Текст книги "Историки Французской революции"

Мне как автору письмо Ж. Годшо не только давало повод для размышлений, но и доставило большое удовольствие, ибо наконец-то мне предоставилась возможность полемизировать с ним напрямую. В ответном письме я безоговорочно принял его замечание, связанное с деятельностью роялистских организаций на Юге, и выразил уверенность в достоверности информации Бицова, ссылаясь при этом и на его донесения за 1798 г., которые в статье не использовал[537]537
  К слову, недавно то же констатировал, ссылаясь на документы Архива внешней политики Великобритании, Д.Ю. Бовыкин. См.: Бовыкин Д.Ю. Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 17941799 гг. М., 2016. С. 511.


[Закрыть]. Что касается спорного вопроса об осмыслении Директорией роли армии в судьбах Республики, я подтвердил свою прежнюю позицию, согласно которой в понимании некоторыми членами Директории роли армии решающим рубежом стали выборы V года, открывшие путь для государственного переворота 18 фрюктидора (4 сентября). При этом я отлично сознавал, что наша полемика о существенных вопросах по истории Директории все же не была, да и не могла быть полноценной, поскольку с текстом моей статьи он не был знаком. Как бы то ни было, Ж. Годшо не обошел молчанием мой ответ: «Меня очень заинтересовали Ваши соображения по поводу моего письма от 30 марта. Они мне представляются очень верными»[538]538
  Письмо Ж. Годшо автору от 28 мая 1989 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть], – писал он в ответном послании.

Учитывая постоянный и неослабевающий с годами интерес Ж. Годшо к советской науке, я после кончины В.М. Далина взял на себя труд отправлять ему не только мои статьи, но и, по возможности, книги других советских исследователей по истории Французской революции. Запомнилась его восторженная реакция на монографию Б.С. Итенберга «Россия и Великая французская революция»[539]539
  Итенберг Б.С. Россия и Великая французская революция. М., 1988.


[Закрыть], автор которой применял совершенно новый подход к исследуемой теме, впервые обратившись к изучению образа Революции в коллективной памяти россиян на протяжении XIX столетия. После ознакомления с этой книгой Ж. Годшо писал: «Я никогда так не сожалел о моем незнании русского языка. Я смог прочесть всего-навсего заглавия [глав. – В. П.]»[540]540
  Письмо Ж. Годшо автору от 12 февраля 1989 г. // Личный архив
  B. А. Погосяна.


[Закрыть]. Интересно отметить, что здесь он практически дословно процитировал своего учителя

A. Матьеза, как-то заявившего: «Я никогда так не сожалел, как сейчас, что не использовал своей молодости для того, чтобы приобрести это совершенно необходимое знание»[541]541
  Mathiez A. Les travaux russes sur l’histoire de la Révolution française. P. 589.


[Закрыть].

Это обстоятельство, являвшееся, к сожалению, своего рода «ахиллесовой пятой» для представителей различных поколений и направлений французской исторической науки, во многом ограничивало их возможности получить полноценное и всестороннее представление о достижениях в тех областях науки, которым они посвятили свою жизнь. Об этом они неоднократно высказывались с большой досадой.

* * *

Будучи с 1978 г. постоянным читателем «Исторических анналов Французской революции», я с большим интересом просматривал, в частности, обширный раздел рецензий, где разные авторы, и в особенности Ж. Годшо, регулярно освещали новейшие достижения исторической науки в изучении истории Революции не только во Франции, но и за ее пределами. В то же время у меня душа болела из-за того, что за долгие годы ни разу мне так и не попалась на глаза хотя бы одна рецензия на русскоязычное советское издание. Ж. Годшо, о чем я уже говорил, подвергал критическому разбору лишь те книги и статьи советских историков, которые переводились на французский язык.

Мое терпение, наконец, лопнуло, и зимой 1988 г. в Ереване, в беседе с Ш.-О. Карбонелем, учеником Ж. Годшо, я критически высказался о том, что французские коллеги «пренебрегают» достижениями советской науки, и предложил писать для «Исторических анналов Французской революции» рецензии на книги советских франковедов. Выслушав это предложение, мой собеседник после некоторых раздумий и не слишком охотно – советские-то журналы, как он заявил, уделяют внимание лишь работам французских историков-марксистов – пригласил меня выступить в роли рецензента и представить в журнале пару новейших советских изданий.

После его отъезда я написал две рецензии на книги В.А. Дунаевского и А.Б. Цфасмана о Н.М. Лукине и Л.А. Пименовой о дворянстве накануне Французской революции[542]542
  Дунаевский В.А, Цфасман А.Б. Указ. соч.; Пименова Л.А. Дворянство накануне Великой Французской революции. М., 1986.


[Закрыть]. Их я отправил на просмотр Ж. Годшо как одному из руководителей журнала, – после кончины А. Собуля у меня в то время не было других выходов на руководство издания. Вскоре я получил одобрительный ответ, где отмечалось: «С большим интересом прочел Ваши рецензии и отправляю их той же почтой Мишелю Вовелю с просьбой опубликовать их как можно быстрее в “Исторических анналах Французской революции”. Думаю, что книги, на которые Вы написали рецензии, неизвестны большинству наших французских коллег. Чтение этих рецензий доставит им радость» [543]543
  Письмо Ж. Годшо автору от 19 августа 1988 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть].

Почти год спустя я написал еще одну рецензию – на упомянутую монографию Б.С. Итенберга, но при этом посчитал не лишним заранее посоветоваться с Ж. Годшо. Узнав о моем намерении, он и на сей раз поддержал мое предложение: «Исследуемая тема интересна и оригинальна. Ваша рецензия для “Исторических анналов Французской революции’à будет желанной»[544]544
  Письмо Ж. Годшо автору от 12 февраля 1989 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть]. По стечению обстоятельств, М. Вовель опубликовал все три рецензии в одном номере журнала, причем именно в том, который был посвящен памяти Ж. Годшо[545]545
  AHRF. 1990. N 281. P 363–368.


[Закрыть]. Мне было очень грустно, что мой вдохновитель не смог прочесть их в опубликованном виде. Но не сомневался, что выйди они в свет при его жизни, он бы, конечно, откликнулся. В то же время я воспринял эти публикации в посвященном ему номере как возвращение моего скромного долга светлой и незабвенной памяти историка, которому я столь многим был обязан в науке.

То, что не довелось сделать Ж. Годшо, после его кончины выполнил А.В. Адо. О выходе этого номера журнала я, находясь в конце 1990 г. в Ереване, узнал из письма Анатолия Васильевича, которому мой ереванский адрес до того времени даже не был известен. В отличие от многих своих советских коллег, не считавших, по-видимому, необходимым уделять внимание популяризации своих достижений во Франции, он сразу же откликнулся на мою инициативу: «Только что получил “AHRF’à N 281, и увидел там Ваши рецензии на книги В.А. Дунаевского, Л. Пименовой и Б. Итенберга. Поздравляю Вас с их выходом, в [этой] связи и хочу сказать Вам, что Вы сделали очень нужное дело. Обычно за границей очень плохо знают о том, что мы публикуем о Фр[анцузской] рев[олюции], и в этом плане информация, которую Вы делаете, очень существенна. Если найдете Вы время, – думаю, неплохо Вам и дальше продолжать это (стать в том смысле советским Годшо), держать французских коллег в курсе того, что мы делаем»[546]546
  Письмо А.В. Адо автору от 2 декабря 1990 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть].

Весьма тронутый, я в ответном письме поблагодарил А.В. Адо за информацию, за проявленное внимание и добрые слова. Заинтересованный в продвижении нашего общего дела, он и впредь неоднократно поддерживал меня как в своих письмах, так и в личных разговорах, высказывая свое твердое убеждение в необходимости упрочения этой позитивной тенденции. Так, в письме от 12 января 1991 г. он писал: «Полностью разделяю Ваши мысли о необходимости как можно полнее информировать французских коллег о наших работах, тем более что M. Vovelle (он и мне говорил об этом) тоже так считает. Просто мы очень неповоротливы в этом деле, и тем более надо приветствовать Вашу инициативу и Ваши усилия. Очень надеюсь, что Вы и далее сможете выкраивать время для этой столь нужной работы»[547]547
  Письмо А.В. Адо автору от 12 января 1991 г. // Личный архив В.А. Погосяна. К слову сказать, его позицию неоднократно поддерживали и мои французские коллеги. См. письма автору С. Бианши от 11 февраля 1991 г., Б. Гэно от 10 апреля 1991 г. Однако самым страстным поборником расширения нашего сотрудничества стал бывший главный редактор «Исторических анналов Французской революции» Э. Леверс, о чем свидетельствуют его многочисленные письма ко мне.


[Закрыть].

Попутно отметим, что первые попытки в этом направлении были предприняты еще крупнейшим представителем дореволюционной российской науки Н.И. Кареевым, а затем – одним из основоположников советской марксистской исторической школы Н.М. Лукиным. Оба они выступали в авторитетных французских журналах с обстоятельными обзорными статьями о достижениях российской и советской науки[548]548
  Karéiev N. La Révolution française dans la science historique russe // La Révolution française. 1902. T. 42: Avril. P. 321–345; Idem. Les travaux russes sur l’époque de la Révolution française depuis dix ans // Bulletin de la société d’histoire moderne. 1912. T. 2. P. 132–144; Idem. Les derniers travaux des historiens russes sur la Révolution française (1912–1924) // AHRF. 1925. N 9. P. 252–262; Idem. «Russie» // «Histoire et historiens depuis cinquante ans. Méthodes, organisation et résultats du travail historique de 1876 à 1926». Paris, 1927. T. 1. P. 341–370; Idem. Les études sur l’histoire de France en Russie depuis vingt ans (1911–1931) // Revue d’histoire moderne. 1931. N 35. P. 369–389; Loukine N. Op. cit.


[Закрыть]. К сожалению, последователей у них не было.

Я давно заметил, что Анатолий Васильевич, с которым я общался не так часто, будучи крупным организатором науки, внесшим неоценимый вклад в развитие советской исторической науки, так же как В.М. Далин и Г.С. Кучеренко, был всецело поглощен бескорыстным служением делу, не стремясь выставлять напоказ свое имя[549]549
  Это было ведомо не только мне одному. Вспоминая об А.В. Адо, и А.В. Чудинов отмечает, что тот «никогда не показывал, что он мэтр». См.: Бовыкин Д.Ю. Анатолий Васильевич Адо. С. 94.


[Закрыть].

В то же время после разговора с Ш.-О. Карбонелем я задумался над тем, что его упреки в адрес советских историков не лишены основания. Ведь мы, теперь уже бывшие советские историки, концентрировали внимание главным образом на достижениях марксистской науки во Франции, а что касается представителей других направлений, и в частности «критического», группировавшихся вокруг школы «Анналов» и именуемых у нас в стране «ревизионистами», то к их научному творчеству проявлялось очевидно предвзятое отношение. Мы либо обходили молчанием труды этих авторов по истории Французской революции, либо писали о них под определенным, четко проявляющимся негативным углом зрения, подвергая их взгляды жесткой критике только на том основании, что они шли вразрез с марксистской интерпретацией истории Революции. Обе тенденции прекрасно прослеживались на Западе, о чем не раз писали и напрямую нам говорили многие выдающиеся французские исследователи, в том числе Э. Леруа-Ладюри и М. Ферро.

Не одобряя в глубине души такое отношение к французской исторической науке, я поделился этими мыслями с А.В. Адо. Вскоре выяснилось, что и он ратовал за представление на должном научном уровне достижений французской немарксистской науки в советских журналах, а потому одобрил мою позицию и на этот раз, за что я ему был весьма признателен. В январе 1991 г. он писал мне в этой связи: «Разумеется, справедливо и другое – наши отклики на французские работы; и здесь Ваши усилия очень уместны. Рецензия З.А. Чеканцевой прошла редколлегию [“Новой и новейшей истории”] [см. об этом далее. – В. П.], надеюсь, скоро будет опубликована. Отклик Ваш на “Dictionnaire historique de la Rév[olution] fr[ançai]se’à был бы очень нужен[550]550
  Речь идет о моей рецензии на книгу, посвященную памяти А. Собуля: Dictionnaire historique de la Révolution française. Publié sous la direction scientifique de J.-R. Suratteau. Paris, 1989 // ВИ. 1991. № 11. С. 227–229.


[Закрыть]; и, одновременно, очень бы важно откликнутся на изданный под руков[одство]м Furet и Ozouf “Dictionnaire critique de la Révolution française”. Словом, я желаю Вам всякого успеха в том важном и нужном деле, которому Вы посвятили усилия»[551]551
  Письмо А.В. Адо автору от 12 января 1991 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть].

Но в годы советской власти дать объективную оценку достижениям западной немарксистской науки было делом не из простых. Ведь даже Ж. Годшо, не раз выступивший с острой критикой в адрес Ф. Фюре, был «удостоен» со стороны одного из советских авторов, М.Н. Соколовой, для которой марксистские постулаты превратились в буквальном смысле слова в «idées fixes», «почетного» титула «буржуазного историка»[552]552
  Соколова М.Н. Современная французская историография. М., 1979.
  C. 250; Она же. Жак Годшо // НиНИ. 1989. № 3. С. 189.


[Закрыть]. Попутно отмечу, что в 1984 г. при подготовке одного историографического обзора[553]553
  Погосян В.А. Директория в исторической литературе // ФЕ – 1983. С. 237–254.


[Закрыть] у меня появилось желание выступить против такой несправедливой, по моему убеждению, оценки Ж. Годшо. Однако Е.Б. Черняк, человек крайне осторожный и очень доброжелательно ко мне относившийся, с советами которого я неизменно считался как в научных, так и в жизненных вопросах, категорически воспротивился этому, исходя из моих интересов. Выслушав внимательно его возражения, я решил воздержаться от своего намерения. Однако когда горбачевская оттепель, неудачно названная перестройкой, всколыхнула все сферы жизни советского общества, открыв их новым веяниям, я все-таки не упустил первую же появившуюся возможность. чтобы хотя бы в общих чертах выразить свое негативное отношение по поводу такой оценки.

Итак, после разговора с Ш.-О. Карбонелем я решил в меру своих возможностей предпринять кое-какие шаги, направленные на популяризацию в советских журналах достижений французских историков, не придерживавшихся марксистской методологии. После кончины В.М. Далина в 1985 г. у меня возникли затруднения с публикацией статей во «Французском ежегоднике», и я стал сотрудничать с журналом «Новая и новейшая история». К руководителям журнала, ныне покойным Е.И. Тряпицину и В.Д. Вознесенскому, я обратился в 1988 г. с предложением написать рецензию на только что появившуюся книгу Ж. Годшо «Французская революция. Комментированная хронология, 1787–1799». Вот там-то, в одной из сносок, с согласия

B. Д. Вознесенского, к которому всегда относился с глубоким и искренним уважением, я выразил свое недоумение характеристикой Ж. Годшо как «буржуазного историка»[554]554
  См. рец. В.А. Погосяна на книгу Ж. Годшо: Godechot J. La Révolution française. Chronologie commentée, 1787–1799 // НиНИ. 1989. № 6. С. 204.


[Закрыть].

Как только эта рецензия была написана, я сообщил о том Ж. Годшо. Будучи олицетворением пунктуальности, о чем я могу судить исходя из нашей переписки [555]555
  О присущей ему обязательности упоминал и один из его близких друзей М. Булуазо. См.: Bouloiseau M. Mon ami Jacques Godechot // AHRF. 1990. N 281. P. 343.


[Закрыть], он сразу же мне ответил и выразил свою признательность[556]556
  Письмо Ж. Годшо автору от 30 марта 1989 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть]. Увы, эту рецензию ему уже не было суждено увидеть в опубликованном виде. Но на этот раз меня поблагодарили члены его семьи. Несмотря на высказанные мной некоторые критические соображения, в том числе в связи с теорией «атлантической» революции, его сын Тьерри Годшо, проживающий в Париже, написал: «Рецензия на работу моего отца “Хронологические комментарии Французской революции’à в журнале “Новая и новейшая история’à получена моей матерью, поручившей мне поблагодарить Вас. Она очень тронута вниманием и хвалебными оценками, которые Вы сочли возможным высказать о последней книге моего отца»[557]557
  Письмо Т Годшо автору от 10 марта 1990 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть].

Помня о замечании Ш.-О. Карбонеля, я посчитал целесообразным организовать, уже после смерти Ж. Годшо, публикацию рецензии и на переиздание его книги «Взятие Бастилии»[558]558
  Godechot J. La prise de la Bastille. 14 juillet 1789. [Paris], 1989.


[Закрыть], тем более что его постоянный оппонент по теории «атлантической» революции А.З. Манфред в свое время охарактеризовал ее (наряду с монографией «Комиссары армии в годы Директории») как «образцовую»[559]559
  Манфред А.З. Указ. соч. С. 172.


[Закрыть]. Поскольку за короткий срок в журнале «Новая и новейшая история» мне пришлось выступить о Ж. Годшо дважды[560]560
  Помимо упомянутой рецензии, буквально в следующем номере журнала я опубликовал, без подписи, еще и его некролог: Памяти Жака Годшо (1907–1989) // НиНИ. 1990. № 1. С. 221. «Я уполномочен поблагодарить Вас от имени всей нашей семьи и сказать Вам, насколько мы были тронуты восторженными словами, которыми Вы оценили историческое наследие моего отца», – писал мне его сын. Письмо Т Годшо автору от 24 мая 1990 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть], было бы желательно, чтобы рецензию на эту книгу написал бы кто-то из моих коллег, лучше даже специалист по истории Старого порядка. Поэтому с такой просьбой я обратился к моему хорошему другу З.А. Чеканцевой, которая сразу же любезно согласилась[561]561
  Несомненно, прав А.В. Чудинов, обративший недавно внимание на «сплоченность» сообщества отечественных историков Французской революции как на фактор, обеспечивающий успешную работу на этом поприще. См.: Чудинов А.В. И пятьдесят, и десять лет спустя. Двойной юбилей «Французского ежегодника» // ФЕ – 2009: Левые во Франции. М., 2009. С. 11.


[Закрыть]. К слову сказать, после прочтения книги она сказала: «Теперь я понимаю, почему А.З. Манфред называл ее образцовой». За короткий срок она написала квалифицированную рецензию [562]562
  НиНИ. 1991. № 3. С. 235–238.


[Закрыть], которую после выхода я незамедлительно отправил вдове историка Арлетт Годшо. Вскоре Т Годшо писал мне: «Моя мать получила в прошлом году номер журнала “Новая и новейшая история”, и я организовал перевод весьма восторженной рецензии, написанной Вашей коллегой. Просьба Вам передать ей нашу благодарность»[563]563
  Письмо Т Годшо автору от 14 июня 1992 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть]. Но на этот раз сочла своим долгом ко мне обратиться и вдова Ж. Годшо: «Мой муж был бы очень рад, если бы узнал, что его “Взятие Бастилии’à было оценено в России. Я счастлива, что его работы продолжают цениться»[564]564
  Письмо А. Годшо автору от 11 июля 1991 г. // Личный архив В.А. Погосяна.


[Закрыть].

* * *

Хотя мне так и не суждено было общаться с Ж. Годшо лично, однако исследования, вышедшие из-под пера маститого исследователя, не только существенно обогатили мои знания в области истории Французской революции и наполеоновской империи, но и в значительной степени послужили ориентирами в такой сложной отрасли исторической науки, как историография (выбор и принципы классификации литературы, методы изложения материала, формы научной полемики, в частности критики и т. д.). Книги и обзоры историографического характера, а также рецензии я научился писать именно у него. Хочу, чтобы меня правильно поняли: я не претендовал и не претендую на столь же высокий уровень, как у Ж. Годшо. Тем не менее в силу многих причин я начиная с 1980-х гг. стал открыто именовать этого историка, далекого от марксистской методологии, одним из своих учителей, наряду с А.З. Манфредом и В.М. Далиным. Любопытно, что Виктор Моисеевич, обычно резко выступавший против любых отступлений от марксистской интерпретации Французской революции, отнесся к моему преклонению перед французским историком весьма спокойно и, как мне казалось, даже со скрытым одобрением. По своей натуре человек весьма сдержанный и довольно осторожный, В.М. Далин редко открыто высказывал свои мысли.

Не скажу ничего нового, констатировав, что личное общение с крупными учеными, безусловно, весьма полезно для любого историка: оно обогащает знания, вдохновляет (тем более молодого) исследователя[565]565
  Ж. Годшо признавал, что в середине 1920-х гг. и он сам «горел желанием познакомится с Матьезом», чье имя он знал с 1922 г., но на лекцию которого ему впервые довелось попасть лишь 3 ноября 1927 г.: GodechotJ. Un jury pour la Révolution. P. 307–308.


[Закрыть], способствует расширению научного кругозора и, что не менее важно, лучшему осмыслению сути их концепций, пусть даже подчас для него и неприемлемых. Об этом могу судить по своему общению с крупнейшим наполеоноведом наших дней – Ж. Тюларом. Побывав в 1991 г. на его лекциях в МГУ и лично беседуя с ним о наполеоновской эпохе, я лучше осмыслил некоторые его трактовки, не разделяя, однако, его концепцию о так называемой диктатуре общественного спасения, созданной Наполеоном в 1799 г. К слову сказать, за это же Ж. Тюлара подверг весьма обоснованной, на мой взгляд, критике и Ж. Годшо [566]566
  См. рецензию Ж. Годшо на первое издание биографического исследования о Наполеоне Ж. Тюлара: TulardJ. Napoléon ou le mythe du sauveur. Paris, 1977 // ÄHRE 1978. N 232. P. 331–333.


[Закрыть].

И тем не менее первостепенную, определяющую значимость в формировании начинающего исследователя я все же склонен придавать не столько личному общению с выдающимися историками, сколько глубокому осмыслению их творчества. В этой связи интересно мнение одного из светил французской и мировой исторической науки XX столетия – Ж. Дюби. В октябре 1989 г. во время его московского визита мне посчастливилось неоднократно общаться с ним. О кончине Ж. Годшо, последовавшей 24 августа, за полтора месяца до его приезда в Москву, я узнал от Ж. Дюби в гостинице «Спорт», где проходили заседания международного коллоквиума, посвященного 60-летию образования школы «Анналов». И когда я ему сказал, что считаю Ж. Годшо одним из своих учителей, хотя и не встречался с ним лично, Ж. Дюби тихо сказал: «Да это не главное».

В мире науки личное общение с историками, как мне представляется, действительно не самое существенное, что косвенно признавал и Ж. Лефевр. На склоне лет, будучи уже известным в Европе историком, он заявил, что ему довелось увидеть и услышать Ж. Жореса лишь дважды, будучи затерянным в толпе, что, однако, не мешало ему признавать того своим учителем[567]567
  Godechot J. Op. cit. P. 292; Suratteau J.-R. Georges Lefebvre disciple de Jaurns? // AHRF. 1979. N 237. P. 374.


[Закрыть]. В.П. Смирнов высказал аналогичное суждение, приведя в пример отношение к А.В. Адо некоторых исследователей, не посещавших его лекций и семинаров, но знакомых с его работами или состоявших с ним в переписке[568]568
  Смирнов В.П. Анатолий Васильевич Адо: человек, преподаватель, ученый (1928–1995) // НиНИ. 1997. № 1. С. 208.


[Закрыть].

В декабре 1992 г. А.В. Адо в разговоре с В.П. Смирновым и со мной высказал мнение о целесообразности написать для журнала «Исторические анналы Французской революции» обстоятельный историографический обзор многотомного издания «Великая французская революция. Документы и исследования», опубликованного под его редакцией. Он обратился ко мне с вопросом, могу ли я найти время для выполнения этой задачи. Не дав мне ответить, В.П. Смирнов сразу же отклонил его предложение, обратив наше внимание на то, что я уже писал рецензии на две книги, вышедшие в этой серии, причем для того же самого журнала. Он имел в виду мои рецензии на монографию Л.А. Пименовой о французском дворянстве и на работу о традициях Революции, написанную им самим в соавторстве с моим близким другом, ныне покойным В.С. Поскониным[569]569
  Смирнов В.П., Посконин В.С. Традиции Великой французской революции в идейно-политической жизни Франции, 1789–1989. М., 1991.


[Закрыть], талантливым историком и очень честным, на редкость порядочным человеком с трагической судьбой. Одна из этих рецензий была тогда уже опубликована, вторая находилась в редакции журнала, о чем В.П. Смирнов знал[570]570
  AHRF 1990. N 281. P 364–366; Ibid. 1994. N 296. P. 359–361.


[Закрыть]. Выслушав его возражение, А.В. Адо после небольшой паузы тихим голосом добавил: «У Варужана это получается лучше, чем у других».

Я, следуя завету великого русского поэта А.С. Пушкина, помогающему нам легче жить, всегда относился равнодушно к «хвале и клевете», но столь высокой оценкой крупного специалиста по истории Французской революции и французской историографии полностью был обязан Жаку Годшо.

По многочисленным, в том числе и объективным, причинам мне так и не довелось стать летописцем советской историографии или, говоря словами А.В. Адо, «советским Годшо» (из-под пера самого Ж. Годшо, напомню, вышло больше двух тысяч рецензий[571]571
  Vovelle M. Op. cit. P. 304. Почти столько же рецензий были написаны Люсьеном Февром. См.: MüllerB. Lucien Febvre, lecteur et critique. Paris, 2003. P. 15.


[Закрыть]). Исчезла с карты мира великая, могучая страна, гражданами которой мы некогда были и которую зачастую подвергали, правда, только в кулуарных разговорах, самой беспощадной критике. Прекратила свою деятельность и советская Академия наук, между бывшими союзными республиками скоро стали, по словам В.А. Дунаевского, «дико рваться все связи», в том числе научные.

Сегодня нет в живых ни А.В. Адо, ни Ж. Годшо. которого Анатолий Васильевич характеризовал как очень доброжелательного человека[572]572
  Примечательно, что согласно свидетельству одного из коллег Ж. Годшо, Ж. Фурнье, он «имел для каждого дружественную улыбку, несколько воодушевляющих слов или уместных советов», а одно его присутствие, вселяя уверенность, способствовало исчезновению всех обыденных забот: Fournier G. Op. cit. P. 328.


[Закрыть], много помогавшего ему во время одной из его научных командировок во Францию. Один за другим нас покинули и другие наши старшие коллеги – В.А. Дунаевский, Г.С. Кучеренко, Г.С. Черткова. Однако наставлениям Ж. Годшо и А.В. Адо я в меру своих возможностей оставался и впредь постараюсь остаться верным. И каждый раз при написании для журнала по истории Французской революции очередной рецензии на какое-либо российское издание я с благодарностью и с чувством глубокой душевной боли вспоминаю имена Ж. Годшо и А.В. Адо.

Они нас оставили – никому не суждено жить вечно. Неумолимы законы природы, и человеку отмерен короткий срок существования. Но они от нас ушли только физически, и, безусловно, некоторое облегчение приносит мысль о том, что с нами остались не только украшающие наши книжные полки их выдающиеся научные труды по истории Французской революции, но и те советы, указания и наставления, которые они нам оставили, те соображения, которыми они с нами поделились. В этом смысле наши учителя и старшие коллеги, несомненно, продолжают находиться рядом с нами, и ничуть не сомневаюсь, что они останутся с нами навсегда. За это постоянное присутствие в нашей трудной жизни я им весьма признателен.

В своих воспоминаниях о Е.В. Тарле М.Б. Рабинович рассказывал, как супруга академика О.Г Тарле в 1945 г. показала ему бесценные реликвии их семьи, хранившиеся в резном ларце, – письмо Л.Н. Толстого Е.В. Тарле по поводу его книги о Т Море, датированное 1901 г., и акварель Лермонтова [573]573
  Рабинович М.Б. Лектор, ученый, человек // Из литературного наследия академика Е.В. Тарле. С. 291.


[Закрыть]. Я же не сомневаюсь, что моими реликвиями являются письма многих крупнейшых французских и советских историков, наиболее ценными среди которых я всегда считал письма Жака Годшо.

Полагаю, к Ж. Годшо полностью применимы слова, произнесенные Гюго на похоронах Бальзака 20 августа 1850 г. на кладбище Пер-Лашез: «Великие люди сами себе сооружают пьедестал; статую воздвигнет будущее»[574]574
  Гюго В. Собрание сочинений. В 15 т. Т 15. М., 1956. С. 219. Не лишне отметить, что история доказала правоту единственно возможного прогноза Гюго: даже во Франции на рубеже 1870-1880-х гг. никто не изъявлял желания воздвигнуть памятник Бальзаку, что побудило Золя, его достойного преемника во второй половине XIX столетия, написать при обсуждении в 18801881 гг. вопроса о сооружении памятника Дюма-отцу: «Он [Бальзак. – В. П.] человек гениальный и может подождать, он рано или поздно получит свой памятник». См.: Золя Э. Памятник Бальзаку // Золя Э. Рассказы и статьи. М., 1952. С. 234.


[Закрыть]. Sit ci terra levis.