Текст книги "Принцесса в академии"

– Я… как-то не подумал об этом, – растерялся Озриэль.

– Так подумай сейчас. А главное, подумай о той бедной, запуганной, беспомощной принцессе, которая наверняка сейчас сидит в какой-нибудь подворотне, как мы с тобой, и её сердечко трепещет от ужаса при мысли о том, что этот крылатый монстр её заметит.

– Ну, может, он всё-таки возьмёт её в жены. Про драконов ведь практически ничего не известно.

– А может, засунет в рот яблоко и зажарит целиком, – отрезала я.

– Ладно-ладно, не сердись. Не стану я никому об этом рассказывать. – Он украдкой вздохнул и снова вытянул шею, вглядываясь в небо.

Дракон сделал большой круг над городом и начал набирать высоту. Вскоре он уже превратился в маленькую точку, а потом и вовсе растворился в ночи, словно его и не было.

И лишь минут через пять я нашла в себе силы выбраться из проулка на дрожащих ногах и продолжить путь.

Озриэль проводил меня до самой лавки. По дороге я более-менее пришла в себя и даже пошутила на тему недавнего приключения. Мы договорились встретиться завтра у ворот академии ровно в восемь.

– Да, Ливи, насчёт Гарта, – спохватился Озриэль. – У меня осталось совсем мало морока, а нового в магазин пока не завезли, так что на обыск лекарской башни у нас от силы час-два.

Я пожала плечами:

– Значит, будем действовать очень быстро. Башня, в любом случае, свободна только утром. А что насчёт первого занятия? Не хочу, чтобы ты получил ещё одно взыскание.

– По поводу этого не волнуйся. Первое – музицирование. Профессор Амфисбена более… понимающая, чем профессор Черата.

Лицо ифрита осталось при этом совершенно спокойным. Никакого румянца.

Мы остановились возле крыльца.

– Только не забудь плащ, – напомнил он.

– Уже сложила. – Я вставила ключ и обернулась к Озриэлю. – Значит, завтра в восемь? Почему ты так улыбаешься?

– У тебя ещё немного шоколада осталось, вот здесь. – Он потянулся к моему лицу.

– Ой, простите, я, наверное, не вовремя.

Мы одновременно обернулись. Ифрит поспешно отдернул руку.

– Вовсе нет! Озриэль, познакомься, это моя напарница, Эмилия. Эмилия, это Озриэль.

Оба пробормотали смущенные приветствия, после чего ифрит торопливо отбыл.

– Кажется, я всё-таки помешала, чувствую себя неловко. Я просто хотела узнать, всё ли у тебя в порядке.

– Не говори глупостей. – Я распахнула дверь и шагнула внутрь. – Ты ничуточки не помешала. И спасибо, у меня всё хорошо.

– А он… и есть твой жених?

– Нет, что ты! Озриэль просто друг. Ты не зайдёшь?

– Пожалуй нет, уже поздно. Увидимся завтра.

– До завтра, – кивнула я и, когда высокая фигура скрылась за поворотом, закрыла дверь.

Глава 8,
В которой я срисовываю родинки принцев и допускаю фатальный просчет

На следующее утро я проспала – проснулась, когда башенные часы били девять, и тут же вскочила с постели.

– Магнус, почему ты меня не разбудил?! Магнус?..

Паука нигде не было. Полная нехороших предчувствий, я сбежала вниз и на середине лестницы услышала смех. Эмилия с Магнусом трудились в торговом зале, перекидываясь шуточками. Она составляла букеты, а паук их обвязывал. На голове у него красовался колпачок из лепестка фиалки.

– А, Ливи, вот и ты! Доброе утро!

– Ты должен был сказать это два часа назад, – проворчала я.

– А сколько сейчас времени? – беззаботно поинтересовался он.

– Не сердись на него, Ливи. Это я попросила помочь с букетами, – вступилась Эмилия, аккуратно помещая последнюю бабочку в бутон и закрепляя обертку. Когда получательница её откроет, пестрый рой взметнётся небо. Получится очень красиво.

– Ты что, допускаешь его до бабочек? – удивилась я.

– А в чем дело? – холодно осведомился Магнус. – Я, кажется, уже не мальчик, пускающий слюни на каждую встречную чешуекрылую, и умею держать себя в руках.

– Идём, выдержанный ты мой. Скоро понадобится твой трезвый ум.

* * *

– М-да, – сказал Магнус четверть часа спустя, глядя на запертые ворота академии. – Кажется, закрыто.

– Какое глубокое наблюдение!

Я прошлась вдоль ограды, увитой плющом и дикими розами, чувствуя нарастающую панику: скоро действие морока на Гарта закончится, лекарскую башню займут, и я потеряю целые сутки! Надежда набрести на приоткрытую калитку так и не оправдалась.

День выдался теплый и очень ясный. Лучи скользили по изумрудной листве и отражались слепящими бликами от полированных поверхностей.

В голове пронеслась вчерашняя тень Якула Кроверуса, вдохновив на решительные действия. Я спряталась за одной из каменных тумб, огляделась и быстро поднесла запястье с Магнусом к усику плюща.

– Хватайся!

– Что? – опешил паук. – Предлагаешь мне лезть через ограду?

– Ещё слово, и ты через неё перелетишь.

Магнус раздраженно уцепился за лист и принялся карабкаться наверх:

– Те, кто завидует участи королевских пауков, не представляют, с какими это сопряжено унижениями. Вот во времена юности моего дедушки… – Юность его деда так и осталась для меня за завесой тайны, потому что в этот момент Магнус скрылся по другую сторону ограды.

Я кинула последний взгляд по сторонам, покрепче ухватилась за прутья и оттолкнулась ногой от каменной тумбы.

Приземлилась я весьма удачно – сказались годы тренировки с Микой. А терновых кустов здесь не росло – сплошь жасмин да пионы.

Я оказалась в цветнике, а вдали виднелись теплицы, меж которыми расхаживал садовник с инструментами. Вдоль парковых дорожек росли кусты и деревца, аккуратно подстриженные в форме сказочных персонажей. Я перебежала от грифона к карточной королеве, стараясь не удаляться от ограды и держась её тени. Магнус демонстративно не пожелал возвращаться на запястье и перепрыгивал с куста на куст, выстреливая серебристой паутинкой и светясь восторгом. Кажется, он получал от происходящего истинное удовольствие. Я же чувствовала себя русалкой, чью чешую украли, пока она бегала на свидание на берегу.

Передо мной сейчас стояла главная задача: попасть внутрь и отыскать Озриэля. Я побоялась идти через центральный вход в плаще. Вдруг ифрит, не дождавшись меня, решил, что всё отменяется? Или морок не подействовал на Гарта, и полуогр сейчас на занятиях? Тогда внимательный Август явно заинтересуется вторым Гартом. Нет, если и проникать внутрь, то только не через парадную дверь. Должен быть какой-то более скромный вход.

Я оглядела фасад. В некоторых окнах виднелись склоненные головы учащихся, перед другими расхаживали, заложив руки за спину, преподаватели. Хорошо, что сейчас идут занятия и во дворе никого. Лишь мысль о том, что меня могут заметить из окна, помешала покинуть укрытие.

Издалека академия смотрелась довольно компактной, но на деле все эти башенки с пристройками занимали немалую площадь. Я планомерно огибала территорию, пока не уткнулась взглядом в стену без окон, сплошь заросшую плющом и вьюнками. То, что надо! Здесь меня точно не увидят.

Я махнула рукой:

– Магнус, давай подберёмся ближе и поищем вход.

Стояла безмятежная тишина, лишь в отдалении заливались звонкими голосами птицы, и ветерок шевелил листву. Я обогнула выступ стены и очутилась перед вереницей деревянных кругов на шестах. На каждом был нарисован сине-белый знак бесконечности, а в центре – красное яблочко.

– Пли!

«Пли? Что значит пли?!»

В ту же секунду воздух наполнился свистом. Я обернулась и увидела, как туча стрел взмыла в небо. Знаете выражение «волосы встали дыбом»? Так вот в моём случае они ещё и затанцевали, потому что, сделав плавную дугу и достигнув максимальной высоты, стрелы на мгновение замерли и устремились ко мне деревянным градом.

Я умудрилась выйти на другой стороне стрельбища, и сейчас полсотни шагов отделяли меня от лучников с искаженными ужасом лицами. В воздухе всё ещё стоял звон тетивы, а моё сердце билось на кончиках пальцев. Что может быть нелепее, чем быть застреленной толпой прекрасных принцев? На моих похоронах будут рыдать от смеха.

От злости на себя я даже зажмуриваться не стала, поэтому увидела, как от стрелков отделился всадник и помчался галопом в мою сторону. Он бы всё равно не успел, но спасибо судьбе за это прекрасное видение перед кончиной: темно-вишневый дублет распахнут на груди, длинные волосы цвета топленого молока развеваются по ветру, искрясь на солнце, а конь под ним, разумеется, белый. Незнакомец взмахнул рукой, и стрелы мягко облепили мои волосы и платье. Я огляделась: мишени и трава была усеяны лентами и розами (у одной вместо стебля торчало оперение – всё-таки заклинание произносилось в спешке).

И лишь когда до меня дошло, что опасность миновала, ноги подкосились, и я упала на землю. Угодила в единственную на всём поле лужу и вымазала локоть в грязи.

– Вы как, целы? Не ранены?

Я подняла голову, закрываясь пятернёй от слепящего солнца. Спаситель протягивал руку, не слезая с коня. С коня он не слез, потому что был кентавром. Очарование момента слегка подувяло. Я приняла помощь, и он рывком поставил меня на ноги.

– Благодарю, всё хорошо…

Герой лучезарно улыбнулся, добавив к прочим своим достоинствам очаровательные ямочки. Среди кентавров вообще не бывает некрасивых, но этот был просто возмутительно хорош. Шкура белой (если хотите смертельно оскорбить кентавра, скажите «масти», они это на дух не переносят) окраски с пепельным отливом, изумительные голубые глаза и выражение трогательной наивности во всём облике. Расшитый жемчугом и крошечными колокольчиками дублет звенел при малейшем движении и касании ветерка. Увы, помимо красоты, кентавры славятся своей недалекостью. Поэтому те из них, кто решается попытать счастья за пределами своих лесов, годятся лишь для очень узкого круга занятий. Отец обычно нанимает дюжину-другую, когда двор выбирается на пикник в ближайший лесок – они успевают доставить блюда из кухни ещё горячими.

– Мне повезло, что вы оказались поблизости!

– Я здесь постоянно – веду теорию и практику стрельбы из лука.

Тут наивное лицо слегка омрачилось, он указал на мой локоть:

– Кажется, вы всё-таки ранены. Вечно путаюсь в этих заклинаниях.

– Нет-нет, это всего лишь грязь, она легко… – Тут я взглянула на локоть, на кентавра, снова на локоть, и меня осенило: – Вы правы, я ранена. Мне очень больно, и срочно требуется медицинская помощь. Идёмте, отведёте меня в лекарскую башню. – Я решительно повернулась в сторону здания.

Ситуация складывалась как нельзя удачно: мне даже не нужно притворяться Гартом! Главное, попасть в академию, а там отделаюсь от провожатого и найду Озриэля. И даже если лекарша уже в башне, мы вместе придумаем, как её оттуда увести. К примеру, ифрит может сказать, что кому-то из студентов стало нехорошо на стрельбище и дойти самостоятельно он не в силах, а я в это время поищу архив. За всю жизнь мне встретилась лишь одна лекарша, и это была мягкая и добрая женщина. Поэтому все остальные представлялись мне похожими на неё.

Кентавр оглянулся через плечо и неуверенно переступил с ноги на ногу. Немного подумал и сказал:

– Это мужская академия.

– Да, я знаю.

– А вы девушка.

– Это мне тоже известно.

– Девушкам нельзя в академию.

Я начала терять терпение:

– Я ненадолго. Только получу избавление от телесных мук и сразу обратно.

Он подумал ещё немного. При виде напряжения, отразившегося на красивом лице, я почти ощутила укол совести.

– Но тогда вы зайдёте внутрь. А вы девушка.

Мой вам совет: не заговаривайте с кентаврами без крайней необходимости, любуйтесь издали.

– Разве тут не смогут вылечить девушку?

– Смогут. Но это против правил. – Он скрестил руки на груди, давая понять, что решение окончательное.

– Но я же ранена и ужасно страдаю, – я потрясла локтем в подтверждение, – прямо здесь, на ваших глазах! Неужели вы это допустите?

– Нет, – обрадовался он. – Давайте я выведу вас за ворота.

Хорошо, что у меня в руках не было арбалета. Я скрипнула зубами:

– Боюсь, я не преодолею столь долгий путь. Силы покидают меня.

Я качнулась, и он ловко подхватил меня под локоть.

– Доведу вас до ближайшего городского целителя.

Что ж, придётся зайти с другой стороны.

– Послушайте, ээ…

– Иох.

– Послушайте, Иох. Вам ведь наверняка нравится преподавать теорию и практику стрельбы из лука?

– О да! – просиял он.

– И вам бы не хотелось лишиться места?

– Совсем не хотелось бы. – В тоне засквозило беспокойство.

– Как думаете, за травму, полученную кем-то на занятии, вас могут рассчитать?

– Главное, не допускать травм! – отчеканил кентавр явно заученную фразу.

– А ушиб локтя – это травма, – закончила я мягким, как новорожденный змеёныш, и сладким, как беладонна, тоном.

Иох задумался и испуганно захлопал медовыми ресницами, шкура побледнела. Сообразил, что грозит опасность, но не понял, в чём заключается. Я вздохнула и указала на свой локоть:

– Вас могут рассчитать из-за сегодняшнего инцидента. Чего мне совсем не хотелось бы, – поспешно добавила я.

Колокольчики взволнованно затренькали, ударяясь о жемчужины. Он придвинулся ближе и доверчиво заглянул мне в глаза:

– Что же делать?

– Просто отведите меня в лекарскую башню, а уж я позабочусь, чтобы никакого наказания не последовало.

– Погодите минутку.

Он быстро поскакал к студентам и что-то им сказал. Рослый светловолосый парень выступил вперёд, явно приняв на себя временное руководство. Магнус, ждавший всё это время удобного момента под лопухом, быстро залез мне в карман. Иох вернулся, и мы двинулись к центральному крыльцу. Мне, как пострадавшей стороне, положено было быть немощной. Несмотря на все мифы и глупые картинки в книгах, взобраться на спину кентавра я не могла – это всё равно что сесть на колени к малознакомому мужчине. От того, чтобы он нёс меня на руках, отказалась сама, представив эту картину со стороны. В итоге просто семенила рядом, встав на цыпочки и держась за кончики его пальцев. Иох был высок.

– А у кого сейчас занятие, случайно не у факультета ранимых романтиков?

– Нет, у них нет стрельбы, – рассеянно отозвался он. – Это доблестные защитники.

Плечи кентавра поникли, с кроткого лица не сходило огорчение. Расстроить кентавра – так же жестоко, как обидеть ребенка или не смеяться шуткам своего поклонника. К тому же мне не чужда благодарность. Поэтому, заметив слева от дорожки куст, усеянный серебряными яблоками, я направилась к нему. Я узнала плоды – точно такие же растут и в нашем королевском саду. Внешне они практически ничем не отличаются от обычных яблок (за исключением цвета), но имеют чудесное свойство рассеивать тревоги. Я сорвала душистый плод и протянула Иоху:

– Вот, возьмите.

Кентавр послушно откусил, чело прояснилось, и остаток пути он весело хрумкал.

Мне повезло, что встретился именно Иох. Любой другой непременно спросил бы, как и почему я оказалась на территории академии. Он же с видимым облегчением передал меня на поруки дежурному студенту, скучавшему возле колпака привратника и от нечего делать кидавшему бусины в фонтан с золотыми рыбками, а сам поспешил обратно на занятие.

Я с улыбкой повернулась к парню:

– Мне уже гораздо лучше, вполне смогу дойти до башни сама. Только подскажи, где она.

– Велено отвести, – буркнул он и подтолкнул меня к боковой лестнице.

Всё, что я успела сделать, так это незаметно высадить Магнуса, попросив его разыскать Озриэля на музицировании и незаметно сообщить, куда меня отвели.

Подъем был долгим. Очень.

Преодолев триста восьмую ступень лекарской башни, я удивлялась лишь одному: что лестница не усыпана трупами больных, так и не добравшихся до вершины. Зато было время подумать, и в результате у меня в голове родился блестящий план.

Когда в конце пути наконец замаячила дверь, откуда-то сбоку выскочил Озриэль:

– Всё в порядке, Марк, я её провожу.

– Нет уж, – воспротивился тот к чрезвычайной моей досаде, – а то, в случае чего, я крайний окажусь.

Я остановилась, делая вид, что поправляю ремешок на туфле. Магнус быстро забрался в мой карман.

– У меня есть идея, – шепнула я Озриэлю. – Приведи сюда Индрика, и пусть захватит какой-нибудь букет, если у него остался.

– Гарт уже проснулся и…

– Это неважно, – перебила я. – Просто приведи Индрика и приходи сам.

Дежурный с подозрением покосился на мою ногу. Я не могла и дальше продолжать возню с ремешком.

– Скорее, Озриэль, я знаю, что делаю! – выпалила я и побежала наверх.

Мой план был направлен на устранение главного препятствия – работницы башни. Именно поэтому мне и понадобился Индрик. Уверена, его очарование сработало бы и без букета, но с цветами всегда надёжнее. Моя знакомая лекарша была старше папы, но тут воображение нарисовало мне хорошенькую девушку, смущенно отнекивающуюся от букета. Кто знает, может, я сегодня поспособствую образованию новой пары?

Студент завёл меня внутрь, велев подождать, а сам удалился. Я огляделась. Не так я представляла себе больничные покои. Никаких тебе пастельных тонов, расслабляющей музыки и приятных ароматов. Я словно очутилась в келье средневекового алхимика: арочное окно в нише, клетка со стрижами, грубые полки вдоль стен, уставленные всевозможными лекарствами, мазями и порошками, бочки с какими-то снадобьями в углу и булькающий котёл на треножнике. Шкафчиков или хотя бы ящиков для хранения документов не наблюдалось. Может, здесь есть тайник?

Однако поиски пришлось отложить, потому что в этот момент на лестнице раздались шаги. Я едва успела присесть на какую-то бочку, как люк в полу открылся и в комнату ловко запрыгнул крепкий мужчина с трёхдневной щетиной, в костюме лесного разбойника: зеленая приталенная куртка, штаны из кусочков кожи, а на поясе – три ножа, кинжал и две ленты крест-накрест с обоймами капсул.

Он быстро закрыл люк и шагнул ко мне.

– Это вы ранены? – резко спросил он. – Слезьте-ка с барсучьего жира.

Я послушно вскочила, уставившись на него во все глаза:

– Я… да. А вы кто?..

– Лекарь, конечно. А вы ждали кого-то другого?

«Конечно, другого! Где молодая хорошенькая лекарша?» И да, в этот момент я представила, как Индрик заявится на порог с букетом.

– Нет, именно вас, – выдавила я.

– Так что там с вами? Только побыстрее, у меня ещё полно дел.

Нижний камень моего тщательно возведенного замка вытащили, отчего вся постройка рухнула.

Мне ни разу и в голову не пришло спросить у Озриэля, кто здесь работает.

– Травма на занятии по стрельбе из лука… – пролепетала я.

– Это мужская академия.

«Может, это у них заклинание такое?»

– Нет, я не принимала участия, просто была во дворе.

– Как вы там оказались?

За последнее время мои мускулы вранья успели окрепнуть, поэтому я совершенно уверенно приняла неуверенный и смущенный вид.

– Это очень деликатное и сугубо личное дело. Верю, вы не из тех, кто заставит бедную девушку рассказывать о…

– К жениху, что ли? – нетерпеливо перебил он. – Небось один из здешних молодчиков, а?

Я поднатужилась и выдавила румянец.

– Да, – прошептала я, опуская глаза.

– Говорил же ректору ограду повыше ставить. Ну, показывайте.

Он уселся на лавку, и я предъявила локоть. Мужчина осмотрел его, удивленно осмотрел еще раз, вытер грязь и поднялся на ноги.

– Всё, вылечил. В следующий раз придумывайте причину получше. – Он шагнул к люку и потянул за кольцо. Шанс ускользал. Я бросилась вперёд и наступила на люк. Деревяшка с щелчком встала на место.

– Постойте!

– Уберите ногу, – нахмурился он.

– Я… солгала. Я пришла сюда не к жениху, а к вам!

К моему удивлению, он сразу оставил попытки отодвинуть меня. Окинул настороженным взглядом, потёр подбородок, затылок, снова подбородок и смущенно пробормотал:

– Если вы из-за того вечера в «Шаловливых нимфах», то я ничего не помню и чертовски тогда наж…

– Нет-нет, я по другому поводу. – Я перехватила брошенный на люк взгляд. – И не слезу отсюда, пока вы меня не выслушаете.

Он сложил руки на груди и снова стал уверенным:

– У вас ровно одна минута.

Большего и не потребуется. Я набрала в грудь воздуха и затараторила:

– Меня ужасно встревожили вчерашние слухи про сбежавшего паука… – Магнус шевельнулся, и я прямо-таки почувствовала исходящие из кармана волны возмущения: его снова использовали в качестве предлога! – Говорят, он ядовит, и у меня сердце кровью обливается при мысли о том, что мой ненаглядный (кстати, я вам не врала, когда говорила, что у меня тут жених), мой драгоценный, мой…

Лекарь вскинул ладонь.

– Вот только без этого, пожалуйста. Факты, только факты.

– А, ну хорошо. Так вот, я боюсь последствий: вдруг паук успел его укусить? И не его одного, – поспешно добавила я в восторге от того, что снова удалось свернуть на тропинку прежнего плана. Ведь мужчина меня слушал, больше не перебивал, а это уже хороший знак. – Только подумайте, что будет, если вдруг выяснится, что он страдает каким-нибудь паучьим бешенством, – карман затрясся от злости, – или ещё чем-то в этом роде… Считаю, надо осмотреть всех студентов и преподавателей на предмет наличия каких-то пятен, темных меток… Ну, вроде моих…

– Это грязь, – напомнил он.

– Да-да, знаю. Просто привела в качестве примера.

Я замолчала, затаив дыхание. Минуту лекарь стоял в прежней позе, глядя на меня безо всякого выражения, а потом вздохнул:

– Вы правы. Прознает кто-нибудь сверху, и проблем не оберёшься. Раздуют невесть что. Да чтоб их, эти проверки! Ладно, будьте спокойны, осмотрю я вашего ловеласа. Если что не так, лично яд из него выдавлю. – Я почему-то сразу поняла, что это не фигура речи. – Теперь довольны?

Я сделала шаг в сторону и раскрыла рот для ответа, но тут внизу послышался шум, люк распахнулся, и в проём просунулся Индрик с пышным букетом пионов.

Лекарь поднял бровь:

– Этот, что ли, ваш? А вы шустрая девушка. У меня здесь не дом свиданий.

Из-за спины Индрика выглянул Озриэль.

Лекарь поднял вторую бровь.

– Нет, только он. – Я указала на Индрика, который не понимал, что происходит, но делал вид, что в курсе.

– Ладно, с него и начнём.

– Начнём что? – Индрик обернул ко мне удивленное лицо, но тут лекарь схватил его за грудки и втащил в башню. Потом повернулся к Озриэлю:

– Подтащи-ка, Ирканийский. – Он указал подбородком на стол, похожий на круглый срез дуба толщиной в руку, а сам подошёл к клетке с птицами, вынул одного стрижа, что-то шепнул ему и, растворив окно, выкинул наружу.

Потом вернулся к нам и устроился за столом.

– Всё, теперь ждите внизу, – сказал он мне, не поворачивая головы.

Нет уж, я не упущу шанс присутствовать при осмотре!

– Я могла бы остаться и помочь вам: буду подробно фиксировать все симптомы и жалобы – дополнять уже имеющийся архив. Кстати, где вы храните записи?

– Какие ещё записи?

– Ну, о состоянии здоровья студентов…

– Нет у меня никаких записей. Всё здесь. – Он постучал костяшками пальцев по голове.

– Тогда настала пора их завести: это сэкономит вам время и пригодится в будущем, для проверок. Покажет, как серьезно вы относитесь к делу.

Теперь вся надежда была только на личный осмотр!

Лекарь немного подумал и спросил:

– А рисовать умеете?

– Ну…

– Я не требую от вас новый проект академии. Так сможете?

Он чиркнул что-то на клочке пергамента и развернул ко мне. Я взглянула на неровный кружок:

– Конечно!

– Оставайтесь.

К тому моменту, когда завершился опрос и осмотр (за ширмой, конечно) Индрика и Озриэля, а я сделалась в курсе местоположения всех их родинок и родимых пятен, в люк уже стучали следующие из очереди. Стриж оповестил руководство и преподавателей о внеплановом осмотре у лекаря.

Прежде чем впустить нового студента, мужчина коротко взглянул на меня:

– Робин.

– Простите?

– Меня зовут Робин.

Я не удержала ямочки на щеках.

– Совсем как того лесного разбойника из сказки.

– Да, мои родители тоже посчитали это забавным.

– А я Ливи.

– Счастлив, очарован, сражён. Ну, кто там дальше? – крикнул он в сторону люка.

Вместе со следующим посетителем внутрь залетел стриж, радостный и важный оттого, что справился с ответственной миссией. Робин вернул его в клетку, и работа закипела.

Если вы хоть на минуту допустили, что моё занятие было простым, то вы явно никогда не зарисовывали пятнышки и родинки студентов целой академии. Первые в очереди – факультет магической дипломатии – были ещё только на середине, а у меня уже затекла шея и разболелось запястье. Я оторвала взгляд от пергамента и тоскливо покосилась на люк, представив все четыреста пятнадцать ступеней лекарской башни, и на каждой – по принцу. Настоящий кошмар наяву.

Конечно, помимо своих прямых обязанностей, я не забывала внимательно приглядываться к самим учащимся и прислушиваться к себе, чтобы не пропустить указующий знак. Приходилось делать это очень аккуратно, потому что я, по понятным причинам, вызывала повышенный интерес. Первые несколько раз последовательность реакций повторялась: студент заходил, студент замечал меня, секундная заминка на подумать, а затем – либо игривая улыбка, либо смущенная улыбка, либо (реже) каменное лицо. Через некоторое время взгляды входящих стали сразу же обращаться в мой угол, и я поняла, что весть о помощнице лекаря успела облететь лестницу.

Вскоре от попыток прислушаться к знаку пришлось отказаться, либо же причислить всех без исключения к моим суженым, потому что телесные намеки следовали один за другим: мушки перед глазами, ноющая спина, дрожащие от усталости пальцы. Я и без Робина догадалась, что это с непривычки к труду. А мне ведь ещё предстояло вернуться в лавку… Зато лекарь работал как заведенный, явно находясь в своей стихии. Сейчас о разбойнике напоминал лишь костюм, в остальном он был собранным, внимательным, деловитым, пусть и по-прежнему не слишком любезным.

Но в том, чтобы быть единственной девушкой в академии принцев, определенно есть своё преимущество: всегда найдутся юноши, которые проявят внимание и галантность (и неважно, в качестве домашнего задания или поддавшись вашим чарам). Несколько молодых людей из тех, что уже успели пройти обследование, заметили мою усталость и предложили свои услуги. Вскоре очередь ко мне едва ли не превышала очередь к Робину – тот, не оборачиваясь, вслух комментировал всё, что мне надлежало записать и зарисовать. Я быстро распределила обязанности между избранными счастливчиками, а остальных отослала, не забыв про улыбку и трепетное «спасибо» на прощание. Дела пошли куда бодрее: теперь один вёл записи, второй аккуратно складывал готовые свитки на полочку, ещё трое корпели над картинками. Мне оставалось лишь направлять и изредка подправлять работу.

После дипломатов пришли доблестные защитники – видимо, руководство академии посчитало представителей этих двух факультетов важнее прочих. Оно и понятно: сперва одни воюют, затем вторые латают политические дыры, и лишь потом властители вспоминают о раненых. Ну, и в последнюю очередь приглашаются те, кто поможет развеять печаль народа до следующей военной кампании.

Поймав себя на том, что рассуждаю совсем не с позиций «властителей», к которым принадлежу, я снова переключилась на входящих и едва не вскрикнула, узнав в следующем Марсия. Мне и в голову не приходило, что медицинское обследование распространяется и на монарших особ. Судя по виду, Марсий поражался этому не меньше моего. Руководство академии и впрямь не делало различий между студентами, зато старательно подчеркивало и выпячивало равенство. Следом за Марсием из люка неизменными тенями вынырнули сопровождающие.

– По очереди! – раздраженно рявкнул Робин и затолкал их обратно в дыру.

Первым моим порывом было спрятаться за одним из добровольных секретарей, но тут его высочество одарил наш угол взглядом – слегка удивленным, однако без тени угрозы, и я вспомнила, что он никогда меня не видел – благодаря плащу. Тем не менее я постаралась сделаться как можно незаметнее. Получилось не очень хорошо, потому что рядом на лавке сидели трое, любезно вызвавшихся очинить перья (их теперь хватило бы до конца года), ещё несколько корпели над свитками, а двое развлекали меня приглушенной беседой.

При виде Марсия в башне даже в высшей степени профессиональный Робин не удержался:

– Что, тяжесть в руках, сынок? Хе-хе. Шучу-шучу.

– Вы ещё об этом пожалеете. Все вы! Вот когда я стану королём…

Лицо лекаря мгновенно посуровело:

– Здоровью его величества что-то угрожает?

Марсий растерялся:

– Нет, но… Да что я вообще с вами говорю? Ваше дело травки собирать и по баночкам рассовывать. Но вы, видимо, и с этим не справляетесь, раз понадобилось столько помощников.

– Помощников?

Робин удивленно обернулся и только тогда заметил мою свиту.

– Это что ещё такое? А ну все вон отсюда!

Молодые люди послушно поднялись, с улыбкой сожаления вернули мне перья и свитки и пообещали непременно наведаться в «Эксклюзив-нюх». По крайней мере, клиентов у мадам Гортензии прибавится, а там, глядишь, и счастливых девушек. Куда-то же им придётся деть все эти букеты. Я вздохнула и снова взялась за перо. И почему Робин не завёл самопишущее?

К счастью, метки Марсия оказались не менее заурядными, чем у всех прочих. Не знаю, что бы я стала делать, если бы вдруг почувствовала пинок со стороны сердца при взгляде на его высокомерное лицо и толстые кожаные перчатки. Нет, всё-таки судьба не столь легкомысленна, как это принято считать, и не допустит подобной нелепости. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Ведь каждый в глубине души надеется, что уж для него-то припасено нечто особенное, ну или хотя бы не очень ужасное.

Как оказалось, Робин пригласил факультеты не в полном составе, а сделал выборку – принять всех за один раз было невозможно. И лишь после всех студентов предстояло осмотреть преподавательский состав.

Когда передо мной возник Сид, я уже знала, чего ожидать, и не поддалась на его уловки. Ушёл он явно разочарованный и озадаченный, а я вернулась к изучению результатов осмотра. По ходу дела я выписывала кое-что для личного пользования в отдельный свиток и, пряча его от Робина под лавкой, чувствовала себя казначеем, ведущим двойную бухгалтерию. Туда я заносила имена и приметы тех, на кого следовало обратить особое внимание. Тем не менее, освежая в памяти этот список, я каким-то шестым чувством понимала, что того, кто мне нужен, в нём нет. Родимое пятно в виде созвездия Пекаря – но оно нередко встречается у кухонных эльфов (паренёк был из простых). Каменные бородавки тоже не из ряда вон, учитывая, что их носитель – подгорный тролль.

Я всё же старательно продолжала отмечать всех, кто обладал хотя бы крохотным шансом оказаться Тем Самым.

Нельзя сказать, что сегодняшняя проверка прошла совсем впустую. Так, у одного ранимого романтика были обнаружены остаточные симптомы, указывающие на то, что его недавно опоили повсеместно запрещенным любовным зельем (некая бессовестная особа явно купила его на черном рынке, и, судя по тошноте и попыткам студента поцеловать Робина, товар попался очень некачественный), а ещё выявили на ранней стадии разрастание мха у тролля с факультета ученых мужей.