Текст книги "200 лет С.-Петербурга. Исторический очерк"

V. Торжества въ Петербургѣ по случаю заключенія ништадскаго мира. – Невскій монастырь, школа и типографія при немъ. – Перенесеніе мощей Александра Невскаго.

Ништадскимъ миромъ покончена была долголѣтняя тяжелая и славная война съ Швеціей.

Россія вышла изъ этой войны обладательницею Балтійскаго побережья и могущественною европейскою державою. И самъ Петръ, и сотрудники его хорошо понимали значеніе мира, утвердившаго за Россіей плоды усилій и побѣдъ. Поэтому осень 1721 года прошла въ Петербургѣ въ чрезвычайныхъ празднествахъ, въ которыхъ, по обычаю Петра, торжественность соединялась съ простодушною веселостью.

4 сентября Петръ, находясь на бригантинѣ у о. Котлина, получилъ первое извѣстіе о заключеніи мира. Онъ сейчасъ же отправился въ Петербургъ, и вступивъ въ устье Невы, приказалъ стрѣлять изъ пушекъ и трубить. Народъ повалилъ къ Троицкой пристани; туда же поспѣшили сановники и высшее духовенство. Царь, сойдя на берегъ, направился въ Троицкій соборъ и отстоялъ молебствіе. Тѣмъ временемъ на площадь выкачены были кадки съ виномъ и пивомъ, и устроено возвышеніе для царя. Петръ вступаетъ туда и поздравляетъ народъ съ заключеніемъ славнаго мира. Народъ ликуетъ; съ крѣпости раздается пушечная пальба, выстроенные полки стрѣляютъ изъ ружей. По улицамъ города разъѣзжаютъ, въ роли герольдовъ, драгуны съ бѣлыми перевязями черезъ плечо; передъ ними трубятъ трубачи.

Въ октябрѣ, послѣ ратификаціи мирнаго договора, начались новыя торжества. 22 октября Петръ съ генералами и сановниками слушалъ обѣдню въ Троицкомъ соборѣ. Послѣ литургіи прочтенъ былъ во всеуслышаніе текстъ договора. Затѣмъ еофанъ Прокоповичъ произнесъ слово, въ которомъ, восхваляя заслуги и дѣла царя, заявилъ, что благодарная страна желаетъ назвать его императоромъ и отцомъ отечества, и канцлеръ Головинъ, повторивъ въ краткой рѣчи перечисленіе заслугъ Петра, обратился къ нему со всенародною просьбою принять эти титулы. Сенаторы три раза провозгласили "виватъ"; тотъ же крикъ повторенъ былъ толпою въ церкви и на площади. Загудѣли колокола, загремѣли трубы и барабаны, раздалась пальба. Столица ликовала.

Съ Троицкой площади царь со свитою отбылъ въ сенатъ, гдѣ былъ приготовленъ торжественный обѣдъ. Послѣ обѣда состоялись танцы, а вечеромъ зажженъ былъ великолѣпный фейерверкъ. Нарочно устроенная декорація изображала храмъ бога войны Януса. Въ ознаменованіе окончанія войны, двери храма были затворены, и на стражѣ ихъ стояли, подавъ другъ другу руки, двое коронованныхъ рыцарей, изображавшихъ Россію и Швецію. По обѣимъ сторонамъ храма стояли щиты съ изображеніемъ справедливости, попирающей фурій, и входящаго въ пристань корабля съ латинскою надписью: finis coronat opus (конецъ вѣнчаетъ дѣло). Во время фейерверка снова грянула пальба съ крѣпостныхъ стѣнъ и съ галеръ на Невѣ, прибывшихъ къ этому дню изъ Финляндіи. Для угощенія народа выставленъ былъ жареный быкъ, a по сторонамъ его били фонтаны краснаго и бѣлаго вина. Затѣмъ въ слѣдующіе дни опять пошли маскарады, и потѣхи закончились только 29 октября обѣдомъ въ зданіи сената для всѣхъ участвовавшихъ въ процессіяхъ.

Такъ шумно и торжественно отпраздновалъ Петръ ништадскій миръ, закончившій собою самый трудный и дѣятельный періодъ его царствованія. Онъ уже видѣлъ плоды своихъ дѣлъ и могъ утѣшаться быстрымъ ростомъ своего любимаго созданія – Петербурга. Когда достроена была колокольня собора въ крѣпости, Петръ всходилъ туда на самый верхъ, и съ высоты любовался зрѣлищемъ раскинувшагося по обѣ стороны величественной Невы города. Его уже могло радовать и правильное расположеніе улицъ и каналовъ, и умножавшееся годъ изъ году число каменныхъ строеній.

Далеко отъ тогдашняго центра, вверхъ по Невѣ, привлекала вниманіе Петра мѣстность, отведенная имъ подъ монастырь св. Александра Невскаго. По преданію, именно въ этой мѣстности одержана была кн. Александромъ въ 1241 г. побѣда надъ шведами, и Петръ давно уже далъ ей поэтому названіе "Виктори". Еще въ 1710 году онъ предположилъ построить здѣсь монастырь, а три года спустя тамъ уже была освящена деревянная церковь Благовѣщенія, и при ней стали строить монастырскія келіи, сначала тоже деревянныя. Но въ 1717 году приступили уже къ постройкѣ каменнаго монастыря и другихъ зданій, по плану архитектора Треццини. Вскорѣ заложенъ былъ и соборъ во имя св. Троицы, но постройка шла неудачно, фундаментъ сталъ расползаться, и пришлось выводить новый. Къ собору примыкали, въ видѣ крыльевъ, каменные корпуса съ келіями. Часть этихъ келій занята была подъ богадѣльни и больницу для инвалидовъ, а часть подъ школу для дѣтей духовнаго званія. Учебное заведеніе это называлось сначала "цифирной школой", потомъ "славяно-греко-латинской семинаріей", затѣмъ "главной семинаріей", и наконецъ при Павлѣ I преобразовано въ духовную академію.

Здѣсь же, въ одномъ изъ монастырскихъ корпусовъ, основана была значительная казенная типографія, въ которой печатались "Вѣдомости" оффиціальная газета, начатая въ Москвѣ и перенесенная въ новую столицу, а также книги и другія изданія, по преимуществу относящіяся къ церковнымъ дѣламъ и интересамъ. Петръ очень интересовался работами типографіи и отстаивалъ ее противъ нападокъ нѣкоторыхъ духовныхъ лицъ, не сочувствовавшихъ нововведеніямъ Ѳеофана Прокоповича. Царь вообще любилъ Невскій монастырь и нерѣдко посѣщалъ его; тамъ до сихъ поръ сохраняется простая кровать, на которой онъ спалъ, говѣя въ лаврѣ.

Желая, чтобы новый монастырь пріобрѣлъ еще болѣе значенія, Петръ рѣшилъ перенести туда мощи св. Александра Невскаго, покоившіяся во владимірскомъ рождественскомъ монастырѣ. Перенесеніе совершилось 30 августа 1724 года, и явилось однимъ изъ историческихъ событій въ жизни Петербурга. Гробницу съ останками св. князя несли на рукахъ до Новгорода, а оттуда она слѣдовала на яхтѣ по р. Волхову, Ладожскому озеру и Невѣ. Царь выѣхалъ на встрѣчу св. мощамъ въ Усть-Ижору и отвезъ ихъ въ Петербургъ на собственной галерѣ, лично управляя рулемъ, причемъ важнѣйшіе сановники гребли веслами. При приближеніи галеры къ пристани, навстрѣчу ей выведенъ былъ старый ботъ Петра, называвшійся "дѣдушкой русскаго флота"; Петръ съ сановниками подняли раку и перенесли ее въ церковь Благовѣщенія. Въ теченіи трехъ дней въ монастырѣ происходило празднованіе торжественнаго событія, и повелѣно было на вѣчныя времена чествовать 30 августа память св. князя Александра Невскаго.

VI. День Петра I. – Его дворъ. – Роскошь вельможъ. – Общественныя развлеченія: ассамблеи, праздники въ Лѣтнемъ саду, катанья по Невѣ.

Создавъ Петербургъ, Петръ стремился также создать въ немъ общество и общественную жизнь.

Московскіе и провинціальные бояре, не состоявшіе на службѣ и предпочитавшіе старину, неохотно селились въ новой столицѣ, гдѣ приходилось подчинять свою жизнь вкусамъ и требованіямъ царя. Но всѣхъ искавшихъ службы, или лично ему извѣстныхъ, Петръ обязывалъ жить и строиться въ Петербургѣ, поощряя ихъ отличіями и жалуя имъ земельные участки въ городѣ. Такимъ образомъ, къ концу царствованія новая столица имѣла уже значительный кругъ дворянъ и служилыхъ людей, усвоившихъ себѣ болѣе или менѣе европейскую внѣшность, и перенимавшихъ мало по малу многое изъ европейскихъ обычаевъ. Рядомъ съ этимъ русскимъ обществомъ стояла многочисленная колонія иностранцевъ разнаго происхожденія и всякихъ званій: людей ученыхъ, художниковъ, спеціалистовъ по многимъ отраслямъ знанія и дѣятельности, военныхъ людей, купцовъ, моряковъ, мастеровъ и ремесленниковъ. Понимая значеніе этихъ людей для своей преобразованной страны, Петръ оказывалъ имъ всякое покровительство, стремился сблизить ихъ съ русскими людьми, и въ обращеніи съ ними отличался такою же доступностью и простотой, какъ съ самыми знатными боярами и сановниками.

Среди всего этого разнохарактернаго населенія Петръ былъ настоящимъ хозяиномъ, вездѣсущимъ, во все входящимъ, всему дающимъ движеніе и настроеніе. Его высокую, богатырски сложенную фигуру, съ одушевленнымъ и строгимъ лицомъ, съ острымъ пронизывающимъ взглядомъ, одѣтую въ короткій поношенный кафтанъ, ежедневно видѣли на улицахъ и каналахъ Петербурга. Онъ то проѣзжалъ въ одноколкѣ съ Меншиковымъ или другимъ приближеннымъ лицомъ, то катался на катерѣ или маленькой яхтѣ, то ходилъ по мастерскимъ и постройкамъ, осматривая работы, давая указанія, провѣряя исполненіе; нерѣдко тутъ же брался за топоръ или какой нибудь инструментъ, помогая мастеру или уча рабочаго. А въ часы отдыха и въ дни какихъ нибудь чрезвычайныхъ празднествъ его видѣли въ "австеріи", курящимъ трубку со своими русскими и иностранными сотрудниками, веселящимся среди приближенныхъ на какомъ нибудь потѣшномъ маскарадѣ, бесѣдующимъ съ иностранными послами и купцами въ "ассамблеѣ", угощающимъ народъ въ Лѣтнемъ саду, или участвующимъ въ увеселительной прогулкѣ по Невѣ.

Стремясь дѣйствовать на всѣхъ своимъ личнымъ примѣромъ, Петръ былъ первымъ работникомъ въ свой странѣ. Онъ любилъ говорить; "я царь, a y меня мозоли на рукахъ". Дѣйствительно, онъ трудился необычайно, и трудъ его отличался всеобъемлющимъ разнообразіемъ. Вставалъ онъ очень рано, до свѣту, и въ три или въ четыре часа утра уже присутствовалъ въ совѣтѣ министровъ. Обсудивъ тамъ со свойственной ему быстротой множество дѣлъ, онъ отправлялся въ адмиралтейство, гдѣ слѣдилъ за постройкой судовъ и давалъ на мѣстѣ рѣшеніе по вопросамъ, съ которыми къ нему обращались должностныя лица и мастера. Здѣсь онъ нерѣдко и самъ брался за топоръ и работалъ надъ постройкой корабля. Потомъ, зайдя домой, занимался токарнымъ дѣломъ, которое чрезвычайно любилъ и въ которомъ былъ необыкновенно искусенъ. Въ 11 часовъ Петръ садился обѣдать; но вопреки старинному обычаю, онъ не любилъ долго оставаться за столомъ, и обѣдъ его состоялъ изъ немногихъ простыхъ блюдъ, въ числѣ которыхъ непремѣнно каждый день подавался его любимый студень. Иногда предъ обѣдомъ царь заходилъ въ "гербергъ" или въ трактиръ на Троицкой площади, и выпивалъ рюмку анисовой водки. Такъ какъ это происходило послѣ занятій въ адмиралтействѣ, то Петръ выражался, что "пробилъ адмиральскій часъ". Послѣ обѣда онъ короткое время отдыхалъ, а затѣмъ отправлялся на постройки, посѣщалъ мастерскія, осматривалъ суда и т. д. Вечеромъ Петръ обыкновенно посѣщалъ кого нибудь изъ своихъ любимцевъ, и рано возвратясь къ себѣ, ложился спать. Вообще день Петра былъ полонъ самаго разнообразнаго труда, и онъ вполнѣ оправдывалъ своимъ образомъ жизни любимую свою поговорку: "дѣлу время, а потѣхѣ часъ". Пушкинъ прекрасно очертилъ его образъ въ четырехъ стихахъ:

 
То академикъ, то герой,
То мореплаватель, то плотникъ —
Онъ всеобъемлющей душой
На тронѣ вѣчный былъ работникъ.
 

Дворъ великаго царя и весь его домашній обиходъ отличался чрезвычайною простотой. Личный штатъ Петра состоялъ изъ деньщиковъ, выбираемыхъ часто между людьми самаго простого званія. Знакомясь съ ихъ способностями и характерами, царь давалъ имъ потомъ различныя государственныя должности, и нѣкоторые изъ деныциковъ достигали впослѣдствіи высокаго званія. Меншиковъ, Ягужинскій, Девіеръ, фельдмаршалъ Бутурлинъ, вышли изъ деныциковъ. Супруга Петра, Екатерина Алексѣевна, позволяла себѣ уже болѣе роскоши: она любила дорогіе наряды и уборы, въ чемъ ей старались подражать придворныя дамы. Царь старался, впрочемъ, ограничить развивавшееся въ петербургскомъ обществѣ щегольство, и особымъ указомъ воспретилъ выдѣлывать болѣе чѣмъ изъ 50 пудъ серебра позументовъ въ годъ; другимъ указомъ ограничивался ввозъ заграничныхъ шелковыхъ матерій и парчи.

Тѣмъ не менѣе, нѣкоторыя даже изъ приближенныхъ къ Петру лицъ жили съ чрезвычайною для того времени роскошью. Первый примѣръ въ этомъ отношеніи подавалъ главный любимецъ царя, Меншиковъ. О немъ здѣсь кстати будетъ сказать нѣсколько словъ, такъ какъ личность его – одна изъ самыхъ замѣчательныхъ среди сподвижниковъ Петра. Онъ былъ весьма незнатнаго происхожденія, и по преданію, мальчикомъ торговалъ въ Москвѣ пирогами, потомъ находился въ услуженіи у швейцарца Лефорта, и затѣмъ попалъ въ преображенскій полкъ. Петръ взялъ его къ себѣ въ деньщики, и съ этихъ поръ начинается его быстрое возвышеніе. Неученый, плохо грамотный, но чрезвычайно смѣтливый и способный, молодой деньщикъ полюбился царю своей расторопностью, преданностью, и умѣньемъ понять и оцѣнить намѣренія великаго преобразователя. Война со шведами дала Меншикову возможность обнаружить и военныя дарованія. Осыпанный наградами, любимецъ царя еще въ молодыхъ годахъ возведенъ былъ въ княжеское достоинство и достигъ званія фельдмаршала. Онъ былъ почти неразлученъ съ Петромъ, и являлся неизмѣннымъ исполнителемъ самыхъ трудныхъ его замысловъ. За заслуги и дарованія царь прощалъ ему многія вины. Меншиковъ любилъ пышность и почетъ. Домъ его съ самаго основанія Петербурга былъ лучшимъ по обширности и внутренней отдѣлкѣ, такъ что Петръ, до постройки дворца на лѣвомъ берегу Невы, принималъ въ немъ иностранныхъ пословъ. У Меншикова былъ собственный придворный штатъ, состоявшій изъ камергеровъ, камеръ-юнкеровъ и пажей. На обѣдахъ у него подавали до 200 блюдъ, и кухнею распоряжались выписанные изъ Парижа повара. Парадные выѣзды Меншикова отличались царственной пышностью. Впереди шли скороходы, музыканты и пажи; затѣмъ двигалась великолѣпная карета заграничной работы, съ золотою княжескою короною наверху и гербами на дверцахъ, запряженная шестернею богато убранныхъ лошадей цугомъ. Верховые гайдуки въ формѣ драгунъ собственнаго полка князя замыкали выѣздъ. Немудрено, что народъ собирался на улицахъ толпами, чтобъ полюбоваться такимъ зрѣлищемъ.

Чрезвычайною роскошью и хлѣбосольствомъ отличался также адмиралъ графъ Апраксинъ. Его двух-этажный домъ, на мѣстѣ нынѣшняго Зимняго дворца, съ обширнымъ садомъ по берегу Невы, славился отдѣлкою и дорогою заграничною мебелью. Въ этомъ домѣ собиралось и пировало все петербургское общество.

Знаменитый сподвижникъ Петра, графъ Борисъ Шереметьевъ, выдѣлялся среди другихъ вельможъ тѣмъ, что не любилъ излишества въ питьяхъ. За его обѣдами, гдѣ ставилось обыкновенно до 50 приборовъ, пили умѣренно, и самъ Петръ никогда не принуждалъ его пить, зная что вино не доставляетъ ему удовольствія.

Среди своихъ обширныхъ преобразованій. Петръ заботился также о томъ, чтобы ввести въ своей новой столицѣ европейскія формы общежитія. Съ этою цѣлью онъ устроилъ "ассамблеи" – первый опытъ общественныхъ собраній. Установленныя въ 1718 году, онѣ продолжались до конца царствованія Петра и въ первые годы послѣ его кончины. Петръ въ своемъ указѣ пояснялъ, что ассамблея – "вольное собраніе или съѣздъ, дѣлается не для только забавы, но и для дѣла, ибо тутъ можно другъ друга видѣть, во всякой нуждѣ переговорить, также слышать гдѣ что дѣлается. При томъ же забава". Устраивались ассамблеи въ теченіе зимы поочередно въ домахъ вельможъ, причемъ хозяинъ предоставлялъ гостямъ только помѣщеніе и освѣщеніе, самъ же не обязанъ былъ ни встрѣчать, ни провожать, ни занимать ихъ, и даже могъ не быть дома. Гости собирались съ 4 часовъ дня и оставались до 10 часовъ вечера, проводя время въ разговорахъ, танцахъ и играхъ. Пріѣзжать надо было непремѣнно съ женами и взрослыми дочерьми, такъ какъ царь въ особенности желалъ пріучить русскихъ къ женскому обществу и нарушить старый московскій обычай семейной замкнутости. Входъ въ ассамблеи предоставлялся всѣмъ дворянамъ, военнымъ и гражданскимъ чинамъ, знатнымъ купцамъ и старшимъ мастеровымъ людямъ. Иноземцы, отъ состоящихъ при посольствахъ до шкиперовъ и мастеровъ, играли тутъ выдающуюся роль; но современникъ Петра камеръ-юнкеръ Берхгольцъ жаловался, что русскія дамы и дѣвушки "охотнѣе выбираютъ молодыхъ неотесанныхъ русскихъ, большею частью унтеръ-офицеровъ гвардіи, чѣмъ насъ, иностранцевъ".

Отличительною чертою ассамблей, правила для которыхъ составилъ самъ царь, была чрезвычайная простота обращенія. Въ намѣренія Петра входило ограничить кичливость знатныхъ московскихъ бояръ и поставить дѣловыя заслуги и полезный трудъ наравнѣ съ знатностью происхожденія; поэтому въ разнообразномъ обществѣ, собиравшемся на ассамблеяхъ, всѣ пользовались одинаковыми правами. Самъ Петръ первый подавалъ примѣръ доступности, и запрещалъ вставать съ поклонами при его появленіи. Нарушившіе правила ассамблей подвергались взысканіямъ, напримѣръ принуждались выпить огромный "кубокъ бѣлаго орла", наполненный виномъ.

Здѣсь кстати привести превосходное описаніе ассамблеи въ царскомъ дворцѣ, сдѣланное Пушкинымъ:

"Въ большой комнатѣ, освѣщенной свѣчами, которыя тускло горѣли въ облакахъ табачнаго дыма, вельможи съ голубыми лентами черезъ плечо, посланники, иностранные купцы, офицеры гвардіи въ зеленыхъ мундирахъ, корабельные мастера въ курткахъ и полосатыхъ панталонахъ, толпою двигались взадъ и впередъ при безпрерывномъ звукѣ духовой музыки. Дамы сидѣли около стѣнъ; молодыя убраны были со всею роскошью моды. Золото и серебро сіяло на ихъ робахъ; изъ пышныхъ фижмъ возвышалась, какъ стебель, ихъ узкая талія; алмазы сверкали въ ушахъ, въ длинныхъ локонахъ и около шеи. Онѣ весело повертывались направо и налѣво, ожидая кавалеровъ и начала танцевъ. Барыни пожилыя старались хитро сочетать новый образъ одежды съ гонимой стариною; чепцы сбивались на соболью шапочку царицы Натальи Кириловны, а робронды и мантильи какъ-то напоминали сарафанъ и душегрѣйку. Казалось, онѣ болѣе съ удивленіемъ, нежели съ удовольствіемъ присутствовали на сихъ нововведенныхъ игрищахъ, и съ досадою косились на женъ и дочерей голландскихъ шкиперовъ, которыя, въ канифасныхъ юбкахъ и въ красныхъ кофточкахъ, вязали свой чулокъ, между собою смѣялись и разговаривали, какъ будто дома.

"Императрица и великія княжны, блистая красотою и нарядами, прохаживались между рядами гостей, привѣтливо съ ними разговаривая. Государь былъ въ другой комнатѣ. Тамъ сидѣли большею частью иностранцы, важно покуривая свои глиняныя трубки и опоражнивая глиняныя кружки. На столахъ разставлены были бутылки пива и вина, кожаные мѣшки съ табакомъ, стаканы съ пуншемъ и шахматныя доски. За однимъ изъ нихъ Петръ игралъ въ шашки съ однимъ широкоплечимъ англійскимъ шкиперомъ. Они усердно салютовали другъ друга залпами табачнаго дыма. Въ это время толстый господинъ, съ толстымъ букетомъ на груди, суетливо вошелъ, объявивъ громогласно, что танцы начались, и тотчасъ ушелъ; за нимъ послѣдовало множество гостей.

"Во всю длину танцовальной залы, при звукѣ самой плачевной музыки, дамы и кавалеры стояли въ два ряда другъ противъ друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже присѣдали, сперва прямо противъ себя, потомъ поворотясь направо, потомъ налѣво, и такъ далѣе. Присѣданія и поклоны продолжались около получаса; наконецъ они прекратились, и толстый господинъ съ букетомъ провозгласилъ, что церемоніальные танцы кончились, и приказалъ музыкантамъ играть менуэтъ".

Зимнія общественныя развлеченія ограничивались этими ассамблеями, парадными обѣдами и спектаклями въ театрѣ, построенномъ въ 1720 году на Мойкѣ, близь Полицейскаго моста. Въ этомъ первомъ петербургскомъ театрѣ иностранная труппа Манна давала оперы. Въ лѣтнее время мѣстомъ публичныхъ увеселеній былъ Лѣтній садъ, занимавшій тогда гораздо большее пространство, чѣмъ теперь.

Петръ чрезвычайно любилъ этотъ садъ, и постоянно заботился объ его улучшеніи. Разбивка сада произведена была по плану архитектора Леблона, который далъ также рисунки для фасада лѣтняго царскаго дворца, гротовъ и птичника. Послѣдній, въ стилѣ китайской пагоды, отличался затѣйливостью и красотой. Вокругъ пруда, сохраняющагося и нынѣ, шла крытая деревянная галлерея, подъ которой публика спасалась отъ дождя. Въ саду были устроены гроты красивой архитектуры, и въ нихъ помѣщались мраморныя и свинцовыя статуи, а впереди стояли скамейки и столики. Длинныя, прямыя аллеи сада были обсажены липами, часть которыхъ сохраняется до настоящаго времени. Петръ выписывалъ кромѣ того для своего любимаго сада разныя южныя породы – ильмовыя деревья, грабины, розовые кусты, луковичныя и другія цвѣтущія растенія. Нѣсколько фонтановъ, снабжавшихся водою изъ Фонтанки, украшали садъ.

Въ Лѣтнемъ саду Петръ давалъ праздники, собиравшіе многочисленную публику. Гуляющимъ предлагалось угощеніе. Съ наступленіемъ сумерекъ зажигалась "огненная потѣха", т. е. фейерверкъ.

Часто устраивались также катанья на Невѣ. У каждаго изъ петербургскихъ домохозяевъ были свои парусныя и гребныя шлюпки, на которыхъ въ назначенные дни и часы всѣ должны были выѣзжать на Неву, къ крѣпости. Отсутствующіе или уѣзжавшіе раньше срока наказывались штрафами. Царь съ царицею и всѣмъ дворомъ всегда участвовалъ въ этихъ увеселительныхъ прогулкахъ, представлявшихъ великолѣпное зрѣлище, благодаря многочисленности флотиліи и богатому убранству нѣкоторыхъ судовъ. Знатнѣйшіе вельможи брали съ собой на эти прогулки собственную музыку, отчего выигрывало общее оживленіе.

Такимъ образомъ Петербургъ, гдѣ усиленно кипѣла государственная работа и городское строительство гдѣ всѣ были заняты серьезными заботами – умѣть разнообразить трудъ шумными развлеченіями, и слѣдуя примѣру царя, отдавать "дѣлу время, а потѣхѣ часъ".