Текст книги "Было смешно… Показания очевидца"

Насильственная, упорная и бездумная идеологизация всех сфер жизни страны, естественно, вызывала насмешливую реакцию общества.

Выпускник медицинского института сдает государственный экзамен по анатомии. Ему показывают два скелета – мужской и женский. «Что это такое?» – спрашивает экзаменатор. Студент молчит, явно не понимая, что за экспонаты перед ним. Ему задают наводящие вопросы: «Вот здесь широкие плечи и узкая тазобедренная часть, а здесь, наоборот, – узкие плечи и широкий таз». Студент молчит, как партизан на допросе. «Чему же вас учили все эти шесть лет?!» – в отчаянии восклицает экзаменатор. – «Неужели Маркс и Энгельс?» – неуверенно произносит выпускник медицинского вуза.

А когда я отдыхал в д/о под Баку, мне рассказали анекдот на эту же тему, только не про выпускника вуза, а про абитуриента.

Вернулся из Москвы, провалившись на вступительных экзаменах в Институт местный парень.

– На чем же ты срезался, Мамед? – спрашивают односельчане.

– Спросили, кто такие Карл Маркс и Фридрих Энгельс.

– Ну, а ты что?

– Я сказал, что это муж и жена.

– Вах! Какой позор, Мамед! У нас в Загульбе каждый мальчишка знает, что это не муж и жена, а четыре знаменитых человека!

В середине 80-х начался активный процесс выезда евреев в Израиль, который всячески тормозился и, по возможности, регулировался МИДом и КГБ.

В каком-то провинциальном клубе в глубинке лектор общественно-просветительного общества «Знание» читает лекцию о развитии рыбной промышленности в СССР.

«В этом вашем регионе хорошо приживаются рыбы осетровых пород. Увеличение осетрового стада дало бы государству доход в 70 млн. рублей в год». Вопрос из зала: «Сколько стоит выездная виза в Израиль для еврея?» – «Не знаю, наверное, рублей 50. А вот в Сибири хорошо размножаются холодноводные рыбы, как лосось, таймень. Это еще прибыль государству миллионов в 50 в год». Опять вопрос из зала: «А сколько стоит выездная виза для еврея с высшим образованием?» Лектор: «Наверное, дороже – рублей 100». Продолжает лекцию: «В мелких водоемах, озерах, прудах имеет смысл разводить зеркального карпа. Очень рентабельно». Тот же любопытный слушатель тянет руку: «А сколько стоит выездная виза для еврея-кандидата наук?» Лектор уже сердито: «Да какое это имеет отношение к рыбоводству?» Слушатель: «Я прикидываю, может быть, рентабельнее разводить ученых евреев? Как вы думаете?»

Или вот еще зарисовка из времен «брежневского застоя». Как-то решил Леонид Ильич проверить, как живет его народ, так просто, демократично заходит в какую-то квартиру. Дверь ему открыл мальчик лет шести-семи.

– А папа где?

– Уехал на новой машине на дачу.

– А мама?

– Уехала на старой машине в салон красоты.

– А еще кто есть из взрослых, может, бабушка?

– Бабушка печет пирожки в микроволновке на кухне.

Возликовал Генсек, спрашивает: «А знаешь ли ты того дядю, который вам все это устроил?» – «Бабушка, бабушка, – закричал мальчик, – к нам в гости дядя Изя приехал из Америки!»

Конечно же, происходящее в СССР было известно и на Западе.

«Коммунизм неуклонно деградирует. Судите сами: Маркс был необыкновенно волосат, Ленин носил бороду и усы (хотя и не столь пышные), Сталин – только усы, а у Хрущева и того не было».

Нет, это не анекдот, это из интервью самого известного западного художника Сальватора Дали. Правда, до него эту же тему затронул классик английской литературы Герберт Уэллс. В книге «Россия во мгле» он уже в начале 20-х годов писал о бороде Карла Маркса: «Такая борода сама не вырастет: ее растят, холят, а потом патриархально возносят над миром. Вернусь в Англию и обязательно напишу книгу „Обритие бороды Карла Маркса“». Не знаю, написал ли.

А пророчество гениального параноика Дали опроверг своим волосяным покровом творец застоя, «орденоносец и бровеносец». Но только на некоторое время. Потом-то опять пришел лысый, да еще и «меченый». Все-таки прав был Ломброзо: «паранойя – погранзона гениальности». Это я о Дали!

Советские геронтократы, а всем им было далеко за семьдесят, а некоторым даже за восемьдесят годков, стали уходить один за другим, не знаю куда (в раю их вряд ли ждали), но, по крайней мере, в Кремлевскую стену или на элитные кладбища – Новодевичье, Троекуровское (Ваганьковское в те годы еще престижным не было: там лежал народ попроще.

На торжественных заседаниях Пленумов ЦК КПСС чаще звучало: «Знамя Победы внести! Членов Политбюро тоже!» Юмор мрачноватый, понимаю. Но что делать – из песни слова не выкинешь!

Глава 5. Перестройка

Эра геронтократов подходила к концу. Высшему руководству страны было не до народа – делили власть. Ю.В.Андропов, сменивший Брежнева на посту Генсека, стал первым советским руководителем, который признал необходимость модернизации экономической и политической системы сначала «развитого», или «развитого», а затем и «реального» социализма (видимо, заменили, чтобы ударение правильно делали) при сохранении и усилении идеологического контроля КПСС над населением. Уже в первой своей речи он заявил о необходимости осуществить определенные изменения в партии и государстве и приступить к проведению экономических реформ, о чем давно думали здравомыслящие советские политики и ученые. И осуществил. Зимой 1982 года была проведена чистка, в ходе которой было заменено несколько сот руководящих работников партийного и административного аппарата. Обладая полной информацией о масштабах коррупции на различных уровнях властных структур, на ключевые посты Андропов выдвинул своих доверенных лиц. Эти замены проводились, тем не менее, под лозунгом «решительной борьбы против любых нарушений партийной, государственной и трудовой дисциплины». Началась компания по укреплению этой самой дисциплины: в первые же недели пребывания Андропова у власти у посетителей магазинов, кинотеатров, бань и спортивных сооружений стали проверять документы, чтобы выявить тех, кто оказался там в рабочее время, то есть прогульщиков. Трудно сказать, что придумали бы еще опричники, если бы Андропов не умер, пробыв у власти менее 15 месяцев.

В очередь на пост Генерального секретаря КПСС стояли почти все члены Политбюро, но избран был Константин Устинович Черненко. За 13 месяцев его руководства страной обозначился откровенный откат внутренней и внешней политики СССР к временам брежневского «застоя». Изощренный аппаратчик Черненко, прошедший все ступени партийной карьеры, был весьма далек от идеи реформ даже в том виде, как их понимал его предшественник. Продолжались гонения на инакомыслящих, намечался все более ощутимый поворот к «неосталинизму» в сфере идеологии. Все и в СССР, и на Западе понимали, что избрание Черненко – есть не что иное, как компромиссное и промежуточное решение. Поскольку претенденты на пост Генсека были в весьма преклонном возрасте, то, говорят, в Политбюро ходила грустная шутка: «Мы все умрем генсеками».

В народе интересовались, почему Андропов встречал высоких гостей из-за рубежа в Кремле, а Черненко на аэродроме. Злые языки отвечали, потому что один работает на батарейках, а другой – от розетки электросети. Недобрые! Хотя официально нигде не сообщалось, тем не менее, все знали, что Андропов был подключен к аппарату «искусственная почка», а Черненко – к искусственной вентиляции легких.

В СССР царила тревожная атмосфера ожидания радикальных перемен.

Уже давно не звучало из радиоприемников бодрого «молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет», потому что никакой перспективы у молодежи не было, кроме как загреметь в армию, а потом в Афганистан; а старикам почет – только «отвальная» выпивка при выходе на пенсию. Подавляющая часть 300-миллионного населения СССР пребывала в каком-то унылом, дремотном состоянии; даже частушки в деревнях были какие-то вялые: «С неба звездочка упала прямо милому в штаны; ничего, что оторвало – лишь бы не было войны!» Мирное «существование» – великое достижение партии и правительства, ведь война могла бы быть и в 1962 (Кубинский кризис), и в 1968 (вторжение в Чехословакию), и в 1979 (ввод войск в Афганистан). Хорошо, конечно, что «не было войны», но плохо, что «оторвало». А так живы, и слава Богу!

Вот оно свершилось! «По России мчится тройка – Миша, Рая, Перестройка!» На следующий день после смерти Черненко, внеочередной пленум избрал новым (и как оказалось последним) Генеральным секретарем ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. Молодой (всего 54 года!) на фоне «кремлевских старцев»: дряхлый Брежнев ушел на 76 году жизни; то ли больной, то ли раненый Андропов – на 70; явно больной Черненко – на 74. А ведь еще были живы Каганович (умер в 1998 в возрасте 98 лет) и Молотов (по личному разрешению Черненко в свои 94 года был восстановлен в КПСС).

О Горбачеве, как реальном претенденте на пост Генсека, начали всерьез говорить в осведомленных кругах, «достойных доверия», сразу же после смерти Андропова. Но тогда победила тенденция сохранения у власти «кремлевских старцев». Теперь же избрание Горбачева на высший пост в КПСС автоматически делало его ключевой фигурой в системе государственного управления страной. И в СССР, и во всем мире это воспринималось как начало смены поколений в высшем руководстве.

О долгом, трудном и нудном восхождении Михаила Сергеевича к кремлевским вершинам по ступеням партийной и государственной иерархии писать не буду: итак столько понаписано. Во всяком случае «простые советские люди» встретили молодого и энергичного лидера с энтузиазмом и надеждой на скорые перемены к лучшему.

Запад сначала выжидал и присматривался, а потом очень сильно его полюбил (Тэтчер, Рейган, Миттеран, а особенно Гельмут Коль).

Брежнев оставил страну продолжателям дела Ленина-Сталина в плачевном состоянии. Учитывая кратковременность пребывания у власти Андропова и Черненко, основные последствия застоя: развал экономики, идеологический разброд внутри страны и напряженность на международной арене – все это свалилось на плечи молодого Генсека.

Началась «Перестройка». Ну, а где стройка, там и строители и прорабы. А народ должен знать своих героев. И он их узнал. Еще в 1979 году во время визита в Канаду Горбачев познакомился с послом СССР в Канаде Александром Николаевичем Яковлевым, а в декабре 1984 года посетил во главе парламентской делегации Великобританию, где произвел «сильное» впечатление на «железную леди», премьер-министра Маргарет Тэтчер, которая «разглядела» в нем коммунистического лидера, с которым можно «вместе вершить дела». Через полтора месяца после избрания Генсеком началась чистка партийных и государственных кадров. За идеологию и кадровое обеспечение ответственным стал Е. К. Лигачев; 74-летнего А. А Громыко сменил Э. А. Шеварднадзе; секретарями ЦК стали Б. Н. Ельцин и Л. Н. Зайков, ранее возглавлявшие парторганизации Свердловска и Ленинграда; во главе правительства встал Н. И. Рыжков вместо ушедшего на пенсию 80-летнего Н. А. Тихонова. А обеспечить идеологическое обоснование «нового курса» должен был давний знакомец и ближайший сподвижник Горбачева А. Н. Яковлев. Но это только высшее руководство страны.

А ведь были еще сотни и тысячи других, менее значительных руководителей, мечтавших все-таки построить «светлое будущее». Среди них – и ученые-экономисты (академик Абалкин и профессор Завадская), и журналисты (Яковлев, Полторанин, Черниченко, Любимов), и подросшее поколение резерва партии-комсомола. Они с гордостью именовали себя «прорабами перестройки».

Еще в 1961 году Хрущев обещал, что «нынешнее поколение будет жить при коммунизме». Оно, то есть «коммунизма построение», будет завершено к 1980 году. Я в те годы мечтал дожить и посмотреть, как это будет выглядеть. Дожил и посмотрел. Уже шел 1986 год, а утопия Хрущева так и не реализовалась. На XXVII съезде КПСС было объявлено, что коммунизм откладывается. Задачей партии и всего населения провозглашалось пока еще только «совершенствование реального социализма» и «демократизация» общества. Вот те на! А разве мы жили 60 лет не в демократическом обществе? «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» Ведь к этому времени я уже поработал не один год и во Франции, и в Италии. У них там была тоже демократия, только «ихняя» – буржуазная. А у нас своя демократия – социалистическая. Ай, как трудно было смириться с мыслью, что коммунизм откладывается. Досада-то какая!

Но как бы там не было, стало ясно, что кризис коммунизма, как идеи социального устройства, произошел ни где-нибудь, а именно в СССР, ведущей стране коммунистического мира. Как бороться с кризисом капитализма, нас учили марксисты-ленинисты, а вот как бороться с кризисом коммунизма, не знал никто. Кроме Горбачева. Так он считал, по крайней мере, хотя вряд ли понимал, что причиной провала была не только несостоятельность КПСС, которую он хотел реформировать, но при этом сохранить за ней «руководящую и направляющую» роль в жизни общества. Причин было много – целый комплекс. Каких только версий не называли тогда горячие головы: это и «зажравшиеся коммуняки», это и работа ЦРУ, это и «пятая колонна», это и мировой жидомассонский заговор. Может быть, в этих рассуждениях и была толика правды. Во всяком случае, уже в начале 90-х, когда я вновь работал во Франции, многие чиновники французского МИДа откровенно и цинично говорили, что в развале СССР есть и их лепта.

Но факт неоспоримый – СССР уже разваливался. На период пребывания Горбачева у власти пришлась целая череда тяжелейших техногенных и природных катастроф. В апреле 1986 года произошел взрыв ядерного реактора на Чернобыльской АЭС. В СССР правдивую информацию о подлинных масштабах чернобыльской трагедии в первое время тщательно скрывали от населения. Дишь несколько недель спустя информация стала поступать к людям. Позиция, занятая высшим руководством СССР и Украины, стоила жизни многим гражданам. В тот же год вблизи Новороссийска потерпел аварию пассажирский теплоход «Нахимов» с сотнями пассажиров на борту.

В мае 1987 года в День пограничника на Васильевском спуске, примыкающем к Красной площади, немецкий пилот-любитель, пролетев тысячи километров над территорией СССР, посадил свою одномоторную «Чесну» на глазах у сотен москвичей. Своего поста лишился министр обороны Соколов и более двухсот высокопоставленных военачальников, отвечавших за систему противовоздушной обороны. А веселые москвичи переименовали Красную площадь в аэродром «Шереметьево-3».

Год спустя в Армении произошло опустошительное землетрясение в городах Спитак и Ленинакан. Весть о катастрофе облетела весь мир. В зону бедствия направлялись советские и иностранные самолеты с медикаментами, продовольствием, строительной и спасательной техникой. Последствия землетрясения оказали существенное влияние на и без того дышащую на ладан экономическую и социальную ситуацию всего СССР.

К тому же в эти же годы случилось несколько серьезных железнодорожных аварий с человеческими жертвами.

И что же «простой» народ? Как он реагировал на эти беды? Ему это было по большому счету безразлично, пока еще свежа в памяти песенка брежневских времен про трын-траву: «А нам все равно…». Все бегали по магазинам в поисках продуктов. Молодежь уже пела: «Перестройка – сложный фактор: расх…ли реактор; пропустили самолет, утопили пароход; а какая-то п…зда с рельсов сводит поезда!» Ужасно смешно! На похоронах и на кладбищах смеются либо враги, либо идиоты. Но это придумали не враги и не идиоты, а те самые акселераты, которые родились после войны, воспитывались в 70-80-е и за годы застоя превратились в дегенератов. В кафе и ночных клубах на танцах юные телки вертели задницами в мини-юбках под «Этот день Победы порохом пропах, это праздник со слезами на глазах…» Право не знаешь – смеяться или плакать. Но не только маргиналы веселились по поводу горбачевских реформ. Вполне серьезные люди. Студенты тоже распевали на кухнях под гитарный перебор: «Мы выходим из застоя только раком, а не стоя…». Честно говоря, у них были основания для такой оценки деятельности правительства.

Через два месяца после прихода Горбачева к власти, в мае 1985 года, в стране началась крупнейшая антиалкогольная кампания. Опубликован комплекс постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма и искоренению самогоноварения», за что Горбачев был удостоен народной молвой высокого звания «Секретарь наш минеральный». А ведь с пьянством, как известно, активно боролись еще Толстой и Чехов, но такой славы на этом поприще они не снискали. Думаю, что бороться с таким вселенским злом, как пьянство, человечеству придется до скончания веков, «пока земля еще вертится».

В общем, с непопулярных дел начал свои реформы Михаил Сергеевич. А ведь у него перед глазами был пример борьбы с пьянством, которую пытались проводить еще в брежневские времена путем повышения цен на водку, подняв ее с 4 руб. 12 коп. до 6 рублей с копейками. Что ответили потребители:

 
Даже если будет восемь,
Все равно мы пить не бросим!
И мы скажем Ильичу:
Нам и десять по плечу.
Если ж будет двадцать пять —
«Зимний» будем брать опять!
 

Говорят, что, когда Брежневу предложили еще раз повысить цены на алкогольные напитки, он, будучи верным ленинским принципам, ответил: «Вы что? С пролетариатом меня поссорить хотите?» Эх, не могли тогда предвидеть работяги, что еще при жизни многих из них, когда государство отпустит цены и отменит госмонополию на спиртоводочные изделия, бутылка «Столичной» будет стоить, как в моем соседнем супермаркете «Оливье» -165 руб., «Путинка» – 175, «Рублевка» – 230, «Русский стандарт» – 480, а «Еврейский стандарт» – аж 840! Не верите? Вчера ходил перепроверил – все так и есть! Конечно же, пол-литра «паленой» водки стоит дешевле, но мрут от нее пролетарии, в лучшем случае – слепнут.

А тогда? Тогда производство 1 литра пищевого спирта обходилось государству в 3 копейки, а пол-литровая бутылка стоила 3 руб. 62 коп. Прибыль государства была баснословна, бюджет-то страны был «пьяный». «Зато мы делали ракеты, перекрывали Енисей». Кстати, о Енисее. Именно при Горбачеве ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «О прекращении работ по переброске части стока северных и сибирских рек». И тогда же было принято постановление об усилении борьбы с «нетрудовыми доходами». А то при Брежневе «несуны» сильно подорвали экономику, разворовывая то, что сами же и производили. Но опять парадокс: через каких-то 5–6 лет, когда совсем перестали выдавать зарплату, вместо денег рабочим платили тем, что они и производили, то есть продукцией предприятий. Ешь – не хочу! Ну, разве не смешно?

Следует иметь в виду, что при Горбачеве в СССР был проведен ряд реформ, немыслимых ни при ком из его предшественников. Ясно осознав, что экономике СССР не под силу выдержать навязанную США гонку вооружений, он еще в 1986 году предложил «уничтожить ядерное оружие до 2000 года» – до сих пор не уничтожили. Тогда же прозвучала мысль о выводе советских войск из Афганистана и о необходимости нормализации отношений с Китаем. Начались регулярные встречи Генсека с американскими президентами Рейганом и Бушем! Последние «хозяева Кремля» делали все, чтобы спасти коммунистический режим, а Запад неуклонно проводил свою линию на уничтожение «империи зла». Силы, конечно же, были неравными. Все проблемы, накопившиеся за десятилетия советской власти, единовременно дали о себе знать по всем рубежам.

В Казахстане произошли волнения на национальной почве в связи с отставкой любимца Брежнева Кунаева и заменой его ставленником Москвы Колбиным. В Прибалтике – массовые демонстрации протеста по случаю 48-й годовщины заключения пакта Молотова-Риббентропа. В Азербайджане (г. Сумгаит) в результате погрома и резни армянского населения погибли сотни человек. В Москве на Красной площади прошла демонстрация крымских татар, требовавших автономии. В Москве же на митинге в Лужниках (уже в легальных условиях) впервые отмечен День советских политзаключенных. А до этого Горбачев разрешил правозащитнику, главному диссиденту страны, академику Сахарову, который с 1980 года жил в ссылке в Горьком, вернуться в Москву. Но это все события «районного масштаба». Их за «пятилетку» Горбачева было великое множество – всех не перечислишь. Но после 20-летнего брежневского политического унынья страна «повеселилась» при «новом курсе» Горбачева. Сокращение в течение двух лет Советских вооруженных сил на 500 000 человек и вывод войск и военной техники из Центральной Европы и Монголии; вывод «ограниченного контингента» из Афганистана (только по приблизительным данным 14 000 погибших и 30 000 раненных во имя исполнения «интернационального долга»). Советскую армию из ГДР вывели в «чистое поле», не обеспечив военнослужащих ни жильем, ни работой; а о демобилизованных «афганцах» правительство просто забыло. Сотни тысяч этих социально активных, но брошенных на произвол судьбы людей, напомнят о себе через некоторое время, пополнив собой маргинальные и криминальные слои постсоветского общества.

Но что же поистине «знакового и судьбоносного», как писали тогда борзые журналисты, было в деятельности Горбачева?

На мой мещанский, то есть обывательский, взгляд, это гласность. Глупо, конечно, и неблагодарно проводить исторические параллели, но испокон веков политика вершилась тайно: и при фараонах в Древнем Египте, и при королях в средневековой Европе (тайны Мадридского и прочих дворов…), бесконечные интриги на Российском престоле (история России – череда дворцовых заговоров и цареубийств). Мистерия, секрет, тайна – понятия нематериальные, они из другого мира, из духовного. Но миры эти существуют, они параллельны и иногда пересекаются. Тайна подавляет психику человека, она меняет его мировоззрение, образ жизни и даже внешний облик.

Великое государство состоит из народа и власти. По сути, это антиподы. Одним (народу) нужна гласность, знание и понимание вопросов их бытия; другим (власти) нужно полное молчание и послушание. В России, а потом в СССР власти были убеждены, что есть вещи, о которых не только писать, говорить, но и думать нельзя (вольнодумство каралось в царской России, инакомыслие – в СССР).

Мы, советские люди, граждане тоталитарного государства, рожались, жили и умирали в обстановке тотальной секретности. Секреты были большие (государственные) и маленькие (семейные, корпоративные).

И вдруг такое: в стране официально объявлена гласность! Мели Емеля – твоя неделя. Из средств массовой информации (телевидения, радио, газет и журналов – Интернета еще не было) на головы, а главное – в головы простых советских людей обрушился «девятый вал» ранее засекреченной информации. «Все тайное станет явным» (не все, конечно, но очень многое). На телевидении – «Прожектор перестройки», «Взгляд», «600 секунд», в прессе – «Московские новости», «Аргументы и факты», «Спидинфо», «Огонек» и т. д., и т. п.

Окружение Горбачева слишком поздно поняло, что выпустили джина из бутылки. Еще в начале XIX века философ Кьеркегор писал, что «дьявол прячется в типографской краске», то есть в печатном слове. К очередному пленуму (опять октябрьскому 1987 г.) был подготовлен доклад, озаглавленный «Октябрь и перестройка: революция продолжается». В нем утверждалось, что социализм способен доказать свою экономическую и социальную жизнеспособность и эффективность в соревновании с капитализмом.

 
Погас «Прожектор перестройки»,
И потускнел веселый «Взгляд»,
Невзоров Сашка на помойке
Зарезан кем-то, говорят.
Послал своих узбеков на фиг
Цековский персональный «Рафик»,
И «Огонек» теперь при нем
Не сыщешь даже днем с огнем.
А «Аргументы (нам) и факты»
Заменят половые акты (по Рен-TV)
 

* * *

Смешно, конечно же, запихивать джина в бутылку: не впихнуть невпихуемое и фарш не провернуть назад.

Дело в том, что на том самом пленуме главным событием стал не юбилейный доклад Горбачева, а речь Ельцина, в которой он обвинил руководство страны в том, что они тормозят ход реформ, что может повлечь за собой срыв перестройки. Тогда он (Ельцин) еще радел за перестройку. Горбачев усмотрел в действиях Ельцина «мятеж» против ЦК и себя лично. И он не ошибался, как убедился «народ» в ближайшем будущем. Во время личной встречи с Ельциным Горбачев заявил, что не допустит его возвращения в большую политику. Как известно, «дорога в ад вымощена благими намерениями». Лично я уже тогда понимал, что основной мотивацией их поступков были не думы о благе и будущем народа, а примитивная борьба за власть. Слишком много к тому времени было известно о деятельности одного на Ставрополье, а другого на Урале. Думаю, что это понимали и поддерживавшие одного «пещерные» коммунисты, а другого – новоявленные демократы.

Реформировать экономику, конечно же, было необходимо. А пока ее реформируют, необходимо было что-то кушать. Катастрофическая ситуация со снабжением впервые спустя 55 лет после войны вызвала необходимость введения в Ленинграде продовольственных карточек. Как же реагировало население, которое вряд ли внимательно вчитывалось в многостраничные постановления Пленумов ЦК?

Если в 30-е «расстрельные» годы доносы на соседей в «соответствующие органы», или, как еще говорили, «куда следует», писали: «Сосед закрылся в своей квартире с друзьями, пьет шампанское с черной и красной икрой, танцует фокстрот и громко хохочет». Сосед наутро пропадал. В квартире больше не смеялись.

В 70-е, «застойные»: «Сосед закрылся в комнате, пьет портвейн и закусывает вареной и копченой колбасой». Соседа вызывали «куда следует» и интересовались, где достал.

А в конце 80-х, «горбачевских», уже по инерции писали коротко: «Сосед закрылся и что-то жрёт».

В регистратуру районной поликлиники обращается изможденный, явно нездоровый гражданин.

Регистраторша: «Вам к какому специалисту?»

Пациент: «Ухо-глаз».

Регистраторша: «Ухо-горло-нос. Называется отоларинголог».

Пациент: «Нет, ухо-глаз».

Регистраторша, чтобы не задерживать очередь, стоящую у окошечка, дает ему направление к терапевту.

Врач-терапевт: «На что жалуетесь?»

Пациент: «На уши и глаза».

Врач: «Это как же так?»

Пациент: «По радио и телевидению слышу одно, а на прилавках в магазинах вижу совсем другое».

Врач прописывает больному капли Зеленина, советует больше отдыхать и гулять на свежем воздухе. Потом снимает трубку телефона внутренней связи и раздраженно кричит: «Регистратура, сколько раз я вас просил с синдромом „развитого социализма“ ко мне не направлять!»

В те годы магазинов «Оливье», «Перекресток», «Седьмой континент» еще не было. Но были универсамы. В огромном торговом центре пустые полки. Но в мясном отделе лежит какое-то подобие мяса.

Покупатель: «Мне килограмм мяса».

Продавец: «Вам кошатины или собачатины?»

Покупатель: «Собачатины, говорят, китайцы и корейцы едят».

Продавец: «Вам первый сорт или второй?»

Покупатель: «А какой дешевле?»

Продавец: «Конечно же, второй».

Покупатель: «Ну, давайте килограммчик».

Ему накладывают килограмм костей, щепок и ржавых гвоздей.

Покупатель: «А это что же такое?»

Продавец: «Гражданин, второй сорт у нас с конурой идет. В нагрузку!»

Я эту антисоветчину не в газетах прочитал и не «по вражеским голосам» слышал, а стоя в очередях продуктовых магазинов и районных поликлиник. «Vox popoli», глас народа, так сказать. Кстати, В. В. Гришин, бывший секретарь МГК КПСС и кандидат в члены Политбюро, оптимистично пошутивший, что «все мы умрем Генсеками», умер, стоя в очереди в районной поликлинике, как рядовой коммунист. Что это? Божья кара или превратность судьбы?

А это история из времен брежневской стагнации, но ее охотно рассказывали и во времена перестройки. В зоопарке, на клетке со слоном краткая информация об этом экзотическом для россиян животном: «Слон африканский. Живет до 70 лет. За день съедает кормов: моркови – 10 кг, картофеля – 20 кг, хлеба – 10 кг, яблок – 5 кг».

Удивленные посетители спрашивают сторожа, который убирает в клетке: «Неужели он может столько съесть?» Сторож: «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст!» Смешно? Не правда ли, смешно? Только корни этого «феномена» я лично наблюдал еще в хрущевское время, когда работал в посольстве во Франции в 1963–1966 годах. Артисты Московского цирка, гастролировавшего в то время в Париже, в частности акробаты, стали падать в голодные обмороки от недоедания: экономили из своей ничтожной зарплаты валюту, чтобы привезти семьям хоть кое-какие сувениры. Когда доктор посольства спросил их, достаточно ли они питаются, они уверенно ответили, что даже мясо едят: дрессировщики немножко отрезают из рациона тигров. Обхохочешься! А варили они это мясо в биде, сунув туда электрические кипятильники, отчего в гостинице, где останавливались артисты, регулярно утром (заваривали чай) и поздно вечером (варили суп) перегорали пробки. Хозяева гостиниц жаловались в посольство. Мы отвечали, что это или старая электропроводка, или провокация. Умрешь со смеху! А что еще можно было сказать, ведь не объяснишь же буржую, хозяину гостиницы, что постояльцы экономят на всем, поскольку получают за свою тяжелую работу гроши (как сейчас помню, суточные у рядовых артистов и девушек кордебалета – 33 французских франка; у солистов – чуть больше). Доходы советских артистов и дипломатов – государственная тайна! Секрет Полишинеля. Не верите? А зря, ведь эта книжка – показания очевидца. Правда, несколько запоздалые: обвиняемый режим умер в 1991 году.

Чтобы народ видел, что «реформирование», «демократизация» общества не пустой звук, что происходит очищение партийных кадров, при Горбачеве начался судебный процесс по делу первого заместителя министра внутренних дел Юрия Чурбанова (в народе говорили, что в МВД процесс «чурбанизации» идет полным ходом), обвиненного в коррупции и злоупотреблении служебным положением. Чурбанов был зятем Брежнева.

Но ведь это мы уже проходили. Когда при Хрущеве Алексей Аджубей, стал главным редактором газеты «Известия», в народе тоже комментировали: «Не имей сто рублей, а женись как Аджубей», а когда сняли Хрущева, тоже все понимали: «Лучше быть евреем, чем Аджубеем». Через пару десятков лет на эти же грабли кое-кто наступит и при Ельцине. В России родственников государственных деятелей именовали «сильные мира сего», во Франции – «большие семьи» (grandes families), а в Италии это явление называется «непотизм» – племянничество, в общем, семейственность со всеми вытекающими последствиями. А последствия известны: либо взлет, либо падение. Сейчас детишек «олигархов» называют «мажорами», но о них чуть позже. Всему свое время.

Внутриполитическое и экономическое положение в СССР не могло не сказаться не только на общей ситуации в социалистическом лагере, то есть в странах-участницах Варшавского договора, но и на всем мировом коммунистическом движении. Начался вывод советских оперативнотактических ракет из Чехословакии и ГДР. В Польше после многолетнего подполья была легализована деятельность свободных польских профсоюзов «Солидарность». В Венгрии убраны проволочные заграждения на венгерско-австрийской границе. Рухнула Берлинская стена, и образовалась единая Германия. Социалистический лагерь трещал по швам. Тем не менее, пытаясь спасти подчиненную КПСС командно-административную систему, горбачевское руководство судорожно предпринимало необдуманные политические и экономические решения, не очень-то задумываясь об их последствиях. Лишь бы удержать власть, которая уже стремительно ослабевала. Принцип «сначала ввязаться в драчку, а там что будет, то и будет» был знаком и Наполеону, и Ленину. К нему пришлось прибегнуть и Горбачеву. В своих речах и многочисленных встречах с населением Михаил Сергеевич, «минеральный бормотолог», неоднократно прибегал к выражению: «Важно, чтобы процесс пошел». Любой процесс: ускорение в экономике страны, в антиалкогольной компании, в демократизации внутриполитической жизни, в налаживании экономического сотрудничества (нужны были кредиты) с капиталистическими странами. А тут так не кстати жесточайшая конфронтация в борьбе за власть с популистом Ельциным, за которым стояло оголодавшее и жаждущее перемен население страны. «Не дай Бог жить в эпоху перемен», – говорят мудрые китайцы. А наш народ продолжал веселиться: