Текст книги "Душевный разговор. Диалог с Л. Н. Толстым"

Л. Толстой. Обман этот происходит вследствие того, что человек принимает то, что он видит происходящим в своем животном, за цель деятельности своего разумного сознания. Происходит нечто подобное тому, что бы делал человек, руководясь в бдящем состоянии тем, что он видит во сне. И тогда-то, если этот обман поддерживается ложными учениями, и происходит в человеке смешение личности с разумным сознанием.

По ходячему представлению о жизни, жизнь человеческая есть кусок времени от рождения и до смерти его животного. Но это не есть жизнь человеческая; это только существование человека, как животного. Жизнь человеческая есть нечто, только проявляющееся в животном существовании, точно так же, как жизнь органическая есть нечто, только проявляющееся в существовании вещества.

Человеку, извращенному ложными учениями мира, требования животного, которые исполняются сами собой и видимы и на себе, и на других, кажутся просты и ясны, новые же, невидимые требования разумного сознания представляются противоположными; удовлетворение их, которое не делается само собой, а которое надо совершать самому, кажется чем-то сложным и неясным.

Влекомый истиной. В чем выражаются требования разумного сознания? Можно ли понимать это, как перестать считать главным в жизни наше животное существование?

Л. Толстой. «Должно вам родиться снова» – сказал Христос. Не то, чтобы человеку кто-нибудь велел родиться, но чтобы иметь жизнь, ему нужно вновь родиться в этом существовании – разумным сознанием.

Человеку дано разумное сознание с тем, чтобы он положил жизнь в том благе, которое открывается ему его разумным сознанием. Тот, кто в этом благе положил жизнь, тот имеет жизнь; тот же, кто не полагает в нем жизни, полагает ее в благе животной личности, тот этим самым лишает себя жизни. В этом состоит определение жизни, данное Христом.

Влекомый истиной. Иисус Христос в своих пояснениях Никодиму о сути жизни и о рождении свыше назвал это рождением от Духа. Это можно понимать, что разумное сознание, данное Создателем человеку, позволяет привести его к духовному осознанию своей жизни, то есть истинной сущности ее.

Л. Толстой. Только при этом условии возможны благо и жизнь человека, и только при этом условии уничтожается и то, что отравляло жизнь человека – уничтожается борьба существ, мучительность страданий и страх смерти.

Глядя на мир из своего представления о жизни, как стремления к личному благу, человек видел в мире неразумную борьбу существ, губящих друг друга. Но стоит человеку признать свою жизнь в стремлении к благу других, чтобы увидать в мире совсем другое: увидать рядом с случайными явлениями борьбы существ постоянное взаимное служение друг другу этих существ, – это служение, без которого немыслимо благополучное существование мира.

Но мало того, допустив только возможность замены стремления к своему благу стремлением к благу других существ, человек не может не видеть и того, что это-то самое постепенное, большее и большее отречение его личности и перенесение цели деятельности из себя в другие существа и есть все движение вперед человечества и тех живых существ, которые ближе к человеку. Человек не может не видеть в истории, что движение общей жизни не в усилении и увеличении борьбы существ между собою. А, напротив, в уменьшении несогласия и в ослаблении борьбы; что движение жизни только в том, что мир, из вражды и несогласия, через подчинение разуму приходит все более к согласию и единству. Допустив это, человек не может не видеть, что люди, поедавшие друг друга, перестают поедать; убивавшие пленных и своих детей, перестают их убивать; что военные, гордившиеся убийством, перестают этим гордиться; учреждавшие рабство, уничтожают его; что люди, убивающие животных, начинают приручать их и меньше убивать; начинают питаться вместо тела животных их яйцами и молоком; начинают и в мире растений уменьшать их уничтожение.

Влекомый истиной. В истории нашего времени мы видим пока, что неразумная борьба только нарастает. Причины и пути избавления, разъясняемые вами и другими великими мыслителями человечества, преданы забвению. Но процветают все те же общественные лженауки и философствования. Они только говорят о сожалении братоубийства и словами заботятся о нищих и голодающих. Дела же властей, живущих по этим наукам, свидетельствуют об обратном. XX век стал самым кровопролитным, унесшим более сотни миллионов человеческих жизней, а XXI век продолжает эту бойню, и кровопролитие стало повседневным явлением жизни, и не только в войнах. Количество голодающих на земле продолжает расти.

Говорить о том, что властвующие при этом руководствуются человеческим разумом, позволяющим осмыслить истинную суть жизни, не приходится.

Л. Толстой. Да как же им чувствовать требования разума, когда весь разум их без остатка ушел на усиление их похотей, когда эти похоти поглотили всю их жизнь?

Знаю, что чтобы ни делал человек, он не получит блага до тех пор, пока не будет жить сообразно закону своей истинной жизни. Закон же его жизни не есть борьба, а, напротив, взаимное служение существ друг другу.

Жизнь истинная – в движении вперед, в улучшении себя и улучшении жизни мира, через улучшение других людей. Все, что не ведет к этому, не жизнь, тем более то, что препятствует этому. Вся неясность понимания происходит от того, что люди не признают того, что жизнь есть участие в совершенствовании себя и жизни.

В этом есть единственно важный прогресс движения вперед. Прогресс братства, единения и любви, а не электричество и летание по воздуху. Читал мечтания какого-то американца о том, как хорошо будут устроены улицы и дороги и т. п. в 2000 году, и мысли нет у этих диких ученых о том, в чем прогресс. И намека нет. А говорят, что уничтожится война только потому, что она мешает материальному прогрессу.

Влекомый истиной. История показала, что это действительно дикая чушь.

В Советской России много делалось по закону служения людей друг другу, когда равенство, справедливость, взаимопомощь были идеологией жизни. Но не обошлось без отступлений от этого закона, и в результате, не без помощи отрицателей этого закона, российских и западных, власть сменилась. Но новая власть даже не пыталась избавиться от этих отступлений, а бездумно пошла по пути европейско-американских извращений сути человеческой жизни.

Л. Толстой. Попытки восстановления допотопного дикого взгляда на жизнь, как личное существование, которым занята так называемая наука нашего европейского мира, только очевиднее показывают рост разумного сознания человечества, показывают до очевидности, как выросло уже человечество из своего детского платья. А эти все философствования и экономические науки только показывают невозможность возвращения человечества к прежней ступени сознания.

Влекомый истиной. Но все это, очевидное для разумных представителей человечества, до сих пор непостижимо для властей и лженауки. Они все так же безумное и дикое выдают за разумное и современное.

Так, например, учение мудрейшего европейского мыслителя, известного вам Локка, обосновавшего разумное устройство общественной жизни, ставшего прародителем либерализма, извратили так, что его определения права собственности и свободы используют для оправдания алчности капитализма и ныне процветающего разврата. Но об этом хотелось бы побеседовать отдельно.

Л. Толстой. Это то противоречивое представление жизни, до которого дожило человечество еще до Соломона, до Будды и к которому хотят возвратить его ложные учители нашего времени.

Требования личности доведены до крайних пределов неразумия. Проснувшийся разум отрицает их. Но требования личности так разрослись, так загромоздили сознание человека, что ему кажется, что разум отрицает всю жизнь.

Но свет во тьме светит, и тьма не может объять его. Учение истины знает эту дилемму – или безумное существование, или отречение от него – и разрешает ее.

Учение, которое всегда и называлось учением о благе, учение истины, указало людям, что вместо того обманчивого блага, которого они ищут для животной личности, они не то, что не могут получить когда-то, где-то, но всегда имеют сейчас, здесь, неотъемлемое от них, действительное благо, всегда доступное им.

Благо это не есть нечто, только выведенное из рассуждения, не есть что-то такое, что надо отыскивать где-то, не есть благо, обещанное где-то и когда-то, а есть то самое знакомое человеку благо, к которому непосредственно влечется каждая неразвращенная душа человеческая.

Все люди с первых детских лет знают, что кроме блага животной личности есть еще одно, лучшее благо жизни, которое не только независимо от удовлетворения похотей животной личности, но напротив, бывает тем больше, чем больше отречение от блага животной личности.

Чувство это, разрешающее все противоречия жизни человеческой и дающее наибольшее благо человеку, знают все люди. Чувство это есть любовь. Любовь есть единственная разумная деятельность человека.

Животные личности для своих целей хотят воспользоваться личностью человека. А чувство любви влечет его к тому, чтобы отдать свое существование на пользу других существ.

Влекомый истиной. Чувство любви, заложенное Создателем в душу человека как главный источник истинной жизни понимается людьми по-разному.

Так, бандит или грабитель, любящий своих детей, жену, убивает других в целях овладения деньгами для себя и своей семьи. Американский солдат, любящий своих детей и со слезами прощаясь с ними, едет в Ирак, Афганистан, а ранее – во Вьетнам, чтобы убивать, отравлять и сжигать вьетнамских детей и их родителей. Олигарх или коррупционер, или какая-то так называемая звезда любящая своего любовника или мужа и детей, копит богатства для себя и своих детей, зная о том, что в России не хватает у государства средств на лечение тяжелобольных детей и пожилых людей. Как объяснить такое понимание любви?

Л. Толстой. Людям этим любовь представляется не тем единственным законным проявлением жизни, каким она представляется для разумного сознания, а только одною из тысяч разных случайностей, бывающих в жизни, – представляется одним из тех тысяч разнообразных настроений, в которых бывает человек во время своего существования: бывает, что человек щеголяет, бывает, что увлечен наукою или искусством, бывает, что увлечен службой, честолюбием, приобретением, бывает, что он любит кого-нибудь. Настроение любви представляется людям, не разумеющим жизнь, не сущностью жизни человеческой, но случайным настроением – таким же независимым от его воли, как и все другие, которым подвергается человек во время своей жизни. Даже можно часто прочесть и услыхать суждение о том, что любовь есть некоторое неправильное, нарушающее правильное течение жизни, – мучительное настроение. Нечто подобное тому, что должно казаться сове, когда восходит солнце.

Любовь очень часто в представлении людей, признающих свою жизнь в животной личности, – то самое чувство, вследствие которого для блага своего ребенка одна мать отнимает у другого голодного ребенка молоко его матери или последний кусок хлеба у голодающих людей.

В самом деле, люди, предпочитающие своего ребенка, своих друзей, свою жену, свое отечество всяким другим детям, женам, друзьям, отечествам и называют это чувство любовью.

Любить вообще – значит желать делать доброе. Между тем, условия блага, которого человек по своей любви желает различным любимым существам, так связаны между собой, что всякая любовная деятельность человека для одного из любимых существ не только лишает его деятельности для других, но и бывает в ущерб другим.

И вот возникают вопросы – во имя какой любви и как действовать? Во имя какой любви жертвовать другой любовью, кого любить больше и кому делать больше добра?

И недаром законник поставил Христу этот самый вопрос: кто ближний?

В самом деле, как решить, кому нужно служить и в какой мере? Людям или Отечеству, или приятелям? Своим приятелям или своей жене? Своей жене или своему отцу? Своему отцу или своим детям? Своим детям или самому себе?

Происходит то же, что при представлении о жизни людей, не имеющих жизни. Если бы люди были животными и не имели разума, они бы и существовали как животные, не рассуждали бы о жизни; и животное существование их было бы законное и счастливое. То же и с любовью: если бы люди были животные без разума, то они любили бы тех, кого любят: своих волчат, свое стадо, и не знали бы, что другие волки любят своих волчат и другие стада, своих товарищей по стаду, и любовь их была бы – та любовь и та жизнь, которая возможна на той степени сознания, на которой они находятся.

Но люди – разумные существа и не могут не видеть, что другие существа имеют такую же любовь к своим, и что поэтому эти чувства любви должны прийти в столкновения и произвести нечто не благое, а совершенно противоположное понятию любви.

Если же люди употребляют свой разум на то, чтобы оправдать и усиливать то животное, неблагое чувство, которое они называют любовью, придавая этому чувству уродливые размеры, то это чувство становится не только недобрым, но делает из человека – давно известная истина – самое злое и ужасное животное. Происходит то, что сказано в Евангелии: «Если свет, который в тебе, – тьма, то какова же тьма?»

То, что люди, не понимающие жизни, называют любовью, это только известные предпочтения одних условий блага своей личности – другим.

Истинная любовь всегда имеет в основе своей отречение от блага личности и возникновение от того благоволения ко всем людям. Только на этом общем благоволении может вырасти истинная любовь ко всем своим или чужим. И только такая любовь дает истинное благо жизни и разрешает кажущиеся противоречия животного и разумного сознания.

Человек, положивший свою жизнь в благе животной личности, всю свою жизнь увеличивает средства своего животного блага, приобретая богатства и сохраняя их, заставляет других служить его животному благу и распределяет эти блага между теми лицами, которые были бы более нужны для блага его личности.

Чтобы быть в состоянии делать благо для других, ему надо, прежде всего, отдать тот излишек, который он берет у других для блага своей жизни, и потом решить, кому из людей служить своей жизнью? Прежде, чем он будет в состоянии любить, то есть жертвовать собою, делать благо, ему надо перестать ненавидеть, то есть делать зло, и перестать предпочитать одних людей другим для блага своей личности.

Любовь – только тогда любовь, когда она есть жертва собой. И нет иной любви, как той, чтобы положить душу свою за други свои. Только когда человек отдает другому не только свое время, свои силы, но когда он тратит свое тело для любимого предмета, отдает ему свою жизнь. Мать, кормящая ребенка, прямо отдает себя, свое тело в пищу детям, которые без этого не были бы живы. И это – любовь. Так же точно отдает себя, свое тело другому всякий работник для блага других, изнашивающий свое тело в работе и приближающий себя к смерти. И такая любовь возможна только для того человека, у которого между возможностью жертвы собой и теми существами, которых он любит, не стоит никакой преграды для жертвы. Мать, отдавая кормилице своего ребенка, не может его любить; человек, приобретающий и сохраняющий свои деньги, не может любить.

Влекомый истиной. В сегодняшней России много людей, живущих истинными понятиями любви. Но пришедшие с Запада извращения истинного понятия смысла жизни все больше превращают свет истины во тьму. Поразительно то, что люди, копящие богатства, погрязшие в половой похоти, больше всех говорят о любви как о совокуплении. И эти проявления животности стали главной темой всех средств массовой информации. Так, один из каналов телевидения в течение года ежедневно демонстрировал развратную женщину, олицетворяющую по их понятиям суть любви, предметом которой являлась оголенная надутая грудь, как вымя у не подоенной еще старой козы. А целью – призыв козлов к разврату с помощью рекламируемого зелья для возбуждения похоти. Особенно поразило то, что для демонстрации своего развратного тела она надела на шею крестик, как бы кощунствуя над Христом и его учением о недопустимости разврата и прелюбодеяний. Проходит некоторое время, и на смену ей на телеэкране появляется обезьяноподобное существо, кричащее: секс, роскошь, звезды, шампунь «Лошадиная сила», затем ловелас – в постели асс; другие зовут в виагру, где развращение выдают за искусство. Это сборище духовных кастратов заполонило почти все телевидение и шоу-бизнес. И такое понятие сути жизни поглощает самих работников средств массовой информации и давит души других людей.

Л. Толстой. Любовь – это не есть пристрастие к тому, что увеличивает временное благо личности человека, как любовь к избранным лицам или предметам, а это стремление к благу того, что вне человека, но которое присутствует в человеке после отречения от блага животной личности. Только такая любовь дает истинную жизнь людям.

Любовь по учению Христа есть сама жизнь; но не жизнь неразумная, но жизнь блаженная и бесконечная. «Мы знаем, что мы любим братьев» – говорит ученик Христа.

Цель жизни есть проникновение всех ее явлений любовью, есть медленное, постепенное претворение злой жизни в добрую, есть творчество истинной жизни (потому что истинная жизнь есть только жизнь любовная), есть рождение истинной, то есть любовной жизни.

Разумная жизнь человека есть постепенный переход от жизни животной к жизни божеской.

Жизнь человека только тогда разумна, когда она понимается как исполнение долга, служение.

Влекомый истиной. В нашей беседе, говоря об истинной сути жизни, вы выражали надежду, что люди в конце концов осознают и поймут ее! Такими надеждами жили и все великие учителя человечества еще с давних времен. Но эти надежды, как показывает наше время, не оправдываются. Что же мешает этому?

Л. Толстой. Определение жизни, которое неизгладимыми буквами, в его стремлении к благу, начертано в душе человека, люди ищут везде, только не в сознании человека. Это тем более странно, что все человечество в лице мудрейших представителей своих, начиная с греческого изречения, гласившего: «познай самого себя», продолжает делать совершенно обратное.

И только все истинные религиозные учения суть не что иное, как определение истинной жизни, как стремление к действительному, необманному благу, доступному человеку.

Влекомый истиной. Но как показало время, истинные религиозные учения не стали основой жизни большинства людей, как вы и сами утверждали в своих писаниях. Более того, даже властвующие при молчаливом наблюдении церковных деятелей действуют по извращенным понятиям религиозных учений.

Л. Толстой. В этом-то и причина всего, что законы властвующих в главных понятиях сути жизни противоречивы с законами Божиими, благодаря ложному извращению их или отрицающие вовсе.

Христос предупреждал об этом и говорил о том, как будет можно узнать о ложности таких учений и законов. Если не будет в них презрения к прелестям мира сего, не будет истинного милосердия и любви ко всем без всякого разделения, везде, где этого не будет, не будет истинного христианского учения, а будут лжехристы и лжепророки.

Влекомый истиной. В наше время со всей очевидностью можно сказать, что это ложное учение стало основой властвования правительств почти всех государств, считающих себя христианскими, и Россия пополнила их число.

Л. Толстой. Сила правительств в том, что у них в руках самопитающийся круг власти: ложное учение производит власть; а власть дает возможность распространять одно ложное учение, устраняя все противное ему, обличающее его.

Люди спокойно живут в таком устройстве, при котором не только материальная власть в руках людей или человека, случайно заменяющихся один другим, но в руках этих людей или человека власть над душами людей. Так что люди могут быть воспитаны и настроены так, как этого захочется находящимся во власти, может быть, дурному, развратному человеку или людям.

Но я думаю, что дальше этими заблуждениями человечеству жить нельзя – и наступит время, когда мертвые услышат глас сына божия и, услышав, оживут.

Диалог третий
Духовность, власть и революция

Влекомый истиной. Всем нам известно, что с зарождением общественной формы жизни человеческой цивилизации появилась власть, которая начала применять насилие под предлогом потребности в нем для управления. В некоторых государствах власть применяла насилие в разумных пределах, способствующих защите равноправия членов общества. В других государствах были правители, которые считали правомерным сословное разделение людей и применяли насилие для принуждения людей подчиняться богатым и сильным. Применение силы было доведено до убийства непокорных или просто для удовлетворения прихоти властвующих. Человеческая цивилизация превратилась в поле битвы, и, несмотря на учение Христа, формально признаваемого христианским миром, эта битва продолжается и по сей день.

Россия, как и многие другие государства, не избежала такого неразумного властвования. Причина здесь, на мой взгляд, очевидна. Приходящие к власти люди, соблазняясь возможностью управлять себе подобными, теряют заложенные Всевышним в природе человека духовные свойства добродетельности и уважения к другим людям, и, оказываясь в плену страстей и алчности, доходят до состояния озверения.

Вы жили в России в то время, когда насилие над народом достигло таких пределов, что невольно вызывало у образованных людей вашего времени и у самого народа вопрос: как выйти из этого состояния, противоречащего духовной сути братолюбия человека? А Вас это беспокоило даже более, чем других, так как изучению этого вопроса Вы посвятили большую часть своей жизни.

Л. Толстой. Положение это было ужасным и казалось безвыходным. Представлялось только два выхода, и оба закрыты: один в том, чтобы насилие разорвать насилием, террором, динамитными бомбами, кинжалами, как делали это наши нигилисты и анархисты, вне нас разбить этот заговор правительств против народов; или вступить в согласие с правительством, делая уступки ему, и, участвуя в нем, понемногу распутывать ту сеть, которая связывает народ и освобождает его. Оба выхода были закрыты.

Динамит и кинжал вызывают только реакцию, нарушают самую драгоценную силу, единственную, находящуюся в нашей власти, – общественное мнение; другой выход закрыт тем, что правительства уже изведали, насколько можно допускать участие людей, желающих преобразовывать его. Оно допускают только то, что не нарушает существенного, и очень чутки насчет того, что для них вредно, чутки потому, что дело касается их существования. Допускают же они людей, несогласных с ними и желающих преобразовывать правительства не только для того, чтобы удовлетворить требованию этих людей, но для себя, для правительства. Правительствам опасны эти люди, если бы они оставались вне правительств и восставали бы против них, усиливали бы единственное сильнейшее орудие – общественное мнение – и потому им нужно обезопасить этих людей, привлечь их к себе посредством уступок, сделанных правительством, обезвредить их вроде культуры микробов – и потом их же употреблять на служение целям правительств, то есть угнетение и эксплуатирование народа.

Оба выхода плотно и непробивно закрыты. Что же остается? Насилием разорвать нельзя – увеличиваешь реакцию; вступать в ряды правительства тоже нельзя, становишься орудием правительства. Остается одно: бороться с правительством орудием мысли, слова, поступков жизни, не делая ему уступок, не вступая в его ряды, не увеличивая собой его силу. Это одно нужно и наверно будет успешно. И этого хочет Бог и этому учил Христос.

Влекомый истиной. Вы и большинство представителей интеллигенции Вашего времени пытались образумить царскую власть орудием мысли и общественным мнением, чтобы прекратить ужасающее насилие над народом и последствием его – нищетой и голодом, но этот путь не привел к освобождению народов России от самодержавного рабства.

Народ на насилие власти ответил также насилием. Вся Ваша жизнь посвящена была тому, чтобы разъяснить и убедить людей в том, что насилием от насилия не избавишься. Этой священной истиной, заповеданной людям Иисусом Христом, Вы пытались убедить царскую власть, революционеров и Синод. Об этом свидетельствуют ваши личные обращения к Александру III, Николаю II, П. Столыпину (Приложения 1–4) и революционерам, а также все Ваши публицистические произведения.

Но в итоге Вы либо не получали ответов, либо получали оскорбительные ответы и угрозы убийства.

Л. Толстой. Я знаю, что очернение моей личности производилось с большим усердием с двух сторон: с одной – революционной…., с другой же стороны, правительственно-православными придумывались такие же разные и столь же, казалось, основательные доказательства моей порочности…

Я знал, что будут выдуманы и другие, потому что, если нечего сказать против мыслей, обличающих зло, надо придумать что-нибудь доказывающее порочность того, кто их произносит. А это всегда легко.

Влекомый истиной. Понимая, что священная истина для Вас дороже всего, хотелось бы разобраться с истинными причинами революций в России в Ваше время и последующей – в 1917 году. Тем более что в наше время некоторые очерняют революцию и хвалят царскую власть, а другие – наоборот.

Л. Толстой. Человек всегда хорош, и если он делает дурно, то надо искать причины зла в соблазнах, вовлекающих его в это зло, а не в дурных свойствах гордости, невежества. И для того чтобы указать соблазны, вовлекшие революционеров в убийства, нечего далеко ходить. Переполненная Сибирь, тюрьмы, войны, виселицы, нищета народа, кощунство, жадность и жестокость властей – не отговорки, а настоящий источник соблазна.

Положение в России было, как положение больного во время кризиса. Как ни старались мы скрыть от себя простую, самую очевидную опасность истощения терпения тех людей, которых мы душили, как ни старались мы противодействовать этой опасности всякими обманами, насилиями, задабриваниями, опасность эта росла с каждым днем, с каждым часом и назрела так, что мы чуть держались в своей лодочке над бушующим и уже заливающим нас морем.

Рабочая революция с ужасами разрушений и убийств, уже более 30 лет приближавшаяся к нам, приближала свой неотвратимый взрыв.

Что такое революционеры? Это люди, которые ненавидят существующий порядок вещей, находят его дурным и имеют в виду основы для будущего порядка вещей, который будет лучше. Убивая, уничтожая их, нельзя бороться с ними. Не важно их число, а важны их мысли. Для того чтобы бороться с ними, надо бороться духовно. Их идеал есть общий достаток, равенство, свобода. Чтобы бороться с ними, надо поставить против их идеала такой, который бы был выше их идеала, включал бы в себя их идеал.

Влекомый истиной. Смогла ли царская власть найти и противопоставить революционерам такой идеал и обеспечить общий достаток людям труда, освободив их от насилия? И что Вы сами думали по этому поводу?

Л. Толстой. Я жил мыслью о том, задавая себе вопрос: неужели люди, теперь живущие на шее других, не поймут сами, что этого не должно быть, и не слезут добровольно, а дождутся того, что их скинут и раздавят.

Влекомый истиной. Вам, более чем нынешнему поколению граждан России, известно, что царская власть была далека от страданий народа, а в 1905 году и последующие годы топила в крови народ, стремящийся освободиться от ее насилия. В своих статьях и письмах Вы называли это «озверением» власти. Что же тогда происходило в душах людей?

Л. Толстой. Революция 1905 года сделала в нашем русском народе то, что он вдруг увидал несправедливость своего положения. Это сказка о царе в новом платье. Ребенком, который сказал то, что есть, что царь голый, была революция. Появилось в народе сознание претерпеваемой им неправды, и народ разнообразно относился к этой неправде (бо́льшая часть, к сожалению, со злобой); но весь народ уже понимал ее. И вытравить это сознание было уже нельзя. И что же сделало наше правительство, стараясь подавить неистребимое сознание претерпеваемой неправды? Увеличивает эту неправду и вызывает все большее и большее злобное отношение к этой неправде. В народе накапливалась все растущая ненависть к угнетателям и властям.

Влекомый истиной. Был ли какой-то выбор у народа при сложившейся жизненной ситуации?

Л. Толстой. Выбора не было у людей нашего времени: или наверное погибнуть, продолжая существующую жизнь, или сверху донизу изменить ее.

Существующий строй до такой степени в основах своих противоречил состоянию общества, что не мог быть исправлен, если оставить его основы, так же, как нельзя исправить стены дома, в котором садится фундамент. Нужно весь, с самого низа перестроить. Нельзя исправить существующий строй с безумным богатством и излишеством одних и бедностью и лишениями масс, с правом земельной собственности.

Влекомый истиной. Правоту ваших выводов подтвердили дальнейшие события в жизни России. Фундамент этого дома, называемого домом Романовых, построенный из богатств властвующих и скрепленный насилием над теми, кто создавал эти богатства, стал зримо разрушаться еще в Ваши годы от перенапряжения этих скреп.

Последний из царствующих дома Романовых – Николай II, пытался укрепить этот фундамент, но тем же материалом. А окружавшие его министры, особенно хорошо известный вам Столыпин, больной бездуховностью, убедил его добавить народной крови в эту смесь. Ваше обращение к ним с предупреждением о том, что насилие власти приведет к революционному взрыву насилуемого народа, и что это противоречит истинной сути Христианства, не дошли до осознания властвующих. Хотя это могло быть единственным спасением от разрушительной бойни в России, что началось в 1905 году, продолжилось в 1917 году и закончилось гражданской войной.

Осмысливая причины приближающейся революции в России, Вы анализировали причины всех революций в Европе, и особенно причины Французской революции. Сами же французские мыслители, говоря о причинах революции во Франции, делали вывод о том, что революция – это закономерный конец долготерпения насилия власти и нищеты. Что восстание столь же оправдано, как болезнь, тоже представляющая собой последний резерв, данный нам природой. «Но, кто и когда сказал, что человек обязан болеть?» – подчеркивал Антуан де Ривароль.

Л. Толстой. Я также приходил к выводу о том, что все революции были большее и большее осуществление вечного, единого, всемирного закона людей. И, читая историю Французской революции, согласен с тем, что основы революции, несомненно, были верны. Ошибка была только в том, что провозглашенные принципы предполагалось осуществить так же, как и прежние злоупотребления: насилием.