Текст книги "Душевный разговор. Диалог с Л. Н. Толстым"

«Дух господень на Мне; ибо он помазал Меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу» (от Мтф., гл. 4). «Благовествовать Царствие Божие, ибо на то Я послан» (от Луки, гл. 4).

Направляя апостолов своих проповедовать Царство Божие, Христос указывал на господство царей и других власть имущих, действующих противно воле Его, и поучал примером своим показывать, как те могут избавиться от грехов своего властвования.

«Он сказал им: цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются. А вы же не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий, как служащий» (от Луки, гл. 22).

В этом и есть Божественное домостроительство, порученное Богом своему Сын Иисусу Христу, но не строительство Царства Царствующих, а замена его на духовное братство, где ни один не может возвыситься над другим. Так зачем же обманывать верующих и людей, не постигших истинной веры?

Оправдывая царей как предназначение свыше, зачем же умалчивать, что все люди имеют свое предназначение Создателя, как рабы Божии, которые по учению Христа сегодня меньшие, а завтра станут большими. Все зависит только от того, как они выполняют заповеди Его. И святость только в том, как человек несет служение Богу, как несет свой крест.

«И от всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут» (от Луки, гл. 12).

Но, несмотря на все злодеяния Николая II, протоиерей пытается доказать, что он прошел свой путь достойно – по-христиански. Где же и когда Христос учил тому, что убийство подданных своих царствующими, есть христианское достоинство их? Так можно дойти и до того, что царь Ирод, искавший родившегося Христа Младенца, чтобы погубить его, также достойный, потому что он царь!

Л. Толстой. Причина в этом одна – неприятие учения Христа в его истинном, т. е. полном значении. Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины. Христос и предупреждал об этом своих учеников. «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных (от Мтф., гл. 24).

Влекомый истиной. Протоиерей, похоже, и применил чудесную волшебную палочку и дал свое знамение о канонизации Николая II. Примечательно и то, что при определении критериев святости он также отдалялся от учения Христа. Он утверждает: «А православный святой – это не Ганди с его учением о непротивлении злу насилием». После этого утверждения можно предположить, что он до сих пор не изучил и не постиг учение Христа в полном понимании его, а потому следует обратить протоиерея к словам Иисуса Христа: «Вы слышали, что сказано: «око за око и зуб за зуб». А Я говорю вам: не противиться злому. Но кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему другую» (от Мтф., гл. 5).

А Ганди – всего лишь проповедник этого учения, и жизнью своей показывал, как нужно выполнять его. Вы также проповедовали это учение, неужели это не имеет никакого отношения к святым деяниям человека и критерию определения святости?

Л. Толстой. Непротивление злу – это проявление божеской любви к людям, что может быть святее? Она есть сущность души. К этому и призывает нас Христос, и только выполняющий волю Бога достоин награды за то.

«Но вы любите врагов ваших и благотворите и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего, ибо он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд (от Луки, гл. 6).

Влекомый истиной. Но если человек, выполняющий это учение Христа, самим Христом оценивается достойным сыном Всевышнего и заслуживающим великую награду Господа, то почему, по словам протоиерея, он не православный святой. Неужели у нашего родного православия есть другой Христос, который обожествляет царей убийц?

Л. Толстой. У христиан один учитель и наставник – Христос и один Отец, который на небесах.

Христианская святость вытекает из сознания единства божественного начала в себе и во всех людях, и не только в людях, но и во всем живом.

Но как только допущены условия, при которых человек может сделать ближнему то, чего он не хотел бы для себя: всякого рода насилия, наказания, тем более убийство, так рассуждения о святости и любви ко всем людям становятся пустым словом.

Только тот из сынов человеческих заслуживает названия святого, кто помнит Бога не словами. А несет Бога в сердце своем. Помнит так, как будто Он следит за каждым моим поступком. Выполняет волю его, изложенную во всех заповедях.

Иисус Христос дал определение своими словами о том, кто может быть святым.

«Учитель благий. Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус ответил ему: Знаешь заповеди: не прелюбодействуй; не убивай; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца твоего и матерь твою. И еще одного не достает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровища на небесах, и приходи, следуй за мной» (от Луки, гл. 18).

Влекомый истиной. Неужели ныне обожествляющие не понимают божеской истины, заложенной в эти слова Христа, этой правды Божией? А если понимают, то почему, говоря о ней, сами не следуют тому, что сказал Христос, и обожествляют Николая II вопреки заповедям Его? Даже с этой целью разворошили могилы предков царя в поисках родственной схожести останков. И Божие ли это дело – нарушать покой упокоенных им под улюлюканье обезумевших в поисках сенсации средств массовой информации?

Не следовало ли имеющим предназначение нести священное учение людям прежде почитать слова Христа и о том, кто может нести учение его и следовать за ним.

На просьбу одного из учеников, желавших следовать его учению: «Господи! Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего, Иисус сказал ему: Иди за мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (от Мтф., гл. 8).

Л. Толстой. Следование правде Божией – это исполнение воли Его. Как легко, казалось бы, исполнение закона Бога, выраженного в христианском учении, и как все еще далеки мы от этого исполнения.

Влекомый истиной. Очевидно, поэтому в нашем мире и поныне власти продолжают управлять людьми, а не служить им по законам Бога.

Л. Толстой. Я помню только одного из властвующих, который осознал в конце своей жизни сотворенное им зло, – это Бисмарк. Он об этом написал: «Тяжело у меня на душе. Во всю свою долгую жизнь никого не сделал я счастливым: ни своих друзей, ни семьи, ни даже самого себя. Много-много наделал я зла… Я был виновником трех больших войн. Из-за меня погибло более 800 000 людей на полях сражений; их теперь оплакивают братья, вдовы… И все это стоит между мною и Богом.

Влекомый истиной. Бисмарк хотя бы в последние годы жизни осознал злодеяния своего властвования и, по сути, покаялся публично перед народом своим. Грехи его были непростительны, но он хотя бы попытался очистить душу свою.

Но Николай II наделал больше зла для народов России и не покаялся перед народом в преддверии конца своего, не подумал даже о семье своей, которая после покаяния его, вероятнее всего, была бы освобождена и спасена. Похоже, что он не верил в спасение Господа за грехи свои, но и не верил в спасение Господа детей безгрешных его. Но верил вернее всего в спасение от Колчака, который с озверением рвался к месту ссылки его.

И вот после такого греховного царствования, уже в далекие от смерти годы, из него сделали святого новомученика.

Л. Толстой. По учению Христа, только вера в Бога и покаяние в греховности, как недопущение в дальнейшем греха, спасет людей. Об этом и свидетельствуют слова Его «Не бойся, только веруй и спасение будет» (от Луки, гл. 8).

Все учение Христа в том, чтобы исполнять заповеди Его. Там же и определение, кто может быть свят и войдет в Царство Небесное.

Святость не в лесах, не на небе, не на земле, не в священных реках. Очисти свое тело и душу, и ты увидишь Его. Преврати тело в храм, откинь дурные мысли и созерцай Бога внутренним Оком. Святой муж заботится не о внешнем, а о внутреннем.

Но более точного определения святости, чем сказано Иисусом Христом, нет и быть не может.

«Не всякий говорящий Мне: “Господи! Господи!” – войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Моего Отца, Отца Небесного» (от Мтф., гл. 7).

«Если хочешь войти в жизнь вечную, соблюдай заповеди» (от Мтф., гл. 19).

Влекомый истиной. Но если Христос говорит, что люди с деяниями, подобными деяниям Николая II, не могут быть святы, а Синод считает, что он свят, то как это понимать?

Л. Толстой. Все можно простить, но не извращение тех высших божественных истин, до которых с таким трудом дошло человечество.

Приложение № 1
Александру III

1881 г. Марта 8–15. Ясная Поляна.

Ваше императорское величество.

Я, ничтожный, не призванный и слабый, плохой человек, пишу письмо Русскому Императору и советую ему, что ему делать в самых сложных, трудных обстоятельствах, которые когда-либо бывали. Я чувствую, как это странно, неприлично, дерзко, и все-таки пишу. Я думаю себе: если ты напишешь, письмо твое будет не нужно, его не прочтут, или прочтут и найдут, что оно вредно и накажут тебя за это. Вот все, что может быть. И в этом для тебя не будет ничего такого, в чем бы ты раскаивался. Но если ты не напишешь и потом узнаешь, что никто не сказал царю то, что ты хотел сказать, и что царь потом, когда уже ничего нельзя будет переменить, подумает и скажет: если бы тогда кто-нибудь сказал мне это! Если это случится так, ты вечно будешь раскаиваться, что не написал того, что думал. И потому я пишу Вашему Величеству то, что я думаю.

Я пишу из деревенской глуши, ничего верно не знаю. То, что знаю, знаю по газетам и слухам, и потому, может быть, пишу ненужные пустяки о том, чего вовсе нет, тогда, ради бога, простите мою самонадеянность и верьте, что я пишу не потому, что я высоко о себе думаю, а потому только, что, уже столь много виноватый перед людьми, боюсь быть еще виноватым, не сделав того, что мог и должен был сделать.

(Я буду писать не в том тоне, в котором обыкновенно пишутся письма государям – с цветами подобострастия и фальшивого красноречия, которое только затемняют и чувства, и мысли. Я буду писать просто, как человек к человеку. Настоящие чувства моего уважения к вам, как к человеку и к царю, виднее будут без этих украшений.)

Отца вашего, царя русского, сделавшего много добра и всегда желавшего добра людям, старого, доброго человека, бесчеловечно изувечили и убили не личные враги его, но враги существующего порядка вещей; убили во имя какого-то высшего блага всего человечества. Вы стали на его место, и перед вами те враги, которые отравляли жизнь вашего отца и погубили его. Они враги ваши потому, что вы занимаете место вашего отца, и для того мнимого общего блага, которого они ищут, они должны желать убить и вас.

К этим людям в душе вашей должно быть чувство мести, как к убийцам отца, и чувство ужаса перед той обязанностью, которую вы должны были взять на себя. Более ужасного положения нельзя себе представить, более ужасного потому, что нельзя себе представить более сильного искушения зла. Враги отечества, народа, презренные мальчишки, безбожные твари, нарушающие спокойствие и жизнь вверенных миллионов, и убийцы отца. Что другое можно сделать с ними, как не очистить от этой заразы русскую землю, как не раздавить их, как мерзких гадов. Этого требует не мое личное чувство, даже не возмездие за смерть отца, этого требует от меня мой долг, этого ожидает (от) меня всея Россия.

В этом-то искушении и состоит весь ужас вашего положения. Кто бы мы ни были, цари или пастухи, мы люди, просвещенные учением Христа.

Я не говорю о ваших обязанностях царя. Прежде обязанностей царя есть обязанности человека, и они должны быть основой обязанности царя и должны сойтись с ними.

Бог не спросит вас об исполнении обязанности царя, не спросит об исполнении царской обязанности, а спросит об исполнении человеческих обязанностей. Положение ваше ужасно, но только затем и нужно учение Христа, чтобы руководить нами в тех страшных минутах искушения, которые выпадают на долю людей. На вашу долю выпало ужаснейшее из искушений. Но как ни ужасно оно, учение Христа разрушает его: и все сети искушений, обставленные вокруг вас, как прах разлетятся перед человеком, исполняющим волю бога (от Мтф., 5, 43). Вы слышали, что сказано: люби ближнего и возненавидь врага твоего; а я говорю вам: любите врагов ваших… благотворите ненавидящим вас – да будете сынами отца вашего небесного. 38. Вам сказано: око за око, зуб за зуб, а я говорю: не противься злу (от Мтф., 18, 20). Не говорю тебе до 7, но до 70 х 7. Не ненавидь врага, а благотвори ему, не противься злу, не уставай прощать. Это сказано человеку, и всякий человек может исполнить это. И никакие царские, государственные соображения не могут нарушить заповедей этих (от Мтф., 5, 19). И кто нарушит одну из сих малейших заповедей, малейшим наречется в царствии небесном, а кто сотворит и научит, тот великим наречется в царствии небесном (от Мтф.,7, 24). И так всякого, кто слушает сии мои слова и исполняет их, уподоблю мужу разумному, который построил свой дом на камне: пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились в дом тот, и он не упал, ибо основан был на камне. А всякий, слушающий… великое.

Знаю я, как далек тот мир, в котором мы живем, от тех божеских истин, которые выражены в учении Христа и которые живут в нашем сердце, но истина – истина, и она живет в нашем сердце и отзывается восторгом и желанием приблизиться к ней. Знаю я, что я ничтожный, дрянной человек, в искушениях, в 1000 раз слабейших, чем те, которые обрушились на вас, отдавался не истине и добру, а искушению и что дерзко и безумно мне, исполненному зла человеку, требовать от вас той силы духа, которая не имеет примеров, требовать, чтобы вы, русский царь, под давлением всех окружающих, и любящий сын после убийства, простили бы убийц и отдали бы им добро за зло; но не желать этого я не могу, (не могу) не видеть того, что всякий шаг ваш к прощению есть шаг к добру; всякий шаг к наказанию есть шаг к злу, не видеть этого я не могу. И как для себя в спокойную минуту, когда нет искушения, надеюсь, желаю всеми силами души избрать путь любви и добра, так и для вас желаю и не могу не надеяться, что вы будете стремиться к тому, чтобы быть совершенным, как отец ваш на небе, и вы сделаете величайшее дело в мире, поборете искушение, и вы, царь, дадите миру величайший пример исполнения учения Христа – отдадите добро за зло.

Отдадите добро за зло, не противьтесь злу, всем простите.

Это и только это надо делать, это воля бога. Достанет ли у кого или недостанет сил сделать это, это другой вопрос. Но только этого одного надо желать, к этому одному стремиться, это одно считать хорошим и знать, что все соображения против этого – искушения и соблазны. Все ни на чем ни основаны, шатки и темны.

Но, кроме того, что всякий человек должен и не может ничем другим руководиться в своей жизни, как этими выражениями воли божией, исполнение этих заповедей божьих есть вместе с тем и самое для жизни вашей и вашего народа разумное действие. Истина и благо всегда истина и благо и на земле, и на небе. Простить ужаснейших преступников против человеческих и божеских законов и воздать им добро за зло – многим это покажется в лучшем смысле идеализмом, безумием, а многим злонамеренностью. Они скажут: «Не прощать, а вычистить надо гниль, задуть огонь». Но стоит вызвать тех, которые скажут это, на доказательство их мнения, и безумие и злонамеренность окажутся на их стороне.

Около 20 лет тому назад завелось какое-то гнездо людей, большей частью молодых, ненавидящих существующий порядок вещей и правительство. Люди эти представляют себе какой-то другой порядок вещей, или даже никакого себе не представляют и всеми безбожными, бесчеловечными средствами, пожарами, грабежами, убийствами, разрушают существующий строй общества. 20 лет борются с этим гнездом. Как уксусное (?) гнездо, постоянно зарождающее новых деятелей, и до сих пор гнездо это не только не уничтожено, но оно растет, и люди эти дошли до ужаснейших, по жестокости и дерзости, поступков, нарушающих ход государственной жизни. Те, которые хотели бороться с этой язвой внешними, наружными средствами, употребляли два рода средств: одно – прямое отсечение больного, гнилого, строгость наказания; другое – предоставление болезни своего хода, регулирование ее. Это были либеральные меры, которые должны были удовлетворить беспокойные силы и утишить напор враждебных сил. Для людей, смотрящих на дело с материальной стороны, нет других путей – или решительные меры пресечения, или либерального послабления. Какие бы и где бы ни собрались люди толковать о том, что нужно делать в теперешних обстоятельствах, кто бы они ни были, знакомые в гостиной, члены совета, собрания представителей, если они будут говорить о том, что делать для пресечения зла, они не выйдут из этих двух воззрений на предмет: или пресекать – строгость, казни, ссылки, полиция, стеснения цензуры и т. п., или либеральная потачка – свобода, уверенная мягкость мер взысканий, даже представительство, конституция, собор. Люди могут сказать много еще нового относительно подробностей того и другого образа действий; во многом многие из одного и того же лагеря будут не согласны, будут спорить, но ни те, ни другие не выйдут – одни из того, что они будут отыскивать средства насильственного пресечения зла, другие – из того, что они будут отыскивать средства не стеснения, давания выходу затеявшемуся брожению. Одни будут лечить болезнь решительными средствами против самой болезни, другие будут лечить не болезнь, но будут стараться поставить организм в самые выгодные, гигиенические условия, надеясь, что болезнь пройдет сама собою. Очень может быть, что те и другие скажут много новых подробностей, но ничего не скажут нового, потому что и та, и другая система уже были употреблены, и ни та, ни другая не только не излечила больного, но и не имела никакого влияния. Болезнь шла доныне, постепенно ухудшаясь. И потому я полагаю, что нельзя так сразу называть исполнение воли бога по отношению к делам политическим мечтанием и безумием. Если даже смотреть на исполнение закона бога, святыню святынь, как на средство против житейского мирского зла, и то нельзя смотреть на него презрительно после того, как очевидно вся житейская мудрость не помогла и не может помочь. Больного лечили и сильными средствами, и переставая давать сильные средства, а давая ход его отправлениям, и ни та, ни другая система не помогли, больной все больнее. Представляется еще средство – средство, о котором не знают врачи, средство странное. Отчего же не испытать его? Одно первое преимущество средство это имеет неотъемлемо перед другими средствами, это то, что те употреблялись бесполезно, а это никогда еще не употреблялось.

Пробовали во имя государственной необходимости блага масс стеснять, ссылать, казнить, пробовали во имя той же необходимости блага масс давать свободу – все было то же. Отчего не попробовать во имя бога исполнять только закон его, не думая ни о государстве, ни о благе масс. Во имя бога и исполнения закона его не может быть зла.

Другое преимущество нового средства – и тоже несомненное – то, что те два средства сами в себе были нехороши: первое состояло в насилии, казнях (как бы справедливы они ни казались, каждый человек знает, что они зло), второе состояло в не вполне правдивом попущении свободы. Правительство одной рукой давало эту свободу, другой – придерживало ее. Приложение обоих средств, как ни казались они полезны для государства, было нехорошее дело для тех, которые прилагали их. Новое же средство таково, что оно не только свойственно душе человека, но доставляет высшую радость и счастье для души человека. Прощение и воздаяние добром за зло есть добро само по себе. И потому приложение двух старых средств должно быть противно душе христианской, должно оставлять по себе раскаяние, прощение же дает высшую радость тому, кто творит его.

Третье преимущество христианского прощения перед подавлением или искусным направлением вредных элементов относится к настоящей минуте и имеет особую важность. Положение ваше и России теперь – как положение больного во время кризиса. Один ложный шаг, прием средства ненужного или вредного, может навсегда погубить больного. Точно так же теперь одно действие в том или другом смысле: возмездие за зло жестоких казней или вызова представителей – может связать все будущее. Теперь, в эти 2 недели суда над преступниками и приговора, будет сделан шаг, который выберет одну из 3-х дорог предстоящего распутья: путь подавления зла злом, путь либерального послабления – оба испытанные и ни к чему не приводящие пути. И еще новый путь – путь христианского исполнения царем воли божьей, как человеком.

Государь! По каким-то роковым, страшным недоразумениям в душе революционеров запала страшная ненависть против отца вашего – ненависть, приведшая их к страшному убийству. Ненависть эта может быть похоронена с ним. Революционеры могли – хотя несправедливо – осуждать его за погибель десятков своих. Но вы чисты перед всей Россией и перед ними. На руках ваших нет крови. Вы – невинная жертва своего положения. Вы чисты и невинны перед собой и перед богом. Но вы стоите на распутье. Несколько дней, и если восторжествуют те, которые говорят и думают, что христианские истины только для разговоров, а в государственной жизни должна проливаться кровь и царствовать смерть, вы навеки выйдете из того божественно состояния чистоты и жизни с богом и вступите на путь тьмы государственных необходимостей, оправдывающих все и даже нарушение закона бога для человека.

Не простите, казните преступников, вы сделаете то, что из числа сотен вы вырвете 3-х, 4-х, и зло родит зло, и на место 3-х, 4-х вырастут 30, 40, и сами навеки потеряете ту минуту, которая одна дороже всего века – минуту, в которую вы могли исполнить волю бога и не исполнили ее, и сойдете навеки с того распутья, на котором вы могли выбрать добро вместо зла, и навеки завязнете в делах зла, называемых государственной пользой (от Мтф., 5, 25).

Простите, воздайте добром за зло, и из сотен злодеев десятки перейдут не к вам, не к ним (это неважно), а перейдут от дьявола к богу, и у тысяч, у миллионов дрогнет сердце от радости и умиления при виде примера добра с престола в такую страшную для сына убитого отца минуту.

Государь, если бы вы сделали это, позвали этих людей, дали им денег и услали их куда-нибудь в Америку и написали бы манифест со словами вверху: а я вам говорю, люби врагов своих, – не знаю, как другие, но я плохой верноподданный, был бы собакой, рабом вашим. Я бы плакал от умиления, как я теперь плачу всякий раз, когда бы я слышал ваше имя. Да что я говорю: не знаю, что другие. Знаю, каким потоком разлились бы по России добро и любовь от этих слов. Истины Христовы живы в сердцах людей, и одни они живы, и любим мы людей только во имя этих истин.

И вы, царь, провозгласили бы не словом, а делом эту истину. Но может быть, это все мечтания, ничего этого нельзя сделать. Может быть, что хотя и правда, что 1) более вероятности в успехе от таких действий, никогда еще не испытанных, чем от тех, которые пробовали и которые оказались негодными, и что 2) такое действие наверно хорошо для человека, который совершит его, и 3) что теперь вы стоите на распутье, и это единственный момент, когда вы можете поступить по-божьи, и что, упустив этот момент, вы уже не вернете его, – может быть, что все это правда, но скажут: это невозможно. Если сделать это, то погубишь государство.

Но положим, что люди привыкли думать, что божественные истины – истины только духовного мира, а не приложимы к житейскому: положим, что врачи скажут: мы не принимаем вашего средства, потому что, хотя оно и не испытано и само по себе не вредно, и правда, что теперь кризис, мы знаем, что оно сюда не идет и ничего, кроме вреда, сделать не может. Они скажут: христианское прощение и воздаяние добром за зло хорошо для каждого человека, но не для государства. Приложение этих истин к управлению государством погубит государство.

Государь, ведь это ложь, злейшая, коварнейшая ложь: исполнение закона бога погубит людей. Если это закон бога для людей, то он всегда и везде закон бога, и нет другого закона воли его. И нет кощунственнее речи, как сказать: закон бога не годится. Тогда он не закон бога. Но положим, мы забудем то, что закон бога выше всех других законов и всегда приложим, мы забудем это. Хорошо: закон бога неприложим, и если исполнить его, то выйдет зло еще худшее. Если простить преступников, выпустить всех из заключения и ссылок, то произойдет худшее зло. Да почему же это так? Кто сказал это? Чем вы докажете это? Своей трусостью. Другого у вас нет доказательства. И, кроме того, вы не имеете права отрицать ничьего средства, так (как) всем известно, что ваши не годятся.

Они скажут: выпустить всех, и будет резня, потому что немного выпустят, то бывают малые беспорядки, много выпустят, бывают большие беспорядки. Они рассуждают так, говоря о революционерах, как о каких-то бандитах, шайке, которая собралась, и когда ее переловить, то она кончится. Но дело совсем не так: не число важно, не то, чтобы уничтожить или выслать их побольше, а то, чтобы уничтожить их закваску, дать другую закваску. Что такое революционеры? Это люди, которые ненавидят существующий порядок вещей, находят его дурным и имеют в виду основы для будущего порядка вещей, который будет лучше. Убивая, уничтожая их. Нельзя бороться с ними. Не важно их число, а важны их мысли. Для того чтобы бороться с ними, надо бороться духовно. Их идеал есть общий достаток, равенство, свобода. Чтобы бороться с ними, надо поставить против них идеал такой, который бы был выше их идеала, включил бы в себя их идеал. Французы, англичане, немцы теперь борются с ними и также безуспешно.

Есть только один идеал, который можно противуставить им. И тот, из которого они выходят, не понимая его и кощунствуя над ним, – тот, который включает их идеал, идеал любви, прощения и воздания добра за зло. Только одно слово прощения и воздания добра за зло. Только одно слово прощения и любви христианской, сказанное и исполненное с высоты престола, и путь христианского царствования, на который предстоит вступить вам, может уничтожить то зло, которое точит Россию.

Как воск от лица огня, растает всякая революционная борьба перед царем – человеком, исполняющим закон Христа.