Текст книги "Квота"

Выбрав подходящий дом, Роман проникал в него, когда обитатели спали, и оставлял на кухонном столе буклет.

Кардаве это увлечение казалось безрассудством. Несколько раз он пытался урезонить Романа, но тот лишь отмахивался от его аргументов.

– Моя жизнь – это танец со смертью на минном поле, и она не прощает промахов. Пока я это помню, я жив, – отвечал он.

Роман просматривал медкарты поступившей недавно дичи, когда в кабинет вошел Миша Авакян. Это был смышленый парень 25 лет. Небольшого роста. Симпатичный. Всегда аккуратный, приветливый, исполнительный. 2 года назад, когда мать попала в больницу, и для ее лечения ему срочно потребовались деньги, он пришел добровольцем на шоу «Шанс». Сумел пережить 5 охот, получить хорошие деньги и стать любимцем зрителей. Роману он тоже понравился, в результате получил работу личного секретаря Романа.

– Роман Борисович, можно? – спросил он, приоткрыв дверь.

– Что у тебя?

– К сожалению, я с плохими новостями. Ваши родители… – он потупился.

– Как?

– Их подстрелил снайпер, когда они выходили из магазина. Примите мои соболезнования.

Роман думал, что он лучше готов к подобному повороту событий. С тех пор как родной город потерял статус квоты, жизнь и смерть для него стали чем-то вроде лотереи судьбы. Чтобы принять это и заранее смириться с потерей он постоянно прокручивал в голове всевозможные сценарии смерти родителей. И вот теперь, когда это свершилось, он не разревелся в присутствии Миши только потому, что впал в некое подобие стопора.

– Мне придется взять отпуск, – пришел в себя Роман.

– Да, конечно, не волнуйтесь, я здесь справлюсь.

– Я не сомневаюсь. Роман кисло улыбнулся.

Только у закрытого на замок отцовского магазина, его запер кто-то из соседей, Роман с тоской в сердце осознал, что за последний год видел родителей раза 4, да и то мельком. И теперь он уже не сможет ничего наверстать, как никогда уже не сможет проявить оставшуюся любовь, сделать для них что-то хорошее.

К Роману подошли с соболезнованиями соседи. Его родители сумели растопить лед и стать здесь своими, а горе от потери близких людей сроднило с ними и его.

– Как? – спросил он.

– Они собирались на день рожденья к Ваньке рябому, – рассказывала баба Маша. – Твоя мать зашла за отцом. Когда они выходили, их сняли двумя выстрелами с заброшенной колокольни. Затем подъехал джип. Оттуда выскочили молодые парни, погрузили тела и уехали. Так что все по закону, хотя вряд ли тебе от этого легче.

Роман глубоко вздохнул, затем задержал дыхание, чтобы сдержать слезы.

Магазин был заперт. Ломать замки Роману не хотелось, и он на всякий случай спросил:

– У кого-нибудь есть ключ?

Здесь было принято оставлять у кого-нибудь запасные ключи на всякий случай.

– У меня, – ответил мужичок со шрамом через все лицо. – Сейчас принесу.

Поблагодарив мужичка со шрамом, Роман вошел в магазин. Видеонаблюдение работало, и он включил запись с камер наружного наблюдения.

Постучав в дверь, вошел участковый егерь.

– Извините за беспокойство, но я должен удостовериться по факту возможной кражи.

– Все нормально, командир, – ответил Роман.

– Тогда подпишите протокол.

Роман, не читая, поставил подпись.

– Не буду вам больше мешать. Если что, вы знаете, где меня найти.

– Да, спасибо.

Как он и предполагал, камеры записали расстрел родителей. Несмотря на не очень высокое разрешение, было видно, что они, веселые и довольные, вышли из магазина. Отец запер дверь. Затем они взялись за руки и неторопливо пошли, разговаривая о каких-то пустяках. Затем фонтан крови и мозгов из головы отца. Растерянное лицо матери, и второе попадание. Теперь уже ей в голову. Она так и не поняла, что произошло. Через минуту к магазину подъехал джип. Водительское окно было открыто, и Роман смог увидеть, что за рулем сидела совсем еще юная девчонка. Не подумав о камерах, она не только засветилась сама, но и засветила номер джипа. Когда машина остановилась, из нее вышли двое пацанов такого же возраста. Они быстро погрузили тела и, газанув с пробуксовкой, джип помчался прочь. Скорее всего, за стрелком, а потом куда-нибудь подальше от места охоты.

Чтобы не разреветься, Роман прикусил до крови нижнюю губу. Справившись с приступом горя, он позвонил приятелю из дорожной полиции.

– Это они? – спросил он, когда Роман продиктовал номер и марку машины.

– Они.

– Удачной охоты. И прими мои соболезнования. Я сейчас не могу, но в течение часа сделаю и сразу перезвоню.

Родительский дом еще пах жизнью, но все равно он уже стал каким-то чужим. В спальне на тумбочке стояла фотография родителей, на которой они были молодыми, красивыми и счастливыми. Они три дня как поженились, и были полны надежд. Прижав фотографию к груди, Роман сел на пол и завыл, как воет после смерти любимых хозяев пес. Это длилось несколько минут. Затем словно в душе кончился бензин, и горе сменила пустота.

– Ну вот и все, – со вздохом сказал Роман. После этого он умылся и вышел из дома, взяв только ту фотографию.

Полицейский позвонил, когда Роман еще не выехал на трассу. А уже вечером он знал об убийцах своих родителей все, что было нужно знать. Как он и предполагал, это были жаждущие адреналина дети из богатых семей. У них была своя страница в социальной сети, где они хвастались своими подвигами, которые заключались в стрельбе по первым попавшимся людям за пределами квоты. Тела отвозили таксидермистам, которые делали из них чучела, а внутренности сдавали на удобрения. Чучела отправлялись в «Дом охотничьей славы», который располагался в купленном на краю квоты доме. Там их усаживали в кресла перед телевизором, за кухонным столом и так далее, воссоздавая бытовые сцены из жизни людей.

К тому моменту как Роман нашел их сайт, они успели выложить не только материал о последней охоте, но и планы на будущую вылазку с подробным описанием маршрута.

– Вот же непуганые идиоты! – с чувством сказал Роман. Его разочаровала легкость, с которой он сумел все узнать.

Взять их оказалось проще простого. Благодаря подробно описанному маршруту, Роман легко нашел место для засады. За рулем, как всегда, была барышня с никнеймом Торпеда. В соцсетях она позиционировала себя как гонщица номер один, и не без оснований, так как сумела удержать машину на дороге после того, как у нее лопнуло переднее правое колесо в результате меткого выстрела Романа. Когда машина остановилась, охотники выскочили из нее, забыв даже взять оружие. В результате Роман почти в упор расстрелял их шприцами-дротиками с транквилизатором. Затем он связал их, заклеил рты скотчем, погрузил в их же машину и привез в найденное неподалеку убежище в брошенном доме. Там он уложил их в ряд на пол. Сам сел напротив, тоже на пол, прижавшись спиной к стене. Приходя в себя, они начинали мычать и извиваться, как черви под каблуком.

– Знаю-знаю, сказал Роман, когда очнулись все, – вы из очень богатых и влиятельных семей. За вас заплатят любой выкуп, а если я хоть пальцем вас трону, меня найдут и убьют.

Роману показалось, что в мычании его пленников появились нотки одобрения, дескать, ты правильно понимаешь ситуацию, чувак.

– Но вам не повезло, – продолжил он после небольшой паузы. – Ваши деньги мне не нужны, а мести ваших родителей я не боюсь. Вы оказались здесь потому, что забыли, что, каждый раз, пересекая границу квоты, сами становитесь потенциальной дичью. А ваша идея выкладывать все в сеть… Это ж надо было до такого додуматься? Вы что, совсем тупые? Не понимаете, что у каждого убитого были близкие люди, и что рано или поздно найдется тот, кто захочет за них отомстить? И вот вы здесь. Потому что убили моих родителей. А ведь достаточно было навести о них справки перед охотой… Ну да что теперь об этом болтать.

Говорят, когда-то давно на этой земле жило племя непобедимых воинов. Они верили, что душа убитого человека сможет попасть в светлый мир только после того, как умрет и будет съеден виновник его смерти. Поэтому они оплакивали близких, поедая мясо их убийц. Они говорили, что нет ничего слаще, чем горькое мясо врага. Горьким оно было от слез. А сладким его делала мысль об отмщении. Завтра я провожу души родителей в светлый мир, вкусив с друзьями вашей плоти. А заодно и узнаю, какова она будет на вкус.

Сказав это, он перерезал им горла, затем разделал тела, погрузил мясо в машину и отправился в клуб. Месть принесла лишь опустошение. В какой-то степени Роману было жаль этих молодых дурачков, которые в принципе не сделали ничего предосудительного. Но теперь было поздно что-либо менять.

Он сам приготовил тела убийц, которых подали на стол собравшимся в банкетном зале ресторана сотрудникам и приглашенным друзьям. Во время поминок старались вспоминать о родителях только хорошее или забавное. Никто не стеснялся смеяться над смешными историями. В результате поминки стали похожи на встречу вспоминающих былое давних друзей.

Желая сбросить с себя путы горя, Роман постарался как можно быстрее избавиться от всего, что было с ним связано. Поэтому он за бесценок продал начавший таки приносить деньги магазин отца и родительский дом перекупщику, не взяв оттуда ничего кроме той фотографии.

Через 2 дня после этого позвонил перепуганный таксидермист.

– Роман Борисович, примите мои соболезнования, – сказал он, представившись. – Я звоню сообщить, что тела ваших родителей были переданы мне для работы. Возвращать вам их не было смысла из-за невозможности хранения, но я со всем уважением передал их на фабрику удобрений.

– Большое спасибо. Что я вам должен за хлопоты? – спросил Роман.

– Ну что вы, какие могут быть деньги. Я же от чистого сердца, в знак уважения.

– Тогда еще раз большое спасибо.

– Ну что вы, не за что.

Горе накатывало приступами. Спасала тупая работа вроде наведения порядка и физическое изнурение, поэтому Роман изматывал себя многокилометровыми пешими прогулками. За работу он не волновался, так как Миша отлично справлялся со всем.

Во время одной из таких прогулок Роман забрел в брошенный городок, существовавший когда-то вокруг стоявшего на берегу реки консервного завода. Завод был слишком большим, а руководство неповоротливым, в результате кризис оказался губительным как для завода, так и для городка, который в описываемое время стал похож на декорации к постапокалиптическому фильму.

Несмотря на конец марта, был отличный, почти что майский день. Светило солнце, цвели первоцветы, летали проснувшиеся насекомые. Погода располагала к расслаблению и беззаботности, но это была та роскошь, за которую легко можно заплатить жизнью.

Роман шел по разбитой грузовиками и временем когда-то асфальтированной дороге. Слева был кирпичный заводской забор. Справа насыпь железной дороги, за которой был берег реки. Забор был в ужасном состоянии. Время и грунтовые воды перекосили его, а из многочисленных проломов текли ручьи. Картину всеобщего запустения немного портили проносящиеся по железной дороге поезда. Тогда Роман инстинктивно вжимался спиной в забор и внимательно всматривался в окрестности.

Стрельбы из поезда можно было не бояться, так как, во-первых, железная дорога была приравнена к квоте, а во-вторых, и это главное, правила запрещали открывать бронированные окна вагонов и локомотивов, так как нет-нет, да находились отморозки, способные обстрелять проезжающий мимо поезд или швырнуть в него гранату. В последнее время большинство таких отловили и перестреляли, но правило на всякий случай осталось. Опасным поезд мог стать потому, что под прикрытием его шума потенциальный охотник мог бы приблизиться к Роману, не боясь быть услышанным. Несмотря на то, что люди сюда обычно не забредали, Роман старался быть начеку. По этой же причине он крайне осторожно преодолевал провалы в заборе, которые были прекрасными местами для засады на неосторожного путника, которым Роман наверняка бы выглядел в глазах охотника, раз он решился идти по столь невыгодной в плане безопасности дороге. На самом деле Роман выбрал этот маршрут потому, что при мизерном шансе на реальную опасность, этот путь достаточно щекотал нервы, отгоняя уже доставшие Романа мысли о родителях.

Самым опасным местом было окончание забора, так как в паре сотен метров за ним стояло трехэтажное здание, где вполне мог засесть снайпер, поэтому, подойдя к краю забора, Роман замер. В следующее мгновение инстинкт заставил его упасть на землю. Он еще не понимал, что заставило его так отреагировать, но за годы охоты научился доверять инстинктам, которые у него были развиты, как у диких зверей. Вскоре он увидел блик от прицела.

Роман осторожно отполз назад, под прикрытие стены, затем встал, и, забравшись через пролом на территорию завода, спрятался там в каком-то сарае. Охотникам тут нечего было делать, поэтому появление снайпера заинтриговало Романа настолько, что он решил дождаться дальнейшего развития событий.

Примерно через час послышался гул моторов, и мимо проехал грузовик. Это было уже более чем просто интересно, и Роман решил основательно все разведать. Грузовик он нашел возле пролома в катакомбы, лабиринт которых расходился на многие километры. Двое мужчин в защитных костюмах сбрасывали в пролом мешки с предположительно человеческими телами.

Эта находка могла стоить Роману жизни, а могла дать то, на что он не мог даже надеяться при своем криминальном прошлом: статус жителя квоты. Пожалев о том, что он отправился гулять без фотоаппарата, Роман достал мобильник и попытался заснять происходящее на телефон.

Погрузка подходила к концу, когда внимание Романа привлекло движение чуть в стороне от грузовиков. Это был молодой парень в камуфляже, который крадучись приближался к месту разгрузки. Еще через пару минут Роман увидел следящего за ним мужчину, который тоже был в камуфляже. Затем произошло нечто выходящее за рамки понимания Романа: К подсматривающему за подсматривающим приблизился еще один человек и профессионально убил его ударом ножа, затем вернулся в свое укрытие за кучей строительного мусора возле остова когда-то жилого дома.

Когда грузовики уехали, наблюдатель подошел к пролому, заглянул туда, отшатнулся и схватился за телефон. Он с кем-то переговорил, возбужденно размахивая свободной рукой, а когда разговор окончился, его голова брызнула кровью и мозгом. Затем двое парней в камуфляже скинули оба трупа в тот же пролом. Вскоре после этого охрана ушла. Убедившись в этом, Роман тоже сфотографировал тела, затем забрался в пролом и вытащил оттуда одно из тел. Спрятав его на достаточном расстоянии от могильника, он отправился за машиной. Погрузив тело в багажник, он немного попетлял по окрестностям, затем, убедившись, что его поступок остался незамеченным, направился к ближайшему оборудованному морозильной камерой хранилищу.

Роман всегда щедро оплачивал услуги информаторов, поэтому об убийстве сотрудников фонда «Милосердие» с одновременной зачисткой населенного пункта, где базировался их лагерь, узнал в тот же день, когда это произошло. В подобные совпадения он не верил, поэтому сразу же вызвал Авакяна.

– Мне срочно нужно свалить. Присмотришь тут? – спросил он, когда тот вошел в кабинет.

– Конечно, Роман Борисович, можете не сомневаться.

– Я буду в режиме молчания.

– Понял. Если что, я прикрою.

Путь в квоту Роману был закрыт, и ему ничего не оставалось, как направиться в разрушенный поселок. Он спрятал машину в лесополосе в нескольких километрах от лагеря и отправился дальше пешком.

Увиденное шокировало даже повидавшего на своем веку Романа. Поселок был уничтожен с демонстративной показательностью, чтобы ни у кого не было сомнений, что устроивший это хотел показать себя и свою решимость действовать, нарушая все правила и законы. Это было послание всем желающим помешать его планам.

Как Роман и ожидал, егеря устроили в поселке засаду на случай появления там гостей, и гости, а вернее гость, не заставил себя ждать. Вскоре появился вертолет. Он сделал над лагерем пару кругов, затем приземлился. Оттуда вышел высокий, жилистый, симпатичный, но без приторности мужчина. Его черные с заметной сединой волосы были стрижены под машинку с насадкой. Он был в камуфляже и вооружен двумя автоматическими пистолетами. Судя по тому, как он двигался, он был из зажиревших в квоте «дикарей», что сделало его достаточно легкой добычей егерей.

Его увели в штаб в подвале разрушенного дома, но вскоре выпустили. Так Роман понял, что это тот, кто ему нужен. Чувствуя себя в безопасности на охраняемой егерями территории, гость окончательно потерял бдительность. Он начал бродить по улицам с той беспечностью, которую можно позволить себе разве что в квоте, да и то в светлое время в охраняемом месте.

Видя это, Роман решил не мудрить с ловушкой. Предугадав поведение гостя, он положил в росших кустах сирени телефон, рядом с которым поставил стреляющий шприцами-дротиками самострел. Когда гость проходил мимо, отправил на него СМС. Увидев телефон, гость обрадовался, как ребенок и, забыв о возможной опасности, отреагировал на него, как дети реагировали на играющие роль приманки игрушки.

Когда гость вырубился, Роман сначала спрятал его на безопасном расстоянии от лагеря, затем отвез на машине в одно из своих логов. Теперь оставалось ждать, когда он очнется.

3

Солнце палило неимоверно. Казалось, еще немного, и кожа на голове Артема начнет пузыриться и вонять горелым мясом. В довершении к этому кто-то припарковал машину так, что солнечные лучи, отражаясь от лобового стекла, били ему прямо в глаза, усиливая и без того нестерпимую, вызывающую волны тошноты, головную боль. Во рту было настолько сухо, что Артему казалось, будто язык превратился во вспухшее от разложения выброшенное на берег морское чудовище. Ноги были тяжелыми, ватными и до того уставшими, что ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы продолжать стоять. Зато связанные за спиной руки затекли так, что он их не чувствовал.

Смешнее всего (если к данной ситуации вообще применимо слово «смешнее») было то, что физические мучения являлись в какой-то степени спасением от еще более мучительных душевных страданий. Дело в том, что Артем стоял на табурете под деревом, к толстой ветке которого была привязана веревка с надетой на его шею петлей.

Дерево росло на пыльной площади небольшого городка типа тех, что показывают в вестернах. Рядом с Артемом стоял палач. За ними наблюдала толпа. Периодически кто-то выкрикивал оскорбления в адрес Артема не столько из ненависти, сколько от скуки – ожидание исполнения приговора длилось уже более часа. На большее никто не решался, так как даже за брошенный в приговоренного тухлый помидор можно было стать следующим развлечением толпы.

Казнь должна была состояться ровно в полдень. Часы на башне городской ратуши показывали 11—55. Стрелка двигалась слишком медленно, словно специально издеваясь над Артемом.

– А нельзя побыстрее? – спросил он палача, который не только должен был выбить табурет из под его ног точно в момент последнего удара часов, но и следить, чтобы приговоренный не смог покончить с собой раньше времени.

– Ты куда-то спешишь? – спросил палач.

– А чего тянуть?

– Пока ты жив, у тебя еще есть надежда.

– На что?

– Мало ли. Иногда магистрат довольствуется ожиданием смерти.

– Думаешь, мой случай из таких?

– Мое дело не думать, а точно исполнять приговор.

Артем выругался.

– Побереги лучше силы, – посоветовал палач.

Когда до полудня осталось 10 секунд, из толпы вышел мужчина средних лет в старомодном костюме и торжественно произнес:

– От имени магистрата я останавливаю казнь.

– Вот видишь, – сказал палач, снимая с шеи Артема петлю.

Оставшись без этой убийственной страховки, Артем с удивлением поймал себя на том, что боится упасть с табурета, возможно, даже сильнее, чем до этого боялся смерти, так как страх смерти был настолько сильным, что нервная система попросту отключила эмоции. Теперь они включились, сделав ситуацию нелепо-комичной, и переживания Романа вылились в совершенно безумный хохот, который оборвался внезапно в тот момент, когда выключилось солнце, и все погрузилось почему-то не во тьму, а в бесконечный, густой туман.

По мере того как туман рассеивался, до Артема начало доходить, что несостоявшаяся казнь была кошмарным видением, порожденным вырубившим его транквилизатором. В реальности была комната в заброшенном доме и бьющее в глаза через незанавешенное окно солнце. Артем сидел на полу в углу комнаты, прислонившись спиной к стене. Тошнота, головная боль, сухость во рту и связанные за спиной руки тоже были реальностью.

В углу напротив сидел мужчина лет 40. Он был высокий и жилистый, как человек, который привык к серьезным длительным физическим нагрузкам, при которых лишняя мышечная масса является такой же обузой, как жир. Лицо у него было приятное. Глаза волевые, решительные, способные деморализовать противника взглядом. Поглядывая на Артема, он ел тушеную фасоль прямо из банки.

При виде еды Артема чуть не вырвало.

– Антидот заработает минут через 15, – сообщил незнакомец, – а пока извини, придется потерпеть. И да, убивать тебя я не собираюсь.

Его голос хоть и прозвучал, как из бочки, Артем понял каждое слово.

– Зачем? – просипел он.

– Есть разговор. А на прелюдии и объяснения времени не было, так что извиняй. Подожди, сейчас развяжу.

Он подошел к Артему и разрезал стягивающие руки веревки складным ножом.

Вскоре Артему стало настолько хорошо, что он попросил воды.

– Готов к разговору? – спросил незнакомец, протягивая бутылку.

– Я бы сначала поссал, – ответил Артем после пары осторожных глотков. Тошнота хоть и уменьшилась, но продолжала о себе напоминать.

– Это во дворе. Далеко от дома не отходи. Мало ли что. Помочь встать?

– Я сам.

– Как знаешь.

Артем медленно встал, держась за стену. По ногам побежали болью мурашки. В глазах потемнело, но он устоял. Секунд через 20 он достаточно пришел в себя, чтобы попытаться идти.

Как и предполагал Артем, похититель привез его в одну из брошенных и разграбленных деревень. Местность была незнакомой.

Опорожнение мочевого пузыря добавило ясности в голове, и обратно Артем возвращался уже уверенным, хоть и медленным шагом.

– Ну что, поговорим, или еще подождем? – спросил похититель.

– Я уже в порядке, если ты об этом.

– Хорошо. Я, кстати, Роман.

– Артем.

– Как я понимаю, ты расследуешь все эти странности.

– Имею несчастье это делать.

– В таком случае у меня для тебя кое-что есть. Смотри.

Роман передал Артему телефон, открыв папку с фотографиями выброшенных тел.

– Ничего себе! Откуда это у тебя?

– Случайно увидел. Могу туда отвести, но не бесплатно.

– Что ты за это хочешь?

– Квоту.

– Я, конечно, знаю нужных людей, но обещать ничего не могу.

– Тогда сведи меня с ними.

– Мне нужно позвонить.

– Звони, – Роман протянул Артему его телефон.

После недолгого раздумья Артем позвонил Алине.

– Где тебя черти носят? – набросилась она на него.

– Не кипятись, дорогая. Ты же знаешь, охота – штука непредсказуемая.

– Как поохотился?

– Нормально. Нужно забрать меня с добычей.

– Ты где?

– Где я? – повторил Артем и вопросительно посмотрел на Романа. – Сейчас сориентируюсь.

Поняв его, Роман набрал на телефоне название деревни и показал Артему.

– Село Попасное.

– Нихрена себе! Как тебя туда занесло?

– Азарт, дорогая. Ну так что?

– Жди вертолет. Минут через 40 будет.

– Есть будешь? – спросил Роман.

– Меня еще тошнит.

– Тогда выпей, – он достал термос и налил в кружку темную жидкость.

– Что это?

– Чай.

– Просто чай?

– Очень хороший крепкий чай.

– Спасибо.

Чай действительно был классный.

– Ты, как я понимаю, из браконьеров? – начал Артем светскую часть беседы.

– Разведка. А ты?

– Второй егерский корпус.

– Понятно.

– Встречались?

– Не знаю.

– Ловко ты меня.

– Это потому, что ты нюх потерял в квоте, а тут за это, видишь ли, убивают.

– Может, расскажешь, пока ждем?

– Что?

– Как ты в это вляпался?

– Я же сказал, случайно. Шел мимо. Увидел странную возню. Заснял. Решил сорвать банк. А ты? Ты же вроде не СБК-шник.

– Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться.

– Понятно.

Наступила пауза, продолжавшаяся до появления характерного шума.

– А вот и птичка, – сказал Артем, вставая.

– А ты уверен, что это наша птичка? – спросил Роман.

– Ты прав, я действительно потерял нюх, – ответил Артем, доставая из кармана телефон.

– Что еще, милый? – спросила Алина.

– Я слышу птичку и хочу узнать, моя или нет.

– Я уточню и позвоню.

– Птичка твоя, – сообщила она через несколько секунд.

В нескольких метрах от их убежища была достаточно большая для посадки вертолета площадка. Артем вышел туда и замахал руками. Роман покинул укрытие, когда вертолет был уже на земле. Увидев его, пилот испуганно потянулся к пистолету.

– Это со мной, – сообщил Артем.

– Мне сказали забрать одного пассажира, – ответил пилот, заметно нервничая.

– С добычей.

– Ну да.

– Это она и есть.

– Но он…

– Жив и передвигается на своих ногах. Я знаю. Если хотите, можем позвонить Алине.

– Да мне то что, – недовольно пробурчал пилот.

Артем жестом позвал Романа подойти.

Алина встречала гостей на декорированной под милый уголок дикой природы крыше «Любви к ближнему». Это был поистине кусочек райского сада с травой, деревьями, небольшим бассейном-прудом с песчаным пляжем и плавающими в прозрачной воде рыбами всевозможных форм и окрасок. По суше бегали какие-то зверушки. На берегу пруда стоял бревенчатый дом, к которому от вертолетной площадки вела дорожка из белого гравия.

Алина была в черном брючном костюме, голубой блузке и черных туфлях на высоких каблуках. Она не стала близко подходить к вертолету, который, высадив гостей, поспешил тут же убраться.

– Привет, дорогая, – сказал Артем, когда они подошли к Алине, – позволь представить тебе…

– Господин Скворцов? – удивленно воскликнула она. – Кого-кого, а вас я точно не ожидала здесь увидеть.

– Вы не поверите, Алина, но еще пару дней назад я тоже не предполагал, что увижусь с вами в столь пафосном месте.

– Так вы знакомы? – удивился Артем.

– Удивительно, что вы, учитывая род вашей деятельности, не знаете нашего гостя, – ответила Алина.

– А ты, оказывается, известная персона, – сказал Артем Роману. Тот улыбнулся.

– Идемте, господа, – сказала Алина и направилась к дому.

Избушка была разделена на 2 части. Господская половина была декорирована в стиле гостиной охотничьего домика 19 века с трофеями на стенах, чучелами милых старичков в креслах у камина и освещением восковыми свечами. За дверью в «соседнюю комнату» был управляемый голосом лифт. Другая часть дома со своим входом с задней стороны здания была служебной. Там были комнаты для персонала и инвентарь.

– Рассказывайте, с чем пожаловали, – сказала Алина, когда они устроились в гостиной гостевого номера на 5 этаже. Она в кресле. Мужчины на диване.

– Взгляните, – Роман положил на стоящий рядом журнальный столик телефон с фотографиями.

– Хм… Вы это сами снимали? – спросила она.

– Разумеется, и я готов показать это место.

– Как я понимаю, вы проделали свой путь далеко не из желания бескорыстно помочь следствию, – сказала она.

– Я хочу квоту, – ответил Роман.

– Думаю, если вы не особо свирепствовали в свое бытие браконьером, старая подруга Романа сможет это устроить. Кстати, Артем, она с нетерпением ждет вашего звонка.

– О, ваше сотрудничество больше не секрет? – съязвил Артем.

– Это было бы оскорблением вашего интеллекта, – ответила Алина. – Она ждет.

– Привет, дорогая, – сказала Артем, услышав голос Натальи Юрьевны.

– Привет. Как поохотился? – спросила она.

– Отлично. Устал, правда, как собака и проголодался. А еще соскучился. Так что, может, поедим вместе?

– Когда?

– Умираю от голода.

– Хорошо. Приезжай в «Лучину».

– Уже мчу.

– А ваша подруга любит пафосные места, – заметила Алина.

– Знаете «Лучину»? – спросил Артем, который впервые услышал это название.

– Приходится там бывать, но я не в восторге от чрезмерного закоса под старину. Кстати, там дресс код. Так что вам стоит принять душ, побриться и надеть что-нибудь приличное.

– Боюсь, наши чемоданы еще не прибыли, – ответил на это Артем.

– Одежду я вам подберу. А пока идите в душ. Ваша подруга ждать не любит.

– А кто любит? – спросил Артем, вставая с дивана.

Пока мужчины приводили себя в цивилизованный вид, Алина принесла им одежду. Роману достался серый в тонкую светлую полоску костюм и темно-серый галстук с абстрактным рисунком. Артему – темно-синий костюм и светло-синий однотонный галстук. К костюмам прилагались белые рубашки и черные туфли.

Когда мужчины оделись, Алина окинула их придирчивым взглядом, после чего сказала:

– Идемте, господа.

– А вы разве с нами не пойдете? – спросил Артем, когда Алина начала в лифте объяснять, как туда пройти.

– Мне надо кое-что сделать, – сказала она, недовольным тоном. Ей не понравилось, что ее перебили.

«Лучина» была декорированным под древнюю Русь рестораном в виде деревянного боярского дома с мощеным камнем двором, небольшим лугом со стогом сена, пасущейся там лошадкой и конюшней-парковкой. Все это было огорожено плетнем из веток. Находилась «Лучина» на территории внутренней квоты, в нескольких минутах ходьбы от «Любви к ближнему».

У входа во «дворец» стояли 2 богатыря в стрелецкой одежде с пластмассовыми бердышами в руках. Один из них хотел, было, что-то вякнуть, но Роман так на него зыркнул, что тот поспешил с низким поклоном открыть перед «боярами» дверь, за что получил достаточно щедрые чаевые.

В «Лучине» все было до навязчивости «древним» и «русским», начиная с земляного пола, деревянных столов с деревянными лавками, заканчивая босоногими официантками в крестьянских одеждах и гусляром в углу, который что-то напевал, брынча на гуслях, на псевдо старорусском языке.

Внутри было людно, но свободные столики были, и одетый каким-нибудь купцом метрдотель усадил их у окна. Едва они сели, подбежала девка.

– Чего, бояре, изволите? – спросила она.

– Что-нибудь, – ответил Роман, которому было лень изучать меню.

– Будет исполнено.

– Если бы не гусляр, здесь было бы даже ничего, – решил Артем, окинув «Лучину» взглядом. – Ему же так и хочется всадить пулю между глаз.

– А ты представь, что вместо него могли быть какие-нибудь косящие под негритосов недоделки-рэпперы, – ответил Роман.

– Тоже верно, – согласился Артем, который больше рэпа ненавидел только так называемый браконьерский шансон.

Наталья Юрьевна появилась, когда мужчины доедали борщ. На ней было минималистически изящное темно-красное платье и такого же цвета туфли на высоких каблуках. Вид немного портил стоивший целое состояние салат из золота и драгоценных камней на шее и в ушах.

– Дорогой, ты не сказал, что будешь не один, – сказала она Артему, садясь за стол. – Кого-кого, а вас, Роман Борисович, я не ожидала увидеть, – продолжила она. – Умеете делать сюрпризы.