Текст книги "Историки Французской революции"

Dès le premier jour, j’ai pris hautement la défense de M[onsieu]r Tarlé que je sais innocent parce que je connais ses pensées depuis longtemps. J’aurais été un lâfehe à mes yeux si je ne l’avais pas fait. Les débats du procès de Ramsine, la grâce qui l’a couronné m’ont prouvé que je ne me suis pas trompé et qu’aujourd’hui l’innocence n’est plus en sûreté dans votre pays qui gémit sous l’atroce oppression de contre-révolutionnaires peints en rouge.

Ce procès et d’autres qui suivront sans doute ont pour but de dériver sur de soi-disant conspirateurs la colère du peuple russe que l’échec certain du plan quinquennal risque de décha’her.

Les Machiavels qui tremblent en Kremlin n’hésitent pas à violer toute justice pour éviter le châtiment des masses qu’ils redoutent.

Vous osez comparer la situation actuelle de la Russie à la situation de la France en l’an II. Vous oubliez qu’en France la Terreur n’a duré qu’une année et qu’elle dure en Russie depuis 13 ans. Vous oubliez que la Terreur française, si courte qu’elle ait été, a suffi pour faire haïr du peuple de la République et retarder d’un sincle l’avnnement de la démocratie. Vous oubliez que la Terreur française se justifiait par des dangers réels. Le canon tonnait aux frontières. Les complets de l’intérieur n’étaient pas imaginaires. Dans la Russie actuelle, la guerre étrangère a disparu depuis 10 ans. Les complots sont l’nuvre du Gouvernement qui les invente pour faire durer sa tyrannie et accepter mes mensonges. Robespierre rappelait, pour les punir, les Carrier et les autres proconsuls couverts de crimes. Aujourd’hui les Carrier Russes sont récompensés et glorifiés.

Ne mêlez pas la science et le marxisme à une caricature abominable de notre grande Révolution! La science est aujourd’hui en Russie au service du mensonge et le marxisme y est mis en prison dans la personne de M[onsieu]r Tarlé et de bien d’autres, plus illustres, comme Trotsky [sic], Rakowsky, Préobrajenski etc., etc.

Les savants russes qui ne sont pas encore en exil ou en prison auraient pu peut-être essayer d’empêcher ces saturnales sans excuse. Ils ont préféré la plupart se mettre à la remarque et au service des ma’tres momentanés du Kremlin.

Qu’ils n’essaient pas de s’excuser en prétendant qu’ils ont voulu servir la Révolution prolétarienne! L’esprit de cette Révolution n’habite plus en eux, car cet esprit, qui animait Lénine, était un esprit de justice et de révolte contre l’autorité et leur esprit à eux est un esprit d’obéissance passive. La plupart ne sont plus que des serviteurs dociles ou tremblants d’un pouvoir aux abois qui creuse sa fosse par ses excès et finira promptement par dresser contre sa tyrannie quiconque sent, pense et parle.

S’il faut, pour conserver dont vous me parlez, m’associer à la défense aveugle d’un gouvernement et d’un régime aussi arbitraires, j’ai pris mon parti et fait le sacrifice. Je n’ai jamais flatté personne ni recherché les suffrages. Je continuerai à écrire ce que je pense, méprisant d’avance les commentaires dictés par l’esprit de parti. J’ai combattu seul contre l’école officielle française depuis 30 ans. Je ne déshonorerai pas ma vie par un calcul égoïste. Je proclamerai l’innocence d’Eugnne Tarlé comme j’ai proclamé celle d’Alfred Dreyfus.

Les historiens de Staline pourront m’attaquer tant qu’ils voudront. Je ne leur ferai pas l’honneur d’une réponse. La vérité qu’on n’étouffe pas pour toujours finira par se faire jour, même en Russie. Elle me vengera.

Ainsi je continuerai à travailler pour la vraie Révolution, celle qui n’asservit pas mais qui émancipe.

A. Mathiez

Глава V
Жак Годшо: взгляд со стороны[488]488
  Первоначальный вариант опубликован в: ФЕ – 2010. Источники по истории Французской революции XVIII в. и эпохи Наполеона. М., 2010. С. 410–432.


[Закрыть]

Имя Жака Годшо (1907–1989), выдающегося французского историка, заслуженно пользовавшегося в международных научных кругах непререкаемым авторитетом, широко известно во многих странах, и в частности среди историков Французской революции XVIII столетия. На протяжении своей долгой научной деятельности он внес неоценимый вклад в разработку политической истории Революции и ее влияния на другие страны. Ж.-Р. Сюратто по праву считал его одним из пяти крупнейших специалистов XX в. по истории Французской революции, наряду с А. Оларом, А. Матьезом, Ж. Лефевром и А. Собулем[489]489
  SuratteauJ.-R. Jacques Godechot et le Directoire. P. 329.


[Закрыть].

Ж. Годшо вступил в большую науку в переломную для французской историографии пору, когда четко обозначилась тенденция возрастания интереса к исследованию экономической истории, что нашло отражение в деятельности Ж. Жореса и созданной в 1903 г. по его предложению Комиссии по изучению экономической и социальной истории Революции, а позднее привело к основанию в 1929 г. Л. Февром и М. Блоком журнала «Анналы экономической и социальной истории». И тем не менее внимание начинающего исследователя было приковано к проблемам политической истории. Ученик А. Матьеза, Ж. Годшо по его совету приступил в 1920-х гг. к систематическому исследованию тогда еще слабо изученного периода Революции – Директории[490]490
  Godechot J. Mes souvenirs sur Albert Mathiez // AHRF. 1959. N 156. P. 104–105.


[Закрыть]. После безвременной кончины А. Матьеза в 1932 г. Ж. Годшо продолжил изыскания под руководством Ж. Лефевра, которого считал одним из своих учителей[491]491
  Godechot J. Un jury pour la Révolution. P. 285.


[Закрыть]. В 1933 г. он даже специально переехал в Страсбург, где работал Ж. Лефевр, а с 1935 г. преподавал в Высшем военно-морском училище Бреста[492]492
  Ibid. P 316–317.


[Закрыть].

С началом гитлеровской агрессии Ж. Годшо, будучи истинным патриотом, счел своим долгом, как и многие французские историки, сменить перо на оружие. В годы оккупации Франции упорно преследуемый нацистами за еврейское происхождение, он принял участие в движении Сопротивления и смог вернуться к научной работе лишь после изгнания захватчиков с родной земли. Расцвет его творчества пришелся на послевоенный период, когда Ж. Годшо обосновался в Тулузе, где стал преподавать в местном университете. В 19611971 гг. он занимал там должность декана гуманитарного факультета. В Тулузе Ж. Годшо провел большую часть своей жизни и создал свои основные труды, переведенные на многие иностранные языки. Будучи прекрасным организатором науки, он многое сделал для развития исследований по истории Революции на юге Франции [493]493
  Godechot J. La Révolution dans le Midi toulousain. Toulouse, 1986. См. о его многоплановой деятельности в этом направлении: Fournier G. Jacques Godechot et le Midi toulousain // AHRF. 1990. N 281. P. 318–328.


[Закрыть].

В 1975–1985 гг. Ж. Годшо возглавил Комиссию Французской революции при Международном комитете историков, а с 1959 г. и до конца своей жизни являлся одним из сопредседателей Общества робеспьеристских исследований.

Я не ставлю себе целью дать здесь всестороннее освещение богатого творческого наследия Ж. Годшо – более 25 книг и 200 статей по различным сюжетам политической истории Французской революции и наполеоновской эпохи, многочисленные историографические обзоры и т. д.[494]494
  См. неполный список его трудов: Bibliographie des travaux de Jacques Godechot // Godechot J. Regards sur l’époque révolutionnaire. Toulouse, 1980. P. 11–26.


[Закрыть] Такую задачу просто не осилить в рамках одной статьи. Моя цель скромнее: воссоздать портрет знаменитого историка через призму моего личного восприятия, а также коснуться темы его научных связей с советскими коллегами, свидетельствовавшими о бескорыстной заинтересованности французского ученого в углублении и расширении сотрудничества историков двух стран.

* * *

Поступив в декабре 1977 г. в аспирантуру Института всеобщей истории АН СССР, я под руководством В.М. Далина занялся изучением политической истории времен Директории. Этот период Французской революции был совершенно не разработан ни в дореволюционной, ни в советской историографии. Удивляться здесь нечему, если учесть своеобразие развития советской исторической наук, и тому были весьма веские причины, суть которых я тогда не понимал. Во-первых, долгое время история Директории, в соответствии со сталинской оценкой Французской революции, не рассматривалась в качестве составной части последней[495]495
  См.: Гордон А.В. Великая французская революция в советской историографии. С. 108–109.


[Закрыть]. Кроме того, французское крестьянство, удовлетворенное приобретением земельной собственности в предшествующий период Революции, не проявляло при Директории особой активности. Пассивностью тогда отличалось и поведение городских низов. Иначе говоря, в этот период не было во Франции широкомасштабных социальных конфликтов. А поскольку для марксистской исторической науки наибольший интерес представляла именно тема классовой борьбы, история Директории почти полностью выпала из поля зрения советских историков. По существу, их интересовала лишь история бабувистского движения[496]496
  См. об этом: Чепурина М.Ю. Указ. соч. С. 271–294.


[Закрыть].

Деятельность правых политических сил, не говоря уже об истории контрреволюции, а также многие другие аспекты Французской революции, не имеющие прямой связи с классовой борьбой и идеологией народных масс, оставались для советской историографии сюжетами не слишком желательными. И сегодня, оглядываясь на обстоятельства выбора предложенной В.М. Далиным темы моей кандидатской диссертации о перевороте 18 фрюктидора (по сути, о французской контрреволюции), я поражаюсь, как она вообще была утверждена.

В первом же разговоре со мной на этот счет В.М. Далин посоветовал прочесть обобщающие монографии А. Матьеза и Ж. Лефевра по истории Директории[497]497
  Mathiez A. Le Directoire du 11 brumaire an IV au 18 fructidor an V, publié d’après les manuscrits de l’auteur par Jacques Godechot. Paris, 1934; Lefebvre G. Le Directoire. Paris, 1946.


[Закрыть]. И вот в первых числах января 1978 г., открыв в библиотеке ИНИОНа «Директорию» А. Матьеза, я впервые увидел фамилию его ученика – Жака Годшо, взявшего на себя труд подготовить к печати книгу после безвременной кончины ее автора (впоследствии он называл эту работу честью для себя)[498]498
  GodechotJ. Un jury pour la Révolution. P. 305. Досадно, что издание книги А. Матьеза было недавно, по недоразумению, приписано Ж. Лефевру. См.: Delacroix C, Dosse F., Garcia P. Les courants historiques en France XIX^e – XX^e siècle. /dition revue et augmentée. Paris, 2009. P. 180.


[Закрыть]. После ознакомления с книгами двух выдающихся историков, я, не дожидаясь указаний В.М. Далина, начал сам искать необходимую мне литературу в каталоге библиотеки и первым делом просмотрел карточки на книги Ж. Годшо. Передо мной открылся многообразный и радужный мир истории не только Директории, но и всей революционной эпохи. Правда, тогда же состоялось и мое первое знакомство с трудами других крупных специалистов по истории Директории – А. Собуля (его переведенные на русский язык книги я успел приобрести еще в студенческие годы)[499]499
  Примечательно, что сам А. Собуль, человек исключительно скромный, себя не считал специалистом по истории Директории, о чем он сам сказал мне в июне 1978 г. в Ясной Поляне при нашем совместном посещении дома-музея Л.Н. Толстого.


[Закрыть], Ж.-Р Сюратто, И. Волоха и др. Но поскольку книги Ж. Годшо по моей тематике представляли для меня наибольший интерес, то первым делом заказал его исследования о контрреволюции[500]500
  Godechot J. La propagande royaliste aux armées sous le Directoire. Paris, 1933; idem. La contre-révolution. Doctrine et action, 1789–1804. Paris, 1961.


[Закрыть]. Только после этого на моем письменном столе появились и другие его монографии, такие как «Комиссары армии в годы Директории», «Учреждения Франции в годы Революции и Империи»[501]501
  Godechot J. Les commissaires aux armées sous le Directoire. Paris, 1937. T. 1–2; idem. Les institutions de la France sous la Révolution et l’Empire. Paris, 1951.


[Закрыть] и др., в том числе те, где излагалась теория «атлантической» революции, хотя я ничего тогда о ней не знал. Признаюсь, я довольствовался пока лишь беглым просмотром его книг, поскольку для глубокого осмысления у меня не хватало времени: я готовился к выступлению на заседании сектора Новой истории капиталистических стран Европы, где должны были утвердить тему моей кандидатской диссертации.

Тем не менее первое, даже беглое, знакомство с богатейшим творчеством Ж. Годшо произвело на меня неизгладимое впечатление. Было очевидно, что природа наделила его не только несгибаемой волей, но и завидным трудолюбием, сопоставимым лишь с «титанической» работоспособностью Жильята – героя романа «Труженики моря» В. Гюго. Я был поражен тем, как много он успел написать в отличие от советских франковедов. Тогда я еще не понимал, что нелепо прибегать к такому прямолинейному сравнению. Мало того, что французский историк проживал в непосредственной близи от мест хранения необходимых ему источников, он еще имел широкие возможности для длительных заграничных научных командировок в другие страны, тогда как его советские коллеги, за редкими исключениями, были этого лишены.

Впоследствии я с особым вниманием и с большой для себя пользой прочел основные труды Ж. Годшо и быстро понял, как истории Французской революции повезло, что этот французский историк еврейского происхождения[502]502
  Как это ни парадоксально, о его еврейском происхождении, о чем он не раз упоминал, Ж. Ле Гофф и П. Тубер с изумлением узнали от автора этих строк в г. Павловске при посещении императорского дворца российского венценосца в октябре 1989 г.


[Закрыть] выбрал именно ее. Происхождение, по признанию самого Ж. Годшо, сыграло решающую роль в окончательном определении его научных интересов. Лишившись материнской ласки в шестилетнем возрасте, Ж. Годшо много позже вспоминал об одном из эпизодов своего детства: в 1911 или 1912 г. в своем родном городе Люневилле, проходя в одном из парков мимо памятника аббату Грегуару, он спросил у матери, кто это? Мать ответила: человек, которому они, французские евреи, обязаны тем, кем они есть. Пятилетний ребенок, естественно, не мог осмыслить всю суть ответа, но позднее он узнал о деятельности аббата Грегуара, ратовавшего в 1791 г. в Учредительном собрании за предоставление проживавшим во Франции евреям полной свободы передвижения, равенства в гражданских правах с французами[503]503
  См. о нем: Soboul A. Une conscience religieuse au temps de la Révolution, l’abbé Grégoire (1750–1831) // Soboul A. Portraits de révolutionnaires. Paris, 1986. P. 137–156; Chopelin C., Chopelin P. L’obscurantisme et les Lumières. Itinéraire de l’abbé Grégoire évêque révolutionnaire. Paris, 2013. P. 95–108.


[Закрыть] и достигшего на этом неимоверно сложном пути блестящего успеха[504]504
  Отметим, что при оккупации Франции немeцкие власти приказали разъединить памятник Грегуара в Люневилле. См.: Chopelin C., Chopelin P. Указ. соч. С. 208.


[Закрыть]. По признанию историка, после этого «откровения» он стал испытывать восхищение Французской революцией, что побудило его с самого начала своей учебы в высшем учебном заведении заинтересоваться ею и специализироваться на этом важном периоде истории Франции[505]505
  Godechot J. La Révolution française et les Juifs (1789–1799) // AHRF. 1976. N 223. P. 47. Отметим, что первые его научные статьи были посвящены истории еврейской общины Нанси. См. об этом: Gainot B. La contribution de Jacques Godechot aux Annales historiques de la Révolution française // AHRF 2008. N 353. P. 114.


[Закрыть].

С годами, по мере углубления в сложные перипетии французской историографии, интерес к этому именитому исследователю у меня возрос. Тому были разные причины. Прежде всего, я заметил, что Ж. Годшо был историком-архивистом, а это обстоятельство для меня имеет первостепенное значение: так меня воспитывали мои наставники еще в студенческие годы, а позднее на необходимости использования архивной документации для воссоздания полноценной картины исторических событий упорно настаивал и В.М. Далин. Уже первая серьезная монография Ж. Годшо о комиссарах Директории поразила меня обилием использованных первоисточников, извлеченных из архивов различных европейских стран (Германии, Швейцарии, Италии и др.), и скрупулезным их изучением.

Со временем я стал еще выше его ценить за колоссальные разносторонние знания, обширнейшую эрудицию (я всегда считал ее одним из основных достоинств историка), во многом способствовавшую расширению моей собственной. Особо хотелось бы подчеркнуть также ясность его языка. Блестящий стилист, Ж. Годшо, как никто из его французских коллег, умел выражать сложнейшие мысли доступным языком и зачастую в художественной форме. Ряд его глубоко научных книг, таких как «Взятие Бастилии», «Контрреволюция» или «Граф д’Антрэг», написаны столь живо и увлекательно, что почти не отличаются от остросюжетных художественных романов Ж. Санд, Э. Сю или А. Дюма-отца.

Мне особо импонировал постоянный интерес Ж. Годшо к самой сложной дисциплине исторической науки – историографии, к которой я сам со студенческих лет относился неравнодушно, с большим интересом читая изредка появлявшиеся в советских научных изданиях статьи о жизненном пути и творчестве некоторых крупных историков, таких как Е.В. Тарле, М.В. Нечкина и др. Испытывая особый интерес к этой отрасли науки, я, однако, еще не представлял себе, что она отнюдь не для начинающего исследователя. С первых месяцев обучения в аспирантуре в поисках материалов по истории Директории в журнале «Исторические анналы Французской революции» я заметил, что буквально в каждом номере Ж. Годшо, помимо собственно статей, публиковал по несколько рецензий на книги французских и зарубежных исследователей[506]506
  См. о его плодотворном сотрудничестве с журналом: Gainot B. Op. cit. P. 114–116.


[Закрыть]. Столь щедрое отношение к автору со стороны руководства периодического издания не могло не поразить советского историка, привыкшего к тому, что авторы у нас порою ждали годами права даже на одну-единственную публикацию в журнале.

Для меня своего рода открытием явилось сотрудничество Ж. Годшо с журналом «Ревю историк», где он регулярно публиковал написанные на высоком научном уровне пространные историографические обзоры, в которых подвергал критическому анализу достижения мировой науки за семь-восемь лет в изучении Французской революции. К сожалению, эта позитивная тенденция, присущая французской историографии в целом, не нашла подражателей в советской науке. Правда, советские историки изредка освещали достижения отечественной науки в области изучения Французской революции, но, поскольку их итоговые обзоры не носили, к сожалению, регулярного характера[507]507
  См.: Дунаевский В.А. Великая французская революция в советской историографии (1917–1941 гг.). С. 45–88; Далин В.М. Изучение Великой французской революции в СССР // Далин В.М. Историки Франции XIXXX веков. С. 65–95; Пименова Л.А. О советской историографии Великой французской революции (1979–1986 гг.) // Великая французская революция и Россия. С. 119–125. Отрадно, что Д.Ю. Бовыкин недавно написал обстоятельный аналитический обзор на эту тему в плане изучения современной российской науки: Бовыкин Д.Ю. О современной российской историографии Французской революции XVIII века (полемические заметки) // НиНИ. 2007. № 1. С. 48–73. См. также: Таньшина Н.П. К 150-летию изучения Французской революции в России: от Герье до «новой русской школы» // НиНИ. 2018. № 6. С. 131–135.


[Закрыть], проделанная ими работа была не сопоставима с колоссальными усилиями Ж. Годшо.

Меня также в немалой степени привлекал независимый характер Ж. Годшо – беспартийного историка, не примыкавшего ни к одному из направлений французской исторической науки и не принадлежавшего ни к одной исторической школе. Его ученик К. Птифрер считал такую позицию одним из достоинств своего учителя, делавшей ему честь. По свидетельству К. Птифрера, Ж. Годшо «восхищался одновременно и Жаном Жоресом, и Шарлем де Голлем. Он с интересом следил за работами “школы Анналов”, не принадлежа к ней. Ни в коей мере не будучи марксистом, он признавал значение некоторых аспектов марксистской интерпретации и при необходимости прибегал к ней. Он с большой гордостью носил эпитет независимого историка» [508]508
  Petitfrere C. Jacques Godechot (1907–1989) // ÄHRE 1990. N 281. P. 317. Он также вспоминал различные мысли о жизни и о науке, которыми делился с ним Ж. Годшо. И выражал ему свою беспредельную признательность за осознание «цены свободы» [курсив наш. – В. П.]. См.: Там же.


[Закрыть].

* * *

Советским историкам, и в том числе В.М. Далину и А.В. Адо, было известно, что Ж. Годшо, не принимая марксизм полностью, тем не менее, в оценке истории Французской революции как социального переворота придерживался сходной с ними позиции. Примечательна одна из наших бесед с А.В. Адо. В ноябре 1983 г. Анттолий Васильевич высказался о том, что концепция Французской революции Ж. Годшо близка к интерпретации истории Революции советскими историками. В то же время он выразил свое недовольство его рецензией на книгу «Постижение Французской революции» Ф. Фюре[509]509
  См. рец. Ж. Годшо на книгу Furet F. Penser la Révolution française (Paris, 1979) // AHRF. 1979. N 235. P. 135–139. Рус. пер.: Годшо Ж. О книге Ф. Фюре // ФЕ – 1979. С. 255–260.


[Закрыть]. По мнению А.В. Адо, Ж. Годшо «не понял ее главного содержания». Поскольку прошедшие годы стерли из моей памяти содержание рецензии, я ограничился замечанием, что французский историк все же не обязан смотреть на историю Французской революции глазами советского историка-марксиста, с чем он согласился.

Однако пять лет спустя, вспомнив про этот разговор, я перечел указанную рецензию Ж. Годшо. Оказалось, что в 1983 г. и А.В. Адо, sit venia verbo, и я упустили одну важную деталь в тексте Ж. Годшо. Суть дела такова: А.В. Адо долгие годы полимизировал с представителями «критического» течения французской историографии, в том числе с одним из лидеров «третьего поколения» «Анналов» Ф. Фюре, о направлении социально-экономического развития Франции при Старом порядке и о характере Французской революции. Читая рецензию Ж. Годшо, он в отличие от меня, несомненно, обратил внимание на то, что ее автор обошел молчанием эти важнейшие аспекты, что, по-видимому, и вызвало реплику А.В. Адо о проявленном Ж. Годшо «непонимании», так как именно их советский историк считал осью той концепции Французской революции, которую во второй главе своей книги предложил Ф. Фюре. Неслучайно после того, как эта глава в виде статьи была в 1971 г. опубликована в «Анналах», А.В. Адо написал на нее критическую рецензию[510]510
  Адо А.В. Очередная атака на марксистскую концепцию Французской революции конца XVIII века // ВИ. 1973. № 4. С. 178–180.


[Закрыть].

Между тем Ж. Годшо вполне осознанно воздержался от обсуждения соответствующей главы книги Ф. Фюре, отметив: «Я не намерен говорить о второй главе, посвященной революционному катехизису», так как она, как он разъяснял, «представляет собой критику воззрений А. Собуля и К. Мазорика, на которую оба уже ответили». В заключение Ж. Годшо подчеркнул: «Я предпочитаю четкие и логичные выводы Собуля и Мазорика слишком усложненным и туманным рассуждениям Франсуа Фюре»[511]511
  AHRF. 1979. N 235. P 138.


[Закрыть]. Таково было его отношение к марксистской интерпретации истории Французской революции.

Это отнюдь не означает, что между подходами Ж. Годшо и советских историков к истории Французской революции не было подчас довольно существенных расхождений методологического характера.

В связи с этим необходимо упомянуть о нашумевшей теории «атлантической» революции и на отношении к ней самого ее автора. Эта теория, впервые выдвинутая Ж. Годшо вместе с американским историком Р Палмером в 1955 г. на Римском конгрессе по историческим наукам, была позднее развита им в ряде книг[512]512
  Godechot J. La Grande Nation. L’expansion révolutionnaire de la France dans le monde de 1789 à 1799. T. 1–2. Paris, 1956; 2^Iime éd.: 1983; idem. Les révolutions (1770–1799). Paris, 1963; 4^Iime éd.: 1986; idem. L’Europe et l’Amérique а l’époque napoléonienne. Paris, 1967.


[Закрыть], представляющих значительный научный интерес.

Изначально оба автора новой теории неоднократно подвергались ожесточенной критике со стороны представителей различных историографических направлений [513]513
  См. об этом: Gainot B. Op. cit. P. 124–126.


[Закрыть], прежде всего со стороны советских и французских историков-марксистов[514]514
  См., например: Манфред А.З. Великая французская революция XVIII в. и современность. (К 175-летию революции) // НиНИ. 1964. № 4. С. 59–74; Он же. О некоторых спорных и нерешенных вопросах историографии Великой французской революции // ФЕ – 1976. М., 1978. С. 172–173; Собуль А. Классическая историография Французской революции. О нынешных спорах // Там же. С. 157–159; Soboul A. La civilisation et la Révolution française. T. 2. La Révolution française. P. 35, 38–39.


[Закрыть]. Обусловливая появление этой теории главным образом необходимостью обоснования созданного в 1949 г. при холодной войне военно-политического блока НАТО, оппоненты Ж. Годшо и Р. Палмера, исходя из сложившейся на международной арене напряженной политической обстановки, сконцентрировали внимание исключительно на представлявших для них наибольший интерес политических обстоятельствах, послуживших, как они полагали, единственной причиной, побудившей авторов теории интерпретировать историю Французской революции под новым углом зрения.

В то же время, как нам представляется, критики теории «атлантической» революции и впредь избегали ее всестороннего анализа, а это существенное обстоятельство привело в конечном счете к отрицанию какого бы то ни было ее познавательной ценности. Между тем теория Ж. Годшо и Р Палмера имела, на мой взгляд, важное позитивное значение, предлагая не ограничиваться при исследовании революционной эпохи одними лишь национальными рамками, а рассматривать революционные события на широком фоне европейской и всемирной истории, заниматься сравнительным изучением революционных мутаций в различных странах. Подход Ж. Годшо и Р. Палмера позволял также пролить свет на влияние Французской революции за пределами Франции, до того времени досконально не исследованного. К тому же книги обоих авторов содержали богатейший фактический материал, значение которого трудно переоценить.

Политические и идеологические аспекты критики, безусловно, полностью превалировали над чисто научным обсуждением этого нового подхода в изучении революционных потрясений конца XVIII – начала XIX столетия в мировом масштабе и лишали оппонентов Ж. Годшо и Р Палмера возможности проявить многоплановый и глубоко научный подход. По моему мнению, именно такая интерпретация теории «атлантической» революции позволила бы критикам намного более объективно оценить вклад обоих авторов и способствовала бы не только выяснению легших в ее основу политических обстоятельств, наличие которых я не оспариваю, но и точному определению значимости этого оригинального подхода.

Ж. Годшо не раз отвечал на явно одностороннюю интерпретацию его теории марксистскими коллегами. Чтобы сохранить беспристрастность, отмечу, однако, что он и сам не всегда отличался последовательностью в трактовке критических замечаний некоторых из своих оппонентов, то полностью отрицая какую-либо политическую подоплеку теории «атлантической» революции[515]515
  GodechotJ. Un jury pour la Révolution. P. 358–360.


[Закрыть], то уклончиво возлагая ответственность за ее привнесение на одного Р. Палмера, кого позднее стал подозревать в тайном замысле дать «историческое оправдание атлантическому союзу» в 1955 г. в представленном конгрессу докладе и неизбежно предстоявших обсуждениях[516]516
  Godechot J. Soboul, tel que je l’ai connu // AHRF. 1982. N 250. P. 544.


[Закрыть]. В любом случае, на склоне лет Ж. Годшо, отвечая на политические и подчас крайне тенденциозные обвинения[517]517
  См.: Godechot J. La Grande Nation. 2^Iime éd. P. 9.


[Закрыть], писал: «В этом анализе [теории] есть и соответствие действительности, и ложные тезисы (il y a du vrai et du faux dans cette analyse). Но ни Палмер, ни я никогда не имели желания отрицать характерные черты Французской революции и ее величие»[518]518
  Godechot J. Soboul, tel que je l’ai connu. P. 544.


[Закрыть]. Хочу обратить внимание на эти его слова, поскольку А. Собуль и А.З. Манфред даже в середине 1970-х гг. продолжали, на мой взгляд, несправедливо критиковать Ж. Годшо за отрицание «исторического величия» и «национальных цветов» Французской революции[519]519
  Собуль А. Указ. соч. С. 158; Манфред А.З. О некоторых спорных и нерешенных вопросах историографии Великой французской революции. С. 173.


[Закрыть], несмотря на заметную эволюцию его взглядов в 19601970-х гг., проявившуюся в усилении внимания к социальной стороне Революции[520]520
  См. об этом: Bétourné O., Hartig A.I. Penser l’histoire de la Révolution. Deux siècles de passion française. Paris, 1989. P. 123.


[Закрыть].

Тем не менее отметим, что даже в конце 1960-х гг. отношение А.З. Манфреда к творчеству Ж. Годшо стало намного более почтительном. Об этом можно судить по письму Альберта Захаровича от 20 февраля 1969 г. немецкому историку М. Коссоку в связи с изданием в ГДР в переводе на немецкий его статьи «Великая французская революция XVIII в. и современность. (К 175-летию революции)», в оригинале которой в 1964 г. он подверг, как уже отметили, резкой критике теорию «атлантической революции»[521]521
  Манфред А.З. Великая французская революция XVIII в. и современность. (К 175-летию революции). C. 59–74.


[Закрыть]. А.З. Манфред обратился к М. Коссоку с просьбой исключить один абзац и его «заменить следующей фразой»: «Проф[ессор] Годшо является автором превосходного капитального исследования о комиссарах Директории и ряда других весьма ценных работ. Я весьма высоко расцениваю вклад, внесенный профессором] Годшо в изучение истории конца XVIII – нач[ала] XIX века и отношусь с большим уважением к этому крупному ученому и его трудам. Тем досаднее, что по одному вопросу мне придется с ним спорить»[522]522
  НИОР РГБ. Ф. 772. К. 39. Ед. хр. 52. Л. 1.


[Закрыть]. Его просьба была выполнена немецкими коллегами М. Коссоком и И. Бахом, в ответном письме которых от 9 марта 1969 г. было написано: «В соответствии с Вашим желанием мы изменили второй абзац на 24^ой странице и экстренной почтой отправили измененный текст в издательство»[523]523
  Там же. К. 47. Ед. хр. 10. Л. 17. См. также: Manfred A.Z. Die Grosse Französische Revolution des 18. Jahrhunderts und die Gegenwart // Studien über die Revolution. Herausgegeben von Manfred Kossok. Berlin, 1971. S. 173.


[Закрыть].

В целом не могу не согласиться с выводом Ж. Годшо о том, что спор по поводу теории «атлантической» революции был проекцией идеологических баталий холодной войны на плоскости исторической науки[524]524
  Godechot J. Op. cit. P 544.


[Закрыть]. Намного более объективная оценка этой теории была дана во французской исторической науке уже после кончины Ж. Годшо, в частности историком-марксистом М. Вовелем. Он по праву подчеркнул неоспоримые заслуги Ж. Годшо в расширении перспектив исследований о влиянии Французской революции на обширные географические пространства и подчеркнул плодотворность такого метода в изучении революционной эпохи, открывающего, в особенности, новые рубежи для сравнительного исследования европейских революций в различных странах – от Италии до Центральной Европы[525]525
  Vovelle M. Jacques Godechot, historien de la Révolution française // ÄHRE 1990. N 281. P. 305; см. также: Petitfrère C. Op. cit. P. 314–315; Gainot B. La place de l’historiographie italienne dans l’Huvre de Jacques Godechot sur le Triennio // I lumi e la revoluzione francese nel debattito italiano del XX secolo. Firenze, 2010. P. 144.


[Закрыть]. Полностью разделяю такую оценку.

О решительности самого Ж. Годшо отстаивать необходимость изучения истории Французской революции на широком фоне революционных событий в Европе и Америке свидетельствует хотя бы тот факт, что он не отказался от «атлантической» теории не только после выхода Франции из НАТО в 1966 г., но и в последующие годы [526]526
  Godechot J. La Révolution française. Chronologie commentée, 1787–1799. Paris, 1988; idem. Lère des Révolutions // L’état de la France pendant la Révolution (1789–1799). Sous la direction de Michel Vovelle. Paris, 1988. P. 12–16.


[Закрыть]в отличие от Ф. Фюре, часто менявшего свои взгляды по частным вопросам, не всегда это обосновывая[527]527
  См. об этом: Bétourné O., Hartig A.I. Op. cit. P. 32–33.


[Закрыть].

* * *

Если советские историки были в курсе всех основных обозначившихся сдвигов и процессов во французской историографии, то, к сожалению, того же нельзя сказать об осведомленности французских исследователей относительно достижений советской исторической науки. Причина тому – их незнание русского языка. Однако, несмотря на это и на имевшиеся существенные разногласия, Ж. Годшо проявлял к работе советских историков неизменный интерес и прилагал активные усилия для развития сотрудничества. Он неоднократно принимал участие в двусторонних встречах историков СССР и Франции, выступал с рецензиями на работы советских коллег (в частности, А.З. Манфреда и В.М. Далина), переведенные на французский язык, сам неоднократно публиковался во «Французском ежегоднике» и выступил одним из авторов сборника «Великая французская революция и Россия»[528]528
  Годшо Ж. Революционная экспансия в Европе и Америке // Великая французская революция и Россия. С. 82–90.


[Закрыть].

Словом, с советскими историками Ж. Годшо связывала многолетняя творческая дружба. В свою очередь, и А.З. Манфред высоко ценил личный вклад «крупнейшего специалиста по проблемам истории Французской революции» «в развитие научного сотрудничества историков наших двух стран»[529]529
  Манфред А.З. О некоторых спорных и нерешенных вопросах историографии Великой французской революции. С. 172, 173.


[Закрыть]. Но мне все же гораздо проще судить о связях Ж. Годшо с советскими историками на примере его взаимоотношений с В.М. Далиным, и в особенности по их переписке, поскольку возможностей лично встретиться у них было немного: Виктор Моисеевич принадлежал к числу «невыездных», а французскому историку довелось побывать в СССР лишь дважды – для участия в работе IV коллоквиума советских и французских историков в Ереване (1969) и XIII Международного конгресса историков в Москве (1970).

В.М. Далин, человек крайне добросовестный и высоко ответственный, с готовностью сообщал французскому коллеге о новейших советских публикациях по истории Франции, отправлял ему не только выпуски «Французского ежегодника», очередные тома сочинений Г. Бабефа, свои монографии и статьи, но и другие советские издания[530]530
  К В.М. Далину с просьбой помочь им в приобретении советских изданий неоднократно обращались и многие другие его зарубежные коллеги, что и побудило Е.В. Киселеву не без иронии как-то сказать: «Эти французы Виктора Моисеевича разорят».


[Закрыть].

Поэтому после выхода первых же моих статей по истории Директории В.М. Далин сразу порекомендовал мне отправить их оттиски на просмотр Ж. Годшо, тем более что тот публиковал в «Ревю историк» аналитические обзоры по историографии. В отличие от некоторых своих французских коллег, Ж. Годшо, несмотря на преклонный возраст, не счел ниже своего достоинства отвечать на мои письма и высказывать мнение о первых работах начинающего советского исследователя. Его послания свидетельствовали о том пристальном внимании, с которым он следил за публикациями во «Французском ежегоднике», ибо относительно опубликованных в нем моих статей он неизменно сообщал, что еще до получения оттисков был знаком с их содержанием, поскольку в ежегоднике тогда все статьи сопровождались резюме на французском языке.

Особенно мне запомнилось первое письмо Ж. Годшо – о моей статье «Павел I и Людовик XVIII»[531]531
  Погосян В.А. Павел I и Людовик XVIII // ФЕ – 1980. М., 1982. С. 204210.


[Закрыть], посланное в Институт истории СССР АН СССР, оттуда было отправлено в Институт археологии и этнографии АН АрмССР, и только потом доставлено в Институт истории, где я работал. Как и В.М. Далин, я не сомневался, что тематика моей статьи, написанной на основе неопубликованных документов Архива внешней политики Российской империи, заинтересует Ж. Годшо, крупнейшего специалиста по истории французской контрреволюции. Но письменного отклика с его стороны, признаюсь, не ожидал. На основе одного резюме им была дана всесторонняя, глубоко научная оценка моего текста. Было в особенности приятно прочесть следующее: «Сожалею только, что не знаю русского языка, чтобы прочесть ее полностью»[532]532
  Письмо Ж. Годшо автору от 20 июня 1983 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть]. В тот же вечер я отправил копию этого письма В.М. Далину, вскоре приславшего лапидарный ответ: «Очень за Вас рад» [533]533
  Письмо В.М. Далина автору от 9 ноября 1983 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть].

Ж. Годшо и в последующих письмах неоднократно высказывал свое сожаление в связи с незнанием русского языка. Меня очень огорчило одно из его писем, после того как я отправил ему свою статью о выборах V года (1797) в Законодательный корпус при Директории[534]534
  Погосян В.А. Роялисты, Директория и выборы 1797 года // НиНИ. 1988. № 2. С. 247–262.


[Закрыть]. Он писал: «Поскольку, к несчастью, я не знаю русского, то не смог ее прочесть»[535]535
  Письмо Ж. Годшо автору от 1 октября 1988 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть]. Правда, он поблагодарил меня за ссылки на его исследования: на сей раз это оказалось единственно доступным для него в моей статье, ибо в журнале «Новая и новейшая история» статьи публиковались тогда без резюме на европейских языках.

Поскольку его мнение о некоторых затронутых мною дискуссионных темах представляло несомненный интерес, мне ничего не оставалось, как отправить ему написанное специально для него резюме статьи на французском языке. Незамедлительно последовал его ответ. Однако на этот раз, в отличие от предыдущих, он высказал соображения, свидетельствующие о его неполном согласии с некоторыми из моих интерпретаций, что меня не удивило. Ж. Годшо, в частности, выразил удивление в связи с приведенным мной сообщением российского посла в Испании Бицова о создании в годы Директории на Пиренеях войскового подразделения французских эмигрантов. Первостепенное значение в победе роялистов на выборах V года он придавал роялистской пропаганде, а не недовольству народа внутренней политикой Директории, как я утверждал. Он обращал также мое внимание на деятельность на Юге секретной организации «Аа», что мною было упущено из-за отсутствия необходимой источниковой базы. И он настаивал, что для меня было намного существеннее, на решимости Директории прибегнуть к помощи армии для осуществления государственного переворота начиная с июня 1797 г.[536]536
  Письмо Ж. Годшо автору от 30 марта 1989 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть]