Текст книги "Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады"

Глава XIV. Притирка
1964

Валера проснулся счастливый. Сегодня приедет Неля! Он больше не будет один.

К обеду уже слетал на привоз: купил шампанское, фрукты, шоколад, даже какие-то сувенирные свечи в виде гитаристов. Родителей отправил на ночь к бабушке Домне.

С Нелей так и не были решены вопросы по поводу ее учебы в институте, но она может так же, как и Валера, перейти на вечернее отделение и ездить в Иркутск лишь на сессию. Согласится ли? Валера успокаивался тем, что Неля знает о его желании жить вместе, едет к нему, а значит, согласна остаться.

Вечером отправился в филармонию прояснить ситуацию с Рафаилом Эдельманом. Из-за характера администратора, разговор выходил непростым:

– Ко мне сегодня приезжает Неля.

– Уже слышал. Поздравляю… – тон администратора звучал неодобрительно.

– Она теперь всегда будет со мной, – приветливо проговорил Валера.

Рафа посмотрел на Валеру скептически и слегка покачал головой.

– От меня ты чего хочешь?

– Как чего? Я все время в разъездах. А семья должна быть рядом. Что бы ни случилось.

– Так то семья, Валера. А у тебя что? Очередная пассия…

– Я прошу не говорить о ней в подобном тоне!

Рафа недобро прищурился:

– Не говорить? А когда в гостиницу заселять буду под разными фамилиями, кого-то убедит ваша «семья»?

– Так потому оформи Нелю в штат!

– Сам оформи! В паспорт! Тогда и поговорим… – Рафа выглядел раздраженным. – Ты до сих пор не понял? Это работа! А у тебя-то бухалово, то курортные гастроли.

– Значит, не возьмешь?

– Ты ее саму спрашивал?

– Тебя это не касается! Не возьмешь, придется уволиться.

– А ты уволься, Валера, – наклонился к нему Рафа. – Глядишь, девчонка посмотрит на тебя такого… безработного, да и придет в себя.

Это стало последней каплей. В сердцах Валера вскочил и немедленно стал строчить «по собственному желанию». Да, проблемы с заселением в гостиницы есть, но если бы Рафа оформил Нелю в штат… Так нет же! Главное – упрекнуть. Ткнуть в него! А то, что он уже два года не пьет, не считается? Он косился на Рафу. Ждал, что тот пойдет на попятный, станет просить остаться. Хотя бы напомнит, что Валера обязан отработать по договору.

Рафа молчал. Смотрел холодно, отстраненно. Это задевало еще сильнее. И где-то в глубине шевелилось противное опасение. А что скажет Неля? Вот он безработный, уже не певец… сам без образования, а просит бросить институт и остаться с ним. Вдруг правда? Посмотрит на него и уедет? Рафа словно почувствовал его страх. Принял заявление, спокойно подписал и посмотрел в глаза:

– Ободзинский, ты, конечно, талант. Самородок и все такое… Только знаешь? Незаменимых у нас нет!

На душе стало совсем тошно. Валера вышел на улицу, и доволоча ноги до ближайшего двора, плюхнулся на лавку. Ничего, назло всем радоваться будет. В жизни так и не бывает, чтобы всегда все хорошо. Без работы он в любом случае не останется.

Нелин самолет опаздывал, накрапывал дождь, шептались листья в прохладном воздухе. И, несмотря на поздний час, жизнь гудела, пела и смеялась из форточек домов и темных подворотен.

Откуда-то издалека вдруг послышался задорный мальчишеский голос:

– Кто же познакомил, крошка, нас с тобой…

И Валера рассмеялся. Пустяки это все. Он подхватил песню.

– Кто нам преподнес печаль-разлуку?

Точно! Неважно это! Никто не знает, что будет завтра. Есть только сейчас. И сейчас… сейчас прилетит Неля! Он скажет ей то, что говорил уже тысячу раз: «Я тебя люблю!» Они пойдут домой, останавливаясь, чтобы целоваться на трамвайных путях. И все будет хорошо!

На следующий день спозаранку прибежала мама. Расцеловала Нелю, подарила ей помаду, пудреницу, бусы. И принялась хлопотать по хозяйству, балуя их то баклажанной икрой, то фаршированной рыбкой, то холодцом, то бычками. Им оставалось предаваться отдыху и ходить в гости к Валериным родственникам и друзьям. Валера гордо представлял Нелю:

– Я свою любовь нашел. Моя невеста не просто красавица, а будущий педагог и лингвист!

Неля улыбалась, кивала, принимая поздравления. А когда расспрашивали о ней, об институте, семье и подругах, краснела и отмалчивалась. В такие моменты он больше всего любил смотреть на нее. Такая милая, стеснительная, живая и только его!

А иногда избегал встречаться с ней глазами. Это происходило, если кто-то бесхитростно спрашивал, когда свадьба. Тогда Валера отворачивался и ловко переводил разговор на другое, чувствуя спиной обжигающее Нелино недоумение.

Так прошел месяц. Первой на разговор по душам попыталась вывести мама. Она отловила сына на кухне, пока Неля спала:

– Валерик, а жениться-то собираетесь? Порядочная девушка, красивая.

– Мама, разберемся.

– Ох ты… – зашел на кухню отец, услыхавший разговор, – разберется он! Я на твоей матери сразу женился. Что тут разбираться?

От отца Валера так просто отмахнуться не мог. Пришлось объясняться:

– Мне важно на ноги сейчас встать. Чтоб сделать карьеру, столица нужна. Там крупные площадки, студии!

– Ты ж не на столице женишься! Столица что? Важнее жены? – удивилась мама.

– Прописка нужна. Прописка! А прописка возможна либо за трудовые заслуги, либо через брак с москвичкой! – Мама вздрогнула, и Валера поспешил успокоить: – Фиктивный брак! Потом разведусь – и все!

Мама стояла, не зная, что сказать. Ее напугали и слова о фиктивном браке, и то, с какой легкостью сын бросил слова «разведусь – и все». Отец же уловил суть проблемы, махнув рукой в сторону стены, за которой спала Неля:

– Ей-то ты что сказал?

– Ничего, – хмуро буркнул Валера. – Что я могу сказать? Деньги кончаются, работы нет, а жениться хочу на москвичке?

– Тогда решай то, что можешь. Работу хотя бы ищи, – дал совет отец.

В Одесской филармонии вакансий ему предлагать не спешили. Знакомые музыканты плотно осели в городе, подрабатывая в клубах и барах. Оставалась Валентина Федоровна. Она обязательно поможет. Только, как назло, Макарова уехала на гастроли. Приходилось таскать Нелю по приятелям, чтобы не оставаться надолго наедине. Девушка сперва отважно не спрашивала Валеру о будущем, показывая, что доверяет, но вопросы и намеки становились все откровеннее.

– Слушай, давай сегодня к одним знакомым заскочим? – не предполагая подвоха, спросил он Нелю, когда они гуляли вдоль берега. Девушка выглядела чуть уставшей, но радостной. Однако воспротивилась:

– Ты же говорил, что сегодня останемся дома?

Именно сегодня у Валеры были причины сходить в гости. Он собирался к Пиковским. Они вместе работали от Томской филармонии, Елена Борисовна наверняка могла что-то посоветовать. Потому на нежелание Нели идти в гости, Валера гнул свое:

– Елена Борисовна – артистка. Муж – депутат. Уважаемые, интересные люди. К тому же мне нужно поговорить по делу!

– Валера, да я как приехала, ни разу не отдохнула!

– Ты что, картошку в колхозе копаешь? Завтра отдохнешь, – съязвил, обесценивая ее доводы.

– Да мало ли, что я делаю. – Встрепенувшись, Неля поднялась с нагретого солнцем камня и встала во весь рост. Лицо стало серьезным. – Я уже устала каждый день куда-то таскаться. Договорись о встрече на другой день!

– Я ответственный человек! И уже договорился! – холодно оборвал Валера.

– А почему ты договариваешься без меня?

– Извини! – почти выкрикнул он в лицо. Он старается наладить их жизнь. Решает проблемы с работой! А она… Пусть сама решает, что ей важнее, отдых или он. – Так ты пойдешь со мной? Если нет, схожу без тебя! Найду с кем! А ты сиди и отдыхай!

– Да ты что?! – сквозь зубы прошипела разгневанная Неля. – Вот и иди с ними!

– С кем? – опешил Валера.

– С тем, с кем есть тебе пойти! С бабами своими!

Валера осознал, что переборщил. Попытался за плечи притянуть к себе, посмотреть в глаза и разрядить гнев шуткой:

– А что? Ревнуешь?

– Тебя? – презрительно оттолкнула Неля. – Надо мне это! Я уезжаю отсюда! Немедленно!

Злые слезы потекли по щекам.

– Я… Я все бросила. Родителям вру. Деньги тайком взяла, чтоб только сюда доехать!

Валере стало нестерпимо жаль ее. Он притянул к себе и обнял.

– Нель, ты что?

– А ты что? Ты что в Караганде сказал? Зачем вызвал? Поиграться? – Неля снова нашла в себе силы оттолкнуть его. Словно подогревая злость, чтобы уйти, выпалила: – В Одессе таких дурочек ищи!

Она стремительно побежала прочь. Пока Валера опомнился и помчался догонять, девушка скрылась в подъезде. Дверь захлопнулась перед носом. И он остановился, не решаясь войти.

Что теперь? Уедет? Конечно, уедет. Кому нужен нищий артист без работы? Мысли побежали по кругу. Он стоял и жалел себя. Терзался, бросаясь из одной крайности в другую, пока не осознал, что все это уже было. Так же он стоял, страшась рассказать об алкоголизме, о психушке, думая, что все решено, все кончено. Эти мысли придали сил. Вот сейчас пойдет и скажет, как есть. Хуже уже быть не может.

Он поднялся на этаж. Неля тоже нерешительно замерла перед дверью квартиры, будто понимая: войдет – придется собрать вещи и уехать.

– Нелюшенька… Неля… Прости меня, дурака. Я так боюсь потерять тебя. – Неля обернулась, и, глядя в глаза, он продолжил: – Я вру тебе. Потому что боюсь, что правду ты не примешь!

– Может, и не приму. – ее глаза стали еще чернее и строже. – Только если врать, то и терять нечего. Без доверия не будет ни близости, ни семьи.

– Больше всего хочу быть с тобой. Эгоистично, но не могу я без тебя!

– Ну, говори. Что случилось? – В глазах Нели засверкали слезы.

– Не хочу я, чтобы ты возвращалась. Прошу… Нет, умоляю! Останься! В сентябре поедем в Иркутск. Переведем тебя на заочное. Я сам пойду в деканат, все сделаю, обещаю. Будем вместе ездить по городам? А?

Про свадьбу и фиктивный брак с москвичкой сказать так и не смог. Слишком. Слишком много правды. К тому же Неля не послала его к чертовой бабушке. Она снова любила, жалела, внимательно слушала. Снова было, что терять. Потом. Он скажет остальное потом.

Валера говорил, как уволился с работы, как ищет новую, перемежая признания поцелуями. Неля гладила по голове и молчала. Скоро Валера убедил себя, что Неля все понимает, на все согласна. Да и как иначе? Они же любят друг друга. Однако недосказанность висела между ними, причиняя боль, а в глубине черных глаз словно пряталось осуждение. Потому Валера посвятил себя поискам работы. Наконец в конце августа раздался долгожданный звонок:

– Валеронька. Мне сказали, ты меня ищешь?

– Валентина Федоровна! Как же я счастлив вас слышать!

– Ну что ты, мой хороший! Как там у тебя?

– Хорошо! Очень хорошо, но помощь ваша нужна.

В трубке раздался мягкий женственный смех:

– Давай уже. Говори…

– С алкоголем завязал. Два года трезв! А еще… – Валера замялся: придется чуть-чуть обмануть. Потом, когда Валентина Федоровна уже пообещает, не сможет пойти на попятный. Не такой человек! – Еще женился я, Валентина Федоровна. Хочу вот к вам в филармонию вместе с женой. Возьмете?

– Вот тебе и на… Краткость сестра таланта. Когда хоть брать тебя?

– В сентябре. А Нелю мою? Оформите в штат?

– Что уж тут, – снова рассмеялась Валентина Федоровна, – оформим, раз такое дело. Приезжайте.

На радостях Валера закатил на Воровского настоящий пир. До осени оставалось две недели. Яркое летнее солнце заливало двор, в котором стоял большой деревянный стол. Были и Домна с Сашей, и мать с отцом, были и одесские друзья, знакомые музыканты, воры и картежники. Подтянулись соседи, обычно игравшие в это время во дворе в домино. Неожиданно явился Эдик Гном, притащив ящик одуряюще пахнущих яблок.

– Обокрал кого, Эдик? – хлопнул друга по плечу Валера.

– Где взял, там уже нет, – подмигнул Гном. – Главное, что сочные, хрустящие, вкусные! Знаешь же… плохого не принесу!

Валера налил себе стакан сока и поднялся из-за стола:

– Рад, что вы все откликнулись на наше приглашение! Хочу еще раз познакомить вас… – начал Валера, но кто-то из гостей, решив, что присутствует на свадьбе, перебил:

– Хватит болтать! За начало семейной жизни!

Неля тут же растеряно посмотрела на него. И Валера поднял стакан с соком выше:

– Хочу еще раз познакомить вас с моей женой!

Точно! Именно с женой! Подумаешь… ЗАГС, паспорт. Будет все. Неля – жена, и точка! Валера, будто поверив, что впрямь устроил свадьбу, начал угощать водкой и яблоками всех, кто проходил мимо. Несколько раз посылал приятелей за выпивкой. Хотя сам не пил, но привычка широко и щедро угощать, осталась.

Утром, когда нужно было отправляться в дорогу, понял, что прогулял все до копейки. Не на что оказалось купить даже хлеба в поезд. Так и вошли в вагон: он, она и Гномовские яблоки.

«Хорошенькое начало семейной жизни», – усмехнулся Валера.

Глава XV. Будни
1964–1965

Сентябрьский ветер принес на перрон сладко-горький, слегка дымный привкус переспелой листвы. Золотая царица уже прошлась по Одессе, рассыпавшись желтыми и красными листьями.

Валера с Нелей расположились в купе. Сперва они стойко делали вид, что есть совершенно не хочется, но уже после обеда ожесточенно набросились на яблоки.

– Да… умеет Гном достать, что надо. Даже яблоки высший класс, – нарочито бодро восхищался Валера, с опаской поглядывая на Нелю. Он все ждал, что та спросит про еду или деньги.

– Вкусные, – поддержала девушка, – говорят, если целый день есть одни яблоки, цвет лица улучшается.

Валеру не обманула неумелая попытка сделать вид, что есть-то ей и не хочется, но на душе стало тепло. Неля, как могла, пыталась сохранить ему лицо. Настоящая декабристка! Стойкая и преданная. Верит, что вместе справятся. Он приобнял ее и поцеловал в макушку. Продержалась эта уверенность до следующего утра.

– Валеша, – Неля робко потянула его за рукав, – а сколько нам ехать?

– Еще трое с половиной суток, – вздохнул и отвернулся. Не хотелось видеть в любимых глазах беспокойство. Раздосадованный, вышел в коридор, сквозь зубы костеря себя:

– Мужик одним словом! Кормилец! Даже не могу завтраком жену накормить! Наобещал золотые горы: Москва, концерты, шубы.

Чуть дальше по коридору приоткрылась дверь купе, и с пачкой сигарет в тамбур направился коренастый дядька в майке и накинутом на плечи пиджаке. Из купе потянуло курицей и чем-то копченым. Голова от голода чуть закружилась, и Валера судорожно сглотнул. Идея промелькнула молнией. Он рванул к себе, выгреб оставшиеся гномовские яблоки и метнулся к соседям.

Для приличия стукнул в стенку и тут же вошел:

– Добрый день! Позволите?

Бритый мужчина под сорок, отложил газету. Два парня, лет на пятнадцать моложе, выкладывающие на стол еду, с любопытством подняли головы.

– Добрый!.. – отозвался мужчина без улыбки. Собственный поступок показался Валере нелепым, но он не отступал.

– У меня тут такие шикарные яблоки… Высший сорт, – начал Валера, но под пристальным и ироничным взглядом мужчины смешался.

– На опохмел, что ли? – едко спросил бритый.

Накатила злость. Захотелось огрызнуться, наорать и гордо уйти. Остановила мысль, что в купе ждет голодная Неля.

– Я нормальный. И не пью! – почему-то достал из внутреннего кармана пиджака трудовую книжку. – Артист.

Парни с любопытством стали рассматривать трудовую.

– Правда, артист! Во дает!

– Так куда деньги дел, артист? – не купился на книжку бритый.

– А я денег просил разве? – чуть вскинулся Валера. Хотелось соврать, что деньги украли на вокзале, что в купе дети голодные мал мала меньше, но заставил ответить честно: – Взял жену с собой в первый раз, а деньги растратил по дурости. До Иркутска почти четверо суток.

Сказано это было с такой тоской и искренностью, что парни тут же отрезали половину курицы и также по-братски разделили копченый сыр, бутерброды и вареные яйца. Бритый встал, поднял сиденье и одну за другой достал несколько банок консервов, промасленный бумажный пакет и кулек с карамельками.

– Жена сладкое любит?

– Любит, – растерянно пробормотал Валера.

Бритый снова пошуршал в багаже и достал второй пакет с карамелью.

– Побалуй.

Валере стало стыдно и хорошо. Хорошо, когда представил, как отдаст эти карамельки Неле, и стыдно от того, что побирается. Мужик понял смущение:

– Это не за так! Равноценный обмен! Давай сюда яблоки…

Парни закивали с улыбками. А бритый сразу откусил от одного и закатил глаза, нарочито растягивая слова:

– И впрямь… вкусные-е!

– Спасибо, мужики. Выручили, – растрогался Валера и поспешил к себе.

Глаза Нели округлились:

– Валера…, откуда?

В этом удивлении сквозили такое восхищение и восторг, что он не смог рассказать историю правдиво. Приукрашивая здесь и там, сочинял на ходу новые подвиги Геракла. Сперва Неля просто слушала, широко распахнув глаза, а потом загорелась повторить:

– А что? Я тоже смогу!

И выскочила в коридор. Валера лишь недоуменно посмотрел вслед и стал выкладывать добытое на стол. Через какое-то время Неля вернулась с двумя стаканами чая, накрахмаленной скатеркой и брусочками прессованного сахара в бумажной расфасовке.

– Я повторила твою историю проводнице! – с гордостью сообщила она. – Проводница обещала два раза в день приносить нам чай!

Посмотрев друг на друга, они рассмеялись. Валера с удивлением понял, что давно не радовался таким простым вещам. Погруженный в мечты о будущей славе, он лишь досадовал на окружающую убогость. Не те гостиницы, не те песни, не те сцены, и вообще не та жизнь, которой он заслуживает. Сейчас же рядом с Нелей он радовался горячему чаю и чужим бутербродам. И казалось, ничего большего для счастья не нужно.

Иркутск встретил проливным дождем. На перроне ждала приветливая светленькая женщина. Быстро сунув в руки Неле и Валере по зонтику, она по-матерински обняла их.

– Валентина Федоровна! – обрадовался Валера.

Когда они пришли в номер к Макаровой, та дала им обогреться и прийти в себя после дороги, а потом, дождавшись, что Неля предложит помочь убрать со стола, позвала Ободзинского поговорить:

– Валерочка, так дела не делаются.

– Что случилось?

– А то не знаешь, – с подозрением заглянула в глаза Макарова, но не нашла лукавства. Вздохнула. – Звонили из твоей филармонии. Говорят, ты ушел, не доработав положенный срок, и ребят за собой сманил.

Валера честно рассказал, как по-детски разругался с Рафой.

– Да. Я его довел, можно сказать заставил, но… если б он велел доработать, я бы доработал! И ребятам ничего не говорил! Они взрослые люди, сами за себя отвечают.

– Верю, Валерочка, верю, – вздохнула Макарова. – Только в нашей работе от этого не легче. Ладно, что тут поделаешь. С Рафой я договорилась. Ребята отработают положенное по договору и только потом к нам.

– А кто? – спросил Валера.

– Сима Кандыба просится руководителем оркестра, Гольдберг твой, – Валентина Федоровна покачала головой, словно журила, – хорошие у тебя друзья. Ты уж соответствуй.

Валера благодарно кивнул. Теперь у него совсем другая жизнь будет. Серьезная, взрослая, семейная. Представив себя обстоятельным и ответственным, упал с небес на землю, вспомнив о проблеме с деньгами. Честность снова выручила. Валентина Федоровна беззлобно посмеялась и выдала аванс. Вернувшийся с работы Муратов отозвал Валеру вечером в сторону и добавил еще и от себя. Валерино самолюбие это задело, он стал отнекиваться. Муратов хлопнул по плечу:

– Не жмись. В долг это! В долг! Чтоб перед молодой женой в грязь лицом не упал!

Последний довод решил. Валера взял деньги и скомкано поблагодарил. Деньги пригодились сразу. На следующий день пришлось выполнять обещание. Помочь Неле перевестись на заочное. Он купил в деканат несколько коробок конфет и коньяк, а потом пригласил всех на концерт. Ректор оказался страстным любителем музыки и легко оформил Нелю на заочное.

– Теперь ты не только студентка иняза, – Валера театрально развел руки, словно конферансье, и объявил: – Ассистентка эквилибриста Неля Кучкильдина!

Валера старался поддержать Нелю, которая стыдилась своей небольшой должности. Макарова, решившая сперва, что Валера с Нелей расписаны, оформила ее в штат почти номинально, ради галочки. Вся работа девушки сводилась к тому, чтобы бросать эквилибристу обручи и следить за инвентарем. Когда выяснилось, что штампа в паспорте нет и для Нели в гостиницах придется оформлять отдельный номер, Макарова Валеру пожурила, но оставила все, как есть. Однако Нелю ситуация смущала. Она чувствовала себя нахлебницей, которую возят только ради Валеры.

– Нелюша, зачем глупостями голову забиваешь? Все хорошо! Какая разница, что ты делаешь? Ты со мной! Можешь вообще ничего не делать, никто не выгонит.

Неля обижалась и отмалчивалась. А он то пытался утешить и успокоить, то злился на женские капризы, не понимая стремления девушки к самостоятельности:

– Ты теперь – моя жена! Все это знают. Зачем какую-то дистанцию придумываешь?

Валерий Иванович видел, как Неля старается быть полезной, помогает везде, где можно, и попытался поговорить с Валерой:

– Она боится косых взглядов. Неужели не понимаешь?

– Ну какие взгляды? Я всем сказал – моя жена!

– Думаешь, девушкам этого достаточно?

– Моей Неле достаточно. Она меня понимает! – ушел от разговора Ободзинский. И Муратов постарался помочь по-своему:

– Неля?

– Да, Валерий Иванович!

– Можешь помочь? Хоть немного разгрузить меня?

– Конечно! – просияла та.

И Муратов стал учить девушку проводить концерты. Неля боялась сцены до дрожи в коленках. В полуобморочном состоянии выплывала в зал, объявляя артистов, и старалась держать лицо. Расширение обязанностей придало уверенности. Она наконец почувствовала себя своей.

Артисты бригады «Юность, Мечта и Песня» Нелю любили. Она была доброй, отзывчивой, хорошо умела слушать. Макарова с Муратовым опекали, как дочь. Янис Аустриньш, молодой артист из Прибалтики, относился к ассистентке, как к младшей сестренке. Чуть снисходительно и часто подтрунивая.

Это доброе и чуткое отношение создавало контраст с Валериной ревнивой опекой. Когда она только пришла в коллектив, общалась почти исключительно через Валеру. Он утешал, поддерживал, заботился. Иногда снисходительно говорил:

– Нелюша моя, ну вот как ты без меня?

Сперва она испытывала благодарность, потом это стало задевать. Тем более, что по природе Неля была живой, общительной и вовсе не замкнутой. Вся стеснительность, что неожиданно проявилась в ней, шла от неуверенности в том, кто она в коллективе и что здесь делает.

Сейчас же, когда освоилась, раззнакомилась со всеми и почувствовала себя своей, стали случаться ссоры.

– Нелюша, пойдешь с нами в ресторан? – позвал после концерта Валера Гольдберг.

– Да! Сейчас, пять минут! – радостно заулыбалась девушка. И неожиданно натолкнулась на сердитый взгляд Валеры.

– Считаешь, это нормально? Ходить одной и без меня?

– Ну… ты же всегда отказываешься. Говоришь, что устал и вообще не любишь все это… – Неля поправляла прическу перед зеркалом. – Мне что теперь, в четырех стенах сидеть?

– Предлагаю делать все вместе. Мы супруги или как? – завелся Ободзинский.

– Или как! – выпалила в ответ. – А мне, думаешь, приятно? Без конца слышу это: жена, жена. А когда позвала тебя в гости к моим подругам, что сказал?

– Что? – опешил от такого напора Валера.

– Это твои подруги. Иди одна!

– Это ведь правда…

– Правда? – горячилась Неля. – Все мои подруги, что по-настоящему замуж вышли, везде с мужьями ходят! А меня когда зовут, говорят: если хочешь, можешь с Валерой прийти! А иногда и этого не говорят!

– То есть тебе не я, а статус нужен?! Давай. Иди в ресторан! Ты же такая независимая.

Валера схватил куртку и выскочил на улицу, оставив Нелю в полной растерянности.

Он прав? Она никакая не декабристка? Неля почувствовала вину. Если любишь, то ведь хочешь быть вместе? Однако обида, притаившаяся под этой виной, все еще скреблась и просилась наружу. Надо объяснить ему, что она чувствует. Только… Разве мужчина поймет? Как она завидует подругам, которые выходят замуж, присылают свадебные фотографии, рассказывают о семейной жизни. Да и какая-то гордость мешала открыто напрашиваться. Хотелось, чтобы это он звал, просил, уговаривал. Вот услышать бы мнение или совет мужчины… После ресторана, отстав немного с Гольдбергом, спросила:

– Как ты думаешь, если кто-то в паре постоянно откладывает свадьбу, стоит ли ему доверять?

Гольдберг почувствовал неловкость и начал с комплиментов. Сказал, что она золотая девушка, терпеливая, понимающая, верная, что каждый мужчина мечтал бы встретить женщину, которая настолько доверится. А потом сказал то, что на какое-то время успокоило:

– Понимаешь. Как вот раньше было? Свадьба не сразу, сперва помолвка. А для чего? Чтоб мужчина дом построил, на ноги встал, а только потом жену в дом приводил. Помолвки сейчас не приняты, но мужчинам все равно на ноги встать хочется. Так ведь?

Валера, гнев которого прошел, сказал вернувшейся Неле примерно то же самое.

– Ну вот хочешь, завтра пойдем и распишемся? Хочешь?

Неля задумалась, но он сам ответил за нее:

– Не хочешь. Потому что хочешь свадьбу! Чтоб красивое платье, твои и мои родные и друзья, чтоб красиво все было, солидно. Так?

Девушка нерешительно кивнула.

– Вот видишь? Сама понимаешь, что подождать надо.

Неля доверчиво прижалась к плечу, видно, что успокоилась. Только надолго ли? Сам он тревожился и злился одновременно. В чем-то он понимал ее. Возможно, расскажи он насчет планов о прописке в Москве, уже давно разбил бы лед недоверия, что рос между ними. Только вот что сказать? До Москвы еще, как до Луны. Нужны другие турне, другие концерты, столько работы впреди! Это она только про свадьбу думает, а он крутится, как белка в колесе. Хватается за все, что можно и нельзя.

Теперь Валера выступал, как солист. Во втором отделении пел уже по восемь-девять песен. Многие приходили исключительно послушать Ободзинского. Только толку? Да, ему платили в два раза больше, чем остальным, двенадцать рублей, а не шесть. Только и шесть, и двенадцать оставались мизером.

– Шесть восемьдесят сем, на это я давно не ем! – хохмил на тему безденежья трубач Павел Вайман.

Валера старался переломить ситуацию, как мог. Долгожданный большой куш настиг под самый Новый год в Ярославле. Идея дополнительного заработка пришла внезапно и так же волшебно, как сам спектакль, что задумал Валерий Иванович. «Книжка сказок» – так именовалось представление. Мерцающие створки декораций распахивались под приближающийся звон колокольчиков, и оттуда выпрыгивали полюбившиеся всем персонажи сказок. Муратов облачился Дедом Морозом, Неля – Снегурочкой, Валера – противным чернильным пятном.

Необъятный Карабас-Барабас усердно смывал с лица Кляксу – Ободзинского, а тот подмигивал и ухмылялся, всякий раз по сценарию ускользая между ручищами бородача.

Валера ни за что никому не признался бы, что роль Кляксы смущает. Напротив, Валера так разыгрался, что шалость его на сцене обрела пурпурный цвет.

Он выхватывал заранее приготовленную трубочку, которую смастерил из ручки, и незаметно плевал в нее купленным просо по музыкантам. Ничего не подозревающие жертвы обстрела оборачивались, чесались, хватались за разные места. Одна из таких шальных пуль настигла барабанщика Додика Дойбана.

Валера решил, что тот чересчур серьезен, а потому следует его ввести в сказочную атмосферу немедленно и бесповоротно. Пока Додик из оркестровой ямы самозабвенно упивался своей возлюбленной в костюме Буратино, Валера тихо вершил коварные дела. И вот настал подходящий момент. На зал спустилась темнота, вокруг голов проносилось протяжно-тоскливое «у-у-у» Вьюги Валентины Федоровны, Дойбан ускорял ритм барабанов, все напряженнее, все ощутимее на кончиках пальцев сгущая воздух. Валера сделал два-три шага к авансцене, прицелился. И «чмок»! Шальная пуля угодила Додику прямо в рот, а барабанная палочка стремительно ускользнула в темноту.

– Какая падла на меня плюнула! – раздалось из оркестровой ямы.

Валера хихикал и хитро оглядывал каждого подбитого. Лишь Снегурочке по-хулигански подмигивал.

За десять дней смогли дать тридцать концертов. По три утренника в день. Для костюма Нелиной Снегурочки не нашлось белых сапожек, и они с Валерой каждый день мастерили несколько пар сапожек из медицинской марли, что одевались поверх черных кожаных и рвались в течение концерта.

– У Нелюши белые лапуши просят есть галуши! – нежно шептал Валера любимой на ухо, снимая порвавшуюся пару и надевая новую. Неля острила нос и украдкой улыбалась. И Валера готов был одеться не только Кляксой, а даже Колобком или бессловесной Репкой, лишь бы она радовалась. Но улыбки иногда выглядели фальшиво.

– Валера, – натянув одну из таких улыбок, словно невзначай предлагала Неля, – а давай к родителям съездим? Новый год. Праздники. Я с твоими знакома, а ты с моими – нет.

Валера чувствовал, словно на него ставят силки. Вот он приедет, а тесть с тещей напоят, накормят, в баньке попарят, а потом в печь посадят! Спросят обязательно: а когда ты на нашей дочери женишься? Доводы про свадьбу и встать на ноги, которые принимает влюбленная Неля, вряд ли выдержат родительский напор. Он хмурился. Раздражался. Вот почему она изводит его недоверием? Он же старается! Работает! Треплет Макаровой нервы, требуя выбить другой уровень концертов или гастролей. Что стоит проявить немного терпения! Задумавшись, не сразу заметил, что Неля тоже злится:

– Почему не отвечаешь? Не можешь придумать предлог?

Валера строго посмотрел на свою женщину и сурово отрезал:

– Обещаю. Я позвоню твоим и договорюсь. А ты прекратишь на меня постоянно давить.