Текст книги "Тени Фейриленда"

В вонявшем древностью холодильнике такая же пустота, как и всегда. Непонятно на что я рассчитывала, когда открывала его. Со злостью захлопываю дверцу.

По лестнице, громко топая, спускается моя мать. Холод пробежался по спине, вызвав мурашки.

Черт! Я не должна так реагировать на собственную мать, не должна!

– Какого черта ты здесь шумишь?! Какое право ты имеешь так хлопать дверцей холодильника, который купила я на свои собственные деньги?! – голос моей матери перешел на крик.

Перевожу взгляд на мать: ее глаза налились кровью, она стиснула зубы и нетрезвой походкой направлялась прямо ко мне. Жгучая ненависть, кипящая внутри нее была практически осязаемой. Тяжело дышу и впадаю в ступор. Не будет же она меня бить сейчас?

Она подошла совсем вплотную. Злобные алые искры в глазах, наполненных гневом и холодным презрением, казалось, могут прожечь во мне дыру.

Ощущаю острую нехватку кислорода в момент, когда наши взгляды пересекаются.

– Разве я не учила тебя отвечать, когда старшие задают вопрос? – приторным тоном спросила мать.

Молчу. Я не знаю, риторический это вопрос или нет. В свое время я много раз ошибалась и отвечала на ее вопросы. В отместку она лупила меня всем, что только попадет под руку, потому что я поступила невежливо.

– Я задала тебе вопрос, – стиснув зубы прошипела мать.

– Учила, – пискнула я и не узнала звук собственного голоса.

Пощечина обожгла мою щеку, словно раскаленным металлом. Инстинктивно поднимаю руки, чтобы защитить лицо, а в этот момент мать хватает меня за волосы и отшвыривает от себя. Ей сыграло на руку то, что у меня от голода практически не осталось сил и я повалилась на пол, зацепилась за дверцу шкафчика и напрочь вырвала ее вместе с петлями.

– Ах ты! Ты! Я никогда тебя не хотела! Убирайся! Ты испортила мою жизнь! – Обильно брызгая слюной прокричала моя мать.

Спотыкаясь, я пытаюсь добраться до двери, чтобы через нее выскочить на задний двор, а там уже можно перемахнуть через декоративный заборчик.

Тело ломит. За спиной кричит мать, я не слышу слов, но ничего хорошего это не предвещает. И кажется, что теперь у меня нет дома. Жаль, что я не успела принять душ.

Глава 2

Смотрю, как солнце садится за горизонт, раскинувшись на траве в городском парке. Здесь много людей: одни просто отдыхают после тяжелого рабочего дня, другие проводят пикники и читают книги.

Глазею на счастливые семьи и завидую. Никогда я не испытывала подобного. Никогда я не ходила с семьей на пикник. Никто не желал мне спокойной ночи перед сном и не читал сказок.

Вспоминаю уютные вечера в доме Пэгги. Я помню, что мечтала будто она может навсегда забрать меня к себе, но не всем мечтам суждено сбыться. Ее дочь младше меня всего на год, мы весело проводили время, поедая изумительный черничный пирог, который готовила Пэгги. Муж Пэгги появлялся редко, из-за того, что он работал пожарным, но тем не менее научил меня игре в бейсбол. Воспоминания об этом ледяным кинжалом пронзили сердце.

Чем ближе ночь, тем холоднее на улице. Я хочу пойти к Пэгги, но у нее есть своя семья, я, честно сказать, везде обуза, я всюду лишняя. Мне некуда идти. Просить о помощи учителя я не стану. Не хочу, чтобы мой обман раскрылся. Глупо, возможно, но я живу ложью, даже Пэгги не знает насколько все стало хуже.

Смотрю по сторонам. В лавке ювелира погасили свет. Пекарня закрылась до утра. Из кофейни вышел последний посетитель. Внутренности скручиваются от голода, а перед глазами начинают мелькать пятна. Пошатываясь встаю, отряхивая джинсы от земли и сухой травы.

Не совсем отдаю отчет в своих действиях, но упрямо иду к ювелирной лавке, которая расположена на углу улицы. Делаю вид, что просто возвращаюсь домой, главное казаться уверенной. Сворачиваю в переулок, затем направо. Закрыто ли окно?

Нет! Глупости. Я совершенно точно сошла с ума. Этот добрый владелец лавки не заслуживает ночного ограбления. Я помню, когда мне было лет шесть он часто угощал меня самыми разными сладостями. А однажды, он дал мне целый торт в канун моего дня рождения, когда я сидела и плакала на пороге его лавки из-за того, что мама назвала меня ненормальной и бросила одну посреди улицы.

Разворачиваюсь и иду домой, ждать, когда моя семья ляжет спать. Я заберу их деньги и несколько ценных побрякушек матери, которые она даже под угрозой голода не стала сдавать в комиссионный магазин. После – уеду.

Мой, не слишком дружелюбный и при свете дня, дом сейчас выглядит особенно жутко. Подергав двери, я поняла, что выход только один – лезть через окно в туалете.

Выглядит, как закрытое, но это обман для тех, кто не знает нюансов. Это окно сломано уже лет пять и до конца никогда не закрывается. Между оконной рамой и стеклом осталась небольшая щель. Просовываю ладонь и осторожно поднимаю окно вверх, стараясь действовать бесшумно, как делают это ниндзя или шпионы в фильмах, которые я тайком смотрела в школьной библиотеке.

Пролезаю и направляюсь вверх по лестнице. Света уличных фонарей вполне хватает для освещения пространства.

Я предполагаю где в доме хранятся деньги. В кабинет отца мне всегда было строго запрещено входить. А я знаю, что значит ослушаться мать. Вернее, к чему это может привести. И вот настал тот день, когда я, первый раз за семнадцать лет, могу посмотреть, что здесь находится. Когда мои глаза привыкают к темноте, я приглядываюсь и мое сердце пропускает удар. Теряю способность дышать ровно.

На полках и в стеклянных шкафах уйма драгоценностей. Почти все украшения ручной работы, мельком смотрю по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху. На подушке лежит частично очищенный медальон, инкрустированный какими-то камнями, я в них не разбираюсь.

Мне показалось, что секунду назад он светился. Не могу оторвать от него взгляд. А еще я не могу отделаться от ощущения, что уже видела его прежде, хотя в эту комнату у меня никогда не было доступа. Хлопаю себя ладонью по лбу. Ну, конечно, видела. Возможно, мать носила его, когда я была младше. Решаю взять его в руки.

Стоило мне только едва коснуться изделия, как яркая вспышка озарила комнату. Черт! Кто-то включил свет!

Но в комнате вновь стало темно. Перед моими глазами все еще мелькали разноцветные пятна.

Я отшатнулась назад, протирая глаза. Наверное, это все галлюцинации от голода.

Решаю поскорее забрать деньги и исчезнуть. Простой замок на ящике стола в кабинете отца. Настолько хлипкий, что едва держится. Его можно поддеть даже ногтем.

В столе аккуратной стопкой, перевязанные резинкой, лежат деньги. Решаю забрать только их, а украшения оставить. Никто не поверит мне, что это мои украшения, если я решу выручить за них деньги. Меня просто сдадут копам, а после привезут обратно.

Чтобы не искушать судьбу, я спешно возвращаюсь тем же путем – через окно.

Спешу в парк, чтобы спрятаться в тени деревьев, дожидаясь рассвета.

Мельком смотрю на свое отражение в огромном панорамном окне одного из домов: на моей щеке следы от ногтей матери, нижняя губа опухла и из уголка рта сочится сукровица.

Я еще легко отделалась. Нет ни малейшего желания возвращаться к ним. Да и не дом это вовсе. Сколько у меня шансов выжить на улице? Явно больше, чем с ними. Когда я взяла деньги, то четко осознала, что пути назад не будет. Радуюсь этой мысли и спешу пересечь парк, чтобы сесть на скамейку с которой хорошо видно, когда откроются лавки с едой.

Стоило мне подумать о горячем хот-доге и крепком кофе в картонном стаканчике, как мой рот мгновенно наполнился слюной.

Опустив руку в карман толстовки, я нащупала медальон.

Но я точно помню, что оставила его на том же месте! Я не брала его в руки, только пощупала пальцами и уж тем более не убирала в карман!

Может быть, из-за стресса я упустила этот момент? Да. Бывает же такое, когда неосознанно что-то делаешь? Выбрасываешь ложку в мусорку, а стаканчик от йогурта кидаешь в раковину.

Значит, я случайно положила его в карман. Вернуться – очень плохая идея. А значит, он будет со мной, как напоминание о том, что я оставила и ради чего уехала.

Крики нетрезвых подростков, заставляют меня поглубже засунуть руки в карман и вцепиться в деньги. Увидев, что толпа направляется в мою сторону, я почти бегом пересекла улицу и решила двигаться по тени.

Хочу уехать отсюда. Найду работу. И больше никто не будет меня трогать. Мне больше не придется бояться сказать что-то не так, у меня появятся друзья.

В сознании всплыло перекошенное от злости лицо матери.

Обида внезапно вскипела во мне, я сжала кулаки и стиснула зубы до мерзкого скрипа. Все, что когда-либо делало мне больно, мелькало в воспоминаниях. И я ускорила шаг.

Дошла до полузаброшенной части парка. Ноги будто сами принесли меня сюда. Посмотрела по сторонам.

Даже фонари здесь не горят. Странно. Я точно помню, что эта часть парка прекрасно освещалась. Не узнаю ничего вокруг: нет лавочек, деревья стали в разы выше, а их кроны полностью скрывали черное небо с редкими россыпями звезд. В городах всегда было плохо видно звезды.

Я уже ничего не могу разглядеть дальше своего носа, но почему-то продолжаю идти, вытянув руки перед собой. Натыкаюсь на дерево и сажусь под ним.

Сколько себя помню, я всегда мечтала выйти вон из своей жизни, как люди выходят из дома на улицу. Только я трусиха и дальше неуспешных попыток дело не заходило. Иногда я надеялась, что меня собьет машина и мне ничего не придется делать самой.

Думать о смерти и неудачах в жизни не страшно, самое страшное – знать, что может быть лучше, чем есть.

Где-то там счастливые семьи целуют ребенка на ночь, где-то там дети не носят шрамов, которые им оставили агрессивные родители, где-то там есть счастье.

Тяжело дышу. Сглатываю ком и стараюсь прогнать слезы.

Для меня слезы – слабость. Больше никто и никогда не увидит меня рыдающую или бьющуюся в истерике. Потому что я отчаянно пытаюсь казаться сильной.

Пытаюсь, потому что я слабая. Великое притворство. Я надеюсь, что сама поверю в собственную силу, если буду все время носить эту маску.

Слабый рассеянный свет привлек мое внимание. В кармане толстовки сиял медальон. Достаю его и пытаюсь понять, что заставило его светиться. Скрытый фонарик? Фосфор? Радиация?

Сияние медальона становился все ярче, глаза неприятно покалывает, но отчего-то я не могу перестать смотреть. Осознала, что не в силах пошевелиться. Схожее состояние бывало перед обмороком.

И я шла, вытянув руку с медальоном так, чтобы он освещал путь. Ноги меня не слушались, будто бы подчиняясь кому-то другому.

Черт возьми, что происходит?!

Ветки больно хлестали по лицу, шее, рукам, оставляя маленькие полосочки, которые очень сильно хотелось почесать.

Пальцы покалывает, сердце пропустило пару ударов, отчаянно не хватало воздуха, дышать становилось все тяжелее, глаза застилал разноцветный туман.

Судорожно попыталась сделать вдох, но ничего не вышло. Ощущение, что я прошла сквозь стену ледяной воды, но осталась абсолютно сухой.

Проваливаюсь в темноту.

Темнота и пустота. Не знаю, сколько я так нахожусь без звуков в кромешной тьме.

Тук. Что-то нарушило мое пребывание в обволакивающей пустоте. Тук. Тук. Этот звук исходит изнутри моего тела.

Вспоминаю, что это сердце. Мерный стук сердца и больше ничего. Делаю еще один судорожный вдох и ощущаю соль на языке. Постепенно включаются звуки.

Шелест листьев из-за запутавшегося в ветвях ветра.

Я вдыхаю солоноватый воздух, а неугомонный ветер, пытается пробраться сквозь плотно закрытые веки.

Чувствительность тела возвращается. Понимаю, что лежу на влажной траве, а где-то вдали открывается новый звук бурной реки.

Я познаю этот мир, продолжая лежать с закрытыми глазами. Теперь я узнаю большую часть звуков, но не знаю, что за существо издает мелодичные трели. На моей памяти в этом парке нет ни одной птицы с таким чудесным пением. Возможно, мне стоит увидеть ее.

Ветер стал прохладнее, и я решилась открыть глаза.

Яркий свет заполонил пространство. Испугавшись, что ослепну, я вновь закрыла глаза, теперь еще и руками. Следующую попытку я сделала сквозь небольшие щелочки. Вокруг меня яркий осенний лес.

Опираясь на руки, я рывком пытаюсь встать. Ноги не держат и я кубарем скатываюсь с холма в ледяной ручей.

Вытаскиваю листья из свалявшихся волос и смотрю на воду. Видимо, что чудовище отражающееся в зеркале водной глади – Я. Спутанные волосы, лицо в потеках грязи, синяк на скуле. Жалкое зрелище.

Я больше не в парке, это явно. Я где-то в другом месте. В кармане все тот же амулет и мокрые деньги, которые скатались в ком и стали абсолютно бесполезными. Рычу от досады.

Осматриваюсь. Здесь осень, а я пришла в парк, когда деревья еще не переоделись в золотые и красные тона.

Между деревьев кто-то пробежал. Я заозиралась по сторонам, а потом резко вскочила. Голова закружилась, и я упала.

Последнее, что вижу перед наступившей темнотой – несколько человек в бордовых балахонах, которые склонились надо мной, их лица мне не удалось разглядеть.

Глава 3

Яркий солнечный зайчик пляшет на моем лице. Приоткрываю слипшиеся глаза и не могу узнать окружающее пространство. На секунду показалось, что я дома. Но в моем доме не такая мягкая кровать и совсем другие запахи.

Потираю глаза, выковыривая остатки снов. Видимо, я плакала во сне.

Я была в лесу. Помню, как ноги сами несли меня куда-то, когда тело перестало мне подчиняться. Помню шорохи и лязг металла, а еще я помню обрывки слов на неизвестном языке и чьи-то смазанные силуэты.

Оглядываюсь по сторонам: я сижу в ворохе одеял и подушек, на самой удивительной кровати с пологом, которая застелена самыми светлыми и мягкими простынями в моей жизни; рядом с кроватью стоит туалетный столик из белого дерева с шестью маленькими ящичками; на противоположной стороне комнаты стоит огромный двустворчатый шкаф из темного дерева; а прямо передо мной стена с гобеленом изумрудно-зеленого цвета и под ним камин из резного камня.

Будучи ребенком я часто мечтала о том, что окажусь потерянной принцессой и придворные обязательно заберут меня из бедности и жестокости. Чуда не произошло. И мне посчастливилось дожить до семнадцати лет. Но разве можно мое существование называть жизнью?

Теперь я нахожусь в комнате, которая размером с половину моего дома. Мне страшно. Что привело меня в такое состояние? Какой-то газ? Почему я не додумалась задержать дыхание?

Встаю с кровати. Материал постельного белья шуршит, а простыни настолько чистые и выглаженные, что даже хрустят.

Ловлю свое отражение в зеркале туалетного столика: на мне длинная белая сорочка, найденный медальон сейчас покоится на шее, русые волосы спутались в косматую гриву, по всему телу глубокие царапины, как будто я продиралась через терновник.

Смотрю в свои бледно-голубые, почти серые глаза. Непослушные волосы сейчас рассыпались по плечам, обычно я коротко стригла их, чтобы моей матери было сложнее схватить меня. Благодаря стрижке они выглядели более здоровыми, насколько это возможно при моем питании или вернее сказать – при отсутствии питания. Но в последнее время мне трудно было найти средства на стрижку, а у самой руки растут из задницы.

Тяжело вздыхаю, оттягиваю ворот сорочки и смотрю на здоровенный синяк на моей ключице. Вчера не было так больно.

Я не могу назвать себя уродиной, но я себя не люблю. Да и не за что меня любить. Достаточно просто подойти к зеркалу и все, что я там увижу: ужасные веснушки, ужасный чуть вздернутый нос, пухлая верхняя губа, но широкая и будто сдувшаяся нижняя, странные кривоватые скулы, которые являются следствием недоедания.

Яростно отворачиваюсь от зеркала и, пошатываясь, иду к двери. Дергаю ручку на себя, пытаюсь провернуть, толкаю. Тщетно. Заперто.

Удивление и беспокойство сменяется паникой, стараюсь дышать ровно, чтобы успокоиться и не впасть в истерику. Сглатываю ком и начинаю ходить по комнате.

Ощупываю стены, проверяю ящики, открыв шкаф, я обнаружила старомодные платья невообразимой длины, такие уже лет сто никто не носит.

Выглядываю в окно. Лес, горы и башенки замка. Это какой-то сон? Или розыгрыш? Если бы у меня были друзья, я бы верила в розыгрыш, но, кажется, это происходит на самом деле.

Не знаю сколько прошло времени, не знаю где я нахожусь. Я пыталась стучать в массивную дверь, пробовала кричать, в надежде быть услышанной, но мне никто не ответил.

За окном догорал закат, странные птицы летели где-то вдали мелькая разноцветным оперением. Мне все только снится. Быть может, я в коме? Я слышала, что иногда мозг людей создает удивительные миры.

– Мне все только снится. Это только сон. Я сейчас проснусь… – охрипшим голосом произношу я, чтобы поверить в это.

Щелкнул замок двери, она с протяжным скрипом открылась.

– Не сон, – абсолютно бесчувственным голосом произнес кто-то, заходя в комнату.

Я вскочила на ноги, пошатнулась, но устояла.

– Тебя, должно быть, интересует твое местоположение?

Киваю.

– Ты находишься в моем замке – Флоадейле. Он расположен на границе Двора Зимы и Двора Осени.

Что?

Я нахмурила брови.

Такого не существует. Во всяком случае, это уже не в пределах моей страны.

– А разве ты не выглядывала в окно? – будто прочитав мои мысли, произнес человек.

Сейчас я решилась рассмотреть его: это высокий мужчина с идеальной выправкой, у него каштановые с рыжинкой волосы волнами ниспадающие на плечи, острые черты лица придают ему неестественность и некоторую таинственность.

Слежу за его движениями. Мужчина заправляет прядь волос за остроконечное ухо.

Странные уши. Он явно ценитель Толкина.

– Все, что ты видишь здесь, существует на самом деле. Но это не тот мир в котором ты привыкла жить. Мы всегда были рядом, но смертным не дано перейти в наш мир, без нашего позволения. И, украв медальон, ты с его помощью нашла вход сквозь стену запечатывающую нашу страну от вашей.. Соответственно, тебя ждет наказание.

Молчу. Не могу проронить и слова. Потому что не знаю, позволено ли мне говорить. Этот мужчина сильнее меня во много раз, перечить или вызывать его гнев мне совсем не хочется.

Хочу сказать, что я не собиралась красть медальон, он сам попал в мой карман и из-за него я здесь. Я все еще не могу поверить в реальность произошедшего. Старательно щипаю себя за руку, но проснуться не удается.

– Закончила? – мужчина вопросительно выгнул бровь

Киваю.

– Меня зовут Тивэйл.

Мне интересно, но не могу задать вопрос. Не могу.

Снова он будто читает мои мысли, потому что произносит:

– Я отношусь к роду благих фейри.

Понятнее мне не стало.

Фейри… фейри… Это что-то из скандинавской мифологии, верно? Или это Кельты придумали? Не знаю. Значит, не человек. Я ошиблась.

– За пересечение границы, за кражу изделия, сотворенного Фейрийским ювелиром, тебя ждет в лучшем случае быстрая смерть.

Действительно, что может быть лучше?

– На время, которое требуется для сбора Правителей, ты остаешься здесь. Тебе запрещено выходить из этой комнаты без моего позволения, слуги будут приходить к тебе трижды в день. Попытка побега ни к чему не приведет, потому что лес в моих владениях кишит злобными тварями, а если ты им попадешься они и косточек от тебя не оставят, но так даже лучше, так что мастери канат из шелковых простыней и уходи.

Молчу. Стараюсь не смотреть на Тивэйла. Несмотря на то, что его голос удушающе спокоен, я чувствую отголоски паники в себе, мне страшно.

Он круто развернулся на каблуках и уже у самой двери бросил через плечо:

– Тебе следует принять ванну, от тебя смердит.

Несколько поворотов ключа в замке и я снова одна.

Смердит? Разве этим словом еще пользуются?

Скоро явились слуги. Это были странные существа. Если не приглядываться, то они смахивали на древних старушек, а их коричневая кожа была похожа на кору старых деревьев.

Они принесли с собой бутылочки с густой ароматной жидкостью и полотенца, затем велели мне залезть в воду без лишних вопросов. Я принюхалась. Ароматная ванна, наполненная мягкой душистой пеной, пахнущей эвкалиптом и зеленым чаем.

Это была невыносимо горячая вода, мне казалось, что я сварюсь заживо и кожа будет слезать с меня лоскутами. Я стиснула зубы и изо всех сил старалась не шипеть. Как же горячо!

– Совсем ты тощая… – задумчиво произнесла одна из служанок с усилием натирая мокрой тряпкой мое плечо.

– Да помолчи ты! – осадила ее другая.

Удрученно киваю, потому что знаю, что я тощая.

– Интересно небось, где ты очутилась?

Снова киваю, осматривая исцарапанную розовую ладонь под водой.

И обладательница самого скрипучего голоса произнесла:

– Ты оказалась во владениях древних существ, этот замок – собственность нашего господина Тивэйла. Не советую тебе распускать язык в его присутствии. В свое время он был превосходным воином и убийцей. Во время второй войны со смерттными.

Я вскинула голову и широко распахнутыми глазами уставилась на говорящую.

– Ну, что ты так смотришь? Вместе с ужином получишь пару книг о нашей породе, не ленись, читай. Про войны узнаешь. Наш Господин следующий, кто займет место своего отца – правителя Двора Осени.

– Что такое Двор Осени? – решаюсь подать голос я.

– Вот ты бестолковая. Ты сейчас находишься при Дворе Осени. Неужели не заметила, что здесь все напоминает о ней? – она обвела рукой комнату, которая на самом деле пестрела осенними цветами. – Если надумаешь сбежать, то ничего не выйдет. Здесь некуда идти. Замок находится на границе. Пройдешь немного и окажешься посреди лютой зимы или свалишься с утеса. А вы, смертные, такие хрупкие, – проскрипела женщина.

Собиралась надеть одежду сама, но слуги были быстрее. Они не приняли моих возмущений и теперь я стояла в легком хлопковом платье кремового цвета, рукава которого были сделаны из очень тонкой, почти прозрачной, ткани.

Не хотелось признавать, но мне очень понравилось платье. Его длина скрывала щиколотки, на спине были завязки, позволяющие подогнать платье по фигуре.

Несколько раз покрутилась перед зеркалом, чтобы насладиться тем, как идеально оно сидит и как плавно разлетается подол.

После я уселась на кровать и уставилась в окно, наблюдая за красочной осенью. По мощеному камнем двору замка сновали слуги, ближе к вечеру в ворота въехала большая крытая повозка из которой слуги разгрузили провизию.

Я смотрела, как мальчик везет в тележке огромную тыкву, а другие ребята что-то весело кричат ему вслед. Стражники у ворот наблюдали за шуточной потасовкой ребятни и даже тканевые маски не смогли скрыть их улыбок.

Как и было обещано, на подносе с ужином, я получила две книги. Толстые альманахи в кожаных обложках. Я решаю отложить обе, а потом обратить внимание на соблазнительно пахнущий ужин.

Огромный кусок мяса и батат. Если с опознаванием сладкого картофеля у меня не возникло проблем, то по поводу мяса я ничего не могу сказать.

Дома я редко ела мясо, обычно это было у Пэгги. Так что телятину от свинины я не отличу. Однако мою настороженность сбавлял дикий голод. И поэтому мне стало все равно что это за мясо.

Нежные кусочки мяса, которые таяли во рту, в сочетании с густой подливой и бататом становились чем-то нереальным, близким к волшебству.

Стараюсь жевать медленнее, не заглатывать огромные куски, тщательно пережевывать, наслаждаясь каждой порцией отправленной в рот. И пусть я все еще голодна, не доедаю. Потому что до этого, я слишком долго не ела и меня попросту вывернет. Будет жаль, если такой великолепный ужин пропадет.

Слизываю мясной сок с вилки и отставляю поднос в сторону.

Меня ждала первая книга и погружение в историю фейрийского народа.

Стемнело. Из-за того, что в комнате не было света, мне не удалось дочитать и я отложила книгу, надеясь, что продолжу утром.

Я узнала, что ко мне приходили брауни, одни из низших сословий фейрийского народа. Они, как правило, занимаются домашними делами.

В книге было написано, что раньше Фейриленд не был огражден от мира людей волшебной стеной. Народы жили рядом друг с другом. Некоторые помогали людям, другие питались ими. Но вопреки моим ожиданиям в книге не оказалось истории о том почему же появилась стена, зато было много историй о враждебных тварях. Я так понимаю, что именно о них говорил Тивэйл.

Пуки – притворялись бродячим огоньками и сбивали путников с дороги;

Слуа, которые летали по воздуху и пытались войти в дом умирающего, чтобы забрать с собой его душу;

Броллахан – странный и жуткий фейри-призрак, который выглядит как нечто бесформенное, темное, клубящееся, с двумя горящими глазами посередине. Но Броллахану все же очень хочется хоть как-нибудь выглядеть, поэтому присмотрев себе симпатичную оболочку, он попросту вселяется в нее. Кожа одержимого Броллаханом человека или фейри сереет, покрывается едва заметными трещинками, а глаза начинают пылать красным.

Два стука в дверь. Кидаю книгу на кровать надеясь, что в такой темноте ничего нельзя разглядеть. Все еще не знаю позволено ли мне читать и беспокоюсь, что рассержу хозяина замка.

Тивэйл медленно вошел в комнату.

– Тебе интересна наша история?

Киваю. Понимаю, что слишком темно и открываю рот, чтобы ответить.

– Вижу тебе по вкусу чтение, но эта книга не самая лучшая.

Как он видит?

– Фейри отлично видят в темноте в отличие от вас, людей.

Киваю.

– Ты немногословна потому что боишься?

– Я…я не боюсь.

Тивэйл остановился, присел на корточки и заглянул в мои глаза.

– Интересно.

Он принялся осматривать комнату, его взгляд упал на полупустое блюдо и он произнес:

– Ты не доела… Почему? Порция меньше средней. Мои служанки решили не перегружать твой человеческий желудок нашими яствами.

Опускаю голову потому что не знаю, как правильно ответить.

– Нет, не отвечай. Это все мое праздное любопытство. Я пришел сказать, что через две луны здесь будут правители и твоя судьба решится.

Тивэйл покинул комнату, оставив меня среди темноты и неожиданного холода.

В моей голове обилие мыслей. Но главная, что я просто сменила один плен на другой.

Ложусь в холодную постель в надежде выспаться, но сон не идет. Вместо него какое-то странное возбуждение. Я должна быть в панике, что меня силой держат в Фейриленде, а вроде и не держат, но уйти я не могу.

Сложно. Очень сложно. Если и получится уйти, то куда? Домой? Только дома не лучше. Здесь меня еще ни разу не ударили, накормили вкусным ужином, положили в огромную постель, но нет никаких гарантий, что так продолжится дальше.