Текст книги "Приключения и первая любовь"

В лучах восходящего солнца деревья и кусты казались великанами, а травяные кочки и куртины цветов – карликами. Инна торопливо пробиралась по тропинке, стараясь не зацепиться за ветку и не наступить на сучок – в сухом лесу любой звук разносится далеко вокруг. Было очень сухо и все еще жарко и душно – но Инну била дрожь.

Неожиданно поднялся ветер, зашумел в густых кронах, со скрипом качнул седые стволы.

Инна наглухо застегнула «молнию» жилетки. Интересно, как Герман воспримет ее незапланированное появление? Но ей так хотелось сделать ему сюрприз! Ведь сегодня ИХ день, годовщина, памятная дата – они познакомились ровно год назад…

Вначале она хотела поздравить Германа эсэмэской с последующим звонком, но потом передумала и на рассвете, задолго до подъема, сбежала из лагеря, чтобы поздравить его лично.

Ей не хотелось верить, что поджигатели – мотоциклисты. После того как она рассказала им о запретах, парни при ней ни разу не курили – и тем более не жгли костра. Но иногда ей казалось, что от спортивной куртки Германа пахнет табаком и дымом…

В любом случае следовало рассказать ребятам о пожарах – пусть уезжают, ведь теперь находиться в лесу опасно! Конечно, жаль будет расстаться с Германом, Инна не представляла, как дотянет без него до конца смены. Но его безопасность важнее. В конце концов, это же не навсегда! В городе они снова встретятся, а пока можно общаться виртуально.

Но была еще одна мысль, которая заставила Инну предпринять утреннюю вылазку, – девчонка, про которую рассказала Нина. Кто такая, откуда взялась? У Валеры, приятеля Германа, не было девушки – но, может быть, как раз сейчас появилась?

«Ну да, это новая девушка Валеры, она приехала к своему парню, по-другому и быть не может!» – успокаивала себя Инна, но тревога не проходила.

Потом настроение изменилось. Скоро они встретятся с Германом! Он не должен почувствовать ее беспокойства. Чтобы не испортить ИХ день, надо настроиться на позитив!

Она вдруг увидела, как красиво вокруг: сосновый лес, живописный обрыв над песчаным пляжем, острой косой врезающимся в чистые прозрачные воды реки… Как будто она попала в рай.

Утро получилось волшебным. На розовом в лучах рассвета небе не было ни облачка, солнце только-только взошло, и лучи его были еще не раскаленными, а нежными и ласковыми.

Налюбовавшись восходом, Инна решила срезать путь до лагеря и, хватаясь за торчащие из песка корни, стала карабкаться по обрыву.

Наконец ее взору открылась ровная утоптанная поляна с куполами двух палаток и припаркованными возле сосен мотоциклами. Вокруг не было ни души, и Инна на цыпочках направилась к оранжевой палатке Германа.

Сейчас она заглянет в палатку, разбудит его и увидит счастливые глаза – конечно же, он будет рад, что она рядом в такое ослепительное утро!

Поглощенная мечтами, она не смотрела под ноги – и, оступившись на узловатом корне, неловко упала прямо за кусты.

Было не больно, а смешно, к тому же сидеть на сухой мягкой хвое оказалось на редкость приятно. Она несколько секунд наблюдала за копошащимися в траве муравьями, а когда наконец подняла голову, мимо нее прошли двое. В одном она узнала Германа, а другой была какая-то незнакомая девчонка…

Инне стало неуютно, она поежилась. Это… это просто девушка Валеры, мало ли почему она идет вместе с Германом… И мало ли почему они держатся за руки!

Как завороженная, она проводила пару глазами, ревниво отметив, что внешностью девушка не уступает ей самой – такая же светловолосая, высокая, стройная, длинноногая… Слишком красивая для Валеры!

А потом двое остановились – около кустов, за которыми сидела Инна. И голос Германа – такой любимый, единственный в мире! – вкрадчиво произнес:

– Слушай, как ты насчет того, чтобы встретиться в городе? Скажем, в среду или в четверг? У меня два вечера как раз свободны…

Сжавшись в комок, Инна старалась не дышать – и это было нетрудно, потому что сердце тоже почти остановилось…

А разговор продолжался.

– А зачем же ждать до среды? – томным голосом проворковала девица. – Ну, что же ты…

Послышались звуки поцелуев, а Инна, окаменев, не могла ни вымолвить ни слова, ни даже зажать уши, чтобы ничего не слышать.

Это превратилось в настоящую пытку – слушать их и ждать, когда же все кончится, предвкушая, как народ в лагере воспримет ее появление совершенно поседевшей… Если, конечно, она доживет до лагеря.

Наконец Валера окликнул парочку:

– Голубки, как насчет поесть? Чувства чувствами, а завтрак по расписанию!

Они ушли, и Инна сделала то единственное, что могло ее спасти, – опрометью бросилась прочь, как можно дальше от страшного места, где цветущий сад ее жизни в один миг превратился в руины.

Не разбирая дороги и ничего не видя перед собой, она бежала в глубь леса, то и дело спотыкаясь о корни и получая хлесткие удары ветками по мокрому от слез лицу.

Проваленное испытание

Костер развели на полянке среди молодых сосен. Огонь занялся легко и быстро – дров и сухостоя вокруг хватало, – и вскоре пламя запело, загудело и, разбрасывая снопы искр, выстрелило высоко вверх.

– Нельзя так! – испугался Валера. – Нас заметят! И заметут!

– Не успеют, – Герман удовлетворенно потирал руки. – У нас кони быстрые! – Он кивнул на прижавшиеся к стволам мотоциклы. – К тому же сейчас утро, все спят и видят сны.

– Зато, если заметят и накроют, такой штраф впаяют! Или еще чего похуже… Мало не покажется! – гнул свое приятель.

Но Герман лишь пренебрежительно отмахнулся.

– Ну как, нравится? – обратился он к Инге, однако девушка ответила лишь вымученной улыбкой. В глазах ее стоял испуг.

– Для тебя же стараюсь, зацени! – обиделся парень, подбрасывая в костер ветки. – Горячий чай с фейерверком в честь любимой!

Огонь вспыхнул с новой силой, и сидящие вокруг испуганно вскрикнули.

– Слабаки! Трусы! – пренебрежительно скривился Герман. Он подумал вдруг, что Инна другая – она не стала бы шарахаться от огня, а радовалась бы вместе с ним, – и тут же эту мысль сменила новая, злая и дурная, и он крикнул Инге – резко и сердито:

– А ну давай, поехали покатаемся!

– Прямо сейчас? – испугалась девушка.

– А что такого? Утренняя зарядка! – ухмыльнулся парень и вскочил.

Мотор завелся с полуоборота, мотоцикл ответил радостным ревом – как застоявшийся конь.

– Я… не хочу… – едва слышно выдавила Инга. Глаза стали круглыми от страха. – Можно… я… останусь?

– Что за ерунда! – Он злился все больше – Инна никогда не была такой трусихой, наоборот, она, услышав приглашение, стремглав помчалась бы к мотоциклу. – А ну давай садись, мне надо кое-что проверить…

Он почти силком усадил девушку позади себя, резко крутанул ручки:

– Держись! С ветерком прокачу!

Езда, как всегда, успокоила – хотя на серпантине, петляющем по лесу, разогнаться было трудно. Но впереди ждало самое главное – полянка с огромным, в три обхвата, вековым дубом. К ней-то и мчался сейчас мотоциклист, предвкушая опасное, но желанное развлечение…

Поворот, виток, еще один – они вылетели на полянку и помчались прямо на дуб. От девчоночьего визга заложило уши, от цепких объятий перехватило дух, но в душе кипел и ярился азарт, и он мчался прямо на дерево, пока визг за спиной не перешел в ультразвук.

А Герман не сворачивал, он мчался на таран и в самый последний момент, перед тем как врезаться в мощный ствол, резко вильнул в сторону и вылетел на боковую тропинку.

Сумасшедший вираж, отчаянные вопли Инги, бешеный стук пульса в ушах – все слилось в один головокружительный смерч, который мотал седоков, пока мотоцикл, не въехав одним махом на соседний холм, наконец не остановился.

А дальше – адреналиновый кайф, который отравило глухое разочарование – как ложка дегтя – бочку меда. Плачущая и причитающая Инга с трудом сползла с мотоцикла, размазывая по лицу грязь и потекшую тушь. Нет, не та! Не той породы, обычная кукла, трусливая курица. Сдулась, не прошла испытания. Не то что Инна – та после адской гонки смеялась и прыгала от радости!

Он подумал вдруг, что Инна была единственной, кто прошел это испытание – а он подвергал ему всех своих девушек.

Проигранная схватка

Оставшийся в одиночестве Валера так разобиделся на бросившего его приятеля, что со злостью пнул висящий над огнем котелок, и вода пролилась на костер. Пламя сердито зашипело, а парень схватил «сухой паек» – банку колы и пачку чипсов – залез в палатку, завернулся в спальник и уткнулся в айпад, угрюмо ворча, до чего же он ненавидит все эти леса, костры, комаров и предателей-друзей.

Кола, чипсы и игры надолго оторвали его от реальности и унесли в виртуальный мир. Вскоре он позабыл обо всем на свете. Вновь очутившись в любимой стихии, он сделал несколько довольно удачных проходов и стал подсчитывать бонусы, однако от этого важного и приятного занятия его отвлек запах гари.

«Ну что еще там», – недовольно подумал Валера, с сожалением откладывая айпад и выбираясь из усыпанного крошками спальника.

Его глазам предстала картина катастрофы. Костер, который он толком не потушил, расползся и разросся, пламя угрожающе рычало, трещало и подступало к палатке.

– Горим! – в панике завопил Валера, хватая первое, что попалось под руку. – Пожар!

Он принялся забивать огонь собственной курткой, но потом пожалел дорогой гортекс и схватил какую-то палку – это была еловая ветка с хвоей – и снова попытался затушить костер, однако ему удалось прибить пламя только на маленьком участке, с других же сторон оно разгоралось все сильнее. Будь рядом Гера и Инга, они бы быстро расправились с огнем, но в одиночестве он был беспомощен.

Однако Валера не сдавался и боролся еще несколько минут – до того момента, пока рядом с палаткой не вспыхнула молодая сосна. Пламя охватило ее всю разом и взметнулось ввысь огромным факелом, разбрызгивая вокруг снопы искр, от которых занялись соседние деревья.

Валера в ужасе вскрикнул и, отбросив ветку, ринулся к палатке. Он выхватил рюкзак, начал судорожно запихивать спальник, но тот никак не лез, и тогда он забросил внутрь айпад и припустил прочь.

Не чуя под собой ног, он пробежал почти половину пути до проселочной дороги, когда услышал за спиной взрыв. Только тут он вспомнил про оставленный мотоцикл и обернулся – лес за его спиной полыхал одним огромным костром, и огненная стена отрезала его от того места, где еще недавно стояли палатки.

Подгоняемый в спину нестерпимым жаром, он помчался прочь. А рядом в панике мчались испуганные звери: белки, мышки, лисица с лисятами, зайцы и даже огромный, с великолепными рогами лось.

Инга остается одна

Вначале ветер донес жар и запах дыма, потом раздался треск. Тихий, едва слышный, он усиливался и нарастал с каждой минутой.

– Что это? – Инга все еще сидела на траве.

– Похоже на пожар. – Герман принюхался, огляделся, а потом рывком поднял мотоцикл, запрыгнул в седло и завел мотор.

– Ты куда? – со страхом спросила девушка.

– Лучше спроси – откуда! Куда угодно – только подальше. Надо уносить ноги! – Он лихо развернулся и спросил: – Ты со мной?

– Не могу! Мне надо в свою палатку, – захныкала Инга. После пережитого она плохо соображала, мотоцикл и пожар внушали одинаковый ужас. – У меня там вещи остались…

– Бикини и косметичка? – хмыкнул мотоциклист. – Ну, как знаешь. Упрашивать не буду! – И он, подняв мотоцикл на дыбы, рванулся прочь.

Инга, полуживая от пережитых приключений, вернулась к палаточному лагерю, который они с подругой Марьяной и ее парнем установили на соседнем холме.

Как ни странно, пожар, полностью выжегший лагерь мотоциклистов, пошел в другую сторону и пощадил стоянку девчонок. Палатка Инги была цела. Однако Марьяны и Дениса здесь не было, хотя их зеленая «алексика»[3]3
  «Алексика» – знаменитая марка палаток, спальников и других аксессуаров для туризма.


[Закрыть] стояла рядом.

Инга в изнеможении опустилась на обрубок ствола и позвонила подруге.

– Ты где? – крикнула она в трубку. – Куда вы запропастились?

– Я забыла планшет и решила вернуться в город, – виноватым голосом объяснила подруга. – А Денис захотел меня проводить! Хотела тебя предупредить, но ты не отвечала.

– А ваша палатка?

– Пусть там стоит, Денис вечером заберет! Ты ведь все равно с мотоциклистами останешься? Подежуришь там, ладно?

Подежурить?! В пожар?! Одной?!

– Но у нас тут… – только и успела произнести Инга, как металлический голос в трубке объявил: «Извините, связь прервалась». А когда она попыталась перезвонить, ей ответили, что на ее счету недостаточно средств.

Только тут Инга сообразила, что не сможет одна выбраться из леса, так как не запомнила дорогу – накануне она шла за друзьями, которые хорошо знали эти места. И все равно она не жалела, что не уехала с Германом – при мысли о мотоцикле к горлу подступала тошнота.

Что ж, придется остаться тут до вечера. Отгоняя от себя мысли о возможной опасности и одиночестве, Инга вытащила из рюкзака бутерброды и термос.

После еды жизнь показалась почти нормальной. Обследовав палатку соседей, она с удовлетворением отметила, что друзья оставили все свои съестные припасы – был даже большой ананас. Да уж, смерть от голода ей явно не грозит! К тому же в ее полном распоряжении были лес, берег, река, небо, солнце – а еще планшет, смартфон и дневник. Уйма свободного времени и куча еды – что еще можно пожелать! И потом, нельзя не признать, что здесь все-таки несравненно лучше, чем в невыносимо душном городе. А загорать под естественным солнцем полезнее, чем в солярии. Можно будет купаться, валяться на берегу, нащелкать кучу селфиков… Чтобы отослать их Герману – пусть поймет, чего лишился, и пожалеет, что не остался с ней!

С Германом она познакомилась еще в городе – и влюбилась с первого взгляда. А встретив накануне в лесу, вообще потеряла голову! Он, конечно, оказался диким и неуправляемым – но Инга не сомневалась, что сумеет его приручить.

Погрузившись в приятные занятия и размышления, Инга забыла о том, где находится и что творится вокруг. Ветер дул в сторону бывшего лагеря мотоциклистов, девушка не чувствовала запаха гари и не знала, что родившийся из маленького костра пожар рос и ширился, захватывая все новые и новые территории.

Герману не повезло. Удача словно отвернулась от него. Он начал догадываться об этом, когда вместо дороги в город вылетел на какую-то незнакомую заброшенную колею. В раже он еще мчался, надеясь пробиться сквозь сгущающийся дым, но вскоре стало ясно, что он не убегает от пожара, а догоняет его.

Он резко затормозил, развернулся, с ревом газанул – но мотор вдруг зачихал и заглох: кончилось горючее.

Выругавшись, он бросил мотоцикл и побежал – но бегать он умел гораздо хуже, чем гонять на мотоцикле. Вскоре он выбился из сил и понял, что окончательно заблудился.

Прощания и расставания

За несколько часов пожар так разросся, что после завтрака в лагерь пришел приказ об эвакуации.

Прибыли спасатели, было созвано экстренное совещание, и вожатые начали обзванивать родителей, а отдыхающие – спешно готовиться к отъезду. Вскоре в лагерь въехала колонна автобусов, а в противоположном направлении гуськом потянулись машины.

Спешные сборы на фоне усиливающегося запаха гари отвлекали от грусти преждевременного расставания.

– Эх, так и не сыграли спектакль! – с горечью восклицал Артамон, как попало кидая в рюкзак свои вещи.

– Можно подумать, ты выучил роль, – скептически фыркал Гоша. – Вот в футбол не сразились – и вправду жалко…

Тех, кто искренне радовался отъезду, было мало – и Нина не стала исключением. Только-только она сдружилась с народом, только-только начала пожинать плоды крутого приключения, а тут на тебе – надо уезжать. Это было тем более обидно, что последняя ночь прошла в изоляторе и Нина была вырвана из настоящей жизни.

А теперь получается, эта жизнь должна закончиться, даже толком не начавшись! Да и возвращаться придется не в город, а в деревню к бабушке, потому что родители уехали в отпуск в Испанию. А в деревне только три дома, крошечный пруд и нет даже электричества, не говоря уж об Интернете. Правда, вокруг дремучий лес, рядом огромное озеро, а у бабушки есть две лошади, корова, коза, три собаки, две кошки, двенадцать куриц и петух – но вряд ли все это заменит двадцать восемь друзей из четвертого отряда!

Вот почему все утро Нина была хмурой, мрачной и чувствовала себя невыспавшейся – хотя нога совершенно не болела.

Когда она вернулась в отряд, то попала в самый эпицентр суматохи и сутолоки. Ребята с громкими криками носились по коридору, хлопали дверями, пыль клубилась в сизом от дыма воздухе.

– Нина, ты на автобусе или за тобой родители приедут? – на бегу спросила Марина Ивановна.

– На автобусе, – вздохнула Нина.

– Наш – зеленый «Мерседес», вот номер. Через час ты должна быть готова! – Вожатая сделала в списке пометку.

– А вы не знаете, где Инна? Она с нами едет?

– Галь? С утра на завтраке ее не было, значит, забрали родители. Это тебе Федор поточнее скажет, родственников обзванивает он.

Марина Ивановна снова заспешила куда-то, крикнув на ходу:

– Запомни: через час!

«Через час так через час», – уныло подумала Нина, открывая дверь своей комнаты.

В носу сразу же защипало: дым проник через открытое окно.

Подруги не было. Ее кровать была застелена кое-как, наспех, в воздухе, перебивая дым, витал слабый запах духов.

«Куда же она подевалась?» – озабоченно подумала Нина, вытягивая из-под кровати чемодан. Все утро она пыталась дозвониться подруге, но ее телефон был недоступен.

Нина быстро собрала немногие вещи из шкафа, усмехнувшись: хорошо, что не успела разложить все как следует – зато теперь легче упаковываться! – и вывезла чемодан в коридор.

Мимо катил свой багаж Артамон – огромный чемодан почти скрывал щуплого парнишку.

Тем не менее юный джентльмен великодушно предложил:

– Помочь? – и схватил Нинин чемодан за ручку.

– Может, это я тебе помогу? – с сомнением произнесла Нина, а потом спросила: – А где Федор?

– Помогает младшим отрядам, их первыми эвакуируют. – Артамон широко улыбнулся и потащил оба чемодана за собой.

Нина крикнула ему в спину «Спасибо!» и решила вернуться в комнату – проверить, не забыла ли чего.

Федора и в самом деле бросили на выручку младшим отрядам, но его, так же как и Нину, беспокоило отсутствие Инны. Он несколько раз пытался дозвониться ей – и не смог, и мысль о девушке занозой засела в мозгу.

Он расспрашивал о ней всех подряд, пока не наткнулся на Андрея.

– Слушай, ты не видел Инну Галь? – спросил он, когда тренер подошел, чтобы помочь грузить в автобус детские вещи.

– Видел! Сегодня утром, – ответил Андрей, с легкостью, как пушинку, подхватывая огромный чемодан.

– Она куда-то пропала, – пожаловался Федор, поднимая чью-то сумку, которая оказалась неожиданно тяжелой.

– Значит, ее родители забрали! – сказал Андрей, подхватывая следующий чемодан. – Они сегодня утром приехали, она как раз к ним шла, когда я ее встретил. Эти дети что, кирпичи в чемоданах возят?

«Ну вот и пришло время прощания», – грустно подумала Нина, усаживаясь на кровать. Хоть и немного пожила тут, но место стало домом и расставаться было жаль.

Она обвела комнату пристальным взглядом, затем встала, разгладила покрывало. Наклонилась, чтобы проверить, не завалялось ли что-нибудь на полу, потом распахнула свой шкаф – все в порядке, полки и плечики пустые, ничего не забыто.

Напоследок она решила на всякий случай заглянуть в шкаф Инны – не забыла ли подруга чего. А открыв дверцу, не поверила своим глазам: вещи подруги лежали и висели там нетронутые, зеленый чемодан стоял внизу.

Нина в недоумении коснулась розового платья – как же так? Подруга уехала без вещей?! Нет, здесь что-то неправильно!

Она снова попыталась дозвониться Инне и опять услышала «Абонент недоступен».

Тогда, решившись, она сгребла вещи подруги в чемодан, потом открыла тумбочку – и ахнула: там лежали планшет и выключенный телефон Инны.

Так вот почему ей нельзя было дозвониться… Но тогда ее исчезновение тем более необъяснимо!

Нина поспешно набрала номер Федора, но и здесь ее ждала неудача – связи не было.

Что за невезение! Может быть, рассказать Марине Ивановне?

Нина взглянула на часы – до отправки автобуса десять минут, если поднять тревогу, эвакуацию наверняка придется задержать – а дым с каждой минутой становился все гуще. И потом… ей вспомнилось усталое и измученное лицо вожатой, которая осталась один на один с отрядом и кучей проблем…

И выбор был сделан.

Не колеблясь больше, Нина позвонила Артамону:

– Вить, ты где? Дело есть.

Витя не заставил себя ждать и, как джинн из бутылки, возник в комнате практически сразу же.

– Я тебя попрошу кое о чем, сделаешь? – попросила Нина.

– Для тебя – что угодно!

– Довезешь еще один чемодан до города? – Девушка показала на чемодан Инны. – Оставь у себя, потом созвонимся, и я заберу его. Только не спрашивай меня ни о чем, ладно?

– Хорошо, – неохотно согласился Артамон. – Ответь только, что значит – довезешь? А ты?

– А я… Попозже поеду. Другим путем, – уклончиво ответила Нина. – Есть тут еще одно дело… Надо закончить.

Артамон помолчал, потом спросил:

– А… Можно с тобой? Ну, туда, на это дело. Насчет багажа не волнуйся, пацаны все устроят.

Нина покачала головой:

– Нет. Извини… Я должна сделать все сама. И… прикрой меня, ладно?

– Хорошо, но только будь на связи, ОК? – почти жалобно попросил парень.

Нина сбежала к пристани – лодки, слава богу, были на месте, тыкались в причал деревянными носами. Наверное, до них еще не дошли руки, а может, и некуда было перегонять маленький лагерный флот, да и незачем – что могло случиться с ним тут, на воде! И все же, брошенные на произвол судьбы, они были похожи на бездомных щенков.

Дверь лодочной станции была распахнута, весла стояли у стены.

Уточка, которую накануне выловили и вернули в лагерь, тоже была на месте, и, закинув весла, Нина спрыгнула в лодку.

Все получилось легко и быстро – весла послушно встали в уключины, лодка плавно отошла от пристани. Похоже, удача на ее стороне! Или она все-таки научилась чему-то за свои хоть и недолгие, но упорные тренировки?

Нина не знала, что Артамон провожает ее отчаянным взглядом. Оттащив чемодан Инны в автобус, Витек, раздираемый беспокойством, наблюдал, как одинокая маленькая лодочка отважно рассекает речные волны. Она снова уплыла. И снова одна! Среди огня, дыма и страха. А он – парень – сейчас усядется в уютном безопасном автобусе и поедет домой…

– Что? Куда ты смотришь? – окликнул подошедший Авдей. – Что там?

– Так, ничего. – Артамон отвел взгляд, вспомнив просьбу «прикрыть».

Но на сердце было тяжело и неспокойно.

В домике лесника

— Дед, возьми меня с собой! Я хочу… Я должен тебе помочь! – умолял Миша, но лесник был непреклонен.

– Не детское это дело. Как уйду, собирай Аленку и идите в деревню. Вечером туда приедут спасатели, заберут вас.

Домик лесника стоял на полянке в окружении густой чащи. Дым от бушующего в нескольких километрах пожара не долетал сюда, но лес словно бы затаился, замер в напряженном тревожном ожидании: замолкли птицы, в застывшем воздухе не ощущалось ни дуновения ветерка, не слышно было ни шелеста, ни шороха…

Собираясь, дед делился тревогами с Мишей:

– Сотни гектаров леса за сутки выгорело! И еще столько же продолжает гореть.

– А почему это случилось, дедушка? – спросила Аленка. – Почему лес загорелся?

– Спасатели говорят, что пожар начался недалеко от летнего лагеря «Звездочка». Кто-то развел костер, огонь перекинулся на лес. Эх, знать бы, кто заварил эту кашу! Я бы им свое наказание придумал, особое. Они бы у меня штрафом и тюрьмой не отделались!

– А что бы ты сделал, дедушка? – спросила Аленка. Сидя на табуретке, она болтала ногами, пила молоко и смотрела в окно.

– Я бы их заставил заново лес сажать. Сколько деревьев погубили, столько пусть и высаживают! Вот тогда все будет по справедливости, равновесие.

– Да ведь это… Это же тысячи деревьев! – воскликнул Миша. – На это целой жизни не хватит!

– Вот пусть всю жизнь и расплачиваются!

Дед закончил сборы, затянул старый брезентовый рюкзак.

– Ну вот и все. Пошел я, ребятишки. А вы собирайтесь – и поскорее в деревню, к тете Клаве.

Тетя Клава была матерью Аленки и родной сестрой Мишиной мамы. Парень, приехавший к деду на каникулы, любил бывать у тетки, но сейчас хотел этого меньше всего: в кои-то веки оказаться в центре важных событий – и быть привязанным к маленькой двоюродной сестренке! Какая несправедливость! Это было тем более обидно, что Миша собирался стать пожарным и готовился к поступлению в пожарный колледж.

После ухода деда он долго сердито молчал, играл в игры на смартфоне и не реагировал на просьбы сестренки помочь ей собрать рюкзачок.

А потом мобильник в его руках зазвонил.

Это был дед:

– Не ушли еще? Ну и хорошо! Я тут забыл кое-что впопыхах, так ты, брат, выручай! Ружье я утром чистил да на кухне за холодильником оставил. Ты спрячь-ка его подальше на чердак! Так, чтобы Аленка не видела.

Миша убрал мобильник в карман – игры стали неинтересны, ведь у него наконец-то появилось важное задание.

Для начала надо было придумать, как отвлечь сестренку.

Решение созрело быстро.

– Погоди собираться, – сказал он. – Будем играть в прятки, хорошо?

– Хорошо! – Аленка оторвалась от рюкзачка и обрадовано захлопала в ладоши. – Чур я первая прячусь, чур я первая!

– Идет, – легко согласился Миша. – Только ты хорошенько прячься, подальше! А то я так здорово ищу!

– А на улице можно прятаться? – деловито поинтересовалась сестра. – Или только в доме?

– Можно и на улице, – разрешил Миша. Он хотел добавить, чтобы сестренка далеко не уходила, но передумал.

– Ну давай води! – заторопила Аленка – от нетерпения она прыгала на одной ножке. – И считать чур до ста! Или даже до тысячи!

– Я до десяти тысяч считать буду, – пообещал Миша. – Так что ты прячься как следует, подальше, не торопись…

Довольный своей выдумкой, он встал лицом к печке и, делая вид, что закрыл лицо руками, начал считать:

– Раз, два, три…

Радостно взвизгнув, Аленка заметалась по комнате. На счет «восемь» раздался скрип входной двери, на счете «одиннадцать» Миша увидел сестренку во дворе возле поленницы, и на счет «двенадцать» он уже стоял возле холодильника с ружьем в руках.

Что ж, этот момент искупал все утренние обиды. Первый раз в жизни он взял в руки оружие – раньше дед не разрешал до него дотрагиваться. И вот теперь новенький карабин был в его полном распоряжении!

Ну разве можно было сразу расстаться с таким сокровищем и отнести его на чердак?

Автоматически продолжая считать, Миша знакомился с карабином. До этого он держал в руках только пневматический пистолет – когда военрук водил класс стрелять в тир. Миша выбил тогда семьдесят два очка из ста и занял второе место в школьных соревнованиях.

Но теперь он держал настоящее оружие! Миша уже несколько раз видел, как дед разбирает и собирает карабин, и хорошо изучил его устройство. Его так и подмывало попробовать самому, и на счет «пятьдесят» он не удержался и положил ружье на стол. Ну и что, что он немного позанимается – никто ведь не узнает, да и времени это много не отнимет!

На счет «сто восемнадцать» он закончил разбирать ружье и, разложив все части на столе, с удовлетворением разглядывал их. Что ж, для начала неплохо! Теперь надо проделать обратную операцию – сборку.

Высунув от напряжения кончик языка, он приступил к делу. Ему казалось, что он все делает правильно, однако почему-то в конце сборки на столе остались три лишние детали. Сосредоточенно нахмурившись, он долго вертел их в руках и мучительно пытался вспомнить, куда дед прилаживал их. Потом снова разобрал ружье и снова собрал – на этот раз деталей осталось две. Он разобрал ружье в третий раз и при сборке попытался повторить все в точности так, как делал дед, – но все равно одна деталь никак не хотела вставать на место. Она словно издевалась над ним, давая понять, что он недотепа и малолетка.

Его мучения прервал новый звонок деда:

– Ну что, убрал ружье? Как Аленка? Собрались? Молодцы! Да, вот еще что. Я забыл тебя попросить патроны тоже спрятать. Коробка на холодильнике стоит.

– Хорошо, все сделаю, – смущенно пробормотал Миша.

Ему было стыдно, он злился на себя. Лопух, ну и лопух же он! Не выполнил поручения, да и с ружьем не сладил. Хорошо, что дед не видит его сейчас. И Аленка.

А кстати, где она?

Он вдруг с испугом осознал, что совершенно забыл про сестренку. До скольких бы он досчитал сейчас? До тысячи? Или до десяти тысяч, как и обещал?

Оставив ружье на столе, Миша бросился на поиски. Аленки нигде не было. Терзаемый все нарастающим беспокойством, он обыскал весь дом, обошел двор, но сестренка исчезла.

Неужели она все-таки ушла в лес?! Да уж, и вправду хорошо спряталась!

Запаниковав, парень крикнул во весь голос:

– Десять тысяч раз, два, три, четыре, пять – я иду искать!

А потом очертя голову кинулся по тропинке. Только бы девчонка не ушла далеко, только бы не ушла!

Вначале Миша бежал молча, оглядывая каждый куст и ствол, но терпения хватило ненадолго и он закричал – так, что эхо гулко заметалось среди стволов:

– Аленка! Где ты? Отзовись! Я сдаюсь! Больше не играю! Ты победила!

Сестренка не откликнулась. Ответом было настороженное молчание затаившегося леса и глухой рокот вдалеке на востоке.

В огненном плену

Инна не помнила, как брела по неприветливому мрачному лесу, помнила только, что вдруг очутилась в совершенно незнакомом месте, болотистом, мрачном, с хлюпающей под ногами землей, так незаметно переходившей в воду, что появилось предательское желание так же незаметно войти в нее, а там будь что будет…

Однако ангел-хранитель не подвел и на этот раз, потому что, так и не дойдя до кромки воды, едва заметной среди ряски, девушка все же развернулась и побрела обратно – как раненый зверь, стремящийся найти укрытие.

Здесь, в густом подлеске, Инна и остановилась – несчастная, грязная, заплаканная, с разбитыми коленками и сердцем… Каким желанным представляла она этот день в недавних мечтах – и какая катастрофа ждала на самом деле! Слезы сами собой хлынули из глаз, она бросилась на траву и долго безутешно плакала, пока не забылась тяжелым сном.

Она не знала, сколько времени проспала, и не помнила снов, но проснулась в слезах – во сне перед ее мысленным взором прошли события последнего года.

Она поняла вдруг, что все это время обманывала себя, питалась иллюзиями. Ведь уже тогда, ровно год назад, в тот самый первый день был написан дальнейший сценарий их с Германом отношений.

В его присутствии она постоянно чувствовала себя недотепой: краснела, бледнела, отвечала невпопад или несла какую-то чушь. Парень был старше всего на два года, но казалось – на все десять, так он подавлял ее своим превосходством, каждый раз подчеркивая ее «неполноценность» и вознося себя на пьедестал.

Инна перессорилась с подругами – те пытались открыть ей глаза, но влюбленная ничего не хотела слушать и видела в их заботе лишь проявление зависти и ревности.