Текст книги "Советская фотография. 1917–1955"

После 1936 года Н. Свищов-Паоло был вынужден оставить творческую фотографию и работал ретушером в различных государственных фотообъединениях (то, с чего он начал свой путь в профессию), художником-оформителем, лаборантом научно-прикладной фотографии, руководил фотокружком в московском Доме пионеров. Фотограф с мировым именем, в силу политических обстоятельств оказался на обочине фотографической жизни.

После смерти Сталина его фотографии начали вновь выставлять на отечественных и зарубежных выставках. В 1956–1957 состоялась персональная экспозиция работ Н. Свищова-Паолы в Литературном институте в Москве. В 1964 году в издательстве «Искусство» опубликована монография А. Фомина «Светопись Свищова-Паолы».

Юрий Еремин[26]26
  Юрий Еремин (1881–1948) родился на Дону в семье казачки (по одной из версий, внебрачный сын художника-итальянца). Окончил двухклассное училище, а затем после краткосрочных курсов преподавателей рисования при Новочеркасской учительской семинарии, работал учителем. Чтобы заработать деньги на поездку в Москву, работал шахтером на Донбассе. В 1907–1914 путешествовал по Германии, Австрии, Швейцарии, Италии, Франции. В 1914–1916 фотограф рентгеновского кабинета Боткинской больницы в Москве. 1916–1918 – фотограф при Третьей армии. С 1918 года работал в Московском отделе народного образования. В 1918 учился во ВХУТЕИНе, но не закончил его. С 1919 служил в Московской губернской комиссии по охране памятников старины, искусства и природы. В 1919–1928 годах заведовал фотоотделом в МУРе, организовал фотографический музей МУРа. С 1928 по 1936 преподавал в московских институтах (полиграфическом, архитектурном, изобразительных искусств). С 1936 года руководил фотокружками. В 1928–1948 вел созданный им кружок художественной фотографии при Московском доме ученых Академии наук СССР. После Великой Отечественной войны служил инспектором Главного управления по охране памятников культуры. Умер Юрий Еремин в Москве от сердечного приступа. Хоронили его сотрудники Дома ученных АН СССР, где он 20 лет вел фотокружок.


[Закрыть] покинул дом в 16 лет. Работал учителем рисования, закончив курсы преподавателей в Новочеркасске, шахтером.

В 1900 году перебрался в Москву, где работал конторщиком на железной дороге и учился в Московском училище живописи ваяния и зодчества (класс А. М. Васнецова). После училища некоторое время работал театральным художником. В 1905 году увлекся фотографией, и уже в 1907-м участвовал в Международной выставке художественной фотографии в Ницце, в 1908 – в Неаполе, где его снимки получили награды и положительные отзывы в прессе. Первые фото и их международное признание определили дальнейшую судьбу Ю. Еремина. С 1909 по 1914 год он шесть раз выезжал в Европу (Германия, Австрия, Швейцария, Италия, Франция), где изучал европейскую художественную культуру, знакомился с современной фотографией и техниками позитивной печати, снимал европейские города и морские пейзажи. В 1910 году Еремин стал членом Русского фотографического общества, с 1916 – членом правления РФО, с 1926 – председателем секции художественной светописи, с 1926-го работал в журнале «Фотограф» до его закрытия в 1929 году.

В 1913-м Юрий Еремин вошел в творческую группу «Молодое искусство», которое было ориентировано исключительно на художественную фотографию. Здесь, не без влияния А. Трапани и С. Саврасова, освоил сложные техники позитивной печати. В эти годы Еремин экспериментировал с различными техниками печати – один и тот же негатив он печатает в различных техниках, добиваясь максимальной художественной выразительности, осваивает технику гравирования на металле и по мотивам своих фотографий печатает офорты.

В 1914 году открыл в Москве фотостудию «Сецессион», в которой работает над портретами в пикториальной манере. Используя сложные техники печати, он старался избавиться от индивидуальных черт модели, добиваясь символического звучания.

В 1916–1918 Юрий Еремин служил в армии в качестве военного фотокорреспондента. Ему пришлось делать документальные, резко очерченные снимки. Однако вынужденный репортажный период не изменил его взглядов на фотографию.

Демобилизовавшись из армии в 1918 году, вернулся в Москву и продолжил свои занятия пикториальной фотографией. Еремин фотографировал, организовывал выставки и участвовал в них, работал в различных фотографических институциях (обществах, журналах, творческих группах), преподавал и пропагандировал фотографию.

С 1919 по 1947 сделал около двухсот снимков исторических зданий в Москве. В 1927-м отснял серию с храмом Христа Спасителя. В середине 1920-х, по инициативе секции краеведения Русского фотографического общества, снимал подмосковные усадьбы (Братцево, Дубровицы, Никольское-Урюпино, Отрада, Рождествено, Узкое, Черёмушки-Знаменское, Царицыно, Ярополец). К съемкам исторических зданий и усадеб Ю. Еремин тщательно готовился – изучал стилевые особенности памятника, обстоятельства его возведения. Эти снимки имеют сейчас исключительное значение для специалистов, занимающихся историей, архитектурой и реставрацией, поскольку многие здания и усадьбы не сохранились. Но эти фотографии и художественно ценны, поскольку мастер стремился не только к достоверному представлению об архитектурном памятнике, но и к тому, чтобы форма этого представления была сугубо художественной.

В 1924 году Российское фотографическое общество отправило Юрия Еремина вместе с Н. Андреевым, П. Клепиковым, В. Улитиным и И. Бохоновым в фотоэкспедицию в Крым. Через год состоялась выставка крымских работ и их обсуждение. Там Еремин прочитал доклад «Крым в художественной фотографии». Один из его снимков крымской серии – «Гурзуф» – был на выставках в 27 странах и получил 14 наград. Ветка на переднем плане придала глубину снимку и стала своего рода штампом, а этот прием, который впервые он использовал, получил название «ереминская ветка». В Крыму фотограф, помимо пейзажа и жанра, снимал обнаженную натуру на пленэре. Вообще жанр ню интересовал Еремина, и он периодически к нему возвращался. Обнаженные на его фото – целомудренные и романтичные – виртуозно вписаны в пейзаж и становятся как будто его частью.

Он был участником всех четырех выставок «Искусство движения» (1925–1928), подводивших итоги проекта, в котором изучалась пластика движения и одновременно осуществлялась фиксация его различных форм и видов.

Юрий Еремин с самого начала своего творческого пути был последовательным сторонником пикториальной фотографии и снимал во всех жанрах – пейзаж, жанр, ню, портрет, фотографировал архитектурные памятники и усадьбы. Так же многообразна стилистика его работ – импрессионизм, символизм, экспрессионизм и даже конструктивизм. Во всех жанрах и во всех стилях он добивался выдающихся результатов, за что получил более пятидесяти наград и дипломов на отечественных и зарубежных выставках.

В своем творчестве мастер пользовался различными камерами. Нередко снимал объективом «монокль», а также конструировал собственные объективы. Изобрел собственный фотоувеличитель и использовал различные техники позитивной печати, но чаще бромойль и гуммиарабик.

В начале 1930-х годов, когда начались гонения на пикториальную фотографию, Еремин попытался вписаться в репортажный стиль эпохи. С аппаратом «Лейка» он отправился на Кавказ (Дагестан, Кабардино-Балкария), в Среднюю Азии (Самарканд, Бухара, Хива), снимал портреты, пейзажи, жанр, отражающий быт народа, архитектурные и исторические памятники. Он все чаще отказывался от сложных методов печати, стараясь работать «как все», но несмотря на все усилия вписаться в социалистическую действительность, его работы остаются лирическими и поэтичными, а пропаганде нужен был бодрый коллективный оптимизм и агитационный плакат, а не тонкие душевные переживания. И вообще советская идеология рассматривала пейзажную фотографию как буржуазную, поскольку она отвлекала от насущных проблем социалистического строительства.

В 1937 году вместе с другими фотографами он участвовал в пятидневной съемке канала имени Москвы с борта парохода. Несмотря на то что в этой серии Еремин использует конструктивистские приемы компоновки кадра – гигантские якоря на переднем плане, ярко выраженную диагональ композиции – его фотографии излучают душевную теплоту и спокойствие. В них нет никаких героических нот и пафоса очередной победы социализма.

В прессе на него продолжались нападки как на одного из лидеров ретроградной фотографии. Работы на выставки не брали, фотографии не печатали. Существует легенда, что закрывшись в ванной комнате коммунальной квартиры, фотограф продолжал тайно делать пикториальные отпечатки в миниатюрном формате.

Петр Клепиков[27]27
  Петр Клепиков (1884–1960) родился в Архангельской губернии в крестьянской семье. С 1897 года работал мальчиком в магазине, приказчиком, конторщиком, бухгалтером в Архангельске. В 1905 поступил на военную службу. В 1910 окончил Чугуевское пехотное военное училище, в 1912 – Севастопольскую авиационную школу. 1912–1918 – служил летчиком в армии, 1918–1931 – в военно-воздушных силах Красной армии, где занимался аэрофотосъемкой. Умер в Москве.


[Закрыть] фотографией увлекся в 1901 году. С 1905 года служил в армии, с 1912 – летчик в военно-воздушных силах. Во время Первой мировой войны занимался аэрофотосъемкой – снимал позиции австрийцев. Написал пособие по аэрофотосъемке для пилотов (1915), автор специальной подвески аэрофотоаппарата, изобретенной в 1917 году. После революции занимался художественной фотографией. С 1922 года – член Русского фотографического общества и Всесоюзного общества фотографов. В 1926–1929 член редколлегии журнала «Фотограф», где публиковал статьи по теории и технологии художественной фотографии. В 1928 году член президиума выставки «Советская фотография за 10 лет». Опубликовал три книги – «Записки по воздушной фотографии» (1924), «Позитивные процессы» (1939), «Позитивные процессы в слоях хрома» (1939) и множество статей по художественной фотографии. В 1930-е годы изобрел зеркальную насадку к фотоаппарату ФЭД и сконструировал электрокисть для техники бромойль.

Петр Клепиков, также как и Юрий Еремин, по поручению секции краеведения Русского фотографического общества, снимал с 1920-х годов памятники архитектуры Москвы и русские усадьбы. На его снимках усадьбы Марфино, Царицыно, Высокие Горы, Николо-Урюпино, Кусково, Быково. В своих фотографиях он артистично сочетал монументальность и лиричность, драматизм и изысканность.

В 1924 году с группой пикториалистов участвовал в фотоэкспедиции в Крым. Самостоятельно ездил снимать русский Север.

С середины 1930 годов Клепиков работал в фотоотделе Интуриста и совершил поездки по Крыму, Кавказу, Средней Азии. В 1940 – 1950-е годы Клепиков работал по заказу Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. Щусева.

Снимая памятники истории и архитектуры, русские усадьбы, фотограф создавал два видеоряда: один – в технике прямой печати, другой – в технике бромойль тех же сюжетов.

В 1920–1930-е годы работы Петра Клепикова были представлены на всех крупнейших советских и многих зарубежных выставках.

В середине 1930-х годов подвергнут резкой критике за пристрастие к «березкам», «церквям», «старому быту» в ущерб новой социалистической тематике.

Александр Гринберг[28]28
  Александр Гринберг (1885–1979) родился в Москве в семье мелкого служащего. В 1905 окончил гимназию и поступил в Московский университет на физико-математический факультет. Во время обучения в гимназии и университете посещал занятия в Строгановском училище. В 1914 организовал фотоотдел на кинофабрике Ханжонкова и там же начал работать кинооператором. В 1914 году призван в армию. С 1915 по 1918 год находился в плену в Германии. С 1918 по 1928 работал кинооператором в Красной армии и на различных московских кинофабриках. С 1921 года работал во Всероссийском киноотделе. В 1923–1930 заведовал кафедрой кинотехники и киносъемки в Государственном техникуме кинематографии. С 1930 года служил в организациях по проектированию фотолабораторий. В 1935 году занимался фотооформлением Музея В. И. Ленина. В 1935–1939, отбывая наказание в лагере НКВД, работал фотографом и техноруком в фотобюро Управления Бамлага. После досрочного освобождения в 1939 году работал фотографом-художником в Загорском музее, преподавал в фотокружках. В 1945-м вышел на пенсию и работал как портретист по договорам. Умер в Москве.


[Закрыть] свой первый снимок сделал в 10 лет, но по-настоящему увлекся фотографией и решил посвятить ей всю жизнь во время обучения в Московском университете (1905–1912). С 1907 года (по некоторым данным с 1906) – член Русского фотографического общества, с 1913 – инструктор РФО. В 1908 году А. Гринберг получает серебряную медаль на Всероссийской выставке в Москве, а в 1909 – золотую на Международной выставке в Дрездене. С 1910 по 1930 год работы Гринберга выставлялись почти на всех крупнейших отечественных и международных выставках (награды на международных выставках в Оттаве, Милане, Токио и Нью-Йорке).

Параллельно занятиям художественной фотографией А. Гринберг с 1914 по 1930 год профессионально занимался кино. Он работал оператором на различных кинофабриках и в Красной армии. Семь лет преподавал и заведовал кафедрой кинотехники и киносъемки в Государственном техникуме кинематографии (с 1934 года ВГИК). В качестве кинооператора снял три фильма – «Рассказ о семи повешенных» (1920), «Потомок араба» (1926), «Два друга, модель и подруга» (1927). В это время он сблизился с Сергеем Эйзенштейном и сделал серию его портретов.

Александр Гринберг – один из первых русских фотографов, который начал работать сериями – то ли занятия кино инициировали серийность, то ли желание делать серии привели его в кино. Даже когда он создает портрет, он делает ряд снимков, снятых с различных ракурсов. Он переодевает модель, ставит ее в различные позы, заставляет выражать различные эмоциональные состояния и фиксирует это на пленке, т. е. ведет себя как режиссер и оператор одновременно. Наиболее показательна в этом отношении серия «Античный мотив», которая создана в процессе работы над проектом «Искусство движения» (1925–1928). Фотограф использовал в качестве декораций классическую архитектуру русских подмосковных усадьб (Архангельское, Царицыно, Кузьминки, Николо-Урюпино), а в качестве моделей – артистов танцевальной студии Веры Майя. Босоногие, в коротких античных туниках, они разыгрывали сценки в образе дриад, наяд, вакханок. Пластические этюды на каменных ступенях величественных лестниц, с античными вазами, мраморными сфинксами, танцы и игры в парках, снятые мягкорисующей оптикой и отпечатанные рукотворными техниками, создают пронзительное ощущение подлинности и сопричастности с происходящим на фотографиях.

Для проекта «Искусство движения» Гринберг сделал больше чем кто-либо другой из фотографов. Изучая пластические формы в движении, он снимает Трио Костилио (Кастелио), балерину Марину Песчаную, акробатов и гимнастов. Иногда в его этюдах «Искусство движения» участвует до десяти человек. А. Гринберг создал ряд пластических серий, объединенных не только тематически, но и стилистически. Для этого он варьировал техники позитивной печати – бромойль, бромойль с переносом, бромсеребряная и серебряно-желатиновая печати. Экспериментировал с цветом фона и создал ряд работ, который продолжил в начале 1930-х годов в серии ню «Темная тональность». В цикле «Этюд движения», где моделями была группа гимнастов, Александр Гринберг вплотную приблизился к абстрактной каллиграфии. В его композициях отдельные модели теряют свою идентичность и превращаются в изобразительные знаки, а изображение в целом приближается к абстракции.

Наибольшую известность получили фото А. Гринберга, где он снимал обнаженную натуру. Он начал фотографировать в жанре ню в начале 1920-х годов: обнаженные, задрапированные в прозрачную ткань; обнаженные с зонтами и мячами; обнаженные на шкуре леопарда и на траве; стоящие, сидящие, лежащие, одиночные и групповые снимки, сделанные различными объективами и напечатанные в разных техниках. Его ню многообразны и тематически, и стилистически. Если в «Купальщице» (1924) сочетается импрессионистская манера и спокойная созерцательность, то в серии «Темная тональность» в начале 1930-х годов автор добивается пронзительной чувственности и эротичности. В ряде работ он исследует обнаженное тело как форму, изучает пластику тела в движении и покое.

Александр Гринберг начал свою фотографическую карьеру с пейзажей, портретов и жанровых сцен (серия «Москва» (1907–1910), «Вечер у пристани» (1909), «Портрет актрисы Веры Холодной» (1914). Собственно, эти линии творчества он продолжал на протяжении всей жизни. В 1928 году создал серию портретов С. Эйзенштейна, в 1944 – портрет Н. Свищова-Паолы, в 1939 году снимал аттракционы в Загорске, в 1950-е – портрет Майи Плисецкой в балетной пачке.

В середине 1930-х годов А. Гринберг, то ли в силу сложившей политической ситуации и гонений на пикториалистов, то ли в силу логики собственного творческого развития, оставляет сложные рукотворные техники печати и провозглашает идею «чистой фотографии».

В 1935 году он среди 20 участников «Выставки мастеров советского фотоискусства». После выставки его приглашают создать фотооформление Музея В. И. Ленина.

«15 января 1936 г., на другой день после успешного окончания работы в Музее В. И. Ленина, я был арестован по обвинению в распространении “порнографии” и осуждён Особым Совещанием НКВД СССР 28 марта 1936 г. на 5 лет к испав. – трудов. лагерям.

За ударную работу на строительстве Вторых путей имел зачёты и премии и 25 [?] 1939 г. был освобождён.

Ввиду того, что никаких, кроме художественных, побуждений при съёмке обнажённого тела у меня не было, я считаю предъявленное мне обвинение в “распространении” порнографии по существу НЕобоснованным.

Всё “распространение” заключалось в том, что я дарил некоторые лучшие и вполне художественные снимки своим моделям (натурщицам).

Несмотря на то, что я до осуждения пользовался общим уважением и вёл общественную работу в ЦК Союза фотоработников, всегда добросовестно работал на службе, я был признан социально-опасным элементом, что также считаю НЕправильным.

На основании всего вышеизложенного, я прошу судимость с меня СНЯТЬ и возвратить мне полные права советского гражданина» (А. Гринберг. Ходатайство о снятии судимости. 1941 год).

А. Гринберг был реабилитирован только после смерти Сталина.

Александр Гринберг родился в царской России, пережил две мировые войны, революцию, Гражданскую войну, был заключенным в сталинских лагерях, реабилитирован во время хрущевской оттепели и умер в период брежневского застоя. Он был и оставался фотографом в экстремальных условиях. В немецком плену во время Первой мировой войны он перевел на русский язык две работы по фотокинохимии. В сталинском лагере работал в фотобюро в качестве фотографа и технорука. После освобождения, когда было невозможно заниматься творческой фотографией, преподавал в фотокружках.

Мирон Шерлинг[29]29
  Мирон Шерлинг (1880–1958) родился в Санкт-Петербурге (по другим данным, в Двинске).
  После обучения в Европе вернулся в Петербург в 1913 году. Работал в издательстве «Копейка», «Всемирная литература», журналах «Солнце России», «Искусство».
  После революции сотрудничал с издательствами «Изогиз», «Искусство», журналами «Красная панорама», «Красная газета». Умер М. Шерлинг в безвестности, в районе Лиговского проспекта, где жил вместе со своим братом.


[Закрыть] – мифическая фигура Серебряного века. Его биография полна недомолвок и противоречий. Зато есть два блистательных портрета маслом – Бориса Григорьева (1916) и Юрия Анненкова (1918) – свидетельство того, что он был, по меньшей мере, знаком с этими выдающимися художниками. На первом портрете Мирон Шерлинг в черном котелке, черном пальто и белых перчатках на фоне балаганного театра, на втором – в синей шляпе, в клетчатом пиджаке с ромашкой в петлице, на заднем плане, по-видимому, Париж, поскольку обозначена Эйфелева башня. Работа Ю. Анненкова называется «Фотограф и антиквар М. А. Шерлинг» (Государственный Русский музей). Еще одна загадка. Какое отношение наш герой имеет к антиквариату? Возможно, его ателье было обставлено антикварной мебелью. На обоих портретах перед нами типичный представитель богемы или денди того времени.

По одной версии, он родился в Санкт-Петербурге, по другой – в Двинске. Фотографическому мастерству обучался с девятилетнего возраста в ателье А. Штейнберга – по другим данным, фотографии учился у Б. Пашкевича. В 1903–1905 годах работал в различных фотателье в Вильно. В 1905 переехал в Петербург и устроился в фирму «Буассонн и Эглер», где работал последовательно лаборантом, ретушером, а затем фотографом.

В 1908–1913 учился в Институте светописи и гравюры в Мюнхене (класс Эжена Смита) и окончил его с отличием. Какое-то время жил в Париже, был близок скульптору Эмилю Бурделю, обучался у него ваянию. Вскоре возвратился в Россию и обустроил себе мастерскую с дневным павильоном на улице Морской. Дальнейшая карьера фотографа выглядит фантастически.

В 1913 году Мирон Шерлинг возвратился в Петербург и выполнял фотопортреты на дому. Его пригласили заведовать художественным репродуцированием в издательстве «Копейка», выпускавшем журнал «Солнце России». По заказу журнала Шерлинг снимает известных деятелей культуры и искусства. Один из специальных номеров «Солнца России» в 1913 году был посвящен Ф. И. Шаляпину по случаю двадцатилетия оперной карьеры знаменитого певца. Снимки артиста были выполнены Шерлингом. Судя по всему, его портреты, опубликованные в журнале, были столь впечатляющими, что в этом же году художественное бюро Н. Е. Добычиной организовало выставку и опубликовало каталог «Выставка художественной светописи М. Шерлинга». Он получил звание фотографа императорских театров и стал самым модным и самым дорогим фотографом в Санкт-Петербурге. И в том же году был награжден бронзовой медалью Императорского Русского технического общества за участие в Выставке-конкурсе художественной фотографии в Нижнем Новгороде.

В отличие от фотоателье М. Наппельбаума, куда каждый мог прийти и заказать портрет, мастерская М. Шерлинга была «закрытой». Он снимал исключительно избранных. Прежде всего, Федора Шаляпина – более ста портретов. Шерлинг снимал певца на сцене, за кулисами, дома, на концертах. Среди тех, кто фотографировал Ф. Шаляпина – а это Карл Фишер, Сергей Прокудин-Горский, Вольф Чеховский, – портреты Шерлинга наиболее убедительны, художественно выразительны и драматичны. Сам Шаляпин восхищался работами Шерлинга, и в его квартире в Санкт-Петербурге висела лишь одна фотография – «Федор Шаляпин в роли Дон-Кихота» Шерлинга.

М. Шерлинг создал портреты Г. Улановой, Т. Карсавиной, Е. Степановой, А. Мессерера, И. Козловского и других. В его портретной галерее представлены знаменитые деятели культуры и искусства – И. Репин, Н. Рерих, А. Головин, М. Горький, Л. Андреев, И. Эренбург, В. Мейерхольд, Ц. Кюи и другие. Обычно, работая над образом портретируемого, мастер делал несколько вариантов или серию снимков.

В 1913–1916 годах Мирон Шерлинг был участником объединения «Молодое искусство» (Н. Петров, Ю. Еремин, С. Саврасов, Н. Мурзин, А. Иванов-Терентьев), создание которого инициировал А. Трапани. Шерлингу был близок радикализм Анатолия Трапани, поскольку в своих портретах он до такой степени трансформировал и негатив и позитив, что на выходе получалось нечто, что было отделено от классической фотографии непреодолимой пропастью.

М. Шерлинг участвовал в выставках крайне редко – будучи студентом Мюнхенского института, в 1912 (?) году экспонировал портреты на Петербургской фотовыставке, в 1913 году – в Нижнем Новгороде, в 1915 – участник Одесского фотосалона. В фотографические общества не вступал. В советское время, судя по всему, вел себя тихо и незаметно, благодаря чему избежал репрессий.

Портреты Шерлинга экспрессивны и драматичны. Чтобы этого достичь, он снимал свои модели в определенных позах и выбирал нужные ему ракурсы съемки. Особое внимание уделял освещению, высвечивая и затемняя различные участки пространства. При съемке использовал мягкорисующие объективы различных конструкций. Далее шла тщательная работа с негативом на стекле. С помощью гравировальной иглы (методика Ф. Юджина), ретушерской кисточки и других приемов соскабливал, вытравливал и подкрашивал негатив, в основном фон, доводя его до нужной кондиции. «В результате такой обработки получалось изображение, не похожее ни на фотографию, ни на гравюру, но, несомненно, несущее в себе художественный образ, что высоко оценивал М. С. Наппельбаум. В дальнейшем автор использовал обработанные негативы для печати фотографий на контактных аристотипных фотобумагах, для изготовления фототипных печатных форм и, самое интересное, для изготовления печатных форм на меди, с которых он печатал меццо-тинтофотогравюры» (А. Галкин).

Мирон Шерлинг, как и Анатолий Трапани, представляют радикальное крыло русского пикториализма. Это художники, для которых фотография не цель, а средство. Они используют фотографию и все ее технические возможности для создания художественного произведения, вмешиваясь во все этапы фотографического процесса – при съемке используют преобразованные и препарированные объективы, трансформируют и изменяют негатив, при позитивной печати с помощью ряда процедур переводят негатив в печатные формы на стекле или металле и получают тираж фототипий, фотоофортов, фотогравюр.

* * *

Русский пикториализм, появившись на рубеже XIX и XX веков, стал доминирующим направлением творческих поисков в фотографии в первые два десятилетия XX века. Для фотографии, впрочем, как и для других форм изобразительного искусства, важно дифференцировать, ЧТО изображается, фотографируется, представляется и КАК.

Пикториалисты, как и фотографы до них, снимали портрет, пейзаж и жанр. Профессиональные фотографы, т. е. те, у кого основной доход обеспечивала фотография, зарабатывали преимущественно на заказных портретах. Это – А. Карелин, С. Лобовиков, Н. Андреев, Н. Свищов-Паола, Ю. Еремин, М. Шерлинг. На этом поприще особую известность получили Н. Свищов-Паола и М. Шерлинг. Оба снимали знаменитых деятелей культуры и искусства, но один – в Москве, другой – в Петербурге – Петрограде – Ленинграде. Деятелей советского кино запечатлел А. Гринберг. Портреты киевской интеллигенции представлены в творческом наследии Н. Петрова. В формальном отношении наиболее авангардными были портреты в исполнении А. Трапани и М. Шерлинга. Впрочем, каждый из пикториалистов оставил ряд портретов современников, причем это не протокольные, а художественные портреты. Для всех пикториалистов характерен отказ от разрисованных и расписанных фонов, интерьеров и прочих аксессуаров, в которых снимали портретируемых в большинстве ателье. Фон портретов обычно искусственный или монохромный – использовался для того, чтобы выявить и подчеркнуть индивидуальные особенности портретируемого и не отвлекать от него внимание. В социокультурном контексте это означает смену приоритетов – от фиксации статусной принадлежности (портрет в интерьере, обставленном в буржуазном вкусе) к сосредоточенности на психологических особенностях и уникальности облика портретируемого. И весь арсенал средств – от конструкции объектива до фактуры и цветового тона бумаги, на которой печатался снимок, был направлен на то, чтобы проявить характер и нюансы настроения модели. Собственно, пикториалисты показали возможности фотографии выявлять тончайшие градации эмоционального состояния человека – от эмоционально уравновешенных портретов А. Мазурина и Н. Петрова до пылающих страстью героев Ф. Шаляпина на снимках М. Шерлига. Изменяется сама архитектоника портрета – лицо человека становится главным объектом съемки, и на некоторых пикториальных портретах остается единственным, что попадает в кадр: лицо крупным планом.

Пикториалисты являются также основоположниками и классиками русского пейзажа в художественной фотографии. И не потому, что до них никто не снимал русский пейзаж. Снимали – и немало, но в большинстве случаев эти съемки носили репортажный характер. И только пикториалисты вдохнули жизнь в пейзаж, поэтизировали его, внесли пронзительное чувство любви – русская зима в творческом наследии Н. Андреева, средняя полоса России у В. Улитина и русский север у П. Клепикова и В. Улитина, русский юг у Н. Петрова.

Благодаря пикториалистам мы видим, как выглядела русская усадьба и усадебная жизнь в конце XIX – начале XX века. Эту тему разрабатывали А. Карелин и А. Мазурин в XIX веке, а в начале XX века – Н. Петров. Систематическую съемку русских усадеб, оставленных их владельцами, на протяжении 1920-х годов проводили В. Улитин, П. Клепиков, Ю. Еремин, А. Гринберг. Они же снимали исторические и архитектурные памятники в Москве и других русских городах. Русскую провинцию запечатлели: А. Карелин – Нижний Новгород, С. Лобовиков – Вятку, Н. Андреев и В. Улитин – Серпухов.

Жанр в пикториальной фотографии представлен многогранно. А. Карелин и А. Мазурин снимали прекрасных дам и благородных господ за различными занятиями в интерьере (чтение, чаепитие, музицирование, беседа) и на природе (рыбная ловля, прогулки по аллеям, катания на лодке, игры). Эту линию, но без салонного флера, продолжил Н. Петров.

Наиболее рельефно у пикториалистов отражена крестьянская тема. В русское изобразительное искусство этот сюжет ввел А. Венецианов и его ученики. Но они романтизировали и эстетизировали крестьян и их быт. Когда видишь юную девушку в сшитой на заказ крестьянской одежде, держащую серп, как веер, да в придачу с двумя бабочками на руке, начинаешь сомневаться в подлинности того, что изображал А. Венецианов. Сейчас мы бы назвали такое искусство гламурным. Линию «салонного» крестьянства в русском пикториализме открыл А. Мазурин. С. Лобовиков, знавший крестьянскую тематику с детства, посвятил ей всю творческую жизнь. Он первый в русском изобразительном искусстве всесторонне и аутентично отразил быт и труд крестьянина в России. Уже в советское время эту тему продолжил Н. Андреев. Он же снимал жанровые сценки из жизни крестьянских и провинциальных ремесленников (кузнецов, лудильщиков).

К особому жанру, по-видимому, следует отнести то, что создали пикториалисты в рамках проекта «Искусство движения»: серии «Античный мотив», «Вакханалия» у А. Гринберга, многочисленные этюды движущегося тела в различных ситуациях (А. Гринберг, Н. Свищов-Паола, Ю. Еремин), групповые гимнастические, акробатические, театральные композиции. Несмотря на то что основная задача проекта была исследовательская, и фотографы должны были фиксировать и документировать различные виды и формы движения, участникам удалось сделать множество отдельных художественных фото и целый ряд серий. Можно сказать, что проект «Искусство движения» создал основы для развития спортивной и театральной фотографии.

Пикториалисты открыли для русской выставочной фотографии обнаженную натуру. В России к обнаженному телу всегда относились либо негативно, либо настороженно. И даже в живописи редкие художники обращались к жанру ню. Такое отношение сохраняется до сих пор. Например, современная основная экспозиция Государственного Русского музея экспонирует всего 7 работ в этом жанре.

В русской фотографии вплоть до начала XX века снимки обнаженной натуры вообще не выставлялись. Фотографии обнаженных считались непристойными и безнравственными, а их продажа преследовалась законом и приравнивалась к торговле собственным телом (А. Логинов «Запретный жанр»). Одним из первых русских фотографов, выставивших ню, был А. Трапани. После Октябрьского переворота, когда была провозглашена культурная революция, одним из элементов которой была сексуальная – «Долой стыд!», многие фотографы обратились к теме обнаженной натуры. Из пикториалистов систематически занимались съемкой ню Ю. Еремин, Н. Свищов-Паола и А. Гринберг. Они снимали обнаженную натуру на пленэре (Крым, московские усадьбы), в ателье и павильонах (в рамках проекта «Искусство движения») и продемонстрировали тематическое и стилистическое многообразие. Обнаженные А. Трапани на фотоофортах напоминают больше горельефы, вырубленные из пористого камня, чем фотографии обнаженного тела. Они аскетичны, хотя и не лишены чувственности. Ю. Еремин начал снимать обнаженных на пленэре в Крыму, органично вписывая их в окружающую природу. В них нет кокетства и демонстративности. Они напоминают Еву до грехопадения. Н. Свищова-Паолу интересовала пластика женского тела, поэтому среди его работ много пластических этюдов, которые иногда обретают символический контекст – «Мечта», «Призыв». Наиболее разносторонне занимался темой ню А. Гринберг. На нем и закончилось развитие этого жанра в нашей стране, продолжавшееся 30 лет, и после 1936 года, когда был осужден А. Гринберг за распространение порнографии, до конца 1980-х годов, обнаженная натура на выставках фотографий не появлялась.

В вопросе о том, КАК снимали пикториалисты, какие техники и технологии они применяли, следует длинный перечень нововведений, открытий, технических новшеств и реанимации приемов, которые были открыты до них, но только пикториалисты в полной мере воплотили их в практику. Во-первых, пикториалисты начали снимать без объектива, разрабатывали и усовершенствовали мягкорисующие объективы, широко использовали однолинзовый объектив (монокль). Во-вторых, с помощью различных средств они препарировали и трансформировали уже полученный негатив. В-третьих, пикториалисты разработали и применяли множество техник производства позитива, позволяющих вмешиваться в этот процесс, его контролировать и трансформировать. В-четвертых, они использовали и усовершенствовали техники перевода изображения на стеклянные и металлические матрицы, позволяющие получать тираж фототипий и фотогравюр. Все эти техники и приемы применялись с целью сделать процесс фотографии управляемым, рукотворным, дающим возможность получать художественные эффекты на всех стадиях создания снимка.