Текст книги "Воительница Ольга. Книга первая"

17

Поздно ночью, из стольного града Ивеля, вернулся десятник Боевод со своими людьми. Посланный старшиной с донесением, о готовящемся нападении секуртов и просьбой оказать помощь силами княжеской дружины. А с утра жизнь в Игрице забурлила, как только – что сваренное пиво, от великой новины.

Через три седмицы ожидается посольство с самим державным князем Романом во главе. Свитой из думных бояр и других почетных граждан княжества! Охранный отряд будет возглавлять сам тысяцкий Ерофей! Всего ожидается гостей – не менее трех с половиной сотен!

Это все, Боевод, на словах передал. А для посадника и старшины доставил бересту, лично от державного князя, с указаниями. Надо сказать, что первый и единственный раз Роман посещал Игрицу четырнадцать лет назад. Когда почил его батюшка князь Благослав: – одиннадцатилетним юношей. С тех пор, больше не сподобился наведаться в свою вотчину. Вполне понятно, какой переполох вызвала у жителей городища, привезенная Боеводом весть.

Спозаранку, Михей уже был у посадника Стара, сильно испуганного поступившим известием. Старшина кое – что знал о причине, почему так встревожился посадник. Ни для кого не было секретом, что приличная доля сборов мытни (таможни) – остается в карманах у него и его служак. Что дополнительные поборы с купцов, от их торговли, полноводной рекой текут в закрома посадника. Немалая часть пошлин с населения Игрицы – не доходит до казны державного князя.

Народ городища не любил Стара, но учитывая умеренный голод власти до злата и серебра – до поры закрывал очи на их безобразия. Если этих убрать, то будет ли новые назначенцы стольного града, лучше? Князь далеко, а заменившие старых хапуг новые, еще более голодные псы – могут обобрать и до исподнего. Но в последние два года, аппетит старовских людей, здорово возрос.

А вот главного воинского начальника над землями рода, Береговые Ласточки уважали. Поборами не занимается, в стяжательстве – незамечен. А что, иногда, заставляет раскошелиться самых богатых жителей городища, так – то идет на содержание дружины. Именно по этой причине, народ чаще со своими просьбами и бедами обращался к Михею. Надеясь, и часто получая, помощь и поддержку.

Почти до заката обсуждали посадник и старшина берестяное послание князя. В силу своих возможностей, Михей взял на себя проживание в своих хоромах державного князя и размещение в шатрах, на подворье, воинов княжеской дружины. Все остальные тяготы: расселение остальной свиты, питание, зрелища для гостей – легли на Стара. С такими услугами тот умел справляться. Но когда он предложил использовать дружинников для наведения зримых красот и чистоты на улицах городища – старшина ответил решительным отказом:

– Уж этим ты сам займись! Годами навоз от подворий и изб не вывозил, теперь будь добр раскошелься на то, чем ты должен был заниматься каждую луну. Я же тебя не прошу привлечь народ на чистку конюшен и ремонт помещений, где дружина обитает! Я каждую седмицу ими занимался и там, на сегодня, работы всего ничего! Мне дружина нужна для более важных дел: её к битвам надо каждодневно готовить.

Для жителей Игрицы, поселений Бобровников и Армяков – наступили хлопотные дни. Но они были не в тягость для их поселенцев! Ведь каждый рад, видя как избы, дороги и прилегающие к ним земли, начинают принимать божеский вид. Соседи Ласточек напрягались меньше. Ведь вероятность, что и к ним пожалует державный князь – была крайне мала.

У Стара, особенную головную боль, вызывали посады, где ютились, осевшие пришельцы из других земель. Скрепя зубами, пришлось развязывать свою, туго набитую, мошну. Нанятые артели за десять дней сильно облегчили калиту посадника. Но результат их работы был на лицо: трущобы исчезли. На их месте появилась обычная, для княжих земель, деревенька. Не хуже и не лучше, чем в других местах. Зато, стараниями Михея, Икутара и Ольги, на подворье семьи Осьмушки – выросла неказистая, но просторная и крепкая изба.

Ну а сотни, под приглядом и личном участии, Вяхиря и Симака, весь световой день, на выбранном недалеко от жилья Домны просторном лугу, усиленно осваивали, ранее неведомые премудрости конного боя. Малую дружину, с разрешения старшины, Ольга, взяла под свое крыло. Чему юные воины были несказанно рады. Она насчитывала двадцать шесть сыновей дружинных гридней в возрасте от десяти до пятнадцати лет. Младшим был Охлопка, сын дружинника Сазана, старшим – Лутоня, младший отрок десятника Балабана.

Никому из молодых воинов и в голову не приходила мысль возмутится, что какая – то девчонка, верховодит над будущими витязями. Видели её в поединке с Алкуном. Слышали, о её геройстве при поимке лазутчика! Знали, о её придумке нового конского боя! Таких заслуг не имели в дружине даже бородатые гридни!

Начать обучение своей юной армии, воительница решила со знакомства отроков с основами рукопашного боя. Три дня учила искусству, безопасного для тела, падения на твердую землю. Отроки и не думали возмутиться таким, казалось бы, бесполезным, занятием. Со всем рвением бросали друг – друга на утоптанную, до каменной твердости поверхность. На шишки и синяки никто внимания не обращал. По окончанию занятий – лично проверила результаты каждого бойца. Осталась недовольна и продлила его еще на два дня.

Перед вечером, оставляла командовать за себя Лутоню, и из любопытства, отправлялась на луг посмотреть результаты обучения взрослых воинов. Об их успехах говорили потные, но довольные лица сотников. И необходимость каждодневной замены тростника в щитах, измочаленных частым попаданием стрел.

На подворье, к месту вечери, обе сотни возвращались когда Ярила, почти заканчивал свой трудовой день. Но и после еды, заслуженный отдых не наступал. Гридни вооружались вилами, метлами и ведрами с известью. Чистили конюшни, мели подворье и пристройки, белили тын и стены, вывозили навоз и мусор.

Отдельная артель занималась установкой шатров и разбивкой лагеря, вдоль дальнего тына. Для дружинников тысяцкого Ерофея. Ближе к хозяйственным пристройкам – ставили новые коновязи и дополнительные поилки для лошадей. Нельзя сказать, что такая работа радовала уставших за день воинов, но все понимали, для кого и для чего она делается. Никто не роптал.

Утром, за два дня до прибытия посольства – вернулся с другого берега отряд усталых и злых разведчиков, страшно недовольных результатами поиска. Корзуна перехватить не удалось и секуртов в степи не обнаружили: от чего тут быть довольными?

Последний день перед прибытием державного князя, когда все работы по наведению красоты на подворье были закончены, – отдали гридням для отдыха. И для приведения себя и лошадей в порядок.

На закате, три десятка бравых дружинников, во главе с Михеем и Старом, (оба в парадном одеянии) – отправились для встречи великого посольства. А уже под утро Вяхирь, оставшийся за старшину, с почтовым голубем получил весточку, что гостей надо встречать ближе к полдню.

Памятный день, о котором, впоследствии, будут вспоминать долгие годы, выдался солнечным и безветренным. Яркое синее небо было без единого облачка. В вышине стремительно, перечеркивая небесную синь, – гонялись за мошкарой основатели их рода: береговые ласточки.

С самого утра Игрица пришла в движение. К Михеевскому подворью потянулись многочисленные семьи жителей городища и посадов. Шумной толпой они выстраивались вдоль дороги, по которой ожидалось прибытие княжеского посольства.

Почти все мужчины были при оружии и в легких панцирных кольчугах, женщины и дети – в ярких праздничных одеждах.

Приветствовать державного князя прибыли побратимы из соседних племен. Бобровников представлял сотник Смир с тридцатью конными, полностью, по – боевому, облаченными воями. Армяков – сотник Ратища, с таким же по счету и снаряжению воинством. Младшая дружина была немного разношерстно одета, но смотрелась вполне воинским строем.

Взволнованный, весь на нервах, Вяхирь усмотрел возникшую трудность: разместить такое воинство на подворье – не удастся! Ровных шеренг и рядов, на таком клочке земли, ни за что не построить! Бросился за советом к Симаку. Тот прикинул: три сотни конных, это с учетом соседей, и почти четыре сотни пеших гридницких воев – и согласился с товарищем. Необходимо менять план встречи, задуманный старшиной!

Кликнули Икутара с Ольгой. Военный совет четырех, совместно принял свое решение – строить воинство по обе стороны дороги! По правую руку в две шеренги конницу, по левую – пехоту. Не откладывая времени, приступили к торжественному построению.

Первым делом, оттеснив баб и детишек, выстроили воев и молодую дружину Ольги. Одновременно, напротив, через дорогу, в шеренги выстраивалась конная дружина с гостями. Осмотрели, что получилось из совместной задумки – остались довольны. Не уместившиеся, празднично одетые жители Игрицы, стали занимать места за спинами воинов. У многих баб и ребятишек, в руках появились большие пучки луговых цветов.

– О боги! – Вяхирь хлопнул себя по лбу: – самое главное забыл! Найдена, быстро переодевайся в бабское платье покрасивее! Тебе каравай князю вручать! Прости, еще вчера хотел тебя упредить, да как – то из головы вылетело. Михей приказал!

– Я, и вручать каравай? Не быть тому! Не сдюжу! Не мое это дело! Пусть даже приказал старшина! И уговаривать меня не надо! За отказ – перед Михеем сама ответ держать буду. Мой совет: пробегите среди встречающих и отыщите деву помоложе, покрасивее и нарядно одетую. Она и будет встречать князя! А мое место – в строю молодой дружины. – Отвернула Бутона и направила к середине построения дружины:

– Слушай меня братья! Придется вам, малость потерпеть в строю, князя ожидая! Не такой частый гость у нас державный. Поэтому, забудьте о прошлой усталости и сегодняшний пот! Может так случится, что если мы будем на травке благоденствовать, а посольство появится – мы не успеем шеренги сравнять! Стыда потом не оберешься! Потерпим в седлах? – Шеренги зашумели в ответ:

– О чем речь Найдена! Не дети, все понимаем! Волноваться тебе не надо: потерпим хоть до ночи! Нам не привыкать!

Вопрос замены Ольги, вручающей князю хлеб – соль, решил Симак, Он вспомнил свою симпатию (холостяк!) и скоро доставил семнадцатилетнюю вдову Благану к мокрому, от волнения, Вяхирю. В замужестве она прожила меньше седмицы. При зимнем лове рыбы, её муж, Новик, провалился в полынью. Спасти его не успели.

Видом вдовушки, сотник остался доволен. Высокая, чистая лицом, с толстой косой – она подходила на роль первой красавицы рода Береговых Ласточек. Каравай, с вышитым красными петухами рушником и серебряной солонкой, вручили тут же.

Ольга направилась к своему Бутону, которого под уздцы держал Лутоня. Отчаянные игрицкие сорванцы, забравшиеся на самые верхушки столетних берез и выглядывающие на дороге посольство – заволновались. Едут…, едут…! – понеслось над толпой.

Воины мгновенно подобрались, вои начали подравниваться в шеренгах, Вяхирь и Симак – заняли свои места во главе сотен. В версте, над дорогой, появилось облачко пыли, и вскоре, на рысях перед замершими строями, объявилась команда старшины. Прибывшие от встречающих отличались так, как отличается монетка, поднятая на дороге – от монетки, только что вышедшей, из – под печатного станка. Кони и экипировка, только – что прибывших гридней – в сером налете. Оружие и сбруя потеряли свой начальный блеск.

Завидев незнакомую девицу с караваем посреди дороги, Михей вопросительно уставился на первого сотника. Вяхирь, в ответ, только развел руками, как бы говоря: – а что я могу поделать?

Оглядев построение своих подчиненных, старшина сразу догадался, почему сотник изменил, планы и вывел воинов на дорогу. Три десятка дружинников, которые его сопровождали на встрече посольства, он отправил в свои в сотни, наказав укрыться в задних рядах:

– Скоро будут! Мы их на две версты опередили, что бы самим вовремя места в строю занять. При встрече – глотки не жалейте, орите так, чтоб вороны с деревьев попадали! В седлах сидеть ровно, глядеть на князя весело, но не дерзко. На стременах при криках не подниматься.

И не тряситесь от страха, чай не хан секуртов – Туран, к нам пожаловал. Родной батюшка, своих детей навестить решил! Князь хоть и молод, но зело разумен. К нам едет, что – бы в наших делах разобраться и если потребуется – помощь оказать.

Было заметно, что Михей пребывает в хорошем настроении. От этого и шутки с прибаутками. После речи перед воинами – направил коня к гражданскому населению:

– Ну что, бабоньки – красавицы и детишки – наша надежа на будущее! Встретим, наших дорогих гостей, с открытой душой и великим хлебосольством? – Не дожидаясь ответа, продолжил:

– Вижу, многие цветы для встречи заготовили и это правильно, по – нашему! Вот только просьба к вам уважаемые землячки. Побольше улыбок и радости на лицах! Будете цветы бросать – старайтесь метить не в людей и в морды лошадей! Пусть посольство вступает в Игрицу, по дороге выстланной луговыми дарами.

– Услышав предупреждающий окрик Вяхиря, вернулся и занял свое место на правом фланге первой сотни. Под малым стягом дружины Романа. В пяти аршинах, посередине дороги, стояла Благана с караваем на рушнике. Народ замер в ожидании.

Наконец показалось посольство. Впереди, на белом иноходце, в блестящей в лучах солнца кольчуге, следовал молодой князь Роман. На корпус лошади за ним, под большим стягом княжеской дружины, держался тысяцкий Ерофей. В такой же кольчуге – на крупном буланом жеребце.

В трех шагах позади и справа – посадник Стар. Далее – человек пятьдесят гражданских, в богатых одеждах. Замыкали посольский выезд, ехавшие по четверо в ряд, три сотни гридней. Во главе с сотниками и десятниками.

Не доезжая несколько шагов до Благаны, князь покинул седло. Улыбаясь, подошел к ней вплотную. Отщипнул кусочек каравая, обмакнул его в соль и отправил в рот. Продолжая улыбаться, не спеша прожевал. Провел тыльной стороной длани по усам и бородке и вдруг, взяв девушку за плечи – крепко поцеловал в уста!

Михей рванул из ножен меч и взмахнул им над головой: УРРРРААААА – в сотни глоток заревело его войско – УРРРРААААА, УРРРРАААААА! Благана стала пунцовой, как весенний мак и не знала, что дальше делать. Роман вернулся к иноходцу, шуйцей взялся за луку, и двумя ногами, оттолкнувшись от земли – оказался в седле. Легонько тряхнул уздечкой, и конь шагом продолжил путь. От шума закладывало уши: конники, держа перед собой мечи, продолжали кричать ура. Вои – стучали мечами о щиты и то же рты не закрывали.

Приблизившись к младшей дружине, князь обратил внимание на фигурку, в кожаном одеянии, сидящей на красавце жеребце буланой масти. Сразу узнав, в черном красавце, свою награду старшине за победу в бобровницкой сечи, Роман приостановил своего иноходца. Внимательно рассмотрел коня и всадника. Тут же одернул себя: коня и всадницу! Воительница прямо сидела в седле, держа меч перед грудью, и молча, смотрела на князя. Удивившись, но ничего не сказав – тот продолжил путь.

Дошла очередь приветствовать князя до женского и детского населения Игрицы. Здесь шуму было много меньше. Зато, с двух сторон, под ноги белого иноходца полетели тысячи свежих луговых цветов. Роман с гордым видом кивал головой налево и направо. Легонько помахивал десницей без перчатки и продолжал сдержано улыбаться. Одним словом, встреча прошла на славу и державному князю понравилась!

18

После праздничной встречи на улице, старшина сопроводил главного гостя в свои хоромы. Там ему приготовлена, для отдыха, самая лучшая светелка. Вообще – то, весь каменный дом Михея, был выделен для проживания державного князя и его свиты. Сам старшина предпочитал, по – старинке, оставаться под привычным деревянным навесом.

Роман взял с собой на проживание в каменных хоромах, пятерых, самых приближенных людей, включая тысяцкого. Остальных думных бояр и почетных граждан, прибывших в составе посольства, как и договаривались, забрал с собой для размещения посадник.

Вяхирь и Симак, быстро познакомившись и найдя общий язык с со столичными сотниками, занялись размещением прибывших гридней. Вдоль изгороди подворья, плотно, в трех аршинах друг от друга, были разбиты воинские походные шатры. Способные принять на отдых не менее десяти гридней каждый. Перед шатрами были вкопаны бочки с водой для умывания. В изгороди проделаны калитки к отхожим местам, которые находились в пятидесяти саженях в овраге.

Места в шатрах хватило всем. Привыкшие к походным лишениям, воины Ерофея остались довольны. После размещения, в лагерь наведались тысяцкий в сопровождении старшины. Ерофей заглянул в каждый шатер. Осмотрел коновязи и поилки, сходил к оврагу. Остался вельми доволен и пожал Михею руку.

После их ухода, площадку перед лагерем заполнили гридни Игрицы, Начались знакомства и беседы. Все готовились к большому пиру в честь прибытия державного князя в свою вотчину. Отвечали за праздник старшина и посадник. И вот это, было для них самой большой головной болью! Шутка – ли – накормить и напоить больше шести сотен голодных мужиков!

На воинской площади в три ряда установили длиннющие столы, которые женщины из городища накрыли белыми, холщевыми скатертями. В торце установили, человек на семьдесят, стол для князя и самых почетных гостей.

Час назад прибыл обоз от трактирщика Микрохи с холодными закусками для пира. Рыба жареная, копченая, фаршированная, соленая. Икра осетровая, севрюжья, белужья. Молочные поросята, печеные на вертелах. Вяленое и копченое медвежье и лосиное мясо. Соленые грибы и огурцы и пять, десятиведерных (ведро – 12,3л) бочек ячменного пива.

Только успели разгрузить послание Микрохи, как прибыл новый обоз от трактирщиков городища, заказанный Старом. Уже сейчас, от привезенных яств, начали ломиться пиршественные столы! А ведь еще не выставляли пироги и горячие готовки, кухари и кухарки Михеевского подворья!

Роман, в своей светелке, тоже готовился к пиру. Первое, что сделал – снял, надоевшую за длинную дорогу, кольчугу. Личный слуга, он же постельный, шестнадцатилетний Семка – готовил для князя праздничный кафтан из синего бархата, щедро украшенный блестящими пуговицами. Второй слуга, ведрами носил холодную воду и выливал её в глубокую, деревянную кадку. Хозяину надо было смыть дорожную пыль. За дверями светлицы стоял третий, взятый в поход слуга, посыльной, тринадцатилетний Афоня. Его – то и отправил Романа за тысяцким. Ерофей явился скоро, будто ждал вызова за дверями каменных хором:

– Ты звал, князь – я явился и готов слушать тебя! – Ерофей был не просто тысяцким у Романа. С пяти лет, когда его отец, Благослав, тяжело заболел – он стал для него и отцом, и воспитателем, и воинским наставником. Кроме доверия и искренней привязанности, молодой князь испытывал перед стариком детский трепет. Какой есть всегда, у послушного ученика к строгому учителю:

– Позвал я тебя, любимый мой дядька, по такому делу, которое тебе под силу. Пробудем мы в Игрице – седмицу, не больше. Пировать и охотиться в здешних лесах, у нас нет времени. Много вопросов нам решить здесь придется. Что – бы не наломать в горячке дров – мне надо знать всю правду об укладе их жизни.

Для этого – ставь задачу всем нашим посольским, на сбор сведений, про все то, что здесь происходит. Пусть ходят на торжище, в трактиры, на пристань и слушают, о чем судачат люди. Интересует все: новины, слухи, домыслы, сплетни, жалобы!

Все это стекается к тебе. Ты их раскладываешь по полкам и наиболее интересные – несешь мне. А мы с тобой и боярами, которых я оставил жить в хоромах, постараемся правильно ими воспользоваться. Как на духу тебе скажу: хотя мы здесь совсем короткое время, а душа уже сейчас не спокойна!

Решаю так: сегодня пируем, а завтра с утра люди начинают работать! Я к себе, завтра, после восхода, вызову посадника и старшину, приму от них доклады, а потом поговорю с каждым отдельно.

– Понял тебя князь, исполню как ты велишь! Мне и самому, загадочное поведение некоторых, не по нраву.

Не став дожидаться начала пира, Ольга, на своем Бутоне, отправилась домой. После появления в жизни их семьи дикого зверя – её мучило постоянное беспокойство за его судьбу. Хотя никаких хлопот он пока не доставлял. Весь день волк проводил на подворье, в своей лежке за баней. И только с сумерками, перепрыгнув через ограду, уходил по своим делам.

Возвращался на место после рассвета. Дожидался появления на дворе Ольги, принимал от неё порцию ласки, и сыто улыбаясь, уходил за баню.

Через Микроху она знала, что домашняя живность у Игрицких хозяев, последнее время не пропадала и находится в добром здравии. Это её успокаивало. Но долго ли будет продолжаться такая мирная жизнь – она не знала.

Заехав на подворье – первым делом отправилась за баню и замерла, пораженная увиденным. В двух аршинах от зверя, на маленькой скамейке, сидела Домна и что – то вязала. Зверь, уложив лобастую голову на лапы и сонно щурясь, следил за её перстами. Увидев появившуюся Ольгу, он по – собачьи, завилял хвостом. Перед его логовом стояло большое деревянное корыто, с каким – то варевом:

– Баба Домна, ты зачем эту лохань сюда поставила, убери сейчас же и больше так никогда не делай! Это лесной зверь, а не домашняя собака, ему нельзя есть домашнюю пищу! Он сам о своем пропитании должен заботиться, иначе перестанет быть волком! И если решит вернуться в лес, то обязательно погибнет! Ты ему такой участи хочешь?

– Да бог с тобой Оленька! Перун свидетель, ничего плохого ему не желала! Я ведь как лучше хотела, а про то, что нашу еду нельзя волку давать – слыхом не слыхивала!

Присмотрелась я к нему и поняла, что он хоть и зверь, и волк, а душа у него добрая. Вот из жалости и решила покормить. Но ты не думай, он умный; сам от моей стряпни отказался! – Домна торопливо оттащила корыто подальше от лежки.

Ольга присела на корточки перед лесным разбойником и почесала его за ухом. Волк от удовольствия утробно заурчал и прикрыл веки:

– Как же тебя назвать? Должно у тебя быть имя, раз ты стал, как бы членом нашей семьи. Судя по всему, родом ты из Лукмышского леса. Что если я назову тебя Лукой, что бы твое имя было созвучно месту рождения? Как ты на это смотришь? – Волк предано смотрел на Ольгу, подняв голову и высунув язык:

– Будем считать твое молчание – одобрением! Отныне ты не просто волк, а волк с именем Лука! Привыкай, с сегодняшнего дня, откликаться на это прозвище. – Поцеловала зверя в холодный влажный нос и пошла к Домне, которая мыла корыто возле крыльца:

– Лука, иди к нам! – Волк проворно вскочил на ноги и через мгновение был возле женщин!

– Ай, какой ты у нас молодец! Все понимаешь с полуслова! – Обняла гиганта за шею (благо его голова была на уровне плеч Ольги). Умница ты наш! Иди, отсыпайся после ночи. – Лука послушно направился к своему логову. Домна зачаровано проводила его взглядом:

– Чудеса, да и только! Мне тоже его Лукой величать?

– Конечно! Теперь он для всех нас, ни какой не зверь или волк, а Лука Лукмышенский! Так и будем звать – величать.

– Оленька, посмотри, у тебя глаза молодые, кто к нам в гости идет? – Домна приложила длань к бровям, всматриваясь за ворота.

– Это дядька Микроха с большой корзинкой к нам жалует. Он без гостинцев никогда еще не появлялся. Может, соскучился? Или давно не виделись? Сейчас сам расскажет! – Гость еже входил на подворье:

– Вот, шел мимо и подумал: дай к знакомцам загляну! – Трактирщик поставил на землю тяжелую плетенку и вытер обильный пот со лба. – Ольга засмеялась:

– Куда это – мимо? Что – то ты лукавишь дядька Микроха! Тропинка у наших ворот заканчивается, дальше только поле.

– Ну не мимо! Прямым ходом к вам! – легко согласился гость и расплылся в довольной улыбке:

– Решил проведать соседей, заодно свежей стерлядкой и пирогами с зайчатиной угостить. Микроха нагнулся к корзине, да так и замер в таком положении. Шея вытянулась, очи вылезли из орбит и в них застыл смертный ужас. Взгляд был направлен куда – то за спину женщинам.

Ольга обернулась. В сажени от неё, широко расставив лапы и обнажив вершковые клыки – стоял Лука. Трактирщик закрыл голову двумя руками. Упал на колени, ткнулся лбом в землю и завыл тонким голосом:

– Мамочка моя, моя мамочка! Боженька мой Перун, за какие грехи нас караешь! За что послал нам смерть такую страшную, от зверя лесного, клыкастого! Пусть лучше варнаки разбойники, темной ночью, ножиками нас прикончат! Не дай жизнь свою оборвать в пасти чудища невиданного! – На портах появилось мокрое пятно, а между колен образовалась небольшая лужа. Ольга отступила назад, прикрывая собой причитающего соседа, выставила перед собой руку:

– Стоять Лука! Это свой, это наш друг! Он нам худа не сделает! Ступай на место, за нас не беспокойся: – и топнула ногой. Мгновение волк раздумывал, а затем, поджав хвост, затрусил к своему логову.

Если с Лукой трудностей не возникло, то с Микрохой пришлось много повозиться. Вначале он никак не хотел вставать на ноги. Когда вдвоем с Домной, наконец, удалось оторвать от земли – он продолжал, как молитву, повторять свои причитания.

Плеснули в лицо ведро колодезной воды – не подействовало. Ольга похлопала его по щекам – впустую. И лишь когда Домна догадалась влить ему в рот пол – кружки ерофеича, который она держала для травяных настоек – начал приходить в себя. Когда очи вернулись в глазницы, дрожащим голосом спросил: – Это все было наяву, или я на солнышке перегрелся так, что морок на меня насел?

– Все было наяву, дядька Микроха. Но ты зря испугался: это была наша собака, точнее волк: – Лука. Он очень добрый, хотя по виду страшный. Когда к его обличью привыкнешь – обыкновенная дворовая собака, хотя и ростом весьма крупная.

Трактирщик, постукивал зубами и периодически потряхивал головой, словно отгоняя видения. Он даже не подумал сопротивляться, когда его под руку взяла Домна и повела в направлении постоялого двора.

Когда Ольга подошла к лежке, Лука встал к ней на встречу. Показалось, что взгляд у него, был немного виноватым. А может и на самом деле ей не показалось:

– Малыш, умоляю тебя, постарайся как можно меньше попадаться на глаза людям. Это мы: я, отец, баба Домна, жеребцы Бутон и Вий – знаем, что душа у тебя не обросла волосами и видим в тебе друга. Все остальные – зрят лесное чудище. Может, со временем и они поймут, что опасности для жителей моего рода ты не несешь. Но это будет потом!

Будь послушным, будь невидимым для всех, кроме нашей семьи и появляйся только по нашему зову. – Отроковица была взволнована, говорила горячо, проникновенно заглядывала ему в глаза. По их выражению, ей показалось, что Лука все понял.

Сборы на пир много времени не заняли. Отстегнула от пояса меч, по другому способу заплела косу, переодела сапоги, вложила за голенище нож Алкуна и вывела Бутона за ворота.

Пир только начинал набирать силу, это было слышно еще на подъезде к подворью. Возле деревянного Перуна, было как никогда, много убогих и нищих. Знали, что и им сегодня перепадет с княжеского стола!

Возле ворот стоял Лутоня, а ближе всех к нему стоял худой сгорбленный калека в грязной, полностью скрывающей лицо накидке. Ольга, спрыгнула с коня, и тут же к ней подбежал её заместитель по малой дружине:

– Почто возле ворот стоишь, или меня дожидаешься?

– Тебя. Понимаешь, наставница (с недавнего времени, молодые гридни, только этим именем называли Ольгу), для малой дружины места не хватило. Поэтому нам поставили стол отдельно от стариков на другом конце площади. Вот я и стою, что бы узнать – ты вместе с нами сидеть будешь или пойдешь к бородатым? Место, конечно, мы тебе приготовили!

– Правильно сделали; зачем мне с ними рассиживаться? Занимаюсь я в поле – с вами, значит и за столом сидеть надлежит – с вами! Веди, показывай!

Еда на их столе не отличалась от той, что была накрыта на прочих столах, только вместо медов и пива – в кувшинах были налиты квас и сладкий взвар.

Молодицы, сами вызвавшиеся обслуживать гостей на пиру, словно стрекозы, метались от кухни к площади и обратно. Десяток приглашенных певцов – с гуслями, дудками и бубнами были почти не слышны из – за гомона сотен голосов. Специально назначенные, непьющие местные мужики несли к столам полные жбаны с медом и пивом – назад утаскивая пустые. Веселые застольные здравицы неслись со всех сторон.

За княжеским столом было много тише. Говорили здесь чинно, не в полный голос. И громко не смеялись.

Роман сидел по центру стола на скамье с высокой спинкой, наподобие трона (Стар подсуетился). По левую руку от него сидел Ерофей, далее бояре и сотники. По правую руку – Стар, рядом Михей, Вяхирь, Симак и Икутар, Следом – наиболее уважаемые мужи рода Береговых Ласточек.

Яства, носимые на княжеский стол, подавались на посудинах из серебра и цветной заморской глины, доставленных из хором посадника. На деревянных, расписных подносах, – высились горки засахаренных, заморских ягод, орехов и фруктов. В глиняных кувшинах, с узкими горлами – розовое вино из жарких стран. Да и пиво сюда несли погуще. Меды – выдержкой постарше.

Князь с большим аппетитом брал еду с каждого подноса, запивал вином или медом, весело улыбался и хвалил каждую готовку. Посадник заметно суетился, но с каждым поднятым Романом серебряным, с золотой насечкой кубком, постепенно успокаивался. Даже, начал шутить. Старшина наоборот, хмурил кустистые брови, почти не притрагивался к яствам и кубкам и отрывисто поддерживал разговор с сотниками.

Быстро темнело. Вокруг площади запылали костры. В их свете, гуляющим стало как – то спокойнее и уютнее. Кое – где, обнявшись, затянули, знакомые всем песни. На площадке, где старались гусляры и дудочники – начались мужские танцы с прихлопами и молодецким уханьем. Уставших, сменяли свежие плясуны. Готовые сменить этих плясунов, выстраивались вокруг плотной толпой.

Пир вошел в силу! С гиканьем открылись прыжки через костер. Уперев руки в столешницы – начались состязания в силе богатырской. Братания местных гридней, со столичными, шло повсеместно. Дружба всех со всеми, общее веселье – заполнило подворье.

Князь поднялся со своего трона:

– Потехе час, а работе время! Молодцам гулять ровно до полуночи, затем – отдых. Завтра, поутру, ко мне с отчетами сначала старшина, а после полдня – посадник. Тысяцкий, обязательно притом, присутствует. С воинами занимаются сотники, по вашим указаниям. С продолжением дружеских пиров и гулянок, впредь, закончить! Это мой указ!

– Ох и крут, несмотря на молодость! – С одобрением подумал Михей: – С таким не забалуешь, быстро на место поставит и путь к жизненной правде – матке укажет! Одно слово: князь державный и воин от рода!