Текст книги "Далекое эхо"

– Я почуял дымок, – сообщил он. – Позволь составить компанию?

Он закурил, прислонившись к стене. Волосы упали ему на лоб, затеняя глаза. Она подумала, что за последнее время он похудел и осунулся, впрочем, ему это идет: впалость щек подчеркивает твердую линию подбородка.

– Не хотелось бы мне повторения такого в ближайшем будущем, – произнес он.

– Мне тоже. Такое впечатление, что все смотрели на нас и ждали ответа, а ответа у нас нет.

– И не предвидится. У отдела уголовного розыска нет ни одного мало-мальски стоящего подозреваемого, – произнес Лоусон резко, под стать порывам восточного ветра, срывавшего дым с сигарет.

– Да, не похоже на сериал «Старски и Хатч».

– И слава богу. Я к тому, что вот тебе хотелось бы оказаться в их кардиганах?

Дженис невольно фыркнула:

– Ну, если так встал вопрос…

Лоусон глубоко затянулся.

– Дженис… Как насчет того, чтобы как-нибудь сходить выпить вместе?..

Дженис с удивлением посмотрела на него. Ей никогда в голову не приходило, что Джимми Лоусон вспоминает, что она женщина, – кроме тех случаев, когда нужно заварить чай или сообщить кому-то плохие новости.

– Приглашаешь?

– Вроде того. Что скажешь на это?

– Даже не знаю, Джимми. Не уверена, что это хорошая мысль – заводить романы с коллегами.

– А с кем еще у нас есть возможность их завести? Разве что с задержанными. Давай, Дженис. Немножко выпьем, посмотрим, как у нас дело пойдет… – Такой обаятельной улыбки Дженис у него раньше не замечала.

Она задумчиво посмотрела на него, внимательно изучая. На прекрасного принца, пожалуй, не тянет, но не дурен. Конечно, у него репутация бабника, то бишь мужчины, умеющего добиться своего без особых усилий. Однако с ней он неизменно учтив, в отличие от многих коллег, не особенно скрывавших пренебрежение. Она давно не встречалась ни с кем хоть сколько-нибудь интересным. Так давно, что и подумать страшно…

– Ладно, – согласилась она.

– Я посмотрю в расписании, когда у нас ночные дежурства. Узнаю, когда мы оба свободны. – Он выбросил окурок и раздавил носком ботинка.

Она смотрела, как он завернул за угол церкви, чтобы присоединиться к остальным. Получается, ей назначили свидание. На похоронах Рози Дафф она ожидала этого меньше всего. Возможно, священник был прав. Это пора не только оглянуться на прошлое, но и заглянуть в будущее.

13

Никто из троих друзей никогда не назвал бы Верда разумным, даже до того, как он обрел Бога. Он всегда являл собой изменчивую смесь цинизма и наивности. К сожалению, свежеобретенная духовность, содрав с него цинизм, не заменила его здравым смыслом. Поэтому, когда его новые друзья во Христе заявили, что нет лучше времени для проповеди, чем вечер после похорон Рози Дафф, Верд принял их предложение не колеблясь. Идея в том, что люди в этот день задумаются о том, что смертны, и это прекрасный повод напомнить, что Христос открыл им прямую дорогу в Царство Небесное. Еще несколько недель назад мысль, что он станет свидетельствовать перед совершенно незнакомыми людьми, заставила бы его по полу кататься от смеха, но теперь это казалось ему самым естественным на свете.

Они собрались в доме своего духовного пастыря, молодого валлийца, истового в вере до патологии. Даже восторженному неофиту Верду это казалось перебором. Ллойд искренне верил, будто единственная причина того, что каждый житель Сент-Эндрюса до сих пор не впустил Христа в свою жизнь, – это недостаточная миссионерская работа с его стороны и со стороны его паствы. «Это он нашего Зигги еще не встречал, – думал Верд, – атеиста из атеистов». Теперь, после возвращения, стоило им собраться за столом в Файф-парке, как начинался страстный спор о вере и религии. Верд уже устал от этого. Его знаний не хватало, чтобы опровергать все новые доводы, но интуитивно он понимал, что ответа типа «А это дело веры» недостаточно. Он знал, что со временем, изучив Библию, он с этим справится, а пока что просил у Бога терпения и подходящих слов.

Ллойд ткнул ему в руки несколько листовок.

– Здесь краткое объяснение, что есть Господь, и небольшая подборка речений из Библии, – объяснил он. – Постарайся вовлечь людей в разговор, а затем попроси уделить пять минут своего времени, чтобы уберечься от беды. Затем, когда ты раздашь им это, попроси их прочесть то, что здесь написано. Скажи, что, если они хотят спросить тебя о чем-то, им нужно встретиться с тобой на воскресной дневной службе. – Ллойд поднял руки, как бы отметая возможные возражения.

– Хорошо. – Верд обвел взглядом всю их общину. Их всего полдюжины. И только один мужчина, не считая Ллойда. В руках – гитара, в глазах – огонь. Увы, веры там было больше, чем таланта. Грешно, конечно, осуждать ближних, но Верд сознавал, что даже в худшие дни мог бы своей игрой загнать этого типа под стол. Но пока что он не знает песен, какие смог бы принести Христу сегодня вечером.

– Музыку мы заведем на Норт-стрит. Там всегда людно. А остальные из вас пойдут по пабам. Вам нет нужды в них заходить. Просто ловите людей, когда они входят и выходят. А теперь, прежде чем отправимся на дело Господне, вознесем краткую молитву.

Они сложили ладони и склонили головы. Верд ощутил это новое, но уже знакомое чувство душевного покоя, нисходящее на него, когда он вверял себя Спасителю.

Странно, как все изменилось, думал он позже, переходя от одного паба к другому. Прежде он ни за что бы не подошел к незнакомому человеку. Ну разве что спросить дорогу. А сегодня это наполняло его радостью. Большинство людей отмахивались от него, но некоторые брали листовки, и он не сомневался, что еще увидит их. Он был убежден, что они не могли не заметить исходившего от него покоя и счастья.

Было почти десять часов, когда он прошел под массивной каменной аркой на дороге от Вест-порта к «Ламмас-бару». Его вдруг потрясла мысль, сколько же времени он потратил здесь впустую за все годы. Нет, он не стыдился своего прошлого. Ллойд научил его, что так думать неправильно. Его прошлое было отправной точкой, в сравнении с которой новая жизнь предстала такой ослепительно прекрасной. Но он сожалел, что не обрел мир и святыню раньше.

Он перешел на другую сторону дороги и встал у дверей «Ламмас-бара». В течение первых десяти минут он вручил единственную листовку одному из завсегдатаев, который, открывая дверь, удивленно глянул на него. Буквально секунду спустя эта дверь резко распахнулась. На улицу выскочили Брайан и Колин Даффы. За ними следом выбежала еще парочка крепких молодцов. Лица у всех раскраснелись, они явно были подогреты выпивкой.

– Какого черта ты сюда явился? – проревел Брайан, сгребая Верда за куртку и резко толкая к стене.

– Я только…

– Заткни хлебало, ублюдок! – завопил Колин. – Мы сегодня похоронили мою сестренку… все из-за тебя и твоих подонков друзей. И у тебя хватило наглости заявиться сюда и рассусоливать про Христа?

– Нашелся христианин сраный! Убил мою сестру, гад! – повторял Брайан, мерно ударяя Верда головой о стенку.

Верд попытался оторвать от себя его руки, но Дафф был сильнее.

– Я ее и пальцем не трогал, – взвыл Верд. – Это не мы!

– Так кто же это был, черт возьми? Кроме вас, никого и не было, – бушевал Брайан. Он выпустил из рук куртку Верда и взмахнул кулаком. – Ну-ка, как тебе это понравится, тварь! – Он заехал Верду в челюсть хуком справа, а левой изо всей силы ударил в лицо.

Колени Верда подогнулись. Он решил, что сейчас половина его лица отвалится. Останется у него в руках.

Но это было лишь начало. Внезапно ноги и кулаки заходили по его телу, жестоко и яростно. Кровь, слезы и сопли текли по разбитому лицу. Время словно остановилось. Оно не текло, а капало, искажая слова, усиливая каждое мучительное прикосновение. До сих пор он никогда не бывал в настоящей мужской драке, и открытая ее свирепость ужаснула его.

– Господи, Господи, – всхлипывал он.

– Он тебе сейчас не поможет, засранец, – крикнул кто-то из нападавших.

Но вдруг все чудесным образом закончилось. Удары прекратились, наступила тишина.

– Что здесь происходит? – услышал он женский голос и приподнял голову от колен. Над ним стояла женщина-полицейский, а рядом с ней тот полисмен, которого Алекс привел на помощь той ночью. Напавшие на него угрюмо стояли вокруг, засунув руки в карманы.

– Немного развлеклись, – наконец произнес Брайан Дафф.

– Мне это не кажется забавным, Брайан. На его счастье, у хозяина бара хватило ума вызвать нас, – сказала женщина, нагибаясь, чтобы заглянуть Верду в лицо. Он с трудом оттолкнулся от земли, чтобы сесть, и, кашлянув, сплюнул сгусток крови и слизи. – Ты, кажется, Том Мэкки? – спросила она, и лицо ее озарилось узнаванием.

– Да, – простонал он.

– Я вызову «скорую» по рации, – сказала она.

– Нет, – еле вымолвил Верд, кое-как вставая на ноги. Он зашатался, выпрямляясь. – Со мной все в порядке. Просто развлеклись. – Слова давались ему с трудом. Было ощущение, что у него вместо челюсти протез и он еще не научился с ним управляться.

– По-моему, парень, у тебя нос сломан, – сказал полисмен. «Как там его? Мортон? Нет, вроде Лоусон. Именно так».

– Все в порядке. У меня сосед врач.

– В прошлый раз он был, кажется, студентом-медиком, – заметил Лоусон.

– Мы подвезем тебя домой на патрульной машине, – сообщила женщина. – Я констебль Хогг, а это констебль Лоусон. Джимми, присмотри за ним, ладно? А я поговорю с этими болванами. Колин, Брайан! Сюда. А остальных чтобы я не видела! – Она отвела братьев Даффов в сторонку, но из осторожности встала поближе к Лоусону, чтобы тот помог, если дело примет плохой оборот.

– В чем дело? – грозно спросила она. – Вы только поглядите, в каком он виде.

Брайан, с отвисшей губой, остекленевшим взглядом, потный от кулачных трудов, пьяно ухмыльнулся:

– Он получил меньше, чем заслуживает. Знаете, что тут было? Мы просто делали за вас вашу работу, потому что вы – кучка бесполезных слабаков, которые из бумажного кулька сами не выберутся.

– Заткнись, Брайан, – дернул его за рукав Колин. Он был лишь чуточку трезвее брата, но инстинктивно старался держаться подальше от неприятностей. – Послушайте, нам очень жаль, что так получилось. О’кей? Просто все немного вышло из-под контроля…

– Это точно. Вы его едва не убили.

– Ну, так зато он сам с дружками довел дело до конца, – воинственно начал Брайан, но внезапно лицо его скривилось, и жгучие слезы потекли по щекам. – Моя сестренка, моя Рози!.. Вы бы с собакой так не обошлись, как они с ней.

– Ты все перепутал, Брайан. Они свидетели, а не подозреваемые, – устало сказала Дженис. – Я тебе это уже говорила в ту ночь, когда все произошло.

– Кроме вас, тут никто так не думает, – огрызнулся Брайан.

– Заткнешься ты наконец? – не выдержал Колин. Он обернулся к Дженис: – Вы нас арестуете или как?

Дженис вздохнула:

– Я знаю, что сегодня вы проводили Рози. Я там была и видела, как горюют ваши родители. Ради них я закрою на это глаза. Не думаю, что мистер Мэкки станет подавать иск. – Колин хотел было возразить, но она предостерегающе подняла палец. – Но уговор будет действовать, только если вы и этот Кассиус Клей станете держать свои кулаки при себе. Предоставь это нам, Колин.

– Ладно, Дженис, – кивнул он.

Брайан изумленно вытаращился на него:

– С каких это пор ты стал называть ее Дженис? Знаешь, она ведь не с нами.

– Заткнись на фиг, Брайан, – произнес Колин, медленно выговаривая каждый слог. – Я прошу прощения за моего брата. Он немного перебрал.

– Об этом не беспокойтесь. Но ты – не дурак, Колин. Ты знаешь, что я от своих слов не отступлюсь. Не трогайте Мэкки и его приятелей. Понятно?

Брайан издевательски хихикнул:

– По-моему, Колин, она тебя хочет.

Эта идея, видимо, приятно щекотала отуманенное спиртным сознание Колина Даффа.

– Верно я говорю? Что ты на это скажешь, Дженис? Почему бы тебе не наставить и меня на праведный путь? Хочешь, погуляем ночку? Я сумею тебя ублажить.

Дженис уловила краем глаза какое-то движение и обернулась как раз в тот момент, когда Джимми Лоусон, выхватив дубинку, двинулся к Брайану Даффу. Она подняла руку, чтобы его остановить, но было достаточно одной только угрозы, чтобы Дафф в страхе попятился, вытаращив глаза.

– Эй, погоди, – запротестовал он.

– Иди вымой рот с мылом, ты, несчастный мешок с дерьмом! – рявкнул Лоусон. Лицо его застыло от гнева. – И чтобы не смел никогда так разговаривать с офицером полиции! А теперь убирайся с глаз моих, пока мы с констеблем Хогг не передумали и не заперли вас обоих очень надолго. – Он яростно цедил слова сквозь сжатые зубы.

Дженис почувствовала досаду. Она терпеть не могла, когда сослуживцы-мужчины считали себя обязанными продемонстрировать свою мужественность, бросаясь на защиту ее чести.

Колин схватил Брайана за руку:

– Пошли отсюда. Пропустим еще по пинте. – И он увел мерзко ухмыляющегося братца внутрь заведения, прежде чем тот успел еще что-то ляпнуть.

Дженис обернулась к Лоусону:

– Это было необязательно, Джимми.

– Не обязательно? Он пытался оскорбить тебя. Он, который не достоин тебе туфли чистить. – Голос его дрожал от презрения.

– Я вполне способна за себя постоять, Джимми. Мне приходилось иметь дело с типами похуже Колина Даффа. Так что тебе не стоило разыгрывать рыцаря в сияющих доспехах. А теперь давай отвезем этого парнишку домой.

Они вдвоем помогли Верду добраться до их машины и усадили на заднее сиденье. Когда Лоусон обошел машину и сел за руль, Дженис сказала:

– И еще, Джимми… Насчет того, чтобы выпить с тобой… Думаю, я пас.

Лоусон посмотрел на нее тяжелым взглядом:

– Как хочешь.

Всю дорогу до Файф-парка они провели в ледяном молчании. Там они помогли Верду дойти до входной двери и поспешили вернуться к машине.

– Послушай, Дженис, – обратился к ней Лоусон. – Мне жаль, что ты решила, будто я слишком резко отреагировал на Даффа. Но он вел себя нагло. Нельзя так разговаривать с офицером полиции.

Дженис облокотилась на крышу автомобиля.

– Он дерзил, это так. Но ты взвился не потому, что он оскорбил честь мундира. Ты выхватил дубинку, потому что где-то в твоей голове засело, что раз я согласилась с тобой выпить, то стала твоей собственностью. А он заступил на твою территорию. Очень жаль, Джимми, сейчас мне такое ни к чему.

– Все было не так, Дженис, – запротестовал Лоусон.

– Ладно, Джимми. Мир, хорошо?

Он обиженно пожал плечами:

– Твое дело. Знаешь, я ведь не страдаю от нехватки женского общества.

Он сел за руль. Дженис покачала головой, не в силах сдержать улыбку. Эти мужики так предсказуемы. Едва почуют, что запахло феминизмом, и сразу в кусты.

А в доме на Файф-парк Зигги осматривал Верда.

– Говорил я тебе, все это плохо кончится, – ворчал он, а пальцы его бережно ощупывали синяки на ребрах и животе Верда. – Отправился попроповедовать, а возвращаешься – прямо статист фильма-мюзикла «О, что за чудная война». Так держать, воины Христовы.

– Моя вера тут ни при чем, – с трудом выговорил Верд, морщась от боли. – Это были братья Рози.

Зигги на миг замер:

– Это братья Рози так тебя отделали?

– Я стоял около «Ламмас-бара». Наверное, кто-то им сказал. Они выбежали и насели на меня.

– Черт! – Зигги поспешно направился к двери. – Джилли! – крикнул он наверх.

Брилла дома не было. Чуть не каждую ночь после возвращения он где-то пропадал, иногда возвращаясь к завтраку, но чаще нет.

Алекс с грохотом сбежал вниз и оцепенел при виде разбитой физиономии Верда:

– Что с тобой, черт побери?

– Братья Рози, – коротко ответил Зигги. Он наполнил миску водой и ватой начал осторожно промывать лицо Верда.

– Они тебя избили? – не мог понять Алекс.

– Они считают, что это сделали мы, – прошептал Верд. – Ой! Не можешь чуточку полегче?

– У тебя сломан нос. Тебе нужно в больницу, – сказал Зигги.

– Ненавижу больницы. Ты сам поправь.

Зигги поднял брови:

– Не знаю, как у меня получится. Ты можешь остаться с лицом боксера-неудачника.

– Я рискну.

– По крайней мере, челюсть не сломана, – продолжал Зигги, склоняясь над Вердом. Он взялся за нос друга обеими руками и повернул его, сдерживая тошноту при хрусте встающего на место хряща. Верд вскрикнул, но Зигги не остановился. На верхней его губе выступил пот. – Ну вот и все. Сделал, как мог.

– Сегодня были похороны Рози, – объяснил Алекс.

– Нам никто не сказал, – пожаловался Зигги. – Теперь понятно, почему так чувства взыграли.

– Как ты думаешь, они не станут теперь гоняться за нами? – спросил Алекс.

– Копы предупредили их, чтобы к нам не цеплялись, – пробормотал Верд. Говорить становилось все труднее – челюсть немела.

Зигги внимательно посмотрел на своего пациента:

– Что ж, Верд, глядя на твое состояние, можно лишь молить Иисуса, чтобы братья к ним прислушались.

14

Всякие надежды на то, что смерть Рози будет скоро забыта, развеялись после газетных отчетов о ее похоронах. Снова эта история попала на первые страницы, и если кто-то из горожан пропустил первые публикации, то теперь все поневоле прочли о ней в новых статьях.

И вновь первой жертвой стал Алекс. Пару дней спустя, возвращаясь домой из супермаркета, он срезал путь по краю Ботанического сада, когда на него налетела компания Генри Кэвендиша, все в тренировочной форме для регби. Едва заметив Алекса, они засвистели, затем окружили его, толкая и пиная. А потом, навалившись кучей, потащили его к обочине дороги, где не было травы, и бросили в раскисшую глину. Алекс катался по земле, стараясь увернуться от их тяжелых бутсов. Особой опасности, как в случае с Вердом, не было, так что он больше разозлился, чем испугался. Случайный удар бутсы угодил ему по носу, и он почувствовал, как хлынула кровь.

– Отвалите! – крикнул он, вытирая с лица грязь и кровь. – Валите все на хер.

– Это тебе пора валить отсюда, мальчик-убийца! – прокричал Кэвендиш. – Тебя здесь не нужно.

Его прервал тихий голос:

– А почему ты решил, что сам здесь нужен?

Алекс протер глаза и увидел возле оравы нападавших Джимми Лоусона. Он не сразу узнал его без формы, но, когда узнал, на душе полегчало.

– Поди прочь! – крикнул Эдвард Гринхол. – Не твое дело.

Лоусон полез в карман анорака, вытащил свое удостоверение и, небрежно раскрыв его, произнес:

– Боюсь, что все-таки мое, сэр. А сейчас попрошу ваши фамилии. Полагаю, что это уже дело для университетского руководства.

Нападавшие мгновенно превратились в маленьких мальчиков. Они переминались с ноги на ногу, что-то невнятно бормотали, торопливо называли Лоусону имена, которые тот вносил в записную книжку. Тем временем мокрый и грязный Алекс поднялся с земли, изучая ущерб, нанесенный покупкам. Бутылка молока разбилась и залила ему брюки, а треснувшая пластмассовая баночка с лимонным творогом испачкала рукав парки.

Лоусон отпустил его мучителей и стоял, с улыбкой глядя на Алекса:

– Вид у тебя тот еще. Повезло тебе, что я проходил мимо.

– Вы сейчас не на работе? – спросил Алекс.

– Нет. Просто я живу за углом и выскочил перехватить почтальона. Пойдем, вернемся ко мне и отчистим тебя.

– Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет нужды.

Лоусон ухмыльнулся:

– Ты не можешь разгуливать по улицам Сент-Эндрюса в таком виде. Тебя, вероятнее всего, арестуют, чтобы не пугал гольфистов. Кроме того, тебя трясет. Тебе нужно выпить горячего чая.

Алекс спорить не стал. Температура на улице приближалась к нулю, и ему вовсе не хотелось идти домой промокшим насквозь.

– Спасибо, – кивнул он.

Они свернули на совершенно новую улицу. Такую новую, что на ней еще не было тротуаров. Первые несколько участков были уже застроены, а дальше шли просто участки под строительство. Лоусон миновал уже готовые дома и остановился около дома-автоприцепа, припаркованного там, где со временем предполагался палисадник перед домом. За ним высились четыре стены и накрытые брезентом стропила крыши, обещавшие стать чем-то куда более роскошным, чем прицеп на четыре спальных места.

– Я строю сам, – сказал Лоусон, отпирая дверь прицепа. – Вся улица строится так. Мы вкладываем труд и умение каждого в дома друг друга. Таким путем у меня будет дом начальника участка на жалованье констебля. – Он влез в автоприцеп. – Но пока я живу здесь.

Алекс последовал за ним. Внутри было уютно. От портативного газового нагревателя шли волны сухого тепла. Алекса поразила опрятность этого домика на колесах. Большинство знакомых ему холостяков жили по-свински, но у Лоусона все сверкало чистотой. Хромированные детали начищены до блеска, окрашенные поверхности свежевымыты, яркие занавески аккуратно подвязаны. Никакого беспорядка, никаких сваленных в кучу вещей. Все было прибрано и разложено: книги на полках, чашки на крючках сушилки, кассеты в коробке, на стенах красовались окантованные рисунки архитектора. Единственным признаком обитаемости была кипящая на плитке кастрюлька. Запах супа с овощами поразил Алекса в самое сердце.

– Как тут здорово! – произнес он, оглядываясь по сторонам.

– Немножко тесновато, но, если держать все в порядке, не слишком давит. Снимай куртку. Давай повесим ее над нагревателем. Тебе нужно вымыть лицо и руки… там туалет, сразу за плиткой.

Алекс втиснулся в узкую кабинку и поглядел на себя в зеркало над кукольным умывальником. Господи, ну и видок! Засохшая кровь, грязь… и лимонный творог в волосах. Неудивительно, что Лоусон заставил его пойти с ним и почиститься. Наполнив раковину водой, он оттер себя начисто. Когда он вышел, Лоусон стоял, прислонившись к печке.

– Так-то лучше. Садись к нагревателю и скоро высохнешь совсем. А теперь чашку чаю. Или предпочитаешь домашнего супчика?

– Суп было бы замечательно, – сказал Алекс, усаживаясь, куда велел Лоусон.

А тот налил ему полную миску ароматного золотистого супа с плавающими в нем крупными кусками свиного окорока, поставил миску перед Алексом и дал ему в руки ложку.

– Извините за прямоту, но почему вы за меня заступились? – поинтересовался Алекс.

Лоусон сел напротив него и закурил сигарету.

– Потому что мне жалко тебя и твоих друзей. Вы просто-напросто поступили как ответственные граждане, а вас выставляют преступниками. И в этом, по-моему, отчасти виноват и я. Если бы я патрулировал улицы, а не просто рассиживался в машине, я, возможно, поймал бы этого типа на месте преступления. – Он запрокинул голову и выпустил облачко дыма. – Это заставляет меня думать, что убийца был не из местных. Здесь любой знает, что патрульная машина часто стоит именно там. – Лоусон скривил губы. – Бензин ограничивают, так что, вместо того чтобы объезжать территорию, мы просто паркуемся где-нибудь поблизости.

– Макленнан до сих пор думает, что это были мы? – спросил Алекс.

– Я не знаю, что он думает, сынок. Буду с тобой честен. Мы зашли в тупик. А потому вы с друзьями оказались на линии огня. Даффы воют, требуют вашей крови, и, судя по сегодняшней драке, твои приятели тоже настроены против вас.

– Они мне не приятели, – фыркнул Алекс. – Вы и вправду собираетесь доложить о них?

– Ты хочешь, чтобы я это сделал?

– В общем-то нет. Они все равно найдут способ поквитаться. Не думаю, что теперь они станут снова нас тревожить. Слишком напуганы, что мамочка с папочкой, услышав об этом, прекратят присылать им ежемесячное содержание. Меня гораздо больше беспокоят Даффы.

– По-моему, они тоже оставят вас в покое. Моя коллега пообещала им, что иначе они за это ответят. Ваш друг Мэкки попался им под горячую руку. Они были очень взвинчены после похорон.

– Я их не виню. Просто не хочу получить, как Верд.

– Верд? Ты имеешь в виду мистера Мэкки? – нахмурился Лоусон.

– Да. Это его прозвище со школы. Из песни Дэвида Боуи.

Лоусон ухмыльнулся:

– Ну разумеется, «Зигги Стардаст и Пауки с Марса». Поэтому-то ты Джилли. Правильно? А Зигмунд – Зигги.

– Угадали!

– Я не намного старше тебя. А откуда же прозвище мистера Керра?

– Он не большой поклонник Боуи. Он фанат «Пинк Флойд». Поэтому и Брилл. «Буйный Бриллиант». Понятно?

Лоусон кивнул.

– Кстати, клевый супчик.

– Мамин рецепт. Так, значит, вы давно подружились?

– В первом классе. И с тех пор – лучшие друзья.

– Друзья нужны всем. Это как наша работа. Работаешь с одними и теми же людьми, и через какое-то время они становятся тебе как братья. Если понадобится, ты жизнь за них отдашь.

Алекс понимающе улыбнулся:

– Да знаю. И у нас то же самое.

«Или было то же самое, – с болью подумал он. – Но в этом семестре все изменилось. Верд проводит больше времени со своим Божьим батальоном, чем с нами. И только Бог знает, где шляется Брилл». Гибель Рози потребовала свою эмоциональную дань не только у Даффов. Он лишь сейчас это понял.

– Значит, вы солжете ради друга, если сочтете, что так нужно?

Ложка замерла на полпути ко рту Алекса. Так вот в чем дело! Он отодвинул от себя миску, встал и потянулся за курткой.

– Спасибо за суп, – произнес он. – Теперь я в полном порядке.

Зигги редко страдал от одиночества. Будучи единственным ребенком, он привык обходиться собственным обществом и всегда умел найти себе занятие. Его мать с удивлением слушала жалобы других родителей, что их дети скучают во время школьных каникул. С проблемой скуки, воспитывая сына, ей сталкиваться не приходилось.

Но сегодня одиночество просочилось сквозь стены маленького домика в Файф-парке. У него хватало работы, чтобы заполнить время, но в кои веки раз Зигги хотелось общения. Верд куда-то ушел с гитарой: учился славить Господа в три аккорда. Алекс пришел домой в ужасном настроении после стычки с тори и встречи с этим копом, Лоусоном, которая обернулась довольно гадостно. Он переоделся и отправился на какую-то дополнительную лекцию о венецианской живописи. А Брилл был неизвестно где, – не иначе налево пошел.

А вот это, кстати, идея. Последний раз он занимался сексом задолго до того, как они наткнулись на Рози Дафф. Он тогда поехал вечером в Эдинбург, в один паб, где привечали геев. Он стоял у стойки бара, баюкал свою пинту лагера и поглядывал по сторонам, стараясь избежать случайной встречи глазами. Спустя полчаса или около того к нему подошел мужчина лет под тридцать. Джинсы, джинсовая рубашка и куртка. Симпатичный, мужественного вида. Он завел разговор, который закончился быстрым, но качественным сексом в туалете у стенки. Все было закончено задолго до отхода последнего поезда на Сент-Эндрюс.

Теперь Зигги захотелось чего-то большего, чем анонимные встречи с незнакомцами, а они и были его единственным сексуальным опытом. Он мечтал о том, чего его гетеросексуальные друзья достигали с такой легкостью, – хотелось романтики, длительных ухаживаний. Зигги хотел найти кого-то, с кем мог бы делить интимные переживания на уровне более глубоком, нежели просто обмен телесными соками. Он хотел обрести друга, любовника, партнера. Но понятия не имел, как этого достичь.

Он знал, что в университете есть общество геев. Но, насколько он мог понять, оно состояло из полудюжины парней, которые просто-напросто упивались разговорами о том, что они геи. Идеи борцов за свободу геев интересовали Зигги, но, судя по тому, что он узнал, эти ребята ограничивались развешиванием плакатов посреди студенческого городка и серьезных политических взглядов не имели. Им просто нравилось вести себя вызывающе. Зигги не стыдился быть геем, но хотел, чтобы люди видели в нем не только это. Кроме того, он мечтал стать врачом и сильно подозревал, что карьера активиста движения геев вряд ли поможет его медицинской карьере.

Так что пока единственной разрядкой для него оставались эти случайные встречи. Насколько он знал, в Сент-Эндрюсе нет пабов, где он мог бы найти то, что искал. Но все же есть парочка мест, где собираются мужчины, готовые заняться анонимным сексом с незнакомцем. Недостаток этих мест в том, что все они на улице и в такую погоду вряд ли там найдется много храбрецов. С другой стороны, вряд ли он окажется единственным геем в Сент-Эндрюсе, жаждущим сегодня секса.

Зигги натянул куртку-дубленку, зашнуровал высокие ботинки и вышел в морозную ночь. Воздух обжигал холодом. Короткая пятнадцатиминутная прогулка привела его на задворки разрушенного собора. Он пересек корты, направляясь к развалинам церкви Святой Марии. В тени развалин часто бродили мужчины, делая вид, что вышли на вечернюю прогулку, включающую обзор архитектурного наследия. Зигги расправил плечи и напустил на себя небрежный вид.

Внизу около гавани Брайан Дафф пил с приятелями. Они скучали и уже приняли достаточно, чтобы перейти к действию.

– Тощища – сил нет, – пожаловался лучший друг Брайана, Донни. – А куда пойдешь, когда в карманах пусто!

Некоторое время вся компания перекидывалась аналогичными жалобами, а потом Кенни осенило.

– Я знаю, чем заняться. И позабавимся, и денежек нагребем. И никаких тебе последствий.

– Это что же такое? – озадаченно поинтересовался Брайан.

– Пойдем пошерстим голубеньких.

Все уставились на него так, словно он говорил на суахили.

– Что-что? – переспросил Донни.

– Вот смеху-то будет. И денег у них всегда с собой навалом. И драться с нами они не станут… не сумеют. Они же слабаки.

– Ты предлагаешь грабеж? – недоуменно переспросил Донни.

– Они же педики, – пожал плечами Кенни. – Они не в счет. И в полицию не побегут. Ведь так? Иначе им придется объяснять, зачем они слонялись в темноте около церкви Святой Марии.

– Может, и посмеемся, – пьяным голосом пробормотал Брайан. – Напугаем до усеру этих педрил. – Он гнусно хихикнул. – До усеру… Кому-то не повезет. – Он допил свою пинту и поднялся на ноги. – Ну что ж, пошли. Чего ждем?

И они, пошатываясь, отправились в ночь, подталкивая друг друга локтями и умирая со смеху. Далеко им идти не пришлось. До руин церкви было рукой подать. Из облаков выглядывал месяц, заливая серебристым светом море и освещая им путь.

Увидев развалины, они смолкли и стали подкрадываться на цыпочках. Завернули за угол здания. Ничего. Прокрались вдоль стены, затем через остатки арочного входа. И тут, в нише, обнаружили то, за чем пришли.

Какой-то мужчина прислонился к стене, запрокинув голову, с губ его срывались стоны наслаждения. Перед ним на коленях стоял другой. Голова его ходила туда-сюда.

– Так-так-так, – промурлыкал Донни. – Что тут у нас происходит?

Ошеломленный Зигги повернул голову и с ужасом увидел самый страшный свой кошмар.

Брайан Дафф выступил вперед:

– Да, теперь мой черед позабавиться.