Текст книги "Либеральные идеи в царской России. От Екатерины Великой и до революции"

4. Историография российского либерализма

Хотя в современных исследованиях огромное внимание уделяется конфликту между различными либеральными интересами и ценностями и противоречивости внутренней природы человека как таковой, когда речь заходит о либеральных традициях, находящихся вне западного мейнстрима, эту тему нередко обходят стороной. К. И. Шнейдер пишет «об отсутствии системы координат, понятного и современного методологического языка» [Shneider 2006: 833; Шнейдер 2010:141]. Глубокая продуманность, свойственная учениям российских либеральных мыслителей, и та исключительная политическая ситуация, в которой они, как правило, находились, делают историю российского либерализма идеальным объектом изучения для исследователей, интересующихся конфликтом между либеральными ценностями и свободами и тем, как влияют друг на друга теория и конкретные исторические обстоятельства, однако роль России в истории и философии либерализма освещена недостаточно. В трудах, посвященных взаимоотношениям между двумя ипостасями либерализма (как теория и общественное движение), редко уделяется внимание России, где той средой, в которой вынуждены были существовать и адаптироваться либеральные концепции, было автократическое и крепостническое государство[61]61
  Не только Г де Руджеро не уделил внимания восточноевропейским либеральным учениям в своей классической работе «Storia del liberalismo europeo» («История европейского либерализма») [De Ruggiero 1984] – в других обзорных трудах по истории либерализма также найдутся редкие упоминания о них, см., например, [Wall 2015].


[Закрыть]. То, что история учения о свободе в России не описана в научной литературе так, как она того заслуживает, особенно печально в свете новейших тенденций в этой области, согласно которым концепция свободы является обусловленной культурно-историческим контекстом[62]62
  Эти тенденции хорошо прослеживаются в целом ряде недавних работ [Taylor 2002; Cohen 1997; Foner 1999]. Особого внимания заслуживает книга М. Трудолюбова, в которой предметом исследования является Россия [Трудолюбов 2015].


[Закрыть]. Российский либерализм слишком часто подвергался анализу с позиции исторического позитивизма, в основе которого лежало предположение (а иногда и абсолютная убежденность) о том, что все страны в мире медленно, но неотвратимо движутся к принятию либеральных ценностей[63]63
  См., например, [Пайпс 2008] или [Malia 1999: 172], где М. Малиа пишет, что исторические процессы в России происходили «в том же направлении и согласно тем же законам, что и на Западе».


[Закрыть].

При всем при этом российский либерализм давно вызывал интерес у историков, видевших в нем потенциал для альтернативного развития России – без самодержавия и коммунизма[64]64
  См., например, [Новикова, Сиземская 2000].


[Закрыть]. Авторами первых научных публикаций на эту тему стали в 1920-х и 1930-х годах сами российские либералы в эмиграции, однако их яростные споры друг с другом и взаимные нападки, основанные на выводах постфактум, иногда приводили к чрезмерному упрощению понятий, относительно которых они не сходились во мнениях[65]65
  Идея о том, что либералы изначально делились на тех, кто придерживался левых политических взглядов, и тех, кто был правых убеждений, озвученная во время полемики 1920-1930-х годов между лидером кадетов Милюковым и его товарищем по ЦК партии В. А. Маклаковым, фигурирует во многих работах на эту тему, однако современные исследователи пытаются уйти от этого упрощенной трактовки, см. [Lukes 2003]. Об этом на российском материале см. [Karpovich 1955; Будницкий 1999].


[Закрыть]. Первый крупный исследователь российского либерализма В. В. Леонтович, чья книга «История российского либерализма» (1957) в 2012 году была переиздана на английском, описал историю российских либеральных реформ и стоявших за ними деятелей, выступавших в защиту негативной свободы, однако его мало интересовало то, как именно им приходилось делать выбор между теми или иными либеральными ценностями в тех исторических обстоятельствах, в которых они находились[66]66
  Среди других ранних исследований, посвященных российскому либерализму, см. [Treadgold 1951; Fischer 1958].


[Закрыть]. В 1980-х годах, хотя многие архивы все еще были недоступны исследователям, в европейской и американской историографиях появилось значительное количество важных работ, которые позволили лучше понять устройство гражданского общества, правительственных институтов и различных кружков в России интересующего нас периода [Manning 1982а; Hamburg 1984; Clowes et al. 1991; Rosenberg 1974][67]67
  Важнейшим исследованием на эту тему стала книга А. Балицкого, в которой он попытался восстановить доброе имя российского либерализма, показав, что его деятели были последовательны в своем стремлении создать правовое государство [Walicki 1987].


[Закрыть]. В Советском Союзе, где история либерализма долгое время рассматривалась исключительно через призму марксизма-ленинизма, был опубликован ряд работ о буржуазном обществе, политических партиях и земском самоуправлении, которые дали возможность исследователям лучше проникнуть в суть проблем, окружавших российский либерализм в обеих его ипостасях: и как философское учение, и как общественное движение [Черменский 1970; Пирумова 1977; Шелохаев 1983; Шацилло 1985].

После распада Советского Союза произошел резкий всплеск общественного и научного интереса к истории российского либерализма[68]68
  Полезную библиографию по этой теме см. в [Lindenmeyr 2011]. См., в частности, [Novikova, Sizemskaia 1994; Приленский 1995; Гоголевский 1996; Китаев 2004; Weigle 2000].


[Закрыть]. В 1990-х годах состоялось несколько научных конференций с участием российских и зарубежных ученых, которые с большим энтузиазмом отнеслись к идее изучения российского либерального наследия и его роли в истории России[69]69
  Итогом одной из таких конференций стала публикация прекрасного сборника, см. [Шелохаев 1999]. См. также [Пустарнаков, Худушина 1996].


[Закрыть]. Были написаны научные биографии важнейших российских мыслителей и объемные монографии, посвященные отдельным либеральным институтам, в частности журналам «Русский вестник» и «Вестник Европы»[70]70
  Однако до сих пор в англоязычной литературе нет научных биографий двух ключевых фигур российского либерализма, о которых подробно рассказывается в этой книге: М. М. Ковалевского и П. И. Новгородцева.


[Закрыть] [Berest 2011; Hamburg 1992; Offord 1985; Stockdale 1996; Fedyashin 2012; Balmuth 2000]. Предметом пристального и всестороннего изучения стала конституционно-демократическая партии (кадеты) [Шелохаев 2015][71]71
  Об истории создания кадетской партии см. [Enticott 2016; Dahlmann 2000].


[Закрыть]. В настоящий момент издано множество энциклопедических материалов и сборников документов, относящихся к либеральному прошлому России [Итенберг, Шелохаев 2001; Шелохаев 2010; Шелохаев 1997–2000; Павлов, Шелохаев 2001; Павлов, Канищева 1994–1999][72]72
  Биографии всех видных деятелей российского либерализма см. в [Кара-Мурза 2007].


[Закрыть]. Современные авторы, среди которых следует особо отметить Р. Пула и М. Колерова, изучили религиозные корни российского либерализма и показали их влияние на философию неоидеализма [Poole 2003; Hamburg, Poole 2010; Колеров 2002; Колеров 1996][73]73
  Первопроходцем в этой области следует считать Дж. Патнэма [Putnam 1977].


[Закрыть].

Другим важным направлением исторических исследований является философия права в дореволюционной России, представляющая особый интерес для тех ученых, которые видят в ней источник многих исторических процессов, происходивших в постсоветский период [Medushevsky 2006; Nethercott 2007; Schluchter 2008; Глушкова 2002]. В последнее время были опубликованы несколько работ, посвященных ранее не изученным аспектам российского либерализма, в частности его взаимоотношениям с национализмом и российским республиканизмом [Rabow-Edling 2019; Kharkhordin 2018][74]74
  Заслуживает также внимания недавно вышедший сборник докладов [Cucciolla 2019].


[Закрыть].

5. Заключение

Все сказанное выше показывает, насколько широк спектр идей, охватываемых таким понятием, как «либерализм»: рассуждая о трех основных аспектах либерального учения, мыслители, о которых идет речь в этом исследовании, не сходились друг с другом во мнениях о том, должно ли государство в первую очередь защищать и стимулировать экономическое и социальное благополучие своих граждан, принципы демократии или свободу – позитивную или негативную. Не было какой-то единой либеральной традиции, которую российские философы использовали в качестве руководства к действию, и при этом их собственные учения подчас бывали туманными и с трудом поддающимися однозначному толкованию. Однако также можно увидеть, что внутри либерализма всегда существовало направление, представители которого утверждали, что природа человека и концепция свободы зависят от конкретных обстоятельств и что нет какого-то общего рецепта разрешения конфликта между свободой и социальной справедливостью. Именно эта парадигма позволяет лучше понять суть споров между российскими мыслителями о том, что считать благом, как бороться с вопиющим экономическим неравенством и в чем заключаются достоинства представительной демократии.

Я начинаю свое исследование российского материала с обсуждения, во-первых, идеологических основ двух главных форм российского либерализма: позитивизма и неоидеализма; во-вторых, сомнений, которые испытывали либерально настроенные российские мыслители, склоняясь то в сторону сильного государства, то к более демократической системе правления. В результате некоторые главы этой книги оказались тематическими, а в других речь идет о конкретных фигурах российского либерального движения. С помощью различных средств я пытаюсь достичь единой цели: глубокий анализ специфических особенностей российского либерализма, о которых шла речь выше, требует изучения с различных точек зрения. Я анализирую то, каких идей изначально придерживались видные российские мыслители, и то, как менялись их представления о свободе под давлением обстоятельств. Все это дает возможность комплексно осветить проблему концепции свободы как таковой.

Людям, о которых я пишу в этой книге, посвящено немало исследований, и я не ставила перед собой задачу досконально и всесторонне описать их взгляды. Скорее, я подробно останавливалась на тех элементах их учений, которые лучше всего высвечивали упомянутые мною выше проблемы либерализма. Я использовала тот же подход и в главах, имеющих тематический характер. Я не пыталась во всех деталях восстановить действия всех участников событий и всеобъемлюще изложить их позиции, но осознанно выбирала те ситуации, которые лучше всего иллюстрируют противоречия между различными концепциями свободы: как в спорах между политическими оппонентами, так и внутри того или иного учения.

В примечаниях я ссылаюсь на работы, которые позволяют увидеть теории и исторические процессы, о которых идет речь в этой книге, в более широком контексте.

В первой и во второй главах рассказывается о том, каким образом пришедшие с Запада либеральные теории повлияли на формирование российской политической философии в течение двух исторических периодов: до 1895 года (глава первая) и между 1895 и примерно 1903 годом (глава вторая). Глава первая посвящена тем российским мыслителям XIX века, которые создавали свои учения об индивидуальности и о свободе в диалоге с западными философами, закладывая основу для последующих либеральных течений. За исключением Б. Н. Чичерина, люди, о которых идет речь в этой главе, сами не причисляли себя к либералам, однако их размышления о ценности закрепленной законом негативной свободы и об этических принципах, лежащих в основе общественного устройства, сформировали то богатое философское наследие, к которому так охотно обращались их последователи. Хотя ближе к концу XIX века перед людьми, стремившимися к участию в политической деятельности, открылись новые возможности, либерализм этого раннего периода был скорее теорией, чем общественным движением.

Происходившее после 1890 года во всей Европе переосмысление фундаментальных позитивистских принципов в России ознаменовалось наступлением Серебряного века и вызвало к жизни споры между либерально настроенными мыслителями о том, какими должны быть философские предпосылки, лежащие в основе учений о личности, свободе и истории. Так, в поисках новых форм для осознания происходивших в России процессов социально-культурной трансформации возникло новое течение – либеральный неоидеализм. Следует, однако, иметь в виду, что, хотя взвешенная плюралистская позиция в отношении либеральных ценностей может существовать в рамках как позитивизма, так и неоидеализма, отнюдь не все философские направления, относившиеся к этим двум учениям, были либеральными.

Обращаясь к материалу первых двух глав (взращивание либеральных идей в репрессивном политическом окружении и появление в России либеральных направлений позитивизма и неоидеализма), в третьей главе я анализирую то, как российские интеллектуалы все более активно обсуждали такие либеральные концепции, как конституция, демократия, свободная пресса и другие, и становились свидетелями того, как их усилия претворяются (не всегда успешно) в жизнь. Я рассказываю о том, что к 1905 году думали российские либералы о конституционализме, демократии и верховенстве права, и о том, как их идеи были реализованы на практике.

В этой главе речь идет о партийной политике и спорах начала XX века, которые демонстрируют, как виднейшие российские либералы, пытаясь перенести опыт западных стран на российскую почву, в ситуации, когда постоянно возникали новые трудности и препятствия, постоянно меняли свои взгляды на разные проблемы того времени: аграрную реформу, гражданские свободы, политический террор и демократизацию. Я стараюсь доказать, что у них не было простого решения стоявшей перед ними дилеммы, которое было бы правильным одновременно этически и тактически. Из первоисточников понятно, как широк был спектр либеральных взглядов внутри партии кадетов и как сложно – и в этическом, и в политическом, и в юридическом плане – им было сформулировать единую позицию в отношении прав человека в период Первой русской революции, особенно с учетом того, что это было время социальных потрясений и политического хаоса. Видно, что российские мыслители пересматривали свою позицию в отношении таких либеральных идей, как свобода и прогресс, в зависимости от обстоятельств, которые менялись с калейдоскопической быстротой.

В четвертой главе говорится об эволюции российского либерализма с 1905 по 1917 год, а также показывается, как другие идеологические течения (мистицизм, коммунизм) становились привлекательнее него среди широких масс. Я исследую причины упадка и трансформации российских либеральных идей между 1909 годом и Первой мировой войной и прихожу к выводу, что они заключаются в непреодолимых внутренних противоречиях либеральной теории как таковой. Если до 1905 года значительная часть образованных русских людей готова была закрыть глаза на некоторые принципиальные различия во взглядах со своими идеологическими противниками, веря, что уничтожение деспотического государства приведет к свободе и совершенствованию личности, теперь расхождения в оценке событий и последствий Первой русской революции привели к эскалации политических конфликтов. В этот период истории российский либерализм утратил даже ту толику единства и целостности, которой обладал раньше.

Пятая и шестая главы посвящены четырем крупнейшим деятелям российского либерализма: Б. А. Кистяковскому (1968–1920) и П. И. Новгородцеву (1866–1924) (пятая глава), а также П. Н. Милюкову (1859–1943) и М. М. Ковалевскому (1851–1916) (шестая глава) – и той интеллектуальной среде, внутри которой они находились; я показываю на конкретных примерах, как эти выдающиеся мыслители не всегда осознанно пересматривали свои прежние взгляды, реагируя на изменения, происходившие на Западе. В пятой главе я анализирую философское наследие двух видных теоретиков либерализма, Новгородцева и Кистяковского, которые были озабочены тем, что либерализм – и как учение, и как общественное движение – раздираем противоречиями, и стремились показать, что опыт российской либеральной мысли является важной частью всеобщего исторического контекста. Двухтомные труды Новгородцева «Кризис современного правосознания» (1906–1911) и «Об общественном идеале» (1911–1916), опубликованные в интересующий нас период, посвящены проблемам западного либерализма, а Кистяковский в нескольких больших статьях того времени («Государство правовое и социалистическое», 1905; «Как осуществить единое народное представительство», 1907; «В защиту права», 1909) демонстрирует, что либеральные концепции непостоянны и могут меняться.

Проведенный в пятой главе анализ наследия Новгородцева и Кистяковского дает мне возможность в шестой главе перейти к детальному изучению деятельности двух крупнейших фигур либерального позитивизма, Милюкова и Ковалевского, уделив особое внимание такой основополагающей для них концепции, как идея прогресса. Я показываю, что их видение либерализма в России, построенное именно на идее прогресса, сыграло ключевую роль в политических карьерах обоих этих общественных деятелей, являясь, с одной стороны, их твердой опорой, с другой – источником споров и конфликтов. Говоря более конкретно, я демонстрирую, до какой степени их политическая и литературная деятельность была основана на детерминистском подходе к истории, как они пытались примирить свои позитивистские убеждения с запросами обычных людей из плоти и крови. Хотя и Милюков, и Ковалевский, безусловно, достойны места в пантеоне российского либерализма, те элементы их учений, в которых высказывается телеологический взгляд на историю и прогрессивное развитие человечества в сторону идеального общества, конфликтуют с недогматическими и плю-ралистскими либеральными течениями.

В заключении я подвожу итог своей работе и высказываю предположение, что результаты моих исследований важны не только для российской историографии, но и для западной либеральной традиции.

Глава 1
Наизнанку
Свобода, права человека и идея прогресса в России XIX века

Возникновение российского либерализма обычно датируют началом царствования Екатерины Великой (годы правления: 1762–1796), которая пыталась перенести некоторые либеральные идеи в правовое поле России, введя в него такие понятия, как «личная свобода» и «право собственности» [Леонтович 1995: 28; Malia 1960: 448; Riasanovsky 1984: 258][75]75
  См. также [Пустарнаков, Худушина 1996: 77–95].


[Закрыть] Однако до наступления эпохи Великих реформ[76]76
  Великие реформы – социальные, политические, правовые и правительственные реформы в Российской империи, проведенные Александром II в 1860-е и 1870-е годы. Либеральные современники называли этот период «эпохой освобождения». – Примеч. ред.


[Закрыть] 100 лет спустя в России не существовало институтов, благодаря которым либеральные идеалы могли хоть с какой-то надеждой на успех претендовать на место во внутренней политике государства [Raeff 1959; Raeff 1958; Poole 2015]. Более того, до начала XX века либерализм все еще не принял формы общественного движения, оставаясь предметом философских и политических дискуссий о свободе, участники которой признавали существование конфликта между различными правами человека, поэтому в этой главе речь пойдет о тех мыслителях XIX столетия, которые создавали свои учения о личности и свободе, находясь в диалоге как с западными философами, так и со своими российскими предшественниками, и заложили основы для позднейшей дискуссии о политической модернизации России. До конца XIX века их деятельность имела почти исключительно интеллектуальный характер: связано это было с недоступностью для широких слоев населения переводов книг западных авторов и отсутствием форумов, где можно было бы обсуждать, что именно значит понятие «либерализм» в российском контексте[77]77
  О цензуре в царской России см. [Лемке 1904; Патрушева 2011; Ruud 1982].


[Закрыть]. Кроме того, в этот период развитию идей либерализма в России мешало давление со стороны мыслителей как левых, так и правых убеждений, то есть социалистов и консерваторов, которые в парадоксально схожих выражениях критиковали политическое, социальное и экономическое устройство западного общества. Тем не менее начиная со второй половины XVIII века лучшие представители российского общества время от времени вступали друг с другом в ожесточенные споры о путях будущего развития России, оставив после себя значительное интеллектуальное наследие, к которому затем постоянно обращались их потомки; либералы последних лет существования Российской империи считали себя наследниками традиции свободомыслия, восходящей к Просвещению.

Из-за ряда проблем, связанных с изучением истории либерализма в России, необходимо сделать ряд замечаний о семантике некоторых слов, используемых в этом дискурсе. Ключевое для российских либералов слово «свобода» (и однокоренные ему слова «освобождение» и «освобождать»), которое они использовали, описывая свой опыт и устремления, обладает важной культурной коннотацией. Слово «свобода» – производное от основы «свой»[78]78
  Свой, собственный, то есть ничей раб, не невольник. Этимологический словарь Л. В. Успенского. – Примеч. ред.


[Закрыть] – в Средневековье использовалось для обозначения безопасной и благополучной жизни среди людей, ведущих определенный образ жизни и разделяющих общие ценности [Humphrey 2007: 2]. Другое российское слово, которое тоже иногда переводится на английский как freedom, – это «воля» (и однокоренные ему слова «вольность» и «вольный»). Под «волей» обычно подразумевается «анархический инстинкт» широкой российской натуры и традиционный общинный образ жизни, несовместимый с холодным формализмом правовых отношений [Weidle 1949: 211; Федотов 1945]. Русские слова «свобода» и «воля» не то чтобы совсем не совпадают со своими западными аналогами freedom или liberty. Их семантика соединена, скорее, не с идеей о правах человека или связью между свободой и рациональным выбором, а в большей степени – с представлением о безграничном пространстве, находясь в котором индивиды сами несут моральную ответственность за свои поступки [Humphrey 2007: 6; Wierzbicka 1997: 144][79]79
  Согласно словарю В. И. Даля, свобода – это «своя воля, простор, возможность действовать по-своему; отсутствие стесненья, неволи, рабства, подчинения чужой воле» [Даль 1880–1882,4: 154–155].


[Закрыть].

Более того, уже было сказано о том, что термины «либерал» и «либерализм» стали означать в России не совсем то же, что на Западе[80]80
  Об истории этого термина см. [Timberlake 1972].


[Закрыть]. Слово «либерал» ассоциировалось с обеспеченным и не состоящим на службе человеком, который разглагольствовал о том, что надо реформировать Россию по образцу западных стран, но при этом не желал, чтобы эти преобразования каким-либо образом угрожали его личному положению в обществе; в российской литературе и публицистике того времени либералов обычно описывали как «скучных» и «нудных» людей, интересующихся «скучнейшими книгами» [Анненков 1960: 538][81]81
  Примеров такого рода немало, в частности в письмах Ф. М. Достоевского [Достоевский 1972–1990, 28: 210–212, 227, 258–259]. См. также в «Идиоте» [Достоевский 1972–1990, 8: 275–276].


[Закрыть]. В следующих главах будет видно: такое отношение к либералам отчасти было вызвано тем, что в них видели оторванных от реальной жизни высоколобых интеллектуалов, чьи теории имели внеклассовый характер. Положение дело усугублялось тем, что либералы попали в классическую западню политических центристов: оказавшись между социалистами и консерваторами, они подвергались ударам с обеих сторон. Хотя в этой книге я использую слова «либеральный» применительно как к российским мыслителям и политикам, так и в целом к любой деятельности, интеллектуальной или общественной, целями которой являются защита прав человека и верховенство закона, важно помнить о том, что, как и в случае с любыми другими политическими концепциями, семантика слов «свобода» и «либерализм» напрямую зависит от той социальной среды, в которой эти идеи возникают и взращиваются.