Текст книги "В долине слез. О великих узниках Карлага"

Глава 14
Гвоздики Балхаша

В свое время автор предлагаемой статьи опубликовал ряд корреспонденций об этой легендарной разведчице, замечательном человеке. А недавно, роясь в бумагах архивов Карагандинской области, нашел новые неопубликованные материалы о Вере Захаровне, которые во многом изменяют стереотип ее образа, созданный на страницах газет и журналов.

Напомню, что Хоружая уже в 17 лет активно работала над созданием комсомола Западной Белоруссии. Полиция напала на след Веры, и ее на несколько лет заточили в польскую тюрьму. В сентябре 1932 года Советский Союз обменял ее на какого-то ксендза, и она возвращается на родину, где по собственной воле или, как писали в газетах, по зову сердца едет на стройку пятилетки – в Балхаш.

Все в этой биографии – правда. Как правда и то, что в 1930 году Президиум ЦИК, принимая во внимание заслуги Хоружей перед революционным движением Западной Белоруссии, наградил ее орденом Красного Знамени. Книгу Хоружей «Письма на волю», написанную в тюремных застенках в Польше, высоко оценила Надежда Крупская, которая в 1932 году в рецензии, опубликованной в «Правде», писала: «Столько жизни, молодости, энергии в этих письмах, стремления к победе… Шесть лет бьется молодая воля о решетки польской тюрьмы и не сдается».

Казалось бы, жизнь ее после выхода из фашистских застенков будет счастлива и безоблачна. Именно так и изображают в книгах и публикациях ее советский период жизни. На самом деле это не так. Сразу же после публикации Крупской в «Правде» на голову Хоружей обрушивается поток грязи и клеветы. Кто был организатором многочисленных черных доносов и анонимок, теперь не установить. Доподлинно известно одно: в то время Крупская попала в немилость к «вождю народов» Сталину, и все, кого она любила и поддерживала, стали преследоваться.

Под подозрением оказалась и Вера Хоружая. Дошло до того, что ее исключили из партии «за непартийное поведение… в польской тюрьме». В чем оно выражалось, до сих пор остается загадкой.

Недавно я разыскал адрес живущей в Москве подруги Веры Хоружей по Виленской тюрьме, пенсионерки Елизаветы Самойловны Хотулевой. Она свидетельствует, что дело на Хоружую было шито грязными нитками… Она вела себя в польской тюрьме как подобает мужественному человеку, никого из товарищей по подполью в Западной Белоруссии не выдавала.

Рассказывая о бесстрашии Веры, Елизавета Самойловна описывает ее как человека доброго, внимательного к товарищам: «Как-то Вере прислали полушубок и валенки. В то время в тюрьме вспыхнула голодовка политических, в которой приняла участие и я. Затем меня положили в тюремный госпиталь. А когда я вернулась в камеру, Вера решила отдать свою теплую одежду мне. Я была в тюрьме самая молодая, мне было только 17 лет. Но я не подчинилась ее приказу, так как она была сильно простужена.

Вскоре у Веры появились первые признаки туберкулеза. Несмотря на это, она продолжала вести в тюрьме агитационную работу среди арестованных».

Надо сказать, что Крупская проявляла большую заботу о Вере Хоружей. Именно по ее инициативе Веру вызволили из неволи.

Существует несколько версий о причинах исключения Веры из партии. Самая верная, на мой взгляд, та, что она в открытую говорила о преследовании Сталиным старых партийцев, в том числе и Крупской. В архивных документах все это спрятано за ширмой шаблонных фраз.

В протоколе № 107 от 3 октября 1939 года заседания бюро Балхашского ГК КП(б) читаем: «Исключалась из партии за непартийное поведение в польской тюрьме… и за сокрытие своего социального происхождения при переводе из кандидатов в члены партии». Однако это гнусная ложь! Еще в январе 1935 года партколлегия КРК Белоруссии и КПК при ЦК ВКП (б) установили, что Хоружая (цитирую дословно) «своего соц. происхождения не прятала и в течение семи лет заключения в польской тюрьме вела себя достойно члена партии». В этом же году КРК при ЦК ВКП(б) восстановила Хоружую в партии.

Сколько сил это стоило Вере Захаровне! Подхалимы Сталина травили ее, как могли, капля за каплей подтачивая здоровье, и так подорванное в фашистской тюрьме. Чтобы оторваться от преследователей из НКВД, по совету товарищей она едет в Балхаш. В архиве области сохранились материалы по проверке документов за 1936 год. Среди них – список членов и кандидатов в члены ВКП(б) районной парторганизации «Прибалхашстроя», прошедших проверку партийных документов. Под номером 135 числится Хоружая Вера Захаровна, 1903 года рождения, служащая, белоруска. Принята в партию Минским горкомом партии в декабре 1921 года.

В Балхаше он работала вначале инструктором райкома партии, затем секретарем партийного комитета отдела главного механика «Прибалхашстроя». Балхашцы полюбили Веру Захаровну за прямоту и высокую принципиальность, чуткость и отзывчивость. Особое внимание она уделяла воспитанию молодых рабочих. В протоколе второго пленума Прибалхашского райкома партии от 31 мая 1937 года, на котором в повестке дня стоял вопрос о практических мероприятиях по партучебе и агитации, я нашел короткое изложение выступления Веры Хоружей. Рассказывая о накопленном опыте работы с людьми, она отмечала, что «изучение международных вопросов представляет известные трудности, и, по-моему, поэтому наши товарищи берутся за него с некоторым холодком». Далее предлагала поставить во главе кружков опытных, компетентных пропагандистов, чтобы они могли объяснить внутреннюю и внешнюю политику страны доходчиво и ясно, так, как это умеет делать Н. К. Крупская.

Как видим, Вера с большой страстью выполняла роль комиссара, во всем беря пример с Крупской, подражая ей и учась у нее. В то же самое время в ее выступлениях того времени мы не найдем ни одной цитаты из трудов И.Сталина. И это использовали ее завистники, составляя на нее все новые гнусные анонимки, рассылая их вплоть до ЦК…

Именно в Балхаше Хоружую второй раз исключили из партии. Об этом свидетельствует решение бюро Прибалхашского райкома КП(б) от 1 сентября 1937 года. Читаю и глазам своим не верю: «Хоружую как разоблаченного и арестованного врага народа из рядов партии исключить». И подпись: «Секретарь Прибалхашского РК КП(б) Назаренко».

Вера Захаровна была арестована ежевско-бериевскими органами и просидела под следствием более двух лет, до августа 1939 года. Вначале ее держали в Карлаге, а затем в тюрьмах Белоруссии.

Как и в 1932 году, о Хоружей хлопотали старые коммунисты. Только раньше ее вызволяли из фашистских застенков, а теперь – из сталинских. В конце концов Вера была освобождена из-под стражи за недоказанностью обвинения. Об этом говорит справка № 452 от 14–15 августа 1939 года, выданная военным трибуналом Белорусского военного округа.

Правда восторжествовала: 3 октября 1939 года состоялось заседание бюро Балхашского горкома партии, которое положительно рассмотрело заявление Хоружей о восстановлении в партии как оправданной судебными органами. Тут же она снялась с партучета и выехала в Москву.

Скупые строки архивных документов поведали мне о больших моральных муках Хоружей, незаслуженно оклеветанной в годы сталинизма. И, конечно, о большой силе воли Веры Захаровны. Несправедливое к ней отношение, преследования она вынесла мужественно, не отказавшись от идеалов Родины. Вот почему в годы Великой Отечественной войны Вера Захаровна возглавила Витебское подполье.

Ее группа нанесла много вреда врагу. Несколько раз она вызывала самолеты на бомбежку вражеских объектов, организовала ряд диверсий. Однако вскоре подпольщиков арестовали, через несколько дней расстреляли. Вера Захаровна Хоружая погибла как герой. Президиум Верховного Совета СССР Указом от 17 мая 1960 года за активное участие в революционной деятельности и проявленный героизм в борьбе против фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны присвоил Хоружей звание Героя Советского Союза.

А что стало с семьей? Ее муж Сергей Гаврилович Корнилов погиб в бою с фашистами под Пинском 4 июля 1941 года. Сестра Веры, Надежда Захаровна, воспитала ее детей – сына Сергея и дочь Аню. Сын окончил с отличием физический факультет Московского университета, стал ученым. Аня также с отличием окончила академию имени К.А.Тимирязева, сейчас работает научным сотрудником на плодовой опытной станции академии. Живы обе сестры Веры Захаровны Хоружей – до ухода на пенсию Надежда Захаровна работала в детской поликлинике, а Любовь Захаровна – учительницей.

Старший брат – Василий Захарович – агроном, живет в Москве неподалеку от сельскохозяйственной академии.

Видимо, и в Беларуси, и в столице России, и в Казахстане в городе Балхаше еще живут люди, которые работали вместе с Хоружей, помнят ее. Их воспоминания смогли бы пролить новый дополнительный свет на образ славной разведчицы. Все, что связано с именем Веры Захаровны Хоружей, должно быть сохранено для потомков.

Остается добавить, что в свое время балхашцы на собранные средства соорудили памятник Вере Захаровне Хоружей в Балхаше на территории горно-металлургического комбината, который нынче выкупила южно-корейская фирма «Самсунг». У подножия этого памятника всегда можно увидеть букеты живых цветов, особенно много красно-пунцовых гвоздик.

Глава 15
Синяя птица

Впервые о Наталье Сац я услышал от казахстанского писателя и журналиста Олега Васильевича Мацкевича. В апреле 1985 года он подарил мне в Алма-Ате свою новую книгу «Три цвета радуги», посвященную музыке, живописи и кинематографии: Казахстана. И с горечью сказал:

– Жаль, что в этой книге я мало написал о театрах республики. И совсем ни слова не упомянул о театре юного зрителя в Алма-Ате. Его создала москвичка Наталья Сац, человек нелегкой, я бы сказал, трагической судьбы. Давно хотел написать о ней, да все времени не хватает. Может, напишешь?

Тогда я впервые заинтересовался жизнью и деятельностью Натальи Ильиничны Сац. И выяснил, что она была довольно известным советским режиссером, театральным деятелем. В 1921–1936 годах Н.И. Сац работала директором и художественным руководителем Московского театра для детей. Кстати, этот театр она создала сама и была счастлива, когда ее поддержали в этом важном деле и легендарный друг В.И. Ленина, автор «Варшавянки», инженер-электрификатор Глеб Кржижановский, и советский журналист, популярный в то время Михаил Кольцов, и композитор Сергей Прокофьев, и даже гениальный режиссер Художественного театра Константин Сергеевич Станиславский… И, конечно же, что немаловажно – ее всегда поддерживал муж Израиль Яковлевич Вейцер, в то время народный комиссар внутренней торговли Советского Союза. В своей книге «Новеллы моей жизни» Сац назвала его «и радостью, и горем».

Несчастье пришло в ее семью в 1937 году, когда Вейцера арестовали как врага народа. А через некоторое время и на Сац завели «дело» как на члена семьи изменника Родины.

В чем же была ее вина? Следователь сухо объяснил: «Вы не могли не знать о его преступлениях».

Ее изолировали от общества на целых пять лет. Вначале она попала в сибирские лагеря, затем были Карлаг и Рыблаг (Волгострой).

Однажды в Сиблаге она подошла к зеркалу и ужаснулась: черные волосы стали бело-серебряными, пепельными. Это совсем выбило ее из колеи, погрузило во мрак тоски и уныния. И, может, она долго еще пребывала бы в этом состоянии плачевном, если бы ее неожиданно не успокоил какой-то урка в брюках-клеш. Указав пальцем на седые волосы Натальи, он спросил:

– Под «вышкой» сидела?

– Нет.

– Какой срок имеешь?

– Пять лет.

Урка презрительно улыбнулся:

– Из-за этого седеть? Какие вы, интеллигенты, все хлюпики, мизерные!

И тут Сац впервые рассмеялась, будто с души свинцовая тяжесть упала. Урке дали все 15, и ни один волос у него не поседел. А она… Нет, надо взять себя в руки, бороться за свои светлые идеалы, за свое творческое счастье. И в лагере необходимо утверждать культуру, воспитывать в людях любовь к театру, драматургии!

Со временем она создает в Сиблаге маленькие драматические коллективы, ставит «Бесприданницу» Островского, увлекая за собой на сцену многих осужденных. О том времени она пишет: «Заключенные меня слушались, как маленькие. Несмотря на свое прошлое, они тянулись к культуре, театру, ценили спектакль, вдохнувший в них свежий ветер… Нам разрешили показывать «Бесприданницу» не только в Мариинском, но и в соседних лагерях. Я стала знаменита на весь Сиблаг».

Но вот Сац попадает в мрачный Карлаг. Как сообщает в своей книге «Свидетельствую…» казахстанский писатель Владлен Берденников, ее держат в одной из самых страшных пересылок в стране – Карабасе, затем переводят в Акмолинский лагерь жен изменников Родины.

Об Алжире у Натальи Ильиничны Сац остались весьма и весьма неприятные воспоминания. В главе «Суровая полоса» она пишет: «Снова лагерь, но абсолютно иной. Теперь я попала в среду людей своего круга – жен ответственных работников… Они так же, как и я, жили верой, что все выяснится, в своей каждодневной работе доказали, что высокое положение их мужей не убило в них выдержку, потребность труда на общую пользу».

Но все эти «жены», по мнению Н.И.Сац, жили в прошлом, в бесконечных воспоминаниях и стонах. Что им приказывали лагерные начальники делать, они делали, но сверх того ничего не хотели и не думали совершать. Никаких театров, художественной самодеятельности, песен и танцев, стихов они не признавали, хотя среди них находилось немало знаменитых киноактрис, певиц, балерин.

На четвертый день пребывания в Алжире Сац вызвал начальник лагеря, почитал ее «Дело», характеристики из Сиблага и сказал:

– Значит, в Сибири «Бесприданницу» ставила? И уголовники аплодировали? Молодец!

И, тупо уставившись в «Дело», неожиданно спросил:

– А что еще можешь?

Сац ответила, что в Сиблаге фельдшерские курсы посещала.

– Вот это подходяще, подойдет! – неожиданно заулыбался довольный ее ответом гэбист. – Пошлю тебя на фельдшерский пункт медсестрой. А то «Бесприданницу» опять вздумаешь ставить. Этого нам не надо!

Через несколько месяцев Сац отправляют в Москву. Повезли на станцию, в двухкомнатном домике сдали конвоиру-блондину. Он стал упрекать ее в том, как же она не сумела доглядеть за своим мужем – «врагом народа». Мол, разобраться должна была, что супруг – двуличный человек.

Но Сац уже была далеко мыслями – в родной Москве, и слова конвоира ее не трогали. Что еще можно было услышать от малограмотного паренька, обязанного унижать и убивать ни в чем неповинных людей?

Наконец, поезд тронулся, и черные постройки станции слились с наступившей темнотой ночи. За окнами вагона падали звезды, сгорая в ночной мгле…

Сац тогда не думала, что судьба снова забросит ее когда-нибудь в Казахстан. Ее сердце билось под перестук колес: в Москву, в Москву! Сац надеялась, что ее освободят. Ведь она написала жалобу самому Сталину! Но в Москве ее бросили в тюрьму, опять пошли постылые допросы. Следователя – капитана НКВД интересовало только то, что так или иначе могло компрометировать ее мужа, близких, знакомых.

Следователь долго допрашивал Сац о ее связях с врагом народа, журналистом Михаилом Кольцовым. Она познакомилась с ним во времена НЭПа, когда организованный ею театр для детей переживал трудные годы, вынужден был работать в одном здании «по совместительству с кино-люксом «Арс». Тогда киношники пытались вытеснить театр из здания, закрыть его.

К кому идти за помощью? Сац бросилась в редакцию газеты «Правда» к Михаилу Кольцову. Она была почему-то уверена, что он все поймет. И не ошиблась. Вскоре в газете появился фельетон «Дети смеются».

«Казалось, Кольцов включил над крышей Детского театра солнце, – вспоминала Сац. – Театр был спасен, его никто не тронул. Все в Москве поняли, что дети – привилегированный класс, и у них должен быть свой театр. И его не закрывать, а помогать ему надо».

Слезы радости текли по щекам Сац, когда она читала статью Кольцова, прославляющую детский театр. И теперь, в тюрьме, она должна была дать на этого прекрасного журналиста, правдолюбца, любящего людей скверный донос, облить его грязью? Ответить на его добро злом? Ни за что!

Позже она узнала, что Михаил Кольцов в 1938 году был арестован, затем расстрелян. Сталин не любил знаменитого журналиста, который геройски сражался в Испании, отстаивал правду в СССР.

Ничего не добившись от Сац, сталинские вершители судеб отправляют ее в Рыблаг. Там, в грязных бараках, ей часто снится по ночам Синяя птица – символ счастья и мечты детей из пьесы-сказки бельгийского драматурга М. Метерлинка. Как трудно найти эту птицу! Но тот, кто ее отыщет, обретет счастье не только для себя, но и для всего человечества. Музыку к этой пьесе в свое время написал ее отец – композитор Илья Сац. Эта музыка звучит в ее душе.

Но стоит утром открыть глаза, вокруг шум, лязг, матерщина, сплошное мельтешение лиц заключенных. Где же она, Синяя птица? Вспорхнула, растворившись в густом утреннем тумане за вышками постовых.

Но Наталья, как маленький ребенок, продолжает искать ее. Синяя птица для нее – это радость и удивление зрителей, их аплодисменты во время ее спектаклей. Это, когда она стоит на сцене, а к ее ногам летят букеты цветов – роз, гвоздик, тюльпанов… Букеты признания ее таланта, талантов ее друзей.

В Рыблаге она сколачивает великолепнейший музыкальный ансамбль, а затем новый по тем временам коллектив – «драмджаз под руководством Наталии Сац». Только 21 августа 1942 года она обретает относительную свободу, но в Москву ее не пускают, оставляют на спецпоселении в городе Переборах около Рыбинска, где она работает режиссером центрального клуба. Затем отправляют в ссылку в Алма-Ату, разрешая взять с собой дочь.

О годах пребывания в бывшей столице Казахстана Сац напишет в главе «В горах Алатау». Ее с дочерью поселили в одной из комнат в здании Театра оперы, которое поразило ее своим великолепием. «Его строители, – пишет она, – видно, хорошо знали итальянское зодчество, но, влюбившись в орнаменты Востока, дали «зазвучать» в удивительном сложном аккорде».

О самой Алма-Ате она пишет так: «Самое удивительное – горы со снежными вершинами. Они кругом, везде, куда ни погляди, словно город расположен в огромной воронке».

В этой главе слово «удивительное» встречаешь много раз. И, видимо, это прекрасно, что человек, перенесший сталинские лагеря, друживший с ворами и бандитами, побывавший, как говорится, на самом дне жизни, сохранил в себе самое ценное для художника – чувство удивляться, открывать красоту этого мира даже там, где ее не замечают другие, лишенные этого дара.

Соответственно воспринимает она и казахских артистов – «соловья» Куляш Байсеитову, получившую звание народной артистки СССР, братьев – близнецов Ришата и Муслима Абдуллиных… Она отмечает: «Что среди казахских артистов много одаренных – с радостью заметила, но сближение наше шло небыстро. В казахской труппе недоумевали:

– Зачем тут эта Наталья Сац? Мы сами себе режиссеры».

В годы Отечественной войны Алма-Ата превращается в большой культурный центр. Сюда эвакуируются киностудии, театры. Здесь, в столице Казахстана, Сац встречается и дружит с удивительными творческими людьми: главным режиссером Театра имени Моссовета Юрием Александровичем Завадским, киноактрисой Верой Марецкой, балериной Галиной Улановой. Все они были заняты любимым делом, перегружены так, что для себя времени не оставалось. Глядя на них, и Сац решила не отставать. И однажды она спросила у директора филармонии Жумина, бывают ли в Алма-Ате концерты для детей. И он посмотрел на Наталью Ильиничну с удивлением:

– Нет, никогда не было!

Значит, вперед! Сац взялась вначале за организацию воскресных утренников в филармонии, привлечение к концертам для детей таких знаменитых актеров как Николай Константинович Черкасов, а затем – за создание первого в республике театра юных зрителей. Ее сразу поддержали Мухтар Ауэзов, Куляш Байсеитова, Габит Мусрепов. Под новый театр правительство Казахстана выделяет просторный кинотеатр «Алатау», и Сац – в бегах, в заботах об его реконструкции, оформительстве.

Художник Исаак Иткин по ее предложению берется за создание скульптуры из карагача акына Джамбула Джабаева и мастерски выполняет задуманное.

Накануне открытия театра Сац видит страшный сон: лагерь для ЧСИР, ее муж, весь в крови, в одиночной камере. Она вскакивает с кровати, полная ненависти к сталинскому режиму, который разбил ее семью – основу основ жизни. И вдруг вспоминает слова лермонтовского Демона: «Не все я в мире ненавидел, не все я в мире презирал». Нет, на одной ненависти далеко не уедешь, надо стремиться делать добро в этом мире, надо обустраивать его не для устрашения юных, а для воспитания в них высоких чувств и помыслов.

Сац организует при театре для детей и юношества студию, которая будет радовать ее молодыми дарованиями. Эту студию окончат, станут профессиональными актерами многие школьники Алма-Аты, в том числе и ее дочь Роксана. Наталья Ильинична откроет миру редкий голос и музыкальность Ермека Серкебаева, приглашая его (тогда он был еще студентом) для исполнения песен в спектаклях.

Дети с восторгом встречали каждую постановку театра, особенно «Золотой ключик», «Двенадцатую ночь». Взрослые роптали, что в ТЮЗ не достанешь билеты.

К сожалению, о большой организаторской и творческой деятельности Сад в Алма-Ате почти ничего не написано. И нынешнее поколение артистов даже не знает, кто основал первый ТЮЗ в республике. И напрасно!

Сад прожила большую, полную творческих исканий жизнь. Конечно, Наталья Ильинична была реабилитирована, возвращена в Москву. Там она написала превосходную книгу «Дети приходят в театр», которая вышла в издательстве «Искусство» в 1961 году.

Журналисты спрашивали ее:

– Почему взялись за книги?

Сац отвечала:

– Сидя в тюрьме, я начиталась досыта. И уже тогда подумала: а почему бы самой не писать? И стала записывать отдельные мысли в дневники. А это позже вылилось в книгу.

Ее приняли в члены Союза писателей СССР, предложили написать книгу мемуаров.

Но не такова Сац, не очень «сидячий» она человек.

– Мемуары писать еще рано! – заявила она во всеуслышанье. – В Москве еще нет музыкального театра для детей. Если мы не будем с детства воспитывать в людях любовь к опере, симфонической музыке, то появится ли она в человеке в более зрелом возрасте? Навряд ли.

Вскоре в «Правде» появилась статья Н. Сац и Д. Кабалевского о необходимости создания в Москве стационарного Детского музыкального театра. Эту идею поддерживают композиторы, писатели, вся интеллигенция столицы. Падение у юношей и девушек интереса к поэзии и музыке, опере и симфоническим концертам надо непременно остановить! – вот основная мысль их выступлений. Советский поэт Михаил Светлов пишет: «Хорошая музыка делает любого человека талантливым, любого слушателя творческим».

И Синяя птица удачи стучится в двери жизни Сац. Ее поддерживает Министерство культуры, и в 1965 году она открывает в Москве государственный музыкальный театр для детей, пока, увы, в старом помещении театра кукол. Но одновременно в Москве началось сооружение нового величественного здания под театр Сац.

Конечно же, Наталья Ильинична довольно часто бывает на стройке. Для нее шум подъемных кранов, машин, работающих на возведении театра, «слаще, чем звуки Моцарта». Здесь, на стройке, ее поздравляют с Государственной премией СССР, присвоением звания народной артистки СССР. Ей посчастливилось увидеть наяву свою мечту – на ее глазах над куполом театра взмыла бронзовая Синяя птица. Так что не у всех политзаключенных ГУЛАГа была горькая судьба. Наталья Ильинична Сац – редкое тому исключение.