Текст книги "200 лет С.-Петербурга. Исторический очерк"

IX. Вѣкъ Екатерины Великой. – Стремленіе дать Петербургу характеръ европейской столицы. – Требованіе каменныхъ построекъ. – Устройство гранитныхъ набережныхъ.

Со вступленіемъ на престолъ Екатерины II, для Петербурга, какъ и для всей Россіи, настала пора блестящаго развитія. Одаренная умомъ и замѣчательными способностями, Екатерина много училась не только въ дѣтствѣ, но и въ томъ возрастѣ, когда воспитаніе женщины уже считалось законченнымъ. Еще будучи невѣстою Петра III, она прилежно занималась русскимъ языкомъ и православнымъ закономъ Божіимъ, a впослѣдствіи до самой старости не переставала читать все замѣчательное въ иностранной и русской литературѣ, вести личную переписку съ европейскими литературными знаменитостями и интересоваться успѣхами русской поэзіи, русскаго театра и русскаго искусства. Съ своими просвѣщенными взглядами и обширною образованностью, она ставила задачею довершить дѣло Петра Великаго, – распространеніемъ образованія въ обществѣ, смягченіемъ нравовъ, остававшихся еще очень грубыми, перевоспитаніемъ семьи. Она стремилась поставить Россію на уровнѣ европейскихъ странъ не только по развитію политическаго могущества, но и по успѣхамъ гуманнаго просвѣщенія. Въ такой же мѣрѣ она заботилась о томъ, чтобы столица имперіи не уступала, по красотѣ и благоустройству, другимъ европейскимъ столицамъ.

Уже одно то обстоятельство, что Екатерина, въ теченіи своего продолжительнаго царствованія жила почти постоянно въ Петербургѣ, переѣзжая только на лѣтніе мѣсяцы въ Царское Село, должно было благопріятно отразиться на ростѣ столицы. Пребываніе Двора, возрастающія удобства городской жизни, постройка большихъ каменныхъ домовъ для отдачи квартиръ внаймы, безопасность и порядокъ, возможность находить произведенія и издѣлія чужихъ странъ – все это привлекало въ Петербургъ жителей изъ Москвы и Провинціи, и побуждало ихъ селиться здѣсь и строиться.

При вступленіи Екатерины на престолъ, число жителей Петербурга доходило только до 60 тысячъ, и притомъ половину этого числа составляли военно-служащіе. Съ первыхъ же лѣтъ царствованія Екатерины начался быстрый приростъ населенія, естественный И вслѣдствіе передвиженія, и въ годъ кончины императрицы число жителей въ Петербургѣ въ 3 Ґ раза превышало цифру 1762 г., перейдя за 200 тысячъ. (По нѣкоторымъ, не заслуживающимъ полнаго довѣрія свѣдѣніямъ, въ 1796 г. въ Петербургѣ было даже отъ 225 до 230 тысячъ жителей).

Въ такихъ же размѣрахъ подвинулась къ царствованіе Екатерины II застройка Петербурга и его распространеніе въ сторону за Фонтанку, въ нынѣшнихъ Московской и Литейной частяхъ.

Стремленіе дать Петербургу характеръ вполнѣ европейскаго города озабочивало Екатерину съ первыхъ лѣтъ царствованія. Еще въ декабрѣ 1762 г., во время пребыванія государыни въ Москвѣ для коронованія, изданъ былъ указъ объ учрежденіи "коммисіи для устройства городовъ С.-Петербурга и Москвы". По отношенію къ Петербургу, коммисіи этой поставлено было задачею пріостановить распространеніе города по окраинамъ и усилить застройку его въ центральныхъ частяхъ, не допуская пустырей и топей.

Дѣйствительно, бѣдный и пустынный видъ придавало Петербургу именно то обстоятельство, что онъ расползался вширь, не застроиваясь какъ слѣдуетъ внутри. Домовладѣльцы захватывали большіе участки и оставляли ихъ на половину впустѣ, отчего по улицамъ тянулись среди рѣдко стоящихъ зданій жалкіе и длинные заборы. Для надобностей казенныхъ вѣдомствъ отводились также непомѣрно большія пространства. Дома строились по преимуществу одноэтажные, и не смотря на запретительные указы, деревянное строеніе или преобладало, или перемѣшивалось съ каменнымъ. Екатеринѣ хотѣлось сдѣлать городъ лучше застроеннымъ, заставить его распространяться не въ ширину, а въ вышину. Поэтому коммисія стала требовать, чтобы на главныхъ улицахъ дома строились непремѣнно каменные, и притомъ двухъ и трехъ-этажные. Требованію этому подчинялись сначала неохотно, такъ какъ въ Россіи изстари привыкли строиться въ одинъ этажъ, на просторныхъ дворахъ, не дорожа мѣстомъ. Притомъ же существовало убѣжденіе, будто каменные дома не могутъ быть также теплы какъ деревянные. Предразсудокъ этотъ проистекалъ, конечно, изъ того, что въ то время плохо знали каменную кладку, не умѣли хорошо выводить печи и плотно пригонять двери и оконныя рамы. Но мало по малу примѣръ вельможъ и другихъ состоятельныхъ лицъ, выстроившихъ трехъ-этажные дома, подѣйствовалъ на остальныхъ крупныхъ домовладѣльцевъ, и высокіе дома стали все чаще выростать на петербургскихъ улицахъ, даже соприкасаясь вплотную одинъ съ другимъ – что раньше казалось совсѣмъ необычнымъ. Понятно, какъ эти новшества должны были измѣнить наружный видъ города.

Требованіе, чтобы на главныхъ улицахъ дома строились только каменные, очевидно плохо соблюдалось въ предшествовавшее время. Оно было вновь подтверждено, причемъ по набережной Невы и Фонтанки разрѣшалось возводить строеніе не ниже двухъ этажей, "въ линію"; если же строились отступя отъ линіи, то на набережную должны были выходить каменные заборы, или же чугунныя на каменныхъ столбахъ ограды. Внутреннія строенія допускались и деревянныя, но не иначе какъ по плану, выданному изъ полиціи.

Быстро возроставшее населеніе Петербурга создало спросъ на квартиры. Многіе стали строить дома именно съ цѣлью извлекать изъ нихъ доходъ отдачею помѣщеній въ наемъ. Между домовладѣльцами и жильцами уже заключались контракты, и бывали случаи споровъ и исковъ; такіе споры предоставлено было вѣдать полиціи, въ составѣ которой находились и архитекторы, и которая вообще наблюдала за порядками домостроительства. Заботы по этой части сильно обременяли полицейское управленіе, и потому въ 1766 г. учреждена была должность оберъ-полиціймейстера "для вспоможенія генералъ-полиціймейстеру". На эту должность назначенъ былъ прокуроръ каицеляріи строеній Зыбинъ, очевидно потому, что кругъ обязанностей его опредѣлялся именно надзоромъ за постройкою домовъ и разборомъ исковъ домовладѣльцевъ съ неисправныхъ жильцовъ.

Побуждая жителей города къ постройкѣ каменныхъ домовъ, правительство Екатерины, разумѣется, подавало первый примѣръ, замѣняя деревянныя казенныя строенія каменными. Такимъ образомъ, приступлено было къ постройкѣ каменныхъ казармъ для полковъ лейбъ-гвардіи и артиллерійскихъ казармъ въ Литейной части, причемъ оставшуюся свободную землю велѣно было отводить частнымъ лицамъ. Вообще заботились, чтобъ постройки возводились ближе одна къ другой и уничтожались пустыри; съ этою цѣлью свободныя казенныя земли охотно уступались желающимъ, а крупнымъ домовладѣльцамъ, захватившимъ большіе участки и не имѣвшимъ средствъ застроить ихъ, разрѣшалось продавать землю мелкими участками другимъ лицамъ.

Заботы объ украшеніи города наталкивались на существенное препятствіе – бѣдность болыпинства петербургскаго населенія. Коммисія строеній желала бы, напримѣръ, создать въ городѣ красивыя площади, и "по времени убрать въ память россійскихъ дѣлъ монументами". Но такъ какъ находилось мало охотниковъ возводить роскошные, дорого стоющіе фасады, то коммисія составила любопытный планъ застройки площадей на казенный счетъ лицевыми стѣнами, съ тѣмъ чтобы предоставить жителямъ пристраивать къ этимъ стѣнамъ дома, какіе будутъ по средствамъ каждому. Такихъ площадей предполагалось три – на Пескахъ, въ Коломнѣ и въ Нарвской части. Екатерина утвердила этотъ оригинальный проектъ. Впослѣдствіи, когда окончательно расчищена была Дворцовая площадь, возвратились къ подобной же мысли обнести ее полукруглымъ казеннымъ зданіемъ, съ цѣлью прикрыть частныя строенія, выходившія на площадь задворками и представлявшія жалкій видъ.

Одною изъ главнѣйшихъ задачъ благоустройства города признана была облицовка рѣкъ и каналовъ гранитными набережными. На Невѣ такая облицовка производилась частями и раньше; Екатерина II пожелала одѣть въ гранитъ Неву на всемъ ея теченіи въ чертѣ города, и точно также отдѣлать гранитомъ берега Фонтанки и Глухого протока, т. е. нынѣшняго Екатерининскаго канала.

Сплошная набережная Невы, стоившая громадныхъ трудовъ и денегъ, поражала современниковъ; въ докладахъ коммисіи строеній о ней говорится, какъ о "великолѣпіемъ, красотой и полезностью славной". И дѣйствительно, это было, по размѣрамъ, единственное такого рода сооруженіе въ Европѣ. Понятно, что сохранявшіяся на набережной одноярусныя мазанки, обветшавшія и еще болѣе понизившіяся вслѣдствіе повышенія береговъ, не соотвѣтствовали гранитной облицовкѣ Невы. Поэтому коммисія настаивала, чтобы вмѣсто мазанокъ возведены были двухъ-этажные каменные дома, и притомъ въ сплошную линію и одинаковой высоты.

Отдѣлка береговъ Фонтанки и Глухого протока ввѣрена была наблюденію извѣстнаго инженера Вильбуа, и начата въ первые же годы царствованія Екатерины. Глухой протокъ приходилось предварительно выпрямлять и расширять, потому что онъ протекалъ излучинами, не позволявшими дать набережной красивый прямолинейный видъ. Кромѣ того, при слабомъ теченіи, вода застаивалась въ этихъ излучинахъ и порождала вредныя испаренія. Рѣшено было выкупить на сносъ существовавшіе по берегамъ ветхіе деревянные дома, выравнять теченіе и раздать участки подъ новыя каменныя строенія. Когда громадная задача эта была выполнена, новому каналу по всей справедливости присвоено было, въ честь императрицы, названіе Екатерининскаго.

Съ устройствомъ набережныхъ связано было и сооруженіе каменныхъ складовъ, какъ для товаровъ предназначаемыхъ къ заграничному отпуску, такъ и для запасовъ, удовлетворяющихъ внутреннему потребленію. Надобность въ складахъ была тѣмъ настоятельнѣе, что торговля петербургскаго порта быстро возрастала. Объ этомъ можно судить по ходу навигаціи. Въ 1764 году купеческихъ кораблей пришло въ Кронштадтъ 333, ушло 332. Въ 1769 году, т. е. пять лѣтъ спустя, въ приходѣ было 564 корабля, въ отходѣ 540. Въ 1773 г. въ приходѣ 676 кораблей, въ отходѣ 669. Въ 1777 г. въ приходѣ 729 кораблей, въ отходѣ 713 и т. д.

Часть Васильевскаго острова, ближайшая къ Невѣ, входила въ строительный планъ города наравнѣ съ центральными частями. Здѣсь также разрѣшено было строить только каменныя двухъ-этажныя зданія вблизи биржи, по набережнымъ по Большому проспекту и по І-й Кадетской линіи. Окончательно рѣшена была и судьба каналовъ, вырытыхъ на островѣ при Петрѣ Великомъ: ихъ признано необходимымъ засыпать, потому что въ нихъ, по словамъ коммисіи строеній, "бываетъ одна грязь и происходитъ духъ вредительный здоровью". Такъ какъ ширина Большого проспекта, послѣ засыпки канала, оказалась непомѣрною, то рѣшено было впереди обѣихъ линій домовъ устроить сады, сохраняющіеся и по настоящее время.

X. Внутренняя отдѣлка Зимняго дворца. – Постройка Эрмитажа. – Собственныя комнаты Екатерины II. – Мѣры противъ роскоши.

Новый Зимній дворецъ при воцареніи Екатерины II былъ еще не вполнѣ отдѣланъ. Число громадныхъ залъ и жилыхъ покоевъ въ этомъ дворцѣ было такъ велико, что въ теченіе еще тридцати лѣтъ работы внутри зданія почти не прекращались. Вслѣдствіе малаго наклона, кровля дворца давала течь, отъ которой страдали потолки; нижнее жилье не имѣло сводовъ; внутреннія стѣны не вездѣ были облицованы мраморомъ или лѣпной штукатуркой. Завѣдывать всѣми этими работами поручено было извѣстному впослѣдствіи государственному дѣятелю И. И. Бецкому, которому помогали архитекторы Фельтенъ, де-Ламотъ и знаменитый Гваренги. Внутренняя отдѣлка дворца поглотила въ первые годы царствованія Екатерины болѣе двухъ съ половиною милліоновъ рублей. Внутри дворца устроенъ былъ обширный манежъ и надъ нимъ зимній садъ, въ которомъ могли помѣщаться деревья до 4 1/2 саженъ вышины. Въ 1767 г. приступлено было къ постройкѣ Эрмитажа, предназначавшагося первоначально для храненія не только художественныхъ сокровищъ, но и собственныхъ библіотекъ государыни, въ томъ числѣ купленныхъ у французскихъ писателей Вольтера и Дидро. Сперва выстроена была только часть зданія, ближайшая къ Зимнему дворцу, между Невой и Милліонной улицей; потомъ постройка была продолжена до Зимней канавки, и наконецъ уже въ 1784 году выстроенъ былъ, подъ наблюденіемъ Гваренги, эрмитажный театръ. Тотъ же Гваренги построилъ закрытую арку, соединяющую Эрмитажъ съ театромъ. Это архитектурное произведеніе казалось современникамъ настолько смѣлымъ, что явилось опасеніе за его прочность, и императрица приказала тщательно его осмотрѣть и провѣрить.

Въ слѣдующіе годы отдѣлывались аванзалы и Георгіевская зала съ великолѣпнымъ трономъ, впослѣдствіи передѣланнымъ. Къ трону вели шесть мраморныхъ ступеней, огражденныхъ мраморными же стѣнками съ арками, орнаментами, богатымъ архитравомъ. По сторонамъ стояли двѣ большія мраморныя вазы и двѣ статуи, изображавшія Вѣру и Законъ.

Резиденція царей и хранилище художественныхъ и историческихъ драгоцѣнностей, Зимній дворецъ создавался медленно. Нужно было много времени, труда и затратъ, чтобъ сдѣлать его одною изъ богатѣйшихъ достопримѣчательностей Петербурга.

Собственная половина императрицы состояла изъ небольшого числа комнатъ, убранство которыхъ отличалось простотою. Тутъ было мало-позолоты, мебель не поражала роскошью. Ближайшая отъ лѣстницы комната была проходная; здѣсь за ширмами стоялъ письменный столъ съ принадлежностями, къ которому присаживались, послѣ доклада, министры и статсъ-секретари, чтобы исполнить спѣшныя приказанія государыни. Изъ этой комнаты двери вели въ обширную уборную, окнами на Дворцовую площадь, а за уборной помѣщалась спальная, гдѣ Екатерина чаще всего занималась по утрамъ дѣлами, особенно въ послѣдніе годы. Изъ спальной былъ выходъ во вторую уборную, въ кабинетъ и въ такъ называемую зеркальную комнату.

Въ обыкновенные дни, когда не было торжественныхъ пріемовъ, образъ жизни Екатерины также отличался большою простотою. Она вставала раньше всѣхъ лицъ своего штата, въ 6 часовъ утра, и только въ послѣдніе годы жизни поднималась въ 8 часовъ. Сама зажигала она восковыя свѣчи, растапливала каминъ и одѣвалась. Затѣмъ она звонила, чтобы потребовать воды, а также льду для обтиранія лица. Если прислуга мѣшкала, государыня терпѣливо ждала; она вообще не любила прибѣгать къ взысканіямъ. По окончаніи туалета она иногда переходила въ кабинетъ, куда ей подавали крѣпкій кофе съ густыми сливками и гренками – такой крѣпкій, что послѣ нея камеръ-лакеи и истопники нѣсколько разъ переваривали его для себя. Не забывались при этомъ и любимыя собачки государыни, которымъ перепадали кусочки сахара и гренокъ.

Послѣ этого ранняго завтрака начинались доклады; Екатерина, слушая ихъ, обыкновенно вязала или вышивала по канвѣ. Обѣдала Екатерина II въ часъ дня, кушая три или четыре блюда и запивая ихъ одной чистой невской водой. Только подъ старость, по совѣту доктора, она стала выпивать одну рюмку мадеры въ день. Послѣ обѣда нѣкоторое время посвящалось чтенію книгъ; часто читалъ императрицѣ вслухъ И. И. Бецкій.

Когда Екатерина занималась дѣлами, предъ нею всегда стояла табакерка съ портретомъ Петра Великаго. "Я мысленно спрашиваю это великое изображеніе – говорила она – что бы онъ повелѣлъ, что бы запретилъ, или что бы сталъ дѣлать на моемъ мѣстѣ?"

Въ числѣ высшихъ должностныхъ лицъ, ежедневно являвшихся съ докладами къ императрицѣ, былъ и генералъ-полиціймейстеръ. Екатерина спрашивала его о городскихъ происшествіяхъ и о цѣнахъ на жизненные припасы. Узнавъ однажды, что вслѣдствіе малаго пригона скота мясо поднялось съ 2 копѣекъ до 4 (вотъ какія были тогда цѣны!) государыня приказала закупить нѣкоторое количество скота на казенныя деньги, чтобы снова понизить цѣны на говядину.

Въ 6 часовъ обычно собирались на половинѣ императрицы приближенныя лица. Въ 10-мъ часу Екатерина удалялась въ спальную, и не ужинавъ, ложилась въ постель.

Въ молодости Екатерина появлялась на выходахъ въ длинномъ бѣломъ платьѣ, и съ маленькой короной на головѣ; изъ подъ короны длинные локоны падали на плечи. Позднѣе, императрица придумала себѣ костюмъ, похожій на старинный русскій, съ фатою и открытыми проймами на рукавахъ. Еще позднѣе, императрица стала носить свободный кафтанъ безъ таліи (молдаванъ) и мѣховую венгерскую шапку съ кистью. Подъ старость она ходила въ простомъ чепцѣ, шапочкѣ и капотѣ.

Одинъ англичанинъ, бывшій въ Петербургѣ въ 1778 году, такъ описываетъ большой выходъ въ Зимнемъ дворцѣ: "Императрица въ церкви стояла за рѣшеткой. Послѣ обѣдни потянулся длинный рядъ придворныхъ обоего пола, попарно; императрица шла одна, тихимъ и торжественнымъ шагомъ, съ гордо приподнятой головой, и безпрестанно кланялась на обѣ стороны. При выходѣ она остановилась на нѣсколько секундъ и привѣтливо разговаривала съ иностранными послами, которые приложились къ ея рукѣ. Она была въ русскомъ нарядѣ: свѣтло-зеленомъ шелковомъ сарафанѣ съ короткимъ шлейфомъ и въ корсажѣ изъ золотой парчи, съ длинными рукавами. Волосы ея были низко причесаны и слегка посыпаны пудрой; головной уборъ весь унизанъ брилліантами. Особа ея очень величественна, хотя ростъ ниже средняго; лицо исполнено достоинства, и особенно привлекательно, когда она говоритъ".

Подражаніе русскому женскому платью, придуманное Екатериной II, съ того времени сдѣлалось обязательнымъ для придворныхъ дамъ на большихъ пріемахъ и выходахъ во дворцѣ, и обычай этотъ сохранился до сихъ поръ.

Дворъ Екатерины отличался вообще большою пышностью. Россія въ ея царствованіе окончательно вошла въ число великихъ европейскихъ державъ, государственный бюджетъ сильно возросъ, явилось соперничество съ другими дворами, блиставшими великолѣпіемъ. Удобства петербургской жизни, слава императрицы и ея главныхъ сподвижниковъ, возможность блеснуть роскошью, привлекали въ Петербургъ богатыхъ дворянъ изъ Москвы и провинціи. Современникъ-англичанинъ, слова котораго мы привели выше, говоритъ, что пышность русскаго двора превосходила всякія описанія. Въ особенности поражало обиліе драгоцѣнныхъ камней, которыми щеголяли не только дамы, но и мужчины. Послѣдніе являлись на придворные балы и выходы въ дорогихъ французскихъ костюмахъ, усыпанныхъ брилліантами: на пуговицахъ, пряжкахъ, рукояткахъ шпагъ, эполетахъ и шляпахъ сверкали драгоцѣнные алмазы.

Выѣзды Екатерины, въ особенности въ загородныя окрестности, также отличались пышностью. Впереди обыкновенно скакали лейбъ-гусары, въ мундирахъ расшитыхъ галунами; такой же отрядъ замыкалъ поѣздъ. Вечеромъ дорогу освѣщали факелами. Толпа народа всегда бѣжала съ громкими криками вслѣдъ за любимою государынею.

Щеголять лошадьми и экипажами было въ модѣ среди придворнаго общества. Сани запрягались парою, четвернею и шестернею цугомъ; для отдѣлки саней и сбруи не щадили серебра. Очень любили также кататься въ маленькихъ шорныхъ санкахъ безъ кучера. На запяткахъ стоялъ или сидѣлъ выѣздной лакей въ гусарскомъ одѣяньи, съ бичемъ, и кричалъ встрѣчнымъ: "поди! берегись!" На Невѣ и Дворцовой набережной часто устраивались такія катанья, представлявшія очень оживленную картину.

Тѣмъ не менѣе, замѣчавшееся въ петербургскомъ обществѣ чрезмѣрное стремленіе къ роскоши озабочивало правительство и побуждало принимать ограничительныя мѣры. Запрещено было напримѣръ, гайдукамъ и скороходамъ идти впереди экипажей, и допущены были только двое верховыхъ слугъ для выѣздовъ особъ двухъ первыхъ классовъ. Лицамъ ниже VIII класса воспрещалось обшивать ливреи своихъ лакеевъ галунами. Требовалось, чтобы "всякъ, сколь возможно, старался удалить отъ себя всѣ лишнія и ненужныя всякаго рода дворянство раззоряющія роскоши". Особенное вниманіе обращено было на "содержаніе излишняго и многаго числа праздныхъ служителей въ домѣ, навѣкъ отъ пашенъ отлученныхъ, гдѣ бы они полезнѣе для господина, для себя и для общества быть могли". Запрещалось "купцамъ, мѣщанамъ и всякимъ господскимъ людямъ имѣть кареты, сани, одноколки, роспуски или дрожки вызолоченныя, или высеребряныя, или инымъ чѣмъ украшенныя, кромѣ одною краскою и лакомъ покрытыхъ, по произволу выбирая цвѣтъ окраски". Что же касается извозничьихъ экипажей, то для нихъ всѣхъ обязателенъ былъ, въ отличіе, желтый цвѣтъ. Это правило соблюдалось во всей Россіи до второй четверти XIX вѣка.

XI. Замѣчательнѣйшія постройки екатерининскаго времени. – Исакіевскій соборъ. – Мраморный дворецъ. – Таврическій дворецъ. – Памятникъ Петру Великому.

Сознавая политическое величіе Россіи и ея развивающееся богатство, Екатерина II стремилась украсить Петербургъ зданіями, соотвѣтствующими значенію столицы могущественной имперіи. Въ ея царствованіе исполнены или начаты весьма важныя сооруженія, составляющія до сихъ поръ главныя архитектурныя достопримѣчательности столицы.

Мраморный Исакіевскій соборъ, по плану придворнаго архитектора Ринальди, былъ заложенъ въ присутствіи самой императрицы въ 1768 году. Первоначально онъ былъ выстроенъ изъ дерева подлѣ Адмиралтейства при Петрѣ Великомъ, потомъ перенесенъ на мѣсто нынѣшняго зданія сената, и въ 1735 году сгорѣлъ отъ удара молніи. Екатерина II пожелала возобновить зданіе изъ мрамора, на мѣстѣ, гдѣ оно находится и до сихъ поръ. Изготовленіе мраморной облицовки поручено было кексгольмскимъ каменоломнямъ, но кромѣ того выписывался мраморъ изъ Италіи. Черезъ пять лѣтъ послѣ закладки выведенъ былъ нижній цоколь и начата кладка стѣнъ. Работа была громадная, такъ какъ подъ фундаментъ понадобилось вбить болѣе 10 Ґ тысячъ свай, трехсаженной длины и 12 вершковъ въ діаметрѣ. Самый фундаментъ представлялъ сплошную массу гранита 4-аршинной глубины. Задуманное по чрезвычайно широкому плану, сооруженіе требовало громадной затраты средствъ денежныхъ и художественныхъ, и затянулось надолго. Екатеринѣ не пришлось видѣть окончанія своего величаваго замысла. Соборъ былъ наскоро достроенъ при императорѣ Павлѣ I, причемъ планъ Ринальди былъ упрощенъ, размѣры собора сокращены, мраморъ мѣстами замѣненъ простымъ камнемъ. При императорѣ Александрѣ I вновь вернулись къ проекту Ринальди, обновленному и дополненному архитекторомъ Монферраномъ, и соборъ былъ перестроенъ.

Смольный соборъ, начатый по проекту Растрелли при Елисаветѣ Петровнѣ, стоялъ недоконченнымъ. Въ царствованіе Екатерины II достройка его подвигалась медленно, и ограничивалась частными работами: отдѣлкой чугунныхъ фигуръ ангеловъ на фронтисписѣ, выполненіемъ вазъ изъ пудожскаго камня, и пр. Завершеніе постройки и внутреннее украшеніе храма относится уже ко временамъ императора Николая I. Но устроенный при соборѣ воспитательный домъ для дѣвицъ, первообразъ дѣвичьихъ институтовъ, привлекалъ заботы Екатерины, и она неоднократно посѣщала его со всѣмъ Дворомъ, принимала привѣтствія воспитанницъ, бесѣдовала съ попечителями и наставницами, и слушала литургію въ домовой церкви.

Нѣкоторые другіе, донынѣ существующіе въ столицѣ храмы также сооружены въ царствованіе Екатерины: соборъ Владимірской Божьей Матери, Андреевскій соборъ на Васильевскомъ острову (впослѣдствіи значительно перестроенный), Никольскій морской соборъ (начатый при Елизаветѣ Петровнѣ) и др. Достроивалась также и Александро-Невская лавра.

Мы уже говорили, сколько стараній приложено было Екатериною II для внутренней отдѣлки Зимняго дворца и постройки Эрмитажа. При ней же возникли и другія дворцовыя сооруженія. Въ 1779 былъ достроенъ вчернѣ Мраморный дворецъ на Дворцовой набережной, который Екатерина II купила у наслѣдниковъ гр. Орлова и впослѣдствіи передала въ собственность своего второго внука, великаго князя Константина Павловича. Дворецъ этотъ, съ нижнимъ этажемъ изъ гранита, мраморной облицовкой второго и третьяго этажей и съ вызолоченными бронзовыми переплетами оконъ, представляетъ одно изъ замѣчательнѣйшихъ зданій Петербурга. Внутри стѣны нѣкоторыхъ залъ облицованы лаписъ-лазурью и яшмой.

Другой замѣчательный дворецъ екатерининскаго времени, Таврическій, былъ первоначально построенъ кн. Потемкинымъ, но затѣмъ Екатерина II купила его, поручила архитектору Старову перестроить и украсить зданіе, и въ обновленномъ видѣ вновь подарила его князю. Главный корпусъ этого дворца представляетъ внутри одну громадную залу съ двумя боковыми крыльями и двойнымъ рядомъ колоннъ, какъ бы нарочно предназначенную для тѣхъ блистательныхъ празднествъ въ честь Екатерины, какія давалъ здѣсь "великолѣпный князь Тавриды". Фасадъ дворца украшенъ портикомъ съ 6 колоннами; надъ кровлей возвышается громадный куполъ.

Дворцы Каменноостровскій и Елагинскій также выстроены при Екатеринѣ II. Первый предназначался для наслѣдника престола великаго князя Павла, и былъ любимой лѣтней резиденціей его и по вступленіи на престолъ. Елагинскій въ первоначальномъ видѣ принадлежалъ графу Орлову; при Александрѣ I онъ былъ купленъ въ казну и перестроенъ.

Обширныя строительныя предпріятія Екатерины, въ которыхъ она любила соединять величіе, красоту и блескъ, требовали большого числа даровитыхъ архитекторовъ, художниковъ и мастеровъ. Ряды ихъ пополнялись преимущественно иноземными талантами; но все болѣе чувствовалась необходимость создать разсадникъ художественнаго образованія для русскихъ дарованій. Съ этою цѣлью еще при Елизаветѣ Петровнѣ образована была, по мысли И. И. Шувалова, академія художествъ. Екатерина Вторая, тотчасъ по вступленіи на престолъ, обратила вниманіе на недостаточныя денежныя средства этого заведенія, и въ 1763 году дала ему новый уставъ и 60 тысячъ рублей годового содержанія. Затѣмъ задумано было выстроить для академіи роскошное зданіе по плану ея директора, даровитаго архитектора Кокоринова. Въ іюлѣ 1765 года состоялась торжественная закладка зданія. Екатерина прибыла туда на катерѣ по Невѣ. Для нея устроена была временная, богато украшенная пристань, съ арками въ видѣ тріумфальныхъ воротъ. Положеніе перваго камня руками императрицы сопровождалось пушечною пальбою. Затѣмъ, пройдя въ смежное старое зданіе академіи, Екатерина присутствовала на торжественномъ актѣ, поздравляла академиковъ и слушала благодарственную рѣчь, сочиненную Сумароковымъ. Торжество закончилось "хоромъ вокальной и инструментальной музыки", a по отъѣздѣ императрицы – академикамъ предложенъ былъ отъ Двора обѣдъ, сопровождавшійся тостами и пальбой.

Работы по сооруженію академическаго зданія продолжались быстро подъ наблюденіемъ Кокоринова, и вскорѣ былъ законченъ величественный фасадъ на Неву, съ куполомъ надъ нимъ и съ надписью надъ входомъ: "Свободнымъ художествамъ".

Въ декабрѣ 1770 года въ академіи открылась аукціонная продажа произведеній учениковъ ея. Аукціоны эти происходили два раза въ недѣлю и пользовались сочувствіемъ публики, которой нравилось пріобрѣтать недорогой цѣной болѣе или менѣе удачныя художественныя произведенія. Прекратились эти аукціоны только въ 1830 году.

Было бы утомительно перечислять здѣсь всѣ значительныя сооруженія, предпринятыя въ Петербургѣ въ царствованіе Екатерины II. Упомянемъ лишь главнѣйшія, какъ-то: Государственный банкъ, нынѣшнее зданіе судебныхъ установленій, Обуховская больница, Соляной городокъ, Горное училище, каменный Андреевскій рынокъ, большой театръ въ его первоначальномъ видѣ, перестроенный затѣмъ послѣ пожара 1817 года. При Екатеринѣ же начата постройка зданія Императорской публичной библіотеки, по проекту архитектора Соколова, оконченная въ царствованіе Александра I.

Наконецъ, благоговѣнію Екатерины къ памяти Петра Великаго и ея художественному вкусу Петербургъ обязанъ извѣстнѣйшимъ изъ украшающихъ его памятниковъ – конной статуей создателя новой столицы и преобразователя Россіи. Въ 1765 году Екатерина приказала нашему послу въ Парижѣ найти тамъ талантливаго ваятеля для созданія памятника Петру, достойнаго его славы. Между представленными художниками, выборъ императрицы остановился на Фальконетѣ, который въ слѣдующемъ году пріѣхалъ въ Петербургъ и изготовилъ въ маломъ видѣ модель. Одобривъ ее, Екатерина II приказала отыскать громадную цѣльную мраморную глыбу, годную служить подножіемъ. Вскорѣ явился крестьянинъ изъ деревни Лахты и сообщилъ, что у нихъ, въ 12 верстахъ отъ Петербурга, имѣется подходящая гранитная скала, извѣстная въ той мѣстности подъ названіемъ "камня-Грома". Названіе произошло оттого, что когда-то молнія ударила въ этотъ камень и произвела въ немъ разщелину. По преданію, на эту скалу всходилъ нѣсколько разъ Петръ Великій, чтобъ обозрѣть окрестности. Камень лежалъ на 15 футовъ въ землѣ и весь обросъ мохомъ; въ разщелинѣ росли даже березки.

Перетащить эту гранитную глыбу въ Петербургъ представляло не легкую задачу. Объявлена была награда въ 700 рублей тому, кто придумаетъ легчайшій способъ передвинуть эту громаду. Зимой 1770 года приступили къ дѣлу. Въ январѣ Екатерина II ѣздила съ Дворомъ на Лахту смотрѣть, какъ тащатъ камень. Въ ея присутствіи 400 человѣкъ, подъ барабанъ, передвинули его на 300 саженъ на мѣдныхъ полозьяхъ, по желобкамъ, въ которыхъ двигались мѣдные шары. Черезъ заливъ и Неву глыба была переправлена на плоскодонномъ суднѣ въ 180 футъ длиною.

Между тѣмъ Фальконетъ окончилъ гипсовую модель памятника въ полную величину; голову Петра сдѣлала французская художница Коллотъ. Чтобы дать возможность художнику вѣрнѣе схватить движеніе коня, вспрыгивающаго на высоту, передъ окнами мастерской Фальконета устроено было искусственное возвышеніе, на которое по нѣскольку разъ въ день въѣзжалъ вскачь искусный берейторъ, поперемѣнно на двухъ лучшихъ лошадяхъ царской конюшни.

Нужно было приступить къ отливкѣ группы, но съ Фальконетомъ вышли несогласія, и онъ отказался отъ работы. Пригласили изъ заграницы литейщика, который однако ничего не могъ сдѣлать. Фальконетъ снова взялся за отливку. Въ работу пущено было и тысячъ пудовъ бронзы, да 250 пудовъ желѣза для равновѣсія группы. Отливка не вполнѣ удалась: въ самую рѣшительную минуту расплавленная мѣдь потекла изъ глиняной формы. Фальконетъ въ ужасѣ выбѣжалъ изъ мастерской; но русскій рабочій, литейщикъ Хайловъ, не растерялся, и съ опасностью для жизни сталъ собирать вытекшій металлъ и снова вливать въ форму. Изъянъ удалось исправить, на что потребовалось два года.

7 августа 1782 года состоялось наконецъ торжественное открытіе памятника. На площади вокругъ него собрано было 15 тысячъ войска. Екатерина прибыла въ Сенатъ, и смотрѣла съ балкона, въ коронѣ и порфирѣ, какъ пали холсты, прикрывавшіе группу. Со слезами на глазахъ, она поклонилась бронзовому изображенію великаго Петра…

Въ послѣдніе годы царствованія, Екатерина II внимательно слѣдила за окончаніемъ работъ по сооруженію собора св. Троицы въ Александроневской лаврѣ. Соборъ этотъ заложенъ былъ еще при Петрѣ Великомъ, въ 1720 г., но работы подвигались очень медленно; едва въ 1753 г. зданіе было выведено вчернѣ, но оказалось такъ непрочно сложеннымъ, что его пришлось разобрать. Въ 1776 г. Екатерина приказала вновь заложить его, по плану архитектора Старова. Соборъ окончили въ 1790 г. и тогда же перенесли въ него мощи св. Александра Невскаго изъ другой, меньшей церкви. Объ украшеніи гробницы святого князя заботились двѣ императрицы: Елизавета Петровна соорудила богатую арку изъ массивнаго серебра, котораго пошло 90 пудовъ, а Екатерина II пожертвовала драгоцѣнный покровъ съ брилліантами и лампаду изъ литого золота, съ кистью изъ жемчуга.