Текст книги "Точка невозврата"

Это был старый друг и коллега Андрея, бывший сотрудник отдела контрразведки Управления СБУ в Севастополе Алексей Гончаренко. Андрей знал, что Леша, коренной севастополец, всегда был настроен пророссийски, впрочем, как большая часть жителей этого города. Во время Майдана категорически его не принял, а после отказался выезжать на Украину по приказу Киева.

После решения о сотрудничестве с русской разведкой Андрей не общался больше с Алексеем, из соображений конспирации…

– О, привет, какие люди! – приветствовал он собеседника.

– Здорово, – буркнул в ответ Леха. – Как дела? Что-то давненько не общались…

– Да, в общем, все нормально, – осторожно ответил Андрей. – В Киев вот перевелся, в ДКР.

– Я слышал, ты в АТО сейчас? Типа, добровольцем поехал? – перебил Леха.

– Ну… так вышло… – протянул Андрей.

– Вышло… – повторил собеседник. – А ничего внутри не шевельнулось, а, Андрей Иванович? Беркута и люди из Одессы сожженные ночью не снятся?

– Подожди, Леха… – начал было Андрей, но его перебили.

– Нет, это ты подожди! Знаю, что скажешь: приказ, присяга, а еще пенсия не за горами, так? – Гончаренко перевел дух. – Так ты забыл, что присягу народу своей страны давал, а не власти в Киеве! Особенно той, которая на крови переворота пришла! И приказы преступной власти являются преступными! А пенсия… пенсия тебе колом в горле стать может. А может, ты тоже скажешь, что на Донбассе живут не люди, а быдло, которых надо нах. й уничтожить, чтобы они не мешали строить европейскую Украину?!

Андрей сжал трубку и молча выслушивал упреки своего товарища.

– А помнишь, как ты в общаге на Краснозвездном «Любэ» пел, про коня, помнишь? «Я влюблен в тебя Россия, влюблен!», это ведь ты пел! И как ты фашистов ненавидишь, тоже ведь ты говорил. И футболку носил «Рожденный в СССР», причем на Краснозвездном, прямо на курсах наших. Было? Что молчишь?!

– Кхм… – Андрей прокашлялся. – Леш, ты только ради этого позвонил? Чтобы все это мне высказать?

– Что ж с тобой случилось, Андрюха… – уже тише произнес Алексей с тяжелым надрывом в голосе. – Что с вами со всеми случилось? Как могут так люди поменяться? И это не ты один… Просто про тебя я последнего мог подумать, что перекрасишься. Мне как сказали, я не поверил сразу. Ан нет, вишь, не обманули…

– А кто сказал?

– Тебя только это волнует? Утечку ищешь? Ну-ну, ищи… Защитничек свободной Украины, – презрение в трубке просто зашкаливало. – Только знаешь, ведь рано или поздно за все отвечать придется. И за разрушенный Донбасс тоже. А фразы «я просто выполнял приказ» уже как-то раз не спасли кой-кого. Вспомни про Нюрнберг.

– Я помню. И всегда это помнил. А про то, что отвечать придется, – Андрей снова прокашлялся, горло просто перехватило спазмом. – Ну что ж. Отвечу. Как полагается.

– Ну-ну, – послышался в трубке горький смешок. – Прощай, Андрей Иванович.

– И тебе всего хорошего, – произнес Шевченко в трубку, слушая короткие гудки.

Настроение упало просто ниже плинтуса. Алексей Гончаренко был одним из тех немногих, кого Андрей считал близкими друзьями. Осознание, что этот человек теперь просто презирает его и видит в нем предателя, который под стать хамелеону поменял окраску, выворачивало душу наизнанку. «А ведь таких будет тьма… многие в спину будут плевать. Даже не за то, что пошел служить Киеву в АТО, а за то, что своим прежним убеждениям изменил… Каждому ведь не расскажешь…» – уныло думал Андрей, глядя в синее небо.

«Ладно, когда-нибудь это все закончится, может, сумею объяснить Лехе, что я не пидарас, и масть свою не менял» – с горькой улыбкой подумал он. И пошел в кунг. Очень захотелось выпить водки…

Ближе к вечеру появились связисты. Однако, на удивление Андрея, они довольно быстро разместились сами, раскинув две огромные палатки, забив одну из них всяческой аппаратурой.

– Все, мужики, теперь у вас своя связь, подходите в любое время суток, – заверил оперов старший связист, полковник Слава с позывным «Заря». – Как будет для вас что из Центра – маякну по станции. Надо вам что-то отправить туда – приносите тексты. Можете на флешке. Все сделаем.

– Ну, и отлично. А то надоело к военным бегать, просить, – пожимая Славе руку, сказал Вадим.

– Сильно ты набегался? – ехидно спросил его Андрей, когда они отошли от связистов.

– Нормально. Пусть чувствуют, что мы тут пашем в поте лица. Зато я с пацанами в Департаменте договорился, завтра уже начнут слать инфу.

– Хорошо бы, чтоб не только по Славянску, а и вообще по АТО. Может, аналитику какую-нибудь. Не помешает, – предложил Андрей. – Попросишь?

– Угу. Только это же не совсем официально, так что – что дадут, то и будет.

«Ну и отлично», думал Андрей. «Вся инфа заодно и в Москву пойдет» – он мысленно потер ладони. Работа начинала налаживаться, приобретать системный характер.

6

Уже следующим утром Вадим, еще до совещания у Муженко, принес от связистов несколько листов. На них была самая разная информация – от перехватов телефонных переговоров сепаратистов до выдержек из аналитических справок департамента контрразведки по району проведения АТО.

Таран внимательно изучал каждый документ. Кое-что отобрал, сделал выписки в рабочий блокнот.

– Как раз на совещании озвучу. А перехваты можно разведчикам отдать. Андрей, давай ты и будешь заниматься разведчиками, а Вадим на контакте со связистами. Если что, подключаетесь друг к друг. Я пошел на сходку.

Когда Трофимов тоже вышел из кунга, собираясь до завтрака замочить перед стиркой второй комплект камуфляжа, Шевченко быстро сфотографировал все полученные документы. Тут же они ушли адресату, с сопроводительным текстом:

«В адрес нашей группы налажено поступление документов из Департамента КР и АТЦ. Документы предназначены для информирования военного командования. Буду пересылать их регулярно».

«Также сообщаю, что на втором посту возможно будет работать также оперативно-техническое подразделение СБУ Задача – контроль мобильных телефонов, в первую очередь руководства ВС Новороссии. Держу на контроле».

Отправив сообщения, Андрей улыбнулся.

За четыре дня пребывания в лагере военных ему удалось наладить неплохие контакты с военными разведчиками, с отделом спецопераций, с работниками штаба группировки. Все это уже начало приносить свои плоды в виде ценной информации. Плюс – ежедневное получение документов из Киева, которые в тот же день поступали в Москву. Ради этого можно было потерпеть и пьянки, и бытовые трудности. Главное – он становился своим для большого количества лиц, владеющих интереснейшей информацией…

Начинался новый день в зоне АТО.

Таран пришел с совещания озадаченный.

– Так, – начал он, когда все трое расселись у столика в кунге. – Инфу нашу оценили, Муженко даже похвалил, в контексте – ну вот и от чекистов польза пошла. Однако озадачил он нас вот чем. Военные и нацики периодически задерживают разных лиц, которых доставляют сюда, в Довгенькое. Работают с ними кто попало, сидят они долго, пока за ними не приезжают наши из Изюма. Естественно, никак их не оформляют, сидят, фактически, незаконно. Сейчас, когда на полную катушку заработали блокпосты вокруг Славянска, задержанных будет все больше.

– Ну, это все печально, но от нас-то что требуется? Мы что, втроем должны всех задержанных отрабатывать?

– Именно. По мнению Муженко – это наша работа. А конкретно, вчера десанты привезли одного кадра с четвертого поста, вроде, с оружием взяли. Короче, с ним нужно поработать.

– Интересно, а как же мы с ним работать будем? И где? – уныло поинтересовался Вадим.

– Я не знаю. Топайте к десантам из семьдесят девятой, они возле пропагандистской установки обитают. А пленный у них где-то в яме сидит.

– В яме?

– Ну да. СИЗО у них тут нет.

Трофимов с Шевченко двинулись к палаткам 79-й бригады.

– Так, где-то тут, – озирался по сторонам Вадим, глядя на ряды одинаковых палаток.

– О, боец, это 79-я? – спросил он у часового, который прохаживался у самого большого шатра.

– Так точно, тарьщ майор, – боец изобразил подобие строевой стойки.

– А командир где?

– Так тут, – боец кивнул себе за спину, – это штабная палатка.

– Отлично, – обрадовался Вадим. – Пошли, Андрюха.

– Стойте, я вас не могу пропустить, – боец шагнул наперерез и загородил вход в палатку. – Туда проходить могут только офицеры штаба.

– Да ты че, боец! Мы спецгруппа СБУ! – начал качать права Трофимов.

– Не могу, – бубнил боец, – пусть начальник караула решает…

– Ладно, оставь ты его, – потянул Вадима за руку Шевченко. – Все равно не пустит, на посту он.

– Слышь, боец, – обратился он к часовому, – а позвать старшего можешь?

– Конечно! – обрадовался тот. – Эй, Пятак! Позови лейтенанта! – крикнул он проходящему мимо солдату.

– Нахрена?

– Тут к нему с СБУ пришли…

– Да меня старшина припахал, я в парк иду, там БТР барахлит…

– Вы че, ох. ли! – взорвался Вадим. – Бегом зови начальника караула!

Когда боец скрылся, покрасневший от злости Трофимов повернулся к часовому:

– Ты… Я тебя… я тебя… на губе сгною!

– Да где та губа, товарищ майор? – неожиданно философски-спокойно ответил солдат.

В это время полог палатки распахнулся, и на улицу вышли три офицера. Одного из них Андрей узнал – это был командир десантной бригады полковник Алексей Шандар. Андрей знал его еще по Николаеву.

– Что за шум? Вы кто такие?

– Здравия желаю, товарищ полковник! Мы из СБУ. Генерал Муженко сказал, что у вас тут задержанный сидит, так мы за ним. А ваш боец не пускает…

– Ну, правильно не пускает, на то он и поставлен, – пожимая руки эсбэушникам, ответил полковник. – А пленного забирайте, мне эта головная боль не нужна.

– Так нам тоже его некуда забирать. Давайте мы хоть поработаем с ним для начала.

– Ладно… работайте, – комбриг не скрывал иронии. – Сергеич, распорядись, чтобы товарищей из СБУ провели к пленнику, – повернулся он к здоровенному подполковнику в американском камуфляже.

– Сделаем. Идемте за мной…

Здоровяк двинулся в сторону пропагандистской установки.

– Его вчера вечером пацаны привезли, – не говорил, а практически гудел подполковник. – Они на четвертый пост забрасывали БК и продукты, а это тело на них из кустов вышло. Думал удрать, но наши проворнее оказались. Хорошо, что быстро взяли, а то грохнули бы – всем меньше проблем. Верно?

– Не думаю. Вдруг он чего интересного знает. Его с оружием взяли, значит, где-то у сепаров служит. Значит, знает что-то.

Разговаривая, прошли стойку с экраном и лазерным проектором, будку с пропагандистской аппаратурой. Палатки закончились, и на краю поляны обозначились окопы, окружающие лагерь по периметру.

У одного из спусков в окоп сидел боец в полной выкладке. При приближении офицеров он поднялся.

– Ну что там, живой этот пидор? – прогудел подполковник.

– Так точно. Стонет иногда.

– Лады. Вот это сотрудники СБУ, они будут работать с пленным. Их пропускай. Понял? – И повернувшись к Андрею с Вадимом, спросил: – Что-то еще вам надо?

– Да. Пообщаться с теми, кто его задерживал, и посмотреть его вещи.

– Вещи, вещи… Хрен его знает, где вещи. А у него что-то было? – спросил подполковник у бойца.

– Ничего не было! Только оружие, да БК в разгрузке, – не моргнув глазом ответил солдат.

Подполковник повернулся к эсбэушникам:

– Оружие сдали в оружейку, разгрузку разведчикам отдали. Хорошая, удобная. Ну, я пошел, в общем. Старшего группы, что этого гаврика взяла, пришлю. Если что, подходите в штаб.

Шевченко приблизился к спуску в окоп и вдруг развернулся к бойцу:

– А ты его тоже задерживал? Расскажи, как было.

Боец, поправил автомат и кивнул.

– Ну… мы на «Хаммере» катили, ну на джипе нашем. А этот из посадки прямо на дорогу выскочил. Увидел нас, автомат бросил и бежать, в кусты опять. Ну, мы с Кирюхой, это Кирилл, зема мой, выскочили, догнали его и на землю свалили. А потом на дорогу вытащили и в машину кинули. Сюда привезли, в окоп бросили, теперь вот с утра караулим, по очереди.

Андрей, делая короткие заметки в блокнот, продолжил:

– А сколько у него БК было?

– Так, сейчас… восемь рожков, значит, две эфки и две эргэдэшки. А, еще сигнальная ракета была, красного цвета.

Андрей похлопал бойца по плечу.

– Молодец, смотри какая память классная! С такой памятью тебе прям у нас работать надо! Правда, товарищ майор? – обратился он к Вадику.

Тот немедленно подхватил:

– Конечно! Сразу в оперативники его, с такой-то памятью! – на этих словах боец смущенно улыбнулся.

Шевченко снова повернулся к нему.

– Ну, а телефон у него классный был?

– Да не, Нокиа обычная… – боец осекся и испуганно посмотрел на Андрея. – Ой, то есть… Я не помню… не видел я никакого телефона.

– Слушай сюда, воин. – Шевченко наклонился вплотную к бойцу и угрожающим тоном продолжил.

– Вы прикарманили его трубу. А по этой трубе мы можем установить всех его сообщников. Теперь, если кто из твоих кентов звякнет по ней, значит, он и сообщник. Да еще и за кражу под трибунал пойдете. Понял меня? – последнюю фразу он почти выкрикнул в лицо бойцу.

– Понял… а только что вы на меня кричите? Этот козел, может, вчера еще по нашим стрелял, а вы нас под трибунал. Да ему он все равно уже не понадобится. Один хрен – или в тюрьму, или ваще расстреляют.

– Что ты несешь?! Как расстреляют?

– Да просто. Вывезут в БТРе в посадку, там и оставят…

Андрей с Вадимом переглянулись.

– А что, уже кого-то вывозили? – осторожно поинтересовался Трофимов.

– Не знаю, – отморозился боец. – Я не видел.

– Ладно, пошли Вадик, пообщаемся с пленным, – Шевченко шагнул на ступеньку вниз.

В полумраке перекрытой щели окопа он углядел лежащее на земле тело. Человек был бос, руки связаны за спиной, камуфляжные штаны и крутка порваны во многих местах. Через прорехи на теле виднелись изрядные кровоподтеки. Голова была обмотана скотчем, закрывая глаза.

– Да, в СИЗО его точно не примут, – вздохнул Вадим и ткнул носком ботинка в пятку лежащего. – Эй, подъем!

Человек дернулся и попытался встать. С завязанными руками это было очень неудобно, поэтому какое-то время он извивался как червяк, пока не сумел сесть, прислонясь к стене окопа.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес, ну и так далее, – начал Трофимов, пристраиваясь у спуска в окоп, где было посветлее.

– Карпенко Александр Викторович, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой, проживаю в Краматорске, – тут его лицо скрутила болезненная гримаса, и он застонал.

– Что? – наклонился к нему Андрей.

– Да придуривается, – сверху прокомментировал часовой, – все утро так стонет.

– Руки онемели, не чувствую ничего, – прошептал пленный.

– Вадик, помоги, – Шевченко перевернул пленного на живот и глянул на руки.

Картина была удручающая – стянутые скотчем запястья разбухли так, что самого скотча уже практически не было видно. Кисти реально отдавали багровой синевой. Вадим вытащил нож и разрезал скотч.

– Осторожно, вены ему не вскрой, а то он все равно сейчас не почувствует и кровью истечет, – предупредил Андрей.

– Не учите меня жить, парниша, еще чуть-чуть… все!

Вдвоем они перевернули пленного на спину, положив освобожденные руки на колени.

– Сколько он со связанными руками был? – спросил у часового Шевченко.

– Не знаю. Я после завтрака заступил, он уже сидел. С вечера, наверное…

Андрей посмотрел на Вадима.

– П..ц, больше 12 часов. Ему ампутация светит.

– Не надо, – забормотал пленный, – не надо ампутации. Я все расскажу, только не надо ампутации!

– Знаешь что, давай-ка дуй к медикам, у них медпункт возле наших кунгов, через дорогу, и тащи сюда кого-нибудь. А то он крякнет, и на нас повесят. А я с ним пока пообщаюсь, – предложил Андрей.

– Окей, – согласился Вадим. – я пошел.

Пока Трофимов ходил, Шевченко разговорил пленного. Видимо, из-за хорошего отношения к нему и обещания врачебной помощи задержанный сепаратист заговорил. Он рассказал, как оказался в подразделениях Новороссии и, в частности, на проселочной дороге у 4-го поста ВСУ.

Спустя минут пятнадцать подошел Вадим с медиком. Крепкий мужчина лет 45 с густыми светлыми усами поздоровался, представился Виктором и начал осмотр пленного.

– Да, хреново… Ладно, сейчас поглядим…

Андрей с Вадимом, ожидая вердикта врача, негромко беседовали у окопа.

– Ну что, он в ополчении с апреля. Сначала просто на блокпосту стоял, на въезде в Славянск. Потом, когда Стрелков начал активно работать, его группа стала расширяться. Стали набирать новых людей. Вот нашему бойцу и предложили вступить в постоянный состав отряда. Учли, что он срочку в погранцах оттрубил. По его словам, он в число близких Стрелкова не попал – там, в основном, россияне. Местные сформированы в другие роты, и их используют как простую пехоту. Сам Гиркин сейчас передвигается с пятнадцатью – двадцатью бойцами личной охраны. Причем ездят они знаешь на чем?

Вадим заинтересованно посмотрел на Андрея.

– На чем?

– На инкассаторских бусиках, в Приватбанке отжали якобы.

– Интересно, они ведь бронированные… А что, неплохая идея!

– Ну вот. Наш кадр клянется, что он ни в каких боях не участвовал, вчера первый раз вышел в поле.

– Пиз. т, сто процентов. – Вадим щелчком отправил окурок за окоп. – Ладно, и что мы с ним будем делать?

Андрей пожал плечами:

– А что тут думать? Взяли с автоматом, с патронами – двести шестьдесят третья[53]53
  Статья УК Украины за незаконный оборот оружия.


[Закрыть] есть. Напишем протокол изъятия, объяснения от него, от вояк и – в Изюм. Пусть с ним территориалы разбираются.

Вадим хмыкнул:

– Во-первых, он тебе хрен подпишет объяснение, с такими-то руками. А во-вторых, местные его хрен возьмут, он же весь побитый. У них с прокуратурой проблемы будут. Я бы на их месте не взял.

– А это уже не наша забота. Пусть Таран договаривается. Ну что там, док? – спросил Шевченко, видя, что медик уже вылезает из окопа.

– Ну что сказать… – отряхивая ладони, ответил тот, – кисти вы ему спасли. Еще пара часов – сами бы отвалились. Но, кроме этого, у него два ребра сломаны, многочисленные гематомы и надкостница на правой голени разбита. Похоже, надкол, нагноение может начаться.

– Ясно. Спасибо док, так мы вечерком заглянем? – Трофимов крепко пожал руку врачу и улыбнулся.

– Об чем базар, простите, речь, – улыбнулся тот в ответ. – Заглядывайте, конечно. Есть с чем посидеть. Бывайте тогда, до вечера.

– Ладно, давай так, Вадик. Я попробую у него оформить объяснение. А ты дуй в штаб. Надо забрать автомат, патроны и гранаты. Будем протокол изъятия писать. Боец, где ваш старший? – обратился Андрей уже к часовому. – Давай вызывай его, да пару ваших, кто вчера участвовал…

Вернулись в кунг они только к четырем часам дня. Таран лежал на койке и занимался просмотром кино.

– Ну что там, что выходили? – потянулся он.

– Давай, звони в Изюм, пусть приезжают, забирают гаврика, – устало проговорил Вадим, опуская на койку опечатанный сверток с автоматом и патронами.

– Все оформили, надо только у кого-то в штабе подписать сопроводиловку и – все.

– Это у него изъяли? – Таран кивнул на сверток.

– Ага, – Андрей вскрыл бутылку газировки и с наслаждением сделал несколько глотков. – А еще он порассказал кое-что интересное, можно оформить справкой, как развединформацию. И дать на Киев.

– Годится, – потер руки Таран, – молодцы. Пойду звонить в Изюм.

Шевченко улегся на койку, отрешенно глядя в потолок.

«Так, все вроде сделал правильно, нигде не прокололся, но как же мерзко, боже мой… Своими руками пацану срок оформил… Хотя, не я – так другой, тот же Вадик, запросто бы сам сделал… Блин, все равно – противно…»

Трофимов же, в отличие от Андрея, пребывал в прекрасном настроении. И никакие угрызения совести его не беспокоили.

– Андрюх, не забыл, мы вечером к медикам идем. Надо бы с собой бутылку прихватить, да закуски какой-нибудь…

– На хрен тебе врачи сдались, – Андрей перевернулся на бок.

– Да ты че? Врач – это ж первый человек на войне! Кто тебя спасет, если что? А кто напишет тебе справку? У кого, в конце концов, всегда есть что выпить?

– Ладно, убедил, черт красноречивый… Только я пока полежу, устал чего-то… Разбудишь, если усну, лады?

– Давай, дрыхни, работничек…

Постепенно жизнь оперативной группы налаживалась. Шевченко с Трофимовым продолжали отрабатывать задержанных, которых привозили с блокпостов, разбирались с поступающей из Киева информацией. Таран регулярно контактировал с руководством группировки и готовил ежедневные отчеты в Центр. Андрей стал своим в разведотделе и отделе спецопераций, даже оставался на ночные дежурства с разведчиками. Разумеется, вся получаемая им информация немедленно передавалась в Москву. Кроме того, находясь в самом центре проводимой АТО, он начал проявлять инициативу: так, например, установив тесные контакты с представителями ВВС, Шевченко стал получать от них информацию о планируемых на завтрашний день вылетах авиации. По его предложению куратор в русской разведке организовал быструю передачу данной информации в штаб ополченцев для организации засад ПВО: украинская авиация к тому времени стала изрядно досаждать подразделениям Новороссии. Помогла его информация или нет, Андрей не знал, но к концу мая ополченцы «завалили» уже несколько вертушек противника…

В один из дней Шевченко шел в разведотдел с новыми киевскими сводками. Уже у штабных кунгов он встретил Колесова, который беседовал с незнакомым Андрею полковником. Тот был в полном боевом снаряжении: бронежилет, разгрузка с БК, автомат с подствольным гранатометом, пистолет в набедренной кобуре и даже тактический рюкзак за спиной. Сразу бросалось в глаза – офицер явно не штабной и не из пехоты…

Дима поздоровался с Андреем и представил своего собеседника:

– Знакомься, Андрюх, это Игорь Гордейчук, начальник службы спецразведки нашей конторы. Здесь курирует работу всех спецподразделений. Только из Крама прилетел.

Шевченко обменялся с Гордейчуком крепким рукопожатием.

– Как там в Краматорске?

– Не очень… Мы сидим на аэродроме. Хорошо, что он на окраине города, мы секреты выставляем, иначе сепары могут устроить нам бяку. Снабжают нас по воздуху, что тоже не очень. После того, как двадцать пятого апреля спалили нашу вертушку прямо на поле, стали выдвигать группы на все опасные участки. А там дачи с одной стороны, мест удобных для обстрела полно.

Гордейчук высморкался одной рукой и продолжил:

– Вообще сепары тупанули. Им надо было нас не пускать на аэродром. А так у нас получается плацдарм в их тылу. А теперь мы закрепились, не выковыряют. Правда, и мы пока не можем развернуться, силенок не хватает.

Колесов перебил:

– У вас там кто, тройка[54]54
  3-й полк спецназа.


[Закрыть] сидит?

– Ну да. Еще пацаны из девяносто пятой, хмельничане из ста сорокового центра[55]55
  140-й центр специального назначения управления спецопераций Генерального штаба ВС Украины, дислоцирован в г. Хмельницкий.


[Закрыть]. Короче, одни спецы, пехоты нет, – Гордейчук усмехнулся. – Поэтому и ничего нам не сделают. Серега Кривонос рулит очень толково. Пока всего два трехсотых[56]56
  300 – раненные во время боевых действий.


[Закрыть] было. А сидим мы там уже скоро месяц.

«Сумрак» понимающе кивнул своей лысой головой:

– Да, толково. Ты вот что. Как прилетишь, обязательно с Кривоносом продумайте вопрос прикрытия вертушек, что к вам летают. Видишь, начали их валить, причем уже и из ПЗРК. Над Славянском четко сработали – два пуска сделали. Причем второй через несколько секунд после первого сделали. На первый ловушки отвлекли, вторым влупили и все.

Гордейчук согласился:

– Ясно. Будем думать. Мест, откуда пульнуть могут, я уже говорил, – немеряно. Надо как-то с летунами пообщаться, пусть маршрут захода на посадку меняют, а мы по нему группы выведем. Как-то так.

– Давайте, думайте. Вам там на месте виднее. Удачи!

Полковник поправил лямки рюкзака и стал прощаться:

– Побежал я! Такси уже заждалось! – и двинул в направлении аэродрома.

Андрей кивнул ему вслед:

– Серьезный дядечка!

– Да уж. С самого начала здесь. И все время с группами ходит, хотя уже полковник. Он, кстати, тоже позывной «Сумрак» носит. Как старший от нашей конторы в Краме.

Андрей поспешил сменить тему:

– А что с Краматорским аэродромом вообще планируется делать?

– А что тут сделаешь? Это большие дяди пусть решают. Если будем наступать – прекрасный плацдарм в тылу у сепаров. Если нет – все равно надо держать. Они там на себя не слабо сил оттягивают. Только если так пойдет с потерями авиации, мы долго этот аэродром не удержим…