Текст книги "Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности"

Валерий Коровин
Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности

[Грядёт] конец Европы, как монополиста культуры, как замкнутой провинции земного шара, претендующей быть вселенной.

Н.А. Бердяев

На обложке картина «Аполлон в силах», авторы Алексей Беляев-Гинтовт и Андрей Молодкин.

© Коровин В.М., 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

Введение

Любой человек, который хоть сколько-нибудь интересуется мировыми процессами, следя за новостями из Европы, наверное, не раз приходил к мысли, что с нынешней Европой что-то не так. И вроде формально пока всё на своих местах: Европейский союз ещё довольно крепок и остаётся в лидерах экономического развития, европейские города довольно безопасны, у Европы есть покровитель в лице США, а НАТО по-прежнему остаётся самым крупным военным блоком, прикрывающим Европу от внешней агрессии. И всё же что-то нас тревожит.

Наблюдая за происходящим в Европе и сверяя её нынешний образ со сложившимися в нашем сознании стереотипами, мы всё чаще замечаем, что между «Европой нашей мечты» и Европой актуальной существует некоторый зазор, пусть пока и едва уловимый. Но на самом деле облик нынешней Европы меняется довольно стремительно. В том числе, и внешний.

Мы всё ещё уверены, что и сами являемся частью европейской цивилизации. Но глядя на лица «новых европейцев», видим, как изменились их черты, одежда, повадки, как на глазах меняется поведение тех, кто пополняет ряды обитателей традиционных европейских столиц. И чем больше там мусульман, чернокожих, арабов, тем больше коренные жители европейских городов беспокоятся о собственной безопасности.

Конечно, Европа всё ещё сильна своей культурой, своими традициями демократии, свободы, равенства и прав человека. Но достаточно ли привлекательны эти ценности для тех, кто прибывает туда сегодня, причём в довольно большом количестве? Готовы ли вновь прибывшие, как и раньше, жадно впитывать в себя европейскую культуру, учить языки и усваивать ценности европейской демократии, принимать на себя новую идентичность, в конце концов отказываясь от прежней?

Европа не стоит на месте, развивая и совершенствуя те ценности, которые начали складываться там ещё в Новое время, в эпоху Просвещения, и сформировали столь привычный нам образ современной (Модерн) Европы. Европейские свободы достигли пика своего раскрепощения, открытость иным культурам оформилась в мультикультурализм. Демократия дала равные возможности всем, включая приезжих, а знаменитые европейские права человека уравняли тех, кто приезжает в Европу из других регионов планеты, с теми, кто всегда жил там, формируя ценности европейского гражданского общества.

Сегодняшний эталонный европеец настолько свободен и раскрепощён, что у него отсутствуют даже половые ограничения, представляющиеся в нынешней Европе некоей уходящей в прошлое архаикой. Быть по настоящему свободным – это окончательно отбросить «предрассудки», связанные с гендерной фиксацией в образе мужчины или женщины. Гендер в нынешней Европе, впрочем, как и всё остальное, больше не является неизменной данностью, а определяется исключительно личным выбором.

Но как относятся к такой свободе те, кто ещё вчера жил в условиях жёстких религиозных ограничений? Как воспринимают открывшиеся возможности женщины, прибывающие из стран, где весьма силён мусульманский обычай, или мужчины, строго соблюдающие традиции своих предков? Готовы ли они вот так, сразу, отказаться от всего, что мешает их раскрепощению? Действительно ли так привлекателен для них образ нынешнего эталонного европейца, свободно распоряжающегося не только своим телом, но и своей гендерной идентичностью? И не создаёт ли это некоторой напряжённости между этими двумя мирами, пусть, казалось бы, и двигающимися навстречу друг другу?

Да, Европа богата и экономически куда более развита по сравнению с теми странами, откуда большими и малыми потоками прибывают новые её жители, пополняя ряды, как кажется европейским бюрократам, будущих налогоплательщиков и потребителей качественных европейских товаров. Но на их адаптацию к условиям европейского общества, языковым законам и культурным особенностям нужно время. Европейская система готова подождать, предоставляя вновь приехавшим временное жильё и минимальный социальный пакет. Но как относятся к этому «аттракциону невиданной щедрости» коренные европейцы, трудами и налогами которых складывается европейское благосостояние, за счёт которого осуществляется социальный эксперимент по поддержке и интеграции в европейское общество вновь прибывших?

И самый, пожалуй, глубинный вопрос, который не даёт покоя сегодня не только самим европейцам, но и тем, кто ментально связывает себя с европейской культурой и европейской цивилизацией, – а кто есть на сегодня те самые «коренные» европейцы? Каков их эталонный образ – культурный, интеллектуальный? Что вообще значит сегодня быть европейцем? Что должен представлять собой европеец, какими качествами и характеристиками обладать? И насколько этот образ конкурентоспособен в сравнении с теми представителями иных цивилизаций и культур, что пополняют сегодня Европу? Так ли он привлекателен для них, и готовы ли они отказаться от своей идентичности в пользу идентичности европейской?

Европейский союз продолжает совершенствовать свою бюрократическую систему, приняв в свои ряды даже те государства, которые ещё вчера входили в противостоящий западному проекту идеологический блок. Но что движет новыми членами ЕС – желание приобщиться к общей европейской культуре, к европейскому пониманию законности, торжества права, незыблемости демократических идеалов и привлекательности европейских свобод? Или же ими движет сиюминутная конъюнктура, стремление к европейским «благам», желание получить субсидии и финансовые преференции? Так ли искренен порыв новых членов Европейского союза стать частью европейской цивилизации, или же их евро-энтузиазм пропадёт, как только уменьшатся объёмы финансовых вливаний в их экономику?

А как воспринимать попытки некоторых стран вообще выйти из ЕС? Насколько серьёзен вызов незатухающих десятилетиями, а порой даже столетиями, сепаратистских тенденций внутри столь единой и монолитной, как кажется извне, Европы? Сколь жёсткими окажутся последствия британского Брексита и удержит ли Испания Каталонию, а Британия Ирландию и Шотландию? И не разойдутся ли, в конце концов, Север и Юг Италии?

Ну и как же обойти вниманием роль США в судьбе Европы. Что для Европы Америка: благодарный за европейские ценности отпрыск, порождённый когда-то европейской цивилизацией; верный союзник, всегда готовый прикрыть тех, кто его породил своей военной и дипломатической мощью? Или же новый хозяин, безраздельно властвующий на европейском континенте и порой воспринимающий старушку Европу как свою новую колонию, как объект для эксплуатации и рынок сбыта американских товаров?

Вопросов действительно много, и всякий раз, когда мы ими задаёмся, нам всё труднее найти на них ясный и чёткий ответ, всё сложнее с уверенностью заявить – Европа всё так же сильна и привлекательна, все испытания, что выпадают на её долю сегодня, она безусловно и с лёгкостью преодолеет. Вряд ли с такой же уверенностью на все поставленные нами вопросы ответит и сам коренной европеец, ежедневно лицом к лицу сталкивающийся с теми вызовами и проблемами, о которых и пойдёт речь в нашей книге.

Самое же важное, что действительно волнует всех нас, не только живущих в Европе, но и наблюдающих за происходящими трансформациями со стороны – устоит ли Европа перед теми вызовами, с которыми столкнулась? Не означает ли, например, выход Британии из ЕС начало распада самой этой политической конструкции? И сможет ли Европа справиться с тем миграционным кризисом, который переполнил чашу европейского терпения? Ассимилирует ли европейская цивилизация вновь прибывших, либо же сама станет объектом ассимиляции? Сдержит ли натиск Ковида и других, последующих вирусов, которыми уже сейчас грозят глобалистские идеологи, справится ли с их последствиями и уже произошедшими изменениями? Устоит или рухнет?

Единственное, что не вызывает никакого сомнения, это то, что Европа на наших глазах переживает серьёзные цивилизационные трансформации, последствия которых скажутся не только на ней самой, но и на ситуации во всём мире. Ведь Европа – это действительно источник многих цивилизационных проектов, географическая ось всех индоевропейских цивилизаций, культурная матрица множества государств и народов. И от того, устоит Европа или же окончательно разложится под гнётом нарастающих внутренних и внешних вызовов, зависит то, в каком мире мы будем жить завтра. Наступит ли в итоге конец Европы как самостоятельной, самобытной, эталонной для многих цивилизации, и если это всё же произойдёт, то когда?

Ну и, наконец, вопрос, который кому-то может показаться странным, но который, тем не менее, не может не беспокоить русского человека: чем и как мы можем помочь Европе? Вот об этом и постараемся поговорить, уделяя внимание не только событиям и фактам, но и, что немаловажно в нынешнем мире, переполненном информацией, их интерпретациям и трактовкам. Понять Европу, чтобы спасти Европу – вот наша сверхзадача, разрешению которой мы и посвятим данную книгу. Но спасать следует, очевидно, не любую Европу, тем более, не нынешнюю, а ту, какой она была прежде, и какой она должна быть.

Начало конца

События, разворачивающиеся на наших глазах в Европе, не могут не беспокоить. Неконтролируемая миграция, экономический кризис, рост социального напряжения и, как следствие – беспорядки и террористическая активность на фоне падения уровня жизни и, что особенно фатально – расчеловечивания жителей европейского континента. А это потеря всякой идентичности, вплоть до половой. Жёсткие ювенальные законы, легализация усыновления детей однополыми парами, развращение детей ещё со школы, раскрепощение сексуальных инстинктов чуть ли не с детского сада – вот лишь некоторые недуги, свидетельствующие о тяжёлой болезни европейского общества. Европа индоевропейской цивилизации по сути прекратила своё существование. На смену ей грядёт пост-Европа биомеханоидов, которой всё человеческое – в привычном ещё недавно традиционном смысле – чуждо. Больше нет ни Традиции, ни воли, ни ума, определявших Европу Модерна. Ни даже человека как такового. Впереди кошмар неопределённости и кризис настолько тяжёлый, что возникает логичный вопрос – а можно ли ещё спасти привычную нам Европу, и вообще есть ли ещё там что спасать?

Понятно, что проблемы Европы имеют множество аспектов. Но что следует взять в качестве отправной точки назревшего к сегодняшнему дню глобального европейского кризиса? Не определив его начальную точку, трудно будет выявить источник возникшего сбоя, а значит, и разрешить всё то нагромождение проблем, что мы имеем на сегодняшний день.

Индивид – как отправная точка кризиса

Начать отсчёт нынешнего европейского разложения стоит, пожалуй, с возникновения такого порочного в самой своей сути явления, как индивид, порождённого либеральным представлением о человеке. От эпохи Нового времени, с её Просвещением и Французской революцией, а ещё раньше – от философских размышлений о жизни без Бога и нужно вести отсчёт всем нынешним проблемам Европы. Там корни и потери идентичности европейскими народами, и половой раскрепощённости, и неконтролируемой миграции, неизменно сопутствующим атрибутом которой является терроризм, словом весь основной комплекс европейских недугов и проблем. Основная проблема нынешней Европы возникла в начале Модерна с его политической антропологией, приравнивающей человека к индивидууму и рассматривающая его как чистый лист бумаги. На который всё наносится путём общественного воспитания и социального воздействия[1]1
  См. Локк Дж. Мысли о воспитании (1691) // Соч. в 3 т.: Т. 3. – М.: Мысль, 1988.


[Закрыть]. Принципиальным моментом такого подхода – рассмотрения человека в качестве чистого листа, – является то, что он полностью игнорирует любые коллективные идентичности. Будь то этническая, религиозная, культурная или расовая идентичность. Если же её присутствие и признаётся, то воспринимается как нечто отживающее, как некий атавизм, наследие несовершенного человека на пути к новому человеку – прогрессивному и просвещённому, формируемому рассудочным обществом Модерна как бы с нуля. Как определяет это французский философ Ален де Бенуа, «идеология прогресса – это идеология рационалистическая, предающая большое значение технологии и науке, поскольку им внутренне присуще производить новое. В результате мы имеем исчезновение сакрального, обеднение традиций, обычаев. Это явление Макс Вебер назвал “расколдованный мир”. Это – царство расчёта и количества. В нём количество заняло место качества. И поскольку человечество понимается здесь как нечто принципиально единообразное, то отсюда следует принудительная гомогенизация мира. Таковы в самых общих чертах основные свойства Модерна»[2]2
  Бенуа де А. Четвертый номос Земли, Четвертая Политическая Теория и критика теории прогресса (консервативная альтернатива либеральной глобализации) // http://arcto.ru/article/1562.


[Закрыть]. Вот на этой политической антропологии и основана структура того общества, которое породило понятие «гражданин». Именно «гражданин» как индивид, атомарная единица, чистый лист, исписанный в процессе общественного воспитания, и является политическим выражением всей антропологии Модерна, породившей современную – Modern – Европу со всем набором фатальных ошибок.

Сегодня гражданин – это очищенный от всякой коллективной идентичности индивидуум, получивший пакет бумаг и удостоверений для проживания в той или иной стране. Но не просто в абстрактной стране, а в той, которая представляет собой ещё один продукт Модерна и определяется как государство-нация, а именно, государство, отделённое от Традиции, религии и иных коллективных идентичностей, и как следствие лишённое нематериальных, метафизических, эсхатологических целей. То есть, это уже не традиционное государство-империя с его идеалистическими и религиозными мотивами, но государство не традиционное, главной социальной категорией которого и становится очищенный от коллективных идентичностей индивид – гражданин, в множестве своём порождающий следующее явление Модерна – гражданское общество.

Всё перечисленное выше порождено Модерном, возникшим на отрицании всего нематериального – в первую очередь Бога, религии, Традиции, и т. д. несколько столетий назад. Индивид, гражданин, государство-нация, гражданское общество – всё это по сути плоды сознания европейских философов XVI и последующих веков. Описанная система ценностей создана ещё тогда, но сбой она даёт именно сейчас. Беспорядки во Франции, теракты в Германии, террористически ячейки в Бельгии, половые извращения и иммиграционная вакханалия во всех странах Европы – следствие и своего рода фактологическое подтверждение абсолютной ложности того учения, которое возникло на отрицании изначальной Традиции. И, как мы видим, ничего хорошего оно человечеству не несёт, воочию демонстрируя свою несостоятельность и опасность.

Эта антропологическая концепция, основанная на абсолютизации индивидуализма, рано или поздно даёт фундаментальный сбой, порождающий огромное количество проблем, которые мы обозначили выше. Вы скажете: но это всё и есть развитие, ведущее к прогрессу! Что ж, прекрасно, значит, Европа не разлагается и не загнивает, а прогрессирует, и как передовой островок реализации всех возможных благ Модерна, прогресса и развития, пребывает в состоянии мира, достатка и благоденствия. На этом книгу можно закрывать и наслаждаться окружающей действительностью самого развитого и прогрессивного из человеческих обществ. Если же вам кажется, что с Европой всё же что-то не так, тогда продолжим…

Разум, породивший чудовищ

Согласно изложенной модели европейской политической антропологии, любой человек – любого цвета кожи, любой культуры, любого языка, – попадая в западное общество, автоматически становится его типовым элементом. Теоретически он становится точно таким же, как и все остальные – этого требует от него концепция гражданского общества и атомизированного гражданина как субъекта государства-нации. Вся законодательная база европейских стран настроена таким образом, что оперирует именно этими категориями. Гражданин здесь – атомарный субъект гражданского общества, механически сложенного из множества индивидуумов. Любые претензии предъявляются к индивидууму как к гражданину, как к некоей атомарной личности в отрыве от того, что это за гражданин, какую религию он исповедует, к какому этносу принадлежит. Ибо наличие иных, коллективных идентичностей, свойств, представлений – законом, правовой системой, самой сутью Модерна – не предусмотрено. А они есть.

Если в рамках данной европейской теории, основанной на политической антропологии Модерна, рассмотреть нынешний иммиграционный кризис в Европе, то он разрешается в два счёта. Собственно, никакой проблемы вообще нет. Теоретически должно быть так: когда представители арабского мира, Магриба, центра африканского континента, Китая или, например, Турции попадают в европейские страны, они, автоматически, как бы волшебным образом, очищаются от всех своих предыдущих свойств. То есть, как будто обнуляются и заново перезагружаются. С точки зрения чистого европейского рассудка, пришедшего на смену Богу, от которого ради новой веры – Модерна – пришлось отказаться, новые жители Европы, очистившись от всего «старого», превращаются в пустой кластер. Этот обнулённый индивид, как считает европейский разум, после «перезагрузки» готов с чистого листа впитывать в себя европейские ценности. Сами же эти ценности – плод философских изысков Модерна, – доведены до совершенства за три-четыре столетия европейской истории разумом, сменившим Бога. Все они зафиксированы в европейском правовом пространстве, в социальном и культурном поле в виде чётких и однозначно понимаемых кодов рационального рассудка. Единственная проблема заключается в том, что такое «обнуление» и «перезагрузка» новых европейцев происходит только в головах европейских бюрократов, механически фиксирующих прибывших на пограничных пунктах и собирающих статистику в миграционных центрах.

По представлению евробюрократов, встав на все виды учёта и довольствия, изучив тот или иной европейский язык (плюс обязательно английский) и устроившись на работу, вновь прибывшие иммигранты превращаются в типовых граждан европейских государств и добросовестных налогоплательщиков-потребителей. Получив соответствующие паспорта, они становятся «французами», «немцами», «итальянцами», «норвежцами», и с юридической точки зрения, это уже абсолютно такие же, как и все остальные (при наличии всех правильно оформленных документов и соблюдении всех формальностей) европейцы. Если у человека есть паспорт и шенгенская виза – он (формально) европеец, которого никак нельзя отличить от другого европейца, предки которого испокон веков жили в Европе – во Франции, Германии или Швейцарии. Между ними нет юридического различия – так видит это европейская правовая машина. Ну и в чём здесь проблема? Где, спрашивается, кризис?

То, что не видно европейским чиновникам, работающим с бумагами, хорошо заметно на европейских улицах. Именно там бросается в глаза, что вновь прибывшие в Европу жители других континентов, представители иных рас и цивилизаций, даже с новенькими европейскими паспортами в кармане, конечно же, никакими «французами» или «немцами» в культурном, историческом, психологическом, ментальном смысле не становятся. Они остаются мусульманами, африканцами, арабами и представителями своих племён – то есть носителями именно тех коллективных идентичностей, которых в европейском понятийном пространстве давно уже не существует. А раз не существует, то вести они должны себя как европейцы, загружая соответствующие ценности в свою очищенную (так это видится европейским чиновникам) память. Но вот незадача, эта память новоприбывших жителей Европы, почему-то оказывается не очищенной. Поэтому и ведут они себя как мусульмане, африканцы или турки. И живут они исходя из своей культурной идентичности, а не по требованиям европейского гражданского общества. Не становятся на учёт, игнорируют законы и ограничения. Получив пособия – не учат язык, а изучив – не идут устраиваться на работу. Работая – не платят налоги. Всё потому, что культурная и религиозная идентичность намного серьёзней, фундаментальней и глубже, чем нормативы и коды гражданского общества, принятые европейцами на веру в качестве общественного договора.

Столкнувшись с таким злостным игнорированием базовых парадигм европейского общества, основанного на незыблемости закона и абсолютности рассудочных установок объективной позитивистской действительности со стороны приезжих, само европейское право, исходящее в свою очередь из игнорирования любой коллективной идентичности, оказывается в состоянии ступора. А вслед за ним – одна за другой – выходят из строя политические системы европейских государств, построенные на незыблемости постулатов Модерна – атомарности гражданского общества государства-нации, политическом договоре и соблюдении прав человека как атомизированного гражданина без коллективных свойств. В результате рушится всё то, что до этого момента утверждалось как идеальная и универсальная – и не только для Европы, но и для человечества в целом – форма государственно-правового устройства. Сама идея Европы подвергается эрозии в своей основе. Ниспровергаются основы бытия современного (Модерн) мира. И всё из-за каких-то арабов, не желающих отказываться от своей идентичности, срывать с себя платки, сбривать бороды, не прекращающих забивать себе голову «писаниной» из Корана, и не стремящихся, как «все нормальные люди», лучшими из которых и являются европейцы, участвовать в гей-парадах после окончания работы и уплаты всех налогов.

Затем приезжие, которые никак не интегрируются в европейское общество, начинают представлять собой критическую массу, измеряемую теперь уже в категориях статистики. Мало того, обнаруживается, что те, кто, как казалось, давно интегрировался и проживает в Европе во втором, и даже третьем поколении, интегрировались весьма условно. Изучив требуемый язык, они продолжают сохранять свою культурную идентичность, оказываясь неуправляемой социальной группой, прекрасно ориентирующейся в системе европейского права и ценностей, ловко пользующейся всеми европейскими благами, при этом, ни во что их не ставя.

Нерастворённые массы приезжих создают анклавы самобытного существования, живущим в которых совершенно наплевать на все социальные императивы европейцев. Поскольку для них европейские «достижения» отражают лишь опыт этого небольшого клочка человечества – Европы, – находящегося на периферии мировых процессов, если смотреть на них из других частей света. Вот пусть европейцы и соблюдают то, что для себя напридумывали. А, например, арабы не будут соблюдать, так как они не знают, кто такие Локк, Милль или Спенсер и почему их измышления должны быть выше Священного Писания – Корана и Сунн Пророка. Приехавшие не слышали ничего о гражданском обществе и плевать хотели на Модерн.

Настоящие коренные европейцы, помимо социальной модели, которую они создали и описали в формальных кодексах, несут в себе и заряд позитивизма, признающего только то, что установлено опытом или познано чувственно. Всё остальное – коллективная идентичность, вера, Традиция, метафизика, сакральность, Бог – не является для них фактом, они ставят всё это под вопрос. А вот арабы не ставят, поскольку их исторический опыт и устои – иные. И когда критическая масса этих инокультурных элементов достигает определённого пика, возникает тот самый когнитивный диссонанс всей европейской цивилизации.