Текст книги "Габриэль. Зеркало Пророка. Книга первая"

История четвёртая

«Уважаемые господа Мак-Розы!

Как бы я хотел написать: «Мои милые друзья!», но, увы… Я понимаю, что очень много сделал для вас плохого, и поверьте, искренне в этом раскаиваюсь. Моё раскаяние искреннее и глубокое. У меня было достаточно времени, чтобы понять, каким глупцом и негодяем я был.

Вы были и остаётесь моими самыми близкими друзьями, но могу ли я называть себя другом?!

Больше всего на свете я мечтаю о вашем прощении, которого смиренно у вас прошу.

Позвольте сказать в своё оправдание несколько слов. Тогда я отнёсся к вашей помолвке, как к вероломному предательству. Конечно, со временем я понял, что этот брак сделал бы несчастными и меня, и Катрин. Вы действительно созданы друг для друга, и ваш брак заключен на небесах. Я это понял. Признаюсь, мне потребовалось время, чтобы понять, что не проклинать я вас должен, а благодарить.

Как вы, наверно, уже знаете, после той злополучной дуэли я уехал во Францию. Там я вскоре женился. У нас родился сын Ричард. Я обожаю свою семью. Похоже, я нашёл своё счастье.

Несколько дней назад мы приехали в родовое имение. Вы даже не представляете, как я хочу вас видеть! И если я не приехал с визитом в первый день возвращения, то лишь потому, что не уверен в том, что вы захотели бы меня видеть.

Поэтому я прошу вас приехать к нам в Корнуэльский замок. Принятие вами моего приглашения будет символом того, что вы милостиво согласились выслушать мои извинения, но если вы решите, что я недостоин того, чтобы иметь со мной дело, я покорно приму это наказание, ибо для меня это будет чуть ли не самым страшным наказанием из всех возможных.

Смиренно жду вашего приговора.

Ваш покорный слуга Артур.»

Элиза проснулась в хорошем настроении. Ночью ей приснился удивительно яркий сон. Она была предводительницей лесных разбойников. После многочисленных приключений, во время которых она показала себя не хуже героя приключенческого романа, Элиза вышла замуж за настоящего красавца, принца далёкой восточной страны.

Служанка принесла чашку горячего шоколада и открыла окно. Было тёплое, солнечное утро. Ветра практически не было. Идеальная погода для утренней прогулки, – решила Элиза. Она взяла себе за правило каждое утро в любую погоду кататься верхом. Это не только укрепляло здоровье, но и воспитывало дух.

Свою дочь Габриэль воспитывал как настоящего воина. Она была сильной и выносливой, по-мужски сидела в седле, была прекрасной фехтовальщицей и стреляла с обеих рук. Несмотря на это, она не была ни грубой, ни недостаточно женственной. От матери она унаследовала врождённую грацию и красоту. У Элизы было красивое, хотя немного неправильное лицо, большие, выразительные голубые глаза и светлые волосы. Её сильное тело было изящным и стройным. Рост – средним. В общем, мало кто, обладая хорошим вкусом, не назвал бы её красавицей. Дух амазонки-воительницы уравновешивало прекрасное воспитание и образование, благодаря которым она знала и умела все, что должна была знать и уметь девятнадцатилетняя девушка в начале XIX века.

Одевшись, Элиза выбежала из дома. Она несколько раз вдохнула полной грудью тёплый летний воздух и поспешила в конюшню. Услышав её шаги, Ланцелот приветливо заржал. Он всегда узнавал Элизу и был рад, когда она к нему приходила. Ланцелота отец подарил ей на день рождения крошечным жеребёнком, и с тех пор они были неразлучными друзьями. Элиза сама ухаживала за конём, никому не давая к нему подходить.

– Ну, здравствуй, мой милый, – ласково сказала она коню, – держи.

Девушка протянула ему кусок хлеба, посыпанный солью. Ланцелот аккуратно взял угощение.

– Ну что, покатаемся?

Конь радостно фыркнул.

– Я знаю, ты тоже любишь эти прогулки, – Элиза ласково погладила друга.

Оседлав коня, она вывела его из конюшни, затем ловко села в седло.

– Вперёд, мой доблестный рыцарь! – приказала Элиза, выхватывая воображаемый меч.

Радостно заржав, конь помчался вскачь по привычному маршруту.

Они промчались по дорожкам сада, по аллее, мимо домов фермеров, арендовавших графские земли, затем свернули с дороги на лесную тропу. Там Элиза пустила коня шагом. В лесу она начала рассказывать Ланцелоту свой сон, не забывая даже мельчайших подробностей. Она всегда рассказывала ему сны или новости, а он внимательно слушал, иногда ржал или фыркал, всегда соглашаясь с мнением Элизы. Если бы ей кто-нибудь сказал, что конь не понимает её слов, она бы засмеялась тому в лицо. Подобные мысли могут прийти в голову только совершенно бездушному идиоту, – в этом она была уверена на все сто.

Вдруг из кустов выскочил какой-то зверь (Элиза не успела его рассмотреть) и со злобным рычанием бросился под ноги коню. Испуганный Ланцелот встал на дыбы, громко заржал и понёсся в лес, не разбирая дороги.

Она медленно приходила в себя. Кто-то брызгал ей в лицо водой и бил по щекам. В голове был настоящий фейерверк, а в ушах играл сводный оркестр. Элиза открыла глаза. Сначала перед глазами всё было расплывчато, но вскоре она увидела, что рядом с ней на коленях стоит молодой, сильный юноша с красивым, немного детским лицом, покрытым веснушками. На голове у него была копна непокорных густых огненно-рыжих волос. Это он пытался привести её в чувство.

Чуть поодаль с ноги на ногу переминался Ланцелот. Всем своим видом он просил у хозяйки прощения.

Элиза попыталась сесть, но сильная боль и головокружение заставили её отказаться от этой затеи.

– Не так резко, – услышала она приятный мужской голос.

– Где я? – спросила Элиза, до конца не осознавая, что произошло.

– В лесу. Вы очень удачно упали с лошади. Обычно подобные трюки обходятся значительно дороже.

– Вы врач?

– Нет, но я кое-что смыслю в лошадях.

– А в падающих с коней барышнях?

– Должен признаться, что мой опыт ограничивается вами.

– Печальная новость.

– Чего не скажешь о вашей способности шутить в подобных обстоятельствах.

Незнакомец аккуратно помог ей подняться на ноги. Стихнувший, было, салют возобновился вновь. У Элизы подкосились ноги, и она схватилась за незнакомца, который обнял её, чтобы не дать упасть. Она положила голову ему на плечо.

– Может, вам лучше прилечь? – поинтересовался он.

– Чтобы потом снова вставать? Подождите, пожалуй, я смогу стоять сама.

Элиза освободилась от объятий.

– Дайте мне руку, – попросила она.

– С удовольствием, юная леди.

Она оперлась на его руку. Колени дрожали, но стоять уже было можно.

– По крайней мере, вы ничего не сломали. Это радует, – сказал незнакомец, – рискнёте сесть в седло?

– Даже не знаю.

– Вы крепко обхватите коня за шею, а я поведу его под уздцы. Чем быстрее вы окажетесь дома в постели, тем будет лучше.

– На это раз правы вы.

– Рад, что вы это заметили.

– Кстати, вы не назвали ещё своего имени, а разговаривать в лесу с незнакомым мужчиной, пусть даже он спас тебе жизнь… – спросила Элиза, будучи уже в седле.

– Джек.

– Джек и…?

– Джек. Просто Джек.

– Его имя было покрыто тайной… А я – Элиза.

– Элиза…?

– Вы – Джек, я – Элиза, – сказала она, не желая в отместку называть фамилию.

– Что вы делаете одна в лесу в столь ранний час?

– Прогуливаюсь.

– А вам не кажется, что одинокие прогулки в лесу – не совсем подходящее занятие для столь юной леди?

– Лично мне это занятие кажется более чем подходящим. К тому же я здесь живу.

– Прямо в лесу?

– Прямо за лесом. Это мои земли. Вернее, моих родителей. А вот что здесь делаете вы?

– Охочусь.

– Отец страшно не любит, когда кто-то охотится в его лесу, так что никому больше не говорите об этом.

– Я охочусь на своего врага.

– А он что, живёт в лесу?

– Нет, но путь к нему лежит через лес.

Они выехали из леса. Вдалеке показалась графская усадьба.

– Не желаете зайти в гости?

– Не имею чести быть представленным вашим родителям.

– Я это исправлю. К тому же они будут рады знакомству с тем, кто спас их единственную дочь.

– Как-нибудь в другой раз. Говорите, вы – единственная дочь Мак-Розов?

– Когда-то у меня был старший брат. Сейчас бы ему был двадцать один год.

– Был?

– Его похитили. Очень давно. Родители так и не смогли выйти на след похитителей.

– Мне очень жаль. Не смею вас больше задерживать, Элиза. Был счастлив с вами познакомиться.

– Я тоже.

– Вы часто прогуливаетесь в лесу?

– Практически каждый день.

– Тогда до встречи!

Он развернулся и быстро пошёл прочь.

Во дворе, как назло, не было ни души. Голова кружилась так, что, только собрав в кулак всю свою волю, Элизе удалось слезть с коня. Несколько раз она была на грани того, чтобы свалиться из седла на землю. К головокружению и боли прибавилась тошнота.

– Хорошо ж меня чертыхнуло, – прошептала она.

Надо было добраться до двери, а там уже по стеночке, по стеночке… Превозмогая боль и головокружение, Элиза, шатаясь, вошла в дом.

– Что с вами, барышня? – услышала она испуганный голос служанки.

– Удачный полёт с лошади на землю, – пробормотала Элиза.

Кто-то подхватил её на руки и понёс в комнату. Девушку уложили на диван в гостиной. Кто-то (она не видела, кто) расстегнул на ней платье, вытер мокрым полотенцем лицо, положил на голову мокрую тряпку.

Нюхательная соль привела Элизу в чувства. Она открыла глаза и увидела испуганное лицо матери.

– Слава богу, очнулась! Как ты, милая?

– Ничего, мама.

– Что случилось?

– Упала с лошади. Ничего страшного.

– Ничего страшного?! Ты могла убиться!

– Похоже, я убила костюм для верховой езды.

– Ты сама чудом осталась живой! О, господи!

– Ничего страшного, мама.

– Ничего страшного? Да на тебе лица нет!

– Значит, оно осталось в лесу.

– Приготовьте ванну и пошлите за доктором.

– Не надо доктора. Наш уважаемый эскулап страшнее любой болезни. Ты сама это говорила.

– Тебе нужен врач.

– Мне нужно немного полежать, и если уж тебе так не терпится позвать врача, пригласи лучше дядю Джеймса.

– Его не так просто найти, а ты ужасно выглядишь.

– Не слышала, чтобы падение с лошади кого-либо украшало.

Вбежал Габриэль.

– Элиза, милая, ты в порядке?

– Лучше не бывает, папа.

– Ты уже послала за врачом? – спросил он Кэт.

– Он закончит то, что не удалось тому гаду, который бросился под ноги Ланцелоту, – ответила за неё Элиза.

– На вас кто-то напал?

– Какой-то зверь испугал коня.

– Ванна готова, – сообщила служанка.

– Напиши, что мы никуда не едем, – сказала Кэт.

– Вы куда-то собирались? – поинтересовалась Элиза.

– Приехал герцог Артур – папин друг.

– Это тот, который чуть не отправил тебя к богу? – спросила она отца.

– Он самый.

– Не зря говорят, что иные друзья опасней любых врагов.

Элиза провалялась в постели чуть больше недели. Как это обычно и бывает, настоящая боль пришла только на следующий день и долго не хотела выпускать девушку из своих лап. К счастью, сонливости, которая в случае травмы головы является весьма тревожным симптомом, у девушки не было, а лучшим лекарством от сотрясения мозга всегда был покой.

Наконец, она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь.

– Мне надоело уже созерцать потолок собственной спальни, – ответила она сомневающимся в её готовности к путешествию родителям.

Когда впереди показался Корнуэльский замок (Мак-Розы ехали в открытом экипаже с откинутым верхом), у Габриэля защемило в груди. Слишком многое его связывало с этим местом, слишком много воспоминаний, как хороших, так и плохих, будил в его душе этот вид. Габриэль смотрел на замок, чувствуя, как в его душе просыпаются призраки былых времен.

Издалека замок выглядел таким же, как раньше, но вблизи от него веяло запустением. Нельзя сказать, чтобы его состояние стало значительно хуже за эти годы. Внешне он выглядел практически таким же, но душа этого места уже начала стариться. Не только люди, но и замки, города, государства и даже звёзды рождаются, взрослеют, стареют и умирают. Корнуэльский замок был стар.

Артур заметно постарел и раздался вширь. Живя размеренной семейной жизнью в солнечной Франции, он обзавелся солидным брюшком. Его седеющие волосы значительно поредели, а на лице стали заметны морщины.

Габриэль тоже был далеко не молод. Страдания и приключения, которыми изобиловала его жизнь, давали о себе знать. Его волосы стали практически совершенно седыми. На похудевшем лице царствовали морщины и шрамы, а былые раны позволяли с высокой точностью предсказывать погоду. С годами он всё больше становился похожим на матёрого, видавшего виды волка.

С Кэт время поступило более милостиво. Она немного раздалась вширь, но это не мешало ей оставаться, бесспорно, красивой женщиной, правда, красота с каждым годом требовала всё больше и больше внимания.

Артур встретил Мак-Розов как родных. Он действительно был счастлив видеть их у себя дома. Радость, оживившая блеском глаза герцога, сделала его похожим на мальчишку.

Он тепло поздоровался с друзьями.

– Рад вас видеть, юная леди, – сказал герцог Элизе, – мы так волновались, узнав о вашем падении.

– Пустяки, не стоило волноваться, – ответила Элиза, которой уже надоело повышенное внимание, – а если верить сэру Исааку Ньютону, вообще не случилось ничего противоестественного.

– Вы очень интересная барышня.

– Вы тоже, правда, барышней, я вас назвать не могу.

– Она такая же острая на язык, как и ты, – сказал Артур Габриэлю.

– Я провожу вас в ваши комнаты и распоряжусь, чтобы накрывали на стол.

– А где твоя семья? – спросил Габриэль.

– Где-то бродят. Для них здесь всё интересно. К обеду обещали быть. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать?

– С удовольствием примем ваше приглашение, – ответила за всех Кэт.

Внутри замок требовал ремонта. То и дело взгляд гостей натыкался на облупившуюся краску, на отставшую или испорченную обивку стен, на следы сырости на потолке…

– Немного улажу дела и займусь домом. Двадцать лет – это все-таки огромный срок, – оправдывался Артур.

– Для обоев практически вечность, – согласилась Кэт.

– Слишком долго я не наведывался в родные края.

Как и обещал Артур, за обеденным столом собрались все.

Герцогиня Жозефина была миниатюрной очаровательной брюнеткой. Она выглядела значительно моложе своих лет, была весёлой и жизнерадостной. Говорила с лёгким французским акцентом, что придавало её приятному голосу особое очарование.

Сыну Артура Ричарду исполнился двадцать один год. Он был красивым юношей. Высокий рост, превосходное телосложение, благородные черты лица. Его лицо было немного грустным, немного задумчивым. Он получил прекрасное образование и был хорошо воспитан.

За столом вспоминали былые времена, рассказывали, как прошли эти двадцать с небольшим лет.

Как только состояние Габриэля позволило ему пойти к алтарю, состоялась его свадьба с Кэт, после которой молодожёны отправились в родовое имение Мак-Розов. Там они фактически и жили все эти годы, иногда совершая визиты в столицу или к герцогине Хоум, которая сразу же одобрила выбор воспитанницы. Иногда они заезжали и в столицу, но на светских мероприятиях бывали редко – у Кэт выработалась стойкая неприязнь к подобным сборищам.

После смерти герцогини к Кэт перешла её усадьба и значительная часть земель. Габриэль, в свою очередь, удачно вложил свои деньги в бурно развивающуюся промышленность, так что всё у них было хорошо.

У Артура дела складывались несколько хуже. Холостяцкие пирушки значительно сократили его состояние, и, если бы не наследство, доставшееся от герцогини Хоум (он получил довольно крупную сумму), его дела были бы совсем плохи. Не удивительно, что известие о том, что в одном из банковских сейфов Эдинбурга хранится целое состояние, которое принадлежит Артуру и никому больше, заставило его плясать от радости. Про шкатулку с Зеркалом, правда, Габриэль не сказал ему ни слова, резонно решив, что это его уже не касается.

После той злополучной дуэли Артур покинул Шотландию и поселился во Франции недалеко от Марселя в удачно купленном имении. Артур полюбил эту теплую страну, полюбил её жителей. Вскоре он познакомился с Жозефиной, которая была дочерью одного из соседей-землевладельцев. Они поженились. Родился Ричард.

Элиза сразу же понравилась Ричарду. Во время обеда он не сводил с неё глаз, а когда все встали из-за стола, напросился показать ей сад. Во время прогулки он рассказывал ей о Франции, об имении, в котором вырос, вспоминал забавные случаи из собственной или из соседской жизни. Ричард был прирождённым рассказчиком, и девушка слушала его с большим удовольствием.

– Я бы хотел съездить на могилы друзей, – сказал Габриэль, когда молодежь отправилась в сад.

– Если ты не против, я составлю тебе компанию, – поддержала его Кэт.

– В таком случае я не буду вам мешать, – Артур подозвал слугу, – скажи, пусть оседлают двух лошадей.

– Ты нам не помешаешь.

– Эта область воспоминаний принадлежит тебе и разве что любимой женщине. Посторонним там делать нечего. К тому же мне нужно будет приготовиться к ужину.

– Не стоит столь сильно беспокоиться.

– Друзья, я не видел вас больше двадцати лет, так позвольте мне достойно отпраздновать нашу встречу.

– Лошади готовы, – объявил слуга.

Любимая когда-то беседка Габриэля пришла в полный упадок. Крыша совсем прохудилась. На почерневшем от времени дереве не осталось и следов краски, да и сама древесина настолько сгнила, что рассыпалась бы от одного прикосновения. Зато дикому винограду время шло только на пользу. Он разросся так, что превратил в своё царство всю прилегающую к беседке территорию и даже забрался на вершину росшего рядом дерева.

Могилы Мариам и её отца, – Мануэля похоронили рядом с дочерью, – были в полном порядке. Артур строго-настрого приказал новому леснику следить за могилами, за что тот получил хорошую прибавку к жалованию.

Габриэль сел на прибрежный песок. Он молча смотрел в воду, как когда-то давно, когда служил помощником лесника. Кэт села рядом с ним. Они долго молчали, сидя на берегу. Габриэль блуждал по воспоминаниям, а Кэт не хотела ему мешать.

– Эти люди сделали для меня больше, чем кто-либо другой, – нарушил молчание Габриэль, – благодаря им я сохранил в себе человека, хотя всё шло к тому, чтобы я стал монстром.

– Расскажи мне о них.

– Это долгая история, к тому же ты практически всё знаешь.

– Ну и что? Одно дело слышать об этом там, а другое дело здесь, где всё это и происходило.

Габриэль подробно рассказал Кэт всё, начиная с того момента, как он постучал в дверь лесника. Не забыл он упомянуть и о курьёзном знакомстве с Мариам. Он рассказывал, и на душе становилось спокойнее, легче. Закончив рассказ, он нежно обнял Кэт и поцеловал её в губы.

– Признайся, ты затеяла этот разговор ради меня? – спросил он.

– Нельзя всё вечно хранить в себе.

– Спасибо. Ты самая лучшая жена на свете, – на этот раз его поцелуй был долгий, и кроме нежности в нём были благодарность и любовь.

– Поехали? – предложила Кэт.

– Показать тебе дом, где я жил?

– Ты ещё спрашиваешь.

Снаружи дом лесника был всё такой же. Новые хозяева очень хорошо за ним следили, и он прекрасно сохранился.

Спешившись, Габриэль помог жене слезть с коня и постучал в дверь. Открыла женщина лет сорока пяти.

– Что вам угодно, господа? – удивлённо спросила она. К ним ещё ни разу не заглядывали знатные господа.

– Я – граф Габриэль Мак-Роз, а это – моя супруга. Когда-то давно я жил в этом доме.

– Конечно, конечно, мы с мужем слышали о вас, – женщина посмотрела на него, как на ожившую легенду. Возможно, она относилась к истории о графе-леснике как к какой-нибудь сказке, и вот он стоит перед ней, – я полностью к вашим услугам, господа, – она низко поклонилась.

– Если вы не возражаете, я хотел бы показать жене дом, где я жил.

– О, конечно, сэр, это большая честь для нас.

В доме всё изменилось. Габриэль с трудом узнавал в нём старое жилище. В его бывшей комнате теперь была детская.

Несмотря на это, он был счастлив, словно встретил старого друга, которого давно не видел. Кэт тоже смотрела вокруг во все глаза. Для неё открывалась завеса тайны, которой был окутан Габриэль. Оттого, что он рассказал ей практически всё о своей жизни, ощущение тайны только усилилось, и вот теперь она словно бы входила в его тайную жизнь.

– Это вы заботитесь о могилах возле беседки? – поинтересовался Габриэль, собираясь уходить.

– Муж и старшие сыновья. Они скоро будут. Если что-то не так, вы скажите, мы мигом всё сделаем.

– О, нет, никаких претензий у меня к вам нет, но есть одна просьба.

– Всё, что в наших силах.

– Я хотел бы попросить вас восстановить беседку. Пусть она будет памятником на этих могилах.

– Мы всё сделаем, сэр.

– А это прошу принять от меня в знак благодарности за заботу о могилах моих очень близких друзей.

– Вы очень добры, сэр… Право же, не стоило… Герцог нам хорошо платит за это… – пробормотала женщина, поспешно убирая деньги.

– А теперь извините, но нам пора.

– Конечно-конечно, господа. Спасибо вам… Мы всё сделаем, как вы хотите.

В замок они вернулись уже вечером. Кэт пошла переодеваться к ужину, а Габриэль решил сделать ещё один визит.

Он постучал в дверь дома священника, служившего в корнуэльской церкви.

– Здравствуйте, святой отец.

– Слушаю тебя, сын мой.

– Я хотел бы пожертвовать на нужды церкви определённую сумму денег.

– Входите, сын мой. Господь любит щедрость, особенно идущую от самого сердца.

Священник проводил гостя в комнату.

– Вот, возьмите, – Габриэль положил на стол несколько золотых монет.

– Спасибо, сын мой. Могу я чем-нибудь быть для тебя полезен?

– Я хотел бы попросить вас помолиться о душах моих друзей, похороненных возле беседки на берегу озера.

– Конечно, сын мой. Тем более что я и так молюсь о них каждую службу по просьбе герцога Артура.

– Это очень любезно с его стороны.

– Артур очень добрый, хороший человек, несмотря на то, что иногда бывает слишком горяч.

– Совершенно согласен с вами, святой отец.

Мак-Розы пробыли в Корнуэльском замке около двух недель. Они замечательно провели время. Артур старался, как мог, придумывая увеселения для друзей. За это время Мак-Розы очень хорошо сдружились с семьей герцога, а Ричард стал для них чуть ли не родным сыном.

Их радовало то, что Ричард не сводит глаз с Элизы и всё время старается быть рядом с ней. Без сомнения, юноша полюбил их дочь. Он был хорошим кандидатом в мужья, и Мак-Розы с радостью думали о том дне, когда он сделает Элизе предложение.

Ричард давно бы уже попросил её руки, но девушка не позволяла ему перешагнуть за границу дружбы.

Скорее всего, чувства Ричарда встретили бы взаимность, но из головы Элизы не выходил её загадочный незнакомец, которого она встретила в лесу. Фактически он стал воплощением её наивных девичьих грёз. Она увидела в нём того романтического героя, того благородного разбойника, о котором давно мечтала, оставшись наедине или во время прогулок на Ланцелоте. Поэтому Ричарда она воспринимала только как друга.

Артур тоже не одобрял вспыхнувшей любви своего сына.

– Нам надо поговорить, – сказал он Ричарду, когда Мак-Розы отправились домой, – я вижу, как ты относишься к Элизе.

– Она очень милая, замечательная девушка.

– Не спорю, но она не для тебя.

– Почему?

– Поверь, на это есть причины.

– Я всё равно женюсь на ней.

– Без моего благословения?

– Пусть даже так.

– Сынок, заклинаю тебя всем святым, не делай этого!

– Я люблю её, папа.

– Я знаю. Любовь проходит, тогда как ты можешь совершить то, что нельзя будет исправить.

– Ты так говоришь потому, что граф когда-то помешал жениться тебе!

– Ты глуп. Да, он не дал мне жениться и поступил совершенно правильно. Это я совершил самую большую ошибку и обречён раскаиваться всю свою жизнь. И я не хочу, чтобы ты тоже совершил подобную ошибку.

– Мы созданы друг для друга, отец.

– Нет.

– Я знаю.

– Ты ошибаешься. К тому же Элиза тебя не любит.

– Она меня полюбит, клянусь! Я сделаю всё возможное и невозможное.

– Вот этого я боюсь больше всего.

– Но почему ты не хочешь, чтобы я был счастлив?!

– Это ты мечтаешь лишиться счастья! Поверь, беды и горести очень часто подстерегают нас, облачившись в костюм удачи.

– Я не понимаю тебя, отец.

– Это потому, сынок, что я руководствуюсь вещами, о которых тебе лучше никогда не узнать.

Дома у Элизы был разговор с матерью.

– Ты заметила, как на тебя смотрит Ричард? – спросила ласково Кэт.

– Думаю, это не заметил бы только слепой.

– Он тебя любит.

– Ничем не могу ему помочь.

– Вряд ли ты найдёшь более подходящего мужа.

– Подходящего для чего, мама?

– Подумай. Нам с отцом не хотелось бы, чтобы ты ему отказала.

– Для меня он друг, но не больше.

– Твой отец когда-то тоже для меня был не больше, чем друг. Однако мы прожили с ним более двадцати лет в любви и согласии.

– Вот именно, мама, в любви и согласии.

– Поверь, Элиза, я лучше тебя разбираюсь в этих вещах.

– Тогда зачем ты об этом со мной говоришь?

– Уверена, Ричард скоро попросит твоей руки.

– Моё мнение уже не в счёт?

– Никто силой не собирается выдавать тебя замуж.

– Надеюсь.

– Но я бы хотела, чтобы ты хорошенько подумала, прежде чем сказать ему «нет».

– Я уже всё хорошенько обдумала.

– И, пожалуйста, не будь с ним излишне резка.

– Мама!

– Вот ты скажи мне, почему именно те, кто хочет для тебя счастья, не останавливаются перед тем, чтобы причинить тебе боль, причём исключительно ради тебя? Почему они думают, что знают рецепт всеобщего счастья, даже тогда, когда сами бывают счастливыми далеко не всегда, а стоит им заявить, что у тебя другое, своё понимание счастья, а от их рецепта тебя просто тошнит, они тут же выходят из себя и начинают кричать о неблагодарности, глупости и дурном воспитании? Почему люди не понимают, что их счастье для другого может быть хуже горькой редьки? – вопрошала Элиза Ланцелота, который сочувственно её слушал и изредка кивал головой. Ответов у коня не было.

– Сударыня чем-то опечалена? – услышала она знакомый голос.

Сердце девушки забилось часто-часто. Это был он, её лесной незнакомец, приближение которого она не заметила, увлёкшись разговором с конём. На этот раз он был верхом на коне.

– Моя история стара как мир, а вы что, всё это время оставались в лесу?

– Сегодня я здесь, чтобы ещё раз увидеть вас, – ответил ей Джек, – вижу, ваше здоровье пришло в норму.

– Вам не откажешь в наблюдательности.

– Вы так и не ответили, в чём причина вашей печали.

– Меня хотят отдать замуж за сына герцога.

– Прекрасный выбор. Правда, он не богат, зато знатен. Единственный сын и всё такое.

– Он добрый, красивый, милый… Родители в нём души не чают. Для них он как родной сын, тем более что они с моим братом ровесники.

– Это с тем, который пропал?

– С тем самым.

– Вот видите.

– Да, но я не хочу за него замуж!

– А как же дочернее послушание?

– А я и не хочу быть послушной дочерью. Почему-то они думают, что лучше меня знают, отчего я буду счастлива.

– Родители в своей дальновидности привыкли учитывать всё, кроме того, что их дети – живые люди, и что для их счастья одних денег и положения в обществе мало.

– И ведь мои родители действительно меня любят, а я люблю их, но они даже не пытаются меня понять. А мне, кроме как Ланцелоту, некому даже пожаловаться.

– Но ведь сейчас вы жалуетесь мне.

– Вы не считаетесь.

– Понятно, меня вы даже за лошадь не считаете.

– За лошадь я вас действительно не считаю. К тому же сегодня вы здесь, а завтра…

– Всё зависит от вас. Только скажите, и завтра я буду ждать вас на том же самом месте.

– Что я должна для этого сказать? Произнести какое-нибудь волшебное заклинание?

– Мне нужно знать, что моё общество для вас не обременительно.

– Ничуть. Наоборот…

– Тогда я весь к вашим услугам.

– Как ваша охота?

– Как в театре.

– Не поняла. Вы что, поёте или читаете монолог, прежде чем спустить курок, или стреляете по зрителям со сцены?

– Вы угадали.

– Вы нашли того, кого искали?

– Нашёл, но мой враг оказался близким человеком тому, кто мне дорог.

– И что?

– Не знаю.

– Подождите, но как это может быть?

– Я искал человека, который убил моего отца, а когда нашёл, понял, что его смерть принесёт страдания очень дорогому мне существу.

– И что вы собираетесь делать?

– Даже и не знаю.

Домой Элиза вернулась счастливой. Она ещё не понимала всех причин своей радости, но у неё была тайна, своя собственная тайна, как у героинь любимых романов. Весь день она словно порхала по дому, а едва пришло утро, отправилась верхом в лес.

Молодые начали встречаться каждый день. Вскоре они поняли, что любят друг друга. Покров тайны придавал их любви особый оттенок романтики, отчего она казалась им ещё более желанной. С каждым днём Элиза всё больше времени проводила в лесу. Так прошло несколько счастливых недель, наполненных романтической, нежной любовью. Влюблённые не позволяли себе заходить дальше объятий и поцелуев, но с каждым днём их ласки становились всё более страстными и смелыми.

Иногда Джек рассказывал о себе.

Он родился и вырос в деревне в имении приёмного отца, который, к сожалению, слишком рано ушёл из жизни. Матери своей Джек в детстве почти не видел – у неё постоянно были какие-то дела. Воспитанием его занимались дед с бабкой. Старики Арунделы, которые в своё время служили при дворе короля, сумели дать ему хоть и несколько старомодное, но вполне приличное воспитание.

Конечно, родители заметили перемену, произошедшую с девушкой, но они привыкли доверять Элизе, да и к лесным прогулкам относились более чем благосклонно, несмотря даже на недавнее падение с лошади.

Гром грянул среди ясного неба.

– Ты не могла бы завтра пораньше вернуться с прогулки? – спросила Элизу за ужином мать. Приезжают Артур с семьей. Мы с отцом хотели бы их достойно встретить.

– Хорошо, мама.

– И помнишь, о чём я тебя просила?

– Приехать раньше с прогулки.

– Относительно Ричарда.

– Мама!

– Я думала, тебе хватило ума и времени образумиться, – холодно сказала Кэт.

– Надеюсь, сударыня, вы в состоянии понять слово «нет»? – так же холодно ответила Элиза.

Их взгляды встретились, словно стальные клинки.

– Я не люблю его, мама! – Элиза выбежала из комнаты.

Ричард нашёл Элизу в саду. Она сидела на скамейке и задумчиво наблюдала, как солнце садится за горизонт.

– Прошу прощения, сударыня, за то, что нарушаю ваше уединение, но я хотел бы с вашего позволения сказать вам несколько слов.

– Боюсь, сударь, вы выбрали не самый подходящий момент, но если хотите что-то сказать, говорите, – ответила она с лёгкой досадой в голосе.

Элиза была в плохом настроении. Она совсем не хотела ни с кем говорить, особенно с Ричардом, и тем более о его любви. Своей настойчивостью Кэт добилась обратного результата: девушка решила раз и навсегда поставить точки над «i», чтобы больше не возвращаться к этой мучительной для неё теме.

Ричард опустился на землю у её ног.

– Дело в том, сударыня, что я родился и вырос в далёкой тёплой Франции, которая фактически является моей родиной. Я люблю свою страну, люблю её тёплый климат, люблю её жизнерадостные нравы и обычаи, люблю наблюдать, как растёт виноград, как из него появляется вино, люблю настоящий французский сыр. Здесь его мне не достаёт…