Текст книги "Историки Французской революции"

* * *

Помимо углубленных изысканий в области истории Французской революции, В.М. Далин с середины 1960-х годов продолжал так же плодотворно исследовать и историю социалистического движения во Франции. Тщательно изучая имеющиеся в бывшем Институте марксизма-ленинизма личные архивы деятелей этого движения, в частности А. Мерргейма, он написал ряд статей по этой теме[145]145
  См., например: Далин В.М. Было ли гедистское движение единым? // НиНИ. 1964. № 5. С. 96–108 (перепечатано в: Далин В.М. Люди и идеи.
  C. 167–188); Он же. Альфонс Мерргейм и его «конфиденциальная переписка» // Европа в новое и новейшее время. С. 365–412 (перепечатано в: Далин В.М. Люди и идеи. С. 294–343; Он же. Из истории социальной мысли во Франции. С. 143–194); Он же. Гюстав Эрве и Домела Ньювенгуйс. (Из архива Домелы Ньювенгуйс // ФЕ – 1966. М., 1967. С. 261–267; Он же. Бакунист в двадцатом столетии. (Джеймс Гильом и французский синдикализм) // ФЕ – 1971. М., 1973. С. 195–224.


[Закрыть]. Обнаруженные архивные материалы позволили ему не только подтвердить свой основной вывод 1930-х гг. об отсутствии левого крыла в социалистической партии[146]146
  Далин В.М. Стачка почтовиков и кризис Всеобщей конфедерации труда // Далин В.М. Из истории социальной мысли во Франции. С. 141–142.


[Закрыть], но и проследить борьбу течений во Всеобщей конфедерации труда, вскрыть имевшиеся в ней внутренние разногласия накануне и в начале Первой мировой войны. Опровергая бытующее во французской историографии мнение, отвергавшее наличие борьбы во Всеобщей конфедерации труда, B. М. Далин с большой убедительностью доказал отсутствие «единого руководящего ядра в конфедерации» еще в 1906–1909 гг.[147]147
  Далин В.М. Альфонс Мерргейм и его «конфиденциальная переписка» // Там же. С. 189.


[Закрыть]

Материалы архива А. Мерргейма предоставили В.М. Далину возможность подробно осветить вопрос об отношении Всеобщей конфедерации труда к милитаристской опасности в первые месяцы Первой мировой войны. Им вскрыты имевшиеся к тому времени разногласия между двумя течениями конфедерации: группировка Жуо, явно перешедшая на позиции социал-шовинизма, как это им доказано, подвергалась решительной критике со стороны Мерргейма, ставшего «на какой-то период времени центром движения для всех антишовинистов»[148]148
  Далин В.М. Всеобщая конфедерация труда в начале первой империалистической войны // ФЕ – 1964. М., 1965. С. 240.


[Закрыть].

В.М. Далин первым обратил должное внимание и на разногласия, имевшиеся внутри гедистского движения. Вводя в научный оборот вновь выявленные архивные документы, проливающие свет на взаимоотношения Геда и Лафарга со времени нашумевшего дела Дрейфуса, он рассматривал происходившую между ними борьбу как «эпизод из истории борьбы революционного марксизма с догматизмом»[149]149
  Далин В.М. Было ли гедистское движение единым? // Далин В.М. Люди и идеи. С. 188.


[Закрыть].

* * *

В.М. Далин на протяжении своей долгой научной деятельности, помимо изысканий в отмеченных областях[150]150
  Основные исследования В.М. Далина по истории французского социалистиского движения, а также посвященные деятелям Французской революции опубликованы в указанных нами двух его сборниках статей – «Люди и идеи» и «Из истории социальной мысли во Франции», которые далеко не полностью отражают широкий круг его интересов.


[Закрыть], проявлял неизменный и с годами все возрастающий интерес к достижениям французской исторической науки. Еще в первой половине 1930-х гг. он неоднократно откликался не только на книги своих советских коллег, но и на различные новейшие французские издания по истории, главным образом партии радикалов и социалистического движения[151]151
  См.: Библиография трудов Виктора Моисеевича Далина (1902–1985) и литература о нем. С. 70–72.


[Закрыть]. В последние годы жизни он стал все больше увлекаться историографическими проблемами. Его главные историографические работы в 1981 г. были опубликованы отдельной книгой, подытожившей его многолетние размышления и свидетельствовавшей о колоссальной эрудиции, разносторонних интересах автора[152]152
  Далин В.М. Историки Франции XIX–XX веков.


[Закрыть]. Одно ознакомление с содержанием этого сборника позволяет оформить четкое представление о приоритетных областях отечественной и французской историографий, находившихся в центре его научных интересов в 19601980-е гг. В.М. Далин сконцентрировал внимание на основополагающих этапах изучения французской истории во Франции (начиная от историков эпохи Реставрации и кончая своими современниками), в дореволюционной России и в СССР.

Большое место в книге уделено историографическим проблемам Французской революции. В советской историографии работа по обобщению вклада русской и советской науки в исследование этой темы началась еще с середины 1920-х гг.[153]153
  См.: Кареев Н.И. Французская революция в марксистской историграфии в России. Вступление и публикация Д.А. Ростиславлева // Великая французская революция и Россия / под ред. А.В. Адо, В.Г. Сироткина. М., 1989. С. 196–209; Loukine N. La Révolution française dans les travaux des historiens soviétiques // AHRF. 1928. N 2. P. 128–138; Дунаевский В.А. Великая французская революция в советской историографии (1917–1941 гг.) // История и историки. Историография всеобщей истории. М., 1966. С. 45–88; Он же. Советская историография новой истории Запада. С. 76–113; Вебер Б.Г. Историографические проблемы. М., 1974. С. 201–330.


[Закрыть], и В.М. Далин, будучи историком, стоявшим у истоков советской исторической науки, не мог остаться в стороне. Он внимательно изучил все основные работы советских исследователей, обстоятельно представил тот весомый вклад, который внесла советская историография в разработку социальной, политической, идеологической истории Французской революции. По праву отмечая, что советские историки уделяли основное внимание изучению борьбы классов в период якобинской диктатуры, деятельности отдельных политических группировок, особенно крайне левых, а также социальных идей накануне и в годы Революции[154]154
  Далин В.М. Указ. соч. С. 81, 87.


[Закрыть], он, однако, воздержался от научного обоснования такого неравномерного подхода к истории революционной эпохи, не объясняя, чем был обусловлен этот явно повышенный интерес со стороны его коллег, да и его самого, к исследованию истории Французской революции «снизу». Не представляя научную интерпретацию истории Революции «вне» марксизма, он и не считал нужным дать разъяснения на этот счет, что было бы весьма уместным[155]155
  Своеобразие развития советской науки в изучении Французской революции позднее было критически освещено А.В. Адо. См.: Адо А.В. Французская революция в советской историографии // Исторические этюды о Французской революции. С. 310–318. И автор этих строк предпринял еще в 1988 г. робкую попытку если не научной интерпретации, то, по крайней мере, констатации явно односторонного подхода, проявлявшегося советскими историками в изучении Французской революции: Погосян В.А. О некоторых аспектах истории Французской революции // Актуальные проблемы изучения истории Великой французской революции. С. 197–201.


[Закрыть]. Однако В.М. Далин в то же время, сознавая необходимость изучения на основе марксистской методологии деятельности правых сил, поручил автору этих строк исследовать историю французской контрреволюции времен Директории.

Критический разбор некоторых основополагающих исследований, вышедших из-под пера знаменитых французских историков XX века различных направлений, В.М. Далиным дан в обстоятельном обзоре, посвященном развитию основных тенденций французской историографии XX столетия («Французские историки XX века. Судьбы школы “Анналов”»). В.М. Далин, имея на это все основания, считал себя вправе обратиться к деятельности известного в мировой историографии направления: «Пишущий настоящие строки полагает, что он имеет известное право высказаться о судьбах школы “Анналов”. Полвека назад он с большой симпатией познакомился с первыми книжками журнала»[156]156
  Далин В.М. Указ. соч. С. 257.


[Закрыть].

В этой работе В.М. Далин проследил ход развития исторической мысли во Франции в XX столетии, в частности сложную эволюцию школы «Анналов», определил ее место и роль во французской историографии, группировавшейся вокруг основанного в 1929 г. М. Блоком и Л. Февром журнала «Анналы экономической и социальной истории», во многом способствовавшего углубленному изучению экономической истории и превращению «истории в подлинную науку». Он доказал, что в произошедшем во французской историографии в 1930-х гг. переломе немаловажную роль сыграло творчество ряда виднейших французских историков (Ж. Жореса, А. Матьеза, Ж. Лефевра), не связанных с «Анналами».

В.М. Далин всегда с особым почтением говорил не только об «отцах-основателях» «Анналов», но и об их преемнике Ф. Броделе, хотя не разделял его взглядов по многим вопросам. Высоко оценивая творчество Броделя и отдавая ему дань глубокого уважения, он вместе с тем выступил с умеренной критикой в адрес некоторых его воззрений концептуального характера. В.М. Далин упрекал его в особенности в отделении материальной цивилизации от экономической жизни и капитализма, объясняя подход французского историка его незнанием ленинского определения, основанного на теории Маркса о том, что «капитализм вырастает как бы ежедневно, из простейших товарных отношений». В конечном итоге он полагал, что это отразилось «отрицательно на всем построении труда Ф. Броделя» о материальной цивилизации [157]157
  Там же. С. 204.


[Закрыть].

В очерке сравнительно мало места уделено марксистской исторической науке, ибо автор делал упор в основном на творчество двух историков-марксистов – А. Собуля и К. Виллара. Несмотря на это, В.М. Далин дал весьма лестную оценку марксистской науке во Франции, упоминая «не только о влиянии марксизма на историков, не разделяющих марксистских идей, но и чисто марксистской историографии, стоящей на самом высоком научном уровне и занявшей наконец твердые позиции в высшей школе»[158]158
  Там же. С. 209.


[Закрыть].

В.М. Далин прекрасно раскрыл причины эволюции «Анналов», появления в середине 1960-х гг. «третьего поколения» этой школы, полностью отошедшего от позиций основателей журнала и Ф. Броделя. Интерес журнала к экономической истории как самой приоритетной сфере научных поисков он связывал с деятельностью М. Блока, Л. Февра и Ф. Броделя. Однако, как он отметил, с «приходом представителей “третьего поколения’à положение существенно изменилось». Подробно исследуя работы представителей этого поколения – видных французских историков, в частности Э. Леруа-Ладюри, В.М. Далин пришел к справедливому заключению об ослаблении интереса к экономической истории, переставшей быть основной тематикой и уступившей место демографическим и биологическим процессам, оказавшихся в центре внимания учеников Ф. Броделя, заменивших его в руководстве журнала. Он подверг критике теорию «неподвижной истории» Э. Леруа-Ладюри, обусловливающей экономику одними биологическими факторами[159]159
  Там же. С. 236.


[Закрыть]. Другое дело, что В.М. Далин интерпретировал изменение тематики журнала после ухода Ф. Броделя в 1968 г. с односторонних и явно ограниченных позиций, утверждая как историк-марксист, что эта тенденция привела лишь к ограничению изучения истории классовой борьбы[160]160
  Там же. С. 240.


[Закрыть]. С более объективных позиций вклад «Анналов» в изучении биологических процессов исследовал С.Ф. Блуменау[161]161
  Блуменау С.Ф. Споры о революции во французской исторической науке второй половины 60-х – 70-х годов. Брянск, 1994. Гл. 4.


[Закрыть].

Из представителей «третьего поколения» «Анналов» В.М. Далин много места уделил историкам Старого порядка и Французской революции, в особенности Д. Рише, Г. Шоссинан-Ногаре, Э. Леруа-Ладюри, а также Ф. Фюре, которого характеризовал как «наиболее агрессивного противника марксистской концепции революции»[162]162
  Далин В.М. Указ. соч. С. 242.


[Закрыть]. Под огнем его критики оказались их интерпретации истории предреволюционной Франции и самой Революции, в частности теории «элит», сводившейся к отрицанию роли буржуазии в Революции, «заноса» в период якобинской диктатуры и т. д.[163]163
  Далин В.М. Указ. соч. С. 241–248. См. также: Он же. К. Маркс и Великая французская революция // ФЕ – 1983. М., 1985. С. 11–19.


[Закрыть]

В целом В.М. Далин в 1970-1980-х гг. тяжело переносил перемены в тематике «Анналов» и отход руководителей журнала от методологических подходов его основателей и Ф. Броделя. Вот почему для нуждающегося в моральной поддержке В.М. Далина была весьма кстати острая критика самого Ф. Броделя в адрес своих учеников, заявившего в 1982 г., что «Анналы» после его ухода стали ему «чужды». В.М. Далин незамедлительно и с большой радостью откликнулся на эту броделевскую оценку «третьего поколения» «Анналов»[164]164
  Несомненно, прав М. Вовель, утверждающий, что эта оценка Ф. Броделя была каплей «бальзама на душу» В.М. Далина. См.: Вовель М. Виктор Далин – поклонник Броделя // ФЕ – 2007. М., 2007. С. 262.


[Закрыть], придав ее огласке в советской научной печати под псевдонимом Д. Берг[165]165
  Берг Д.Ф. Бродель и «Анналы» // ФЕ – 1982. М., 1984. С. 258. О негативном отношении Ф. Броделя к «третьему поколению» «Анналов» см. также: Смирнов В.П. Фернан Бродель: жизнь и труды // ФЕ – 2002. С. 98–99.


[Закрыть].

Не все исследователи, и среди них западные историки-марксисты, полностью разделяли критические замечания В.М. Далина в адрес «Анналов». Ряд обоснованных возражений выдвинул М. Вовель, отзывавшийся с большим уважением о маститом, «на редкость» сведущем и проницательном[166]166
  Там же. С. 257. О его почтительном отношении к В.М. Далину см. также: Vovelle M. Les aventures de la raison. Paris, 1989. P. 127.


[Закрыть] советском историке и его работе и выступивший, в принципе, в роли критика «далиновской критики» «Анналов». Что касается обсуждения В.М. Далиным историографических проблем Французской революции, то он, в частности, справедливо упрекал его в недооценке масштаба переворота, произведенного Ф. Фюре[167]167
  Вовель М. Указ. соч. С. 257.


[Закрыть]. В связи с переоценкой творчества Ф. Фюре один из французских историков уже после его кончины по праву заметил, что переосмыслением Французской революции французы (как и мы все) обязаны ему[168]168
  Daniel J. Les révolutions de François Furet // Nouvel observateur. 1997. N 1706. P. 39. С непредвзятых позиций творчество Ф. Фюре недавно оценила М. Озуф. См.: Озуф М. Франсуа Фюре // ФЕ – 2002. С. 147–157.


[Закрыть].

В любом случае этюд В.М. Далина об «Анналах» нашел среди специалистов весьма положительный отклик. Ф. Бродель, ознакомившись с ним в переводе на французский[169]169
  Daline V. Hommes et idées. Moscou, 1983. P. 343–426.


[Закрыть], писал ему: «Я внимательно прочел последние страницы [книги], которые Вы посвятили французским историкам. Они, конечно, приносят Вам самую высокую честь. Чудо то, что Вы, находясь в Москве, сумели проследить за всеми подробностями бесконечно сложного историографического спора»[170]170
  Из письма Ф. Броделя В.М. Далину от 5 декабря 1983 г. Письмо было нам предоставлено М.В. Далиным.


[Закрыть]. В то же время он настаивал на своей готовности оспорить его выводы, не претендуя при этом, как он писал, скорее, из вежливости, на последнее слово.

Известный специалист по новой истории Франции профессор П. Барраль писал автору этих строк в той же связи: «Я высоко ценю критические статьи В. Далина о французских историках. Он всегда проявляет большую тонкость в своем анализе»[171]171
  Письмо П. Барраля автору от 16 января 1988 г. // Личный архив
  B. А. Погосяна. См. также рецензии Ж. Годшо (AHRF. 1983. N 254. P 639–641) и К. Мазорика (Humanité. 12 novembre 1983) на его книгу «Hommes et idées».


[Закрыть].

Негативное отношение В.М. Далина к любому отклонению от марксистской интерпретации истории наглядно проявилось и в его отклике на последние книги известного английского историка Р Кобба[172]172
  Cobb R. The Police and the People. French Popular Protest. 1789–1820. Oxford, 1970; idem. Reactions to the French Revolution. Oxford, 1972.


[Закрыть]. Подвергнув жесткой критике воззрения Р Кобба, он сильно порицал его за отказ от изучения деятельности левых сил в годы Французской революции. Эту позитивную, с нашей точки зрения, перемену научных интересов английского историка, сосредоточившего внимание в последних своих книгах на изучении, в частности, состояния простого люда Парижа, В.М. Далин объяснял его «крайним анархо-индивидуализмом»[173]173
  Далин В.М. Пути и перепутья Ричарда Кобба // Далин В.М. Историки Франции XIX–XX веков. С. 150. Впервые статья была опубликована под иным заглавием: «О новых работах Ричарда Кобба» // ФЕ – 1973. М., 1975.
  C. 260–273.


[Закрыть]. На деле, по всей вероятности, под влиянием «Анналов», Р Кобб в 1970-х гг. проявлял намного более охватывающий подход к истории революционной эпохи, чем историки-марксисты, в последних своих книгах выходил за рамки теории классовой борьбы и исследовал историю французского общества под более широким углом зрения.

В связи с переменой тематики Р Кобба Ж. Годшо полагал, что речь идет «о новом представлении Революции, несомненно, с точки зрения ее изучения «снизу», однако, через призму реакции того или иного человека, не являющегося обязательно типичным представителем какой-то группы и еще меньше – класса. Таким образом, Кобб четко отходит от марксистской интерпретации Французской революции, которой придерживались Жорес, Матьез и Жорж Лефевр»[174]174
  Godechot J. Un jury pour la Revolution. Paris, 1974. P. 366.


[Закрыть]. Именно это обстоятельство вызвало у В.М. Далина вполне объяснимую обостренную реакцию[175]175
  О критике взглядов Р Кобба В.М. Далиным см. подробно: Гордон А.В. Указ. соч. С. 253–270.


[Закрыть]. Ведь исследования советских историков, и В.М. Далина в том числе, как метко заметил А.В. Гордон, «были проникнуты отождествлением “народной истории’à революции с революционной историей народа» [курсивы автора][176]176
  Там же. С. 267.


[Закрыть].

В этом вся суть марксистской методологии, сводившейся в советской науке к концентрации внимания, главным образом, если не исключительно, на истории классовой борьбы, способствовавшей поступательному движению истории и в конечном итоге – к смене общественно-экономических формаций. В то же время она не предоставляла ни малейшей возможности для комплексного изучения истории человеческого общества во всем его разнообразии и многогранности, начиная от обыденной жизни различных слоев общества, в том числе попрошаек и уголовных элементов, и кончая деятельностью правых сил – аристократии, буржузной верхушки, деятелей контрреволюции.

В.М. Далин был самым ярким, по крайней мере из известных мне, представителем своего поколения. Как отмечал А.В. Гордон, «мало сказать, что историки 1920-х годов были носителями наследия революции, они по преимуществу были ее участниками. Свою судьбу они связывали с судьбой революции, благодаря которой многие из них стали профессиональными учеными, с утверждением и сохранением Советской власти»[177]177
  Там же. С. 28.


[Закрыть]. Поэтому не нуждается в комментариях вопрос о том, что человек, посвятивший всю свою молодость утверждению советской власти и установлению марксистской методологии в советской исторической науке, не мог бы, естественно, и тем более уже в преклонном возрасте, равнодушно воспринимать отклонения от марксистской интерпретации истории Французской революции. Ведь хорошо знавшим В.М. Далина было ведомо: «печальные страницы» биографии Виктора Моисеевича, по сути, не повлияли на его мировосприятие до самой кончины. Это касается в равной мере как той скрытой надежды, которую он связывал с возможным приходом к власти в западных странах, и в особенности во Франции, левых политических сил, так и изучения исторического прошлого исключительно на основе марксистско-ленинской методологии. По мнению А.В. Гордона, «позиции третьего поколения “школы Анналов”, “ревизионизм’à Франсуа Фюре. Далин воспринимал как покушение на высшие жизненные ценности, которые были выстраданы им, узником Гулага»[178]178
  Там же. С. 253.


[Закрыть]. А С.В. Оболенская пошла еще дальше, верно заметив предполагаемое его весьма негативное отношение к переменам, произошедшим в СССР во второй половине 1980-х гг. По ее словам, «отказ от социалистическо-коммунистических идеалов был бы для него немыслим. Это перечеркнуло бы всю его жизнь и более всего – молодость. В нем странным образом сочетался упрямый оптимизм человека, не сдавшегося, несмотря на все испытания, и внезапно прорывавшийся глубокий пессимизм»[179]179
  Оболенская С.В. Памяти Виктора Моисеевича Далина // Исторические этюды о Французской революции. С. 17.


[Закрыть].

Я полностью разделяю такую оценку мировосприятия В.М. Далина, поскольку это отмеченное ею обстоятельство проявлялось так или иначе почти при каждом его выступлении на заседаниях сектора Новой истории и группы по изучению истории Франции, а также зачастую при личном общении[180]180
  Летом 1983 г. в Узком я спросил у Виктора Моисеевича, к чему хорошому приведет для французов установление во Франции власти левых сил? Мгновенно преклонив голову, он приумолк.


[Закрыть]. Неслучайно в 1978 г. он заявил: «У всех нас, коммунистов и комсомольцев, есть одна привилегия – сполна отдавать свои силы и умение борьбе за торжество великих идей»[181]181
  Далин В.М. Строили историю.


[Закрыть]. Поведение В.М. Далина в последний период его жизни без всякого преувеличения полностью соответствовало требованиям Н.И. Кареева, написавшего 25 декабря 1925 г. Д.М. Петрушевскому в связи с 35-летием его научной деятельности: «В людях я особенно ценю верность человека самому себе, своим убеждениям, неспособность к какому бы то ни было шатанию»[182]182
  Цит. по: Погодин С.Н. Очерки русской историографии (конец XIX – начало XX века). СПб., 2017. С. 329–330.


[Закрыть]. Подтверждением тому является выступление Виктора Моисеевича на состоявшемся в январе 1972 г. в Институте всеобщей истории АН СССР торжественном и расширенном заседании ученого совета, организованном в связи с его семидесятилетием. С докладом «Путь В.М. Далина ученого-историка» выступил А.З. Манфред, а с приветствиями – не только представители самых авторитетных советских научных организаций – Отделения истории АН СССР (И.И. Минц), Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, МГУ (И.С, Галкин), издательства «Наука», исторических журналов – «Вопросы истории», «Новая и новейшая история», но и бывший генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А.И. Мильчаков[183]183
  «План проведения заседания Ученого совета Института всеобщей истории АН СССР, посвященного 70-летию доктора исторических наук, профессора В.М. Далина» // НИОР РГБ. Ф. 772. К. 38. Ед. хр. 1. Л. 2.


[Закрыть].

По свидетельству А.М. Некрича, «Виктора Моисеевича в Институте все любили, и зал, в котором происходило торжественное заседание, был полон. Говорили много приятных слов юбиляру, которые он безусловно заслужил. Но вот слово предоставили Далину. Он довольно остроумно рассказывал о своей жизни, однако почти полностью обошел молчанием время своего пребывания в лагере, а ведь это без малого составляло треть его сознательной жизни. Под конец он разволновался и вдруг срывающимся голосом воскликнул, “Товарищи, давайте споем наш партийный гимн «Интернационал»?”. И все встали и запели»[184]184
  Некрич А. Указ. соч. С. 373.


[Закрыть].

Это выступление В.М. Далина в самом конце торжественного мероприятия, вызвавшего удивление присутствовавших, констатировал и А.В. Гордон: «Виктор Моисеевич взволнован, расчувствовался. Выступает, благодарит и вдруг заявляет: “Мне хотелось бы, чтобы, как и во времена моей молодости, наше собрание закончилось пением «Интернационала»”. То ли возглас, то ли просто выдох пронесся по рядам. “Интернационал’à давно уже не пели даже на партийных собраниях. Председательствующий [академик Е.М. Жуков. – В. П.] от изумления исторг какой-то непонятный звук и просто вдавился в свое кресло. Инициатива пришла снизу… Е>перед вышла Софья Моисеевна, жена и подлинно боевая подруга: “Вставай, проклятьем заклейменный.”. Зал нестройно, но дружно подхватил»[185]185
  Гордон А.В. Историки железного века. С. 307. Об этом мне рассказала и И.А. Манфред – старшая дочь А.З. Манфреда.


[Закрыть].

Прав, несомненно, А.В. Гордон, написавший о В.М. Далине: «Его оптимизм и его жертвенность, вера в идеалы и верность избранному делу – это уроки большой и трудной жизни. Уроки добрые и мудрые, которые по-хорошему воодушевляют и по-существу научают»[186]186
  Там же. С. 306.


[Закрыть].

Со дня кончины В.М. Далина, последовавшей 5 октября 1985 г., прошло почти три с половиной десятилетия. За минувшие годы многое изменилось в российской исторической науке. Благодаря переменам, и в особенности исчезновению диктата господствовавшей коммунистической идеологии, в корне преобразился облик российского общества, перед российскими историками открылись широкие возможности для исследования многих, долгое время остававшихся под строгим запретом «нежелательных» тем и пересмотра, казалось бы, незыблемых интерпретаций, выдвинутых советскими историками по глобальным вопросам методологического характера.

Как отмечал Ф. Бродель, «история, которую непрерывно допрашивают, обречена на новшество, на последовательное и обязательное обновление»[187]187
  Цит. по: Thuillier G., Tulard J. Les écoles historiques. Paris, 1990. P. 5.


[Закрыть]. Печально, но, как бы ни был талантлив историк, со временем его работы в определенной степени утрачивают свою значимость. В свете новейших достижений исторической науки не все, конечно, интерпретации В.М. Далина сегодня можно признать бесспорными. Тем не менее его вклад в разработку важнейших проблем истории Франции так вес-м, что к нему неоднократно будут обращаться исследователи будущих поколений различных стран. В этой связи небезынтересно мнение Эрве Леверса, сообщившего мне, что книга В.М. Далина о Бабефе «все еще остается одной из тех работ, на которые во Франции ссылаются» [188]188
  Письмо Э. Леверса автору от 13 декабря 2010 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть]. Иначе говоря, он невольно доказал правоту высказанного в 1991 г. предположения Ж.-М. Шиппа, что французские историки «будут иметь весьма многочисленные поводы, чтобы ссылаться на этот фундаментальный труд»[189]189
  Schiappa J.-M. Gracchus Babeuf avec les Égaux. Paris, 1991. P. 18.


[Закрыть].

Незадолго до своей безвременной кончины А.З. Манфред с горечью писал о том, что по разным причинам историки предали забвению своих великих и выдающихся предшественников, профессиональных историков, «отдавших науке всю жизнь и ставших славой своей страны»[190]190
  Манфред А.З. Милица Васильевна Нечкина – мастер исторического повествования // Проблемы истории общественной мысли и историографии. (К 75-летию академика М.В. Нечкиной). М., 1976. С. 24.


[Закрыть].

Сегодня отрадно отметить, что в российской науке наметились значительные сдвиги в этом направлении. За последние десятилетия созданы не только научные биографии некоторых дореволюционных[191]191
  См., например: Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества. М., 1974; Иллерицкий В.Е. Сергей Михайлович Соловьев. М., 1980; Золотарев В.П. Историческая концепция Н.И. Кареева: содержание и эволюция. Л., 1988; ЦыганковД.А. Профессор В.И. Герье и его ученики. М., 2010; Малинов А.В., Погодин С.Н. Владимир Иванович Герье. СПб., 2010; Ученый в эпоху перемен: Н.И. Кареев в 1914–1931 гг. Исследования и материалы / авт. – сост. Е.А. Долгова. М., 2015.


[Закрыть] и российских историков[192]192
  См., например: Галкин И.С. Н.М. Лукин – революционер, ученый. М., 1984; Юзбашян К.Н. Академик Иосиф Абгарович Орбели, 1887–1961. М., 1986; Дунаевский В.А., Цфасман А.Б. Николай Михайлович Лукин. М., 1987; Гневушева Е.И. Академик Александр Андреевич Губер. М., 1987; Чистякова Е.В. Михаил Николаевич Тихомиров (1893–1965). М., 1987; Чапкевич Е.И. Евгений Викторович Тарле. М., 1977; Он же. Пока из рук не выпало перо. Жизнь и деятельность академика Евгения Викторовича Тарле. Орел. 1994; Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995; Он же. Сергей Федорович Ольденбург. Опыт биографии. Петербург, 2006; Он же. Русские медиевисты первой половины XX века. М., 2007; Он же. Евгений Викторович Тарле. Историк и время. СПб., 2014; Горская Н.А. Борис Дмитриевич Греков. М., 1999; Мезин С.А. Русский историк И.И. Голиков. Саратов, 1991; Панеях В.М. Творчество и судьба историка: Борис Александрович Романов. СПб., 2000; Твардовская В.А. Б.П. Козьмин. Историк и современность. М., 2003; Бовыкин Д.Ю. Анатолий Васильевич Адо: образ и память. Саратов, 2007; Лагно А.Р. Вячеслав Петрович Волгин. М., 2012; Егорова С.Д. Историк В.А. Бутенко. Портрет на фоне эпох. Сыктивкар, 2013.


[Закрыть], но и благодаря усилиям крупного организатора науки Г.Н. Севостьянова заложены основы для написания биографий многих из них[193]193
  Портреты историков. Время и судьбы. Т 1. Отечественная история / отв. ред. Г.Н. Севостьянов, Л.Т. Мильская. М.; Иерусалим, 2000; Т 2. Всеобщая история / отв. ред. Г.Н. Севостьянов, Л.П. Маринович, Л.Т. Мильская. М.; Иерусалим, 2000; Т 3. Древний мир и Средние века / отв. ред. Г.Н. Севостьянов. М., 2004; Т. 4. Новая и новейшая история / отв. ред. Г.Н. Севостьянов. М., 2004; Т. 5. Средние века. Новая и новейшая история / отв. ред. Г.Н. Севостьянов. М., 2010.


[Закрыть]. Несомненно, права Л.П. Репина, отметившая: «Биографии историков занимают достойное место в зарубежной и в отечественной историографии: в последнее десятилетие появилось немало книг, не говоря уже о многочисленных очерках»[194]194
  Репина Л.П. Историческая наука на рубеже XX–XXI вв. Социальные теории и историографическая практика. М., 2011. С. 319.


[Закрыть].

Будем надеяться, что со временем среди биографических исследований отечественных историков свое достойное место займет и биография Виктора Моисеевича Далина, историка яркого, незаурядного таланта, обогатившего советскую и мировую историческую науку выдающимися трудами.