Текст книги "Точка окончательной коррекции. Уровень 1. История Ханова"

Загрузив тачку по полной Кекс, как заправский грузчик, чинно и неспеша покатил ее к кассе. Там уже стояла очередь из пяти человек. Раздался звонок и мыльный женский бас прогундосил:

– Работники Милошс и Ганцевский пройти на 23 и 24 кассу.

Двое ярко одетых худеньких пареньков живо спрыгнули с трехэтажного стелажа, на котором они расставляли ящики с коньяком и побежали на кассы. Вскоре раздались бодрые молодые крики:

– Касса 23 свободна! Касса 24 свободна!

Кекс не купился на возникший ажиотаж и спокойно дождался своей очереди. Мило улыбающаяся стандартно приклеенной улыбкой негритянка быстро прошуровала все набранное Кексом и протянула руку за платежной карточкой. Рука была обильно покрыта кусочками пластыря и слегка дрожала. Расплатившись, Кекс погрузил товары в два пакета и направился к выходу. Там его уже ждала традиционная бригада по противодействию терроризму. Проверили его документы, чек, бирку от камеры хранения, провели металлоискателем по металлической тележке. Не заметив ничего подозрительного, муниципальный охранник (не путать с мухами, у охранников блях нет) приветливо улыбнулся заученным на занятиях по специальной подготовке оскалом и пропел:

– Гражданин, все в порядке, проходите.

Дальше Кекс без приключений добрался до камеры хранения, стал на два колеса и направился домой. У дома его ждала открытая нараспашку домофонная дверь в подъезд и пожарная команда. Толстячок в чистеньком комбезе и белой рубашке быстро отделился от однородной толпы с топорами и живо потрусил в сторону очередной жертвы.

– Платите две пятьсот за ложный вызов! – не добежав, сходу выпалил толстяк.

– Я вообще здесь не живу, к приятелю пришел! – легко отбил традиционный выпад пожарных коммунальщиков Кекс.

– Все здесь не живут, но хоть пятьсот дай, – не успокоилась белая рубашка.

– Я подам на вас в суд за громкие крики перед окном моей беременной жены! – подкованно ответил Кекс.

После непродолжительных дебатов сошлись на полтиннике с условием, что весь следующий месяц комунальщики Кекса разводить не будут. Зайдя в дом Кекс привычным движением рук вставил тампоны в уши. Это помогало, но не сильно. Дойдя до своей комнаты на втором этаже Кекс наслышался невнятных криков, стуков, периодического деревянного скрипения и сладостных всхлипов. Муниципальщики как могли зарабатывали себе на заработную плату, ведь их бюджет еще в начале года честно делился в мерии.

Закрыв все замки, Кекс устало плюхнулся на диван-унитаз, достал из заварника пакетики с чаем и заварил себе новый. Для этого не было необходимости вставать, в чем было непередаваемое ощущение достоинств традиционных в ОГА флетрумов. Открыв диван Кекс сбросил накопившийся за день груз и поставил крышку на место.

– Наконец-то закончился еще один рабочий день, – подумал он.

Включив зомбопанель, Кекс погрузился в удивительный бред, где все в ОГА жили в двух-трех этажных особняках и пяти-десятикомнатных апартаментах пентхаусов самых дорогих гостиниц его города. Но из сладкого забытья его вырвал нервный писк ОГА на звонилке из под пуфика.

– Срочно в гараж! – пробубнела звонилка голосом Чифа.

Кекс с благодарностью отнесся к своей предусмотрительности, застегнул ремень на брюках и на двух колесах мухой поскользил в гараж.

У дверей гаража его ждал нервно прохаживающийся Чиф.

– Почему так долго! – сходу наехал он.

– Виноват, СС закончился, – скорчил жалобную морду Кекс.

– Ладно, на обратном пути подкину тебе парочку за срочность. А сейчас быстро в НИПД к сержанту Баттлеру.

Быстро добравшись к полуночи в НИПД, Кекс остановил рефрижератор на противоположной стороне улицы и неспеша пошел ко входу. Проходя стеклянную вертушку, он постарался как можно больше расслабить руки. И не зря. Как только он пересек желтую линию его схватили за руки, умело их заломали и повалили на пол. В лицо смотрели зрачки двух газовых балончиков.

– Я гражданин ОГА! – закричал Кекс.

– Граждане ОГА в это время дома под замками сидят и зомбопанель облизывают, – раздался сзади уверенный голос.

– Что?

– Не что, а с чем! Конечно с кетчупом Хайнс! – ответил бодрый голос довольно умело пародируя популярную рекламу.

– Я от Чифа к сержанту Баттлеру! – выкрикнул Кекс.

Сзади раздалось включение наплечной бормоталки (такая была у всех эклеров). После непродолжительных переговоров Кекса отпустили и разрешили встать. В знакомом кабинете Кекса уже ждал сержант Баттлер.

– Внизу были статисты лесохозяйства Холли? – с порога спросил Кекс.

– Нет, спецбригада СВАТы НИПД. Ты, как водитель неопознанного фургона в опасной близости от сотрудников и здания охраны НИПД, подлежал стандартной процедуре зачистки. Но хватит лирики. Пойдешь на склад, дашь эту накладную дежурной мухе и доставишь полученное в двух пакетах на второй адрес, где был сегодня. Понятно?!

– Есть, сер! – с облегчением выкрикнул Кекс и выпорхнул в коридор. Из открытой двери раздавались сосредоточенные постукивания ногтя по мобильной звонилке.

Пройдя весь второй этаж Кекс понял, что местонахождение склада ему неизвестно. Возвращаться к сержанту Баттлеру за советом ему не хотелось. Выручил случай – в лифт два бро НИПД грузили стандартную тачку супермаркета с какими-то пакетами.

– Мне на склад, – с умным видом протянул накладную Кекс.

– Вам с нами на минус первый, сер, – ответил один из бро.

Кекс надулся от важности. Хоть его белая рубашка и была куплена в магазине вторсырья, но внешне выглядела представительно. Проследовав за бро в черной униформе НИПД мерно тянушими тележку, Кекс оказался в уютном помещении разгороженном железными прутьями на квадраты. Подождав, пока бро с тележкой скроются за поворотом, Кекс подошел к сонной мухе и протянул накладную.

– Два по два килограмма от Марии Хуанны, – прочитал бро, подслеповато щурясь в свете древних светильников с лампами накаливания.

– Опа на два ума, мне сказали – порошок должен быть белым, – не купился опытный Кекс.

– Действительно, просто здесь шрифт плохо разборчив, – согласился бро и неспешно удалился в глубину решеточного лабиринта.

Через двадцать минут мерного вздыхания, пошарпывания и кашля бро появился в поле зрения Кекса с двумя пакетами.

– Проверил, качество – отменное! – с восхищением сказал ожившими глазами бро. – Может возьмете еще, со скидкой?

– Лучше соблюдать норму и качество! – проговорил скороговоркой Кекс, на автомате расписался, взял пакеты и бодренько отправился на выход.

– Это правильно, но молодежь часто забывает, – сказал вдогонку Кексу оживший старик за решеткой.

Кекс без происшедствий вышел из здания НИПД и сел в кабину. Его мучали сомнения – действительно ли в пакетах чистый кокосовый жмых или ему показалось. Проверять на себе он не хотел, поэтому решил – будь, что будет.

На адресе его ждал знакомый карапуз в кепке, который с непонятной целью при виде рефрижератора Кекса стал потирать свои лапки. Кекс вышел из фургона с двумя пакетами и как Торе Одор пошел вперед, безуспешно стараясь скрыть дрожь своего тела.

– Морозно, – вместо приветствия сказал коротышка, и неуловимым движением загреб оба пакета к себе в руки.

– ОГА, – ответил Кекс и взяв в себя в руки спросил. – А в чем ваш бизнесс?

– Наглец, ю, – с хитрым прищуром ответила кепка, нацелив красный бубон точно Кексу в лицо. – Пельмени делаем. Подожди, сейчас пакетик для тебя вынесем.

Толстячок с неожиданной проворностью метнулся в подвал и через минуту появился с пакетиком средних размеров.

– Передашь Чифу лично в руки и скажешь – «в расчете», – сказал он и неожиданно исчез.

Кекс проморгался, но потом заметил черный силуэт двери прямо перед ним. С интересом он протянул руку и попытался ее открыть. Дверь неожиданно легко поддалась и Кекс проснулся.

Капитализм может дать богатство некоторым, но не благополучие всем.

Народная мудрость.

Легче верблюду пройти в угольное ушко, чем богатому остаться человеком.

Основные книги, Александрийская библиотека.

Трехфазное питание эссеотсеров: три фазы в строгой пропорции и линии их сброса.

Трехфазное питание ОБТ: фаза, нуль, заземление.

От двигателя Н. Теслы до электрического стула Т. Эдиссона.

Два мира —два подхода.

«Что было первым – курица или яйцо?

Первым был банан, точнее его жмых.»

Справочник по органической химии для пчеловодов кулинарного университета ОГА.

Понедельник

Пле Ханов повернулся на второй бок, зажмурил глаза и понял, что это не поможет. Он опять проснулся один с ночным кошмаром. Не то, чтобы это было необычно, но приятных воспоминаний не добавляло, а наоборот. Было у него все для жизни среднестатистического жителя планеты – семья, жена, ребенок, работа, коллеги, машина, квартира, дом и перспективы роста во всем. Сейчас – квартира и неопределенные перспективы на будущее. Спросите про остальное – сами догадаетесь, если знакомы с семейной жизнью, где всем пытается заправлять теща (за средства зятя дистанционно направляя единственно верным путем свою дочь). Правильно пошли товарищи – по принципу разделяй и властвуй (или грабь первым, а то другие заберут). Что поделать – фильмы о красивой одинокой жизни, видео-тренинги и письменные труды о семейной жизни, вреде коллективизма и эгоистичном счастливом пространстве ведущих психологов по современным западным методикам дают свои результаты.

Спросите, почему Ханову осталась квартира? Просто не сдох, заработал денег за бугром и на часть старого железобетонного Дворца (до перевода с турецкого – «сарая») в новой Хазаробаваропонтии добрые и ласковые «родственники» не позарились. Ремонт завершен и вот наступила радость свободы жизни в большом евразийском сверхгороде Сшироплюво – тоска и одиночество.

«Заче-е-ем любовь, мне в сердце постучалась», – под эту жизнерадостную мелодию, которая лилась свежим водопадом минуя уши в мозг, Ханов стянул с себя ненавистное семейное одеяло и неторопливо потопал в ванные апартаменты. После чистки и блистки настроение определенно должно было улучшиться, но посмотрев на часы Ханов понял, что этому не бывать. Уже 5 минут, как отъехал рейсовый экспресс до Умудренного Ярика, где Ханов вел непримиримую, но безуспешную войну с пьянством и разгильдяйством. Тем не менее, Ханов не раз выходил из этой ситуации, что произошло и сейчас. Набрав номер дежурного телепорта 11 (код доступа «левой-правой»), он практически мгновенно переместился к узнаваемому скальному образованию с шапкой Мономаха и неторопливо поскользил по тротуару. В ушах еще долго раздавался методичный колыбельный рев прокуренного пожилого голоса:

 
Еще не сдохли в руинах Сава и Толя.
Еще там бро холодеют и смеются тролли.
Сгниют наши ворожеи, как роса на солнце.
Захапаем и мы брюкву на своей схоронке.
Души и тела положим за гроши и беды,
и покажем, что мы братья козы ностры.
 

Последние две строчки звучали бодреньким тенором. Все было хорошо, но появление белочки, продающей орешки практически возле места работы, настроило Ханова на задумчивый лад.

«Дальше стоит ожидать белых зайчиков и беговой дорожки, если сюжет стандартный и белочка появилась для меня», – подумал Ханов. – «Впрочем, почему именно я, если есть и другие топтыгины в посудном складе – слоны например».

Зайдя на работу Ханов вежливо проигнорировал вахтера, который ответил взаимной любезностью и улыбнулся начальству. Хоть запись посмотрят только вечером, и хозяин редко их лично просматривает, но сам факт улыбки в понедельник на работе радует всех. Вслед за появлением на рабочем месте, подтянулись и рабочие группы УХ19—28, АП01190118. Задача сегодняшнего дня была стандартной – остаться в живых. Ханову, как куратору, было гораздо проще – позади долгие годы тренировок и трель будней. Сотрудники рабочих групп старались, как могли – кто спал, кто ловил ушами волну позитива из переносного медиацентра, кто был «вКонтакте» (весьма опасное занятие для казаков), кто медитировал. Остальные занимались делом – пытались постичь систему, по которой все должно работать. Особенностью системы была целостность, закономерность, взаимосвязанность. В основе ее был мир, который стал скучен наиболее прожорливым нелюдям и былая империя стала осколками. Но каждый из осколков был очень горд, а нелюди ими управляющие были продажны и безхребетны. Исключение составлял один, ну может пара осколков, где продажные безхребетники были положены в ящики или отпущены за моря. Безхребетники питались, а многие жили – лозунгами. Их было множество, но суть одна: Жри сам – испражняйся на остальных. Для молодых безблатных безхребетников вдалбливали немного иное: продайся первым или продадут другие, деньги из чужого отверстия для испражнений не пахнут, заграница нам поможет. Система давала другие понятия: хорошо там, где нас нет; красивые картинки часто просто обман реальности и «реклама» означает «ложь»; разрушать и гадить легче, но мир существует до тех пор, пока существуют те, кому убирать; дыши настоящим – эйфория красивого суррогата превращает в растения и амеб; иностранной державе нет смысла помогать хорошо жить в другом государстве (за исключением карманных «государств» в руке одного магната и странных славяноросов). Некоторые называли систему и антисистему порядком и хаосом, другие – светом и тьмой, третьи – инь и янь. В системе учили основам: жи, ши пиши через «И»; есть истинные порядок и гармония, а также правила для них. Беспорядок и хаос только нарушение этих правил, который без исправления разрушит все связи с жизнью и оставит для некоторых всевдожизнь, псевдорадость, псевдосмех, а внутри – желчь, горечь и боль навсегда. А на деле желающих жить иллюзиями становилось все больше, а реальностью – меньше. Потому, что имитировать жизненные функции путем копирования предложенных СМИ шаблонов суррогатных чувств и поведенческих реакций проще, чем жить и чувствовать.

Вот с такими невеселыми мыслями медленно потянулся унылый рабочий день.

За окном раздался низкоутробный рык «Ыыы-ы», вслед за которым ворвался в окно зажигательный барабанный ритм. Всмотревшись в пейзаж за окном, можно было увидеть оранжево-бурую толпу в виде двух нестройных колон с косматым Дзидзио во главе. На голове Дзидзио возвышался голограматор, который постоянно менял изображения разных животных, преимущественно разных пород обезьян. Церковь возвращения к истокам Чебаки всегда рьяно отрицала связь названия главы своей агитационной шайки с иностранным названием заводилы-тамады «Диджей» (в переводе – двойной Жужу, что вероятно происходит от того, что тамада слышит всегда две мелодии: для публики и в персональном шлеме своих наушников). Транслируемая голограматором картинка животных символизировала первые разумные формы жизни на земле и призывала всех, по версии чебурашек (местное прозвище посвященных церкви возвращения к истокам Чебаки), к возвращению к истинному облику разумных. Дзидзио был достаточно молодым, это было заметно по кончику носа. Только эта часть тела у типичного белого евроазиата была черной, в то время как весело шаркающий библиотекарь в конце толпы имел еще и черные уши. Операция по замене кожи или частей тела для чебурашек была обязательной и священной. Дальше шли гендерные операции по добавлению отсутствующих половых признаков. Комиксы на библейские темы у библиотекаря в этот раз пока не пользовались спросом – тяжелая сумка отдавливала ему плечо, заставляя шаркать при каждом «па» несложного танца. «Файнонанам – файнонам, Ыыы-ы», – зажигательно напевал Дзидзио, а библиотекарь приветливо улыбался до ушей и протягивал комиксы. Чебурашки, преимущественно возраста 15—30 лет зажигательно барабанили во все, что можно было представить. Никто никогда не видел чебурашку 50 лет и старше, кроме великого Чебаки – британца Веля Кром, который регулярно поздравлял граждан страны в начале празднеств победы Ада и на их завершение в черную пятницу. Никого не смущало, что иностранец не скрывает своего присутствия и для приличия одевает голограматор с изображением президента Параши – это свобода, демократия и выбор народа. Какого народа и британский бред для чужой Велю Кром страны никого не смушал, ведь это только пустая формальность и данность прогрессивной моде. «Как у двора лучших западных банкиров», – говорили люди, которые нахваливали роскошную жизнь за забором у иностранного бугра, но предпочитали там не жить. «Нам и здесь хорошо, а что остальным плохо – не наши проблемы, просто не умеете обманывать, воровать и грабить» («жить по европейски, как американцы» – оригинальная фраза-слоган из социальной рекламы).

«Быстро приблизилось время обеда», – подумал Ханов. Низкие звуки барабанного шума за окном провоцировали выделение желудочного сока, что усиливало чувство голода. «Перерыв», – строго сказал Ханов. Впрочем, на его фразу обратили мало внимания – шум за окном уже настроил на обеденный лад, и все незаметным порывом оказались вдруг возле двери. Ханов старался не участвовать в общей давке: во-первых у него был обед с собой, а во-вторых он понимал, что усилившийся голод – лишь следствие от низкочастотного музыкального ритма за окном. Подкрепившись заменителями пищи (пластик и овощной жмых полностью идентичный натуральным фруктам, мясу и молоку – согласно рекламе и мнению никому не известных, но безусловно гениальных, экспертов) Ханов с ностальгией вспомнил позорные времена СССР, когда все было натуральным. Это было небезопасно – стационарные мыслеуловители были во всех многолюдных местах и оказаться букой на официальном сайте Департамента защиты страны не было никакого желания. Впрочем, таких как он сознательно игнорировали: ведь современные продукты были настолько демократичны, что курица могла давать превосходный вкус банана или копченой рыбы, а также наоборот. А вкусовые качества современной еды вообще были безупречны – съев один раз, можно было навсегда получить отвращение к натуральным продуктам и питаться исключительно порошком из диетических присыпок. «Все как в старой книжке середины ХХ века „Незнайка на Луне“. В детстве мы над ней смеялись. Не знали, что в стране дяди Яши люди этим уже давно питаются. А многие и сейчас хотят переехать в эту страну, не зная принципа – рекламе не верь», – подумал Ханов, терпеливо пережевывая курицу со вкусом банана.– «Интересно, чего здесь больше и что-такое курица – корнеплод или фрукт?» После обеда настроение значительно улучшилось, этому способствовала непрекращающаяся ритмическая барабанная музыка из окна, которая то удалялась, то вновь приближалась и ласкала слух. Ханов не выдержал и вдруг неосознанно горлом пропел «Ыыы-ы»: могучий рык из сотен глоток с окружающих зданий пропел в унисон, некоторые еще и озорно добавили – «Файнонанам». Джиджио вскинул руки вверх и в экстазе воскрикнул призыв: «Слава кхерам!». Из окон зданий нестройно ответили «На-а Цис Рулят!», что в переводе з древнего мудрого евроазиатского языка «чебур-яка» (как следует из безусловно правдивых исследований ведущих экспертов антисоветских институтов страны Яши для постсоветского пространства) означает «Зона еврокомиссариатов расширяется» или просто – «Счастье!». Черноносый улыбнулся – близок тот час, когда он лично сможет сказать еврокомиссару долгожданные слова: «В баг даде всес покойно». Он не знал, что означают эти сокровенные слова, ожидая откровения от еврокомиссара. Дзидзио знал возможное происхождение этой фразы: в одной южной местности, населенной ирландцами, так называемой провинции Турции – Ирлак, пришлось совершить самоубийство всем Хусейнам. На этой территории, во время мирной операции страны Яши и демократичных еврокомиссаров (третьей по счету), пришлось хоронить трупы мелкой народности Хусейнов под открытым небом. Мирный сводный отряд страны Яши и зоны евро использовал сотни штурмовых и многоцелевых авиационных соединений ВВС, несколько соединений ВМФ, бригады морских котиков и чуть менее миллиона доброжелательных активистов-добровольцев из разных стран, но всех Хусейнов похоронить не успевали уже пятый десяток лет. «Когда же во всем мире все скажут радостно „На-а Цис Рулят!“ или благословенное „Кир-Дык!“», – с упоением воздыхал Дзидзио.

«Бле ван-у», – пропел про себя антимантру Ханов, отвел от окна глаза и пошел мыть руки. Обертка с судком из пищевой пластмассы уже давала о себе знать – желудок резало и кололо. «Хорошо, хоть курица была свежей», – пытался успокоить себя Ханов.

После обеда работа потекла веселей. Все улыбались друг другу и смеялись над узкими иноверцами. Некоторые делились с друзьями наиболее вкусными остатками оберток. В особенности вкусными были обертки от молока – тетрапак давно перестал быть популярным. «Таково современное поколение РАП (поколение рекламы-агитации-пропаганды)», – подумал Ханов.-«Хочешь быть уважаем толпой – соответствуй ее уровню просвещения модным танцем ДБЛ». Последнее время ДБЛ стал весьма популярен. Все популярные актеры, певцы, танцоры старались иметь анарексичный или шарообразный вид и непроизвольно резко двигать частями тела. В особенности пропагадировалось двигать тело синхронно с толпой: весело смотреть, когда несколько десятков или сотен людей синхронно имитируют вывих сустава или разрыв связок, при этом все улыбаются и даже смеются.

Умело имитировать нервный тик стало обязательным тестом на артистичность. Впрочем, Ханову казалось, что количество имитаторов на видео стало весьма незначительно. Ведущие актеры и певцы регулярно проводили бесплатные акции – массовки (по-английски – митинги) по проверке и тренировке РАП просвещенных. Наиболее красивых и естественных танцоров снимали на видео и приглашали дальше: учиться заражать нервным тиком и работать за деньги.

Происходила бесплатная акция – массовка обычно совершенно спонтанно. По абсолютно случайному сообщению (всего лишь 0,25 – 0,75 – 32 миллионов одинаковых сообщений) и в абсолютно случайное время несколько сотен или несколько сотен тысяч людей, прикованных к мобильным камням Аяя-яй, собирались в абсолютно произвольном месте. Там, на заранее подготовленных в течении недель или месяцев площадках под руководством профессиональных актеров и проповедников-агитаторов-активистов, они совершали искреннее и никем не подготовленное проявление своей души: кричали хором одинаковые кричалки, синхронно и резко двигали частями тела или просто дрались. Хотя драки обычно готовились только для предвыборных компаний. Ведь несправедливо если во главе страны становится абсолютно противный РАП человек. В особенности неестественно, когда этот человек мало того, что никогда не работал как надо (в иностранной фирме над иностранными проектами, получая зарплату в значках иностранного банка, которые хранятся на сервере в иностранной стране), так еще и не женат на иностранном гражданине и не имеет иностранного гражданства. Таких настоящие патриоты своей страны старательно обхихихикивали, а также закидывали помидорами, яйцами, коктейльями Молотова, гранатами, снарядами, ракетами и бомбами. При этом патриоту страны совсем не обязательно было иметь паспорт или гражданство этой страны. Для этого вполне достаточно иностранного паспорта и удостоверения патриота (или на худой случай независимого корреспондента, естественно, от международной организации патриотов).

Правда, достаточной красочности современным массовкам не хватало – после флеш-моба 1945 года ядерные бомбы не сбрасывались. Приходилось обходиться зарядами с обедненным ураном, белым фосфором и просто ядовитым газом. Впрочем, химия и радиация были лишь гуманным средством борьбы с эпидемиями гриппа: индюшиного, блошиного, кукурузного и прочих разновидностей. Прогнозирование этих эпидемий было настолько точным, что превентивные удары высокоточным ковровым методом всегда предваряли их появление. Поэтому заранее известные распространители инфекции заранее получали поражение дыхательных путей и кожных покровов радиацией и химией. В результате этих гуманных мер (принятых заранее миротворческими оккупационными силами на деньги частных банкиров и их благотворительных организаций) очаг инфекции был строго ограничен одной страной или несколькими городами в пределах тысячи квадратных километров. Естественно, после международной помощи в борьбе с опасным «гриппом» узурпаторам, диктаторам и убийцам своего народа ничего не оставалось, как соглашаться на демократизацию своей страны и свое повешенье или самоубийство (двумя выстрелами в затылок или 30 ударами ритуального ножа в акупунктурные точки).

Но это все мелочи, ведь «Ыыы-ы» и прочие блесс-кричалки – это реально «круто», реально «сносят башку» и при должном старании дают «полный улет»! А кроме всего – это реальная свобода! Как в странах Яши и Ропжа – евро! Главное для свободы – больше пива, меньше водки и не иметь комплексов неполноценности, когда предлагают травануться наркотой. Веселящийся за окном Дзидзио явно был «без комплексов», в то время как библиотекарь не внушал такого доверия. Впрочем, все с чего-то приходят к демократии и путь посвященных церкви возвращения к истокам Чебаки был по-своему полон ярких, сочных и радостных красок!

Так весело и привычно пролетел весь рабочий день. Выйдя после работы на улицу, Ханов приветливо улыбнулся радостным людям, которые скандировали или вдумчиво говорили: «ПТН! Слава кхерам! Рос Сияа Грессор! Си Яша даст все! Корейка с севера – ужасно плохо, корейка с юга – хорошо! Ну и что, что продажный, никакой и обкрадывает страну – все правительство воры, зато президент – лучший среди них и патриот! Ну и что, что дальше становится все хуже – это естественная закономерность, ведь жить при наших патриотах стало хорошо! Смотри и слушай только западные СМИ – только там правда! Уничтожение народов США – ложь и естественный процесс! Капитализм и монополия зажравшихся скотов – хорошо, они дарят нам обеспеченную жизнь и счастливое будущее, и все потому, что заботятся только о себе! Социализм – ужасно, ведь производство ориентировано для всех! Коммунизм – отстой, смотрите на Китай и Корею! Во всем – рука Москвы-России! Это все… ПТН!» и похожие на них блес-кричалки из социальных сетевых СМИ самых правдивых демократических каналов от Яши и его младшего отца – Ропжа.

Напевая про себя «это грибы, это грибы – хата Ориджинал» и прочие популярные в конце срока президента Параши мотивчики, Ханов, кивая всем, усиленно щелкал носом и держал направление на окраинный дом. «Грибы можно видеть, грибы можно трогать, с грибами можно танцевать, но слушать их не просто бесполезно, ведь можно потерять себя», – продолжал напевать Ханов. Вокруг все было занавешено яркой национальной символикой, только почему-то не родины, а иностранных государств и иностранных корпораций. Особенно умиляла реклама противозачаточных средств от группы «Друга река» – несколько мужиков боятся забеременеть. А надпись «все как в песне» наводило воспоминания о прогрессе семейных отношений запада после второй мировой войны и первенца-певца британца Элтона Джона. Неудивительно, что на западе большинство населения составляют иммигранты, которых еще не успели приучить к прогрессивным западным однополым отношениям. Другие плакаты откровенно призывали заразить раком матку и показывали прочую заботу международных корпораций о населении и продажах ненужных товаров, которые или приелись, или хуже продаются.

Садясь в общественный транспорт Ханов заметил, что предупреждения о беспорядках для иностранцев еще не сняли – на каждом входе висела подсвеченная табличка «Out of order». С приходом новой власти библиотеки опустели, биотуалеты необычайно размножились (но работали только несколько раз в сезон), а в общественном транспорте стало тихо как в библиотеках. Пенсионарам выдали талоны на 20 поездок в месяц, поэтому начало и конец месяца были в общественном транспорте все еще шумными. С шумом обещали бороться – выпустить новые карточки пенсионарам на 10 поездок. Что поделаешь – наступило время свободы слова и победы в стране демократии. Отсутствие цензуры росло с каждым демократическим шагом: постоянно обновлялись списки неосвободы и росли запреты на темы, товары и мозги. «Все в европу!», – пожелал на новый год президент страны. Иначе ведь и не может быть. Как известно всем – все есть только за бугром и в европе. Поэтому дома олигархи с каждым годом богатеют и воруют все больше, а на запад (за обещания всеобщей демократизации и евроинтеграции) за бесценок эшелоны товаров вывозят. Таков естественный процесс и показатель спада отечественной экономики, снабжающей продуктами полевропы. Ведь все знают, что олигархи – самые честные люди, а наша страна самая бедная в европе. А все потому, что эгоистов в нашей стране не хватает. А на подлых коллективистах олигархи вынуждены зарабатывать себе на пропитание и исключительно по доброте душевной еще их всех не похоронили.

Впрочем, не всегда все именно так. В этот раз, сидящая возле первой двери молодая дамочка, свободно ругала с использованием национальных оборотов бабушку. Эта «отжившая свое» и «работавшая на преступную власть» пожилая женщина имела наглость попросить ее уступить сидячее место и вспоминала отжившие соцтермины. В молчащей толпе бабушка проехала пару остановок и вышла к ожидавшей ее на остановке группе молодых людей. Ханов облегченно вздохнул – тест на наличие мозговой активности пройден, остальные пассажиры молчаливо стояли, не меняя позы. «Скоро придется ходить пешком», – подумал Ханов и вспомнил о телепорте.

– Наши бамперы ждут вас на пешеходных переходах! Граждане – будьте осторожны, и нам не будет скучно! Ваша рульная полЛица! – мерно прозвучала социальная реклама голосом чебурашки из детского мультфильма. Права на голос чебурашки были давно выкуплены поклонниками в ки-моно, но полЛица эти мелочи никогда не волновали.

Выйдя из транспорта, Ханов вздохнул свободно. Это легко стало делать после проведенных новой властью реформ. Большинство заводов закрыли, остальные работали через день в полсмены. Теплоцентрали работали зимой только по выходным. Но запах гари в городах не уменьшился. Недостаток загазованности от заводов успешно восполняли шашлычные, люль-кебабные и другие заведения носителей изящных шнобелей, а также их скромные машины стоимостью одной или нескольких квартир. Поэтому легко дышать стало морально – в связи с демократическими изменениями и наступившей настоящей свободой, которая реально пьянила определенные слои населения, причем бесплатно. В новом законодательстве (как в странах Яши и Ропжа!) всех преступников обязали брать на преступление документы. Уровень преступности сразу резко снизился. Вот и сейчас два бромака из полЛица вежливо раскланивались с молодым человеком, у которого не оказалось с собой документов. Рядом стояла женщина пенсионного возраста отстойносовкового вида, которая портила идиллию своими криками.