Текст книги "Габриэль. Зеркало Пророка. Книга первая"

– И тем не менее. Я влюбился в неё именно с первого взгляда и не стал откладывать помолвку в долгий ящик.

– То есть, ты… ты… ты женишься на первой встречной?

– Как ты можешь так говорить о невесте друга и твоего, между прочим, герцога?!

– Извини. Я несколько не в себе.

– Вернись в себя, мой друг. И в качестве средства для возвращения я могу предложить тебе виски.

– С удовольствием.

– Значит, ты женишься на женщине, которую знаешь всего несколько дней? Я думал, ты уже вышел из этого возраста, – вернулся к теме Габриэль после доброго глотка виски.

– С чего ты взял? – удивился Артур, – она выросла у меня на глазах.

– Подожди, но ведь несколько минут назад ты говорил, что влюбился в неё с первого взгляда.

– Совершенно верно. И я не собираюсь отказываться от своих слов.

– И теперь ты заявляешь, что знаешь её с самого детства… Не понимаю.

– А что тут понимать? Я знаю её с самого детства, а несколько дней назад влюбился в неё с первого взгляда. Что тут непонятного?

– Не знаю. Наверно, я для этого слишком стар. Кто она?

– Воспитанница герцогини Хоум.

– Ты ничего о ней не говорил.

– Если быть точнее, то я ничего тебе не говорил ни об одной из них. Герцогиня Хоум – это моя дальняя родственница. Живёт она на юго-востоке Шотландии в своём родовом имении. Там климат намного теплее и мягче, чем здесь. Когда со мной в детстве случилась беда, она согласилась меня приютить. Правда, устроила она меня у своих друзей. В общем, тетушка Хоум стала мне второй матерью. Не удивительно, что я люблю часто бывать у неё в гостях.

– Насколько я понимаю, женишься ты не на ней.

– Ты правильно понимаешь. Тётушка, доброе сердце, взяла себе на воспитание ребёнка, милую девочку, ставшую сиротой. Эта девочка, кстати, из хорошей семьи. К тому же она приходится мне дальней родственницей. Достаточно дальней, чтобы можно было на ней жениться. Как видишь, это далеко не та история о пастушке и принце, которая сейчас входит в моду. Я приезжал к тётушке в гости, отдыхал от света, играл с Кэт – так, кстати, зовут мою избранницу, в общем, валял дурака. Мы всегда дружили, и тётушка часто, шутя, называла нас женихом и невестой. Как видишь, её шутка оказалась пророческой. Если честно, я никогда раньше и не думал о том, что смогу так запасть на Кэт. Поэтому, собственно, ты до сих пор ничего о ней не знал.

– Так что же заставило тебя переменить к ней своё отношение?

– Случай или провидение. Не далее как несколько недель назад я отправился с очередным визитом к тётушке Хоум. У неё гостили молодые Картриджи со своим юным, (ему исполнилось месяца три) наследником. Был тёплый солнечный день. Вечер. Все были в саду. Кэт носилась с ребёнком на руках. Когда я её увидел в первый раз в тот день… Солнце словно запуталось в её волосах. Глаза её светились своим, внутренним светом. Она была похожа на сошедшую с небес Мадонну. Я был так поражён, что, клянусь, готов был броситься к её ногам, умоляя о благословении. В тот раз я впервые увидел, какая она, моя Кэт. Не успело солнце коснуться земли, а я уже уладил все дела с тётушкой, а потом объяснился с Кэт. Она согласилась стать моей женой. Теперь ты знаешь всё о моей любви с первого взгляда.

Чтобы хоть немного привести себя в чувство, Габриэль решил отправиться на заседание клуба пешком, к тому же из-за множества лестниц и узости улиц этот способ передвижения в старом городе был оптимальным. Не успел он выйти из дома, как промозглый, сырой ветер пробрал его до самых костей. Стояла та мерзкая погода, в какую не спасает от холода и ветра никакая одежда. Мечтая как можно скорее оказаться в кресле перед камином с порцией хорошего подогретого виски, Габриэль прибавил шаг.

Не дай бог в такую погоду ночевать под открытым небом, – подумал он.

Погода и нетерпение заставили его пренебречь этикетом. Не дожидаясь назначенного времени, Габриэль уверенно трижды постучал в дверь Дворца Заседаний. До начала собрания было примерно полчаса.

Монтгомери открыл буквально через минуту. Разумеется, они сразу же узнали друг друга, но ритуал…

– Господин ищет кого-то? – поинтересовался Монтгомери, словно перед ним стоял незнакомец.

– Мне нужен ответ на вопрос, который я не решаюсь произнести, – этот ответ давно уже был у Габриэля в печёнках.

– Боюсь, сударь, вы ошиблись. Здесь нет никого, кто мог бы выслушать ваш вопрос, и уж тем более нет никого, кто мог бы на него ответить.

– Я и есть тот, кто готов его выслушать. Я и есть тот, кто готов дать на него ответ.

– В таком случае, может, вы соизволите назвать себя?

– Я лист, которым играет ветер.

– И что вам сказал ветер перед игрой?

– Он подарил мне вот это, – сказал Габриэль, вручая официальное приглашение Монтгомери.

Когда-то, когда они только что придумали этот диалог, он казался членам клуба мистическим, загадочным, таинственным и чёрт ещё знает каким. Теперь же, когда его приходилось повторять каждый раз, чтобы войти в клуб, он стал казаться им напыщенной глупостью. Но о том, чтобы отказаться от ритуала, не могло быть и речи.

– Прошу вас, сударь.

– Как дела, Монтгомери? – спросил Габриэль, войдя в дом.

Подобное обращение к Ответственному Секретарю противоречило уставу Общества, но Габриэль мог позволить себе эту вольность.

– Господин герцог приготовил очень интересную программу, сэр.

– Вам не трудно принести мне немного виски? На улице жуткий холод.

– Куда подать, сэр?

– Я буду у себя в комнате. Кстати, если хотите, можете тоже выпить. Порция хорошего виски ещё никому не вредила.

– Вы очень добры ко мне, сэр.

В комнате Габриэль обнаружил заранее приготовленную мантию и парик – обязательные атрибуты любого заседания. Габриэль посмотрел на красивые бронзовые часы, которые шли против часовой стрелки. Оставалось ещё минут двадцать. Он взял с книжной полки первый попавшийся томик и начал читать с середины. Неслышно вошёл слуга с порцией виски.

– Спасибо, Монтгомери.

– Ещё чего-нибудь желаете, сэр?

– Спасибо, Монтгомери, можешь быть свободен.

Габриэль сразу же отнёсся с симпатией к этому уже начавшему стареть человеку. Всю жизнь Монтгомери был лакеем, причём лакеем первоклассным, да и человеком, судя по всему, неплохим. Примерно за год до того, как Габриэль пристроил его в клуб, он потерял со скандалом работу. Ходили слухи, что дело было связано с преступлением или даже с убийством. Скорее всего, его где-то разыскивали, так что получить работу ему было практически невозможно. Только отчаянное положение заставило его обратиться за помощью к Паркеру, чьим дальним родственником он был (по крайней мере, тот так отрекомендовал Монтгомери).

– Ты за него ручаешься? – спросил тогда Габриэль.

– Больше, чем за себя, – ответил Паркер.

– Хорошо. Я постараюсь найти ему место, а пока, если хочешь, можешь предложить ему погостить у себя.

Больше Габриэль ничего не спрашивал и никогда не напоминал о том, что именно ему Монтгомери обязан своим спасением. Старый слуга был настолько благодарен за это, что готов был пойти за Габриэля в огонь и в воду.

Наконец, часы пробили восемь – время занимать места в Зале Заседаний. Габриэль отложил книгу, достаточно хорошую для того, чтобы, глядя в текст, не отвлекаться от собственных мыслей, и поднялся на ноги. В предвкушении того, что ему предстояло увидеть, он улыбнулся. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуть серьёзное выражение лица. Затем он вышел из комнаты и решительным шагом направился в зал заседаний. Там стоял большой круглый стол с пятью удобными креслами. За этим столом вполне могли поместиться ещё 10 человек, так что члены Общества заседали в достаточно свободных условиях.

Над креслом председателя в тяжёлой, дорогой раме висел герб Тайного общества Холостяков. Справа от председателя стоял письменный стол, за которым Ответственный Секретарь должен был вести протокол заседания.

Согласно уставу общество должно было собираться не реже 10 раз в году, а председательствовать должен был по очереди каждый член общества. Главной обязанностью председателя было обеспечение всеобщего веселья. Уставом допускались внеочередные собрания общества. Поводом для такого собрания могла послужить любая идея весёлого времяпрепровождения. На внеочередном собрании председательствовал тот, кто его созывал. Надо отдать должное холостякам, только первое собрание было очередным, да и собирались они в любом случае не реже раза в месяц, а иногда и по несколько раз в неделю.

Роль председателя носила также и церемониальный характер. Дело в том, что за столом члены общества садились так, чтобы сидеть по алфавиту, то есть от личности председателя зависело, где и кто должен сидеть. Наверно, история больше не знала обществ, где личность председателя могла так влиять на происходящее.

Когда холостяки чинно заняли свои места, Артур, исполняющий обязанности председателя, попросил всех подняться для торжественного исполнения гимна: 45 секунд тишины. После гимна была обязательная молитва: 30 секунд тишины.

– Прошу садиться, – разрешил Артур.

– Друзья, – начал он свою речь после того, как с формальностями было покончено, – я собрал вас здесь для того, чтобы объявить о своей помолвке. Я женюсь, господа, и устав требует, чтобы я покинул наше общество, поэтому я предлагаю учредить должность почётного члена общества, чтобы на этом основании принимать участие в дальнейших собраниях. Надеюсь, моя женитьба не станет препятствием для моего участия в этих столь милых моему сердцу встречах.

Ответом было гробовое молчание. Никто не знал, что сказать. Габриэль, переживший этот шок несколько раньше, как и Артур, наслаждался, глядя на лица своих друзей. Артур был доволен произведённым эффектом.

– Никогда не слышал более удачной шутки, если только это шутка, – первым нашёл что сказать А.

– В том-то и шутка, что это не шутка, – вторил ему остряк В, – не знаю, поздравлять тебя, дружище, или соболезновать. Решай уже сам.

– Всё зависит от того, какая муха тебя укусила. Лично я не слышал, чтобы ты хоть раз что-нибудь хорошее сказал о женитьбе. Что за внезапность? – проворчал Г.

– Такова воля богов. Сегодня, господа, я собираюсь устроить прощальную вечеринку и отобедать с вами в последний раз в качестве члена клуба.

– В таком случае предлагаю откупорить шампанское и выпить прямо здесь за самого находчивого хитреца, который, практически заполучив красавицу жену, а я уверен, что она у тебя настоящая красотка, уже сейчас думает о том, как, став женатым человеком, остаться одновременно и холостяком. Думаю, лишиться такого члена клуб себе позволить не может, – нарочито торжественно произнес В.

Его речь была встречена аплодисментами.

После шампанского все дружно перебрались в столовую, где на этот раз их встретил Рим эпохи расцвета.

Из просторной комнаты была вынесена вся мебель кроме гигантского стола, ломившегося от изысканных блюд. В центре находился кальян с лучшими сортами табака и дорогие, сигары. В комнате их уже ждали очаровательные красавицы, одетые в полупрозрачные римские одежды, которые, скорее, окутывали тайной, чем скрывали прекрасные женские тела. И помогали им в этом тени, отбрасываемые пламенем факелов, которыми освещалась комната.

На следующий день Габриэль проснулся около двух, и это пробуждение стало настоящей путёвкой в ад. Слишком много он вчера выпил и съел, слишком был невоздержан в любви, да и курил значительно больше, чем того требовала осмотрительность, и теперь всё это вылилось в состояние жуткого похмелья.

Не открывая глаз, Габриэль позвонил слуге.

– К вашим услугам, сэр.

Каждое слово слуги отозвалось пульсирующей болью в висках и запрыгало красными искрами перед глазами. Габриэль поморщился.

– Приготовь мне, пожалуйста, ванну, – произнёс он голосом умирающего.

– Ванна готова, сэр, – сообщил слуга спустя какое-то время.

– Спасибо, Паркер.

С большим трудом Габриэль поднялся на ноги и, страшно галсируя, побрёл к ванной, куда плюхнулся, сильно ударившись локтем о край.

– Чёрт! – выругался Габриэль.

Горячая вода начала медленно возвращать его к жизни. Минут через двадцать он понял, что его организм уже в состоянии принять порцию живительной влаги (но никак не алкоголя!). Всё это время ему приходилось терпеть страшную жажду и сухость во рту, так как даже одна только мысль о воде вызывала приступ тошноты и спазмы в желудке.

Габриэль позвонил Паркеру.

– Чего желаете, сэр?

– Будь добр, приготовь крепкий сладкий чай с молоком.

– Одну минуту, сэр.

Крепкий сладкий чай с молоком – одно из лучших средств от похмелья. С огромным удовольствием Габриэль выпил две чашки этого напитка. Мучившая его тошнота начала проходить, да и в голове немного прояснилось.

– Будь добр, Паркер, приготовь мне ещё чай с молоком, – попросил он, выбравшись из ванны.

Выпив пару чашек чая, Габриэль почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы рискнуть выйти из дома.

– Прикажи кучеру запрягать, – распорядился он и начал нехотя одеваться.

– На Принсис—стрит, – сказал Габриэль, садясь в карету. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Габриэлю предстояло стоически переносить все невзгоды поездки. Карету немного трясло, и это было до отвращения неприятно. Правда, свежий воздух внёс свою лепту в процесс выздоровления. К тому моменту, когда карета остановилась возле дома Отисов, он уже чувствовал себя довольно сносно, правда, ноги ещё ощутимо дрожали. Габриэль с трудом поднялся по мраморной лестнице на второй этаж. Начавшая было успокаиваться головная боль с новой силой запульсировала в висках, отдавая тошнотой в затылок. Поэтому, войдя в кабинет маркизы (она просила подождать её там), он с удовольствием забрался в своё любимое кресло и закрыл глаза. Габриэль не заметил, как она вошла в комнату.

– Не вставайте, граф, – смеясь, разрешила маркиза.

– Прошу прощения, Элеонора.

– Похоже, у вас была бурная ночь.

– Ох, не то слово, маркиза.

– Попросить Элриджа приготовить своё фирменное?

– Это было бы очень любезно с вашей стороны.

Маркиза позвонила горничной.

– Будь любезна, попроси Элриджа приготовить порцию его фирменного эликсира, – сказала она той и, уже обращаясь к Габриэлю, продолжила: – Похоже, мой друг, у вас ко мне действительно важное дело, раз вы решились на визит в таком состоянии.

– Вчера на внеочередном заседании клуба холостяков Артур объявил о своей помолвке.

– Что?! – лицо маркизы вытянулось от удивления.

– Мы тоже были в шоке. Тем более что до этого он ни словом не обмолвился о том, что у него кто-то есть на примете.

– Вы уже знаете, кто эта счастливица?

– Практически только имя. Её зовут Катрин Мак-Рой. Она воспитанница герцогини Хоум.

– Я кое-что слышала о герцогине. Говорят, в молодости она была весела и очень недурна собой. Какое-то время её считали первой красавицей света.

– Общественное мнение – это последнее, чему стоит доверять, – морщась от боли, произнес Габриэль.

– И, тем не менее, в своё время она разбила множество мужских сердец. К тому же поговаривают, что в её шкафах хранится не одна дюжина скелетов. Ну да это всё сплетни. Одно могу сказать точно. Герцогиня – очень добрая, умная женщина. В своё время она неудачно вышла замуж, овдовела и больше не стала себя связывать узами брака. Своих детей у неё нет, так что, думаю, юная Катрин станет наследницей всего её немаленького состояния. К тому же герцогиня вполне сможет её научить всему тому, что должна уметь юная дама, особенно тем женским секретам, которые вам, мужчинам, знать не положено. Так что, думаю, на этот раз Артур нашёл себе вполне подходящую пару. Или вы так не думаете? – маркиза проницательно посмотрела в глаза Габриэля. – Нет, мой друг, вы так не думаете.

– Бесполезно спорить с вашим искусством чтения мыслей собеседника, – восхищённо сказал Габриэль.

– Это искусство хорошо лишь тогда, когда у собеседника есть хотя бы одна мысль, а такие люди в наши дни встречаются крайне редко, – нарочито разочарованно ответила Элеонора.

– Куда подевался ваш оптимизм?

– С годами оптимизм улетучивается. На его место приходит жизненный опыт, который очень редко свидетельствует о чём-либо в нашу пользу.

– Ваши рассуждения о годах, маркиза, выглядят как кокетство. Я знаю вас достаточно долго, чтобы заметить, что время совершенно не властно над вами. Вы абсолютно такая же, как и были.

– Бросьте, Габриэль. Я живу в доме, где есть зеркала. К тому же, сейчас мне приходится прибегать чуть ли не к волшебству, чтобы выглядеть сносно, тогда как ещё несколько лет назад это давалось само собой. И даже не пытайтесь со мной спорить, граф! Подобные откровения даются мне нелегко даже перед вами.

Постучав в дверь, в комнату вошла служанка с подносом, на котором стоял бокал с непонятного цвета жидкостью.

Габриэль залпом осушил бокал, и волна пряной свежести ударила ему в мозг. Приятная тёплая волна прошла по всему телу. Начала возвращаться жизнь.

– Ваш Элридж – настоящий волшебник, – воскликнул Габриэль, не переставая удивляться действию фирменного эликсира, который он принял далеко не в первый раз.

– К сожалению, зная о своих достоинствах, он обходится нам в целое состояние.

– Думаю, он стоит того.

– Он стоит большего, но об этом ему лучше не говорить.

– Знаете, мой друг, седина, морщины, количество лет – это всё ерунда, – вернулась маркиза к теме возраста. – По-настоящему начинаешь чувствовать, что стареешь, после того, как старость напомнит тебе о себе. Ко мне в дом она уже приходила с визитом – когда-нибудь, мой друг, старость точно также придет и к вам. Думаю, это будет какой-нибудь пустяк, на который вы при других обстоятельствах даже не обратили бы внимания, но именно этот пустяк и станет для вас посланием старости.

– Ни за что не поверю в то, что вы уже получили весточку от неё.

– И тем не менее. В моём случае старость продемонстрировала мне отменное чувство юмора. Она пришла вместе с любовным письмом. Я получила письмо от одного пылкого юноши, который почти так же, как когда-то вы, клялся мне в вечной любви. И вдруг я поняла, что этот мальчик вполне мог быть моим сыном, и сразу же после этой мысли я услышала смех старости. Она была совсем рядом от меня, на расстоянии вытянутой руки.

– Надеюсь, это не стало причиной для отказа пылкому влюблённому?

– Нельзя пренебрегать своим долгом по отношению к подрастающему поколению. И если не мы, то кто ещё сможет их научить всем тонкостям величайшего из искусств!

Случилось то, что должно было случиться: постепенно взаимная страсть маркизы и Габриэля иссякла, но они оказались достаточно разумными людьми, чтобы сохранить пришедшую на смену любви крепкую дружбу. В любой момент они могли обратиться друг к другу за помощью и довериться практически во всём.

– И всё же вы не сказали, почему этот брак вас так встревожил. Артур уже достаточно большой, чтобы самостоятельно принимать решения. К тому же, видя, как вы страдали в прошлый раз, я не думаю, что вы захотите принять участие в его личных делах вновь.

– Увы, маркиза, я не должен допустить этой свадьбы. И вы правы, мне чертовски не хочется в этом участвовать.

– Так не участвуйте.

– Не могу. От меня этого требуют высшие силы, с которыми я не могу не считаться.

– Надеюсь, к вам не являлся господь бог собственной персоной?

– К счастью, нет, но того, кто заставляет меня помешать этой свадьбе, вполне можно считать его доверенным лицом.

– У вас гость, сэр, – сказал слуга, открыв Габриэлю дверь.

– Кто?

– Герцог Корнуэльский, сэр. Он ждёт в кабинете. Я сказал, что вас нет, но он изъявил желание дождаться вас, чего бы это ему ни стоило. Надеюсь, я правильно поступил, впустив его, сэр?

– Всё правильно, Паркер. Будь добр распорядиться насчет обеда. Думаю, Артур будет обедать у нас.

Войдя в кабинет, Габриэль застал Артура слегка похрапывающим в кресле. Выглядел он, мягко говоря, неважно, несмотря на то, что был значительно моложе Габриэля. Чтобы привлечь к себе внимание друга, Габриэль взял с полки увесистую книгу и с шумом уронил её на пол. Артур застонал, повернулся на другой бок и проснулся. Он совершенно непонимающими глазами уставился на друга.

– Ты – Артур, герцог Корнуэльский. Я – Габриэль Мак-Роз, твой друг, – сказал Габриэль, тщательно выговаривая каждую букву.

– Фу-у-ух. До чего же хреново! – простонал Артур.

– Иногда мне кажется, что религию придумал настоящий пропойца, – поддержал его Габриэль, – пока пьёшь, вино возносит душу в рай, зато на следующий день приходит расплата в виде адских мук.

– Судя по твоему юмору и свежести лица, ты умудрился продать душу дьяволу похмелья, и теперь он обходит тебя стороной.

– Всё намного проще. Я совершенно случайно встретил одного лекаря, и тот сумел вылечить меня своим эликсиром. Иначе, поверь, я был бы не лучше тебя.

– Скажи мне лучше, где тебя черти носили?

– Я был с визитом у одной дамы.

– У дамы?! После того, что было вчера?! Я преклоняюсь пред тобой! Извини, что не падаю на колени – здоровье не то.

– Я был с деловым визитом у дамы.

– Всё равно. В любом случае ты умудрился надеть достаточно приличное лицо, чтобы быть принятым дамой.

– Обед подан, – сказал слуга, входя в кабинет.

– Спасибо, Паркер. Надеюсь, ты отобедаешь со мной? – спросил Габриэль Артура.

– Мне кажется, что я не смогу проглотить ни кусочка.

– Ну, по крайней мере, ты можешь попытаться.

– Кстати, ты так и не сказал, что заставило тебя притащиться сюда, превозмогая страдания, – спросил Габриэль за столом, – пойми меня правильно, я рад тебя видеть и всё такое, но любопытство жаждет получить ответ.

– Я приехал просить тебя составить мне компанию.

– Ты уезжаешь?

– Да. Меня ждёт тётушка. А если точнее, она ждёт нас.

– Нас? Я не ослышался?

– Я написал ей в письме, что приеду с тобой.

– И что она?

– Она будет рада.

– Подожди. Ничего не понимаю. Когда ты успел получить ответ?

– Я написал, что мы уже выехали. С какой стати ей отвечать?

– То есть, ты хочешь, чтобы я свалился к ней как снег на голову?

– Она давно хочет тебя видеть.

– С чего бы это?

– А рассказами о чьих, по-твоему, подвигах я развлекал тётушку и Катрин?

– Признавайся, что ты уже наболтал?

– Ничего лишнего. Поверь. Катрин достаточно умная девушка, чтобы задать себе вопрос: а где в это время был её голубок? Понимаешь, о чём я?

– Нет, я не поеду.

– Возражения не принимаются. К тому же я поклялся памятью предков, что уйду отсюда только вместе с тобой.

– Хорошо. Когда ты собираешься ехать?

– Немедленно.

– Что?!

– Я даже готов помочь тебе собрать вещи.

– У меня с этим прекрасно справляется Паркер.

– Вот и попроси его продемонстрировать своё искусство.

– Ладно, к тому же ты всё равно не отстанешь.

Всю дорогу Артур рассказывал о своей возлюбленной.

Будучи женщиной умной и жизнелюбивой, герцогиня резонно решила, что детство бывает один раз в жизни, и поэтому, если есть возможность, оно должно быть как можно более счастливым и беззаботным. Поэтому она сразу же отвергла мрачное и чрезмерно строгое монастырское воспитание. К тому же она была совершенно уверена в том, что излишняя религиозность плохо сказывается на пищеварении и совсем не способствует улучшению цвета лица. Поэтому детство у Катрин было радостное, безоблачное и беззаботное. Она росла такой же чистой, свежей и непорочной, как окружающая её природа.

Позже, когда пришло время учиться, герцогиня сама тщательно подбирала для своей воспитанницы учителей, которые не должны были своим занудством слишком сильно испортить её характер. Заметив природное обаяние воспитанницы, герцогиня всеми силами старалась его развить.

В результате Катрин выросла веселой, жизнерадостной, немного наивной (настолько, чтобы это её украшало), умной и естественной, не лишённой при этом хороших манер, девушкой.

Артур так подробно описывал все детали, что Габриэлю начало казаться, будто он тоже знает её много лет. Он буквально закрывал глаза и видел её густые волосы цвета спелой ржи, вместе с Артуром он тонул в бездонной голубизне её глаз, видел её правильное, красивое лицо с чуть заметным золотистым пушком на верхней губе, видел очаровательную родинку, мушку на правой щеке. Казалось, он мог, не глядя, нарисовать её стройное тело, её красивые точёные руки и ноги…

Артур во всех деталях описал, какие у неё были любимые игры, как звали её коней, как она кормила их хлебом с солью, который воровала на кухне – домашние делали вид, что не замечают этого… Габриэль знал, какие она носит платья, какие шляпки, где покупает туфли и какого размера…

Всё это Артур повторил раз по сто.

Артура восхищало и то, как она отнеслась к его объяснению. Она не стала ломаться, кокетничать или проявлять жеманство. Она сказала, что давно уже знала, что так и будет, и всегда серьёзно относилась к словам герцогини о том, что они – жених и невеста.

– И кроме всего прочего, – признался под конец Артур, – она единственная воспитанница, почти родная дочь герцогини, и та даёт за неё большое приданое, а позже к ней переходит всё её состояние. Деньги, конечно, не главное, но холостяцкая жизнь очень сильно прошлась по моему кошельку, так что её деньги лишними не будут.

– Что ты собираешься с ними делать?

– Пущу в оборот. Я ведь собираюсь обзавестись наследником, а он не должен быть нищим. Таков наш родительский долг. Семья налагает определённые обязательства на человека. Надеюсь, ты не станешь с этим спорить?

– Удивительно это слышать из твоих уст.

– Я кажусь тебе страшным кутилой, однако заметь, я никогда не влезал в крупные долги, никогда не делал слишком большие ставки, не потерял ни одного имения. Я привёл свои дела в порядок, и если и просаживал лишнее, компенсировал это последующей экономией.

– Иногда мне кажется, что в тебе живёт сразу два совершенно разных человека.

– Всего лишь два? По-моему, ты меня обижаешь.

Чтобы как-то отвлечься от назойливой болтовни друга, Габриэль принялся рассматривать пейзаж за окном, который только из-за медленной скорости экипажа казался ему однообразным. На деле природа юга Шотландии разительно отличается от природы её северной или центральной части.

Практически четыре пятых территории Шотландии покрыто болотами и скалистыми холмами, сменяющимися в центральной и западной частях горами, которые не имеют четко выраженных хребтов. Беспорядочно расположенные горные вершины разделены глубокими узкими долинами, называемыми гленами, или узкими вытянутыми озерами-лохами. Только на нижних частях склонов гор и в гленах можно увидеть пастбища и пашни, так как большая часть территории горной Шотландии совершенно не пригодна для сельского хозяйства.

Зато на юге и востоке Шотландии, наоборот, находятся плодородные, пригодные для земледелия земли, приносящие своим владельцам хороший доход.

Габриэль смотрел, как скалистые вересковые пустоши медленно сменяются пашнями, на смену которым, в свою очередь, приходят луга. Но чаще всего ему приходилось наблюдать поросшие камышом болота.

Всё это было слишком скучным и унылым для того, чтобы вызвать к себе интерес. Артур в очередной, тысячный раз описывал детство своей возлюбленной, отчего уставшего от многодневной, (дорога со всеми остановками заняла три дня), поездки Габриэля потянуло в сон. Надо отдать должное Артуру – он не стал будить друга, позволив ему спать до самого дома герцогини.

Герцогиня Хоум жила в большом, красивом доме, выстроенном на месте когда-то великолепного фамильного замка – настоящей боевой крепости, которую англичане сровняли с землёй во время войн Уоллеса. От крепости остался только ров, превратившийся со временем в очень живописный канал, и старинный подъёмный мост, по обе стороны которого стояли настоящие, оставшиеся с рыцарских времен, боевые башенки, служившие когда-то для обороны моста. Разумеется, сам мост давно уже никто не поднимал, да и при всём желании вряд ли его можно было бы поднять, однако и его, и башенки содержали в хорошем состоянии. Для герцогини они были настоящей реликвией – памятью подвигов её знатных предков.

Сам дом стоял у ухоженного большого пруда, за которым начинался лес. К воде вела широкая мраморная лестница, нижние ступеньки которой уходили под воду. К специальным перилам были привязаны несколько лодок, на случай если кто-то из многочисленных гостей герцогини, а гости у неё были всегда, захочет покататься по водной глади пруда.

Вокруг дома был разбит замечательный сад, и издалека дом казался волшебным замком, утопающим в зелени.

– Вот здесь и живёт моя фея, – сказал Артур, когда карета остановилась во дворе дома.

На удивление, герцогиня была одна – так случилось, что все гости разъехались. Она пила на веранде чай – день был тёплый и безветренный. Увидев гостей, она поспешила им навстречу.

Герцогиня оказалась милой, подвижной дамой, среднего роста, немного в годах. У неё были красивые, длинные волосы и живые, с искорками глаза. Форма морщин у её рта характеризовала её как весёлого, любящего смех человека. Одета она была относительно просто, но элегантно и со вкусом, правда, несколько старомодно.

Герцогиня нежно расцеловалась с Артуром, после чего он представил ей Габриэля.

– Так значит, вот вы какой, граф Мак-Роз! – совершенно по-детски воскликнула она, окинув Габриэля с ног до головы оценивающим взглядом. – Артур нам много о вас рассказывал, но я представляла вас несколько иным.

– Представляю, что он вам наговорил.

– Напротив, он рассказывал о вас, как о своём спасителе, и даже признаюсь, я представляла вас этаким рыцарем в доспехах и на боевом коне.

– Не знаю, к счастью или к сожалению, но рыцари остались в далёком прошлом, и теперь они смотрят на нас либо с картин, либо со страниц романов, – ответил ей Габриэль.

– Да вы, граф, настоящий поэт!

– Сударыня, вы мне льстите.

– Нисколько. Или, может быть, самую малость, но не больше.

– А где Кэтти? – поинтересовался Артур.

– Она поехала кататься верхом. Ничто так не укрепляет здоровье, как прогулки верхом на лоне природы, но если бы она знала, что к нам пожалует сам Ланцелот!

– Тётушка!

– Не перебивай старших, негодный мальчишка! Артур разве не говорил вам, как они вас здесь называют?

– До недавнего времени он вообще ничего о вас не рассказывал.

– Так вот почему вы ни разу не приезжали к нам погостить. Здесь особенно хорошо летом, и намного теплее, чем у вас.

– Мне пришлось его чуть ли не силой сажать в экипаж, – вставил довольный собой Артур.

– Вы не любите путешествовать? – удивлённо спросила герцогиня.

– Люблю, но я не имею привычки наносить визиты без приглашения.

– К нам все приезжают, когда вздумается. Я не трачу времени на приглашения. К тому же после рассказов Артура мне кажется, что я знаю вас очень давно, так что вы в этом доме как свой. А какие могут быть условности среди своих?

– Вы очень добры ко мне, герцогиня.