Текст книги "Самый важный дневник"

Глава 3

Звонок будильника. Боже, опять на работу! Смертельно болит голова… Почему так рано? Я только уснула… Не может быть, чтобы я до утра писала дневник… Ужасный шум. Какого черта соседи решили делать ремонт в такую рань!? Голова раскалывается… Сколько мы вчера выпили с Олесей? Помню только одну бутылку…

О Господи, я не лежу, я сижу! Так и уснула в кресле…. Что шумит?…Забыла выключить телевизор… Голова… В таком состоянии идти на работу… Больше никогда не буду пить, даже малюсенький бокальчик.

Я попыталась встать, но не смогла. Жуткая боль в ногах от попытки приподняться в кресле… Голова закружилась и все поплыло… Вокруг меня… люди… Люди?!…Я не дома! Голова кружилась так, что я схватила подлокотники, словно это была моя единственная опора в окружающем меня безумии. Звук будильника… Где мой телефон? Где… я….Сердце начало бешено колотиться. Ощущение, что я сошла с ума….Или умерла? И нахожусь возле ворот в рай? Иначе как объяснить, что вокруг столько людей? Здесь душновато… Неужто, ад?

Голова продолжала кружиться. Я однозначно пьяна. Ноги не слушаются и болят ужасно. Я лихорадочно пыталась понять, где нахожусь. Люди… кресла… электронное табло… Огромный плакат девушки в купальнике и надпись Calzedonia… Налоговая? Многофункциональный центр? Где этот телефон!? Как выключить будильник?!…Ф-фух, замолчал сам!…Так, дальше… Почему люди с чемоданами?…Боже, это вокзал! Или аэропорт…

Что я здесь делаю?!

Головокружение немного поутихло. При этом боль в ногах усилилась. Я продолжала сжимать подлокотники. Удивляюсь, что руки меня тоже не очень слушаются, ведь мне не удавалось сжать кисти, я лишь давила внутренней частью ладони и безуспешно пыталась сгибать пальцы. Видимо я производила впечатление глубоко умалишенного человека – мужчина средних лет с доброжелательным выражением лица осторожно наклонился и что-то пытался мне сказать. Он определенно говорил вслух, но мое сознание расплылось даже не по всей голове, а по всему огромному залу. Ну почему мне не удается сосредоточиться? Сколько же я выпила? Точно! Я же собиралась в отпуск. А летать ужасно боюсь! Потому что почти никогда не летала… Выпила для храбрости и немного переборщила. Нет, я никогда не пью до беспамятства… До беспамятства…

Почему мужчина говорит так невнятно, неужели не видно, что мне и так нелегко?…Наконец, мне удалось сфокусировать взгляд на загорелом вытянутом лице странного человека и его растерянной улыбке. Я даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но вырвалось только слабое мычание. Мне удалось усилить способность сосредотачиваться и я немного расширила область осознанного обозрения. В результате я увидела рядом с мужчиной худощавую женщину в желтом батнике. Кожа была тоже смуглой, волосы седые и аккуратно зачесаны назад, морщинистое миловидное лицо улыбалось с тем же выражением, какое было у ее спутника. Что они говорят? Я ничего не понимаю… Стоп! Это не русская речь! Я не понимаю, потому что они говорят на иностранном!…Это точно аэропорт! И находится он не в России.

В тот момент убийственная догадка наверняка придала взгляду дополнительную долю безумия. Тут еще этот дурацкий будильник с полным отсутствием интеллекта и сочувствия к катастрофически тяжелому состоянию хозяйки… Эти люди… Сейчас они вызовут полицейских и меня увезут в тюрьму, посчитав за террористку… А я даже не знаю, где я…

Я постаралась стереть с лица большую часть эмоций и выжать подобие улыбки. Тут мои руки начали что-то изображать в воздухе и я открывала рот, пытаясь подобрать слова.

Мужчина произнес знакомое мне слово: «пардон». Улыбка на его лице сменилась на выражение глубокого сочувствия. Женщина протянула немного кисти рук, ее ладони смотрели вперед, брови высоко поднялись, образовав на лбу тонкие морщинки. Она что-то говорила, будто извиняясь.

До меня дошло, что со своей жестикуляцией и беззвучной речью я походила на глухонемую. Это оказалось отличным выходом из ситуации и я еще немного поводила кистями рук для полной убедительности. Мужчина и женщина пятились назад, продолжая что-то говорить…

Так, по порядку. Надо найти телефон и отключить будильник. Сумочка. На мне моя толстовка. Звук будильника раздавался из внутреннего кармана. Я испытала первое чувство радости. И похоже стала приходить в себя. Голова значительно меньше кружилась. Руки начали меня слушаться и даже расстегнули толстовку. Мне удалось быстро обнаружить телефон и я открыла его, чтобы выключить звук. Вдруг из чехла мне на колени упала какая-то сложенная в несколько раз бумага с отпечатанном на принтере текстом. Спокойно, все по порядку. Я отключила будильник. Стала разворачивать бумагу. Что-то типа договора… Время… Рейс… Это была распечатка электронного билета. Минуту я пыталась вникнуть в написанное. Мне удалось понять, что билеты на мое имя и ближайший вылет …12 июня… Рим-Стамбул. 12 июня. Электронное табло. На нем горела куча цифр и непонятных слов. 12.06. Телефон! В телефоне дата – 12 июня!

А я помню… вечер 3-го! Убийственная догадка верна…

Я все забыла. Опять! Мой мозг стал работать, как автомобиль с неисправным двигателем. Я собиралась в отпуск. Видимо, поехала… И… влюбилась. Сегодня 12 пятница. Через два дня на работу. Все сходится. Обычная для меня потеря памяти. Блин, как обидно-то! Ведь отдыхала я судя по всему в Италии. И ничего не помню!

Сердце грозилось вырваться наружу. Стала задыхаться. По обычной схеме начала ровно и глубоко дышать. Как меня учил Артем Романович. Вдох-выдох… Вдох-выдох…

Итак, дневник! Я залезла в свою сумочку в поисках планшета. О, да я все-таки помню, что начала писать в планшете со вчерашнего дня… Нет, не со вчерашнего….Моя маленькая оранжевая косметичка, розовый кошелек, пудреница, ключи от дома.

Планшета не было. Блокнота тоже…

Я тщательно исследовала содержимое карманов толстовки. Только бумажный синий пакетик с надписью Mondo Cattiolico, изрядно помятый, и коробочка с мятными леденцами….

Чемодан! У меня должен быть чемодан! Я огляделась. Справа стоял знакомый мамин чемодан, который мог быть ручной кладью и не сдаваться в багаж. Вздох облегчения не заставил себя ждать. Там и лежит планшет!

Еще накануне я подумала, что нужно взять у мамы этот чемодан… Я наклонилась к чемодану и потянула за молнию. Стала медленно копаться в вещах. Белый и синий сарафаны, мое экстравагантное красное платье, джинсовые шорты, футболки, джинсы, туфли, белые сабо и шлепки, купальник, косметичка с обычным содержимым, небольшое полотенце, белье… Никаких итальянских покупок. Видимо, все деньги ушли на отдых и экскурсии. Которых я никогда не вспомню! Сердце заныло от осознания бесполезности моего отпуска. Раздражение внутри меня нарастало. Вдох-выдох… Вдох-выдох. Артем Романович учил меня никогда не обвинять никого и саму себя в том, что со мной происходит. Я ни в чем ни виновата. Никто не виноват… Вдох-выдох…

Я наткнулась на бумажный бежевый пакет с твердым прямоугольным содержимым. Ну наконец-то! Внутри были несколько плиток шоколада Линдт. Я была разочарована, но желудок свело. Стоп! Сейчас не до еды.

Один за одним я обследовала мелкие отделения чемодана и все карманы вещей. С каждой повторно просмотренной вещью волнение внутри меня нарастало, добираясь до пика… Планшета нет!…

Ну должна же я была делать записи! Целых девять дней… Если только… Меня ведь могли обокрасть! В голове молнией пронесся обрывок телепередачи о путешествиях, в которой длинноволосый ведущий, прогуливаясь по узким европейским улочкам, с важным видом сообщал, что, «если вы не будете бдительны, то в Италии вас непременно ограбят». Я потеряла эту самую бдительность и у меня выхватили планшет прямо на улице или стянули на пляже. Или в отеле… В таком случае мои записи могут прочитать! Как хорошо, что этим записям всего несколько дней. Ну зачем я только променяла своего любимого бумажного друга с тысячью ничего не стоящих страниц?! Уж блокнот бы у меня никогда не украли. А если б украли, то вернули бы в тот же вечер со ссылкой на адреса психиатрических клиник… Вдох-выдох… Нужно думать о хорошем…

Телефон! Он всегда содержит в себе маленькую часть ближайшего прошлого. К тому же я могла писать прямо в телефон. Ужасно неудобно, но кто знает… Смотрю «заметки». Последняя была создана еще в мае и содержала в себе распорядок рабочего дня: «1. Оплатить счета, 2. Подписать и отправить экземпляры поставщиков по почте 3. Уточнить кбк налога на имущество»….Открываю журнал вызовов… Он пуст! Папка с входящими и исходящими сообщениями… Тоже пусто. В зале раздался знакомый звук и стали, видимо, объявлять посадку или начало регистрации. Я еще раз проверила время на часах и время вылета на электронном билете. Чуть меньше двух часов. Немного времени еще есть.

Итак, в телефоне никакой информации. Хотя нет, я не проверила кое-что. Начинаю внимательно просматривать список контактов в поисках нового. Должна же была я записать его номер. Какой-нибудь Фабио или Луиджи. На всякий случай я периодически оглядываюсь, вдруг кто-нибудь пришел меня провожать или… не приведи Господь… решил ехать со мной в Россию.

Никто не проявлял интерес к моей скромной персоне. Даже знакомая пожилая пара, казалось, забыла о моем существовании. После повторного обследования телефона, пришлось признать, что ничего нового за две недели не появилось и даже старое поубавилось…

День не закончился, а влюбилась я еще сегодня… Это не может быть курортный роман! Я забываю с того момента, как знакомлюсь с объектом своей будущей влюбленности. Это произошло 4-го. Я забыла все, начиная со дня знакомства с ним. Внимательно рассматриваю электронный билет. Обратная сторона – мой вылет. В билетах только мое имя. В субботу 6 июня я вылетела в Стамбул. Затем через несколько часов – в Рим. Возможно, я поехала в это путешествие с мужчиной, с которым познакомилась 4-го? Это совсем не в моем духе! Может быть, я познакомилась с итальянцем по интернету? Приехала сюда и влюбилась только сегодня… Нет, я бы так никогда не поступила. Какие еще варианты?

Я оглянулась. Вроде «принца» нет. Это с одной стороны радовало. Я бы не выдержала играть роль, совсем не ознакомившись со сценарием. С другой стороны, надежда, что он сдал мои вещи в багаж вместе с дневником, тоже отменялась. Напротив меня присела чернокожая девушка с двумя мальчиками лет шести-восьми. Они были одеты в яркие спортивные костюмы и выглядели усталыми. Младший ребенок с необычайно пышными кудрями сразу свернулся в кресле, облокотившись на плечо молодой женщины и сразу закрыл глаза.

Мне подумалось о том, что если я задремала в кресле, то должна чувствовать себя хоть немного отдохнувшей. Я же ощущала себя так, как будто последние девять дней работала грузчиком в этом самом аэропорту.

Ноги ныли. Я была в джинсах. Дотронулась до коленей. Похоже на обоих коленях были ушибы или раны. Надо бы сходить в туалет и осмотреть себя. Но на это не оставалось времени. Нужно скорее найти дневник. Я стала снова копаться в чемодане… Безрезультатно. От обиды стало прошибать на слезы… Только не сейчас! Вдох… медленный выдох…

И с чего я такая уставшая и побитая? Упала в Колизее со второго уровня? Попала в больницу и влюбилась в доктора, которого случайно встретила в России 4 июня? …А может… у меня выхватили планшет, а я бежала, падая и сбивая колени не меньше пяти километров. Поэтому такая усталая и израненная. Эта версия случившегося была вполне правдоподобной.

Головокружение прошло, но тупая боль в области лба и висков усиливалась. Без дневника я могу никогда не узнать, что было в эти девять дней!

В зале опять известили о чем-то. С перепугу я даже забыла английский. Нужно сосредоточиться. Нельзя опоздать на самолет. Я стала смотреть на табло и искать номер моего рейса и время начала регистрации. Наконец, мне удалось понять, что регистрация на мой рейс давно началась. Тут я заметила, что чернокожий мальчик, который был постарше, стал толкать маму ладонью в плечо и с ослепительной белозубой улыбкой указывать в сторону моего чемодана. Я повернулась в направлении его взгляда. За моим чемоданом стояла серая кошачья переноска, которую я сразу не заметила. Она имела небольшие щели, сквозь которые было видно шевеление живого существа. Рядом никто не сидел. Эта клетка-переноска могла принадлежать мне. Я наклонилась и вздрогнула. Сквозь отверстия переноски два маленьких глаза с человеческим выражением уставились на меня. Я почувствовала мурашки на голове и шевеление волос… Глаза были не кошачьи и не собачьи. Я чуть наклонила голову, чтобы содержимое ящичка было лучше видно. Это была птица! Зеленая. Просто огромная на мой взгляд. Она занимала большую часть переноски. Это был какой-то крупный попугай с большим желтоватым клювом и зеленым оперением. Птица продолжала смотреть на меня.

Я еще раз огляделась. Кроме чернокожего мальчика никто не интересовался животным. Я снова полезла в сумочку. Конечно, купить в Италии попугая я вполне могла. Крупные попугаи очень дороги в России, а здесь… летняя миланская распродажа попугаев… Такая покупка в моем духе. Может остался какой-то чек? Я совсем не против птички. Знать бы только точно, что она моя.

В паспорте вчетверо сложена незнакомая бумага. Да, я уже осматривала ее в надежде, что существует еще один чемодан, сданный в багаж. Все на иностранном. Пока я пыталась перевести, мой взгляд упал в конец написанного и там на русском карандашом чужим почерком было написано: «ветеринарное свидетельство».

За сегодняшний вечер я первый раз улыбнулась. Очень медленно, превозмогая боль в коленях, я слезла с кресла и кое-как примостилась на корточках рядом с переноской. Зеленое чудо снова посмотрело на меня разумным взглядом, слегка наклонив голову. Мне удалось рассмотреть необычайно красивое зеленое оперенье. Птица переминалась с ноги на ногу. Как же неудобно ей было в этой каморке. Он такой крупный! И такой красивый.

Во мне мгновенно проснулась потребность заботиться и защищать своего питомца. Неужели это чудо придется сдавать в багаж? В переноске я заметила затянутую проводом закрытую поилку и маленькую чашечку с зерном.

Надо было торопиться на регистрацию. Заодно спросить, как быть с животным. Сквозь толпу я заметила девочку с переноской и мяукающим содержимым. Я как могла быстрее схватила все вещи и с невероятной скоростью для своих больных ног последовала за девочкой и коренастым мужчиной в коричневом костюме.

Они вскоре подошли к окошку, где служащий посмотрел на содержимое переноски девочки, глянул в документы и быстро поставил печать. Затем подошла я. Процедура повторилась. Когда переноску открыли, я с огромным трепетом рассматривала птичку. На всякий случай поднесла с двух сторон руки, но птица улетать не спешила. Во взгляде я прочитала испуг. На мгновение я почувствовала, что в этом мире я не одинока. Есть другое существо, для которого настоящее в данный момент – такая же черная пугающая бездна, как и для меня.

Я бережно закрыла переноску, когда служащий занялся бумагами. Через минуту мне вернули документы уже с печатью. Еще минут десять у меня ушло, чтобы понять, где место регистрации на мой рейс. На время я уже боялась смотреть. Про дневник почти забыла. В голове пронеслось только, что быть может мой новый питомец оказался умницей и под диктовку заучивал все мои бредни, чтобы потом их воспроизводить.

Я встала за двумя девушками. Похоже, почти все прошли регистрацию, но я не опоздала. Итак, лечу в Стамбул. Еще раз проглядела обратную сторону билета, убедившись, что оттуда рано утром у меня вылет домой. Меня зарегистрировали без лишних вопросов и я быстро последовала за двумя молодыми туристками, которые не успели далеко уйти. Мои ноги уже болели значительно меньше. Сон почти развеялся.

Я подошла к досмотру. Чемодан с переноской благополучно просветили. Теперь уже не оставалось сомнений, что я имею право взять птицу.

За окном было уже почти совсем темно. Рядом с местом посадки я присела по соседству с турецкой семьей. Высокий статный мужчина равнодушно созерцал табло. Маленькая женщина с укрытой головой и в нелепых длинных юбках поправила разноцветное одеяло в детской коляске. На миг я залюбовалась огнями и двумя огромными белыми самолетами, стоящими посреди посадочной полосы. Меня осенила очередная мысль и я полезла в телефон. Впрочем, ответ я уже знала. Ничего нового в папке с фотографиями… Ну не могла я не писать о путешествии в Италию и не фотографировать ее! Я немного больна, но не сумасшедшая!

У меня оставалась маленькая надежда, что я скинула все на крохотный носитель. И дневник, и фотографии. Положила его где-нибудь в кошельке, документах или даже переноске с моим новым другом. Я давно знала, что в Италии воруют и могла перестраховаться.

Часть моих вещей вполне могла остаться с тем мужчиной, в которого я имела несчастье влюбиться. Ну а что мне остается делать? Скоро вылет, билеты только на мое имя… Не могу же я не лететь?! Меня и так слишком далеко занесло. А может он в последний момент сбежал? Подсыпал мне снотворного и наутек. Нет! Я могла оставить все – сарафаны, зубную щетку, да хоть весь чемодан, но только не дневник!… Я никогда не расставалась с ним. Но ведь раньше я хранила его дома под подушкой. Я могла расслабиться и забыть его под подушкой там, где спала.

Да, что угодно могло произойти. Например, я шла по улочкам Рима и любовалась на роскошные витрины. Ко мне подлетел мотоциклист и схватил мою сумочку. Я начала борьбу, но сумочка все-таки досталась грабителю. Осознавая, что в ней кроме денег есть самое ценное – мой дневник, я кинулась догонять негодяя. Мотоцикл с ревом летел по улице. Я спотыкалась и падала. Тут неожиданно из-за угла выехал кабриолет черного цвета, а в нем необычайной красоты молодой итальянец. Он был тем самым итальянским актером или даже известным футболистом, которого я увидела по телевизору вечером 4 июня в важном матче Россия-Италия. Его я, конечно, не узнала, но моя сложнейшая амнезия прекрасно спроецировала это первое лицезрение и дело пошло. Без лишних вопросов мужчина решительно нажал на газ и стал виртуозно обходить другие машины. Преступник, безжалостно прижимаемый к обочине, сделал последнюю попытку получить свое, а точнее чужое – сунул руку в сумку и схватил нечто похожее на кошелек, а сумку швырнул своему преследователю. Естественно, это был планшет. Но в тот момент меня это не волновало. Через минуту я уже чувствовала прикосновение руки своего принца, когда он медленно передал мне мою сумочку, сжигая меня пламенным взглядом… Меня невольно затошнило.

Началась посадка. Я автоматически следовала за другими пассажирами. Мое воображение рисовало одну картину за другой. Теперь я уже сидела в полицейском участке, пытаясь объяснить на ломанном английском, что у меня похитили планшет прямо на развалинах Колизея. Пытаясь догнать преследователя, я сбила все колени. Полицейский был так внимателен, что, выслушивая мою бессвязную речь, лично накладывал пластырь на мои раны. Его пальцы необыкновенно мягко приложили пластырь, рука коснулась кожи, а его взгляд встретился с моим. Я забыла напрочь происшествие с грабителем. Объясниться на словах нам не удавалось, но наши взгляды рассказали обо всем… Что-то невероятно знакомое было в его карих глазах… Ах да, я же случайно встретила его 4 июня, когда он был в нашем городе по важным служебным вопросам….Бред!

Уже усевшись в кресло самолета, меня осенило. Если я потеряла дневник безвозвратно, то не такая уж это беда. В отпуске я не общалась со своими родными и знакомыми, разве что только по телефону и, наверняка, очень кратко. Выходит, я могу, как угодно изложить события этих дней. Суть не поменяется. Наоборот, можно воплотить свои самые смелые мечты, изложить их в дневнике и сделать их частью своей жизни. События нескольких дней до отпуска значения не имеют. Перед отпуском, уверена, я только работала и искала подходящие путевки.

Передо мной висел небольшой экран, на котором девочка лет десяти на турецком языке в костюме стюардессы объясняла, как пристегивать ремни и использовать жилеты. Ее тонкий голосок и совершенно непонятный язык действовали на меня как снотворное. Я ничего не могла поделать с нахлынувшей усталостью. Шея совершенно не держала голову и едва она нашла опору на спинке кресла, все вокруг стало уплывать: далекий голос девочки-стюардессы, шум мотора, шорох моего попугая в переноске в верхнем отделении для ручного багажа… Пришла в себя я только уже, когда самолет сел и люди медленно двигались к выходу.

Мой сон опять не принес облегчения. Правда, я совсем перестала переживать по поводу потери планшета. Я вообще перестала о чем-либо переживать. Полное равнодушие и упадок сил… Меня тошнило и хотелось есть одновременно. Автоматически я потянулась наверх за своим багажом и чуть не уронила чемодан себе на голову. Мои руки и ноги совершенно меня не слушались. Желудок сводило. Вторую часть своего багажа я вытянула гораздо бережнее. Птичка впервые вскрикнула и забилась. Я поставила переноску на сидение, пропустила своих соседей – двух долговязых девочек-подростков и сопровождавшего их пожилого мужчину в круглых очках. О, ужас! Надеюсь, я не роняла голову на плечо этому мужчине, который сидел со мной рядом.

Мой питомец опять вскрикнул. Я с беспокойством наклонилась к переноске. Пока люди медленно продвигались к выходу, я стояла, прижавшись к своему креслу и тихо говорила:

«Тише, малыш! Мы скоро будем дома… Часа через четыре. Все хорошо!… Обещаю, больше никаких самолетов!»

Мой голос звучал очень ласково и сказанное предназначалось не только попугаю, но и мне самой. Какая-то часть моей души откликнулась на собственные слова «скоро будем дома». Внутри стало разливаться приятное тепло, которое, как солнечные лучи в весеннюю оттепель согревали заледеневшие чувства, прогоняя апатию и пробуждая желание действовать, жить, победить свои страхи и… не жалеть о забытых днях.

С мыслями о своей маленькой уютной квартирке, голубых обоях и кухонных шторках со стрекозами я вошла в автобус вместе с остальными пассажирами. На улице было прохладно. Мурашки побежали по моей коже, но в голове слегка прояснилось. Я жадно вдыхала воздух те несколько секунд, когда мы проходили по площадке к автобусу и тошнота немного отступила.

Итак, я в Стамбуле. Это ровным счетом ничего не значило. Уже через два с небольшим часа, мне предстоит улететь отсюда. И Слава Богу! Сегодня я не расположена к путешествиям.

Двери автобуса открылись и мы вошли в аэропорт. На часах было почти половина второго ночи. В огромном помещении чувствовался приятный аромат свежести и каких-то специй. Сверкающие полы и стены, сонные люди с багажом, иностранная речь и красивые витрины… Ничтожная часть второй незнакомой мне страны из моего нелепого путешествия.

Вот если бы воспоминания об этом путешествии остались при мне… А так я всего лишь жалкое существо, вырванное из действительности рабочих будней, где переживания по поводу отъезда подруги смешивались с радостными планами обзавестись собакой. Я здесь, в аэропорту Стамбула, почти без надежды прочитать собственные конспекты последних событий. С красивой птичкой, с израненными ногами, лишенная эмоций и сил…

Я взглянула в билеты. До регистрации оставалось меньше получаса. Мне необходимо выпить кофе и… взглянуть на себя в зеркало наконец. Я достала золотистую пудреницу из сумочки. В небольшом зеркальце, мутном от минеральных частиц, я увидела почти незнакомую девушку. Под покрасневшими глазами следы потекшей туши, осунувшееся лицо выглядело уставшим, тонкая царапина на пол щеки, губы бледные и безжизненные… Нет, я никогда не считала себя красавицей, но после долгожданного отпуска надеялась увидеть в своем отражении нечто другое. Не высыпаться и уставать у меня прекрасно получалось и в рабочие будни.

Я закрыла пудреницу и отправилась в дамскую комнату. Тем более, что она оказалась в нескольких шагах от меня. Там я умылась и посмотрела на себя в большое чистое зеркало. Взгляд уже не казался таким потухшим. Я удивленно смотрела на свое лицо. Оно было почти смуглым. Похоже, я успела загореть. В глазах, несмотря на усталость, читалось отчаянье и что-то совершенно незнакомое. Как будто я раньше была котенком, а теперь вдруг увидела в себе подрастающего хищника, совершенно дикого. Что же такое я пережила за последние несколько дней? Почему все болит и я никак не могу выспаться? Почему я потеряла планшет? Этот взгляд слишком дикий для меня… Я никогда так не смотрела… Все из-за красных глаз. Устала, не выспалась, одна в незнакомой стране, расстроилась из-за потери дневника… Кто знает, когда я ела в последний раз. Нужно перекусить и я снова превращусь в щеночка породы спаниель.

Напротив магазина с восточной посудой и сладостями была витрина с готовыми бутербродами и напитками. Кажется, цены были указаны в местной валюте. Я и в евро считать не умею… Кстати нужно проверить есть ли у меня деньги. Я полезла в кошелек. В нем было более двухсот евро, несколько тысяч рублей и моя карта, на которой могла быть некоторая сумма. Что ж неплохо. Домой из аэропорта мне не придется идти пешком. Указав продавцу на кофе и пачку сухого печенья, я протянула карту. Оплата прошла успешно.

Кое-как мы с попугаем добрались до скамьи. Я уселась с ощущением облегчения, будто ходила не менее шести часов быстрым шагом без минуты отдыха. Начала жевать свою добычу. Одно печенье я протянула пернатому другу и с восхищением наблюдала, как попугай поглощал его, забавно удерживая в лапке.

Крепкий кофе, который я не стала смягчать сахаром, убрал неприятный привкус во рту и медленно пробуждал мой дремавший мозг. Нужно позвонить Олесе и, так, между прочим, узнать, о чем мы говорили по телефону. Мама….Понятия не имею, что рассказывать родителям о путешествии. Ну день-два я смогу продержаться, прикрывшись массой дел на работе и необходимостью выйти туда в выходные. У меня будет суббота и воскресенье, чтобы проштудировать интернет на тему итальянских достопримечательностей. Вечером в воскресенье или в понедельник они заявятся сами, если я так и не приеду к ним.

Черт, у меня даже нет фотографий! А мои родные скорее всего знают что-то из текущих разговоров со мной по телефону…

У меня оставалась возможность воспользоваться главной подсказкой, которую я берегла на «черный» день. Та самая «помощь друга»! Мне нужно было признаться во всем Олесе и узнать подробности наших с ней разговоров. Рассказать про жуткую связь «моя – любовь – тире – гуд – бай – память» и узнать все, что ей известно.

При мысли о признании подруге мой пульс участился… Я сделала последний глоток кофе и выбросила стаканчик в большую мусорную урну. Подумаю об этом завтра, – решила я совсем как Скарлетт из «Унесенные ветром». Мне не хотелось принимать решение сейчас, когда я была на грани…

Еще нужно при первой возможности выйти в интернет и узнать, как называется мой попугай. Я вспомнила, что в чемодане нашла только шоколад Линдт, подходящий для презентов родным… Почему я не купила сувениры? С финансами у меня было все в порядке. Я поспешила со своими вещами зайти в магазинчик с восточной утварью. Уже объявили начало регистрации и я выделила себе не более 10 минут на покупки. Красивые расписные блюда, бутылочки с оливковым маслом, тысячи ярких сувениров и восточные сладости – все подходило под роль презентов для моих близких. Я схватила в первую очередь пакетик с фундуком для попугая, затем, не раздумывая, взяла три коробки с восточными сладостями, бутылку оливкового масла для родителей и несколько декоративных блюдец в восточном стиле из большой чаши возле выхода. Было ужасно неудобно рассчитываться на кассе с висевшей на сгибе руки переноской и придерживая чемодан за ручку, но расстаться со своими вещами я уже не могла. Кто знает, может в состоянии дикой усталости и боли я просто не заметила планшет и он преспокойно лежит среди вещей, дожидаясь моей бурной радости от долгожданной встречи.

С пакетиком покупок и остальными вещами я поспешила к окошку, где следовало получить печать на ветеринарном свидетельстве. Вся процедура с документами и регистрацией проходила успешно и довольно быстро. Уже через 20 минут я уселась в кресле зала ожидания посадки. Вдруг мой телефон неожиданно зазвонил. Я вздрогнула. Это была Олеся. А ведь у них уже… больше трех часов ночи!

– Алло, – настороженно произнесла я.

– Ну как ты? В Стамбуле уже?

– Ага, – я запнулась. – Почему ты не спишь, что-то случилось?

– Розовые или зеленые? – в голосе Олеси звучало отчаянье и мне подумалось, что мы с попугаем не единственные, кто страдает в эту ночь.

Ненавижу говорить это в первый день после потери памяти, но я вынуждена была спросить:

– Не поняла…

– Розовые или зеленые? Приглашения! – Олеся говорила приглушенно, но я чувствовала, что ей хотелось кричать. – По твоему совету я оставила два понравившихся цвета и теперь я в полном в смятении. Розовые с легким сиреневым отливом смотрятся потрясающе! Совершенно матовая бумага с легкой золотой окантовкой в правом верхнем уголке. Сдержанно, дорого и со вкусом. Зеленые, как глоток свежего воздуха. Такой ясный и чистый, цвет березовой листвы… Спать не могу, а ему никакого дела! Он вообще показал на желтые! Представляешь?! Желтые приглашения с горчичным оттенком! Это же ужас ужасный! Никакого вкуса у человека… Розовые или зеленые?

Из этого отчаянного всплеска разноцветной информации, я поняла, что они с Сергеем организовывают свадьбу в самом ближайшем будущем и Олеська не на шутку заболела предсвадебной лихорадкой всего за каких-то девять дней.

– Зеленые, – машинально ответила я, глядя на своего попугая. – Зеленый всегда смотрится естественно и выигрышно. А розовый… Девчачий цвет… Но ты постарайся понять какой тебе нравится…

– Девчачий? Блин, я не подумала. А вдруг родители Сергея увидят розовые приглашения и Сергей им скажет, что цвет выбирала я. Тогда они точно решат, что будущая жена ущемляет его интересы. Какой мне больше нравится?… Розовые мне нравятся однозначно больше! Но теперь из-за Сергея придется выбирать зеленый… Прости, я сошла с ума! Просто вся эта подготовка… Я не знала, что это так сложно. Скорей бы ты приехала! …Машуль, последний вопрос! Ты видела бабушку?

Мой мозг, затуманенный зелеными и розовыми приглашениями, вдруг закричал: SOS! Какую еще бабушку?!

– Бабушку… Ну… Не совсем…

– Проделать такое путешествие и не увидеть ее! Я тебе так сочувствую! Ну а в целом? Как настроение? Не жалеешь, что поехала?

В эту минуту я приняла решение по возвращению сдаться с поличным своей подруге. Миллион вопросов и пусть она на все отвечает!… Путешествие к собственной бабушке? Это уже слишком!