Текст книги "Воительница Ольга. Книга первая"

23

С вершины невысокого холма, поле, на котором будет проходить военная игра, просматривалось полностью. Между берегом реки, и рощей – более версты. Противоположный от холма, её край, на расстояние саженей триста, упирался в неширокий овражек. Копыта лошадей, за время обучения дружинников Михея, превратили, то – что раньше называлось лугом – в голое поле. Обнажились мелкие бугры и ямы, ранее скрытые в гуще травы. Всаднику, в атаке, нужно быть предельно внимательным и смотреть в четыре глаза, что бы лошадь, не сломала ноги.

Князь, с воинскими начальниками заняли место под кривой березой. Ниже, спешившись, расположилась его свита. По левую руку, на берегу, разворачивалось к атаке конница и пешая сотня Ерофея.

По – правую, перед рощей – полторы сотни воев Игрицкого ополчения. Пехота Михея выстроилась дугой в две шеренги. Первая – лучники, вторая – копейщики. Конницы видно не было.

Князь, молча, сидел на коне, ожидая доклада о готовности обеих дружин. По тому, как хмурил брови – было видно, что настроение у него далеко не праздничное. Не очень громко, но так, что бы его услышали, сидящие в седлах тысяцкий и старшина, произнес:

– Есть новости по допросу трактирщика. Суть доведу после потехи. Вместе с вами должны быть воительница с отцом. Надо обмозговать все, что удалось выпытать у хромого. На время совета, из дома удалить всю челядь.

Прав ты был Ерофей, не один предатель, возле речных ворот окопался. Есть у Корзуна в городище подельник! Ладно, опосля договорим.

От реки послышался звук трубы, тут же, в ответ, ей пропела труба от рощи. Сигнал о том, что обе дружины к игре готовы. Князь поднял десницу вверх и резко взмахнул. Начали!

Пешая сотня городских витязей, разделившись пополам, двинулась вперед. Конница осталась на месте. По мере продвижения к роще, обе полусотни отклонялись влево вправо, увеличивая просвет между собой.

Михей довольно улыбнулся в бороду: он правильно раскрыл замысел тысяцкого. Ничего нового Ерофей не удумал. Сейчас пешие лучники сблизятся с его воями саженей на триста и в просвет, между полусотнями, пойдет конная лава. Ударит она прямо в середину пешего строя ополченцев. Копейщики и лучники перед двумя сотнями не устоят.

«Противник», то есть Михей, должен будет ввести в бой, до момента столкновения лавы с пешим строем – свой конный отряд. Но у Ерофея будет козырь. Две полусотни пехоты, с флангов усилят лаву и стрелами довершат разгром.

План хорош для успеха в игре, если не учитывать новшества от Найдены. А пока, тысяцкий, без особого волнения, наблюдал за продвижением своего отряда по полю. Князь, березовой веточкой, отмахивался от комаров.

Но все пошло не так, как рассчитал тысяцкий. Пешие отряды еще не прошли и половину своего пути, как из рощи вылетели конники Михея. Двумя стремительными лентами они обогнули своих воев и устремились к полусотням, заходя им в тыл. За ними начали движение вперед шеренги Игрицких воев. Речники (Ерофеевцы) остановили движение и начали перестраиваться, разворачиваясь лицом к опасности и готовя луки к стрельбе. Конные сотни Ерофея движения еще не начали.

Князь скривился от досады, какой глупый ход оборонцев! Да, пехота речников почти обречена, но прежде чем погибнуть, они выбьют половину, а то и больше, конников Михея. Кем дальше собирается вести бой старшина?

Пехота речников уже были готовы к встрече. Ничего умного: подпустить врага на полсотни сажен и стрелять как в тире. Они, конечно, понимали, что всех конных они поразить не успеют. Когда до них доскачут – спасенья не будет. Но на то и битва: погибая сам – даруешь победу своим побратимам.

Князь, внимательно наблюдая за событиями на поле – выпрямился в седле, что бы лучше видеть. Расстояние между конницей и лучниками стремительно сокращалось. Между ними оставалось, не более, ста тридцати сажень, когда гридни повели себя совсем непонятно. На полном скаку они начали захватывать уздечки зубами, а в руках, неизвестно откуда, появились луки. Расстояние до лучников достигло восьми десятков сажен, когда град стрел обрушился на строй пехоты. Роман широко раскрыл глаза: наездники стреляли навесом, стоя почти в полный рост на лошади! Такого быть не может!

Когда до лучников оставалось не более пятидесяти сажень, кони вышли из лобовой атаки и понеслись вдоль строя пехоты, к нему не приближаясь. Всадники, развернувшись корпусом в сторону «противника» – продолжали выпускать стрелы. Сбитые с толку и попавшие в необычную обстановку полусотни, в ответ выпустили не более сотни стрел.

Верные, данному обещанию, около десятка конников, остановили бег своих лошадей. Признавая, что лучники по ним не промахнулись.

После короткого замешательства от непонятных действий, обороняющихся, в бой вступили основные силы столичных. Но конница «неприятеля», к этому времени, успела соединить обе ленты в один не широкий поток. Две лавы неслись навстречу друг другу. Гудела земля, из – под копыт лошадей летели комья чернозема. Рты гриден дружины Ерофея разинуты в беззвучном крике! Игрицкие в атаку летели молча. В этот раз они применили луки с расстояния не мене ста двадцати сажен. Каждый успел выпустить до десятка стрел, до того, как они сошлись почти вплотную.

Михеевцы, едва успели, упрятать луки, и достать деревянные мечи, как две лавы сшиблись. Все было, как в настоящей сече: ржали лошади, ревели от азарта их седоки, мечи гремели не хуже булатных. Но накал битвы быстро начал стихать. Еще до её начала, место боя стали покидать группами и в одиночку многие воины Ерофея. Когда все закончилось, и усела пыль – на месте схватки, верхом на лошадях, осталось лишь десятков шесть гридней. Больше двух сотен, спешившись, плотной толпой стояли от них на приличном расстоянии. Около десятка воинов копошились на вспаханной копытами земле. Человек пять лежали неподвижно; к ним спешили отроки младшей дружины во главе с Икутаром и Ольгой. Пол – сотни конников гонялись по полю за своими конями.

– Ну, вот и все. Победа полная. Хотя я ожидал, что потери у нас будут намного меньшими. Просто времени не хватило моим гридням для обучения: – Михей тяжело вздохнул и грузно сполз с коня. Следом седло покинул Ерофей:

– Погодь, я не понял, о чьей ты победе глаголешь? И кого над кем?

– О победе воительницы Найдены! О победе её разума и воинского дара! Ты разве не заметил, что все оставшиеся в седлах – мои воины?

Князь тоже оставил седло и почти бегом, направился к ближайшей группе конников, вышедших из битвы. На всадников он внимания не обращал. Его интересовали лошади, вернее их сбруя.

И ему повезло, он сразу наткнулся на дружинника из рощи. Подбежав, он оттеснил хозяина и внимательно осмотрел сбрую гнедого коня. Необычное новшество заметил сразу. С видом знатока осмотрел, даже подергал, проверяя на прочность. Поднырнув под брюхом лошади, то же самое проделал со вторым стременем и громко засмеялся:

– Вот он секрет победы! – Вставил левую ногу в стремя, взялся за луку седла и оказался на крупе гнедого. Укрепив в скобе правую ногу – поднялся во весь рост, проверяя свою догадку. Конь заржал, выражая недовольство действием чужака. Князь его понял, снова радостно рассмеялся, ласково похлопал животное по шее и покинул седло. Подходя, к стоящему возле своей лошади старшине, широко раскинул для объятья руки:

– Дядька Михей, чертушка! Дай я тебя обниму и расцелую! – Схватил в охапку старого воина и троекратно облобызал в щеки. Тот ошалел, от неожиданного проявления молодым князем нежности:

– За что мне, княже, такая честь? Чем твой восторг заслужил?

– Тем, что позвал меня к себе и показал чудо, которое перевернет ратную науку! – Протянул руку к кобыле старшины, указывая на новшество, в его сбруе.

– Это не ко мне. Не меня обнимать и целовать надо! Найдену! Она стремена придумала! Она же, с отцом, их испытала и только потом мне показала. Обучением гридней, сражаться в конном строю по новому, то же они занимались. Им слава и почет!

– Не прибедняйся старина! Есть и твоя заслуга в сегодняшней победе! Мог же ты мимо ушей и очей пропустить новшество в сбруе? Конечно, мог! А запретить переучивание новым правилам? Тоже мог! Но нет! Ты оценил их значение и вовремя занялся освоением нового. Вот за эти заслуги я тебя обнимал! – Польщенный Михей приложил десницу к сердцу и поклонился:

– Родной земле, тебе, и нашему народу служим, князь! Но я рад высокой оценке моих сотен в потешной игре. Так же льстит твоя похвала, моих скромных заслуг. Но я помню и знаю, кто имеет больше прав на твою благодарность.

– Мой дорогой старшина! Спасибо тебе за намек в сторону того, что бы я ни забыл отметить заслуги дочери и отца. Поверь моему слову: не забуду! И сегодня, ты в этом убедишься! – Подозвал растерянного и огорченного поражением тысяцкого и обратился к обоим:

– Дальше поступим так: я отправлюсь сейчас к себе. Вы – собираете своих воинов, поговорите с каждым о сегодняшних играх. Особенно это касается тебя, Ерофей. Никакого уныния у проигравших, не потерплю. Так же, как и ликования победителей. Каждый гриден должен понимать, для чего проводились учения.

А вы, послушав каждого, нарисовать в головах картины потешной сечи. При этом, учтите то, что видел каждый участник со своей стороны. Будете готовы – сразу ко мне. О раненых и калеченных, если обнаружатся, озаботьтесь в первую очередь.

24

Прибыв на подворье, князь увидел человек двадцать жителей городища из разных сословий. Это он сам приказал, своим боярам, объявить, что готов выслушать жалобы и просьбы от всех, кто захочет к нему обратиться с челобитной.

Чуть, поодаль, стояла полтора десятка служивых людей в одинаковых, синих шерстяных кафтанах и сапогах желтой кожи. То были работники посадника Стара: сборщики торговых пошлин и дани, дознаватели, писцы. Сам он, с казначеем и бригадиром пристани, стоял шагах в пяти отдельно.

Князь уселся на скамью, похожую на трон. За спиной выстроились почти все бояре из свиты. Прибывшие ходоки стояли с непокрытыми головами, шапки держали в руках. Смотрели на державного правителя с некоторым недоверием. Смущала его молодость.

Роман внимательным взглядом обвел собравшихся:

– Приветствую вас жители словной Игрицы! Готов выслушать ваши жалобы и просьбы. Обещаю вам справедливое решение ваших трудностей! И скорое устранение непотребств, если таковые объявятся. Прошу беречь мое и свое время. Поведайте мне о своих бедах со всей правдой, но, не вдаваясь, в словесные дебри.

Тяжбы, между вами, я разбирать не буду. Для этого я взял с собой думных бояр, они решат все ваши споры. Выходите по одному и излагайте суть дела, по возможности, коротко. Предупреждаю, что за заведомую ложь и поклеп – по головке не поглажу.

– Из толпы вышел невысокий мужичок в справном кафтане, подпоясанным дорогим гашником (гашник – широкий пояс):

– Батюшка князь! Меня люди кличут Баровит. Я вторую зиму стараюсь купеческое дело освоить. Но если честно сказать, пока больших успехов не достиг.

Вчера, на общем сборе купцов, мы решили не засорять твой слух похожими челобитными. Все наши беды, до тебя доведет уважаемый всеми жителями городища, купец в третьем поколении – Благослав.

Мы же будем ему порукой и поручителями перед тобой. Все что он скажет – готовы засвидетельствовать перед нашими богами и перед тобой, княже! Дозволь ему речь держать! – Роман кивнул головой в знак согласия.

Вперед вышел высокий, худой, но еще крепкий старец. С седой, почти до пояса, густой бородой. Чело пересекал розовый шрам, на поясе пристегнут внушительных размеров кинжал. Остановился в двух шагах от трона и низко поклонился. Шапку, держал в деснице, и было заметно, что на ней не хватает двух перстов.

– Приветствую тебя князь батюшка от имени купечества речных ворот! А это большая честь для меня! Мои дед и отец освоили нелегкое ремесло торговое и мне его передали. И еще завещали мне блюсти слово купеческое. Все шесть с лишним десятков лет, я их заветы свято соблюдаю. И тебе, князь, я даю это слово, что буду говорить одну только правду.

– Готов выслушать тебя, уважаемый Благослав. И нет причин у меня, твоему слову не верить! Благородная седина и твои шрамы, не позволяют мне, усомнится в твоей честности.

– Князь батюшка! Невмоготу стало нам заниматься честной торговлей. Душат поборами купеческое дело твои служивые люди. Страдают от них не только чужеземные гости, но и мы, твои подданные, а значит и ты!

За два года, торговые сборы возросли вдвое. Платим за все, что вывозим и за все, что ввозим. И платить мы согласны. Вопрос сколько?

Известны нам пошлины, которые берут в стольном городе, на море – озере Белыхе. Такие же, два года назад, платили и мы. А потом, в одночасье, твой посадник Стар, увеличил их на четверть. Пороптали, но смирились. Через год – еще на столько! Опять смирились. Еще год прошел – получи опять четвертушку!

А от этого, растут цены наших товаров, которые мы возим по чужим землям. У купцов из других стран зерно берут, а наше – нет! Дорого! Рухлядь у других берут, от нашего – нос воротят. Дорого! И так по всем товарам! Получается, что бы продать его, надо снижать цену, а как? Себе же в убыток торговать не станешь?

Выросла цена за швартовку ладьи, за ремонт, за пребывание на пристани. Я знаю многих чужеземных купцов, которые перестали причаливать к нашему берегу. А до этого – годами ходи торговать к нам. Говорят, что в соседних княжествах, пошлины ниже, склады дешевле. Пребывание у вас на разгрузке и погрузке, сравнимо с лихим грабежом! И на нашем торжище покупать стали меньше.

Сборщики княжеской дани, как голодные псы, со всех ремесел и людишек, вдвое больше драть стали. Где брать гроши, что бы прожить? На все что они сделали и добыли, опять цену поднимать надо. Кто у них теперь, что купит? Обращались к посаднику, а у него один ответ – «княжеский указ»!

Ладно бы, война в княжестве, супостат напал, тогда все понятно! Сняли бы последние рубахи и отдали на защиту земли. Но нет войны!

Тогда не понимаем мы: чем провинились перед тобой князь, почто с нас берешь больше, чем со своих купцов в Ивеле? Растолкуй, как нам дальше жить, и как торговать?

Далее, старый купец, стал перечислять, загибая персты, цифири на сколько, увеличились цены по каждому товару. Стоящие толпой остальные купцы, согласно кивали головами.

Чем дольше он говорил, тем больше темнело лицо князя. Когда он закончил речь, от былого доброго настроя, у Романа не осталось и следа. Обернулся к своим боярам и прям – таки зарычал:

– Казначея моего ко мне! – К нему бегом подбежал сухонький старичок в высокой меховой шапке: – Я здесь князь!

– Доведи мне, как поступает в мою казну дань от речных ворот! Да громче, что бы все услышали!

– Дань от Речных Ласточек, Бобровников и Армяков поступает в княжескую казну вовремя и сполна. Задержек не было уже много зим.

– На много она увеличилась за последние два года? Если – да, то на сколько?

– Ни на сколько! Ни десять зим назад, ни пять, ни две – размер дани с речных ворот не изменялся. Нужды в этом, не было и ты менять, не приказывал. – Родим повернулся к посаднику и уже ровным голосом, но от которого, у присутствующих, задрожали поджилки – повелел:

– Подойдите под мои очи, блюстители княжеских интересов. Да поведайте, честным купцам и мне с ними, когда и как я приказал вам загубить их тяжкий труд? И заодно, разорить данью жителей городища?

Когда вам, свиные рыла, я указал отваживать от нашей пристани чужеземных купцов? – Голос князя понизился почти до шепота и стал, по настоящему, страшен.

На посадника смотреть было жутко. Лицо приобрело землистый оттенок, пот крупными каплями струился по щекам и челу. Руки тряслись крупной дрожью. Стоять на ногах не мог и его с двух сторон поддерживали служивые в синих кафтанах. На портах, серого бархата, быстро расползалась мокрое пятно. За его спиной прятались бригадир и местный казначей. Стар пробовал говорить, но напавшая от испуга частая икота, не позволяла выговорить, хотя бы слово.

Князь вскочил со своего трона и подскочил к обомлевшему посаднику. Схватил шуйцей за бороду, а кулак десницы впечатал в левое ухо. Служивые в ужасе порскнули в разные стороны. Стар бухнулся на колени и обнял сапоги Радима обеими руками.

– Поди прочь от меня, сучье вымя! – Князь старался ногой оттолкнуть, припавшего устами к его сапогам, обезумевшего посадника. От него начал распространяться запах свежего дерьма. Продолжая удерживать Родима – тонко скулил, и как заведенный, целовал, уже мокрый от слюны левый сапог.

Наконец ногу удалось вырвать. И у Стара, вдруг, прорезался голос:

– Прости батюшка, бес попутал! Затмение на ум нашло! Сам не знаю, что творил! Сын и жена нашептывали: бери – бери, а я дурак, на их советы повелся! – Теперь по его лицу, грязному от сапог, текли слезы: – Помилуй, не казни! Все отдам, что по глупости взял! – Князь, брезгливо, чистым платком обтер сапог и отбросил его в сторону:

– Я тебя сюда поставил от моего имени закон блюсти. Стать на речных воротах моей волей, моими очами и моими чаяниями на расцвет пристани. Ты же решил набить свое чрево, не считаясь с интересами княжества. Нет тебе моего прощения! – Повернулся к боярам: – В кандалы его! Судить его будем, при всем народе, в столице. Женку и сына тоже взять под стражу. Всех посадить в отдельные клети!

Служивые тоже заслуживают наказания: ведали, что непотребство творят, но не противились. Всем завтра на площади, при народе, после объявлении их грехов – по тридцать плетей. Последующую их судьбу решит новый посадник, которого я назначу.

Все их добро, какое есть, отнять и передать в казну. – Шустро набежали гридни из княжеской охраны, и через мгновение, перед князем никого не было. Ошеломленные, такой быстрой расправой над своими притеснителями, купцы переглядывались между собой, но мнения своего не высказывали. Родим вернулся на свое место:

– Укорить хочу вас уважаемые жители городища. Почто так долго терпели беззаконие? Почему весточку, мне сами, или через старшину Михея, не прислали? Ждали, когда я сам к вам приеду и правду наведу?

А если – бы не приехал, ждали, когда речные ворота для торга закроются? С Михея, тоже спрошу, но он здесь воинский начальник и его главная задача рубежи охранять, а не за торговлей следить. Хотя понимаю, не мог он не слышать, про ваши безобразия и должен был донести их до меня. Разберусь! Но это уже, не ваших умов дело.

Отныне – торгуйте по старым законам. Преград ни вам, ни чужеземцам в том не будет. – Купцы заговорили одновременно, перебивая друг – друга. Слышались восторженные крики, многие обнимались, некоторые повалились на колени, протягивая руки к благодетелю. Князь поднял руку, успокаивая ходоков:

– Хочу услышать ваши разумения, как наиболее почетных жителей городища. Как вы посмотрите, что посадником Игрицы я поставлю, всем вам известного воина дружины – Немтыря?

По доносам, которые до меня дошли, он человек хоть и пришлый, но достойный стоять над вами. Нашу правду принял и даже кровь за землю обретенную пролил.

Дело для него новое, но вы поможете ему советами, как суть жизни речных ворот понять и правильно распорядиться властью. Жду вашего ответа!

– Некоторое время купцы совещались в пол – голоса, между собой, а затем, на шаг вышел Благослав:

– Мудр ты князь не по годам! Мы согласны с твоим выбором. И по нашим суждениям, Немтырь, тот человек, который может управлять нашими тремя родами! Подчинимся всем народом, который на Ратыни обитает и чем надо – поможем!

– Вот и славно! Дело за малым: уговорить Немтыря! Но это, уже моя забота. Князь снова покинул свою скамью и поднялся во весь рост: – И еще один вопрос я хотел бы обсудить с вами. Знаю, что по городищу ползут слухи о предательстве среди ваших жителей. Чтобы вы, не пользовались ими, я до вас доведу голую правду.

Да, среди вас завелся выродок и имя его – Корзун – трактирщик с пристани. Все вы его знаете. Продался он, за серебро и злато, главному нашему врагу, степному хану. Долгие годы, эта шелудивая овца, через лазутчиков передавала наши планы и секреты ненавистному Турану. По доносам трактирщика, готовилось недавнее нападение хана на Игрицу, через земли Бобровников.

Благодаря мужеству ваших защитников, удалось разгромить тогда степняков. Но и наши потери были ощутимыми. А две седмицы назад, Корзун, самолично лишил жизни отрока Осьмушку. Замечу – ни в чем неповинного!

Этим летом, хан, собрался в новый набег на наши земли. И готовился, используя сведения, которые передал ему грязный отступник. По вине предателя, ждут нас тяжкие испытания и новые жертвы.

Вопрос мой к вам такой: какого наказания заслужил подлый душегуб?

Ответ был для князя ожидаемый. – Позорной смерти!