Текст книги "Системность. Восприятие. Общение"

Включаясь в систему общественных отношений, индивид не перестает быть природным, биологическим существом. Функционирующий организм является необходимой предпосылкой существования и развития психических процессов, свойств и состояний человека. С этой точки зрения психика определяется как отражательная функция мозга, развитие которого подчиняется законам и биологической, и общественной жизни.

Хотя мозг, нервная система выступают в качестве субстрата психики, далеко не любая активность нервной ткани имеет к ней непосредственное отношение. С позиций системного подхода психические явления соотносятся с элементарными нейрофизиологическими процессами не прямо, а через их констелляции – «функциональные системы поведенческих актов» (П. К. Анохин), «паттерны мультиклеточной активности» (Н. И. Бехтерева), «функциональные органы» (А. А. Ухтомский) и т. п. Подобно психическим, нервные процессы также имеют системное строение, то есть многомерны, многоуровневы, носят фазный характер, способны к развитию, включают гибкие и жесткие звенья, пластичны. Соответственно психическое в его отношении к нейрофизиологическому выступает как системное качество, а их взаимоотношения носят крайне сложный характер.

Ломов подчеркивал, что «биологическое обеспечение» психических явлений выходит за рамки процессов, совершающихся в ЦНС. В него включаются другие подсистемы организма, а также телесная организация в целом. Более того, свойства, которые обретает человек в рамках биологической системы, не ограничиваются организмом. Каждый из уровней организации живого – популяционно-видовой, биоценотический, биосферный – обнажает свои группы свойств психического отражения.

Объединяясь, природные свойства человека обеспечивают энергетические и динамические характеристики его поведения: накладывают отпечаток на интенсивность, эмоциональность и устойчивость отношений личности, задают конфигурацию индивидуальных потребностей, определяют своеобразие задатков и многое другое. Вместе с тем сформулировать какой-либо универсальный принцип связи биологического и психического вряд ли возможно. В разных планах, контекстах или измерениях биологическое по отношению к психическому выступает то как его механизм, то как содержание психического отражения, то как причина поведения, то как условие возникновения психических явлений. Не менее сложны и отношения психического к социальному.

Ломов доказывал, что психические свойства человека нельзя свести ни к социальным, ни к биологическим. Каждый вид свойств возникает в определенной системе отношений и выполняет определенную роль. Природные, психические и социальные свойства человека неразрывно связаны, взаимоопосредствуют друг друга и проникают друг в друга. В реальных процессах поведения, деятельности и общения социальное и биологическое в человеке реализуется посредством психического как отражения действительности.

Все многообразие свойств и качеств человека складывается, формируется и преобразуется в рамках единого процесса его развития. Принятые понятия «развитие организма», «развитие психики», «развитие личности» выражают лишь разные стороны этого процесса. Не случайно развитие организма человека совершается в процессе освоения социальных программ, а формирование социальных качеств протекает в ходе психического развития. По мнению Ломова, проблема развития человека наиболее отчетливо обнаруживает бесперспективность абстрактных концепций (биологизаторских, социологизаторских, «двух факторов» и т. п.), непригодность схем линейного детерминизма и необходимость обращения исследователей к принципу системности.

В любой момент времени человек находится в точке пересечения разнопорядковых систем, в каждой из которых он обретает уникальные свойства и качества. Множественность оснований порождает многообразие свойств. В то же время это свойства и качества одного и того же целого, отражающего многомерную действительность и регулирующего поведение человека.

Согласно развиваемой точке зрения, можно выделить несколько уровней исследования психического отражения (образа) человеком своего бытия.

На высшем уровне образ рассматривается в рамках системы «человек – общество»; это социально-психологический и личностный планы анализа, в котором предметом исследования становятся коллективные представления, мнения, догмы и идеалы; отражение способов жизни, других людей и отношений между ними; образ Я и т. п. Порождающим основанием образных явлений данного уровня выступает система общественных отношений. На следующем уровне исследуется психическое отражение в процессах деятельности и общения людей. Здесь изучаются закономерности формирования образа и его основные функции: когнитивная, регулятивная, коммуникативная. При этом и деятельность, и общение рассматриваются в терминах психологических составляющих (отношения мотив – цель, планирования, принятия решения, «совокупного фонда информации» и др.). Еще более дробный уровень исследования – изучение отдельных процессов познавательной сферы человека: ощущений, восприятия, памяти, представления, мышления. Здесь изучаются сенсорные основы образа, в частности, сенсорные пространства, законы соответствия объективных и субъективных величин; свойства и собственные законы развития чувственных образов; взаимосвязи сенсорных и моторных компонентов; способы хранения, преобразования и использования эталонов памяти; закономерности оперативного мышления, соотношение образа и знака, семантические пространства и др. Теоретически и экспериментально данный уровень проработан наиболее полно. Наконец, нижний уровень предполагает изучение нейрофизиологических основ отражательных процессов.

Это, например, исследование электрофизиологических коррелятов образных явлений, биологических основ индивидуально-психологических различий, роли генетических и средовых факторов психического развития и др. Описанная иерархия позволяет, с одной стороны, «увязать» исследования, которые ведутся в разных областях психологической науки и смежных с ней дисциплин, а с другой – дифференцировать принципы, методы и закономерности, специфичные для разных уровней познания.

Таким образом, решая проблему психического отражения на эмпирическом, теоретическом и прикладном уровнях, Ломов разработал ряд представлений, раскрывающих с позиции системного подхода содержание ее ключевых моментов: структуры процесса психического отражения, его функций, свойств, механизмов, уровней организации, детерминации, взаимосвязей психического отражения с деятельностью и общением, личности как носителя отражения, уровней изучения психического отражения и др.

Взятые в совокупности, они образуют основу системной концепции психического отражения. Это итог оригинальной попытки «преломить» категорию отражения сквозь «призму» принципа системности (результат определенной методологической работы) и одновременно опыт обобщения (систематизации) того, что уже сделано психологической наукой на переживаемом этапе развития.

Данная концепция сформулирована на сравнительно высоком уровне абстракции и опирается преимущественно на исследования познавательной сферы человека. Положения, входящие в ее состав, проработаны неодинаково: некоторые из них, например, детерминирующая роль общения в процессах отражения, «прописаны» достаточно подробно, другие (в их число входят представления о субъекте и объекте отражения) лишь намечены, третьи, к которым относится, в частности, идея мультипликативности психического образа, нуждаются в проверке и специальных исследованиях. Главное же состоит в том (и это подтверждается исследованиями Бориса Федоровича, его учеников и последователей), что рассмотренная концепция обеспечивает изучение психики и ее разнообразных форм как сложно организованного развивающегося целого. Она позволяет «держать» разные (нередко полярные и на первый взгляд несовместимые) измерения психического вместе, осуществлять переход от одного измерения к другому, более точно и определенно ставить проблему исследования образных явлений, намечать адекватную стратегию ее решения и создавать соответствующий методический арсенал. Наконец, она предоставляет возможность на широкой основе синтезировать различные эмпирические данные, методы исследования и частные теории психического отражения. Именно с системной концепцией психики, а не с системным подходом как таковым соотносимы и предметно-ориентированные концепции психического, например, варианты теории деятельности или теория установки.

Ломов неоднократно подчеркивал необходимость сохранения всего ценного, что накоплено наукой, причем сохранения активного – через использование и развитие того, что уже сделано или достигнуто. Сегодня это справедливо и в отношении творчества самого Бориса Федоровича. Дальнейшая разработка системной концепции психики, реализация заложенного в ней научного и практического потенциала остается одной из актуальных задач психологического познания.

1.4. Диалектическая психология и системный подход

На первый взгляд в научном творчестве С. Л. Рубинштейна и Б. Ф. Ломова мало общего: они принадлежали к разным поколениям, разным научным школам, занимались разработкой разных проблем, играли в развитии отечественной психологии различную роль. Вместе с тем более внимательный анализ обнаруживает между ними глубокую внутреннюю связь. Во-первых, Рубинштейн и Ломов были яркими представителями смежных микроэпох развития отечественной науки: если поколение Рубинштейна разрабатывало основание, или фундамент, новой психологии, то поколение Ломова возводило нижние этажи самого здания. Во-вторых, существует известная близость школ Рубинштейна и Б. Г. Ананьева, к которой принадлежал Ломов, а значит, сходство развиваемых идей и подходов. В-третьих, и Рубинштейн, и Ломов в разные исторические периоды стояли перед необходимостью методологически осмыслить современное им состояние психологии, отрефлексировать тенденции и наметить пути ее развития. В-четвертых, Рубинштейна и Ломова роднит решение одной и той же научно-организационной задачи – создание в Академии наук сильного психологического исследовательского центра; возглавив в 1971 году Институт психологии, Ломов, по существу, завершил работу, начатую Рубинштейном в 40-е годы. В-пятых, и Рубинштейн, и Ломов придерживались коллегиального способа исследовательской деятельности, собирая воедино и опираясь на все полезное и ценное, что сделано в мировой и отечественной науке. Наконец, в-шестых, в чисто человеческом плане их объединяет редкая способность брать на себя полноту ответственности за судьбы вверенных им людей. Добавим, что ни Рубинштейн, ни Ломов не были кабинетными учеными, оторванными от событий реальной жизни; они занимали ясную гражданскую позицию, принимая самое активное участие в построении современной им психологической науки, образования и практики. Закономерным представляется также тот факт, что ученики и соратники Сергея Леонидовича вошли в состав созданного Ломовым Института психологии и, опираясь на глубоко эвристичную концепцию Рубинштейна, успешно разрабатывают вопросы теории и методологии психологической науки, проблемы психологии познания, личности, социальной психологии и многие другие.

Ломов неплохо знал труды Рубинштейна, особенно «Основы общей психологии» (1946) и «Принципы и пути развития психологии» (1959). Наряду с Б. Г. Ананьевым и П. К. Анохиным Рубинштейн входил в группу авторов, на которых Ломов ссылался наиболее часто и идеи которых пытался конструктивно использовать и развивать (Ломов, 1984).

Существует несколько линий соприкосновения психологических концепций Рубинштейна и Ломова, которые характеризуют преемственность научных традиций.

Прежде всего это глубокий интерес к проблеме человека, который не ослабевает в российской науке и общественно-политической мысли с середины XIX века. Очевидно, что в психологии то или иное понимание человека – «альфа» и «омега» любых конкретных исследований.

Данная проблема разрабатывалась Рубинштейном на философско-методологическом уровне в терминах соотношения человека как реального практического существа и его бытия и имела не только мировоззренческий, но и нравственный смысл. Отношения человека к бытию полагались как объективные, а сам человек выступал в качестве субъекта разнообразных форм и проявлений жизни. Поскольку специфика человеческого бытия виделась в общественном способе существования, в качестве центрального выделялось отношение человека к другим людям. Тем самым открывалась возможность наполнения понятия «человек» гуманистическим содержанием.

Предложенная концепция задавала принципиально новые пути конкретно-психологического исследования (во многом пока еще не пройденные позитивной наукой), а также определяла способ интеграции наук об обществе, природе и мышлении. Отметим, что с проблемой интеграции, или синтеза, гуманитарных и естественных наук Рубинштейн столкнулся еще в студенческие годы, обучаясь философии в Марбурге (эта проблема была центральной и у его знаменитых учителей – Г. Когена и П. Наторпа), и перманентно возвращался к ней на протяжении всего творчества. В частности, методологический принцип единства сознания и деятельности, разработанный в 30-е годы, предназначался в том числе и для организации разнородного психологического знания.

Ломов рассматривал проблему человека в ином ключе – через призму позитивных наук, нередко в связи с решением практических задач. По Ломову, феномен человека выражает единство законов природы и общества, и в этом качестве является уникальным объектом исследования. Выявление основных свойств и отношений человека, закономерностей его организации и развития Борис Федорович считал важнейшей задачей научного познания. Двигаясь по этому пути, исследователь рано или поздно окзывался перед проблемой места психологии в системе наук о человеке и связанной с ней проблемой синтеза знаний.

На рубеже 60 – 70-х годов (то есть уже после смерти Сергея Леонидовича Рубинштейна) в психологической науке сложилась новая познавательная ситуация, чем-то похожая на ситуацию 20 – 30-х годов. В результате экстенсивного развития психологии на повестке дня вновь оказался вопрос о ее когерентности. Возможность реконструкции разнородного знания в целостную картину психических явлений связывалась Ломовым с использованием системных идей и представлений.

Здесь открывается еще одно пересечение концепций Рубинштейна и Ломова, но уже по линии метода, или наиболее общего принципа исследования.

Читая даже ранние труды Рубинштейна, трудно отделаться от ощущения, что они написаны современным автором. Так или иначе в них обнаруживаются элементы и понятийные конструкции, которые сегодня ассоциируются с сущностью системного подхода. Это указание на разнокачественность психических явлений и множественность форм их описания, выделение уровней организации психики и поведения, глубокая интерпретация их генеза, критика классического (лапласовского) детерминизма, подчеркивание процессуальности психического и др. Тем не менее Рубинштейна вряд ли можно причислить к родоначальникам современного системного движения, которое отчетливо проявило себя в 60-е годы.

Парадокс объясняется просто: версия системного подхода в психологии, разработанная Б. Ф. Ломовым, представляет собой форму диалектики, которой виртуозно владел С. Л. Рубинштейн. Величайшая заслуга Рубинштейна как методолога состоит в том, что он гармонично ввел идеи диалектики (противоречия, единства, многообразия, качественного скачка и др.) в предметное поле психологической науки. Причем сделал это не локально (прекрасные образцы диалектического мышления в психологии дали Б. Г. Ананьев, Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, Б. М. Теплов и др.), а тотально, охватив всю психологию в целом. По существу, Рубинштейн заложил основы диалектической психологии, начав разрабатывать ее задолго до исследований Клауса Ригеля и его американских коллег (Riegel, 1975; 1979; Bruce, 1979; Wozniak, 1975).

В этой связи хотелось бы сделать следующее замечание. Иногда из-за океана к нам приходят броские запоминающиеся ярлычки, обозначающие одновременно характер, судьбу и место выдающегося психолога в истории науки. Вероятно, в этом есть какой-то смысл, тем более, что об этом не забывают говорить. Пользуясь подобным методом и музыкальной табелью о рангах, Рубинштейна можно было бы с полным основанием назвать Бетховеном в психологии. Больше, чем кому-либо из современников, ему удалось раскрыть (особенно в рукописи «Человек и мир») единство и многообразие человеческой жизни с ее радостями и страданиями, знанием и невежеством, прекрасным и безобразным. Диалектика жизни, бытия сполна воплотилась и в характере, и в судьбе Сергея Леонидовича.

Ломов использовал идеи Рубинштейна (прежде всего принцип детерминизма и механизм анализа через синтез) в качестве важнейшей предпосылки системных исследований психики. Представления о полисистемности бытия человека, интеграль-ности его качеств и свойств, а также о системной детерминации психики и поведения теснейшим образом связаны с философско-психологической концепцией Рубинштейна.

Третьей линией или, точнее, зоной соприкосновения двух концепций является предметная область психологической науки – сходство взглядов на содержание базовых категорий (в частности, психического отражения и деятельности) и их роль в организации психологического знания.

Подход Рубинштейна к проблеме отражения и деятельности базировался на представлении о единстве или диалектике внешнего и внутреннего (еще одна «сквозная» тема творчества Сергея Леонидовича), под которыми в первую очередь подразумевались условия существования и развития человека. Любое воздействие рассматривалось как взаимодействие, в котором эффект внешних причин с необходимостью корректируется внутренними условиями; внутреннее так или иначе обусловливает внешнее. На разных уровнях бытия (физическом, биологическом, социальном) содержание внешнего и внутреннего, а также характер их соотношения принимают различные формы; чем выше уровень организации, тем сложнее и многограннее взаимосвязь внешнего и внутреннего, тем более радикальному преобразованию подвергаются воздействия, идущие со стороны, и гибче осуществляемая активность.

Наиболее полно и глубоко данные представления воплотились в принципе детерминизма (Рубинштейн, 1957), согласно которому внешнее преломляется через внутреннее: отражение действительности опосредствуется психической активностью субъекта, который так или иначе видоизменяет саму действительность. Единая непрерывающаяся цепь объективных событий оказывалась замкнутой на субъекте и его свойствах. Генеральная задача психологической науки – раскрыть закономерности внутреннего, то есть указать способы преобразования объекта в процессе отражения и регуляции деятельности субъекта. Выступая в качестве исходной методологической установки, принцип детерминизма подчеркивал порождающую (активную) роль внутренних условий и необходимость самодвижения, собственной логики существования и развития психического.

В отечественной науке ушедшего столетия категория отражения связывалась с сущностью психического и занимала одно из центральных мест. Любые психические явления рассматривались в качестве видов или форм субъективного отражения человеком объективной действительности (И. М. Сеченов, Н. Н. Ланге, Б. Г. Ананьев, А. Н. Леонтьев, А. А. Смирнов, Б. М. Теплов и др.). Рубинштейн, а затем и Ломов исходили из того, что эта категория характеризует включенность психики во всеобщую взаимосвязь явлений материального мира. Тем самым вводился онтологический план анализа психики, раскрывающий закономерности ее внутреннего движения. Основным способом существования психического полагался процесс. С этой точки зрения источником многообразного содержания психических явлений выступает окружающий человека мир, конкретные обстоятельства его жизни. Отражая действительность, человек получает возможность ориентироваться в ней, выражать себя как целостность и регулировать свое поведение. Поскольку отражение, образы действительности не существуют сами по себе, а принадлежат субъекту – реальному практическому существу, их содержание всегда оказывается пристрастным, незеркальным. Субъект несет модус активности и выполняет роль интегрирующего звена, которое объединяет различные феномены психики и уровни ее организации.

Эмпирическая экспликация психического как процесса была выполнена Рубинштейном и его учениками на материале психологии мышления (Рубинштейн, 1958; 1960; Славская, 1968; Брушлинский, 1979). Ломов конкретизировал сходные представления в экспериментальных исследованиях осязания, зрительного восприятия, памяти, представлений и антиципации (Ананьев, Веккер, Ломов, Ярмоленко, 1959; Андреева, Вергилес, Ломов, 1975; Ломов, 1991; Ломов, Сурков, 1980). Эти работы позволили дать развернутую характеристику процесса психического отражения и его связи с деятельностью.

В последние годы понятие «отражение» нередко оказывалось объектом критики за его якобы реактивный характер и непосредственную связь с устаревшими формами идеологии. Однако лингвистические изыскания по поводу этимологии слова «отражение» (разить, раж и т. п.) мало что доказывают или опровергают, а отношение к конкретной идеологии пока еще не является критерием истины. Понятие «отражение» фиксирует важный для психологии и не перестающий удивлять момент бытия: представленность одной реальности в другой, в том числе мира в человеке. И Рубинштейн, и Ломов всегда видели в этой представленности активное творческое начало и никогда не сводили психическое, сознание к отражению. Это невозможно потому, что человек находится не вне, а внутри бытия (С. Л. Рубинштейн), то есть включен в объемлющие системы жизни (Б. Ф. Ломов). Действительная трудность заключается в том, чтобы «удержать» психическое явление в единстве его свойств и отношений, рассматривая его одновременно и как образ мира, и как переживание человека, и как регулятор его активности, и как свойство функционирующего мозга. Абсолютизация отражения (как это уже случалось в истории психологии) неизбежно ведет к гносеологизации чувственно-практических отношений человека с миром и превращению их в идеальные формы (структуры индивидуального сознания).

Пожалуй, одна из наиболее сильных иллюзий, пронизывающих научное познание, состоит в отделенности человека от его бытия. В психологии это выражено в изначальном противопоставлении организма среде и человека – миру. На этой же иллюзии строится различение субъективного и объективного; субъективное связывается с собственными свойствами, состояниями и интенциями индивида, объективное – с независимым от них способом существования среды. Приняв это разделение, исследователь приходит к дихотомии отражение – действие; первое ограничивается слепком среды, второе – собственной активностью индивида.

Проблема отражения теснейшим образом связана с проблемой деятельности, приоритетная роль Рубинштейна в постановке и разработке которой представляется несомненной. По существу, все выдвинутые им крупные теоретические идеи: принцип творческой самодеятельности (20-е годы), принцип единства сознания и деятельности (30-е – 40-е годы), принцип детерминизма (50-е годы) – касались практических взаимоотношений человека с миром.

Не без влияния Рубинштейна Ломов рассматривал деятельность в общественно-историческом ключе, фиксирующем одну из форм преобразования человеком действительности. По его мнению, деятельность должна анализироваться на уровне как индивидуального, так и общественного бытия. При этом основное внимание необходимо направить на ее субъективный план: формы, виды, уровни и динамику психического отражения человека, преобразующего бытие. В деятельности психическое обнаруживает интегральные качества; сама же деятельность раскрывается как детерминанта психических явлений.

В подходе к проблеме соотношения психики и деятельности Ломов также опирался на концепцию единства внешнего и внутреннего (Рубинштейн, 1946; 1957). Принципиальное решение проблемы он видел не в том, чтобы сводить внешнее к внутреннему (или наоборот), а в изучении структуры и динамики психических процессов, которые регулируют деятельность. Ломов показал, что содержание индивидуальной деятельности обусловлено ее местом в совместной деятельности и функцией данного индивида в группе (Ломов, 1966; 1991; Ломов, Сурков, 1980; Завалова, Ломов, Пономаренко, 1986). Исследования деятельности подводили к психологическому анализу другой очень важной стороны человеческого бытия – к общению. Отношение человека к себе подобному, раскрытое Рубинштейном в социально-философском и этическом планах, наполнялось Ломовым конкретно-психологическим содержанием и получало статус основания психических явлений.

Много общего прослеживается и в подходах Рубинштейна и Ломова к анализу личности.

Резюмируя сказанное, подчеркнем близость или тесную связь концептуальных представлений двух выдающихся психологов. Ряд ключевых положений, разработанных Рубинштейном, играет роль основания, которое конкретизируется в методологических, теоретических, экспериментальных и практических исследованиях Ломова и продуктивно развивается. На сегодняшний день философско-психологическая концепция Рубинштейна по своим теоретико-методологическим основаниям

остается не только наиболее глубокой в отечественной науке, но и наиболее открытой новому знанию – другим школам и течениям. Это в полной мере соответствует требованиям и установкам ломовской версии системного подхода. Методологическое родство диалектической психологии и системного подхода представляется несомненным.