Текст книги "На самом дне моря"

Глава пятая: развод

Когда мне было шестнадцать, я курил даже больше, чем сейчас. Отец уже тогда мало интересовался мной, а мать просто закрывала глаза на все мои выходки. Она была уверена в том, что все свои вредные привычки я перерасту. Впрочем, так оно и вышло.

Я не пью, выкуриваю не больше двух сигарет в день, пару месяцев даже пытался посещать фитнес-зал. Но вот – вся жизнь моя летит к чертям.

Теперь я пью таблетки горстями, постоянно мучаюсь от тошноты и боли в животе, а в последнее время даже начал посещать, по совету врача, мозгоправа. Хотя это не помогает.

Из липкого, неприятного сна меня выдёргивает будильник. Я принимаю душ, пью кофе, разбираю бумаги. Дело развода Геймана – бессмысленное и глупое дело. Мои родители развелись, когда мне было десять. Я помню, как отец дарил мне подарки, пытаясь задобрить, а мать повторяла: «Он предал нас. Он бросил нас. Мы остались одни. Совсем одни».

Иногда – я даже верил ей, верил им обоим. Но только иногда.

Через два или три месяца после того, как я окончил старшую школу, отец уехал в Швейцарию, кажется, там ему предложили новую работу. А моя мать умерла, – с вечера она съела что-то несвежее, к утру её затошнило. Она подавилась рвотной массой, её нашли спустя пару дней в её собственной ванной комнате. Мне тогда было где-то двадцать пять.

Я просматриваю фотографии семьи Геймана в гугле. У него красивая, молодая жена, очаровательная дочь. Поразительно, как легко люди отказываются от возможности быть счастливыми, иметь семью.

Развод – это всегда грязь.

Я приезжаю в офис за полчаса до назначенного времени, чтобы переговорить с Биллом. Когда я приезжаю, Гейман уже сидит в приёмной, пьёт кофе и воркует о чём-то с Лизой. Лиза смеётся, и я вижу следы помады на её белоснежных зубах.

– Джош! – заметив меня, говорит Гейман и как-то неловко машет рукой. – Готов надрать зад этим сучкам?

– Утро доброе, – совсем не по-доброму отвечаю я и сажусь рядом с Биллом. – Личного имущества у твоей бывшей практически нет, – говорю я. – Делёжка будет в основном за дом и машину. Плюс, она, может быть, попытается оттяпать часть твоего бизнеса.

– И на кой чёрт этой дуре мой бизнес? – смеётся мистер Кен. – Что она будет с ним делать?

– Не знаю, – пожимаю плечами я. – Может продать.

– Вам не стоит волноваться, – говорит Лиза, окидывая Геймана самым соблазнительным своим взглядом. – Мистер Мирс поможет Вам сохранить всё Ваше имущество!

Лиза медленно проводит наманикюренными пальчиками по плечу Билла, словно пытается его утешить.

– У Вас такие красивые глаза, – говорит Лиза вмиг вспотевшему Биллу. – Тот, у кого такие красивые глаза не может быть несчастным.

Белая ручка Лизы, похожая на мышку, сбегает вниз по руке Билла и останавливается на его колене:

– Вы так напряжены, мистер Гейман.

– О Господи! – высоким и противным голосом вскрикиваю я. – Я всё ещё здесь!

– Это верно, – говорит Гейман, поднимаясь на ноги. Голос его вдруг стал низким и хриплым. – Мы отойдём, – говорит он, и уходит, сопровождаемый моей секретаршей.

Он не изменился. Он всё тот же Гейман, каким он был десять лет назад.

Глава шестая: Мэгги

– Вы уверены, что мистер Гейман не намерен пропускать встречу? – Кэтрин Уилер, адвокатша Сары, строго смотрит на меня через толстые стёкла очков. У неё короткие поседевшие волосы, подстриженные как мои; размытые голубые глаза; почти лишённый губ рот и строгие рыжие брови. В сморщенной руке, похожей на куриную лапку она держит карандаш, которым нервно постукивает по столу.

Я смотрю на часы: Билл опаздывает на десять минут.

– Уверен, он будет через минуту, – вру я.

– Вы тратите наше время, мистер Мирс! – недовольно восклицает Сара, видимо, желая напомнить мне о своём существовании. – Он придёт?

Это вы тратите моё время. Все вы.

– Вы всегда можете позвонить ему и спросить лично, – спокойно отвечаю я.

– Он Ваш клиент, а не мой, – верхняя губка Сары капризно дёргается.

– Но он Ваш муж, а не мой, – отвечаю ей я.

Дверь за моей спиной распахивается:

– Бывший муж. Бывший! – весело поправляет меня Гейман, усаживаясь рядом.

Его причёска напоминает птичье гнездо.

Его галстук съехал на бок и зацепился за ремень.

Его ширинка расстёгнута, а на вороте его рубашки едва заметный след от розовой помады.

Кукла Кен превратился в Билла Геймана.

– Ты всё-таки решил почтить нас своим присутствием, – шипит Сара сквозь зубы. – Какая удача!

У миссис Гейман вздёрнутая верхняя губа, похожая на пористую шляпку гриба; рубленые скулы и светлые глаза с нависшим веком.

– Перестань, Сара, – похабно усмехается Билл. – Чего ты такая нервная? Твой садовник тебя не удовлетворяет?

– Он флорист! – с каждой минутой Сара всё больше напоминает змею.

– Какая разница, – отмахивается Гейман и переводит взгляд на адвокатшу. – Может, начнём уже?

Адвокатиха зачитывает список совместного имущества Гейманов, уточняя, что из этого Сара хотела бы оставить себе, а что разделить.

А я думаю об их дочери. Как её зовут? Мэгги? Энн?

Рядом с моим лицом проносится здоровенный кулак:

Бррынь – он ударяется о стол.

– У тебя даже прав нет! Зачем тебе машина?! – кричит Билл. Я удивлённо озираюсь, пытаясь понять, что именно упустил. – Ты не пользовалась ею!

– Пользовалась! – кричит в ответ Сара. – И у меня есть доказательства!

– Какие? – смеётся Билл.

– Селфи, – самодовольно отвечает Сара.

– Селфи?

– Да, Селфи, придурок! Я делала селфи в машине, а раз я в ней была – значит и пользовалась!

– У тебя же прав нет! Это я везде возил тебя! – от гнева Гейман стал красным, как помидор.

– Ну и что? – усмехается змея. – Найму водителя.

– Ты!..

– А как же Мэгги? – перебиваю я Билла на полуслове. Оба родителя изумлённо смотрят на меня. – Мэгги, – повторяю я. – Ваша дочь.

– Её будет растить мать, мы это уже обговорили, – Билл окидывает меня непонимающим взглядом.

– Миссис Гейман заявила, что не намерена позволять тебе видеться с ребёнком, в связи с тем, что ты можешь быть опасен для дочери, – спокойно объясняю я. – Потому что ты пьёшь. Потому что, когда ты два месяца назад въехал в соседний дом, ты чуть не сбил свою дочь.

– Намерения Сары меня не волнуют, закон на моей стороне. Но забирать Мэгги себе я не буду, – мотыльки в глазах Билла хлопают крыльями. – С матерью ей будет лучше.

– Миссис Гейман, – я поворачиваюсь к Саре. – Где сейчас находится ваша дочь?

– Чего Вы добиваетесь? – я слышу строгий голос адвокатши.

– Она у моей матери, – отвечает Сара.

– Потому что не одобряет Вашего нынешнего любовника, верно? – уточняю я.

– Это не Ваше дело! – шипит оскорблённая правдой Сара.

– Вы намерены оставить Мэгги жить с бабушкой на постоянной основе? Или пока не расстанетесь с мистером Прайсом, флористом?

– Да я Вас засужу! – кричит Сара.

– А знаете что, – я встаю со своего места, собираю разложенные по столу бумаги. – Я знаю, вы оба не хотите слышать правды, но придётся. Вам обоим куда важнее чёртова машина, а не дочь! – не заметно для самого себя я перехожу на крик. – Поймите, чёрт возьми, что это просто кусок метала на колёсах! Подпишите бумаги и поделите имущество поровну, как прописано в вашем брачном договоре. А после этого – займитесь своей дочерью, пока она не возненавидела вас. Потому что когда вы, наконец, вспомните о ней, она пошлёт вас в задницу, и будет права!

– Что Вы себе позволяете, мистер Мирс? – захлёбываясь собственной желчью вопрошает адвокатша.

– Миссис Гейман, – говорю я ошеломлённой Саре. – Почему Вы не сделали аборт? Наверное, Вы решили, что готовы стать матерью. Так, блять, будьте ею! – я поворачиваюсь к Биллу. Мотыльки в его глазах замерли, наконец. – А ты, Билл. Нахуй было жениться и заводить ребёнка, если ты не готов нести ответственность ни то, что за других людей, а даже за свои собственные поступки и решения? Тебе почти тридцать лет, пора повзрослеть.

Сара, Билл, миссис Уилер – все они замерли вокруг меня, словно восковые фигуры из музея.

– Вы столько лет прожили вместе, – продолжаю я, глядя в распахнутые глаза Гейманов. – Почему? Видимо, вы всё-таки любили друг друга? Или, может, вы просто любили друг с другом трахаться, какая разница?! Но у вас есть ребёнок, который будет связывать вас всю жизнь. Потому что он ваш. Общий. Ребёнок, который был рождён любить вас такими, какие вы есть. Сомневаюсь, что кто-то ещё когда-то будет любить вас столь беззаветно. Так не просрите это, решите вопрос мирно, жизнь всё-таки театр, а не петушиный бой!

Я разворачиваюсь и иду к выходу. Джек-Потрошитель внутри меня смеётся так громко, что кроме его хохота, звучащего в моей голове, я больше ничего не слышу. Он смеётся надо мной. В дверном проходе я останавливаюсь и оборачиваюсь. Сара, Билл и миссис Уилер всё так же неподвижны.

– О, – улыбаюсь я. – И передайте от меня привет Мэгги, пожалуйста.

Я выхожу, громко хлопая дверью.

– Мистер Мирс, – Лиза стоит у стены и часто-часто хлопает нарощенными ресницами. – Что случилось, мистер Мирс?

– Всё прекрасно, – отвечаю я самым приветливым своим голосом. – Ищите новую работу, мисс Дан.

– Вы… – Лиза хватает ртом воздух, глаза её быстро наполняются слезами. – Вы увольняете меня?

– Нет, – смеюсь я. – Нет, что ты! Увольняюсь я.

Глава седьмая: Чего ты хочешь?

Чарли доливает в мой стакан ещё виски, а потом делает глоток из бутылки. Она хохочет почти так же задорно, как хохотал в моём животе невидимый Джек-Потрошитель сегодня днём.

– Ты так и сказал? – сквозь смех спрашивает Чарли. – «Я – увольняюсь»?

– Ну, да, – пожимаю плечами я, грея виски в руках. – Похоже, теперь я безработный. Скоро обанкрочусь и не смогу больше оплачивать наши встречи.

– Я не проститутка, – отмахивается Чарли. – За каждую встречу платить не обязательно.

– Тогда обанкротишься ты, – говорю я и подношу свой рокс к губам. Я чувствую запах марципана и ванили. Это канадский виски и пахнет он соответственно.

– Не обанкрочусь, – Чарли отпивает ещё немного из бутылки. – Денег должно хватать на бухло и сигареты.

– С этим сложно спорить, – усмехаюсь я, залпом допивая свой виски.

Чарли наливает мне ещё. Она говорит:

– Людям стоит чаще напиваться, Джош!

Мы чокаемся и пьём, моя голова начинает кружиться. Она говорит:

– Существует два лучших способа проверить людей на прочность. Первый: командная работа. Второй: попойка, – Чарли достаёт пачку сигарет из кармана своей рубашки, мы закуриваем. – С командной работой всё просто, ты узнаёшь, можно ли человеку доверитья, узнаёшь, на сколько он ответственен и т. д. А вот если ты с человеком выпьешь, ты узнаешь, кто он на самом деле. Узнаешь реальную цену его слова, и чем на самом деле этот челочек дышит. Запомни, Джош, если человек не хочет пить с тобой – ему есть что скрывать!

Маленькая кухонка Чарли тонет в дыме, из открытого настежь окна тянет холодом.

– Чего ты так боишься, Джош? – говорит Чарли, придвигаясь ближе. – Что мешает тебе делать, что вздумается?

– Не знаю, – я стряхиваю пепел с сигареты и смотрю в огромные карие глаза напротив. – Наверное, не хочу стать изгоем.

– Вроде меня? – хохочет Чарли, запрокидывая голову. – Не думаю, что тебе это грозит.

– Я хотел бы быть тобой, – отвечаю я, превозмогая тошноту. – Хотел бы делать безумные, нелогичные вещи. Хоть раз в жизни не думать о том, как выгляжу со стороны.

Чарли хищно сощуривается и наклоняется вперёд.

– Так давай сделаем это, – говорит она. – Чего ты хочешь прямо сейчас?

Я в растерянности смотрю на неё. Чего я хочу?

Кто бы мог подумать, что такой простой вопрос поставит меня в тупик. Я хочу бунта – но что это значит, не имею понятия.

Не дождавшись моего ответа Чарли говорит:

– Хорошо, а чего ты хотел раньше, но не сделал, потому что побоялся, что тебя не поймут?

В моей голове рыдает дюжина младенцев, меня мутит. Джек-Потрошитель вспарывает мне брюхо и кричит: Чего ты хочешь, Джош?! Чего?!

Но я не знаю, что ему ответить.

Чарли садится рядом со мной и говорит:

– Рассказывать о себе непрофессионально, но ведь и спать с клиентами тоже непрофессионально, да? – она кладёт руки перед собой и тупо смотрит на них почти минуту. Её руки выглядят намного старше, чем сама Чарли. Нет, это не руки старухи, но всё же их бороздят узкие дорожки морщин.

Что тебе нужно, Джош?! Что?! – кричит Джек-Потрошитель.

Я беру в руки ладонь Чарли и прижимаю её к своей щеке.

Чарли вздрагивает, но руки не отнимает.

– Я была замужем, – наконец говорит Чарли. – Его звали Мориц. Мы прожили вместе много лет, но потом я ушла. И первое что я сделала: покрасила волосы в синий цвет. Он ненавидел этот цвет и никогда не позволил бы мне подобного. Потом я раздала все свои вещи бедным на улице. Мориц хорошо разбирался в моде и пристально следил как за своим, так и за моим гардеробом. Он считал, что всё должно быть безупречно. Так что, я пошла в секонд-хенд и набрала там кучу самого странного, глупого и несочетающегося ширпотреба.

– Похоже, он был тираном, – говорю я.

– Нет, – Чарли отрицательно машет головой. – Просто мы не подходили друг другу.

Чарли тушит свою сигарету о край моего рокса и говорит:

– Так чего ты хочешь, Джош?

Я смотрю на чёрное пятнышко на крае стакана и озвучиваю самую абсурдную идею, когда-либо приходившую в мою голову, я говорю:

– Я хочу изменить цвет волос. Только не в синий. Не знаю, может в розовый? Мой отец всегда говорил, что розовый для педиков.

Пепел плавает в золотистых капельках канадского виски. Я говорю самую глупую вещь в своей жизни:

– Я хочу перекрасить волосы в подмышках.

Глава восьмая: мечты сбываются

Чарли даёт мне плоскую синюю баночку с кремом и просит смазать им подмышки.

– Перед тем, как обесцвечиваешь волосы лучше не мыть голову пару дней, чтобы естественный жир защищал от ожогов, – говорит она. – Но в подмышках такой жир не выделяется, вроде как, так что, лучше смазать жирным кремом. Надеюсь, это спасёт.

Я снимаю рубашку, встаю напротив зеркала в ванной и делаю так, как сказала Чарли. Крем путается в волосах, оставаясь на них белыми комьями.

– Втирай хорошенько, – советует Чарли. – Чтобы всё впиталось.

Я тру изо всех сил, и, кажется, это помогает. Когда белые комочки исчезают, я возвращаюсь на кухню. Чарли достаёт из холодильника засохший старенький лимон, разрезает его напополам и протягивает мне:

– Выжми в стакан, – просит она. Я мою свой рокс с чёрным кружочком у самого края и старательно выдавливаю в него всё, что только можно выжать из этого жёлтого сухаря.

Тем временем Чарли смешивает в тарелке нечто невообразимое. Из ингредиентов мне удаётся распознать только воду и спирт. Заметив мой любопытный взгляд, Чарли говорит:

– Тарелка обязательно должна быть стеклянной, пластмассовой или эмалированной. Если возьмёшь металлическую: всё пропало. – Чарли берёт старую зубную щётку и просит меня поднять руки. – Смесь готовить нужно на один раз и наносить сразу же. – Чарли быстро орудует старой зубной щёткой с торчащими во все стороны волокнами. Волосок за волоском мой психотерапевт покрывает мои подмышки своим зельем. – Наносить нужно или пластмассовой расчёской или кистью, но обязательно с синтетическими волокнами. Натуральные волокна будут взаимодействовать с перекисью и тогда: всё пропало, – Чарли разрывает целлофановый пакет на две части и, приложив одну половинку к покрытой раствором подмышке, приматывает её скотчем. – Для того чтобы приготовить осветляющую смесь, нужно смешать пятьдесят граммов воды, сорок граммов шампуня, шестьдесят граммов перекиси водорода и три чайные ложки нашатырного спирта. Но для тебя я сократила дозу в три раза. Хотя всё равно получилось слишком много, – смеётся Чарли, докрашивая вторую подмышку. Она чертовски пьяна, как и я.

Пожалуй, это история, которую я мог бы рассказать однажды своим детям. Я даже мог бы показать им фото, мол, вот, смотрите, папка не лжёт!

Но всех воображаемых младенцев я уже закопал, а для того, чтобы завести настоящих детей, нужна жена и время. У меня нет ни того, ни другого. Всё что у меня осталось – Джек-Потрошитель, орудующий в моём животе, и пьяненькая, отбитая на всю голову Чарли, которой, пожалуй, нужна простая человеческая помощь куда больше, чем мне.

– Через пятнадцать минут смоем, – говорит Чарли, приматывая кусок целлофана ко второй моей подмышке. – Будет жечь, но ты потерпи.

Через пятнадцать минут Чарли помогает мне смыть с подмышек зелье с помощью шампуня и воды с лимонным соком. Затем Чарли снова смешивает в стеклянной тарелке воду, перекись, шампунь и спирт, и покрывает этим мои волосы.

Мы проделываем этот трюк четыре раза, пока волосы в моих подмышках не становятся практически белыми.

– Думаю, они скоро отвалятся, – говорит Чарли. – И кожа будет облезать.

– Ничего страшного, – отвечаю я. – Главное, чтобы хватило на сегодня.

Мы едем в магазин, чтобы купить розовую краску.

Я слишком пьян, чтобы садиться за руль и поэтому мы едем на бесплатной маршрутке, которую пускает один большой супермаркет, находящийся в трёх километрах от квартиры Чарли.

Мы доезжаем до супермаркета, там пересаживаемся на другую бесплатную маршрутку (которую пускает всё тот же супермаркет, но уже в другую сторону) и едем до станции метро.

Спускаемся в подземку и едем прямиком до парикмахерского магазина, где отоваривается Чарли.

– Если купить обычный тоник, а не краску, то всё будет течь, стоит только немного вспотеть, – говорит моя пьяная спутница. – А мы ведь не хотим испортить твои белые рубашки, Джош? – Она хохочет и чуть не падает с эскалатора. Я ловлю её и тоже смеюсь.

На дорогу в одну сторону мы потратили больше часа и чтобы успеть попасть в магазин до его закрытия нам приходиться бежать так быстро, как только можно.

Я заскакиваю в магазин первым, ловлю проходящую мимо девочку-консультанта и кричу ей:

– Мне нужна розовая краска! – девочка часто моргает и морщит маленький носик. – Только не тоник, – кричу я. – Тоник будет течь, а мне этого не нужно.

– Одну минуту, – говорит девушка и исчезает.

Чарли берёт меня под руку и смеётся:

– Ты напугал её! – говорит она, ведя меня в сторону кассы.

Кроме нас в магазине больше никого нет, поэтому я немного наклоняюсь к Чарли и говорю:

– Мои подмышки просто горят! – Почему-то мне становится ужасно смешно, когда я произношу это вслух. – Я как будто перца в них засыпал!

– Передумал красить? – спрашивает Чарли, весело глядя на меня.

– Нет! – я возмущённо откидываю голову назад. – Нет, я двадцать лет ждал этого дня!

– Правда? – русые брови моего психолога ползут вверх.

– Да, – честно отвечаю я. – Когда мне было где-то около десяти лет, я увидел мужика с зелёными волосами. И я подумал: «Интересно, а у него везде волосы такого цвета?»

– Звучит очень пошло, – замечает Чарли, заправляя за ухо прядь своих синих волос. Я пропускаю её замечание мимо ушей и продолжаю:

– Когда я уже учился в ВУЗе, я рассказал эту историю моему другу, Робу Картеру: мол, смотри каким идиотом я был в детстве. А Роб заржал и выдал: Чувак, ты только представь себе подмышки с цветными волосами! Так что, я мечтал об этом моменте где-то с десяти лет, просто не сразу понял это.

– Вот Ваша краска, – к нам подходит девушка-консультант, на которую я случайно накричал. – Карта или наличный расчёт?

Глава девятая: мечта номер два

Я чувствую себя так, словно кто-то содрал кожу с моих подмышек. Это странное чувство, поверьте мне.

Но волосы в моих подмышках теперь ярко-розового цвета, и впервые за долгое время я счастлив.

Чарли сидит в углу, опираясь о выступ, и пьёт свой виски. Я смотрю вниз и моя голова начинает кружиться. Мы сидим на крыше какого-то здания. Если верить Чарли, вход сюда всегда открыт.

– Ты доволен? – спрашивает Чарли.

– Больше, чем когда-либо! – говорю я. – У меня розовые волосы в подмышках! Это самое безумное, что я когда-либо делал!

– Таким вообще мало кто может похвастаться, – Чарли отпивает с горла. – Даже я не делала подобного. Какую следующую безумную вещь ты хочешь совершить?

Я ложусь рядом с Чарли и кладу голову ей на колени.

– Никакую, – говорю я. – Никакую.

Чарли водит по моему лицу тонким пальчиком с облупившимся лаком.

– Расскажи мне что-нибудь, – просит Чарли. – Я люблю слушать.

Джек-Потрошитель в моём животе немного затих. Голова болит по прежнему, тошнит ужасно, но впервые за долгое время – мне спокойно.

– Раньше здесь ничего не было, – говорю я. – Ни этого здания, ни этого города. Деревушка с населением чуть больше трёхсот человек. И посмотри, что происходит сейчас. Прошло каких-то двести лет, и вот, мы живём в мегаполисе.

– Время меняет всё, – Чарли медленно проводит пальцем от моей переносицы до кончика носа, потом опускается к губам. Я целую её пальцы, они холодные.

– Время похоже на воду. И всё, что останется после нас – круги на воде, как от брошенных камушков.

Я грею замёрзшие руки Чарли в своих, она улыбается.

– Звучит красиво, – говорит она.

– Нашёл на фэйсбуке.

Чарли закидывает голову назад:

– Ты врёшь.

Её руки становятся тёплыми и я выпускаю их. Меня сильно тошнит, и я подползаю к краю крыши.

– Всё нормально? – спрашивает Чарли. Я несколько раз киваю, а потом извергаю из себя содержимое желудка. – Кажется, ты немного перепил, Джош, – правой рукой она поддерживает меня, помогая сесть, а левой подаёт упаковку бумажных платочков.

– Нет, – говорю я, вытирая губы. – Нет, это ничего. Блевануть с крыши было моей второй безумной мечтой, сразу после розовых подмышек! – я улыбаюсь, и Чарли начинает хохотать. – Правда, я предпочёл бы блевануть на Билла Геймана, но и так сойдёт.