Текст книги "Непобедимый Суворов. Измаил, Альпы и другие славные сражения"

Михаил Казимир Огинский, гетман (главнокомандующий) Литвы

Памятник на месте битвы при Столовичах.

Орден Св. Александра Невского

Орден Св. Георгия Победоносца

Вечером 21 января 1772 года та же красавица и её друзья устроили большой бал, позвали туда Штакельберга и других русских офицеров. А пока они веселились и танцевали, по реке Висле плыли лодки, в них сидели 600 французов, переодетых католическими монахами. Подплыли к тому месту, где была труба канализации – часового там больше не было. Выломали решётку и пробрались по трубе в замок. Русских часовых перебили или взяли в плен. А в замке содержали пленных конфедератов, их освободили, и они присоединились к французам.

Замок Вавель к Кракове

Башня Ворота Ваза замка Вавеля

Штакельберг на балу услышал выстрелы. Поднял полк по тревоге. Но было поздно, замок уже захватили. Полковник бросил солдат на штурм – их отбили, 42 человека были убиты или ранены. Суворов, узнав о случившемся, очень рассердился. Опозорился его Суздальский полк! Лучший! Александр Васильевич примчался сам, Штакельберга отдал под суд. Организовал второй штурм, но опять ничего не получилось. Каменные стены были высокими и мощными, ядра полевых пушек их не пробивали. А за стенами заперлись больше тысячи французов и поляков. В их руки попали все орудия крепости, и они стойко отбивались. Атаки встречали шквалами огня.

Тогда Суворов взял замок в осаду. Окружил так, чтобы никто не мог проскочить ни в крепость, ни из крепости, чтобы туда нельзя было провезти никакие припасы. Дождался, пока к нему из других городов привезли тяжёлые осадные орудия. Начал обстрел. Крупнокалиберные ядра и бомбы разрушали укрепления, в замке вспыхивали пожары. Да и еда у защитников подошла к концу, они стали голодать. А Суворов объявил – если не сдадутся, он устроит третий штурм, и тогда уже пощады не будет никому.

Французский начальник, подполковник Шуази, понял, что дальше сидеть в замке не стоит. Надо сдаваться. А Суворов ещё и наказал французов за обман. Потребовал от них выходить тем же путём, как забрались в замок. Заносчивым французам пришлось вылезать по вонючей трубе. Хотя после этого Александр Васильевич похвалил их, что они храбро оборонялись. Французским офицерам вернул шпаги и приказал содержать пленных «весьма ласково». На радостях он простил даже Штакельберга. Сам обратился к начальству, просил не наказывать его строго.

У конфедератов не было больше ни сил, ни желания сражаться. Одолели их одни русские. Но успехам нашей страны завидовали Пруссия и Австрия. Они потребовали от Екатерины II, пусть возьмёт себе часть польских земель, но и им отдаст по куску Польши. Императрица возражала, не хотела так поступать. Тогда в 1772 году Пруссия и Австрия двинули в Польшу свои войска. У России продолжалась тяжёлая война с Турцией. Одновременно сражаться ещё с двумя сильными державами она не могла. Всё взвесив, Екатерина была вынуждена согласиться. Заключили договор, что к Австрии и Пруссии отходят польские области возле их границ. А Россия присоединила восточную часть Белоруссии. Поляки так измотались, что противиться этому не могли. Война закончилась.

Глава 8
Третья война – турецкая

Французы подстрекали против России не только поляков и турок, но и Швецию. Там начали обсуждать, что было бы удобно напасть на нашу страну, когда она воюет с другими врагами. При дворе Екатерины об этом узнали. После победы над поляками Суворова послали на шведскую границу, в Финляндию. Военная коллегия дала ему необычное задание. Проехаться по разным городам и крепостям не как генерал, а как будто обычный путешественник. Но при этом проверить, в каком состоянии укрепления, как несут службу войска? Готовы ли они к войне? Александр Васильевич поручение выполнил. Обо всех недостатках, которые заметил, доложил начальству. Но шведы ещё не забыли, как крепко им досталось при Петре I, а потом ещё раз, при Елизавете Петровне. Воевать они не решились.

Памятник на месте победы Суворова над турками в Болгарии, в Козлуджи (Суворово)

Тогда Суворова отправили на турецкий фронт, куда он просился уже давно. Наши войска там побеждали. Первая армия фельдмаршала Румянцева заняла Молдавию и Валахию (Румынию), дошла до реки Дуная. А вторая армия генерала Долгорукова ворвалась в Крым. Почти 300 лет он был гнездом хищников. Крымские татары вместе с ногайцами совершали набеги на нашу страну, грабили, угоняли в плен людей. Крым превратился в международный центр работорговли, отсюда русских невольников развозили и продавали по странам Востока. Теперь этому пришёл конец. В здешних городах разместились русские гарнизоны. Крымский хан Сахиб-Гирей согласился перейти под покровительство Екатерины II.

Турки проигрывали войну, и императрица была готова заключить мир. Даже согласилась вывести свои войска из Валахии и Молдавии, возвратить их султану. Но потребовала, чтобы Крымское ханство отделилось от Османской империи, стало отдельным государством. Ведь как раз под защитой турок оно наглело и устраивало набеги. Екатерина решила – хватит. Но турки заупрямились, отказались от таких условий. Ну а раз так, то царица приказала Румянцеву начать новое наступление. Всыпать неприятелям покрепче, чтобы согласились мириться.

Генерал-аншеф Василий Михайлович Долгоруков.

Художник А. Рослин

Турецкий янычар

Хотя сделать это было не просто. Русские войска оказались разбросаны на больших расстояниях – и на Дунае, и в Крыму, и на Кавказе. В 1-й армии Румянцева было 45 тысяч солдат и офицеров. Но ей приходилось прикрывать Молдавию и Валахию, её полки растянулись вдоль Дуная на сотни километров. А у турок сил было ещё немало, и воевать они умели отлично. Лучшими войсками у них были янычары. Это была гвардия султана, отборная пехота. Янычары были профессиональными воинами, обучались с детства, мастерски владели любыми видами оружия. У турок была и прекрасная профессиональная конница – спаги. А на войну призывали войска других подданных султана: сирийцев, египтян, алжирцев. Призывали и тех, кого покорили турки: греков, болгар, сербов. Они обслуживали армию, строили укрепления, перевозили грузы.

Но и условия на Дунае были трудными. Война здесь шла уже три года. Многие сёла и деревни были разорены, жители ушли в безопасные районы. Продукты, фураж и всё необходимое надо было везти издалека, из России. На лошадях, на телегах, по отвратительным разбитым дорогам. И климат был тяжёлым, непривычным для русских. Летом жара, зимой мокро, местные селения очень грязные. Без всяких боёв немало солдат выбывало из строя по болезни. Заражались дизентерией, всякими лихорадками. А река Дунай, разделявшая русские и турецкие войска, была широкой – достигала километра, а то и больше. Попробуй-ка переправиться, если на другом берегу соберутся большие силы и будут стрелять!

Граф Иван Петрович Салтыков

Генерал-майор Отто-Адольф Вейсман

Вот в такой обстановке весной 1773 года в штаб Румянцева приехал Суворов. В Польше он действовал сам по себе, как считал нужным. Начальство сидело далеко, почти не вмешивалось. Здесь было иначе. На Дунае были другие командиры, свои герои. Тут прославился генерал Вейсман. Он во многом был похож на Суворова. Такой же смелый, решительный, талантливый. Был случай, когда он одним походом разгромил турецкий корпус и захватил 4 крепости. А Александра Васильевича на Дунае пока ещё плохо знали.

Румянцев как раз продумывал планы наступления. Он решил с главными силами армии переправляться через реку на левом фланге, в низовьях Дуная. А впереди пустить отряд Вейсмана. Ну а Суворова назначил на второстепенный участок, на правый фланг. Определил его во 2-й корпус генерала Салтыкова. Приказал только изобразить, будто там начинается наступление. Отвлечь турок от главного направления. Там была неприятельская крепость Туртукай и пристань, куда турецкие суда привозили разные грузы. Вот Румянцев и приказал Суворову – захватить и разорить Туртукай.

Для этого ему дали сборный отряд из 2 тысяч человек – 760 пехотинцев, 500 казаков, кавалерия, 4 пушки. Располагался отряд возле румынского монастыря Негоешти, а турки напротив, за рекой. Свою крепость и пристань они хорошо охраняли. На холмах оборудовали три укреплённых лагеря, артиллерийские батареи. Суворов стал готовиться, как бы ему нанести удар через реку. Искал лодки. Их собирали тайком от турок, прятали в камышах на речушке, впадающей в Дунай. Александр Васильевич прикидывал, что сил у врага очень много. Обратился к командиру корпуса Салтыкову, просил подкреплений. Но тот отказал. Откликнулся только командир соседнего корпуса Потёмкин. Понял, что Суворову и в самом деле очень нужна помощь, прислал ему отряд.

А турки уже заметили: русские что-то замышляют. Решили ударить первыми, неожиданно. У них на пристани было много лодок, большие суда. В ночь на 9 мая они погрузили 900 человек конницы и в тумане отчалили к нашему берегу. Суворов в эту ночь объезжал своих солдат, проверял лодки. Лёг спать в палатке, завернувшись в плащ. Но ведь и подчинённые у него были новые. Не те, которых он обучал, у которых наводил образцовый порядок. Часовые прозевали, как вдруг причалили враги, выплеснулись на берег. Турецкая конница поскакала на русский лагерь. Несколько всадников мчались прямо на палатку Суворова. Он чуть не погиб. Но рядом на копне сена спал казачий офицер Захарий Сенюткин. Он с несколькими казаками накануне вернулся из разведки. Сенюткин и его казаки кинулись на выручку командиру, порубили турок.

Другие русские тоже не растерялись, не побежали в ужасе. Вскочили по тревоге, сразу сорганизовались. На врагов навалились с разных сторон. Они повернули к своим судам и лодкам, отчаливали обратно. 85 человек перебили, ещё больше утонуло в Дунае. После боя Суворов перед строем обнял Сенюткина: «Спасибо, чудо-богатырь! Ты спас меня от верной гибели!» Но от пленных узнали – в Туртукае 4 тысячи неприятельских воинов. Вдвое больше, чем у Александра Васильевича.

Он придумал – надо переправляться немедленно, в ближайшую ночь. Турки сейчас не ждут. Думают, что русские будут приходить в себя после нападения. Вот тут и нагрянуть на них! Днём Суворов показал офицерам, куда им плыть, где собирать солдат за рекой. Расставил на берегу свои пушки и сам навёл, куда им стрелять. А в темноте лодки устремились через Дунай. Неприятели заметили, стали стрелять. Но ночью ядра их пушек летели мимо. А русские орудия были уже наведены, ответили точно в цель.

Высадившись, пехота построилась двумя каре – в два прямоугольника. Бросилась в атаку на два турецких лагеря. Сам Суворов возглавил атаку на один лагерь, вместе с солдатами ворвался на артиллерийскую батарею. Одна турецкая пушка выстрелила, но её почему-то разорвало на части. Александра Васильевича сильно ушибло. Он упал, но пересилил боль, побежал дальше. На турецких позициях на него наскочил здоровенный янычар с саблей. Но Суворов отлично знал солдатское дело. Отбивал ружьем удары, пока не подоспели наши солдаты, взяли турка в плен. В это время второе каре захватило другой лагерь.

Враги побежали. А лодки уже подвезли через Дунай нашу конницу, она помчалась в погоню. Следом за удирающими турками русские ворвались в третий лагерь и в крепость. Победа была полной. Около тысячи врагов перебили, захватили 16 пушек, на пристани – много судов с разными грузами. Румянцеву Александр Васильевич послал донесение: «Слава Богу, слава вам! Туртукай взят, Суворов там». Удерживать город у него приказа не было, да и сил тоже. Ведь его отряд должен был только отвлечь турок. Поэтому из Туртукая забрали 700 христианских жителей – болгар, румын, и вернулись на свой берег. А крепость подожгли. Взорвались пороховые погреба, и она превратилась в груду развалин. Суворов за эту экспедицию был награждён орденом Святого Георгия II степени.

План первого десанта Суворова на Туртукай

Второй десант Суворова на Туртукай

Он свою задачу выполнил. Турки переполошились, стали перебрасывать свои войска к Туртукаю. А в это время Румянцев с основными силами армии переправился через Дунай в другом месте, вступил в Болгарию. Его полки осадили большую и сильную крепость Силистрия. Но ведь и турки были не дураки. Они быстро сообразили, что со стороны Туртукая никакой опасности больше нет. Прислали туда свежий корпус Файзуллы-Магомета – он считался одним из лучших военачальников в Османской империи. Суворов писал своему командиру корпуса Салтыкову, что нельзя оставлять врагов в покое. Надо бить их, пока они не укрепились. Но тот не слушал, отмахивался. Он таких приказов от начальства не получал – значит и надо стоять на месте, так спокойнее.

А Суворов серьёзно заболел, подхватил лихорадку. Его трясло, знобило, была высокая температура. И в это время поступил приказ Румянцева – ещё раз ударить на Туртукай. Потому что турки собирали на него большие силы, их опять надо было отвлечь. Теперь Салтыков спохватился, но на другом берегу уже снова сидели 4 тысячи турок, опять построили три укреплённых лагеря. Больной Суворов не мог подняться. Но он объяснил и чётко расписал своим помощникам, полковнику Мещерскому и полковнику Батурину, как надо переправляться, как атаковать. Они приготовились… и не осмелились. Отменили десант. Доложили, что турок слишком много. Александр Васильевич был в полном возмущении от такого решения. Написал Салтыкову: «Какой позор! Все оробели!» Так расстроился, что оставил армию, уехал лечиться в румынскую столицу Бухарест.

Но Румянцеву в это время приходилось туго. Взять Силистрию он не сумел. А на него двинулась большая вражеская армия. Он опять приказывал ударить на Туртукай. Пусть турки поверят, что там русские тоже наступают, пускай повернут туда хотя бы часть своих полчищ. В такой ситуации Суворов не долечился, вернулся к войскам. Новую экспедицию подготовил сам. Сейчас у него было 2500 солдат, побольше, чем в первый раз. И для боя он придумал новое. Атаковать не в каре, а колоннами, как в походе. Так получится быстрее проскочить берег под огнём, взобраться на крутые холмы. И только когда будут наверху, на горе, там развернуться и навалиться в штыки.

Для переправы выбрали бурную ночь на 17 июня. Ветер, тучи, турецкие караулы попрятались от непогоды. А русские оказались тут как тут. Бой был жарким. За один турецкий лагерь дрались 4 часа, были ранены почти все русские офицеры. Но пока кипели эти схватки, наши лодки вернулись на свой берег, погрузили там и привезли подкрепление. С ними приехал и Суворов. Он был ещё очень слаб, два солдата водили его под руки. Но он сразу увидел, где нужна подмога, послал туда пехоту и кавалерию. Два лагеря были взяты. Из третьего, последнего лагеря неприятельский начальник Файзулла-Магомет повёл турок в контратаку. Её отбросили, и сам он был убит. После этого его воинство побежало. Кавалеристы гнали и рубили врагов, их полегло 800 человек. А у русских потери оказались очень маленькими – 6 убитых и 100 раненых.

Правда, Румянцеву всё равно пришлось отступить от Силистрии. В армии было много больных, кончалось продовольствие. Прикрыть отступление командующий приказал своему лучшему генералу Вейсману. У него было 5 тысяч солдат, а турок на него двинулось 20 тысяч. Вейсман всё равно разгромил их, но и сам был сражён пулей. Суворов очень горевал. Писал: «Вейсмана не стало. Я остался один» – он видел, что Вейсман такой же способный военачальник, и воюет так же, такими же новыми приёмами, как сам Александр Васильевич.

А общее наступление, задуманное Румянцевым, пришлось отменить. Его армия отошла за Дунай. На правом, турецком берегу она сохранила только одну крепость, Гирсово. Удержать её было очень важно – чтобы готовиться здесь для следующих наступлений, без помех переправляться через широкую реку. Но ведь и турки это понимали. Было ясно – они обязательно попытаются захватить эту крепость. Выгнать русских за Дунай, чтобы у них не было такой удобной переправы. Румянцев уже оценил, какой замечательный командир Суворов. Оборонять Гирсово назначил Александра Васильевича. Даже предоставил ему полную свободу – пусть действует так, как сам выберет, только бы отстоял Гирсово.

Очень некстати у Суворова снова было неладно со здоровьем. Он выходил из монастыря в Негоешти, а деревянная лестница после дождя была скользкой. Генерал упал и сильно разбил спину. Опять пришлось лечиться. Но как только ему стало получше, он выехал в Гирсово. В подчинение ему дали 3 тысячи человек – казаков, гусар, драгун, два пехотных полка. Суворов осмотрел каменную крепость и указал, что она слишком слабенькая. Приказал солдатам копать вокруг неё рвы, «волчьи ямы» – в дно втыкали острые колья, это были ловушки для конницы. Построили несколько редутов и шанцев – полевых укреплений, окружённых земляными валами. В них поставили пушки. Но амбразуры орудий Суворов велел замаскировать, чтобы враг их не видел.

3 сентября 1773 года показались турки. Шёл целый корпус, 10 тысяч воинов. Причем обучали его французские инструкторы, пехота построилась, как в европейских армиях. Справа и слева от строя пехоты скакало множество конницы. Александр Васильевич приказал не стрелять, подпустить неприятелей поближе. Но в крепости кто-то не выдержал, открыл огонь. Турки сразу остановились. Суворов прикинул, что сейчас они будут осторожничать, пошлют разведку и обнаружат сюрпризы, которые им подготовили. Нет, такого допускать было нельзя. Он позвал казаков и послал их, чтобы устроили «вентерь».

Объяснять им долго не требовалось. Это же была казачья хитрость, ловушка. Казаки помчались навстречу туркам. Стреляли из ружей, пистолетов. Неприятели тоже стали палить. Перестреливались целый час, но казаки держались на расстоянии, чтобы не подставляться под пули. А потом казаки стали изображать, будто боятся, пятились. Турки двинулись за ними. Казаки как будто перепугались, развернулись и поскакали прочь. Тут уж всё вражеское войско погналось за ними. Но они удирали так, чтобы специально подвести турок под свои пушки. По приказу Суворова орудия не стреляли, и солдаты затаились, не высовывались.

Неприятели настолько увлеклись погоней, что промчались мимо передовых замаскированных укреплений. А когда они полезли на следующие, где находился сам Александр Васильевич, вот тут-то он дал команду «огонь!» Все его орудия вдруг рявкнули в упор, картечью. Побили и покосили турок. Они были ошарашены, заметались. А из укреплений на них выбежала пехота. Ударила из ружей, кинулась в штыки. Они покатились назад, под защиту своих пушек. Но русские не отпускали их, насели сзади. Как раз подоспела и конница. И враги не выдержали, побежали кто куда. Бросили свои орудия, обозы, бросали оружие и даже одежду, чтобы легче было удирать. А гусары и казаки рубили их, гнали 30 километров.

Корпус турок разгромили вдребезги, погибло двое пашей (генералов), воинов то ли тысяча то ли две тысячи, сосчитать было трудно. Румянцев в честь этой победы велел по всей армии служить молебны, благодарил всех участников боя. Турки на Гирсово больше не нападали, боялись. А осенью и зимой на Дунае залили дожди, развезло непролазную грязь, воевать стало вообще трудно. На фронте наступило затишье.

Варвара Ивановна Прозоровская, жена Суворова.

Генерал-поручик Михаил Фёдотович Каменский.

Неизвестный художник

Суворову дали отпуск, его вызвал отец в Москву. Александру Васильевичу исполнилось уже 43 года, а жил он только службой, с одной войны на другую. Василий Иванович решил, что сыну надо жениться. Невесту ему присмотрел отец – Варвару Ивановну Прозоровскую. Александр Васильевич был воспитан в православной вере, в старых традициях и считал, что отца надо слушаться. Что создать семью и продолжить свой род – долг каждого человека. Невесту он увидел в первый раз в жизни, но она ему понравилась. Варвара Ивановна была красавицей, из очень знатного рода. Суворов по сравнению с ней выглядел невзрачно – худенький, некрасивый. Но он был генералом, шла молва о его подвигах. В январе 1774 года Александр Васильевич и Варвара Ивановна обвенчались. Вместе были лишь полтора месяца, Суворов отправился обратно на войну.

За прошлые победы его повысили, он стал генерал-поручиком, и его назначили командовать корпусом. Румянцев готовил новое наступление, чтобы наконец-то заставить турок заключить мир. Русские войска должны были перейти Дунай и нанести одновременно три удара, на три вражеских крепости. Корпусу Салтыкова предстояло осадить крепость Рущук. Сам Румянцев снова собирался осадить Силистрию. А двум корпусам – Каменского и Суворова – было приказано прикрывать наступление на левом фланге, со стороны моря, идти на крепость Шумла.

Оба командира корпусов были в одном звании, но Каменский получил чин генерал-поручика на год раньше, чем Суворов. По уставам русской армии он был назначен старшим. Хотя такими способностями, как Александр Васильевич, он не обладал. А характер у него был сварливый, вздорный, и Суворова он не любил. Говорил, что тот воюет неправильно, партизанит. Их войска двинулись вперёд по разным дорогам. 9 июня 1774 года соединились вместе в деревне Юшенлы. Солдаты устали в долгих переходах, и Каменский распорядился остановиться на отдых.

Но Суворов указал – надо немедленно разведать, а что дальше, что впереди? Каменский возражал: зачем это нужно? Сейчас важнее лагерь поставить. Однако Александр Васильевич его не послушался, послал гусар и казаков на разведку. Как выяснилось, он оказался прав. Иначе оба наших корпуса попали бы в страшную беду. Потому что турки решили сами ударить на них – а русские об этом не знали.

У Османской империи сил оставалось уже не так много. Но она собрала лучшие войска, какие у неё ещё имелись. Навстречу нашим войскам шла целая армия, 40 тысяч воинов. Командовал ею паша Адбул-Резак. Он решил воспользоваться как раз тем, что русские корпуса были разбросаны на большом расстоянии. Каменский и Суворов в одном месте, Румянцев в другом, Салтыков в третьем. Вот и разгромить их поодиночке, по очереди.

Турецкая армия остановилась у болгарского городка Козлуджи, всего в 9 километрах от Каменского и Суворова. Но турки не подозревали, что русские близко. И наши начальники тоже не знали, что враги рядом. Между лагерями Абдул-Резака и русских лежал густой непроходимый лес, через него вела единственная узенькая дорожка. По ней неприятели послали свой передовой отряд. И по этой же дорожке поехала разведка Суворова. Едва углубилась в лес, как заметила турок. Налетела на них, захватила в плен нескольких офицеров.

Но на шум боя подоспела вражеская конница. Наши казаки и гусары отбивались, стали отступать. Дали знать своим, и Суворов поднял по тревоге весь свой корпус. Он помчался вместе с кавалерией, да ещё и скакал впереди. Поэтому попал в самую гущу схватки. Турок было гораздо больше, они смяли русский отряд. За Суворовым погнались несколько всадников. Он уже изучил турецкий язык и понимал, о чём они перекрикиваются – что в генерала стрелять не надо, лучше поймать его живым, за это наградят. Турки настигали его, пытались ухватить за куртку. Но Суворов мастерски управлял своей казачьей лошадкой, каждый раз направлял её в сторону и вырывался.

А тем временем прискакала вся его конница, отбросила врагов. Но и к туркам подошла подмога, целый корпус пехоты. Пошла отчаянная драка. Враги одолевали, теснили нашу кавалерию. Наконец, подошла и русская пехота, в том числе любимый полк Суворова, Суздальский. Артиллеристы на полной скорости примчали пушки. А развернуться-то было негде, турки стиснулись на узкой лесной дорожке. Выстрелы картечью по густой толпе страшно покосили их.

Каменский узнал про бой, и тоже прислал подкрепление, свою тяжёлую конницу. Русские двинулись в атаку, и турки пятились. Но они дрались упорно и жестоко. То и дело бросались в контратаки. А их отбрасывали, прокладывали путь штыками и саблями. Вот так и пробивались по лесной дороге все 9 километров. Стояла страшная жара, солдаты с утра даже не завтракали. Некоторые падали от изнеможения. Но потом хлынул сильный дождь, намочил и освежил наших воинов. А у турок одежда была длинной и широкой, намокла, стала тяжёлой и мешала драться. Новым рывком их погнали, и наконец-то вышли из леса.

Но на большой поляне возле городка Козлуджи увидели большой неприятельский лагерь, батареи пушек. Вся турецкая армия уже построилась и готовилась к сражению. Нет, Суворов даже не останавливался. С ходу развернул свои полки и повёл в атаку. Он сам был среди солдат. Увлекал их, подбадривал. Высматривал и указывал, где у противника слабые места. Нацеливал бойцов именно туда, направлял туда свои резервы. У Александра Васильевича на поляне собралось 8 тысяч бойцов, турок было в 5 раз больше. Но те враги, кто спасся после сражения в лесу, прибежали оттуда в ужасе. Заражали страхом своих товарищей. А русские наседали твёрдо, как стена. Из леса подоспела наша артиллерия, ядра и бомбы полетели прямо в массу противников.

А Суворов приказал своим пехотным каре обходить вражеский лагерь. Турецкие солдаты стали кричать, что их окружают. У них началась паника. Чтобы спастись, дрались друг с другом из-за лошадей. Один янычар даже выстрелил в командующего Абдул-Резака, хотел забрать его коня. Армию разгромили. У турок перебили 1200 воинов, захватили 29 пушек, 107 знамён.

Каменский с основными силами своего корпуса подошёл с опозданием, к вечеру. Битва уже завершилась. На следующий день Каменский созвал всех генералов на военный совет. Суворов горячо настаивал, что теперь-то надо наступать дальше. Никто больше не помешает! Можно смело шагать вперёд хоть до Балканских гор. Но другие генералы – Прозоровский, Рейзер, Озеров и сам Каменский сочли, что это слишком смело, побаивались. Вместо наступления Каменский отдал приказ… остановиться. Подождать, когда подвезут войскам продукты. А потом даже отойти назад. Выбрать удобное место для лагеря и стоять там. Ждать, как дальше будут развиваться боевые действия у соседей – у Румянцева, Салтыкова.

Суворов настолько возмутился решением Каменского, что не хотел больше служить под его началом. Сослался на болезнь, от которой ещё не долечился, и уехал. Прибыл к Румянцеву и попросился в отпуск. Командующий армией тоже был очень недоволен, что Каменский не использовал блестящую победу, не развил наступление дальше. Однако выяснилось, что даже без этого победа Суворова… поставила точку во всей войне. Последней сильной армии, собранной турками, больше не существовало. Им было нечем сражаться. Если русские двинутся вперёд, будут забирать города один за другим.

Перепуганное турецкое правительство согласилось заключить мир. Приняло требования, которые предъявляла Екатерина II. Султан отдал России земли между Днепром и Бугом, наша страна получила выход к Чёрному морю и крепость Кинбурн на его берегу. Кроме того, Россия получила побережье Азовского моря. А Крымское ханство (оно включало в себя не только Крым, но и Кубань), отделилось от Турции, стало отдельным государством.

Суворов в этой войне ещё не был большим начальником, но проявил себя очень ярко. От сражения к сражению вырабатывалась его «наука побеждать». Александр Васильевич учил, что для победы нужны три вещи – «глазомер, быстрота, натиск». «Глазомер» – это значило разузнать о противнике, высмотреть у него слабые места. После этого ударить стремительно, неожиданно для врага, чтобы он не успел изготовиться. А «натиск» означал, что надо бить решительно, в полную силу. Давить и крушить, пока неприятель не будет разгромлен.