Текст книги "Признания новобрачного"

– Расскажите о себе, – сказал Гриффин несколько резче, чем намеревался. – Вы всегда жили в деревне? Почему вы так стараетесь всех убедить, что являетесь всего лишь серой деревенской мышкой?

Девушка нахмурилась.

– Возможно, потому, что я на самом деле серая деревенская мышка, – сообщила она, правда, ее высокомерный тон несколько противоречил словам. – Хотя детство и юность я провела в Лондоне, но предпочитаю деревню.

– Но почему? Не могу представить себе ничего более скучного, чем жизнь в глухой деревушке, – сообщил Гриффин, слегка пожав плечами.

Он владел поместьем в Сомерсете – выиграл в карты несколько лет назад, – но редко туда наведывался. Хотя там все поддерживалось в хорошем состоянии, поскольку Гриффин намеревался до отъезда из Англии это поместье продать. Слишком много лет он был погребен в унылой йоркширской деревне – этого печального опыта ему хватило на всю оставшуюся жизнь.

– Или вы компаньонка какой-нибудь старой вдовствующей графини или герцогини? Но почему? Ведь вас никто не упрекнет в желании вести полную, богатую событиями жизнь!

– Но у меня нет такого желания, – сухо ответила она. – В моей жизни было вполне достаточно драм и прочих событий. Больше не хочу. Спасибо.

Гриффин положил изрядный ломоть ветчины между двумя толстыми кусками хлеба.

– Ах да, я забыл. Вероятно, в жизни Неда Брайтмора драм и прочих событий, как вы говорите, хватило на всех.

Он откусил большой кусок, наслаждаясь вкусом свежего хлеба и соленой ветчины, но не забывая при этом следить за выражением лица своей собеседницы. Теперь оно стало грустным.

– Этого и следовало ожидать, учитывая то, чем он занимался, – тихо проговорила она, и Гриффину захотелось усадить ее себе на колени. – Но не только из-за него наша жизнь была… неустроенной.

Брови Гриффина удивленно приподнялись.

– Неустроенной? А я был уверен, что вы всегда вели в высшей степени упорядоченную жизнь. Какие тайны вы от меня скрываете? Возможно, в разгульной юности вы стали членом труппы бродячего цирка?

Как он и рассчитывал, ее губы скривились в улыбке.

– О, в моей юности не было ничего столь волнующего, – сказала она. – Мой брат Мэтью и я жили по большей части в Лондоне. Папы, как правило, не было дома, и за нами присматривала тетя Элизабет.

– Что случилось с вашей матерью?

– Она умерла, когда мне было три года, меньше чем через год после рождения Мэтью.

Гриффин почувствовал такую острую жалость, что ему даже стало трудно дышать.

– Вам было нелегко.

Джастин задумалась.

– Да, но… Я ее почти не помню. А вот отец, мне кажется, так и не смог смириться с потерей. Если бы она была жива, думаю, отец не выбрал бы опасную жизнь шпиона. – Она замолчала, словно размышляя о том, какой могла бы быть ее жизнь с матерью.

– А что было после смерти вашей матери? – спросил Гриффин.

– К нам переехала тетя Элизабет, старшая сестра мамы. Она рано овдовела, не имела детей и стала воспитывать нас. – Джастин натянуто улыбнулась. – Тетя Элизабет была, мягко говоря, необычной женщиной.

Гриффин сделал глоток чая, откинулся на спинку стула и приготовился слушать.

– В чем это заключалось?

– Семья моей матери была из Нориджа. Они были богатыми купцами. – Джастин сморщила нос. – И придерживались весьма радикальных убеждений, что было свойственно многим представителям их класса в этом городе. Естественно, они насмерть перепугали семью моего отца. И они были унитариями[2]2
  Унитарная церковь – одна из протестантских церквей. Возникла в Англии в XVII веке. Название связано с тем, что ее приверженцы верят в догму единосущности бога, а не в его триединство.


[Закрыть], если вы способны представить нечто подобное.

– Трепещу при одной только мысли, – сухо ответствовал Гриффин.

– Могу вас заверить, семейство моего отца было в ужасе. Дедушка был приверженцем Высокой церкви[3]3
  Направление в англиканской церкви, тяготеющее к католицизму; сохраняет обрядность, утверждает авторитет духовенства, придает большое значение церковным таинствам.


[Закрыть] и в высшей степени добродетельным человеком.

– Вы говорите о покойном виконте Кертисе, если я правильно понял? Должно быть, вы похожи на него, – сказал Гриффин, не в силах удержаться от небольшого укола.

Неожиданно девушка улыбнулась.

– Да, и я этому рада.

– Тогда почему вы не переехали к нему после смерти матери?

– Папа не захотел. Он сильно поругался с дедушкой из-за женитьбы на маме, а потом еще раз, когда поступил на службу в «Интеллидженс сервис». Обычно папа разрешал нам проводить часть лета в поместье дедушки, но, когда был дома, всегда настаивал, чтобы мы оставались с ним.

Она одарила Гриффина еще одной задумчивой улыбкой.

– Папа делал все от него зависящее, чтобы проводить с нами как можно больше времени. Он был добрейший из людей, хотя и чуточку беспокойный. И очень занятой. Став старше, я стала заниматься его бумагами, и он нередко диктовал мне свои доклады. Тетя Элизабет хотела отослать меня в школу, но папа не позволил. Он сказал, что не сможет обойтись без моей помощи.

Ну вот. Гриффин снова услышал в ее голосе грустную тоску, словно она сожалела об упущенной возможности вести более обыкновенную жизнь. Возможно, она не осознавала, насколько интереснее – и менее ограниченной – была ее жизнь в сравнении с жизнью любой другой девочки, занимающей такое же социальное положение.

– Поэтому Доминик так уверен в вашем благоразумии? – спросил Гриффин, взглядом указав на малыша.

– О да. – Она наконец отбросила меланхолию. – Я знаю дядю Доминика, сколько себя помню. Когда папа отсутствовал, он всегда находил время убедиться, что у нас есть все необходимое.

– Ваш брат тоже все время оставался дома?

– Нет. Папа сказал, что Мэтью должен отправиться в школу и освоить какую-нибудь профессию, поскольку мы не можем рассчитывать на поддержку дедушки Кертиса. Мэтью учился в Итоне и Оксфорде, а потом изучал право. Он недавно переехал в Норидж с женой и маленьким сыном, чтобы открыть там практику.

Гриффин рассеянно отодвинул тарелку. Он едва притронулся к горе еды, которую Джастин уложила на нее, но вполне наелся.

– Ваш отец наверняка зарабатывал немалые деньги. Разве вы не получили хотя бы часть его пенсии? Не могу поверить, что Доминик об этом не позаботился.

Джастин поморщилась и подвинула ребенка, лежавшего у нее на коленях, словно он был для нее слишком тяжелым. Гриффин знаком предложил ей взять малыша, но она покачала головой.

– Вы правы, – наконец проговорила она. – Дядя Доминик позаботился, чтобы мы получили почти всю пенсию.

– Тогда почему вы похоронили себя с выжившей из ума старухой? – требовательно спросил Гриффин. – Почему не живете в Лондоне с тетей, наслаждаясь жизнью, как другие молодые леди?

Выслушав короткий рассказ о ее жизни, Гриффин уверился, что Джастин многое пришлось пережить. И Доминик был обязан обеспечить для нее лучшую жизнь, чем та, которую она ведет, – жизнь наемной работницы, почти служанки.

– Леди Белгрейв – вовсе не выжившая из ума старуха, – возразила она. – Мне у нее нравится. И потом, у меня было два сезона. Так что я не совсем уж неотесанная деревенщина.

– Смешно, – с откровенным сарказмом заметил он. – Но почему тогда вы не замужем? Почему, черт возьми, губите свою жизнь в деревне?

Обладая ее красотой, воспитанием и прекрасным характером, по мнению Гриффина, она не должна была испытать никаких затруднений в поисках мужа. Видит бог, если бы его принимали в обществе, он бы сделал все, чтобы заполучить такую девушку, как Джастин.

Она прищурилась, словно размышляя, следует ли прочитать ему нравоучение о недопустимости ругани. Очевидно, решила, что не стоит.

– Вы совершенно напрасно думаете, мистер Стил…

Он прервал ее:

– Гриффин!

– Да, так вот, вы совершенно напрасно думаете, Гриффин, что в деревне я гублю свою жизнь. Что же касается того, почему я не замужем? Все просто. Никто не просил моей руки.

Стил нахмурился.

– Почему?

Ему показалось, что он услышал, как скрипнули ее зубы.

– Надо полагать, никто не нашел меня достаточно привлекательной.

Гриффин уставился на нее в полнейшем недоумении. Он вглядывался в расправленные плечи и упрямо вздернутый подбородок и постепенно начал понимать, что ее упрямство лишь маскирует множество неприятных воспоминаний.

– Значит, общество – скопище слепых и безмозглых идиотов, – резюмировал он, – что в общем-то не должно меня удивлять, учитывая мои знания о среднем лондонском аристократе.

Рот Джастин слегка приоткрылся. Судя по всему, она ждала другого ответа.

– Спасибо, – горько усмехнулась она.

Гриффин пожал плечами.

– Не стоит благодарности. Я сказал правду, какой ее вижу. Но все это не объясняет, почему вы должны зарабатывать себе на жизнь. У вас есть пенсия отца, и, думаю, его семья – или семья вашей матери – захочет помочь.

– Возможно, но я не хочу зависеть от дяди, теперешнего виконта. Да и жизнь в Норидже устраивает меня ничуть не больше, чем жизнь в Лондоне. Что касается пенсии, она перешла к брату. Ему необходимо содержать жену и ребенка, а его практика пока не приносит дохода. Его потребности больше, чем мои.

– И вы не оставили ему выбора в этом вопросе?

Девушка пожала плечами и отвела глаза. Только теперь Гриффин начал ее понимать. Джастин – женщина, которой необходимо заботиться о тех, кто рядом с ней, начиная от отца и брата и заканчивая Роуз и маленьким Стивеном. Она даже сделала попытку позаботиться о нем – последнем человеке на земле, которому была нужна ее забота.

А кто заботился о ней? Вероятно, Доминик пытался, но она, похоже, восприняла его заботу не лучше, чем Гриффин. В каком-то смысле он и Джастин были очень похожи – оба не желали ни от кого зависеть. И хотя она определенно была не одна на свете, Джастин все равно оставалась одинокой, как и Гриффин.

Гриффин насупился, не придя в восторг от такой мысли. У него не может быть ничего общего с респектабельной молодой леди вроде Джастин. Да и идея, что в его жизни чего-то не хватает, не доставила удовольствия. А то, что он одинок, – вообще абсурд.

– А вы, сэр? – спросила Джастин, снова завладев его вниманием.

Он прищурился и стал изучающе разглядывать ее милое лицо. У нее были очень яркие голубые глаза – словно небо в жаркий день, и в них отражалась невинность, которую она не утратила, несмотря на все жизненные невзгоды. Нет, в нем нет никакого сходства с Джастин Брайтмор, и лучше бы ему об этом помнить.

– О чем вы? – сухо спросил он.

– Я много рассказала вам о своей жизни, но я ничего не знаю о вас. Дядя Доминик сказал, что вы выросли в Йоркшире, и это все. – Она слегка покраснела. – Ну и, конечно, я знаю, чем вы зарабатываете себе на жизнь.

Все защитные рефлексы Гриффина моментально включились. Никто и никогда не осмеливался задавать ему вопросы о семье и о прошлом. По крайней мере никто из тех, кто обладает чувством самосохранения. Он чертовски много работал, чтобы оставить прошлое в прошлом, и не имел желания обсуждать его с кем бы то ни было, и тем более с ней. Одна только мысль о возможности такого разговора вызвала прилив злости.

Да и что он мог ей сказать такого, что не заставило бы ее почувствовать себя запачканной в его присутствии?

Воцарившееся молчание стало напряженным, и улыбка исчезла с ее губ. Девушка не шелохнулась, но Гриффину показалось, что у нее поникли плечи. Он хлопнул ладонью по столу и пригвоздил ее взглядом к месту.

– А больше вам ничего и не надо знать, дорогая. Лучше не задавать вопросов обо мне или моем прошлом. – Он говорил тихо, но все же позволил себе предостерегающий тон. – И советую вам не расспрашивать слуг. Я все равно узнаю, и мне это не понравится.

Джастин побледнела, но в ее глазах плескалась обида. Гриффина пронзило чувство вины, словно он отобрал у маленькой девочки котенка и на ее глазах свернул ему голову.

Он безжалостно подавил это чувство. Ему понравился разговор, было забавно поддразнивать ее… Но хватит! Дружба между ними все равно невозможна. В постель он ее уложить не может. А значит, нет смысла поощрять ее интерес к его персоне.

Наконец Джастин коротко кивнула и встала, перехватив ребенка поудобнее. Гриффин едва справился с желанием ей помочь. Вместо этого он скрестил руки на груди и ехидно улыбнулся.

– Конечно, мистер Стил, – сказала она. – Спасибо за чай. Спокойной ночи. – И она быстро зашагала к двери.

Гриффин снова почувствовал боль в груди, но заставил себя не обращать на такие мелочи внимания.

– Спокойной ночи, Джастин, – проговорил Стил, обращаясь к ее спине.

Глава 7

Несмотря на усталость, Джастин заставила себя встать, когда на часах еще не было девяти. Уложив под утро Стивена в колыбельку, она несколько часов поспала, хотя перед этим долго ворочалась в постели. Только на рассвете, когда чернильная тьма ночи рассеялась, превратившись в наводящую тоску серость, она наконец провалилась в тревожный сон. Ей снились темноволосые пираты с холодными лживыми глазами и дракон, паривший над их головами в небе цвета сажи. Он изрыгал огонь и пикировал на нее, яростно сверкая глазами.

Джастин проснулась, то ли испуганная, то ли раздраженная глупыми кошмарами, и решила встать. По крайней мере, когда она занята Стивеном, не остается времени думать о посторонних вещах.

Скрутив волосы в простой узел на затылке, она скорчила гримасу своему отражению в зеркале. Выглядела она далеко не лучшим образом. Мягко говоря. Она даже не надела чепец. Не то чтобы ее угнетал тот факт, что она выглядит как уродливая старая служанка. Ведь кроме слуг и Роуз, ее никто не видит, а им наплевать, красавица она или уродина. Всем наплевать, как она выглядит, и в первую очередь Гриффину Стилу.

Хотя… Подумав, она решила, что ему все-таки есть до нее дело. Накануне он проявил к ней искренний интерес и внимание, и она не могла отрицать, что получила удовольствие от общения с ним. Ей даже показалось, что он флиртовал с ней, и хотя это сбивало с толку, но все равно было лестно. Причем больше, чем она готова была признать.

Джастин отреагировала на его интерес. У нее внутри что-то смягчилось и развернулось – так розовый бутон раскрывается под жарким летним солнцем. А когда она увидела потрясающую татуировку на загорелой коже, у нее перехватило дыхание. Она никогда не видела ничего подобного и даже не предполагала, что такая странная картина может быть столь красивой. Грифон был нарисован мастерски – свирепое, но благородное создание, выполненное в разных оттенках черного и серого цветов уверенными и точными линиями. Изогнутый хвост тянулся по груди Гриффина предположительно до плеча. Джастин испытала почти непреодолимое желание дотронуться до рисунка, провести кончиком пальца по четким линиям. Когда же ей удалось справиться с собой, она поздравила себя с высочайшей выдержкой.

Дотронуться до него.

Правда, она не ожидала его насмешливого предложения рассмотреть татуировку поближе и едва не лишилась чувств, увидев, что он собирается распахнуть халат на груди. Да, он, безусловно, вел себя возмутительно. Но Джастин была потрясена до глубины души тем, что ей хотелось этого. Ей больше всего на свете хотелось, чтобы тяжелый блестящий шелк соскользнул с его плеч, позволив ей увидеть широкую мужскую грудь. Джастин никогда не замечала за собой любопытства к мужскому телу, но Гриффин заставил ее думать и чувствовать иначе.

А когда она ощутила взгляд его темных проницательных глаз, напряженных и искушающих, ей захотелось… всего, да, всего, пусть даже она не знала, в чем заключается это «все». Первобытная сила желания лишила ее способности рационально мыслить и едва не отбросила прочь природную осторожность.

Но не отбросила. И это хорошо. Поскольку нет ничего более нелепого, чем старая дева, влюбившаяся в негодяя. Сама идея об этом была смешной, что Гриффин Стил дал ей ясно понять, в мгновение ока став холодным и пренебрежительным. Конечно, такое унижение она не скоро забудет, однако нельзя не признать, что оно оказалось в высшей степени своевременным. Что ж, остается надеяться, что очень скоро ситуация со Стивеном разрешится, она вернется к благословенному покою своей деревенской жизни и думать забудет о холодном красавце с роскошной татуировкой на груди.

Джастин подавила жалость к себе и решительно встала. Надо отыскать шаль и идти в комнату Роуз. Но тут дверь между комнатами распахнулась, и Роуз появилась сама.

– Мисс, Сэмми и Стивен крепко спят. Вы можете спуститься вниз и позавтракать. Я вас дождусь, а потом отнесу Сэмми повидать отца.

– Ты уверена? А ты сама-то завтракала? – неуверенно спросила Джастин. Она боялась идти вниз и молилась, чтобы нигде не встретить хозяина дома. Ей требовалось больше времени, чтобы восстановить хладнокровие.

Роуз кивнула.

– Да, и если вы сейчас… – Она замолчала, услышав быстрые шаги по лестнице.

– Роуз, где ты? – позвал задыхающийся женский голос. – У нас проблемы.

Джастин и Роуз обменялись удивленными взглядами.

– Это Мэгги, – сообщила Роуз. – Она горничная в «Золотом банте». – Она открыла дверь, и в комнату вошла очень молоденькая девушка – ей было не больше восемнадцати, – одетая просто, но аккуратно.

– Ты должна прийти! – воскликнула она и схватила Роуз за руку. – Там вчерашние клиенты. Они подняли ужасный шум.

– А где Дикон или мистер Стил? – спросила Джастин.

Мэгги бросила на нее удивленный взгляд и вопросительно взглянула на Роуз.

– Это няня малыша, – сказала она. – Ну же, девочка, ответь ей. Где мужчины? Или миссис Ривз?

– Дикон и мистер Стил куда-то уехали, а миссис Ривз еще не приходила. Почти все девочки еще спят. Или по крайней мере спали до того, как ворвались эти грубияны и подняли шум.

– Но ведь должен быть какой-то лакей или охранник, – сказала Джастин. – Мистер Стил не мог оставить девочек без защиты.

Мэгги схватила Роуз за руку и потянула к двери.

– Но ведь их четверо, мисс! Один из них огрел Томаса по голове, тот упал, и все ворвались.

– Что они делают? – спросила Джастин, стараясь прояснить ситуацию.

– Один из них вытащил Пэтти из ее комнаты в гостиную и обвиняет в воровстве. Пойдем скорее, Роуз! – закричала Мэгги, приплясывая от нетерпения. – Они все пьяные и грозятся полицией.

Роуз стиснула губы.

– Я лучше пойду, мисс Джастин. Буду вам очень обязана, если вы спуститесь вниз и найдете Фелпса или Джошуа.

Как раз в этот момент – очень вовремя – проснулся и заорал Сэмми. Через несколько секунд ему уже вторил Стивен.

Скандал в соседнем заведении обострил все инстинкты Джастин. Интуиция подсказывала ей, что прежде всего следует позаботиться о безопасности своего подопечного. Возможно, она реагирует слишком остро, но жизнь в доме со шпионом научила ее осторожности. Папа не раз говорил ей, что у нее хорошее чутье, и она должна к нему прислушиваться. И теперь это самое чутье даже не говорило – кричало ей, что необходимо обеспечить безопасность малыша.

– Роуз, зайди вместе с детьми в комнату и запри двери. Не выходи, пока за тобой не приду я или один из слуг.

Роуз начала было возражать, но Джастин не стала слушать.

– Сделай так, как я сказала, – приказала она и достала из шкафа пистолет, спрятанный под шалью.

Протесты замерли у Роуз на губах. И она, и Мэгги застыли, с ужасом глядя на оружие в руках Джастин.

– Он заряжен? – тихо спросила Роуз.

– Конечно. – Папа научил ее многим полезным вещам, в частности, быть готовой к самому непредвиденному развитию событий. Будучи моложе, она считала нелепым его требование всегда иметь под рукой оружие, чтобы защитить себя. Но с годами это вошло в привычку, и теперь она была рада этой привычке.

Джастин взяла Мэгги за локоть и повела к двери.

– Иди в комнату, Роуз, – бросила она через плечо. – И не выходи, что бы ни услышала.

На испуганном лице Роуз отразилось понимание.

– Не беспокойтесь, мисс, – уверенно сказала она. – С маленьким Стивеном ничего не случится.

Джастин услышала, как захлопнулась дверь и щелкнул замок. Она отпустила руку Мэгги и побежала вниз по лестнице, в одной руке сжимая пистолет, а другой придерживая юбки. Спустившись, она направилась в заднюю часть дома, где коридор раздваивался: один вел в кухню, другой – к двери в бордель. Она громко окликнула Фелпса, хотя подозревала, что он отсутствует. Будь он дома, давно бы уже появился.

Кухонная дверь распахнулась, и на пороге возникла миссис Фелпс. Ее круглое и, как правило, веселое лицо было испуганным.

– Мисс Джастин, что случилось? Я так испугалась.

– У наших соседей проблемы. Фелпс или Джошуа дома?

– Джошуа уехал в экипаже с мистером Стилом, а Фелпс только что пошел в конюшню. Позвать его?

– Да, и поторопитесь. Кто-то ворвался в заведение и хулиганит. Я иду туда. Мэгги тоже.

Миссис Фелпс испуганно прижала руки к пышной груди. Она явно что-то пекла, поскольку юбка ее платья была равномерно присыпана мукой.

– Мисс, о чем вы думаете? Вы не должны туда идти! Не дай бог, вас там кто-нибудь увидит! Будет скандал.

Джастин остановилась, словно налетев на стену. Об этой стороне проблемы она даже не подумала, что показывало, как плохо она стала соображать от усталости.

– Я позову мужа, – сказала миссис Фелпс. – Ждите здесь.

– Нет времени! – чуть не плача, закричала Мэгги. – Один из этих ужасных людей вытащил Пэтти из постели, даже не дав ей одеться, и грозит, что убьет ее, если она не вернет ему украденное.

Тихо выругавшись, Джастин поняла, что следует делать.

– Я иду туда немедленно, – сказала она. – Вряд ли меня кто-то узнает, тем более четыре пьяных негодяя. Я ни разу не была в Лондоне больше двух лет, да и когда была, никуда не ходила.

Миссис Фелпс нервно вытерла руки фартуком.

– Мистер Стил оторвет мне голову, мисс. Да и как вы можете их остановить?

Когда Джастин подняла пистолет, у женщины отвисла челюсть.

– Не теряйте времени и приведите Фелпса, – приказала Джастин. Развернувшись, она побежала по узкому коридору, впрочем, очень короткому, соединявшему два дома. Открыв дверь, она оказалась в служебном помещении борделя. Комната, очень чистая и аккуратная, была пуста.

– Боже мой, – простонала она, – неужели в этом проклятом доме нет никого, кто мог бы помочь?

– Кухарка пошла за покупками, мисс, – сообщила Мэгги, вошедшая следом. – Только я была в кухне, когда эти люди начали стучать в дверь.

– Как удобно, – буркнула Джастин. – Нигде ни души.

Мэгги беспомощно развела руками.

– Это бордель, мисс. В это время дня здесь никогда ничего не происходит.

– Очевидно. Ну а где…

Сверху послышался громкий удар, вслед за ним пронзительный женский крик.

– Они наверху, мисс, – сказала Мэгги. – Я покажу дорогу.

Девушка проскользнула мимо нее и поспешила в переднюю часть дома. Джастин следовала за ней. По пути она с любопытством оглядывалась. Внимательно рассматривать обстановку не было времени, но ее мимолетное впечатление можно было определить двумя словами: богатство и изобилие. Воздух был насыщен запахами духов и табака, но они не были ни угнетающими, ни вульгарными.

Мэгги привела ее к лестнице в передней части дома.

– Теперь наверх, мисс. Когда я уходила, они все были в гостиной.

По мере того как они поднимались по лестнице, голоса становились громче. Теперь Джастин различила разные мужские голоса. Их было два или три. Громкие и злые. Она еще не успела подняться, как двери комнаты справа по коридору распахнулись, и оттуда вышел молодой мужчина в аккуратном форменном одеянии. Он подался вперед и прислушался, явно готовясь принять участие в действе. В дальней части коридора столпились девушки, работавшие в «Золотом банте». Все они были полуодеты – или полураздеты, как посмотреть. Одни выглядели испуганными, другие – раздраженными.

Джастин оглянулась на Мэгги.

– Скажи девушкам, чтобы держались подальше. Не хочу, чтобы кто-нибудь еще пострадал.

Горничная кивнула, побежала по коридору и начала что-то возбужденно говорить девушкам.

Слуга – возможно, это был Томас – оглянулся на шум и побледнел. У него опухла щека и заплыл левый глаз.

– О нет, – простонал он. – Где Фелпс или мистер Стил? У нас тут возникла проблема.

– Ты Томас? – спросила Джастин. – Фелпс будет здесь через минуту. А ты пока отойди.

– Не думаю, что это хорошая идея, мисс, – заволновался Томас. – Эти джентльмены… они в плохом настроении. Мистер Стил мне голову оторвет, если что-нибудь случится.

– Там с ними одна из девушек?

– Да. Это бедняжка Пэтти. И всякий раз когда я пытаюсь туда войти, эти люди набрасываются на меня.

Джастин раздраженно поморщилась.

– Полагаю, мистер Стил мог бы вооружить своих людей на такой случай.

Томас повернулся к ней, одновременно загородив собой дверь в гостиную.

– Мистер Стил не любит оружия. Он говорит, что в плохих руках оно может натворить много бед.

Джастин показала ему пистолет.

– Могу тебя заверить, что этот пистолет в хороших руках. Я сказала, отойди.

Томас от изумления разинул рот.

– Но, мисс…

В это время голоса в комнате стали еще злее. Заплакала женщина. И Джастин решила действовать.

– Да отойди же! – воскликнула она и, протиснувшись мимо лакея, вошла в гостиную.

Оценив ситуацию, она убедилась: дела действительно плохи. Мэгги ничего не преувеличила.

Большая комната была богато обставлена. Бархатные диваны и красивые кожаные стулья были расставлены небольшими группами. Середина комнаты, застеленная толстым золотистым ковром, на котором не было мебели, стала сценой. К одной из стен был придвинут буфет, на котором стояли графины, кувшины и бутылки со всевозможными напитками. Надо думать, здесь джентльмены пили, чтобы расслабиться, и спокойно выбирали себе девушку на вечер. Или на ночь. Думать об этом было неприятно, и Джастин решительно выбросила все посторонние мысли из головы, сосредоточившись на происходящем.

У камина, прижавшись спиной к стене, стояла перепуганная женщина. На Пэтти был тонкий халатик, в спешке накинутый на короткую рубашку. Черные шелковистые волосы рассыпались по плечам. Над ней возвышался мужчина в вечернем костюме. Правда, одежда его была в беспорядке – вероятно, он еще не ложился спать. Он явно был пьян, поскольку заметно качался.

– Ты, шлюха! – вопил он. – Я знаю, это ты украла мои деньги после того, как я тебя трахнул. Ты мне их вернешь, или я сверну твою чертову шею.

Несмотря на вульгарность и невнятность речи, это был явно представитель высшего класса. Вспышка ярости заставила Джастин стиснуть кулаки. Она вынудила себя расслабить руку, в которой держала пистолет, чтобы не выстрелить случайно. Но, видит бог, как же она ненавидела таких хлыщей – пьяных хамов из рядов аристократии. Слишком много она видела их во время своих двух сезонов. Это была одна из причин, вынудивших ее уехать в деревню.

– Так ее, Джерри! Покажи маленькой шлюшке, что такое настоящий мужчина. Устрой ей хорошую взбучку! – подначивали его спутники.

Как и сказала Мэгги, в бордель ворвались четверо мужчин. Один – это вышеупомянутый Джерри. Трое других стояли в нескольких футах от него, подбадривая товарища. Они тоже были одеты в дорогие вечерние костюмы – показатель их высокого статуса и богатства. И они тоже были пьяны.

– Не брала я твоих проклятых денег! – сквозь слезы выкрикнула Пэтти. Девушка сильно дрожала, но явно была готова постоять за себя. – Мистер Стил нам очень хорошо платит. У нас нет нужды обворовывать клиентов. А если бы кто-то из нас и рискнул, он бы в момент вышвырнул нас отсюда.

Джерри наклонился к ней, красный от злости.

– Ты лжешь, мерзкая потаскуха. И я это докажу.

– Так ее, Джерр, – засмеялся один из дружков, упитанный мужчина лет двадцати пяти. У Джастин появилось неприятное чувство, что она его знает. – Возможно, она прячет твои деньги на себе. Сорви с нее одежду и обыщи. А мы посмотрим.

Двое других выразили свою полную поддержку, и Джерри схватил Пэтти за плечи. Она отчаянно вырывалась, но мужчина был сильнее.

– Джентльмены, вы немедленно прекратите вести себя недостойно, – сказала Джастин, выступив вперед. Пистолет она до поры до времени прятала в складках юбки.

Мужчины оглянулись и стали разглядывать ее со смесью раздражения и недоумения. Джастин приняла самый решительный вид, на который была способна.

– Вы не должны были сюда врываться и уж тем более не должны издеваться над бедной беззащитной девушкой.

Секунд десять в комнате царило молчание. Мужчины переваривали услышанное. Джастин изо всех сил старалась сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри у нее все дрожало. Не от страха, нет. Просто она всей душой ненавидела драмы и противостояние.

– Кто ты такая, черт возьми? – спросил Джерри.

– Кто я, совершенно не важно. – Не оборачиваясь, она почувствовала, как сзади подошел Томас и остановился за ее спиной, и немного расслабилась. – Вы немедленно покинете этот дом. Если придет мистер Стил и обнаружит, что вы угрожаете одной из его девушек, уверяю вас, последствия вам не понравятся.

Пока Джастин говорила, Пэтти начала бочком двигаться от камина в сторону. Но, очевидно, она была недостаточно осторожна, и Джерри заметил, что жертва ускользает.

– О нет, – рявкнул он и схватил ее за воротник халата, – ты от меня не сбежишь.

Джастин услышала шум в коридоре, после чего рядом с ней остановился Фелпс со скалкой в руке. Игнорируя ее изумленный взгляд, он хмуро буркнул пьяным аристократам:

– Ну? В чем дело? Вам, джентльмены, лучше уйти, пока не вернулся мистер Стил. Иначе вам не поздоровится.

Это замечание положило начало новой серии громких оскорблений и злобных утверждений, что Пэтти украла бумажник у лорда Малборна. Услышав это имя, Джастин почувствовала, как сердце рухнуло куда-то в живот. Или в пятки. Сразу понять было трудно. Она вроде бы не встречалась с лордом Малборном лично, но несколько раз танцевала с его младшим братом Реджи. Что же касается остальных мужчин, то у нее появилось тоскливое ощущение, что одного из них – самого тучного – она встречала раньше.

Пока Фелпс спорил с лордом Малборном и его дородным товарищем, Джастин с тревогой всматривалась в лица их спутников в поисках знакомых черт. Один из них – высокий, худощавый и светловолосый – тоже выглядел смутно знакомым. К счастью, он был слишком пьян, чтобы полностью осознавать происходящее. Хотя теперь, вероятно, немного протрезвел и посматривал на нее с большим интересом, чем на Пэтти.

А последний член группы был другим. Она это заметила сразу. Это был красивый мужчина с гладкой кожей оливкового цвета и волнистыми черными волосами. Одет он был так же дорого, как его спутники. Но в отличие от них его одежда была в полном порядке. На ней не было видно ни единой морщинки, сапоги начищены, галстук повязан безупречно. Даже небрежно наброшенный на плечи плащ казался абсолютно чистым. А судя по его цепкому взгляду, внимательно скользившему по комнате, этот человек не был пьян. Он выглядел настолько не похожим на своих товарищей, что Джастин лишь удивилась – с какой стати его занесло в эту совершенно не подходящую для него компанию.

В этот самый момент странный мужчина встретился глазами с ней. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, после чего произошла очень странная вещь: его губы скривились в неприятной, даже, пожалуй, устрашающей улыбке, а темные глаза удовлетворенно вспыхнули. Нисколько не смущенный ее неприязненным взглядом, он ей дружески кивнул, словно говоря: «А я-то думал, где ты прячешься».