Текст книги "Ангелы и демоны российской власти. Монархи и фавориты"

В сложившейся ситуации Шетарди попросил Париж выслать ему отзывную грамоту, которая пришла очень быстро. Но в этот момент Елизавета резко изменила отношение к Шетарди. Он опять стал партнером в картах и желанным собеседником, которого она принимала в любое время, но уже не как дипломата, а как приятное ей частное лицо.

В беседе с ним она ругала Бестужева: и характер отвратительный, и политика его непонятна, и вообще «он зашел слишком далеко». Но главный смысл всех этих реплик заключался в одной политической фразе: «Пока я жива, я никогда не буду врагом Франции. Я слишком многим ей обязана». Это было желание примирения и продолжения добрых отношений с Францией.

Поэтому она попросила Шетарди отложить на некоторый срок свой отъезд и сопровождать ее на богомолье в Троице-Сергиеву лавру, и он согласился. Паломничество заключалось в том, что они шли пешком за каретой, потом карета доставляла паломников на ночлег на постоялый двор или прямо в поле, где раскидывали шатры. На следующий день карета возвращала их на оставленное место, и опять они пешком по направлению к святыне.

Алексей Разумовский тоже принимал участие в поездке, но «не светился». Шетарди казалось, что паломниками были только он и императрица. Елизавета была весела, ласкова и все время твердила о любви к Франции, которая «имеет таких сынов». Шетарди, как дипломат, пытался говорить о деле и внушить императрице мысль о необходимой отставке вице-канцлера, но она закрывала ему рот. Это означало: паломничество не время для политики, о делах – в Москве…

И в Москве разговор состоялся. Валишевский пишет об этой встрече: «Чтобы нанести решительный удар, о котором он заранее так храбро хвалился в Версале, Шетарди заимствовал у Бестужева обычное для вице-канцлера оружие и раздобыл письмо маркиза Ланмари, французского посланника в Стокгольме, в которое вставил сфабрикованное им самим известие, что прусский король, действуя совместно с Бестужевым, хочет завладеть Курляндией и восстановить на престоле Иоанна Антоновича.

Елизавета испуганно смотрела на него.

– Вы имеете доказательства?

Он не имел доказательств и понял, что сделал ошибку. В лице своей подруги сердца он хотел говорить с императрицей и вдруг действительно увидел в ней императрицу, высокомерную и недоступную. Её ответ прозвучал сурово, как приговор:

– У нас не обвиняют людей, не доказав их преступления».

Однако Елизавета простила Шетарди и его «недозволенные речи». Он уехал из Петербурга обласканный и увез с собой денег и подарков не менее чем на 150 тысяч рублей. В отличие от Франции он не победил, но и не проиграл. Вручая ему орден Святого апостола Андрея Первозванного, Елизавета шепнула ему: «Чтоб позлить Бестужева».

Швеция в войне была разгромлена, и шведы стали просить мира, а несчастный генерал Буденброк предстал перед военным судом в Стокгольме и был расстрелян. Чтобы удовлетворить русских, шведы объявили наследником престола герцога Голштинского, который давно жил в Петербурге и принял православную веру. В результате торга мир со Швецией был заключен, и в июне 1743 года к России отошла половина Южной Финляндии с городами и крепостями с условием, что герцога Голштинского Петра Федоровича не будут звать на престол.

Так итальянско-французский авантюрист Шетарди, вместе с врачом Лестоком, стал ангелом и демоном Елизаветы, но одновременно ангелом для России и демоном для Франции.

Павел I

В ночь с 5 на 6 ноября 1796 года в Санкт-Петербурге неожиданно, не сделав никаких распоряжений о наследнике, скончалась императрица Екатерина Великая. По существовавшему закону о престолонаследии, император имел право назначать наследника по своему желанию. Неофициальное желание Екатерины было давно известно: она хотела видеть на троне своего внука Александра, которого обучала и готовила к этой роли.

Но официального завещания, составленного в его пользу, найти не смогли или не захотели, а сам 15-летний Александр не высказывал активного желания царствовать. У Екатерины был законный сын, отец Александра великий князь Павел Петрович. Он приехал в Зимний дворец посреди ночи с сотней солдат гатчинского полка и сразу прошел в спальню к матери, чтобы убедиться, что она действительно при смерти.

Его вступление во дворец походило на штурм. Расставленные повсюду караулы в немецких мундирах вызывали шок у придворных. Императрица была еще жива, а в это время наследник Павел и Безбородко, запершись в её кабинете, жгли в камине какие-то бумаги.

Горожане, собравшиеся на площади под окнами дворца, и солдаты в казармах скорбели о кончине «государыни» и радовались, узнав, что царем станет Павел. Но придворных императрицы это насторожило. Они говорили: «Пришел конец всему: и ей, и нашему благополучию», потому что понимали: Павел ждал этого момента 34 года.

Еще в 1754 году, когда у дочери Петра I русской императрицы Елизаветы Петровны родился внучатый племянник Павел, Елизавета была обрадована этим, а отец ребенка великий князь Пётр Федорович и его мать великая княгиня Екатерина Алексеевна, – нет, они понимали, что с рождением сына их слабые надежды на российский престол рушатся.

После этого её взаимоотношения с сыном превратились в борьбу за власть, а Елизавета разжигала этот конфликт и только в конце своего царствования изменила отношение к Екатерине, которая уже превратилась в важную политическую фигуру при русском дворе, оценив ее работоспособность и организаторский талант.

Ретроспектива-версия

Появление на свет Павла было окутано завесой тайны и секретности. Он даже не был похож ни на одного из представителей дома Романовых. Даже его мать Екатерина не испытывала к нему теплых чувств. Она была для него не ангелом, а злым демоном. Павел считал своим отцом супруга Екатерины – императора Петра III, но многие утверждали, что его отцом был фаворит императрицы – граф Салтыков.

Однако существует и другая версия, что такой уродливый, низкорослый, курносый мальчик не мог появиться от красавца графа, потому что Екатерина родила от Салтыкова мертвого ребенка, которого заменили новорожденным чухонцем из деревни Котмы возле Ораниенбаума, поэтому для сохранения тайны всех жителей деревни выселили на Камчатку, а деревню снесли. Это исторический факт.

Павел I родился 20 сентября 1754 года, и императрица Елизавета Петровна отобрала младенца у матери и сама воспитывала его. Так же поступила затем и императрица Екатерина с детьми Павла. Однако факт о том, что Павел происходит от чухонцев, прямого подтверждения не имеет, а Екатерина в своих мемуарах прозрачно намекает на то, что отцом Павла был граф Салтыков. Возможно, чтобы совсем не портить биографию рода Романовых…

Когда Елизавета умерла, Павлу было всего 7 лет, которые стали самыми счастливыми в его жизни. Он рос, окруженный заботой в основном русской дворцовой прислуги, а императрица проводила с ним много времени и баловала его. Но изредка к нему приезжал и почти всегда пьяный отец.

Его наставником и учителем был целеустремленный и энциклопедически образованный, но бедный интеллектуал, который из гордости долгое время не хотел идти в учителя к сильным мира сего, Жильбер Ромм. Но, дав согласие, он привязался к Павлу и не только учил его, но и провез по стране, чтобы будущий император лучше знал Россию и живой русский язык. В завершение обучения он совершил с ним путешествие по Европе.

Павлу было обидно видеть, как окружающие открыто смеются над отцом, поэтому их отношения не были близкими. Но со временем его жалость к убитому отцу переросла в поклонение. Павел любил читать шекспировские трагедии, сравнивая себя с принцем Гамлетом, призванным отомстить за отца.

Но у Павла не было коварного дяди и обманутой матери. Злодеем и демоном, не скрывавшим причастности к убийству отца, была его мать. Поэтому многолетняя война с собственной матерью нанесла чувствительной душе Павла значительный ущерб.

Захватив престол, Екатерина поторопилась отомстить за свои восемнадцатилетние унижения при русском дворе, и самой удобной мишенью оказался малолетний Павел. Поэтому многие из тех, кто поддержал переворот, надеялись на воцарение наследника вскоре после его совершеннолетия. Екатерина вынуждена была согласиться, но твердо решила не допускать Павла к трону. Для этого наследника лишили полноценного образования.

Полюбившийся Павлу наставник Порошин был уволен, а новые учителя не просвещали Павла, а перегружали его детский ум множеством непонятных подробностей. Особенно усердствовал преподаватель «государственных наук» Теплов, заваливший Павла судебными делами и статистикой.

От этого Павел возненавидел работу с документами, стараясь разрешить проблему, не вникая в ее суть. В результате такого образования у него сформировался капризный и раздражительный характер. Поэтому многочисленные своенравные поступки наследника заставили многих задуматься о последствиях его правления.

На этом этапе Екатерина выиграла, но дальше Павел рос под присмотром русского дипломата Никиты Панина, который провел с мальчиком 13 лет и привязался к нему, поэтому горячо поддерживал идею о передаче ему престола. Екатерина сначала прекратила его занятия с Паниным, а в 1773 году самовластно женила его на гессен-дармштадтской принцессе Вильгельмине.

Однако новая великая княгиня, получившая в крещении имя Наталья Алексеевна, оказалась решительной женщиной и откровенно подталкивала Павла к идее захвата власти, от которой сам он отказывался. Так во главе заговора оказался Панин, который был крупным масоном и сторонником конституционных реформ.

Однако переворот был обречен на неудачу. Екатерина имела слишком много поклонников и добровольных шпионов при дворе. Когда в 1776 году она узнала, что на трон может взойти ее сын, то немедленно приняла меры. Панина отстранили от государственных дел и запретили встречи с наследником, но репрессиям не подвергли.

Княгиня Наталья тоже своевременно умерла после неудачных родов (или была отравлена?). Через шесть лет не стало и Панина, а Павел был отправлен на 20 лет в ссылку из Санкт-Петербурга в Гатчину, где он был уже не опасен для Екатерины. Его вторично женили на вюртембергской принцессе Софии (Марии Федоровне) с целью родить наследника. Двух родившихся следом детей – Александра и Константина – Екатерина отобрала у родителей и воспитывала старшего как будущего императора.

Изредка она вызывала сына в столицу для подписания дипломатических документов, чтобы унизить его в присутствии окружающих. Поэтому, отстраненный от участия в государственных делах, он целыми днями муштровал на плацу свой полк и прочитал все книги, которые смог достать, особенно исторические трактаты и романы.

Он знал, что в это время все фавориты матери цинично пользуются властью. Он ждал своего часа, но постоянно боялся смерти от убийц, нанятых матерью, хотя в Петербурге Екатерина тоже не забывала о возможности дворцового переворота…

Несмотря на ряд блестящих внешнеполитических успехов Екатерины и ее соратников, положение России оставалось тяжелым. Реформы Петра I вывели страну в ряд ведущих мировых держав в техническом отношении, но разрушили исторические основы Русского государства, социальные и культурные связи между сословиями, противопоставив интересы помещиков и крепостных крестьян.

После смерти Петра российское дворянство стало жить по канонам западноевропейской культуры. Оно несло всё меньше тягот на государственной службе и сопротивлялось уравнению в правах с другими сословиями. Забывая о традиционных российских ценностях, дворяне не хотели знать об интересах и нуждах народа.

Культура высших и низших слоев населения развиваться обособленно, разрушая национальное единство, что проявилось в ходе восстания Пугачёва. При этом православная церковь и монастыри, всегда объединявшие русский народ, со времени Петра I перестали пользоваться авторитетом у «просвещенного сословия» и влиять на образование и науку, на события и политику государства.

Государство ослабило монастыри, отняв у них населенные зажиточными крестьянами земли и раздав их военным из числа дворян. Это привело к уничтожению десятков центров культурного сельского хозяйства и торговли и ослабило экономическую мощь государства. Даже русский язык и национальная культура при дворе были не в почете. Российское государство сохраняло силу только благодаря самодержавию, основанному на неограниченной царской власти.

Но преемники Петра были слабы и нерешительны, чтобы использовать силу власти. Они опирались на верхушку дворян и гвардию, играя на противоречиях между придворными группировками. Поэтому время правления Екатерины стало «золотым веком российского дворянства», а государство оставалось сильным, как никогда.

«Золотой век российского дворянства» закончился 7 ноября 1796 года. Император Павел I имел свои представления о значении сословий и государственных интересах. За 30 лет гатчинской ссылки он выработал свою политическую программу, что европейский абсолютизм себя исчерпал, а привилегии превратили дворянство из служилого сословия в паразита на теле государства, а самодержавная царская власть стала защитницей и заложницей дворянских прав.

Император мог менять ключевые фигуры на государственных постах, но бессилен был изменить ситуацию в стране. Павел не любил «реформы», но боялся «революции». Он слишком знал, что российское самодержавие всегда было в авангарде перемен, мечтал об идеальном государстве без аристократической вольницы, когда царь реально обладает властью, а сословия постепенно теряют привилегии и подчиняются царю, олицетворяющему Божественный закон и государственный порядок.

Поэтому аристократия и крепостное крестьянство должны исчезнуть и стать равноправными подданными. Павел единственный из правителей России после Петра хотел начать реформы «сверху» – урезать права аристократии в пользу государства, но крестьян привлекать к управлению не собирался.

Он запретил употреблять в печатных изданиях слово «гражданин». Однако дворяне хотели проводить реформы за счет крестьян или не проводить их вообще. Поэтому они, за исключением Радищева, считали Павла сумасшедшим. В Европе Дидро и Вольтер призывали к созданию просвещенными монархами унитарного государства на основе общественного договора. Об этом знала и сочувственно относилась к этому Екатерина, но только Павел, ненавидевший французских «просветителей», начал проводить жесткую политику реформ.

Первой «жертвой» преобразований в 1796-м стала армия. До этого Павел распустил рекрутский набор 1795 года, потому что половина рекрутов была украдена офицерами для своих имений, а ревизия снабжения армии выявила огромное воровство. Он сократил военный бюджет, а гвардию из придворной охраны превратил в боевую единицу, и на смотр 1797 года впервые был вызван весь личный офицерский состав, а неприбывшие были уволены.

Он прекратил службу дворян в имениях и записи в полковые списки неродившихся младенцев. Парады и маневры Павла в Гатчине стали регулярными учениями русской армии, которые пригодилось во время Наполеоновских войн, когда солдат не только муштровали на плацу и строго наказывали, а стали регулярно кормить, тепло одевать зимой. Поэтому император Павел I был очень популярен в армии.

Однако офицеров возмутило введение телесных наказаний не только в отношении солдат, но и благородных офицеров.

Крепостные крестьяне стали приносить личную присягу императору, а раньше это делали за них помещики.

Теперь запрещалось при продаже крестьян разделять семьи и принуждать крестьян к работе в воскресные дни. Несмотря на то что Павел не отменил и даже серьезно не ограничил крепостное право, дворянство забеспокоились вмешательством в права владения наследственной собственностью, потому что даже Екатерина такого себе не позволяла. Помещики не хотели понимать, что не они, а крестьяне являются источником доходов государства, поэтому разорять их государству невыгодно.

При Павле I некоторые налоги были сокращены. Он отменил хлебную повинность. Расходы на содержание царского двора для борьбы с инфляцией были сокращены в 10 раз, а часть серебряных дворцовых сервизов была перелита в монету и пущена в оборот. Была выведена из оборота необеспеченная масса бумажных денег, и на Дворцовой площади сожгли 5 млн рублей ассигнациями.

Эти реформы напугали и чиновничество.

При Екатерине взятки процветали, но при Павле они искоренялись беспощадно, а служащих наказывали не только за мздоимство, но и за опоздания. Теперь они должны были весь день находиться на своем рабочем месте.

Павел вставал в 5 утра, слушал доклады и новости, потом вместе с наследниками отправлялся ревизовать столичные учреждения и гвардейские части. В ходе сокращения количества губерний и уездов, число чиновников резко сократилось. Зато православная церковь под влиянием митрополита Платона, венчавшего Павла на царство, поддерживала его, потому что он был более благосклонен к православной вере, чем его предшественники.

Павел принял титул главы католического Мальтийского ордена, но сделал это не столько по политическим соображениям, а с целью воскресить в рамках ордена братство Святого Иоанна Предтечи (госпитальеров). Кроме того, Мальтийский орден в целях самосохранения отдал себя под покровительство России и императора Павла.

12 октября 1799 года в Гатчину торжественно были принесены святыни ордена: десница святого Иоанна Крестителя, частица Креста Господня и Филермская икона Божией Матери, которыми Россия обладала вплоть до 1917 года.

Павел первым смягчил политику Петра I на ущемление прав церкви во имя государственных интересов. Он принял меры к улучшению быта духовенства, увеличив вдвое штатные оклады из казны на духовное ведомство, которые достигли миллиона рублей. Он также удвоил участки земли для архиерейских домов и монастырей за счет мельниц, мест для рыбной ловли и других угодий. Впервые в России были узаконено обеспечения вдов и сирот духовного сословия.

Военное духовенство было выделено в особое ведомство во главе с протопресвитером армии и флота, а духовные лица стали награждаться орденами и знаками отличия. По инициативе Павла были учреждены наградной наперсный крест, духовные академии в Петербурге и в Казани, а также несколько новых семинарий.

Но главное, Павел пошел на компромисс в вопросах истиной веры и позволил лояльно настроенным старообрядцам иметь свои молельные дома и служить в них по древнему обычаю. Поэтому часть старообрядцев готовы были признать синодальную церковь и принять от нее священников. В 1800 году окончательно было утверждено положение о единоверческих церквях.

Павел восстановил сотрудничество с купечеством, учредив коммерц-коллегии, где из 23 её членов 13 выбирались купцами из своей среды, а дворянские выборы ограничил. Однако Александр I, придя к власти с лозунгом Конституции, отменил эти демократические начинания.

Для династии Романовых он первым издал важнейший государственный акт – Закон 5 апреля 1797 года о престолонаследии, отменявший указ Петра I от 1722 года, согласно которому наследование престола могло осуществляться только по мужской линии. Поэтому принцессы с авантюрными наклонностями, такие как Екатерина и Анна, уже не могли претендовать на престол.

Не случайно Ключевский назвал это «первым положительным основным законом в нашем законодательстве», потому что он юридически, укрепляя самодержавную власть, ограничивал произвол и амбиции отдельных личностей и служил преградой для заговоров и переворотов.

Осуществляя важные реформы, Павел заботился о громадном количестве мелочей: запрещал виды и фасоны одежды, указывал, когда горожане должны вставать и ложиться спать, как ходить и ездить по улицам и в какой цвет красить дома… И за всё это следовали штрафы, аресты, увольнения. Это, естественно, вызывало массовое непонимание и откровенное недовольство в обществе.

Император действительно вставал в 5 утра, молился, принимал чиновников с докладами. Опоздавших увольняли немедленно. С должностей были удалены все фавориты Екатерины, а со службы около 20 тысяч офицеров и чиновников. Даже для дворян вводились палочные наказания.

У ворот дворца по приказу Павла установили ящик, куда каждый мог опустить письмо для него. Он все их читал и старался помочь, но, наведя порядок, он породил страх, а покончить с воровством не мог – всеобщее воровство, лень и отсутствие дисциплины устраивали всех.

Его реформы привели к тому, что число его врагов росло, а он недооценивал их силу и решимость. Поэтому его участь как императора была решена. Павел не умел подбирать друзей и соратников и расставлять кадры. Для него всё окружающие были под подозрением, и он менял чиновников за малейшую провинность и так быстро, что они не успевали войти в курс дела.

При этом он был и великодушным – освободил из тюрьмы Радищева, после ссоры с Суворовым просил у него прощения и произвел в генералиссимусы, а убийце отца Алексею Орлову в наказание только приказал идти за гробом своей жертвы, сняв шляпу. Его кадровая политика сеяла хаос. Преданные ему люди жили в такой же постоянной тревоге за свое будущее, как и негодяи, поэтому он терял честных и преданных людей, на смену которым приходили подлецы, готовые выполнить любой его указ.

Сначала Павла боялись, но, видя множество указов, начали над ним посмеиваться, и он терял свой авторитет. Боевые офицеры были раздражены: гвардейская молодежь строгим уставом службы, высшая знать – лишением возможности обогащаться за счет казны, а рядовые чиновники воровали теперь с большой оглядкой, но даже горожане злились на указы о том, когда они должны гасить свет.

Часть просвещенных людей России тоже не хотела мириться с возрождением самодержавных принципов и призывала бороться с азиатским деспотом, но убежденные монархисты могли стать его опорой в реформах. Но Павел не доверял никому и хотел управлять империей сам, что было уже невозможно. Он начинал внешнюю политику как миротворец, отменил вторжение во Францию, поход в Персию и сражения флота на Черном море, но отменить очередную войну в Европе было не в его силах.

Павел пошел на авантюрный шаг, предложив в гамбургской газете решить судьбы государств поединком монархов с первыми министрами в качестве секундантов. За это Наполеон назвал его «русским Дон-Кихотом», а остальные главы правительств не нашли слов, но испуганные европейские монархии обратились к России с просьбой о покровительстве.

Австрии и Англии нужна была русская армия, чтобы в союзе с Россией начать войну против Наполеона. Турция тоже попросила Россию о защите своих берегов и Египта от французского десанта. В результате возникла вторая антифранцузская коалиция 1798–1799 годов, и русский экспедиционный корпус под командованием Суворова был готов к вторжению во Францию.

Но Австрия стремилась к захвату «освобожденных» итальянских территорий. Поэтому армия Суворова вторглась в Северную Италию и в августе 1798 года полностью разгромила республиканские армии, а русско-турецкая эскадра под командованием адмирала Ушакова освободила Ионические острова у побережья Греции.

Неприступная крепость Корфу была взята штурмом с моря, где Ушаков по указанию Павла учредил независимую республику, организовав выборы местных властей. Затем эскадра Ушакова освободила Палермо, Неаполь и всю Южную Италию. Но Россия напугала союзников своими военными успехами. Они не хотели увеличения мощи и авторитета Российской империи.

Поэтому в сентябре 1798 года австрийцы оставили русскую армию в Швейцарии наедине со свежими, превосходящими силами противника, и только полководческий талант Суворова спас её от полного уничтожения. Ушакова без предупреждения покинула турецкая эскадра, и английский флот во главе с Нельсоном блокировал Мальту и не подпустил к ней русские корабли. Союзники в очередной раз предали Россию.

В ответ разгневанный император Павел отозвал Суворова и Ушакова из Средиземноморья и в 1800 году заключил с Наполеоном выгодный для России антианглийский союз, и Франция предложила России Константинополь и полный раздел Турции.

(Это очень напоминает вынужденный пакт Молотова-Риббентропа и договоренности Сталина с Гитлером в 1939 году, которые последовали после того, как англосаксы отказались от союза с СССР против Гитлера и стали подталкивать его к войне с Советским Союзом, а в 2018–2020 годах коварство и удары в спину России в войне с террористами в Сирии и в Карабахском конфликте продолжают эти подлые традиции.)

Балтийский и Черноморский флоты были приведены в полную боевую готовность, а 30-тысячный казачий корпус Орлова с одобрения Наполеона направился в Индию через казахские степи. Англия перед лицом этой угрозы применила свой традиционный метод интриг, заговоров и переворотов с использованием ядов и наемных убийц.

Английское посольство и агенты влияния при дворе использовали свои средства и связи в Петербурге для активизации дворцового заговора с использованием золота для подкупа придворных и армии, недовольных политикой Павла. Заговор в армии возглавил Беннигсен, высшее дворянство представлял Павел Зубов.

Агент английского влияния при дворе, воспитатель Павла Панин, привлек к участию в заговоре наследника великого князя Александра и гвардейских офицеров, мечтавших об отмене строгого армейского распорядка. Душой заговора стал любимец императора генерал-губернатор Петербурга граф Пален, которому Павел доверял до последнего дня.

Император знал о возможности заговора, но выявить его не мог, потому что его окружали подлые и ничтожные царедворцы, а основа заговора существовала всегда, потому что при его дворе оставалось много сторонников Екатерины, а Павел, несмотря на свою жестокость, не способен был на репрессии.