Текст книги "Точка невозврата"

10

Прошло еще несколько дней. Андрей продолжал рутинную работу в качестве офицера СБУ в армейской группировке, пересылая информацию в Центр.

Лагерь в Довгеньком постепенно наполнялся новыми войсками. Подразделения прибывали из разных уголков Украины. В окрестности развернули свои стволы артиллерийские батареи 44-й бригады из Тернополя. За аэродромом расположились десантники из 80-й Львовской бригады. Войск становилось все больше, места – все меньше. Вдобавок несколько дней шли проливные теплые дожди. От обилия техники грунтовые дороги вокруг лагеря превратились в жуткую кашу. Ходить по самому лагерю можно было только в резиновых сапогах. В который раз Андрей радовался, что они обитают в кунге – палатки армейцев сильно заливало водой. Зачастую вход в жилище военных представлял собой огромную лужу, в которую в лучшем случае набросали деревянные палеты в качестве настилов.

От сырости и ночной прохлады бойцы стали часто болеть. Командир медбатальона уверял Андрея, что при такой скученности один шаг до эпидемии гриппа… Для профилактики в столовой начали выдавать лук и чеснок – много лука и чеснока, что превращало и без того удушливую атмосферу внутри палаток и кунгов в подобие газовых камер.

Андрей сидел на лавочке у своего временного жилища, наслаждаясь вновь появившимся майским солнышком. Вадим ушел в гости к военным журналистам, которые пытались организовать трансляцию «патриотических» телесюжетов на «неподконтрольную территорию».

Приятный ветерок обдувал голову, по случаю вернувшегося тепла Шевченко (как и многие другие офицеры) щеголял в футболке. Недавним распоряжением Муженко разрешили даже ходить в кроссовках. Таран по этому поводу страдал и всячески высказывал негодование, так как ему приходилось постоянно ходить в форме и берцах – частые визиты к руководству требовали соблюдения устава.

Над верхушками деревьев пронесся с ревом Ми-8, заходя на посадку на полевой аэродром.

«Кто бы это мог быть?» – мелькнула ленивая мысль. Андрей явно не собирался сегодня утруждать себя работой. Вечером их с Вадимом пригласили медики, у которых планировался праздник – присвоение полковника заму командира.

От расслабленного времяпрепровождения его оторвал возбужденный Таран:

– Бегом одевайся, идем к Муженко! Быстрее давай!

– Одеваюсь-одеваюсь, но что случилось? Что за пожар? – Андрей принялся натягивать куртку и берцы.

– Наши под Краматорском приняли русских диверсантов! Гордейчук привез их сюда, вертушкой. Сейчас у Муженко совещание срочное!

«Ни хрена себе!» – думал Шевченко, поспешая за Тараном по направлению к штабу.

У кунга Муженко было не протолкнуться: на расстеленном огромном куске брезента спецназовцы в полной выкладке раскладывали захваченное оружие. Пробравшись через толпу офицеров, Андрей с удивлением увидел лежащий на брезенте ПЗРК, видеокамеру, какие-то документы и блокноты. Стоящий рядом Гордейчук выглядел именинником: еще бы, захватить переносной зенитно-ракетный комплекс – это серьезный результат!

Андрей с Тараном подошли к Гордейчуку.

– Привет Игорь, расскажи, что произошло?

– Да, после того как нас озадачили усилить защиту авиации, мы наладили наблюдение в местах, с которых хорошо просматривается аэродром. Сегодня утром звякнул один чел, из местных. Сказал, что к гаражам подъехала машина, «Жигуль», из него вышли пять человек и, якобы, у них с собой ракетная установка.

Ну что, выскочили мы на броне, видим – в натуре, трое тащат ПЗРК. Рядом еще двое, с видеокамерой. Ну, мы троих завалили с ходу, а этих взяли тепленькими. Они стали сразу орать, что, мол, журналисты, из России… Короче, привезли их на аэродром, доложились, Муженко приказал сюда везти. Сказал, что дальше дело СБУ. Вот вкратце и все.

Андрей с Тараном переглянулись.

– А где сейчас эти россияне?

– Да где? В яму посадили, как обычно. Десантура охраняет.

В этот момент на ступеньках командного кунга появился Муженко.

– Смотрите, товарищи офицеры, как надо работать. Молодцы наши спецназовцы из восьмого полка, молодцы разведчики! Командиры! Представить всех участвовавших к наградам. Всем остальным еще раз – учитесь! Дальше разбираться будет СБУ.

Толпа офицеров, обступивших расстеленный брезент, загудела. Многие рассматривали разложенные трофеи, брали в руки ПЗРК, фотографировались. Андрей не выдержал и обратился к Муженко:

– Товарищ генерал! Раз уж нам предстоит дальше работать, хорошо бы удалить посторонних. И так уже все отпечатки стерли!

Муженко величаво кивнул:

– Верно говоришь. Так, остались тут только сотрудники СБУ и разведка. Остальным – разойтись!

Офицеры начали расходиться, оглядываясь на Муженко. Андрей присел перед брезентом. Кроме ПЗРК на нем лежала большая видеокамера, записные книжки, пара бумажников, паспорта. Шевченко открыл один: гражданин России Майченко Марат Яковлевич. Тут же была аккредитационная карточка журналиста телекомпании «Лайф-Ньюс», выданная Министерством информации ДНР.

«Бля… Это русские журналюги! А если реально разведчики? Взяли их якобы с поличным…»

Андрей продолжил осмотр вещей. Он обратил внимание на полное отсутствие денег в бумажнике. «Странно… хотя нет, это как раз понятно. Сто процентов забрали спецназеры при захвате. Так, что еще… Ноутбуков нет, телефоны… тоже нет. Записные книжки? Да, блокнот. Судя по всему, рабочий…»

Андрей отложил блокнот. Его внимание привлек ПЗРК. На зеленом корпусе была четкая черная маркировка GROME 2.

– Я думал, это «Игла». Очень похожа, – за спиной у Шевченко рассматривал надпись Дима Корецкий-«Душман».

Андрей покрутил корпус в руках.

– Я в этом не очень разбираюсь. Длинная штука. Как они в легковушку с ней влезли?

«Душман» пожал плечами:

– Между сидений сунули. Делов-то. В Афгане такое видел уже. Давай лучше начнем их колоть. Чувствую, можем тут выйти на серьезную сеть.

– Какую сеть?

– Как какую? Они же сто процентов члены группы, которая валит наши вертолеты. А может, и вообще, – Корецкий увлеченно развивал свою мысль, – они могли поставлять эти комплексы из России и захотели снять отчет о работе, типа подтверждения!

– Подожди, подожди Дима. Откуда такие выводы? Они же журналисты!

– Да какие они журналисты! Посмотри на них! Худощавые, подтянутые, а этот вообще – уроженец Грозного! Как его, – Корецкий развернул паспорт, – Силякин Олег Владимирович!

– И что? – тоже начал заводиться Андрей. – Что это доказывает? Тут еще и аккредитация, по ней этот Силякин – корреспондент ЛайфНьюс.

– А аккредитацию им кто дал? ДНР! А ПЗРК? Что, его наши подкинули по-твоему?

– Нет, такое не подкидывают, – признал Андрей.

– Ну вот. Пошли, надо их колоть по горячему! Есть шанс выбить из них сведения о ПЗРК, о других группах!

В этот момент к ним подошел Таран.

– Андрюха, давай по-быстрому протокол осмотра. Сейчас Вадик подойдет, вдвоем работайте. Я пошел в Киев докладывать.

– Надо бы с пленными пообщаться, – заикнулся Андрей.

– Потом. Пусть с ними пока вон, коллеги пообщаются. Как раз разогреют. Давай, приступай.

Андрей отошел в сторонку, присел на ступеньку кунга. «Так, надо срочно сообщить в Центр!» Он достал телефон и набрал сообщение:

«Срочно! Сегодня под Краматорском захвачены два журналиста ЛайфНьюс Силякин Олег Владимирович, корреспондент, и Майченко Марат Яковлевич, оператор. Взяли их с группой, которая пыталась из ПЗРК обстрелять Краматорский аэродром. ПЗРК захвачен, расчет уничтожен. Журналисты содержатся в лагере в Довгеньком. Военные считают их причастными к уничтожению авиации и поставкам ПЗРК ополченцам».

Ответ пришел быстро:

«Принял. Держи на контроле. Тема важная!»

Шевченко взял в руки блокнот. Судя по всему, это был рабочий ежедневник Майченко. Листы пестрели датами и местами съемок различных сюжетов, с указанием погоды, освещенности, длительности и так далее. Андрей листал и листал. Старые заметки начинались с 2011 года. Среди записей попалась одна об операторской работе по съемке празднования 9 мая в Душанбе. Ничего подозрительного, только операторская работа.

– На, почитай. Странный шпион, три года занимается операторской работой, – он протянул блокнот Вадиму.

– Да, хрен его знает, может, у него прикрытие такое. Давай по-быстрому тут опишем все, и пошли с ними пообщаемся. Интересно.

Какое-то время они фиксировали выложенное на брезент имущество. Нормальный протокол, конечно, составить не удалось. Описали коротенько записные книжки, документы, видеокамеру да упаковали все в пакеты.

– Хорош, пусть потом следаки разбираются. Если они вообще будут разбираться, – хмуро произнес Андрей, ставя последнюю роспись в протоколе.

– Сомневаешься? – Вадим старательно перематывал скотчем горловины пакетов, в которые они с трудом завернули ПЗРК.

– Ну да. Сейчас наши вояки начнут из них выбивать инфу и покалечат. А кто потом их, покалеченными, светить будет? Это ж не местные, тут скандал может быть.

– А может, никто их светить не будет. Ты у них аккредитацию видел? Нет. А то, что билеты у них въездные на Украину, так это ничего не говорит. Они могли и в Киеве потеряться, и в Карпатах. Спрячут по-тихому в СИЗО и будут отвечать, типа, сведениями о месте пребывания не располагаем. Ладно, я закончил. Пошли и мы пообщаемся?

– Ага. Я тоже закончил. Давай только сначала все закинем к нам. Не таскаться же с этим по лагерю…

Яма, в которую посадили журналистов, располагалась в самом конце лагеря.

– Вот видишь, и в яму их дальнюю спрятали, чтобы никто не видел.

Когда Шевченко с Трофимовым подошли к месту, их встретили хмурые Колесов с Корецким.

– Ну, что выяснили?

«Сумрак» раздраженно отбросил окурок:

– Не колются! Стоят на своем – журналисты, снимали действия ополчения Новороссии. Утром у аэродрома оказались случайно, якобы хотели снять лагерь украинских войск.

– Дима, они реально журналисты. У оператора блокнот с записями всех его сюжетов, с 2011 года. По всему миру.

– Да, может, это прикрытие такое! – не сдавался Колесов. – Короче, Муженко сказал, что я за них отвечаю, так что работать будем до упора с ними.

– Даже если они реально журналюги, их кто-то вывел на группу ПЗРК, кто-то постарался обеспечить им перспективный сюжет. И этот кто-то обладает реальной властью среди сепаров, – добавил Вадим. – Значит, надо крутить их именно на эту тему.

– Ну, идите. А я послушаю, как вы с ними разговаривать будете…

Подойдя к окопу, эсбэушники спустились. Сидящий у ступенек часовой спрятал в ладонь горящую сигарету и встал.

– Теперь вы… столько уже народу к ним, – он покачал головой.

– Ты поменьше болтай, они же слышать могут, – оборвал его Вадим. – Они хоть раздельно сидят?

– Конечно! Один у меня, второй вон, – он ткнул грязным пальцем в соседний окоп. – Его Витька охраняет.

– Стой, – уже спускаясь в окоп, вспомнил Андрей, – забирали что-то у них?

Боец замялся, но потом все-таки ответил:

– Та не… просто кроссовки у моего классные, я ему предложил самому отдать. А че? Вы его все равно или расстреляете, или в тюрягу засунете. А я в чем летом ходить буду? По жаре, да на выходе, в берцах сильно не побегаешь…

Шевченко покачал головой:

– Дурья твоя башка… Давай сюда пленного.

Перед ними на деревянный ящик часовой усадил худощавого мужчину. Среднего роста, в грязных джинсах и кроссовках. На правой штанине уже появилась прореха. Голова человека была закрыта мешком, руки связаны скотчем спереди. Ничего нового, очередной пленный, которых за последние недели через Андрея прошла пара десятков.

– Блин, да это бомж какой-то, нафига вы его привезли? И что с ним делать? – начал Андрей.

– Точно! От него даже воняет, – подхватил Вадим и крикнул. – Часовой!

– Я! – у входа в окоп нарисовался солдат.

– Это что за рвань? Кого вы опять притащили? Всяких бомжей хватаете, а нам расхлебывать, – правдоподобно возмущался Трофимов.

– Та я не знаю, – растерялся солдат, – вроде журналисты какие-то. Русские вроде…

– Да? – удивленно протянул Шевченко. – Ну-ка, дай почитаю, что тут в материалах.

Он начал шуршать бумагами, сделав знак солдату, чтобы тот отошел. Вадим присел рядом и тоже зашуршал бумагами, после чего подмигнул Андрею и негромко начал:

– Ну да, типа журналисты. С чем взяли?

– ПЗРК, видеокамера, попытка обстрела Краматорского аэродрома, – так же негромко ответил Андрей.

– Нормально, – воскликнул Вадим, – двести пятьдесят восьмая[59]59
  Статья 258 УК Украины – террористический акт, вовлечение в совершение теракта, публичные призывы к теракту, создание террористической организации, содействие совершению теракта, финансирование терроризма.


[Закрыть] – железно! Группу натянем?

– Думаю, да. С ними еще трое было, но их спецназеры завалили.

– Идиоты, не могли одного живым оставить. Так бы было трое – отличная группа.

– Да нахрена? Два живых и три дохлых. Всего пять. По дохлым закрываем по двести восемьдесят четвертой пункт пятый[60]60
  Статья 284 часть 1 пункт 5 УПК Украины – прекращение криминального производства в связи со смертью подозреваемого или обвиняемого.


[Закрыть], по этим – в суд.

– А, ну да. Недопетрил! Че-то я устал сегодня. Ну и все, лепим группу. Получим неслабую палку: организованная группа, да еще по терроризму. За пару дней управимся?

Все время этого негромкого разговора они тщательно отслеживали реакцию пленного. Тот явно внимательно прислушивался к их беседе, крутя головой и поправляя связанными руками сползающий мешок.

– Мужики, подождите, какой терроризм? Какая организованная группа? Мы журналисты!

– Где ты тут мужиков нашел?! Хочешь в голову получить? – резко сменил тон Вадим.

– Извините… А как к вам обращаться? – растерянно произнес мужчина.

– Господин следователь, – важно произнес Вадим и с трудом сдержал смешок.

– Господин следователь, мы никакие не террористы, мы журналисты.

Трофимов выдохнул прямо в голову пленного струю сигаретного дыма и небрежно ответил:

– Да нам с коллегой, в общем, фиолетово. Нас сюда зачем вызвали? По-быстрому процессуальные вещи отработать и все. А на тебе, – он похлопал по голове пленного, – мы еще по звездочке заработаем.

Тот явно заволновался.

– Да за что? Мы просто журналисты! Мы же все уже рассказали, по несколько раз!

– Просто журналисты? А ПЗРК у вас случайно оказался?! А у аэродрома ты тоже случайно оказался? – схватив мужчину за отворот рубашки закричал ему в лицо Вадим.

– Коллега, успокойтесь, – осадил его Шевченко. – Давайте не отвлекаться. Напоминаю, у нас тут еще много работы, а потом в другие места ехать надо. А на этого террориста вы еще накричитесь, когда мы его закроем в камеру. Итак, фамилия, имя, отчество, год и место рождения?

– Силякин Олег Владимирович, тысяча девятьсот семьдесят восьмой, уроженец города Грозный, Россия… – ошарашенно ответил пленный, – да я еще раз говорю, мы – жур-на-ли-сты!

– Что вы говорите? – изумленно ответил Андрей. – Предъявите мне вашу аккредитацию в Министерстве информации Украины или штабе антитеррористической операции, и я вам поверю, и сразу же отпущу. Честное слово.

Пленный сник.

– Нет аккредитации, – прошептал он.

– Что? Громче! – снова крикнул Вадим, подмигивая Андрею, – Громче, тварь!

– Нет у нас украинской аккредитации, – четко произнес Сидякин.

– Так… И что же вы, Олег Владимирович, в таком случае делали в районе проведения антитеррористической операции? – по-прежнему вежливо продолжал расспрашивать Шевченко.

– Мы получили аккредитацию от Министерства печати ДНР…

– Какого министерства ДНР?! – снова закричал Вадим, – Есть террористическая организация ДНР! И ты после этого говоришь, что ты не террорист?!

– Ну, мы в Донецк приехали, и там получили разрешение на съемки! У нас же задание редакционное! – зачастил пленный. – Нам нужно было работать! А без местного «добро» – никак! Поэтому мы и получили в Донецке разрешение. И только – больше ничего!

– Так вы, значит, подтверждаете, что вступали в контакт с представителями террористической организации ДНР, и они оказывали вам содействие в вашей профессиональной деятельности? – неторопливо уточнил Андрей.

– Ну… да. А что в этом такого?

– А выдав вам разрешение, они предлагали вам сопровождение, сюжеты, места, интересные для съемок? – продолжал Шевченко.

– Конечно, – кивнул пленный. – Иначе мы бы кучу времени потеряли.

– То есть вы снимали сюжеты, которые вам рекомендовали представители ДНР. А сюжеты эти потом показали бы… Кстати, где бы показали?

– Ну, на телевидении… мы работаем на канал Лайф-Ньюс, российский.

– Прекрасно, – обрадованно произнес Андрей. – Итак, снятые вами сюжеты показали бы по федеральному каналу ЛайфНьюс и их бы посмотрели миллионы людей, так?

– Так, – недоуменно кивнул Силякин, явно не понимая, к чему клонит «следователь».

– Ну, прекрасно! То есть вы, господа, осуществили бы рекламу террористических организаций ДНР и ЛНР с помощью своего телеканала. А это явное содействие терроризму. Если быть точнее – статья двести пятьдесят восемь тире три, часть первая. А это – создание террористической группы или террористической организации, руководство такой группой или организацией, участие в ней, а также организационное или другое содействие созданию или деятельности террористической группы или террористической организации, – по памяти процитировал Андрей. – Ясно разъяснил? Содействие деятельности террористической организации!

– И по законам нашей страны деяние это тянет на срок от восьми до пятнадцати лет. Заметьте, меня даже не интересует, откуда у вас взялся ПЗРК и кто вас вывел на аэродром, – при этих словах Андрея Вадим отвернулся, еле сдерживая улыбку, и показал Шевченко большой палец.

– Таким образом, у меня уже достаточно материалов, чтобы суд принял однозначное решение: вы с вашим коллегой пособники террористов. Ведь вы при въезде на Украину скрыли намерение ехать на Донбасс снимать репортажи?

– Скрыли… мы сказали, что на концерт приехали, – сбивчиво ответил пленный.

– Вот видите! То есть вы осознанно шли на преступление и загодя готовились. Вот вам и умысел на совершение.

Андрей незаметно перевел дух и глотнул воды.

– Вы, может, пить хотите? Не стесняйтесь, прошу вас… Коллега, помогите нашему пленнику, – на этих словах Вадим приподнял край мешка и приставил горлышко бутылки к губам Силякина. Тот жадно пил, вода струйками стекала по шее под рубашку.

– Ну вот… Поймите, мы же не звери. Это военные могут себе позволить, но и их понять можно. У них же потери были, сбитые вертолеты, а тут вы, с ПЗРК. Как они вас на месте не пристрелили, уму непостижимо.

– Кстати, никогда не поздно отдать вас им назад, – угрожающе встрял Трофимов.

– Ну, я думаю, до этого не дойдет, – умиротворяюще произнес Андрей. – Ну, в общем, надеюсь, я доходчиво разъяснил наши аргументы?

– Да, – пленный кивнул, – я все понял. Что вы хотите?

– Я? – удивился Андрей, – я ничего не хочу. Нет, вру – хочу поужинать и лечь спать в свою постель. А вот чего вы хотите – это вопрос более важный. Я надеюсь, вы тоже хотите вернуться домой и спать в своей кровати, а не на нарах в тюрьме. Так?

Силякин с шумом выдохнул:

– Разумеется… кто же не хочет…

– Ну вот, – обрадовался Андрей. – Я так и думал. Сразу видно разумного человека. Но вы же понимаете, что просто отпустить вас мы не можем. Материал собран, факт задержания был. Нас не поймут. Помогите же себе! Мы пойдем вам навстречу, но и вы должны пойти навстречу нам.

– Что… – пленный закашлялся, – что я должен сделать?

– Ну, для начала нам бы интересно послушать вашу историю, как вы проехали в Донецк, с кем там контактировали, как оказались у аэродрома… Начнем с этого.

– А позвонить семье дадите? – Силякин явно колебался.

– Конечно. Но только завтра. Сейчас уже поздно и где искать ваш телефон, я понятия не имею. Ну, так что, мы слушаем…

И Силякин заговорил. Он рассказал, что еще в Москве они связались с представителями властей ДНР и ехали на Украину уже с необходимыми контактами. По приезду в Донецк они встретились с представителями Министерства печати ДНР, где получили аккредитацию и необходимую информацию. Основное их задание было снимать сюжеты о готовящемся референдуме в ДНР 11 мая, его надо было показать, как реально единый порыв населения. После этого, по согласованию с редактором они продолжили съемки, сделав упор на начавшиеся боевые действия. По словам Силякина, они просто находили людей из местных, которые выводили съемочную группу на бойцов Новороссии. Так и у аэродрома они оказались случайно – хотели просто поснимать украинскую базу. Телефонов своих контактов он не помнит, они записаны в трубку.

Вадим с Андреем слушали пленного около получаса.

– Ладно, гражданин Силякин, вижу, что вы еще не до конца осознали свое положение. Поэтому мы вас оставим подумать. А вернемся мы завтра и продолжим.

– Мне можно еще воды? – попросил пленный. – И сообщить нашему консулу…

– Конечно, Олег Владимирович, сообщим. В свое время. А насчет воды я распоряжусь. Утром. Спокойной ночи. – Трофимов повернулся к часовому и сказал: – Охраняй боец. Не вздумай пристрелить ночью. Или кроссовки снять.

На улице, наслаждаясь свежим воздухом, глядя на первые появившиеся звезды, Вадим спросил:

– Че-то ты, Андрюха, какой-то кислый… Чего остановился, не дожал? Он уже почти поплыл… Не лежит душа их колоть?

– Не лежит. Я уверен, что это журналисты. А то, что они оказались рядом с расчетом ПЗРК, – не преступление. Это их работа. Они не стреляют. Поэтому и ломать их у меня нет никакого желания.

– Да понятно, – Вадим кивнул, – у меня, в общем, тоже.

Подошедший «Сумрак» покачал головой.

– Да, парни, видно работу профи. Хорошо говорили, я прям заслушался. А что не дожали?

– Понимаешь, клиент должен дозреть. Он сейчас сделал в разговоре первые шаги, сдал первые позиции – донецкие контакты, а это уже прогресс. Первый шаг, шажок даже. Но это самое важное. Теперь можно будет вообще его подтянуть на сотрудничество. Было бы время. Ладно, пошли к тебе. Я что-то проголодался…

В кунге разведчиков Колесов с Корецким со скрипом, но согласились с позицией эсбэушников, что задержанные являются настоящими журналистами.

– Но это ничего не меняет! – на повышенных тонах высказывался «Душман». – ПЗРК не каждый день захватывают! А они знали, кто и где будет его использовать. Значит, могут знать и где остальные зенитчики! Вы это спрашивали?

– И что? Ты им зубы будешь спиливать напильником? – иронично поинтересовался Шевченко. – Не трогай их, Дима. Завтра мы с Вадиком дожмем. Вы только с утречка взбодрите этих журналюг.

– Предлагаю следующее, – Корецкий плюхнулся на стул и с удовольствием потянулся. – Завтра с утречка, без завтрака и воды выставляем их на колени на бруствер, на самое солнышко. К вечеру заговорят как миленькие. У нас в Афгане амеры так духов за несколько часов раскалывали – мозги плавятся, в горле все пересыхает, язык как наждачка становится. Человек готов на все ради глотка воды и тенечка. А у нас вроде тоже погодка устаканилась, так что будет нам благоприятствовать.

– Во, слышали? – повернулся к Корецкому Колесов. – И никто их пальцем не тронет.

– Ну, ну… Ладно, давайте, что ли, поужинаем? До утра они никуда не денутся, а там решим.

Колесов вызвал своего подчиненного старлея и дал команду накрыть на стол. Уже ставшая привычной простая еда – хлеб, консервы, сало и колбаса – в этот раз дополнилась бутылкой виски.

– Муженко подогнал. Узнал, что это я озадачил активизироваться по противодействию ПВО в районе Крама, вот и похвалил, – похвастался «Сумрак». – Спецназеров, кстати, приказал представить к госнаградам!

– Ну, в принципе, есть за что, – ответил Таран, макая перо зеленого лука в соль. – Я насколько помню, когда наши воевали в Афгане, то за «Стингер» Героя давали.

– Обещали, но не дали, – усмехнулся Корецкий. – Спецназовцы грушные взяли «Стингеры» в январе восемьдесят седьмого, но никому Героя не дали. Только в Москве генералы пополучали. У них, у москалей, всегда так, по-скотски. Никогда исполнителей не баловали и не щадили.

Вадик Трофимов, проглотив огромный кусок хлеба с тушенкой, – возмутился:

– Но-но! Ты не гони на всех, я тоже, между прочим, москаль!

– Ты не москаль, ты русский, – отмахнулся Корецкий, – москали, они в Москве сидят, там русских нет. Одни угры с татарами. А истинно русские – здесь, где Киевская Русь появилась.

– Ого, какие у нас диспуты пошли, – в свою очередь усмехнулся Шевченко. – Продолжай, Дима, устрой нам политинформацию…

Так, в дружеской болтовне и под хорошую закуску, они просидели какое-то время, когда у Тарана сработала рация:

– «Медведь», ответь «Воротам»!

Сергей, кряхтя, полез за радиостанцией, которую в тесном помещении доставать было весьма неудобно. Вытащив, наконец, ее из набедренного кармана, ответил:

– «Медведь» на приеме!

– Подойдите, тут к вам ваши приехали. Срочный вопрос.

– Какие еще наши? Ночь на дворе!

– Говорят из Харькова!

Таран хмуро буркнул «Иду» и глянул на Андрея:

– Пошли, пройдемся?

Шевченко кивнул:

– Пошли. Все равно, хотел проветриться да утрястись…

Не торопясь, под черным ночным небом, они двинули к въездному КПП. Свежий ветерок, трели сверчков, разноголосица ночных птиц – Андрея охватило чувство нереальности происходящего с ним. Окружающие звуки были звуками мирной жизни, где не стреляли, не носились БТРы и танки и не ревели над головами вертолеты и штурмовики… Обычная мирная ночь, теплая майская ночь на Украине.

Он даже помотал головой, отгоняя от себя нахлынувшие чувства. Тем более, они уже подошли к шлагбауму, где совершенно неожиданно для себя увидели начальника Изюмского межрайотдела Управления СБУ в Харьковской области капитана Диму. Они уже несколько раз сталкивались с ним, передавая различных задержанных, да еще один раз воспользовались гостеприимством изюмских коллег и помылись у них в нормальном душе.

– Привет, Дима. Что ты так, на ночь глядя? Да еще и с эскортом? – Шевченко разглядел за спиной у капитана два микроавтобуса, вокруг которых кучковались несколько парней в гражданке, но в разгрузочных жилетах и с автоматами.

– Привет, парни, – пожимая им руки, ответил Дима. – Да у меня приказ забрать россиян. Ну, журналюг этих.

– Вот это номер! – ошарашенно выдохнул Таран. – Чей приказ?

– Ну, мне начальник управления приказал. А судя по тому, что за ними уже едут из Киева, ему приказ сверху пришел.

– Дела… – Таран с Андреем переглянулись. – И что делать будем?

– А в чем проблема? – забеспокоился Дима. – Что-то не так?

– Да понимаешь, они за разведкой числятся, а у тех на этих россиян свои виды.

– Но у нас же приказ!

– А воякам твой приказ до одного места. У них свое руководство. – Таран почесал затылок.

– Ну, пойдем Андрюха, поговорим с «Сумраком». Обрадуем человека…

Колесов новостям ни фига не обрадовался.

– С какого х. я я буду их отпускать? Наши захватили, мы работаем по информации и еще не закончили! Вы материалы собрали – ради бога! Работайте! Людей не отдам.

– Дима, не кричи. Мы тоже понимаем, что это неправильно. Но на нас сейчас будут давить.

– Да и пусть давят. Валите все на меня!

Таран пожал плечами:

– Ну, ты пойми: если нашим надо забрать этих русских, они все равно их заберут. Просто будут выходить на Муженко, а это лишний кипеж…

– Да пох… Муженко спит уже, до утра его будить не станут – не та ситуация. А утром я с ним договорюсь. Так что валите на меня, мол, разведчик отмороженный, пленных не отдает.

Проспорив с «Сумраком» еще некоторое время, Таран с Шевченко вернулись на КПП.

– Дима, ни хера не получается. Разведчики не хотят их отдавать.

Дима помолчал. Потом сказал:

– А кто может дать им команду?

– Только Муженко. Он здесь старший от МО.

– Так пусть разведчик сходит к Муженко и получит такую команду.

– Ага, щаз. Говорили мы ему. Сам он не пойдет, а без команды Муженко он их не отдаст.

Дима выругался.

– И что мне делать?

– Ну, как вариант – ждать утра. Утром что-то решится.

Дима подумал, потом мотнул головой:

– Не, не вариант. Ладно, пойду докладывать.

Андрей вернулся к Колесову.

– Слушай, ты только на нас не рычи. Мы сами с этими гавриками работали и понимаем, что ты хочешь от них получить. Вместе же все это обсуждали. Но тут мы бессильны – не переубедим руководство. Серега пошел звонить себе в АТЦ, но думаю, ни хрена из этого не выйдет.

«Сумрак» хлопнул по плечу Шевченко.

– Забей, Андрюха, к вам никаких претензий. Вижу, что вы ни при чем. Пошли лучше еще бахнем.

– Ой, Дима, скажи-ка лучше, чтобы нам кофейку сделали. Да побольше – чувствую, ночка будет насыщенная…

Потянулись медлительные часы ожидания. Андрей прямо физически чувствовал, как крутятся шестеренки административных машин: СБУ, Минобороны…

Несколько раз его вызывал капитан Дима и передавал просьбы руководства Харьковского управления. Там не хотели поднимать вопрос на уровень Киева, понимая, что таким образом заработают лишние минусы в глазах руководства.

– Дима, я даже догадываюсь, что тебе там твой генерал говорил: они что там, какого-то вояку уломать не могут? Да я, да мы, да круче нас только яйца, и так далее! Верно?

Дима обреченно кивал:

– Не такими словами, но по сути верно.

– Послушай. Я с этим разведчиком уже в бою был и под пулями ходил, – Андрей сумел удержаться и не ухмыльнулся от таких пафосных слов, – и не буду на него давить. Он в своем праве – его люди взяли этих журналюг и ПЗРК. А контора, как обычно, решила все сладенькое себе прибрать. Извини, но тут я на его стороне.

– Да я понимаю, – согласился Дима. – Я-то уеду, а вам тут дальше работать. Но что делать? Давят на меня, Андрюха, сильно давят.

– Морозься. – Шевченко пожал плечами. – Ничего другого посоветовать не могу.

В то же время он думал о целесообразности перевода журналистов в Киев. «Инфу об их этапировании в Киев я в Центр скинул. Тут вопрос, что лучше? Здесь сидеть у вояк в яме или в Киеве, но в СИЗО СБУ?».

Примерно в 3 ночи на телефон пришло сообщение «Мы в курсе. Так и надо. Пусть едут в Киев, там уже подготовлено».

К этому моменту и Колесов, и изюмский Дима, и Таран с Андреем были уже доведены до белого каления постоянными дерганьями, каждый со стороны своего руководства. Но Колесов стойко держался своей линии и пленных не отпускал.

Наконец по связи на него вышел Муженко:

– «Сумрак», «Грому».

– «Сумрак» на приеме.

– Зайди.

Дима обреченно выругался и резюмировал:

– Все-таки разбудили. Вот гадство, дожали ваши боссы.

И убежал к командующему. Вернулся спустя пять минут.

– Все. Приказ отдать всех вашим коллегам.

Таран уточнил:

– Ругался, орал?

Колесник помотал головой.

– Нет. Наоборот, похвалил за то, что сразу не отдал. Про вас спросил, как вы себя вели? Я сказал, что вы на нашей стороне, но ваше руководство тоже на вас надавило.

Андрей глянул на Тарана. Тот утвердительно кивнул:

– Спасибо. Ладно, это все равно случилось бы. Ты сделал, что мог. Давай передавать. Андрюха, тащи материалы, надо сопровод сделать какой-никакой…

Уже занималась заря, когда журналистов, собранные материалы и вещдоки передали изюмским эсбэушникам.

– А наши документы, деньги, мобильные телефоны? – глухо из-под мешка раздался вопрос одного из журналистов.

– Радуйся, что живым едешь! А то ишь какой, еще вопросы задает… – отрезал подошедший Корецкий. – Забирайте их на хер.