Текст книги "Самый важный дневник"

– Олеся, тут посадку объявили. Ты ложись спать… Я приеду и все тебе расскажу… Обещай, что завтра встретимся… В районе трех можешь? Отлично….Договорились.

Мы быстро попрощались. Я стала лихорадочно пытаться связать события. Бабушка… Италия…

Связь конечно была. У меня есть родственники за границей. Какие именно, мне мама не рассказывала. Чисто логически и бабушка могла быть. Выходит, я поехала повидать родственников. Наверняка, мама в курсе моих приключений. Станет задавать вопросы… Олеся сочувствовала мне. Получается, что я до последнего момента так и не встретила бабушку. Может, мне и не удалось никого увидеть и не придется ничего рассказывать маме. Вот только почему не встретила?…

Объявили посадку и большая очередь медленно строилась на выход к летной полосе. Практически все были русскими и это должно было помочь мне почувствовать себя в более привычной обстановке. Я немного расслабилась и на меня снова навалилась усталость.

Все происходящее казалось фильмом с плохим сценарием. Я видела вокруг себя разные лица: сонные, улыбающиеся, равнодушные, сосредоточенные. Но меня здесь как будто не было. Я зритель, хоть и протягиваю вместе со всеми посадочные талоны и свой паспорт, прохожу в автобус, почти полностью заполненный людьми, цепляюсь за холодные поручни, обвешанная багажом… Я где-то была эти девять дней и теперь продолжаю существовать. Но надолго ли? В любой момент я могу лишиться каждого дня своей странной жизни. Все мое существование, это песок в усталой ладони – чуть дрогнет рука и тысячи песчинок ускользнут сквозь пальцы… По мне плачет необитаемый остров. Или женский монастырь. Только там я могла бы не бояться за свои воспоминания.

– Самолет! – воскликнула русская девочка лет пяти с рыжей косичкой, указывая крошечным пальчиком на взлетную полосу. Автобус тронулся и я больно ударилась плечом о широкое окно автобуса. Маленькая девочка залезла на руки к мужчине лет сорока, который обладал таким же жгучим цветом волос и очевидно был отцом малышке. Мне вдруг отчаянно захотелось, тоже иметь такую возможность залезть на руки кому-нибудь значительно сильнее и больше меня. Ни о чем не думать. Быть ведомой и беззаботной.

Наша сонная компания пассажиров двигалась вверх по трапу самолета. Мы шли друг за другом – я и больше ста незнакомых людей. Мысли мои были тяжелы, как и все мои конечности. Но вместе с тем, это движение, по примеру других менее несчастных людей, заставляло меня не останавливаться, идти вперед, делать то, что требуется в настоящую минуту.

Я подумала о своем отце. Вот так просто поведать о своих горестях и поплакать, устроив голову на плечо более мудрого и более сильного человека, как это сделала рыжеволосая малышка в голубых цветочках-заколках. Такой простой, естественный и… эгоистический поступок. Заставить отца разделить со мной груз моих печалей я не могла до сих пор. Позволить родителям себя жалеть и отвечать на тысячу их вопросов… Или еще хуже видеть в глазах мамы и папы то, что они не станут произносить вслух. Мама настоит на поиске хорошего доктора. Если в моей жизни случались неприятности, то после таких событий она станет сущим адом.

Я уселась в кресло. На этот раз мне повезло – мое место было возле окна. Рядом сидели две женщины лет пятидесяти. Они разговаривали между собой очень тихо на английском языке. Идеальное соседство. Дамы будут заняты друг другом и, возможно, не сильно осудят меня, если мне вздумается захрапеть. Я укуталась в толстовку, пристегнула ремень и решила, что буду спать весь перелет. Еще одна попытка восстановить свои жизненные силы и прогнать это ощущение, что все вокруг пытается раздавить меня. Мое тело мгновенно отяжелело. Я почти не чувствовала ни рук ни ног. Сквозь полудрему я слышала голос турецкой девочки с видеоэкрана, которая снова рассказывала о правилах безопасности. Тихая английская речь моих соседок с обрывками знакомых фраз: «don’t get upset…», «you did it right…», «how well I understand you…» смешивалась с абсолютно незнакомой речью маленькой видео-стюардессы и я улетала куда-то очень далеко, заранее обгоняя еще не взлетевший самолет…

Не знаю, что меня разбудило. То ли вскрик моего попугая, то ли голос пожилых соседок:

«What is it?»

Я не стала класть переноску в место для ручной клади над сидениями, а поставила ее себе под ноги. Одна из женщин, увидев, что я открыла глаза, полная восторга произнесла:

– Oh, excuse me! Is it your bird?»

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять вопрос. Я смущенно улыбнулась и прерывисто ответила:

– Yes… It my… Тише, малыш, тише…

Я вытащила из пакетика с фундуком один орешек и протянула его птице.

«Oh my dear, it likes fruits and vegetables. Dont overdo the nuts! This is the ecletus!»

Я поняла, что женщина посоветовала мне кормить птицу фруктами и овощами и не злоупотреблять орехами. Но последнюю фразу я не поняла, хотя она произнесла ее с особым восторгом и благоговением, не отрывая взгляда от переноски. Скорее всего она что-то сказала про моего попугая или даже назвала его вид, но я не решилась переспросить и просто поблагодарила.

«Excuse me, my dear! – улыбнулась женщина.

Мне стало любопытно, какова было причина визита этих иностранок в Россию. Я медленно собирала вещи в охапку, превращаясь снова во вьючное неуклюжее животное. Мы все продвигались к выходу. Две женщины шли впереди. Сердце бешено забилось, когда я оказалась снаружи. Мое тело явно соскучилось по родному городу. Пусть сознание потеряло отрезок всех дней за границей, но организм и душу не обманешь. В голове слегка прояснилось.

В автобусе ко мне подошла уже знакомая англичанка. Весь ее аккуратный вид и четкий выговор напоминали мне английские фильмы прошлых лет.

– I wish you and your bird all happiness!

Женщина слегка коснулась моего плеча. В ее светлых глазах искрилась улыбка. Это неожиданное пожелание растрогало меня и я попыталась продолжить разговор изо всех сил стараясь подбирать правильные слова:

– You are very… kind… You are visit Russia… For the first time?

– Oh, the second time, dear! Our sister lives here, – словоохотливо отвечала женщина. Другая, по всей видимости ее сестра, стояла рядом и тоже улыбалась мне. Автобус уже подъехал к аэропорту и она поспешно произнесла:

– We cant learn the Russian, excuse me, dear. Although our sister is Russian, – последнюю фразу она произнесла почти шепотом, словно это была невероятная тайна. Женщины попрощались со мной на русском, а я пожелала им удачи на английском. Они под руку отправились вперед, по всей видимости, получать багаж, ведь в их руках были только небольшие женские сумочки. Невысокие с аккуратно уложенными седыми волосами и в юбках кремового цвета по щиколотку обе дамы словно сошли со страниц таинственного романа Агаты Кристи. Среди ярко одетых русских, большинство из которых возвращались с отдыха, две дамы заметно выделялись. Я вдруг вспомнила разговор с Олесей. Ведь моя поездка в Италию тоже была связана с желанием навестить родственницу. Без малейшего знания итальянского… Как я могла решиться на такую поездку? Мама со мной не поехала. Впрочем, труднее было представить, что она захотела бы поехать. В нашей семье тема моих европейских родственником была табу. В свое время мама преподнесла это как факт из нашей жизни. Любые вопросы были не приняты.

Я быстро прошла паспортный контроль и, занятая своими размышлениями, двигалась к выходу. На улице уже рассветало.

Ко мне подошел невысокий мужчина в спортивном костюме – очевидно, таксист, рассмотревший в моем замешательстве легкую добычу.

– Ждете встречающих или Вас отвезти с ветерком?

А ведь меня и правда могли встречать! Я проверила, включен ли телефон. Родители непременно должны были встретить меня! Я прекрасно знаю маму, ей следовало бы мне позвонить уже раз пять, но телефон молчал и пропущенных не было.

– Да… Мне нужно такси… – очень нерешительно произнесла я и назвала свой адрес.

Таксист озвучил цену и гостеприимным жестом указал на свой серебристый дэу. Цена была сносной и я кивнула. В секунду мой чемодан и пакет с покупками уже были аккуратно уложены в багажник. Мужчина хотел взять у меня переноску, но я отказалась, заявив, что это мой член семьи.

– Любимая кошечка? – поинтересовался таксист.

– Это попугай, – ответила, я усаживаясь на заднее сидение.

– Отдыхали с птицей? – в голосе водителя слышалось разочарование. – Как отдохнули?

– Не помню… – автоматически произнесла я и тут же пожалела о своих опрометчиво сказанных словах. Они вызвали бурный восторг у мужчины.

– Вот это я понимаю! Таким и должен быть отдых!

– Я…Я имею в виду, что это так… быстро прошло, – безуспешно оправдывалась я.

– Ой не волнуйтесь, так и нужно… А попугай какого вида?

Ну, что за манера – лезть пассажирам в душу?! Ответ «не помню» уже был.

– Я его за границей купила… Как называется не сказали…

Я заметила, как водитель с восхищением посмотрел на меня через зеркало заднего вида:

– Вы мне все больше нравитесь! Вы не замужем?

– Замужем! – почти вскрикнула я.

Таксист ухмыльнулся, но оставшуюся часть дороги почти не задавал вопросов. Город еще спал в это раннее субботнее утро. Мы доехали до моей квартиры менее, чем за пол часа. Заполучив свой чемодан, я решительно отказалась от предложения помочь донести вещи.

– Удачно отдохнуть от отдыха! – кинул мне вслед водитель.

Видимо, у меня тот еще видок! Если честно, пожелание было невероятно актуальным. Все о чем я мечтала – это упасть на свою родную кровать и проспать до встречи с Олесей. Позвонить ли перед этим маме? И почему она сама не звонила? Выйдя из лифта, я начала копошиться в сумочке в поисках ключей. Уже через минуту я вошла в свою квартирку.

По всем признакам здесь никто не бывал после моего отъезда. Было душно и пахло чем-то испорченным. Я поставила на пол чемодан, пакет с покупками и переноску и сразу пошла на кухню. Олеся вряд ли заезжала сюда. Возле холодильника стоял пакет с яблоками, которые и стали источником неприятного запаха. Видимо я забыла их выкинуть. Олеся забрала бы с собой этот пакет, если бы заезжала сюда. Она всегда следила за отсутствием в нашем доме разных запахов, ведь, будучи аллергиком, была к ним очень чувствительна. Мне было непросто прятать от нее свою масляно-эфирную утварь, хоть Олеся и утверждала, что от таких запахов она в восторге.

Я заглянула в пакет. Оказалось, что сгнило только одно яблоко, а остальные выглядели вполне прилично. Выбрав то, которое не соприкасалось со сгнившим фруктом, я положила его на разделочную доску и порезала на несколько кусочков. Из шкафа с посудой достала два блюдца. В одно я насыпала кусочки яблок, в другое налила воды. В спальне было довольно тепло. Дни в городе стояли жаркими по всей вероятности. Я поставила на тумбочку оба блюдца и направилась открывать форточку. На старом деревянном окне, к счастью, была противомоскитная сетка. Поэтому можно было проветривать в комнате и выпустить попугая. Бедное животное окончательно измучилось в тесном пластиковом ящике.

Англичанка говорила что-то про фрукты и овощи. Будем надеяться, что пока я буду спать, мой новый друг не постесняется лакомиться яблочками. Я направилась в коридор за переноской и вдруг, спохватившись, кинулась к кровати. Мне хотелось убедиться, что дневник не лежит под подушкой на своем привычном месте. Планшета здесь не было.

Притащив переноску из коридора, я поставила ее на кровать и осторожно открыла крышку. Птица снова посмотрела на меня своими умными глазами. В этих глазах не было испуга – только спокойствие и интерес. После такого утомительного путешествия, можно было и вскрикнуть, даже попытаться укусить меня или молниеносно вылететь из ненавистного ящика. Я медленно отошла в сторону. Попугай закопошился и через несколько секунд вылетел. Он задел крыльями мою вазочку с искусственными цветами и неловко присел на люстру. Вазочка зашаталась, но не упала.

Я продемонстрировала попугаю содержимое блюдца с яблоками и поставила его на верхнюю полочку шкафа, поближе к люстре. Птица не спешила набрасываться на угощение, но внимательно посмотрела на яблоки, забавно наклонив голову. Я с замиранием сердца наблюдала за своим прекрасным питомцем. Крылья бархатистые, изумрудного цвета. Во время полета птички я заметила, что внутренняя часть крыльев окрашена в ярко-синий цвет. Будто животное было покрыто не перьями, а невероятной красоты разноцветным бархатом. Клюв будто из воска, желтоватый и блестящий. Нехотя оторвавшись от созерцания моего прекрасного гостя, я полезла в шкаф. Там лежал мой новый блокнот. Я купила его несколько месяцев назад с целью приспособить его под дневник, старый ведь заканчивался. Потом, когда родители подарили мне планшет, я забросила за ненадобностью свою покупку. Спать хотелось невероятно, но я не могла снова уснуть, ничего не зафиксировав.

Уже почти девять утра. Через минуту я уберу дневник и усну. Вот только проверю старые дневниковые собрания сочинений, вдруг до отъезда, я что-нибудь туда писала…

Моя птичка уже кушает яблочки, поэтому я могу без тревоги спать …до первого звонка мамы….

Глава 4

Опять этот ужасный звон в ушах. Как будто кто-то пытался раздавить мне голову. Все бы отдала, чтобы это прекратилось!… Звонок в дверь? Я протирая глаза, уставилась на электронные часы. Час ночи! О ужас, кто может ломиться ко мне в такой поздний час?! Снова ужасное завывание Селин Дион… Да простит она меня, мой телефон способен испортить даже такой замечательный трек… Номер был незнаком.

Я боязливо произнесла: «алло».

На другом конце провода отвечал бодрый мужской голос:

«Добрый день! Доставка Вашего заказа из интернет-магазина „Питомец и я“. Мы сейчас находимся по указанному Вами адресу и готовы передать Вам заказ!»

Доставка в час ночи? До меня наконец дошло, что день в разгаре. Я уснула около девяти и проспала четыре часа.

– Да… спасибо… сейчас открою.

Видимо, находясь в Италии, я сделала заказ необходимых вещей для моего нового друга. Очень рационально с моей стороны…

Я открыла дверь, предварительно глянув в глазок. Молодой человек лет двадцати приветливо улыбался. Рядом с ним стояла коробка, размером со взрослого человека.

– Все собрано, как Вы и просили. Куда поставить?

Я отошла в сторону и махнула рукой впереди себя. Коробка заняла половину коридора. Я встала на носочки, чтобы заглянуть в открытую верхнюю часть. Нужно же было понять, за что предстоит заплатить. Как я не догадалась сразу! Это была клетка или скорее птичий вольер. Вот я умница, теперь не придется мотаться по зоомагазинам. Молодой человек поставил небольшой пакетик рядом с клеткой и протянул мне бланк и ручку для подписи. Я расписалась рядом с галочкой и спросила, сколько должна.

– Все оплачено. – Молодой человек протянул мне другую бумагу.

Бумага оказалась накладной и в ней была кругленькая сумма – почти половина моей зарплаты. Помимо клетки в документе были еще две строчки – птичий корм и игрушка с замысловатым названием.

– Спасибо, большое! Всего доброго, – еще раз улыбнулся молодой человек и я, попрощавшись, закрыла дверь.

Я чувствовала себя пятилетним ребенком, которого только что посетил Дед Мороз. Когда упаковка была снята, клетка предстала передо мной во всей своей красе. Она была металлической, прямоугольной формы, на четырех невысоких ножках с колесиками. Внутри клетки на разных уровнях были расположены три толстые деревянные жердочки и четыре пластиковые кормушки. Все крепкое и добротное.

– Малыш, ты не поверишь, тебе привезли супер-дом! – крикнула я.

К моему великому ужасу и одновременному счастью птица мне что-то ответила. Я пулей влетела в комнату. Попугай сидел на гардине и внимательно смотрел на меня. Слово, произнесенное им было скорее иностранным.

– Что ты сказал, малыш? Повтори!

– Ну же, я не расслышала!

Птица молчала и я взяла свой телефон, чтобы войти в интернет. Пора уже разобраться с видом этого чуда.

Я набрала в поисковике «большой зеленый попугай», выбрала закладку «картинки» и стала поочередно листать фотографии. Здесь был знакомый мне амазон и зеленый попугай с черной окантовкой вокруг шеи. Парочка милых неразлучников и …в профиль красовался мой попугай – ярко-зеленый с крючковатым желто-оранжевым клювом и темным подклювьем. Я клацнула на фото. Надпись к картинке «Попугайчики в зоомагазине. Самец благородного попугая». Я набрала в поисковике «благородный попугай». На страницах были фотографии такого же попугая, как мой. Здесь также были красные особи с черным клювом. Уже через пятнадцать минут мне стало известно, что я имею честь содержать самца эклектуса, или благородного попугая. У этой крупной породы попугаев самцы окрашены в изумрудный зеленый цвет, а самки в ярко-красный. Это очень умные спокойные и необычайно красивые птицы. Питание эклектусов должно в основном состоять из свежих фруктов, овощей и каш, в отличие от других попугаев, предпочитающих зерновые корма. «This is the ecleсtus!…It likes fruits and vegetables». Англичанка говорила об этом!

Я вернулась в коридор и взяла цветной пакетик с другой частью моего заказа. В нем лежала коробка с кормом, на которой был нарисован сине-желтый ара, большая тыква и цветок подсолнуха. Еще в пакете располагалась занятная вещица – веревка с множеством нанизанных на нее разноцветных деревянных кубиков и крохотных плоских дощечек. С обоих концов веревки были закреплены карабины и мне не составило труда догадаться, как закрепить эту игрушку в клетке. Я открыла дверцу, расположенную наверху, и приспособила яркую вещицу. Затем достала небольшую деревянную жердочку со дна клетки. Я не сразу ее заметила, но после просмотра фотографий в интернете, уже знала, что с ней делать. Закрепив, жердочку между открытых верхних дверей клетки, я довольная отступила назад, чтобы полюбоваться на свое творенье. Теперь птица могла присесть на жердочку и зайти в клетку, заинтересовавшись игрушкой.

Потом я оправилась на кухню, чтобы сделать самое необходимое – наполнить кормушки. «Эклектусам необходимы свежие влажные корма», – гласил яндекс. Фруктов и овощей у меня скорей всего не было, кроме сомнительных яблок. А вот кашу можно приготовить с легкостью – в моем шкафу была пачка кус-куса. Пока закипал чайник, я насыпала немного крупы в тарелку. Тут я поняла, что и сама проголодалась не на шутку и насыпала вдвое больше. Залила кус-кус кипятком и накрыв тарелку крышкой, я стала проводить ревизию в холодильнике. Банка с заплесневевшей томатной пастой, горчица, постный майонез и одна морковка. Морковка была вполне приличной. Я вымыла ее и натерла на крупной терке. Затем убрала крышку с тарелки, всыпала тертую морковь и помешала наш с попугаем обед. Совершенно безвкусно… Сахар птицам нежелателен… Но есть оптимальное решение – мед! В интернете набираю «можно ли мед попугаям» и убедившись, что мед им даже полезен, открыла шкаф, в поисках нужной баночки. Их было не меньше дюжины. Все от мамы. Она всегда следила за тем, чтобы варенье и мед не иссякали в моем доме. Вспомнив маму, я мгновенно встревожилась. Почему она до сих пор не звонила? Это противоречило любым аргументам. Мама позвонила бы мне в первую минуту включения телефона после посадки… Я решила дать каше остыть, ведь мед нельзя добавлять в горячее и снова взяла телефон. Секунду помешкав, я нашла нужное имя в журнале контактов. Все-таки нелепо, что история вызовов исчезла…

Когда я услышала знакомое «алло», которое звучало скорее, как «привет, доченька» от сердца отлегло.

– Мам, привет! Почему не звонишь? – без всяких обиняков поинтересовалась я.

– Не хочу тебе мешать отдыхать последний день! Ну как ты, уже собралась домой?

Так вот оно что! Мама не знала, что я вернулась! Теперь предстояло самое сложное – продолжать наш разговор так, чтобы с моей стороны не создавались помехи обычному ходу вещей.

– Д-да. Почти.

– У Вас солнечно? Я по прогнозу видела, что облачно.

– Да, тут временами то солнечно, то облачно…

– Как Олеся?

Что-то подсказало мне, что не стоит рассказывать про ее приготовления к свадьбе.

– Да вроде хорошо…

– Передавай привет!

Мое удивление нарастало.

– Обязательно…

– Я все забываю спросить, ты там нормально питаешься? Что в основном ешь?

«Нормально питаться» в понимании моей мамы означало есть мясо, молоко и яйца. Но эта тема уже давно перестала обсуждаться между нами ввиду моей непреклонности, поэтому она следила, чтобы я просто ела втрое больше.

– М-м, …пасту.. пиццу.

– У Вас что там, итальянские рестораны?

Вопрос мамы окончательно привел меня в замешательство.

– Ну вообще-то, да… наверно.

– А знаешь, мы с папой тоже хотим на следующих выходных проскочить туда…

На выходных слетать в Италию?! Что-то новенькое для моих родителей.

– Я уже девять лет не была в Геленджике.

Час от часу не легче! Мама не знала про мое путешествие в Италию! Поэтому и не звонила пол дня. Видимо, я нарочно не сказала ей, чтобы не беспокоить. Она спрашивала про Олесю? Уж не думает ли она, что я поехала с ней?

– Во сколько вы выезжаете домой?

Точно! Так и думает.

– М-м-м. Во сколько и планировали. Еще собираться надо… Ладно, мам, увидимся, поболтаем.

– Позвони, когда доедете! А завтра приезжай к нам прямо утром! Я так соскучилась.

– Я тоже! Мне… м-м-м….возможно, придется выйти на работу завтра, но я… постараюсь заскочить на неделе.

Когда мы попрощались и я нажала отбой, угрызения совести не заставили себя ждать. Я не только придумала про поездку в Геленджик с Олесей, но и вынуждена лгать про работу в выходной. Но разве в этом моя вина? Ровно настолько насколько я виновата в своей амнезии. Мне очень хотелось приехать в родительский дом, усесться на теплый кремовый диванчик, поджав ноги. Хотелось слушать неустанную болтовню Ярика и есть мамин яблочный пирог. Хотелось посидеть на лавочке в их миниатюрном саду в одну сотку, но идеально ухоженном благодаря кропотливой папиной заботе. Совершенно не беспокоиться о чем меня спросят в следующую минуту. И никаких игр в змейку, ускользающей от вопросов… Реальность состоит в том, что родители будут спрашивать про поездку, а выдержать расспросы длиной в половину воскресенья мне не представлялось возможным.

Я вздохнула, положила две ложки меда в нашу с попугаем кашу и интенсивно перемешала.

– Малыш! Наконец, ты покушаешь так, как следует кушать настоящему эклектусу! Да-да, я знаю кто ты такой. Бла-го-род-ный по-пу-гай, – я положила мое фирменной блюдо в одну из кормушек. В другую насыпала зерновой корм, а в третью налила воды. При этом я продолжала рассказывать попугаю всякую всячину, чувствуя себя мамой годовалого малыша, которая не сомневается, что ребенок все понимает и очень скоро начнет и сам отвечать. Меня это отвлекало от нелегких дум.

– Ты же любишь кус-кус? Или предпочитаешь пиццу с моцареллой? Вот это мы и узнаем. Иди скорее в свой домик. Смотри, здесь и зерно и кашка и даже игрушечки. Ты знаешь, я ведь на твоем языке совершенно ничего не могу сказать. Придется тебе учить русский, малыш.

Неожиданно для меня попугай произнес нечто! Голос у него был, как голос ребенка, такой нежный… Прямо карамельный! Наверняка, это было иностранное слово. Я бросилась к своему дневнику и на последней странице по памяти написала то, что прозвучало.

Получилось: «Чарричаплиад-да». Какая-то абракадабра. Может это его имя? Ничего не скажешь, бурная была фантазия у прошлых хозяев.

Я стала есть свою часть полезной каши и любоваться птицей. Такое блестящее оперенье. Малыш потянулся, продемонстрировав великолепную окраску крыльев с внутренней стороны – синюю с красным. Попугай выглядел осторожным. Взгляд такой же осмысленный, немного детский и пленяющий своей глубиной.

Зазвонил мой телефон. Я быстро проглотила кус-кус и нервно глянула на табло. Галина Сергеевна. Блин, ее же хотели уволить, я совсем забыла! Мое «алле» прозвучало так робко, будто на другом конце собирались произнести мой приговор.

– Марусенька, здравствуй дорогая! Как ты? Все никак не могла до тебя дозвониться эти дни. С почтой не получилось! Ну не могу я зайти туда! Ты заскочишь же в понедельник за документами? Кстати еще не передумала?

Не передумала что? Становится главным бухгалтером? Приходилось отвечать по правилам, которые диктовала моя амнезия.

– Да нет… наверно…

– Может все-таки передумаешь? Новая работа, да так спонтанно? Такая спешка!…А вдруг это ошибка? – в голосе Галины Сергеевны звучала тревога. Тревога нарастала и внутри меня. Что еще за новая работа?

– Вы… считаете… я… ошибаюсь?

– Боюсь, что да, Марусечка! Может они только обещают высокую зарплату, а на деле окажется совсем не так. Это не говоря уже о том, как тебе будет не хватать моей поддержки.

Новая работа!!! Я увольняюсь! Только этого не хватало! Но я совершенно не знаю, куда перехожу работать, а это настоящая катастрофа! Глубокий вдох… выдох… опять…

– Галина Сергеевна… Если бы ….Вам сделали предложение перейти на эту работу… на которую я перехожу… что бы вы сказали?

Молчание. Даже не привычно для Галины Сергеевны и я решила, что связь пропала.

– В этом случае я хотя бы знала, куда перехожу! – ответ прозвучал так резко, что я даже вздрогнула. – Знаешь, хоть я и не так обидчива, как Виктор, но мне тоже как-то не по себе, что ты отмалчиваешься. Что за работа хоть? Расскажи.

Услышать такой вопрос мне хотелось меньше всего. Еще и прочувствовать живую обиду в голосе коллеги… Бывшей коллеги. Сознание зацепилось за одну тревожащую деталь:

– Почему Виктор обидчив? Он обиделся на меня?

– Забыла что ли? – фыркнула Галина Сергеевна. – Он заявил, что ты можешь не отрабатывать положенные две недели. Правда, рассчитывать тебя как полагается, он тоже не собирается… Или ты передумала?……А мне что прикажешь делать? Как я смогу найти помощницу за несколько дней?… А тут еще знаешь что?

– Что? – еле слышно спрашиваю я.

– Поднимаюсь я в пятницу по лестнице. И тут снова она! Ты представляешь?!… Ну как кто? Моя пяточная шпора собственной персоной! Без году неделя прошла и все снова да ладом. Боль прямо до коленки. И никому нет дела. Им подавай этот договор, ну тот, что ты переслала на мою почту. Марусенька, ты же с утра придешь, ну посмотри ты эту почту. Меня съедят за этот договор и не подавятся.

Одновременно с голосом коллеги пошли гудки. На второй линии высветился незнакомый номер. Я извинилась перед Галиной Сергеевной и пообещала, что обязательно подъеду на работу. Потом ответила на незнакомый вызов.

На другом конце был приятный женский голос. Говорили вкрадчиво и приветливо:

– Добрый день, Мария! Как Ваши дела? Как долетели?

– Все хорошо… спасибо. – Я уже и не дышала, так хотелось скорее понять, с кем разговариваю и о чем будет этот разговор.

– Мария, это Людмила. Я звоню Вам с очень большой просьбой. Я понимаю, что мы договаривались на следующую пятницу. Вам и вещи надо собрать и все такое. Но я вынуждена улетать сегодня ночью. Да-да. Мне не хотелось беспокоить Вас в поездке. Вот я и не звонила. Очень Вас прошу приезжайте ко мне завтра утром. Насчет переезда не переживайте. Я скину вам номер. Это водитель грузовой машины. Он сможет перевезти ваши вещи уже завтра, я все оплатила. Я так переживаю, что Майкл затоскует, он такой чувствительный! А Бенджамин тоже нуждается в выгулах. Ребекка очень характерная и будет приставать к Маркусу и компании. Они все кушают в определенное время… Так Вы приедете утром?

Я не успела ничего ответить, переваривая услышанное, как Людмила продолжала:

– Вы понимаете, Катюша должна родить уже завтра. Ей назначили кесарево на пять дней раньше из-за тонуса. Близнецы могут родиться, когда я буду еще лететь. Вы же понимаете, внуки важнее животных. Я очень нужна ей. Вы такая спокойная девушка. Уверена, своих животных я могу смело на вас оставить. Вы будете любить их как своих. Моя интуиция меня никогда не подводила.

Когда Людмила, только начинала свой монолог, я надеялась, что мне звонят с нового места работы. Потом эти многочисленные имена! Я уже представила себя в роли домохозяйки или няни минимум троих детей или, страшно представить, какой еще компании. Когда речь пошла о животных мне немного полегчало.

– Д-да, я люблю животных…

– Вот и я говорю. Прошу Вас переезжайте ко мне полностью поскорее. Я так надеюсь, что в ближайшие несколько месяцев Вы будете заботливой мамой моим крошкам. Я написала все инструкции. Главное, не забудьте, Майклу нельзя сладкое. Чувствуйте себя хозяйкой и пользуйтесь абсолютно всеми вещами. Мне очень важно, чтобы вы любили животных, как своих. Им не нужны просто кормление и уход. Им нужно Ваше любящее сердце! Кто знает, когда мы свидимся… – голос женщины дрогнул и она засморкалась.

Матерь Божья, я умудрилась сменить работу и место жительство за девять дней, семь из которых я была за границей. Что еще? Вступила в масонское общество и записалась на операцию по увеличению груди?

– Я понимаю, что мы только трижды общались по скайпу. Но с моей стороны дело решенное. Мне посчастливилось многому научиться у моих роднулек. И главное из этого – чутье. Я сразу поняла, что вам можно доверять. Из всех, кто приезжал ко мне, вы мне одна подходите. Прошу вас, решайтесь, вы не можете меня подвести! Помните, как решительно вы были настроены и обещали жить у меня и заботиться о моих животных и растениях, сколько мне понадобится? Я так на вас рассчитываю! Поверьте, мне и правда надо срочно уезжать…

– М-м-м… понимаю..

– Слава Богу, вы согласны! Я уже в два ночи уеду в аэропорт. Помните, Майклу нельзя делать перерывы в еде более 9 часов?

– Значит, я приеду… до одиннадцати, – обреченно произнесла я.

– Спасибо, большое, Мария! Ключи будут под ковриком, а калитку я оставлю открытой. Вы помните адрес?

Уместный вопрос.

– Честно говоря… подзабыла…

– Расскажу еще раз. За вывеской «коттеджный поселок Александра» прямо по гравийной тропинке. Около двухсот-трехсот метров пешком и сразу за первым домом направо. Проходите до конца улицы. Ее название – Тополиная. Мой дом последний под номером 11. Не пугайтесь, у нас немного безлюдно. Наши соседи еще не заселились, но в домах на соседнем переулке несколько семей живут уже более года. Мы, правда, совсем не общались. Но говорят же, лучшие соседи – те, которых не знаешь. Я буду звонить Вам сама… И чувствуйте себя полной хозяйкой! Договорились?

Я обреченно кивнула, а потом, спохватившись, произнесла: «Договорились», хотя и без особой решимости.

– Деньги на питание животных я оставлю на столе. Потом еще пришлю. Все инструкции будут в спальной на тумбе. Все, Мария, мне пора. Всего доброго!

Я медленно положила телефон на журнальный столик. Здесь лежал мой дневник и я сразу стала делать записи на последней странице, чтобы ничего не забыть. В заметках я набросала описание дороги и адрес, а также все имена животных и место нахождение ключей. Несколько секунд лихорадочных воспоминаний и я быстро черкнула про проблемы со сладким у некоего Майкла и особые взаимоотношения Маркуса и Ребекки. Кажется, вся информация была исчерпана, а вопросов в моей голове не поубавилось. Телефон промурчал, извещая о приходе смс. На экране высветился номер в сообщении. Водитель грузовой машины…