Текст книги "Сезон свинцовых туч"

– Очень рад за него, – улыбнулся Вадим. – В этом заведении, кстати, неплохой кофе.

– Да, кофе хороший, – согласилась Людмила. – Кофейные зерна здесь выращивают на склонах Кордильер – там идеальный климат для этой культуры. Вы знаете, что на долю Центральной Америки приходится десять процентов мирового производства кофе? Есть договоренность о поставках в СССР. Всех, конечно, не напоят, но остроту дефицита могут снять. А вы точно работаете по линии промышленности?

– Вроде работал с утра… А что вас заставляет сомневаться?

– Ну, вы с такой легкостью разбросали этих четверых… – Людмила пристально смотрела в глаза собеседнику, и в них появилось что-то новое. Собеседник явно вызывал у нее интерес. – А эти четверо, если мое зрение не подводило, точно не были инвалидами…

– Может, испугался за вас? – предложил версию Вадим. – А от испуга чего не натворишь. Ну, еще пару раз заходил по молодости в секцию бокса.

Людмила засмеялась, но как-то натянуто.

– Могу и на скрипке, – отшучивался Вадим. – Вернее, мог, классе эдак в четвертом, когда матушка взяла за ухо и отвела в музыкальную школу. Учителя хорошие попались, быстро поняли, что не стоит мучить ребенка. На рояле потом играл, на пианино, но на пианино неудобно – карты на пол падают…

Людмила вздрагивала от смеха, чуть не поперхнулась горячим напитком. Кажется, удалось расположить к себе эту особу. Руки уже не дрожали, хотя она и продолжала коситься в окно.

– Не бойтесь, – снисходительно улыбнулся Вадим. – Не приедут за нами эти крысята. Делать им больше нечего. Они же трусы, понимают, что не с тем связались. Огребли в этот раз – огребут и в следующий. Мы рядом с посольством, они сюда не сунутся.

– Да я не боюсь, – смутилась Людмила. – Рядом с вами, Вадим Георгиевич, я почему-то ничего не боюсь…

Она окончательно стушевалась, схватилась за чашку. Вадим украдкой составлял психологический портрет собеседницы. С Людмилой Анатольевной определенно было что-то не так. Она чего-то боялась – и явно не с сегодняшнего дня, а случай на дороге стал лишь «приятным» дополнением к уже существующим страхам. «А был ли случайным этот случай?» – задался Вадим резонным вопросом. Но откровенничать Людмила не спешила, хотя наверняка догадывалась, кто он такой.

– Может, выпить хотите? – закинул удочку Светлов. – Вам до сих пор не по себе. За машину не беспокойтесь, люди Каморного отгонят ее к посольству.

– Странное состояние, Вадим Георгиевич, – сделала задумчивое лицо Людмила. – Очень хочется выпить – и вместе с тем остаться трезвой. У вас такое бывает? Не стоит, конечно, я не алкоголичка, чтобы выпивать в первой половине дня. Во второй половине я, кстати, тоже не любительница. Спасибо за предложение, но нет. Работать надо. А также сообщить о случившемся Юрию Александровичу и товарищу Каморному, пусть принимают меры.

– Единственная мера в данной ситуации – перестать ездить в одиночку. Вам по должности не положено. Понимаю, хочется больше свободы, не хочется зависеть от других, терять рабочее время. Но вот вам результат. Не забывайте, что вы привлекательная женщина, а в этой стране далеко не все обращают внимание на регистрационные знаки.

– Надеюсь, это комплимент, – задумалась Людмила. – Хотя оформили вы его в наставительном ключе. Вы правы, Вадим Георгиевич, рано или поздно мы обжигаемся. Подобного не повторится. Представляю, как будет возмущаться Юрий Александрович, но выхода нет – о всех чрезвычайных происшествиях нужно сообщать. Мы можем посидеть еще немного? Подождут ваши «промышленные» дела?

– Конечно, Людмила Анатольевна, – встрепенулся Вадим. – Время терпит, давайте посидим. Заказать вам еще что-нибудь?

– Ну, разве что макароны… – засомневалась женщина. – Но оплачу сама, а то все это выглядит неприлично… Вы же понимаете, что под словом «макароны» здесь понимаются отнюдь не твердые изделия из пшеничной муки?

– Я в курсе, – улыбнулся Вадим. – Отварные «твердые изделия» в большинстве стран называют «пастой» – что в нашей стране меньше всего ассоциируется с этим словом. Не буду спорить, Людмила Анатольевна, оплачивайте. А признайтесь, это правда была собака? Ну, то, что перебежало вам дорогу. Может, педали перепутали?

– Ну уж нет… – Людмила втянула голову в плечи. – Я уже не в той фазе водительского мастерства, чтобы путать педали. «Сено», «солома» – что тут сложного? Дорогу что-то перебежало – большое, черное, ну, мне так показалось… Я задумалась, всполошилась – как дала по педали…

– Понятно, – кивнул Вадим. – Вопрос остается открытым.

С этой женщиной было легко. Она каким-то образом чувствовала состояние собеседника, подстраивалась под него. Неловкости не возникали. Что у нее с женатым Стоцким? Людмила что-то знала, но скрывала. Что она могла знать? Собеседница рассказывала о себе. Девять лет назад окончила Московский институт международных отношений. Звезд в неба не хватала, но ученицей была прилежной. Несколько лет работала младшим референтом в департаменте МИДа по сношению с социалистическими странами. За границу не выезжала, набиралась опыта. Потом была Болгария – согласно анекдоту, «шестнадцатая республика в составе СССР». Заведовала протоколом, набивала руку. Затем, не очень долго, была в Австрии – и Вена ей совсем не понравилась, за исключением пары исторических кварталов. Затем в посольстве случилась реорганизация, вернулась в Союз. Крупная заварушка в Центральной Америке, когда доселе никому не известный Гвадалар вдруг встал на социалистические рельсы и решил подружиться с Советским Союзом. И здесь посольство реорганизовывали, укрупняли. На работу принимали людей с опытом, желающих трудиться в данном регионе. Силком не гнали – регион проблемный, даже опасный, отношение к русским – неоднозначное. Кое-какой опыт работы у Людмилы имелся, и она выразила желание. С личной жизнью не ладилось – ничто не держало в Восточном полушарии. Пережила неприятную любовную драму (эту тему Людмила не заостряла) – в этой связи предпочла уехать подальше. Такта и выдержки у собеседницы хватало – ни разу не спросила, женат ли Светлов, лишь один раз прошлась взглядом по его пальцам, где отсутствовало обручальное кольцо. То, что он вдовец, Людмила знать не могла. А если знала, то она и есть крот…

– Можете рассказать о людях, работающих в посольстве? – решился Вадим. – Исключительно в плане коммуникации. Мне же надо выстраивать с ними отношения.

Он считал себя неплохим физиономистом, понял бы, чья личность вызывает у дамы отторжение. Но она спохватилась, посмотрела на часы.

– Прошу простить, Вадим Георгиевич, с удовольствием бы еще посидела, но надо бежать. Вы не обидитесь? А позднее обязательно поговорим.

– Да, конечно, Людмила Анатольевна, я с вами и про свои дела забыл…

Возвращались в посольство порознь. Подозрительно поглядывал и хмурился Андрей Николаевич Стоцкий. Что он, интересно, вообразил? А главное, как узнал? Обострились телепатические способности? Юганову в этот день он больше не видел, Людмила Анатольевна отсиживалась в секретариате. Пропадал и появлялся Виталик Сотников. Под нужды секретной части в посольстве выделили небольшое помещение на цокольном этаже. Остаток дня Вадим перебирал личные дела фигурантов, поглядывал на телефонный аппарат защищенной связи. Докладывать начальству было нечего. В восемь вечера он пересек парк и поднялся на свой этаж, кинулся открывать все окна, чтобы спастись от духоты. Завелся трескучий кондиционер, стал разбавлять прохладой спертый воздух. Он принял душ, допил остатки сока, стоявшего в холодильнике. Остатки рома в бутылке так и оставались нетронутыми. Каждый вечер Вадим доставал бутылку, разглядывал ее и убирал обратно – до следующего раза. Читать не хотелось, любителем телевизионных передач на испанском языке он также не был. «Лечь пораньше? – пришла идея. – Чтобы проснуться на рассвете и снова весь день биться лбом о стенку?»

Он думал о Людмиле: что она скрывает? Если не откровенничает, значит, и сама замешана. Курил на балконе, вытянул ноги на кровати. Борьба со сном протекала с переменным успехом, когда в дверь тихо постучали. Вадим сбросил ноги на пол, прислушался. Снова постучали. Наспех оделся, пошел открывать – не спрашивая, кто там. Что могло случиться на территории Советского Союза? В коридоре горел приглушенный свет. На коврике мялась Людмила с распущенными волосами. Одета она была несложно – светлая футболка, джинсы – остро дефицитные в СССР, но в Гвадаларе продающиеся на каждом шагу. В руках она держала бутылку вина. Вадим оторопел.

– Людмила? Вот так сюрприз…

Она всмотрелась.

– Уже спите, Вадим Георгиевич? Черт, я так не вовремя… Только не смущайте меня, я и так ужасно смущаюсь… – Ее голос задрожал от волнения. – Украдкой сюда пришла, переходами, чтобы никто не видел, представляете?

– Честно говоря, с трудом, Людмила. Это вино?

– Да. Хорошее гранатовое вино местного разлива. В горах разводят виноград, и очень много частных винокурен… Вернее, было много, пока половину из них не национализировали… Простите, скучно сидеть одной, к тому же вы собирались продолжать беседу. Очень жаль, что я так не вовремя. Но хорошо, зайду в другой раз…

– Проходите, все в порядке. – Он распахнул дверь, сделав шаг назад. Она переступила порог, и оба проявили досадную неуклюжесть. Людмила споткнулась, Вадим придержал ее, а также падающее гранатовое вино. Отставил бутылку на тумбочку, обнял женщину за плечи. Она прижалась к нему, подняла голову. Большие глаза, сегодня без очков, матово отсвечивали. Слишком близко они находились. Людмила успела посетовать, какая слепая она без очков, а дальше все произошло само. Смущение присутствовало, но это не мешало нанести недвусмысленный визит и жарко отвечать на поцелуи. «Промотать все обратно? – мелькнула смешная мысль. – Да, Людмила Анатольевна, время позднее, может быть, в следующий раз?» Но это было выше мужской силы воли. Жар ударил в голову, и никакой кондиционер бы не спас. Они передвигались по направлению к кровати, словно сиамские близнецы – верста, слава богу, была не коломенская. Пристроились, не отпуская друг друга, – сначала лежали одетые, потом как будто спохватились, стали лихорадочно освобождаться от лишних предметов. Странно завершался день, майор представлял его окончание несколько иначе…

Переплетались липкие от пота тела. Несколько раз за ночь напрягалась лейка душа, окатывая обнаженных любовников прохладной водой. Смущенно хихикала Людмила, но с намеченного курса не сворачивала. Ей требовалась защита, она искала человека, с которым не страшно. Да и истосковалась по нормальным отношениям, пусть даже скоротечным. Она льнула к Вадиму, дышала в ухо. Вино выпили, заели ананасом, забравшимся в дальний угол холодильника. Людмила наблюдала из-под одеяла, как он ножом кромсает фрукт. Поговорить не удавалось, снова оказывались в постели, где было не до разговоров. Она уснула, разметавшись по кровати, утомленная, довольная, а ему пришлось довольствоваться узким пространством – он скрючился, как бедный родственник, чтобы не побеспокоить спящую женщину…

На рассвете она вскочила раньше него, блуждала по комнате, запинаясь о предметы мебели. Бормотала, что это очень странно: один из носков оказался в другой комнате, куда вроде не ходили. Вадим, притворяясь спящим, подглядывал. Журчала вода в ванной комнате, урчал сливной бачок. Его обман Людмила раскусила, присела рядом, наклонилась, поцеловала. Она еще не расчесывалась, волосы забавно торчали в разные стороны.

– Побегу, Вадим, не обижайся… – В голосе звучало искреннее сожаление. – Проберусь к себе, пока народ не проснулся, не нужны нам слухи и кривотолки… День будет долгим, тяжелым, нужно многое успеть… Не хочу навязываться, Вадим, но если хочешь, чтобы мы когда-нибудь это повторили, то уж сигнализируй, ладно?

– Ты чего-то боишься? – в упор спросил Вадим.

– В каком смысле? – Людмила непроизвольно повела плечами.

– В прямом. И это не связано со вчерашним инцидентом на Калле Вентура. Можешь мне довериться. Если это тайна, то я никому не скажу.

– Еще чего навыдумывал. – Она засмеялась, но как-то натянуто. – Ты о чем, Вадим? Все хорошо. Даже не представляю, о чем ты говоришь…

– У тебя что-то со Стоцким? – снова последовал вопрос в лоб. – Я не шпионю, прости, просто люди говорят… Тогда в беседке… ты же со Стоцким была?

– Черт, так это был ты…

Она бы соскочила с кровати, но Вадим предугадал маневр, сжал ее за талию.

– Подожди ты, я же без всяких претензий… Просто гулял, ни за кем не следил…

– Да нет у меня ничего с ним. Нет, понимаешь? – Лицо перекосилось, скрипнули зубы. – А если и было, то это ошибка – от тоски, беспросветности, но ты все равно не поймешь. Не собираюсь разрушать ничьи семьи. Ему – развлечение, отдых от семейной жизни, да еще и адреналин кипит – риск же, острые ощущения. А вот мне… Плевать, что он хочет продолжения, решение принято… Эх, Вадим Георгиевич, – Людмила вздохнула и как-то успокоилась, – вот взяли и испортили такое хорошее настроение… Ладно, отпусти, пойду. Да правда все в порядке, я ни на что не обижаюсь. Было бы на что обижаться. Позднее увидимся… если захочешь общаться с такой бессовестной и безответственной шлюхой…

Он отпустил Людмилу, она впрыгнула в кроссовки и убежала из номера. Остался ее запах, мятая постель и под тумбочкой пустая бутылка из-под гранатового вина…

Через час он был в посольстве, разгуливал по пустым пока еще коридорам. Спустился в секретную часть, попытался настроиться на «секретную» волну. Начиналась суббота, условно выходной день. К десяти утра он снова расхаживал по коридору. Люди работали, но не массово и без особого энтузиазма. Галстуки и строгие костюмы сегодня почти не мелькали. Субботние новости вызывали сдержанный оптимизм. Шайки мятежников отходили в горы. Ликвидирован полевой командир Сантьяго Доусон, ближайший сподвижник Альбы – то ли свои постарались, то ли в правительственной армии нашелся меткий стрелок. Подразделения противника отошли из ряда деревень, взят под контроль золотоносный прииск Винтарис. В коридоре возник Байкалов Олег Денисович в парусиновой рубашке – третий секретарь посольства. Он безмятежно напевал «Нога попала в колесо, в колесо, в колесо…» на мотив известной песни «I’ll meet you at midnight»[5]5
  I’ll meet you at midnight (англ.) – я встречу тебя в полночь.


[Закрыть] группы «Смоки», одновременно жевал идеологически вредную жевательную резинку. Дружелюбно улыбнулся Светлову, прежде чем войти в кабинет. Прошел насупленный Войтенко, буркнул «здрасьте». Вадим стоял у окна, наблюдая, как к воротам изнутри подъезжает знакомый «Пежо». Реакции от привратника не последовало. Людмила Анатольевна вышла из машины, удалилась на пост разбираться. Светлов лицезрел лишь ее затылок. Куда еще собралась – опять одна? Он почувствовал злость. Ничему жизнь не учит!

– Доброе утро, – поздоровался, подходя, Виталик Сотников.

– Нет, – покачал головой Вадим. – И сейчас узнаешь почему. У тебя совсем не осталось времени. Людмила Анатольевна Юганова сейчас уедет – можешь полюбоваться на ее «Пежо». Пулей седлай своего «Мустанга» – и за ней. Только не светиться. Мог бы сам, но мой «Фалькон» она хорошо знает. Не выпускай ее из вида, но на пятки не наступай. Я должен знать, куда и зачем она поехала. Уяснил, Виталик? Истинная цель поездки, а не то, что она озвучила охране. И присмотри там за ней, чтобы не влипла в какую-нибудь неприятность.

– А почему она хорошо знает твой «Фалькон»? – не понял Сотников.

– Пулей, Виталик, – зашипел Вадим. – Все вопросы – потом…

Сотников пожал плечами и побежал исполнять поручение. В помещении для охраны Людмила Анатольевна пробыла недолго. Вышла с опущенной головой, села за руль. Одновременно отомкнулись ворота, «Пежо» выехал на городские просторы. Охранник начал закрывать ворота, но среагировал на короткий сигнал, потащил створку обратно. Такие, как Сотников, не отчитывались. «Мустанг» выбрался наружу, повернул за «Пежо». Вадим оторвался от окна, проводил глазами прошествовавшую мимо Оксану Адамович. Женщина с гордо поднятой головой направлялась в кабинет шефа.

Бумажная работа раздражала и бесила. К часу дня не вернулись ни тот, ни другая. Пользоваться рациями запрещали инструкции. Противник находился в шаге, имея под рукой все средства отслеживания и прослушивания. Вадим прошел через охрану, прогулялся вдоль тротуара. Госпожа Монтейро с красочного плаката призывала нацию сплотиться и достойно ответить на империалистические вызовы. В остальном все было спокойно и безмятежно. Ползли машины, соблюдая скоростной режим. Припекало солнце, редкие прохожие прятались в тени. На парковке перед «Эль-Кихотом» стоял знакомый серебристый «Континенталь». И не просто похожий, а с тем же номером. Кровь ударила в голову – эти янки совсем обнаглели! Может, еще и снайпера в кустах посадят? Вадим пересек дорогу, двинулся ко входу в заведение. Реклама на трех ногах извещала, что подают жареного цыпленка. Ну хоть что-то человеческое… Поесть давно пора. Пространство для приема пищи было поделено на две секции – их отделяли заросли вьюна, растущего из горшков. Интересующая Вадима публика находилась в первом зале. Резидент Гриффин ничего не стеснялся. Сегодня он был без подручных – зато с дамой. Спутнице было за тридцать – болезненно худая, сравнительно сексапильная брюнетка с европейскими чертами лица. Пара мило беседовала. Резидент приглушенно говорил, спутница улыбалась и витала в своих эмпиреях. Они уже поели, пили кофе. Почему здесь? Да по кочану! Заведение имело хорошую репутацию, почему не совместить субботний отдых с работой? Оба повернули головы, когда вошел новый посетитель. Дама перестала улыбаться, но теперь это делал спутник – сверкал белоснежной голливудской улыбкой. Вадим сдержанно кивнул, сел за столик. Подлетел официант, принял нехитрый заказ: цыпленок и кофе – убыл восвояси. За стойкой бара переливались этикетки, но майор был стоек – время рабочее. Да и вообще – нельзя. Резидент и его дама отвернулись и продолжили негромкую беседу. Слова не различались. Гриффин откинулся на спинку стула, извлек из пачки «Мальборо» сигарету. Подлетел официант с пепельницей. Резидент кивнул, щелкнул зажигалкой. Он курил с расстановкой, наслаждался табачным дымом, уходящим в отдушину. Официант принес ароматного цыпленка, следом – кофе. Слюни потекли потоком. Светлов ел неторопливо, отрезая кусочки. Цыпленок был идеально прожарен, насыщен специями, дразнящими вкусовые рецепторы. Дама засмеялась – американец выдал что-то забавное. «А он точно резидент?» – подумал Вадим. Маразм, по счастью, не крепчал. Затушив сигарету, американец поднялся. Встала дама, он придержал ее за руку. Пара направилась к выходу. Пропустив наружу спутницу, Гриффин повернулся, бросил на майора госбезопасности выразительный взгляд. Затем кивнул и вышел. «Точно резидент», – подумал Светлов.

Заурчал мотор, красавец «Линкольн» оторвался от тротуара, поплыл в светлое американское будущее. Теперь ничто не отвлекало. Дурные мысли отступили, цыпленок стал еще вкуснее. Даже думать не хотелось, когда же в собственной стране начнут готовить такой кофе. Или даже любой… Расплатившись, он вышел на улицу, отправился через дорогу к посольству, где из караулки выглядывали строгие лица офицеров. Под сенью дружеских штыков было спокойнее. Вадим прогулялся вдоль ограды, покурил. «Линкольн Континенталь» не возвращался. Клевретов резидента также в округе не было. Но стало нехорошо, кошки заскребли на душе…

Виталик Сотников не возвращался. Людмила тоже. Настало время беспокоиться? Но она и не обязана вернуться так быстро. Вадим глянул на часы. Пять часов отсутствия в субботний день – не так уж «быстро»… Он выбросил из головы панические мысли, спустился в секретную часть. Канал защищенной связи работал, подключиться к нему не смогла бы ни одна разведка мира. Голосовой связью не пользовались – в этом случае технари не могли гарантировать конфиденциальность. Обменивались с центром зашифрованными сообщениями. «Продолжаю работать. Прошу разрешить неформальные контакты с лицами, осуществляющими враждебную деятельность против СССР». Звучало странно, но генерал-лейтенант Нежинский поймет. Да и береженого, как говорится… «Контакты разрешаю, – пришло ответное сообщение. – Но не увлекайся там, майор». Светлов усмехнулся и отключил аппаратуру. Предостережение нелишнее. Сколько народа полегло в этой удобренной соблазнами почве…

Часы показывали три часа пополудни. Солнце смещалось по небосклону, жарило, как в печке. Виталик не объявлялся. Начинался какой-то психоз, Вадим расхаживал по двору, периодически выбирался на улицу. Что-то происходило – из здания выбежал начальник безопасности Каморный, покатился на пост. Он был встревожен. Екнуло сердце. Начбез исчез в помещении, вскоре опять возник. С заднего двора подъехал внедорожник «Шевроле», закрепленный за посольством. В нем рассаживались сотрудники, Каморный уселся рядом с водителем, собрался хлопнуть дверью. Вадим придержал ее.

– Что случилось, Алексей Леонидович?

– Позвонили из полиции, надо ехать на Калле Рио, – начальник безопасности не отличался многословием. Недобрые предчувствия обретали уже какие-то выпуклые формы.

– Подождите, я с вами… – Каморный не посмел возразить, только поморщился. «Фалькон» был рядом, на краю стоянки. Вадим завел двигатель, пристроился в хвост выезжающему на улицу внедорожнику…