Текст книги "Белоярск. Три века нашей истории"

Иван Максюков и его братья

О жизни и делах кузнецкого дворянина Ивана Яковлевича Максюкова история сохранила информации заметно меньше, чем о его отце и деде. Тем не менее основные моменты его биографии постараемся рассказать.

Родился Иван – старший сын Якова Максюкова – в Кузнецкой слободе в 1669 году. Кто была его мать – данных в архивах нет. С детства он видел, как живут и несут службу по защите слободы и окрестных земель от набегов джунгаров отец и казаки крепостного гарнизона. С малых лет подрастая среди русского населения, свободно разговаривал на русском языке. И в то же время неплохо знал крымско-татарский язык (от деда Савинки) и родственный ему язык местных «чёрных калмаков» (джунгар).

В начале 1690-х годов Иван Максюков, ставший к этому времени сильным молодым казаком, неоднократно хаживал с отцом к окрестным двоеданцам брать ясак (дань, которую местные калмыки платили и джунгарским ханам, и в царскую казну России). Нередко приходилось браться и за оружие, так как отряды джунгар неоднократно совершали набеги на русские сёла, только что основанные на юге Сибири. В эти же годы Иван Максюков женился, и около 1700 года в его молодой семье родился сын Семён, а ещё через 30 лет на свет появился внук Иван, названый так в честь деда.

Набег енисейских киргизов 1700 года нанес тяжкий удар по хозяйству русских крестьян кузнецкого уезда. Кочевники сожгли 20 крестьянских дворов «со всяким заводом», в амбарах было уничтожено 560 четвертей хлеба, «да на полях, – добавляет автор документа, – сжатой и несжатой хлеб выжгли без остатку».

Особенно сильно пострадало на этот раз коренное население Кузнецкого уезда. У них бандиты угнали 577 лошадей, 122 головы крупного рогатого скота, были сожжены многие шорские улусы, а 97 человек угнано в плен. Потрясающим был общий ущерб от набега – более десяти тысяч рублей. Чтобы читателю был более понятен размер ущерба, замечу, что годовое жалование (не месячное, а годовое) у служилого человека в Сибири, пешего или конного казака, колебалось в пределах от 3 до 5 рублей, стоимость лошади – от 1 до 2 рублей и т. д.

Постоянная военная опасность со стороны воинственной Джунгарии заставляла не только укреплять имеющиеся крепости, но и ставить (строить) новые. Как уже говорилось, в 1709 году под командованием Якова Максюкова в устье Бии была поставлена Бикатунская крепость. В её строительстве, как уже сказано, принимал участие и Иван Максюков.

В следующем году Кузнецкий уезд вновь подвергся вторжению кочевников. На этот раз в его пределы ворвалась четырехтысячная орда белых и черных калмыков под предводительством князя Духары. Захватчики не только сожгли Бикатунскую крепость, но и побили много людей, сожгли восемь русских деревень, угнали с собой богатый полон (почти триста лошадей, более восьмисот голов крупного рогатого скота, тысячу овец). И опять убытки от этого набега оценивались в почти десять тысяч рублей.

В том же 1710 году большой отряд джунгар, неожиданно напав на небольшой отряд казаков, собиравших ясак с двоеданцев, захватил в плен и Ивана Максюкова. В ханской ставке он хорошо изучил быт, обычаи и особенности военного дела джунгар. А через год пленнику удалось освободиться. Многое, что удалось узнать за год пленения, было использовано в ходе дальнейших его сражений с джунгарами.

На 1715–1717 годы приходится и пик военной карьеры всех трёх братьев Максюковых. В первой четверти XVIII века активно шла борьба с джунгарскими набегами, в связи с чем казаки старались контролировать дороги, ставя поблизости заставы и острожки. Дворянин Федор Максюков в 1715 году возглавлял отряд служилых людей, стоявших на заставе в Борсояковом улусе на так называемой «Китайской дороге». Сын боярский Иван Максюков и младший его брат Пётр в 1715 году неоднократно отправлялись с отрядом в ясачные волости для сбора ясака и разведки, а также участвовали в доставке важных документов в Тобольск.

Наиболее ответственное поручение воеводы Иван Максюков исполнил, когда возглавил отряд, направленный для строительства нового острога на устье Бии и Катуни в 1717 году. Но, как наши читател и уже знают, он, как опытный военачальник, принял решение изменить первоначальный план и вернулся на сотню вёрст с гаком вниз по Оби, построив новую крепость на Белом яру. И только через год, выполняя волю кузнецкого коменданта полковника Бориса Сенявина (который справедливо полагал, что его приказ выполнен лишь наполовину, так как стратегически важный район слияния Бии и Катуни по-прежнему оставался без русского опорного пункта), снова отправился туда с новым отрядом воинов-строителей. И в начале июля 1718 года в 20 км выше по течению Бии, на её правом берегу, соорудил новый форпост – Бийскую крепость, позволившую России с 1720-х годов надёжно укрепиться на юге Западной Сибири и начать интенсивное освоение её богатств.

После 1720-х годов сведений о кузнецком дворянине Иване Яковлевиче Максюкове почти не имеется. И это не случайно. В последние годы правления государя Всея Руси Петра I внутриполитическая борьба в Российском государстве ожесточилась не только в царских покоях, но и в сибирских губерниях, со сменой многих воевод, стольников и многих воинских начальников. Начались доносы и жестокие наказания. К примеру, в 1722 году поступил донос – якобы Иван Максюков с тремя «сынами боярскими» напал на джунгарских сборщиков ясака, отоб рал и присвоил собранную ими пушнину и десять коней. Дело замяли, но больше имя первостроителя Белоярской и Бийской крепостей 1717–1718 года нигде не встречается. Нет и точной даты его кончины (приблизительно в 1730-1740-х годах, в возрасте 60–70 лет). Нет пока в Сибири и памятника этому великому гражданину России…

P.S. Внимательное изучение исторических документов по завоеванию и освоению Сибири и тщательных анализ событий того периода убедительно подтверждают, сколь велика роль династии Максюковых, и прежде всего Ивана Яковлевича Максюкова, в присоединении территории южной Сибири к Российскому государству. Образно говоря, в историю России их имена вписаны золотыми буквами!!!

К 300-летию Белоярска (Новоалтайск)

И поставил крепость на высоком Белом яру

В начале XVIII века Джунгария, не довольствуясь уже мелкими пограничными набегами на юге Сибири, начала готовиться к крупномасштабному вторжению в глубь русских волостей. Правительство России выступило с инициативой мирного разрешения всех спорных вопросов. С этой целью в 1713 году к хану Цэван-Рабдану было отправлено посольство во главе с казачьим «головой» Иваном Чередовым. В своей грамоте Цэван-Габдану Пётр I подчеркивал:

«Та земля на Бии и Катуни есть его царского величества, а не твоя, потому что город поставлен был на реках искони русских от устья и до самых гор, откуда сии проистекают».

Но джунгарский владыка, считавший все без исключения алтайские племена своими данниками, а Алтай своей вотчиной, в ответном послании выразился не менее категорично:

«А что на Бии и Катуни поставлен был острожек (в 1709 году. – Авт.), так та земля наша. Острожек тот мы разорили и ныне вновь ставить не дадим».

В 1716 году отряды казаков и принявших русское подданство алтайских племен не только снова успешно отразили набеги джунгар, но и вынудили их отступить далеко на юг. Сложилась благоприятная обстановка для мирного присоединения территории Верхнего Приобья к России – на этот раз окончательного.

По Указу Петра

1 апреля 1717 года сибирский губернатор М.П. Гагарин, в соответствии с Указом царя Московского княжества Петра I, послал кузнецкому коменданту полковнику Б.А. Синявину указание немедленно построить новую крепость у рек Бии и Катуни и опорные пункты в других местах Верхнего Приобья.

Командовать новым военно-строительным отрядом было поручено кузнецкому дворянину Ивану Яковлевичу Максюкову, который принимал участие в походе на Бию ещё в 1709 году в качестве переводчика – «калмыцкого толмача». За

прошедшие с тех пор восемь лет он приобрел большой опыт ведения боевых действий против кочевников. Будучи плененным джунгарами во время их набега на Кузнецк в 1710 году, долгое время жил в ханской ставке и хорошо изучил быт, обычаи и особенности военного дела джунгар.

В конце апреля 1717 года комендант Б.А. Синявин разослал приказчикам всех острогов и форпостов в Южной Сибири «наказные памяти», с приказом готовить людей, оружие и снаряжение для похода на Бию, чтобы «всем быть в готовности к городовому строе к указанному числу мая в половине сего месяца». Необходимо было соорудить опорный пункт в самом стратегически важном районе – у слияния Бии и Катуни.

26 мая Б.А. Синявин направил в остроги и слободы приказ о сборе всех отрядов на р. Бачат к 14 июня – «неотложно к «жилищам ясачного татарина Чабыша» в «намеренный путь на Обь».

Новый поход в Телеутскую землицу начался с некоторым опозданием – в середине июня 1717 года. Ивану Максюкову была вручена 15 июня 1717 г. «Наказная память»:

«Сего 717 году по указу Великого Государя за подписанием руки губернатора Сибири князя Матвея Петровича Гагарина велено на устье Бии и Катуни сделать город в крепком месте и посадить кузнецких служилых людей и начального человека доброго. И тебе по наряду взять из Кузнецка служилых людей 150 человек, обинских служилых татар 10 человек, подгородных выезжих белых калмыков 20 человек, мунгацких беломестных казаков и казачьих детей, и оброчных люде и тюлюберских татар 104 человека, мерецких деревень жителей сколько будет принято у сына боярского Ивана Гвинтовкина… и ехать тебе с вышепомянутыми всяких чинов служилыми людьми для строения города на вышепомянутое урочище и осмотреть удобные места, где быть городовому строению, дабы были б места хлебопахотные и всякими угодьями предовольны, и, ежели где такое угодное место сыщется, строить новую деревянную рубленую крепость четвероугольную, с башнями, с поспешением и сделать городовому строению чертеж подлинный…

г) Дорогою и устроения города вышепомянутые всяких чинов людей ведать тебе судом и расправою и чинить между ими суд в правду и всякого неисправления за ними смотреть, чтоб оные в никокова бесчинства и непослушания не были, а которые к какие нибуть в бесчинства и непослушания явятца и по розыску таким чинить наказание бить подогами, а плетьми смотря по винам нещадно.

д) Будет есть в близости по сей стороне Оби калмыки стоят юртами, доведываться о них: в которых они урочи щах кочуют. и нет ли под государевы города от них воинского приходу.

е) К тому городовому строению вспоможению велено к тебе быть немедленно из Берского острога Кузнецкому сыну боярскому Тимофею Безсонову и иным по наряду берских беломестных и оброчных и гулящих людей двести шестьдесят человек.

Такову указную память и по сей памяти служилых людей, знамена и пушки, ядра, порох, свинец, кремни дворянин Иван Максюков принял и по его прошению татарский голова Петр Максюков руку приложил».

(РГАДА. Ф. 1134. Оп. 1. Д. 8. Л. 38–39. Подлинник.).

В путь дорогу дальнюю

Ивана Максюкова, вернувшегося поздно вечером домой от воеводы, встретил брат Фёдор:

– Что там, братка, сказали? Кто там был?

– В дорогу дальнюю через два дня отправляемся – на Бию-реку, крепость Бикатунскую опять там ставить, или где пристойнее будет. Подьячий Степка Тумашев «память наказную» мне зачитал от князя Гагарина – сам то я, знаешь, читать не обучен. Советов разных комендант и воевода (Борис Синявин и Михаил Овцын) дали. Завтра с утра обоз с пушками да с припасами огненными с двумя сотнями казаков отправлю в путь. Он пройдёт, конечно, не очень быстро: кони потянут две пушки больших железных и шесть малых, две пушки медных, ядер более 180, пороху разного в дорогу 70 пудов…

– А что слышно про калмаков чёрных (джунгаров)? Не нападут ли, как город начнёте рубить (крепость строить. – Авт.)?

– Да-а, паря. Опасаюсь, конечно. Вон первый острог Бикатунский семь лет назад они спалили начисто. И недавно отписали государь Петру Алексеевичу, что не пустят туда больше никого. Думаю, через два-три года замирятся – и город (крепость. – Авт.) пойдём и поставим. А нонче. Я отряд казаков туда в разведку уже послал. Как дойдём до Бехтемира (приток Бии. – Авт.), они возвернутся, нас встретят и расскажут, где кыргызы чёрные стоят. Тогда и порешим, как быть дальше.

Утро 16 июня 1717 года на берегу реки Бачат, где собрался отряд для похода на Бию-реку, выдалось тёплое и солнечное. Иван Максюков сам проверил справу у казаков и служилых, осмотрел каждую пушку вместе с пушкарём Иваном Юдиным. Запасы харчей доверил проверять Степану Серебренникову, – не забыл храброго казака, с которым в 1710 году наголову разбили под Кузнецкой слободо й большой отряд джунгар: взял с собой и назначил головой пеших казаков на время похода. Громадная фигура Степана была, кажется, везде, и голос стал такой, аж кони приседали. Татары и калмыки, глядя на Серебренникова, шептали: «Шайтан батыр»! И старались не маячить перед ним.

– Ну, с Богом, служивые! – зычно прокричал Иван Максюков. И военно-строительный отряд отправился на Алтай – рубить (строить) крепость новую.

Шли по тайге в боевом строе. Впереди конные казаки с татарами и калмыками ясачными, в середине – сотни пеших казаков, замыкали отряд служилые и крестьяне, вызвавшиеся идти на новые землицы. У большинства казаков вооружение состояло из фузей, пищалей и пистолетов. Проходя гари сожжённых калмыками деревень, зорче смотрели по сторонам: азиаты – воины из засады добрые, а в открытом бою шли только десять на одного казака.

Кстати, до места назначения прибыли не все – с дороги (а это полторы сотни вёрст) сбежали кузнецкие служилые люди А. Сысмин, И. Недорезов, казачьи дети М. Трошков, И. Вызов, В. Кречетов, И. Барабанов, А. Щеняев, а также «выезжие» телеуты Бехтень Шадыбодоев, Ч. Меогошев, Т. Боянов, И. Кочконаков.

На шестой день, уже переправившись за Чумыш-реку вёрст за пятьдесят, дошли до Бехтимира и перешли вброд на правый берег, где встретились со своими казаками-разведчиками. И пока отряд отдыхал и полдничал, его командир со своими сотниками выслушали старшего разведгруппы:

– К плавёжной переправе подошли поздно вечером. Видели, что на стрелке Бии и Катунь-реки горят костры калмыков. И на том берегу за Бией-рекой тоже костры – много костров. То ли в набег собираются, то ли на лето пришли. Без боя большого крепость там не построить…

– Эх, я как чувствовал! – чертыхнулся Иван Максюков. – Тут пару лет вообще нечего соваться. Ну и что решим? Петро, Фёдор, Степан! (братья Максюковы и Серебрянников. – Авт.)

Все три сотника дружно ответили:

– Надо строить, а не биться. Ты нам что-то говорил о добром месте у Фёдора Кривощёка Савелия сына…

– А, запомнили? Во-во, это ниже по Оби-реке, туда вдоль Чумыша идти можно. Я там летось (год назад. – Авт.) побывал, сам видел. Хорошее место. Дня за два дойдём. Туда, что ли?

– А куда ещё? Поставим нонче там город (т. е. крепость. – Авт.), лишним не будет – калмыки с левого берега Оби больше не сунутся. Позже вернёмся и на Бии-Катуни поставим.

– Значит, к Кривощёку – на Белый яр?

– Значит – туда!!! Ты, братка Фёдор, останься здесь с несколькими казаками до завтра, дождись приказчика Тимку Безсонова с подмогой из Бердска и догоняй с ними наш отряд. Всё поняли? Исполняйте!

Над Обь рекой

Через три дня, вернувшись к Чумышу и спустившись по левому берегу вёрст сто, отряд свернул на юго-запад и по участку лесостепи меж двух речушек вышел к полудню на огромную поляну над высоким обским Белым яром, где их встретил известный на весь Кузнецкий уезд Фёдор Кривощёк. К вечеру прибыл и большой отряд казаков-строителей из Бердской крепости – 260 человек. Многолюдно стало на огромной поляне у высокого Белого яра – отряд увеличился до 750 человек. И уже с утра приступили к заготовке леса для строительства башен и стен крепости.

Иван Максюков подошёл к Тимофею Безсонову, сыну боярскому из Бердского острога-крепости, говорившего о чём-то со Стёпкой Серебренниковым:

– Доброго здоровья, сотники! Ну, каки стены будем ставить – палисадные али заплотные?

Тимофей Безсонов усмехнулся:

– Палисад ставить – это ж надо ров выкопать длиной восемь-сам-десять саженей, глубиной в рост, ставить в него брёвна на-попа, крепить их со всех сторон. А через десяток лет брёвна гнить в земле начнут, стены зашатаются. За такое строение воевода добро слово нам не скажет. Да и не след к старому вертаться, коль уже три заплотных крепости мои казаки недавно поставили: Чаусскую, нашу – Бердскую, а весной нонешней цитадель на вознесенской горе в Кузнецкой слободе закончили – стена в две версты с гаком из брёвен, друг на друга уложенных, с кольями между ними, и ров вдоль стены. Так что будем делать стены даже не в один ряд, а двойные рубленые поставим, с поперечными тарасами. Три нижних венца башен и стен, которы в землю лягут, срубим из лиственки, а остальные – сосновые: вон какой прямой бор звонкий стоит на закате! Только давай сначала решим, в каком имянно месте город ставить будем!!!

– А я ещё на заре обошёл округу и приглядел место. Во-он туда гляди, на мыс большой над Белым яром. Внизу Обь-река течёт, за мысом усмар-курья из болота огромного тянется, и ручей по ней бежит. Место открытое, высокое – из башен города (крепости. – Авт.) далеко будет всё видно, и из пушек обстрел хороший. А на поляне поставим надолбы и засеки, чтоб калмаки чёрные не подобрались бы с набегу.

– Правильно говоришь. Пойдём, ещё раз это место оглядим да разметим, где канавы под нижние венцы копать…

Башни стены зелейный анбар

Дней через пять рядом с огромным Белым яром над Обью уже стали видны нижние венцы стен новой крепости, четырёх башен по углам и ещё одной (проезжей) в середине восточной стены. Под постоянным контролем Тимофея Безсонова – главного «прораба» строительства Белоярской крепости – сотни казаков и посадских людей трудились в поте лица в бору на заготовке леса, на доставке и на обработке брёвен, на заготовке мха и на сборке звеньев стен и башен, на приготовлении огромного количества еды более чем для семисот работников.

Каждый день новая крепость над Белым яром становилась выше со всех сторон на два-три венца брёвен (с утра до вечера более чем по 100 брёвен). И к середине июля 1717 года крепость над Белым яром встала во весь свой «рост», с пушками в бойницах башен.

Стены крепости представляли собой так называемые «городни» – два ряда горизонтально положенных друг на друга бревен, высотой до трёх саженей (шесть метров), скреплённых вертикальными связями из бревен и бруса. Они имели двускатную крышу, стропильная конструкция которой держалась на внешней стене и на столбах с внутренней стороны города. Столбы опирались на выпуски верхних бревен поперечных стенок-перерубов. Толщина брёвен, составляющих стену, была 22–23 см, а внизу ещё больше. С внутренней стороны на сажень без чети от верха стен (полтора метра) протянулись мостки для прохода защитников крепости. А чуть далее середины территории крепости сделан был большой анбар зелейный (пороховой погреб), в котором для двух больших и трёх малых железных пушек уложили более 300 ядер, 1,5 пуда железной дроби, 5 пудов пушечного и 7 пудов 15 фунтов ручного пороху, 2 пуда свинца и прочие «казны».

По углам стен высились четыре рубленные в три этажа башни высотой около 15 метров, в основании 4х4 сажени (8х8 метров). Первые этажи башен служили для размещения гарнизона и различного имущества, а в стенах верхних этажей прорезались бойницы – «затинные окошки» (с задвижками) для ведения огня по неприятелю. Причем делалось это с таким расчетом, чтобы огонь артиллерии и стрелкового оружия перекрывал не только впереди лежащее пространство, но и подступы к стенам и соседним башням. Основной сруб поднимался в высоту на сорок венцов из бревен толщиной 23–25 см, над ним нависал облам, состоящи й из пяти венцов. Внутри башен были устроены по два моста с лестницами, а наверху – шатер.

С наружной стороны стены крепости опоясывал глубокий сухой ров, через который у проездных ворот был перекинут мостик, легко убирающийся при малейшей опасности. Для затруднения действия вражеской конницы на ближних подступах к стенам, на расстоянии 50–60 метров от рва, была установлена двойная линия надолбов и рогаток.

Вот такой мощный «город» (крепость) был сооружён летом 1717 года над высоким Белым яром над Обью-рекой. И об этом он отправил донесение воеводе в крепость Кузнецкую, с приложением чертежа нового «города» (утерян в архивах Москвы в 1950-х годах). Как и предписывалось Ивану Максюкову в «наказной памяти», в новой крепости остался нести службу караульную гарнизон из 90 кузнецких казаков и бердских служилых людей, которым вручено было знамя, с задачей обеспечить русским людям мирное освоение юга Западной Сибири. В дальнейшем личный состав гарнизона меняли попеременно по 50 служилых людей из Бердска, и немного меньше – казаков. Первым приказчиком нового острога был назначен сын боярский Степан Серебренников.

ДОНЕСЕНИЕ

Дворянина ивана максюкова О СООРУЖЕНИИ ВМЕСТО КРЕПОСТИ У БИИ И КАТУНИ НИЖЕ ПО ОБИ БЕЛОЯРСКОЙ КРЕПОСТИ

15 июля 1717 г.

1717 году июля 15 дня. По указу Великого Государя за подписанием руки полковника Бориса Акимовича Синявина велено мне с кузнецкими служилыми людьми и с казачьими детьми, и с бердскими и мунгацкими жителями ехать из Кузнецка на устье Бии и Катуни и сделать город в крепком месте, и в вышепомянутом урочище осмотреть удобные места, где быть городовому строению, дабы были б места хлебопахотные и всякими угодьями предовольны, и ежел и где такое угодное место сыщется, строить деревянную рубленую кр епость, четвероугольную с башнями. А по досмотру на устье Бии и Катуни удобных мест, крепких к городовому строению, нет и хлебопахотных земель и сенных покосов в близости малое число.

А осмотр ел я с служивыми людьми угодное место к городовому строению над рекою Обью, ниже Катунского устья верст 60, белый яр высокий, длиною 900 сажен, поперек 110 сажен, и от того яру в верхнюю сторону Усмар-курья и от вершины курьи болото, и из того болота источник до нижнего конца яру течет в Обь. На том месте построил я рубленую деревянную крепость мерою [в] длину и поперек 20 сажен, по углам четыре башни, а под башнями жилых четыре избы. А посреди крепости казенный амбар, где держать харчевые и всякие казны. А в близости того города хлебопахотных мест и сенных покосов, и лесу угодного, и рыбных ловель, и всяких угодий привольно. И оному месту и городовому строению под сим доездом чертеж.

Вместо дворянина Ивана Максюкова по его прошению сын боярский, Яков Вагин руку приложил.

(Ниже – канцелярская пометка) Взять в книгу и о строении города в Тоболской губернатору ко князю Матвею Петровичу писать.

РГАДА, ф. 1134, оп. 1, д. 8, л. 42. Подлинник.

P.S. Размер Белого яра 900 х 110 сажен = 1920 х 235 метров.

Бывшая Усмар-курья из болота в Обь

Сёла у Белоярской крепости

Белоярская крепость на карте Ф. Миллера в 1734 году (фрагмент)

Белоярск. Карта 1775 года. Остров (Велижановка) на повороте р. Оби