охранителем посевов.

Если конь и корова в русских сказках – исключительно положительные герои, то с собакой дело обстоит иначе. Она выступает в них то как носитель зла, то как проводник добра. Так, в сказке «Баба-яга» собаки – злые животные, готовые разорвать на куски несчастную падчерицу. Слава богу, она спаслась от них хлебом:

«Бросились на неё собаки, хотели её рвать, кусать, – она им хлеба дала. Собаки её и пропустили» (РНС. С. 88).

Но всё-таки положительное в сказочной собаке преобладает над отрицательным. В сказке «Финист – ясный сокол» собака поддерживает Марьюшку:

«Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит:

– Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди! Будет ещё страшнее, не оглядывайся.

Сказала и была такова» (там же. С. 74).

Истина познаётся в сравнении. Сравним собаку Журку с котом Васькой из сказки «Волшебное кольцо». Они играют роль чудесных помощников своего хозяина Мыртынки, которого король посадил в высокий каменный столб. Его можно спасти, если вернуть ему волшебное кольцо. За выполнение этой задачи и взялись Журка и Васька.

Журка в этой сказке выглядит благороднее Васьки. Когда волшебное кольцо оказалось у последнего, в его уме зародилась такая думка: «Прибегу я к хозяину, отдам ему кольцо и похвалюсь, что один всё устроил. Будет меня хозяин и любить, и жаловать больше, чем Журку!» (там же. С. 182).

Журке такие низкие мысли и в голову не могли прийти! Она попыталась отомстить Ваське, но через три дня они помирились и передали волшебное кольцо своему хозяину.

В наших пословицах образ собаки вполне реалистичен. Как и образы многих других животных, он в них раздваивается. В одной группе пословиц собаки и люди, уподобляемые ей, расцениваются под знаком плюс, а в другой – под знаком минус.

Под знаком плюс:

Собака человеку – неизменный друг; При верной собаке сторож спит; Старая собака на пустое дерево не лает; Добрая собака три раза в ночь просыпается, чтобы за своим хозяином доглядеть; Добрая собака лучше худого человека.

Под знаком минус:

С жиру собака бесится; Собака и на свой хвост лает; Глупая собака и на небо лает; Собака лает – ветер носит; Собака лает, а караван идёт; Маленькая собачка до старости щенок; Чёрного кобеля не отмоешь добела; Собаке – собачья смерть.

По языческим славянским поверьям, кот – верный спутник скотьего бога Велеса. Его воспринимали то как хранителя домашнего очага, а то и как проводника в потусторонний мир.

Двойственным у кота оказался не только мифологический, но и сказочный образ. Но всё-таки положительное в нём преобладает над отрицательным.

Поистине чудесен сибирский кот учёный, описанный в сказке «Семь Симеонов»: «А Симеон меньшой взял с собою в путь сибирского кота учёного, что может по цепи ходить, вещи подавать, разны немецки штуки выкидывать» (РНС. С. 323).

Верный признак доброго расположения к животному в сказке – назначение его на должность чудесного помощника. В этой должности кот выступает в сказке «Баба-яга». Как и собака, он помогает в ней спастись девочке от бабы-яги, которая собиралась её съесть. Он даёт ей такие спасительные советы:

«Вон на столе лежит полотенце да гребешок, возьми их и беги поскорее: не то баба-яга съест! Будет за тобой гнаться ба-ба-яга – ты приложи ухо к земле. Как услышишь, что она близко, брось гребешок – вырастет густой дремучий лес. Пока она будет сквозь лес продираться, ты далеко убежишь. А опять услышишь погоню – брось полотенце: разольется широкая да глубокая река» (там же. С.88).

Как и собака, кот помогает Марьюшке справиться со страхом в сказке «Финист – ясный сокол»:

«Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал:

– Не бойся, Марьюшка, иди вперёд. Будет ещё страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.

Потёрся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше» (там же. С. 73–74).

В юмористическом духе изображается кот в сказке «Кот и лиса». Его достоинства в ней иллюзорны. Иллюзию его величия ему создаёт лиса. Она вышла за него замуж и объявила лесным зверям, что её муж Котофей Иванович – грозный воевода. Лиса есть лиса. Она сумела выставить кота в этой роли. Он исполнил эту роль, сам того не ведая. Вот как неожиданно он напугал, например, волка:

«Захотелось и волку (как и медведю. – В. Д.) посмотреть на Котофея Ивановича, да сквозь листья не видать. И начал волк потихоньку разгребать листья. Кот услыхал, что листья шевелятся, подумал, что это мышь, да как кинется – и прямо волку в морду вцепился когтями. Волк перепугался, вскочил и давай утекать» (там же. С. 389).

В русских пословицах кот фигурирует редко. Его вытеснила кошка. Несмотря на то, что её воспринимают как хранительницу домашнего очага, русские пословицы её изображают как отрицательный персонаж. В метафорических пословицах она выступает по преимуществу как основа для отрицательной оценки человека:

Трусливый, как заяц, пакостливый, как кошка; Кошка скребёт на свой хребёт; Отчего кот гладок: поел да и на бок; Не всё коту масленица – будет и великий пост; Кошка на мышей храбра; Отольются кошке мышкины слезы; Знай кошка своё лукошко!

Русские сказки наделяют птиц разными чудесными способностями. Выделю среди них основные.

Пророческая способность. В сказке «Птичий язык» соловей способен предрекать будущее. Он напрочествовал шестилетнему Васе, что через несколько лет его родители будут ему прислуживать. Так оно и вышло: отец стал подавать ему воду, а мать – полотенце.

Способность к чудесному созиданию. В сказке «Чивы, чивы, чивычок…» маленькая птичка, подобно пушкинской золотой рыбке, дарит старику и старухе дрова и новую избу, превращает их в чиновников и даже в царя и царицу. Но всему же есть предел!

«Взял старик топор, пошёл к дереву и хочет рубить его под корень. Выскакивает птичка:

– Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

– Сделай милость, птичка, сотвори меня богом.

– Ладно, ступай домой – будешь ты быком, а старуха твоя свиньей.

Старик тут же обратился быком. Приходит домой и видит стала его старуха свиньей» (РНС. С. 212).

Способность к роли чудесного помощника. В сказке «Чернушка» в роли чудесных помощников для падчерицы-золушки Маши выступают два голубка:

«Вот уехала мачеха с дочерьми на княжий праздник, а падчерице оставила целую меру ячменя, муки и сажи – всё вместе перемешано – и приказала до их приезда разобрать всё по зернышку, по крупинке.

Маша вышла на крыльцо и горько заплакала; прилетели два голубка, разобрали ей ячмень, и муку, и сажу, потом сели ей на плечи – и вдруг очутилось на девушке прекрасное новое платье.

– Ступай, – говорят голубки', – на праздник, только не оставайся там долее полуночи» (там же. С. 214).

Способность к оборотничеству. В сказке «Марья Моревна» сокол, орёл и ворон могут легко оборачиваться добрыми молодцами, за которых вышли замуж сёстры Ивана-царевича. Вот как, например, дело было с орлом:

«Ударился орёл об пол и сделался добрым молодцем.

– Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гостем ездил, а теперь пришёл сватом.

И посватал Ольгу-царевну.

Отвечает Иван-царевич:

– Если ты люб Ольге-царевне, то пусть за тебя идёт, я с неё воли не снимаю.

Ольга-царевна согласилась и вышла за орла замуж. Орел подхватил её и унёс в своё царство» (там же. С. 150).

Орлу и петуху, как мне кажется, принадлежит наиболее заметное место среди птиц в русских сказках.

Орёл – птица высокого полёта Он, по народным представлениям, – владыка небес и царь птиц. В мифологическом словаре читаем: «ОРЁЛ – особо почитаемая, божья птица, царь птиц и владыка небес. Большинство мотивов, связанных с орлом в народной традиции, имеет книжное происхождение. Орла считают старшим и главным среди птиц. В белорусской загадке орёл наделён царскими и божественными атрибутами: “Под дубом райским, под крыжом царским два орлы орлу-ють, одно яйцо балують” (Крещение). В песенных текстах орёл как царь и хозяин устраивает свадьбу птиц. Согласно поверью, все орлы происходят от царей» (Славянская мифология. Под ред. В. Я. Петрухина, Т. А. Агапкиной и др. М., 1995. С. 288).

Как царь птиц орёл изображён в сказке «Про мышь зубастую и воробья богатого». К нему с челобитной обращаются воробьи, одного из которых надула мышь:

«Туча тучей поднялася стая воробьиная с челобитной к Орлу на звериного царя да на его холопку-мышь. Выслушал царь Орел да как гаркнет орлиным клектом:

– Позвать сюда трубача!

А грач-трубач уж тут как тут, стоит пред Орлом тише воды ниже травы.

– Труби, трубач, великий сбор моим богатырям: беркутам, соколам, коршунам, ястребам, лебедям, гусям и всему птичьему роду, чтобы клювы точили, когти вострили: будет-де вам пир на весь мир» (РНС. С. 576).

В сказке «Чудесная рубашка», как и в сказке «Марья Моревна», орёл – оборотень. Он здесь не такой грозный, как в предшествующей сказке. С Иваном, купеческим сыном, он говорит ласково:

«Вдруг прилетел орёл, ударился о землю и сделался молодцем…

Говорит орёл:

Покажись-ка нам! Коли ты старый старичок – будешь нам родной батюшка, коли добрый молодец – будешь родной братец, коли ты старушка – будешь мать родная, а коли красная девица – назовём тебя родной сестрицею» (там же. С. 162).

Русские пословицы награждают орла и людей, которых ему уподобляют, соответственными качествами – величием, бесстрашием, превосходством перед другими и т. д.:

Орёл – всем птицам птица; Орёл границ себе не знает и выше облаков взлетает; Орёл не мигаючи на солнце смотрит; Неучи орла летать> а соловья петь; На то и орёл в небе, чтобы воробей не дремал.

Петуху славян считался птицей священной. Его связывали с самим солнцем. Это неудивительно, поскольку он начинает кукарекать с его восходом.

В сказках петуха опустили на надлежащее ему место: с одной стороны, он в них необучаем, а с другой – герой.

В известной сказке «Петушок – золотой гребешок» петух ведёт себя как безнадёжно необучаемый. Три раза его спасали от лисы кот и дрозд. Три раза они его умоляли не высовываться из окна, когда лиса начнёт петь свои песенки. Не тут-то было! Бесполезно! Необучаемый! Вот как дело было в последний раз:

«Петушок сидит помалкивает. А лиса – опять:

 
Бежали ребята,
Рассыпали пшеницу,
Курицы клюют,
Петухам не дают…
 

Петушок всё помалкивает. А лиса – опять:

 
Люди бежали,
Орехов насыпали,
Куры-то клюют,
Петухам не дают…
 

Петушок и выставил головку в окошко:

– Ко-ко-ко! Как не дают?!

Лиса схватила его в когти плотно, понесла в свою нору, за тёмные леса, за быстрые реки, за высокие горы…» (там же. С. 378–379).

Спасибо коту и дрозду! Они сумели и на этот раз отнять необучаемого петуха у лисы.

Необучаемость – одна сторона сказочного петуха, но у его образа есть и другая – героическая. Эта другая сторона обнаруживается в сказках, где петух противостоит лисе. Ему удаётся, например, обхитрить лису в сказке «Лиса-исповедница» и даже её убить в сказке «Лиса и заяц».

В последней из этих сказок не могут выгнать лису из заячьей лубяной избёнки ни собака, ни медведь, ни бык. Они её испугались. Героем оказался петушок – золотой гребешок. Вот как заканчивается эта сказка:

«…Петух в третий раз:

 
Ку-ка-ре-ку! Иду на пятах,
Несу косу на плечах,
Хочу лису посечи,
Слезай, лиса, с печи,
Поди, лиса, вон!
 

Лиса без памяти выбежала, петух её тут и зарубил косой.

И стали они с зайчиком жить-поживать в лубяной избёнке» (там же. С. 372).

Как герой петух ведёт себя и в сказке «Коза-дереза». На этот раз он выгоняет из заячьей избушки наглую козу:

«А петух как вскочит на порог да как закричит:

 
Я иду в сапожках,
В золотых сережках,
Несу косу,
Твою голову снесу
По самые плечи,
Полезай с печи!
 

Коза испугалась да со страху упала с печи и убилась…

А заинька с петушком стали в избушке жить да быть да рыбку ловить» (там же. С. 415).

Ничего героического нет в русских пословицах о петухе:

Петуху ячменное зернышко жемчужины дороже; Наш петушок не нажил гребешок, а туда же – кукарекает; Петух прокукарекал, а там – хоть не рассветай; Петуха на зарез несут, а он кричит кукареку.