Текст книги "Номады Великой Степи"

Хуннский период
Необходимые уточнения

Прежде всего, надо разобраться с терминологией, которая, из-за того, что дошла до нас преимущественно в искаженной китайской иероглификой форме, а затем была не всегда корректно переложена на русский язык, нуждается как минимум в уточнении.

Начнем с того, что куны Карасукского периода и сюнну китайских летописей ханьского времени, несмотря на генетическое родство – это все-таки два разных народа, между которыми лежит, как минимум, пять столетий. В течение этого времени свергнутые властители первой кочевой империи эволюционировали в окружении прототунгусо-маньчжурских племен при значительном влиянии чжоуской цивилизации. В этих условиях неизбежно происходила их массовая метисация – превращение европеоидов кунов с незначительной примесью монголоидных генов в «полуглазых» аримаспов. Подавляющее большинство погребенных в плиточных могилах, принадлежащих потомкам кунов – монголоиды северной (палеосибирской) ветви этой расы. И только три старших рода, благодаря жесткой регламентации в выборе брачных партнеров, более ли менее сохранили исходные европеоидные черты. И пусть Вас не смущает кажущееся противоречие в том, что, пришли эти «европейцы» с района Ордоса. Это в наше время европеоиды в тех краях большая редкость. Древнекитайский историк Сыма Цянь так описывает основателя династии Хань (202 год до н. э.): «Гао-цзу был человеком с большим носом и драконообразным лицом, с длинными усами и бородой», то есть типичный европеоид.

Я, вовсе не считаю европейскую расу лучше или просвещенней других, просто в истории Степи с древнейших времен, вплоть до недавнего времени правили отдаленные потомки этих белых (красных) родов. Чингисхан – скорее монголоид, чем европеоид, очень гордился рыжим цветом волос и голубыми глазами, так как это свидетельствовало о его «благородном происхождении». В тюркских языках (а у меня нет ни малейших сомнений, что именно древнетюркский был языком межнационального общения в степной империи): ак – белый, благородный, богатый; аксой (актай) – благородный, святой род, родоначальник [Закиев М.]. Под различными именами: белых киданий, белых татар, белых и красных ди, встречаются они в китайских хрониках, а в монгольских улусах и сегодня можно услышать легенды о высоких белокурых предках. Может быть, поэтому у корейцев и японцев, говорящих на языках Алтайской группы и имеющим признаки древней метисации, женщины и по сей день стремятся отбелить лицо. Кстати, зонт был изобретен по той же причине – ханьские модницы использовали его для защиты лица от солнечных лучей. Это уже потом, многие столетия спустя, практичные европейцы «переизобрели» его для защиты от дождя.

Но вернемся к терминологии. Учитывая вышеизложенное, не совсем корректным было бы продолжать использовать древний этноним «куны» по отношению к сложившемуся за годы изгнания этносу. Правда наименование старшего рода «Лань» осталось прежним, но смена китайскими хронистами наименования северных кочевых соседей с «хуну» на «сюнну», скорей всего, напрямую связано с произошедшими изменениями в самоидентификации этого этноса. Также не верно было бы использовать и наименование «сюнну», так как данные иероглифы только после синхайской революции 1911 года приобрели данное звучание, а до этого правильным считалось чтение «хюн-ну» или «хун-ну». Видимо именно от последнего варианта чтения и происходит термин «хунны», закрепившийся в литературе за потомками кунов-карасукцев. А так как я не в восторге от его значения в китайском языке (злой, буйный невольник) то предпочту использовать нейтральный русифицированный вариант «хунны».

Как уже было сказано, роль племенной аристократии, тщательно следящей за чистотой крови выполняли три древних рода: «Хуянь, Лань и впоследствии Сюйбу суть три знаменитые Дома» [Бичурин Н. Я.]. С родом Лани, правившим еще во времена господства кунов, мы уже разбирались, бывшие их места кочевок и поныне зовутся Ланьчжоу (округ племени Лань). А вот их «брачные партнеры» впервые попали в поле нашего зрения. Попробуем разобраться с их происхождением. Для начала замечу, что нет сомнений, что как и главенствующий род, они имели прототюркское происхождение, восходящее как минимум к Карасукской эпохе, а возможно и к гораздо более древним временам.

Кочевье рода Хуянь располагались километрах в шестистах к северо-востоку от кочевий Лани, в Черных горах (Ша-ху-шань – горы убитых хунну). «Другое их название – Долина Ху-янь» [Зуев Ю. А.]. Лев Николаевич Гумилев считал, что «Хуянь – тюркское слово, означает „заяц“ (қоян – заяц, косой)». Некоторые тюркологи идут дальше, выводят отсюда широко распространенный (от Монголии до Крыма) род Кият. В древнем эпосе «Огуз – Наме» название рода Кият трактуется как «стреляющий наискось», то есть «косой». Возможно, они и правы, но позволю себе все же усомниться в существовании у хуннов элитного рода, имеющего тотемом зайца, да и цепочка «хуянь – қоян – кият», выглядит несколько надуманной. Китайский вариант осмысленного перевода не имеет, поэтому я предлагаю заглянуть чуть дальше вглубь веков и вспомнить прото-алтайский корень «kúja» – гусь, лебедь. По мне так это куда как более подходящий тотем для рода императрицы, так как только из этого рода правящий род Лань мог брать законных жен для своих претендентов на престол. Так что самоназвание рода, скорей всего было, «куян» – «лебедь». Так это или нет, но я предпочту использовать именно этот термин взамен неблагозвучного китайского.

Что до рода Сюйбу или Сёбук – вариант чтения данных иероглифов в танскую эпоху, то об их кочевьях ничего не известно. Китайские летописи дают повод предполагать, что они вообще могли выполнять роль, аналогичную роду Коэнов среди колен израилевых, ибо «Сюйбу занимал должность государственного судьи» [Бичурин Н. Я.]. Более того, у этих иероглифов есть вполне осмысленный перевод – «бородатый предсказатель». Учитывая положение рода в хуннской иерархии, мы, возможно, имеем дело не со звукоподражательной транскрипцией, а с прямым переводом некого прото-тюркского термина. Возможно в основе его лежит протоалтайский корень «sám [u]», от которого берет слово «шаман», возможно не менее древний корень «si̯ōje» – «считать», а может быть и вовсе «si̯ubu» – «вода», например как указание на первоначальное место жительства? Не знаю, и поскольку сегодня установить истинное звучание этого термина не представляется возможным, а китайский вариант не несет оскорбительного смысла, я буду пользоваться китайским вариантом.

И последний термин – «шаньюй». Именно под этим титулом в русскоязычной литературе известны правители Хуннской империи. Странное слово, не имеющее созвучного аналога ни в одном из ностратических языков. Для начала давайте разберемся с точностью транскрипции. «Шаньюй» пишется двумя иероглифами, звучащими в современном прочтении на китайском – «чань-юй», но первый иероглиф может так же читаться как «дань» или «шань», а второй – как «сюй». Во времена правления маньчжуров, правила чтения иероглифов в китайском были немного другие (тогда господствовал южный диалект) и считалось верным произношение «дзе-ну». Варианты чтения в эпоху династии Тан: «чжиень-хё» или «дань-хё». Как и в случае с родом Сюйбу используемые иероглифы имеют вполне осмысленный перевод «Единственно-великий». Так, что я предлагаю не гадать какой из вариантов транскрипции ближе всего к оригиналу, а просто воспользоваться вместо этого тюркским термином, наиболее близким по смыслу – «хакан».

Борьба за власть

С 209 года до нашей эры начинается новый этап в истории степной империи – этап, задокументированный в хрониках соседних оседлых народов или в записях самих номадов, высеченных в камне. С этого времени наш исторический экскурс будет гораздо более наполнен конкретными датами и именами. Конечно, далеко не все события происходившие в Степи нашли отклик в хрониках соседей, да и те, которые попали в летописи, нужно «делить на шесть». Для летописцев Степь была закрытым и враждебным миром, а имена хаканов непонятными и трудно произносимыми. Те из нас, кто успел пожить при Советской власти, помнят с каким недоумением и возмущением смотрели мы американские фильмы, снятые в период «Холодной войны», где русские Иваны да Борисы больше всего походили на лубочных партизан Дениса Давыдова – этакие злобные, грязные, сиволапые мужики в косоворотках и медвежьих малахаях. Очевидно это был их ассиметричный ответ на нашего «Мистера Твистера». Так же и большинство исторических хроник писались, а затем еще и корректировались при переписывании под конкретный политический заказ. Кроме того, сами сведения к составителям хроник зачастую попадали через третьи руки, успев по дороге обрасти байками и небылицами. Меньше всего при этом страдали факты, даты и имена участников событий: кто с кем сразился, кто кого взял в жены или родил. А больше всего субъективизма в оценках причинно-следственных связей и количестве войск противника, которых не зависимо от исхода сражения всегда почему-то «тьма тьмущая». Так что я постараюсь сосредоточиться именно на фактах, датах и именах, опустив увлекательные рассказы про то, как аморальное поведение очередного властителя прогневало богов и привело к гибели его царства. Желающим более полно познакомиться с этим периодом я рекомендую замечательную как в познавательном, так и в художественном плане книгу Льва Николаевича Гумилева «История народа Хунну». А если вас не устраивает адаптированный вариант, можете почитать переводы китайских хроник в «Собрании сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» Бичурина Н. Я.5555
  Иакинф, в миру Никита Яковлевич Бичурин, архимандрит Православной российской церкви, первый русский китаевед, в 1808 – 1821 годах, возглавляя духовную миссию в Пекине.


[Закрыть], а также дополняющий и уточняющий его труд Николая Васильевича Кюнера5656
  советский востоковед, историк и этнограф, доктор исторических наук.


[Закрыть] «Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока». Мы же с Вами совершим только беглый экскурс по довольно богатой на войны и перевороты истории Степи периода повторного возвышения Оленьего народа (рис. 20).

Рисунок 20. Военная активность хуннов в I веке до н.э. – I веке христианской эры. Красным выделен хуннский коренной юрт.

Согласно китайской традиции, основателем второй хуннской династии считается Модэ (Модо, Маодунь) из рода Луаньди. Видный ханьский историк Бань Гу5757
  китайский историограф и поэт, создатель жанра «династических историй», жил в 32 – 92 гг.


[Закрыть] в своей «Истории Ранней Династии Хань» так рассказывает легенду о «вступлении на престол» Модэ: «У хуннов Шаньюй назывался Тумань. Тумань не мог устоять против Дома Цинь и переселился на север… [когда] удельные князья восстали против Дома Цинь… хунны почувствовали льготу; мало по малу опять перешли на южную сторону Желтой реки, и вступили в прежние межи со Срединным царством. Шаньюй имел наследника, по имени Модэ; после от любимой Яньчжы родился ему меньшой сын; Шаньюй хотел устранить старшего, а на престол возвести младшего: почему отправил Модэ в Юечжы заложником. Как скоро Модэ прибыл в Юечжы, Тумань тотчас произвел нападение на Юечжы. Юечжы хотел убить Модэ, но Модэ украл аргамака у него, и ускакал домой. Тумань счел его удальцом, и отделил ему в управление 10.000 конницы… Модэ сделал [стрелу-] свистунку и начал упражнять своих людей в конном стрелянии из лука с таким приказом: всем, кто пустит стрелу не туда, куда свистунка полетит, отрубят голову… Следуя за отцом своим Шаньюем Туманем на охоту, он пустил свистунку в Туманя; приближенные также пустили стрелы в Шаньюя Туманя. Таким образом Модэ, убив Туманя, предал смерти мачеху с младшим братом и старейшин, не хотевших повиноваться ему, и объявил себя Шаньюем» [Бичурин Н. Я.].

Захватив в 209 году до нашей эры власть в коренном юрте Модэ умело использует ослабление, а затем и падение жунского (династия Цинь) владычества в Китае. Пока главный внешний враг хуннов – Срединное царство переживает гражданскую войну за наследие Ин Чжэна, хакан Модэ стремительно объединяет вокруг себя соседние кочевые племена. К 205 году он покорил «восточных варваров», доведя численность своих войск до 30 тумэнов. С этими войсками он легко вернул себе сакральные для рода земли на севере плата Ордос. Немногие не покорившиеся племена нашли убежище в горах Сяньби и Ухуань на юге хребта Большой Хинган, у северо-восточных границ Срединного царства.

К тому моменту, когда в Поднебесной наконец установилась власть императора5858
  Лю Бана, основателя династии Хань, правившего в 202 – 195 годох до н.э. под титулом Гао-цзу.


[Закрыть] (202 год до нашей эры), хакан Модэ сумел объединить практически все восточное крыло древней кочевой империи. Он покорил земли от Енисея на севере, где обитало племя Белого Беркута – телеуты (динлины, хагасы, кыргызы), до Тибета на Юге – коренного юрта племени Ворона (У-сунь); и от Хинганских гор на востоке, где нашли убежище непокоренные восточные варвары – предки маньчжуров, до Саян и Алтая на западе – владений Грифона. «Дом Хуннов чрезвычайно усилился и возвысился; покорив все кочевые племена на севере, на юге он сделался равным Срединному Двору» [Бичурин Н. Я.]. Усилился настолько, что смог разбить войска ново провозглашенного Ханьского императора Лю Бана, а его самого захватить в плен. После чего Моде обложил данью Срединное государство и женился на ханьской «царевне».

Несмотря на то, что западное крыло и большая часть Алтая были по прежнему верны скифской династии, в 201 году до нашей эры Модэ возродил административную систему, существовавшую до воцарения Грифона. Из трех правящих родов Куян, Лань и Сюйбу были назначены по 5 высших чиновников в Восточное и Западное крыло, плюс 24 темника. Ставка самого хакана располагалась в предгорьях Монгольского Алтая. Темников хакан назначал сам. Он же выделял подвластную каждому темнику территорию вместе с населением, проживающим на этой территории. Какое-либо перемещение племен без приказа приравнивалось к измене и каралось смертью старейшин. В пределах своих владений темник, подобно хакану, назначал тысячников, сотников и десятников, наделял их землей с кочующим населением. Каждый взрослый муж считался воином, и малейшее уклонение от исполнения воинских обязанностей каралось смертью. Все мужчины с детства и до смерти были приписаны к строго определенному воинскому подразделению, и каждый сражался под командованием своего темника. Трижды в год все начальники съезжались в ставку: весной и летом для жертвоприношений и обсуждения государственных дел и осенью «как лошади разжиреют,… производят поверку людей и скота». Хунны не платили налоги. Зато хакан собирал дань с покорённых народов: дунху платили лошадьми и шкурами, центрально-азиатские оазисы – продуктами земледелия, тангуты – железом, северные племена – мехами, ханьцы – шёлком и предметами роскоши.

Модэ, как и все его последователи видел свою цель в господстве над «всеми народами, натягивающими лук», а для этого ему необходимо было покорить скифов—юэчжэй. Борьба длилась четверть века, и только в 177 году до нашей эры его наследнику Цзичжу5959
  он же Лаошан или Гиюй, был хаканом хуннов в 174 – 161 годах до н. э.


[Закрыть] удалось сломить их сопротивление. Скифский император Кидолу (возможно, он же сарматский Гатал эллинских хроник) пал в бою, и Гиюй сделал из его черепа чашу для питья. Покорившиеся юэчжи были выселены на юг в Таримский бассейн, а не пожелавшие признать власть хакана нашли убежище у родственных центрально-азиатских Царских Домов.

Нам ничего не известно о покорении хуннами кочевников, обитавших западнее Алтая, где политическая доминанта перешла к савроматской группе племен. Однако, ряд археологических находок и зафиксированные в летописях совместные действия в Центральной Азии хуннских и савроматских войск, дают основания полагать, что объединение империи в прежних границах под властью хакана все-таки состоялось. По крайней мере, «сходство погребальных памятников сарматов и кочевников Средней Азии, судя по всему, объясняется проникновением части последних [во II в. до н.э.] в восточноевропейские степи, где на них, по свойственному античной историографии консерватизму, переносится этноним «сарматы»» [Мордвинцева В. И.]. Кроме того, «со II – I вв. до н.э. и по I – III вв. н.э. в памятниках саргатской культуры увеличивается доля восточного импорта. Появляются такие предметы, как «монета у-шу; китайские зеркала; встреченные во всех районах культуры ложечковидные застежки…, характерные для культуры хунну периода II – I вв. до н.э…; бронзовые котлы и другие предметы, восточное происхождение которых, помимо морфологии, доказывается химическим составом бронз, аналогичным бронзам Забайкалья» [Матвеева Н. П.; Кардаева В. Б.; Берлизов H. E.; Скрипкин А. С.]. «В «сарматских» могилах присутствуют бесспорные центрально-азиатские реликвии: бирюзово-золотая пластина со сценой борьбы дракона с двумя кошачьими; «ордосская» поясная пластина; наконечники стрел хуннсхих типов и китайскиx арбалетов и др.» [Яценко С. А.].

Синхронно меняется и вооружение: на смену короткому скифскому акинаку приходят длинолезвийные обоюдоострые мечи с прямым перекрестьем (рис. 21). «Время господства такого оружия начинается со II века, когда оно распространяется на огромной территории от степей Поволжья и Приуралья до районов Кореи и Китая. Рукояти клинков… нередко украшались с особой роскошью» [Соловьёв А. И.]. Находили их и значительно западнее Поволжья: «Фигурки человечков, вооруженных такими мечами, и оленей с подогнутыми ногами изображены на кубке из Хеминглоу в Дании» [Щукин М. Б.].

Рисунок 21. Знатные хуннские воины (реконструкция Соловьева А. И.)

Еще одним фактором экономического объединения кочевников под властью хуннов, как ни странно это звучит, стало широкое распространение в степи стационарных укрепленных поселений: «одним из основных археологическим маркером этой и последующей эпох становится появление стационарных поселений и укрепленных городищ, ранее не наблюдавшихся на территории центральноазиатских степей» [Бураев А. И.]. И именно в сарматский период Северное Причерноморье и Приазовье покрылось сетью городов и крепостей.

Хунны, отрезанные скифами от продукции оседлых земледельческих цивилизаций, действительно широко практиковали постройку «земледельческих анклавов» на своих землях. В настоящее время только «на территории Монголии зарегистрировано девять городищ хуннуского времени» [Кляшторный С. Г.]. В таких городках находились жилые и хозяйственные постройки, мастерские, административные здания» [Худяков Ю. С.]. Основу населения городков составляли захваченные в плен или беглые мастеровые и землепашцы. «В хуннских степях жило немало китайцев либо уведенных во время набегов, либо бежавших из Китая в поисках легкой и свободной жизни… таких эмигрантов в хуннских кочевьях жило много, но они не смешивались с хуннами. Чтобы стать хунном, надо было быть членом рода, т.е. родиться от хуннских родителей» [Руденко С. И., Гумилев Л. Н.]. Такое разделение на «патрициев» и «плебеев», точнее на «строевых» и «приписных», нашло подтверждение и в археологии. Помимо укрепленных городков, у хуннов широко известны и деревянные крепости-убежища. «Отсутствие жилых построек и культурного слоя позволило предполагать их назначение в качестве военных лагерей и ставок военачальников» [Пэрлээ X.]. Нередко оба типа городков располагались в непосредственной близости друг от друга, ибо верные заветам предков номады, не пренебрегая защитой крепостных стен, жить предпочитали в войлочных юртах.

Ну и наконец, «сармато-аланы оказались в культурном отношении ориентированы не на античный мир и даже не на иранские государства – Парфию, Хорезм, Согд, Хотан, – а на однотипные кочевнические государственные образования Средней и Центральной Азии (юэджийские княжества Бактрии, Усунь, Канзюй, держава хунну)» [Яценко С. А.]

Династия Луань

За тридцать пять лет своего правления «Модэ покорил восточных монголов; после сего подчинил себе Китай и Тангут, и потом покорил весь Тюркистан от Хами до Каспийского моря» [Бичурин Н. Я.]. Захватив власть над степью, он стал основателем собственной династии. В новой империи темники, наделенные правом избрания нового хакана, вынуждены были выбирать только из числа прямых наследников прежнего. Восточный великий князь как правило – наследник престола. Благо после смерти Моде (в 174 году до н. э.) выбор был не сложен, его сын Цзичжу – победитель скифского царя, был явным фаворитом. Он и взошел на отцовский «трон», попав в китайские хроники под титулом «Лаошан», что по смыслу переводится как «наимудрейший» или «почтеннейший».

Вступив на престол, Лаошан по договору мира и родства получил в жёны ханьскую принцессу, а заодно и мудрого советника в лице сопровождавшего ее евнуха Юэ, который помог упорядочить делопроизводство и налогообложение в империи номадов по ханьскому образцу. Правление Лаошаня, согласно ханьских хроник, было довольно мирным, если он и вел войны, то где-то на западе. Только в 166 – 162 годах, по не совсем понятной причине, которую император поднебесной Лю Хэн6060
  сын Лю Бана, правил в 180 – 157 годах до н. э. под храмовым именем Тайцзун.


[Закрыть] по прозвищу Культурный (Вэнь-ди) охарактеризовал как «мелочные дела и ошибки в соображениях министров», Цзичжу предпринял несколько грабительских набегов на бывшие циньские владения, уклоняясь при этом от прямого столкновения с войсками Хань. Однако в 162 году, когда и Степь, и Поднебесная пострадали от засухи и саранчи, мелочные обиды были забыты и восстановлен договор мира и родства.

В 161 году Цзичжу умер и хаканом был избран его сын6161
  личное имя не сохранилось, правил хуннами в 161 – 126 годах до н. э.


[Закрыть], получивший у китайцев прозвище «Воевода» (Цзюньчень). При нем империя хуннов достигла своего наивысшего влияния. В первую очередь он стал добиваться от Ханьского Дома отмены императорской монополии на внешнюю торговлю и открытия приграничных рынков. В 154 году он даже поддержал «Мятеж семи ванов» во главе с Лю Пи6262
  племянник покойного императора Лю Бана и кузен правившего императора Лю Хэна, управляющий богатейшим районом в устье Янцзы (ныне провинции Цзянсу и Чжэцзян).


[Закрыть]. Мятеж был подавлен с великим трудом и Почтенно-благостный император Поднебесной6363
  личное имя Лю Ци – шестой император династии Хань, правил в 156 – 141 годах до н. э.


[Закрыть] (Сяоцзин-ди) вынуждено пошел на уступки. В 152 году Цзюньчень получил в жены ханьскую «царевну» и право вести приграничную торговлю.

Здесь уместно сделать одно отступление и поведать о племени Ворона (У-сунь), которое сыграло значительную роль в дальнейшей истории Степи, и которое Хэ Цютао6464
  китайский чиновник и ученый, занимал пост главы «Академии Лотосового пруда», жил в 1824—1862 гг.


[Закрыть] считал предками русского народа [Кюнер И. В.]. Пока оставим в стороне гипотезу китайского ученого и вернемся к событиям второго века до нашей эры.

Во времена Скифского владычества Вороны жили в предгорьях Наньшаня у границ царства Цинь и служили торговыми посредниками между Срединным государством и Западным краем. В начале второго века до нашей эры они были покорены хуннами, а их вождь Наньдуми6565
  первый известный кульбек усуней, правил до 177 г до. н. э.


[Закрыть], носивший согласно ханьским летописям титул хуньми или куньмо – очевидно калька с тюркского «кульбек» – великий правитель, был убит. Наследник хуньми был тогда совсем младенцем, и Модэ взял его на воспитание. Он вырос вместе с Цзичжу и вместе с ним участвовал в воинских походах, где не раз отличился и приобрел прозвище Гордый охотник (Лецзяоми). В 177 году Модэ вопреки традиции «возвратил ему владения отца его и препоручил надзор за караулами при Западной стене» [Бичурин Н. Я.]. Во время правления Цзичжу и его сына именно племя Воронов составляло основу хуннского войска нападавшего на северо-западные рубежи империи Хань. Гордый охотник6666
  личное имя не сохранилось, считался правителем усуней с 177 по 104 год до н.э.


[Закрыть] оказался не только храбрым и умелым воином, но и мудрым правителем и «приложил попечение о поправлении состояния своего народа, и подчинил себе окрестные небольшие города. Он имел несколько десятков тысяч войска, опытного в сражениях» [там же]. В итоге, он усилился на столько, что в 157 году добился от хакана, который по сути приходился ему сводным племянником, прав автономии. Вероятно, это его золотое головное украшение хранится в коллекции Эрмитажа (рис. 22).

Рисунок 22. Золотая диадема. Южные соседи хуннов.

Мощное, ведущее самостоятельную политику племенное объединение в ключевом для империй месте не могло не беспокоить и хакана хуннов, и императора Поднебесной. Примерно в 150 году до нашей эры, пользуясь древним правом, Цзюньчень переместил кочевья Ворона в бассейн реки Или в предгорьях Тянь-Шаня, на земли где кочевали саки и царские скифы – юэчжи. Этим он «убил сразу трех зайцев»: удалил подальше от ставки хакана слишком влиятельного «дядюшку», нанес удар по начавшим вновь усиливаться Грифонам, а заодно продемонстрировал ханьцам, с которыми возобновил Договор мира и родства, свои мирные намеренья. Сразу скажу, что это гениальное в тактическом плане решение, позже обернулось для хуннов большими проблемами. Гордый охотник, правивший Воронами вплоть до 104 года до нашей эры, смог повернуть ситуацию в свою пользу, подчинив большую часть обитавших там сакских и скифских родов, а по некоторым данным Бактрию. Ханьский посол позже напишет, что «между усуньцами находятся отрасли племен сэского и юечжыского… Населения в нем 120 000 [дворов]. Жителей 630 000 [едоков], строевого войска 188 800 человек» [Кюнер И. В.]. В сороковых – двадцатых годах II века до нашей эры он совместно с юэчжами и сарматами вел успешную борьбу по освобождению Центральной Азии от эллинского владычества [Заднепровский Ю. А.; Горбунова Н. Г.; Берлизов Н. Е.].

Отселение на запад Воронов не принесло спокойствия Поднебесной, теперь уже другие подданные хакана грабили приграничные селения, но в отличие от усуней они не поставляли в Хань товаров западного края и в первую очередь, разводимых в Приаралье крайне дорогих аргамаков. Хуннские низкорослые, неприхотливые лошадки не подходили для императорских конюшен. Более того, раньше через Воронов осуществлялись поставки на запад ханьских товаров, теперь же Великий шелковый путь оказался закрыт. Так что, когда в 140 году к власти в Хань пришел Лю Чэ6767
  седьмой император династии Хань, правил с 141 до 87 года до н. э., храмовое имя Шицзун.


[Закрыть], вошедший историю как император-воин (У-ди), он, формально подтвердив Договор мира и родства, начал искать способы ослабить власть хакана и восстановить торговые связи с Западным краем. В поисках союзников У-ди в 128 году отправил в Западный край посольство во главе с Чжан Цянем6868
  путешественник и дипломат живший в 200—114 гг. до н.э.


[Закрыть], которое посетило Фергану (Давань), Хорезм (Кангюй) и Дася (Бактрию). Чжан Цянь собрал обширнейшую разведывательную информацию о пройденных им землях и народах, но главной его задачей было склонить хуньми Воронов к союзу с Поднебесной и возвращению их на прежние земли. В своем докладе императору он писал «Хотя ныне народ усунь силен и велик, возможно щедрой наградой призвать [его] и приказать ему жить на старых землях, женить [усуньского государя] на царевне, сделаться братьями, чтобы обуздать Сюнну» [Кюнер И. В.].

В 126 году Цзюньчень умер, и власть захватил его младший брат Ичжисе6969
  второй сын Лаошаня, брат Цзюньчэня, пришёл к власти в результате переворота, правил хуннами в 126—114 гг. до н.э.


[Закрыть]. Его племянник Юйби7070
  сын Цзюньчэня, после поражения от Ичжисе бежал в Китай, где и умер.


[Закрыть], так же претендовавший на отцовский престол, вынужден был искать убежища в Поднебесной, вместе с ним на службу императору Хань перешли и верные Юйби хунны. Это стало поводом для полновесных военных действий, в движение пришли многотысячные армии. Война шла с переменным успехом, пока в 119 году на границе пустыни Гоби имперские войска не нанесли кочевникам сокрушительное поражение, от которого Ичжисе так и не смог оправится. Еще одним последствием этого поражение стало окончательное отделение усуней от хуннов в 117 году до нашей эры – единство «народов натягивающих лук» было нарушено.

Ханьский император У-ди не только вернул Поднебесную в границы 210 года до нашей эры, но и, пытаясь восстановить торговый путь в Западный край, захватил древние родовые земли племени Воронов. На новых землях была проведена мелиорация, переселено 700 тысяч человек с южных районов Поднебесной [Ковалев А. А.]. Откочевавшие севернее Гоби хунны на какое-то время перестали быть угрозой, но это не решало проблемы торговых связей с западом. В 122 году У-ди снарядил экспедицию по поиску южных путей в Западный край, но она не увенчалась успехом. Поэтому, хотя речь о переселении уже не шла, переговоры о Договоре мира и родства с Гордым охотником были продолжены. Умело лавируя между хуннами и ханьцами, усуньский кульбек добился того, что примерно в 107 году он получил в жены сразу двух «принцесс», от императора и от хакана, что было равносильно признанию его равноправным правителем. Это была последняя великая победа старого хуньми.

На рубеже I —II веков до н. э. номады переживали не лучшие времена. Наследники узурпатора Ичжисе не долго засиживались на хаканском престоле. В 101 году до нашей эры, после череды бесславных правлений и скоропостижных смертей хаканов, потомки Моде окончательно утратили власть. Хаканом был избран Цзюйди-князь7171
  хакан хуннов в 101 – 96 годах до н.э., основатель новой прявящей династии.


[Закрыть], который принадлежал к боковой ветви «царского» рода Лань. В 104 году умер Гордый охотник, кульбеком Воронов стал его внук по прозвищу Бородатый воин7272
  кульбек усуней на рубеже II – I веков до н.э.


[Закрыть] (Цзюньсюйми), но власть внука была скорей номинальной, на деле государство распалось на три удела.

Ослаблением власти в степных государствах поспешил воспользоваться У-ди, но не очень удачно. Он стал подстрекать против молодого хакана его темников, но все заговоры были своевременно раскрыты, а посланные для поддержки заговорщиков имперские войска уничтожены. Как уничтожены были и все возведенные северней Китайской стены крепости. Тем не менее, У-ди «постепенно поедал, как шелковичный червь, земли, приближаясь к северу [страны] сюнну» [Кюнер И. В.] (рис. 23).

Гораздо более успешной была ханьская военная экспедиция под предводительством Ли Гуанли7373
  ханьский генерал, брат наложницы императора, умер в 88 г. до н.э.


[Закрыть] в Западный край. Со второй попытки он не только добыл для императора несколько десятков аргамаков, но и, осадив Коканд, добился установления дипломатических отношений и заключения торгового договора с властителем Ферганской долины. Надо пояснить, что с точки зрения эгоцентричных жителей Поднебесной любой договор, кроме Договора мира и родства, приравнивался к признанию вассальной зависимости заключившего этот договор от императора Срединной империи. Поэтому бесполезно искать в европейских или центрально азиатских хрониках сведенья об этом походе, в лучшем случае мы обнаружим запись о возобновлении торговли по Шелковому пути. Что, однако, не помешало современнику событий Сыма Цяню записать: «ханьский Двор покорил Давань [Фергану… слава его оружия потрясла иностранные государства» [Сыма Цянь].

Цзюйди-князь принял титул хакана в тяжёлое время, кочевое государство, созданное Модэ разваливалась на части, а империя Хань была на пике своей мощи. Что бы оттянуть неизбежное столкновение с южным соседом хакан приказал отпустить на родину всех ранее задержанных китайских послов. У-ди оценил жест доброй воли и даже отправил хакану богатые дары, но уже через два года вслед за дарами в Степь отправился «покоритель Ферганы» Ли Гуанли с 30 000 конницы. Назад вернулось не более трети войска. Во время этого похода особо отличился командовавший пехотным корпусом имперцев Ли Лин7474
  ханьский полководец, внук генерала Ли Гуанли.


[Закрыть], от 5 тысяч у него осталось только 400 воинов, но он продолжал сковывать огромные силы хуннов, и сдался только когда закончились и стрелы и провиант. У-ди счел его предателем, а Цзюйди по достоинству оценил его подвиг, женил на собственной дочери и сделал темником телеутов, «где потомки его царствовали почти до времен Чингис-Хана… Люди все высокие, красноволосые, у них понятливые лица, зеленые глаза. Черные волосы считают несчастливыми, а имеющих черные глаза называют потомками [Ли] Лина» [Бичурин Н. Я.], а в языке енисейских остяков – кетов и до сего дня сохранились следы ханьского влияния. Этот благородный поступок хакана имел далеко идущие последствия. Через два года Ли Гуанли вновь возглавил поход на хуннов имея под своим командованием до 80 тысяч конницы и 130 тысяч пехоты. Несмотря на двукратный перевес над хуннами, он, после десяти дней боев на берегах Селенги, вместе с армией сдался на милость хакана. В Поднебесную «возвратились один или два человека из тысячи». Среди возвратившихся на родину был и «герой Ферганы».