Текст книги "Раскрыть ладони"

Старушка посуровела от моей насмешливости еще больше:

– Любовь тот же товар, не хуже и не лучше других. И нечего гордость свою не к месту выпячивать!

– Я вовсе не…

– Копаться в чужом барахле, по-твоему, занятие завиднее?

Ну, по части стыда примерно одинаково, что за другими магами следы подчищать, что постель богатой женщине греть, тут она права. Если порыться в кладовых моего характера, легко можно убедиться: на тоненьком лезвии между двух зол меня удерживает только упрямство. Давно бы плюнул и забросил бесполезные попытки удержаться на плаву посредством семейного призвания, охмурил бы богатую вдовушку и горя бы не знал. Не могу. Стыд гложет. Пока еще. Правда, с каждым годом его зубы стачиваются все больше и больше, и рано или поздно наступит миг, когда я наконец стану обладателем такого чудного качества, как равнодушие, вот тогда… Пущусь во все тяжкие. С головой нырну. Но равнодушным становятся сначала ко всему вокруг, потом к памяти прошлого и только потом уже к самому себе. Я пока болтаюсь на первой ступеньке. Собираю силы, чтобы сделать следующий шаг. Предательство. Потому что, отказавшись от наследственной магии, предам собственного отца. Убью еще раз.

Нет, торопиться не стоит! К тому же, имея перед глазами пример родного дяди, господина старшего распорядителя, могу быть уверен не в одном десятке лет привлекательности своей внешности для любвеобильных особ. Могу и подождать чуточку.

– Любезная моя дьеси, видите ли…

– Вижу. Ох, сколько я всего в своей жизни вижу… Не хочешь, твое дело. А только так мог бы вернее и быстрее деньгами обзавестись.

Покорно опускаю взгляд в пол:

– Не смею перечить вашей мудрости.

– «Но не стану смирять свое упрямство», это хочешь сказать? – Старушка сокрушенно махнула рукой. – Ладно, умолкаю. Я ж лучшего для тебя хочу. Мне твой отец как сын был, а ты, стало быть, почти внук…

Только внук никчемный. Совершенно.

– Любезная дьеси, на правах бабушки не разыщете ли в своих закромах чего-нибудь стоящего?

Ответ на подобострастную просьбу последовал быстро и безжалостно:

– Нет ничего.

– Совсем-совсем? Неужели никому из богатеев не наскучило ни одно заклинание?

Таира чуть виновато провела кончиками пальцев по истертому сукну столешницы.

– Ты же сам знаешь, вот после Летнего бала всем подряд понадобится праздничные мороки снимать, а до той поры… И хотела бы помочь, да нечем. А Трэм мелочи какой подкинуть разве не может?

Может. Но я просить не стану, а сам он не предложит. Ни за что на свете. В лучшем случае обставит все так, будто изъявляет высочайшую милость, наделяя меня работой.

– Не будем о дяде.

– Ну, как знаешь… Хотя был бы ты посмышленее, как сыр в масле бы катался с таким родственничком!

Спасибо, как-нибудь обойдусь без масла.

– Я посижу немного у вас, дьеси? Вдруг кому все же понадоблюсь?

– Да сиди сколько хочешь! Я обществу всегда рада.

Верю. А заходят к старушке нечасто, потому что Таира лишь ставит свою печать на прошениях, распределением же выгодных заказов занимаются молодые и пронырливые. Зато госпожа смотрительница знает все нужды города и горожан.

Дверь распахнулась без предупредительного стука, пропуская в комнату женщину лет сорока, раздраженную и взволнованную, в форменной мантии с белым кантом. Если не ошибаюсь, это как раз кто-то из принимающих прошения. По именам все равно никого не знаю, потому что со мной в общем зале не желают разговаривать, сразу спроваживая к скучающей начальнице.

Но встать и почтительно поклониться все равно нужно. Пусть даже меня не желают замечать.

– Что случилось, дорогая моя? – удивленно подается вперед Таира.

– Госпожа, я ни в коем случае не стала бы вас беспокоить, но дело… не из обычных.

– Как так, Силема?

Женщина коротко и неодобрительно взглянула в мою сторону, но не стала требовать изгнания посетителя из кабинета, а приравняв меня к предмету мебели, пустилась в объяснения:

– Явился проситель. Из предместий. И не желает ждать ни минуты.

– Что же в том необычного?

– Обстоятельства. – Силема помолчала, словно подбирая слова. – По его уверениям, нужно всего лишь поправить заклинание, однако…

– Для того мы здесь и находимся, дорогая моя, чтобы удовлетворять подобные прошения.

– Его прислал хозяин Оврага.

Таира расширила глаза и начала перебирать пальцами обеих рук несуществующие бусы:

– Моя память уже не так крепка, как в молодости, поправите меня, если ошибусь, но там же имеется свой маг, верно?

Женщина утвердительно кивнула.

– И не самый дурной в Саэнне! Хоть и не самый лучший, конечно… Вам не кажется это странным, госпожа?

– Своих силенок не хватило, обратились к заемным? – сделала очевидный вывод старушка. – И правда странно. Чего желают в Овраге?

– Так сколько еще нужно ждать? – грозно громыхнуло в дверях, и присутствующие в кабинете смотрительницы кто недоуменно (конечно же, я), а кто недовольно (суровая Силема) уставились на нетерпеливого просителя.

Я редко встречал столь страшных людей. Нет, пришелец был вовсе не уродлив и не безобразен. Высокий, можно сказать, статный, сложенный крепко и надежно, с незапоминающимся, однако и не отталкивающим лицом. Но зато в громоздком облике присутствовала черта, с лихвой подминающая под себя любые достоинства и недостатки.

На пороге кабинета стоял старый вояка. Причем вовсе не обязательно, что он и в самом деле был ветераном многочисленных войн, да и одет был вполне мирно, как одеваются обычные горожане, но в каждом жесте, в медленном движении не наигранно тяжелого взгляда, в гулком дыхании чувствовалась привычка к сражениям. По любому поводу. С любым врагом. И при неизменной победе. Конечно, есть умельцы лишь представляться вояками, но здесь все шло изнутри. Поток чистой силы, направленный на… Исполнение поручения. И беда тому, кто окажется на пути у такого посланника!

Впрочем, кого-кого, а Таиру невозможно было напугать. Как и любого человека, сделавшего девяносто девять из ста шагов пути от рождения к Порогу.

– Сколько понадобится! Я не потерплю в своем присутствии грубиянов. У вас есть дело, дьен? Изложите его.

– Я все уже рассказал этой… – Нелестный взгляд в сторону Силемы получил и словесное сопровождение: – Карге.

– Ничего, повторите еще для одной карги, не переломитесь.

Люди слова и люди дела никогда не поймут друг друга, как бы ни старались. Вот и вояка, гневно скривившись и процедив сквозь зубы парочку проклятий на головы Смотрительницы и ее склочных прислужниц, смирился с просьбой лишь потому, что данный ему хозяином приказ был сильнее гордости и чести:

– Мой господин требует услуги. Немедленной.

– Какого рода?

– Я по части ваших волшебств не силен… Мне было сказано: привести мага.

– А позвольте узнать, куда делся дьен Кавари?

Вояка удивленно нахмурился:

– Что значит делся? Живет и здравствует.

– Так зачем вам понадобился еще один маг?

– А я почем знаю? Понадобился, и все. Так дадите?

Таира выдержала паузу, потом размеренно произнесла:

– Если вашему хозяину не хватило возможностей Кавари, это означает, что необходимо участие более опытного и умелого мага, а занятия таковых расписаны по минутам на год вперед. Из известных мне мастеров в настоящее время никто не сможет удовлетворить ваше прошение. Вам придется подождать.

– Хозяин не может ждать!

– Ему придется, – с нажимом повторила смотрительница.

Боюсь, пришелец не только не разбирается в волшебствах, но и не в силах понять, что значит в устах Таиры «подождать». Хотя может иметься весьма веская причина… А если так, попробую поймать собственную удачу:

– Может быть, я?

Озадаченные взгляды присутствующих переползли на меня.

– Что «ты»? – переспросила Таира.

– Если дело срочное, то, скорее всего, что-то не так с чарами, верно? Поправить я их не смогу, но вот убрать… Легко. А тогда уже можно будет и подождать, пока не освободится кто-то из высоких магов!

– Хочешь попробовать?

– У меня нет выбора.

Смотрительница неодобрительно качнула головой, словно осуждая меня за опасное рвение, но не нашла повода отказать:

– Вот что, господин проситель, если желаете, этот молодой человек отправится с вами. Возможно, ему и в самом деле удастся выиграть для вас немного времени… Согласны?

Посланник был согласен на все. И в первую очередь на то, чтобы доставить хозяину хоть кого-то из магического сословия.

– Ну, если время, и то ладно!

В следующее мгновение жесткая лапища сгребла меня в охапку, и, не успел я ни охнуть, ни вздохнуть, Занавеси Пространства порскнули в стороны обрывками ниточек.

* * *

– Ты не слишком сильно прижал господина мага, Дрор?

Как звенит в ушах… А-а-а!.. Ненавижу порталы всеми глубинами души. Мог этот грубиян хотя бы предупредить, прежде чем тащить с собой?! И дозволения спросить, если уж на то пошло. А что, если я дурно переношу путешествия сквозь пространство? Вон, некоторые чарователи после таких «прыжков» по неделям в себя приходят, да еще требуют возмещения телесного и духовного ущерба. И я бы потребовал. Только у кого? Вояка и слушать не станет, а его хозяин…

Хм… Вот он точно воевал. Еще в пеленках начал.

Снизу вверх – не лучшая позиция для правильной оценки предполагаемого противника или союзника, наверное, поэтому сухощавый старик с наголо бритым черепом показался мне внушительнее, чем был в действительности, но, даже последовав совету «подняться с пола», я не стал вносить поправки в полученное впечатление. Потому что хозяин Оврага оставался воином даже в своих весьма преклонных летах, и домашняя мантия, подчеркивающая хрупкость изношенной временем фигуры, только придавала веса и значения причудливому узору морщин, спускающемуся с высокого лба по впалым щекам к все еще массивному и упрямому подбородку.

– Не слишком ли он молод, Дрор?

Так, меня пока не хотят признавать за достойного собеседника? Пусть. Зато будет время прийти в себя и отдышаться.

– Больше никого не было, – чуть виновато пробасил вояка.

– Разве я велел тащить первого попавшегося?

– Милорд, другого и не давали! Да он вроде смышленый… – Вот спасибо! Не ожидал. Интересно, что подвигло вояку на подобный вывод о моих личных качествах? – И сам напросился.

– Сам? – Густые брови приподнялись и снова опустились плавной волной. – Любопытно. И непохоже на большинство магов. Вы и вправду достаточно умелы, молодой человек?

Странно, спрашивает без малейшей насмешки. Стало быть, и отвечать буду честно:

– Смотря что вам требуется.

– Владение чарами, разумеется.

– Какое именно?

– Оно бывает разным? – с некоторой долей удивления спросил старик.

Оно бывает всяким. Но пускаться в объяснения перед несведущими людьми – только терять время. Которого, судя по настойчивости вояки, у обитателей Оврага и так немного.

– Ваш посланник говорил о срочности дела, верно?

– Да, оно весьма срочное.

– Какое-то заклинание отбилось от рук?

Невинный вопрос заставил хозяина встревоженно подобраться:

– Почему вы так решили?

Можно подумать, величайшая тайна в мире! Да каждое второе прошение приходит в Регистровую службу именно из-за недовольства заказчиков, сталкивающихся с самовольным и непредсказуемым поведением купленных чар.

– Потому что все прочие трудности могут потерпеть. Потому что люди не тратят порталы направо и налево, только чтобы потешить собственные капризы. Потому что…

– Довольно! – Он повелительно поднял ладонь. – Вы угадали. Мне требуется… наладить взбесившееся заклинание.

– Одно уточнение. Наладить я не смогу. Только убрать. Но убрать полностью, все расчистив. Такая услуга вас устроит?

Старик устремил напряженный взгляд куда-то вдаль, но тратить на обдумывание много времени не стал.

– Убрать… Давно уже надо было это сделать.

– Так вы позволяете?

– Как вам будет угодно. Но… будет еще одно условие.

– Какое?

– Не здесь. Прошу пройти за мной.

И он направился в глубь коридора чуть шаркающей, но удивительно твердой для своих лет походкой, а я, сопровождаемый воякой по имени Дрор, получил возможность немного осмотреться по сторонам.

Никогда не слышал об Овраге и его хозяине, но из того, что видел по пути, можно было заключить: меня притащили в богатый дом. Хотя бы потому, что редко какие даже чрезмерно пекущиеся о своем благополучии и безопасности люди потратятся на каменные стены. Даже в Саэнне, городе, выстроенном на скалах, из камня делали только первые этажи, а дальше надстраивали деревом, пусть его приходилось возить из более далеких краев, все равно обходилось много дешевле, чем товар каменоломен. А все почему? Потому что от местной жары толстые стены – единственное спасение, вот купцы давным-давно и задрали цены до небес. А тут от пола и до потолка все из камня… К тому же постройка старая, стало быть, род древний и знатный. Ковры по стенам немного потрепанные, но и за них можно выручить немалую сумму. Эх, неужели удастся здесь разжиться монетами? Но обрывков наберу точно!

Галерея закончилась крохотным залом с единственной дверью, у створок которой с ноги на ногу нервно переминался крепенький коротышка. Как ни удивительно, маг, о чем можно было судить по знакомой мне с детства бляхе, хотя все остальные черты незнакомца больше подходили торговцу или ремесленнику.

– Что слышно, Кавари? – по-простому, без церемоний обратился к коротышке старик, и промелькнувшая в хриплом голосе надежда неприятно удивила.

Все не так просто, как меня пытаются убедить? Что ж, попробуем выяснить хоть какие-то подробности, прежде чем очертя голову бросаться в бой. А для начала прислушаемся к разговору.

– Ничего, милорд.

– По-прежнему?

– Тишина, полная тишина.

– Но он все еще..?

– Сердце бьется, милорд.

Вот так поворот! Пора делать свой ход в игре:

– Чье сердце?

– Видите ли, господин маг, мужчины в нашем роду не знали для себя другого занятия, кроме войны… И я не исключение. Боги не дали мне сыновей, а своим внукам я не желаю погибнуть в сражении, пусть с моей стороны это жалко и трусливо. Но мальчишки всегда тянутся к оружию, а я не видел причины запрещать, хотя… Нужно было. За этой дверью хранится память о деяниях моих предков, среди которых не было ни одного недостойного человека.

Необычайно интересно, но слишком туманно и путано. Мне нужно знать совсем другое!

– Говорите яснее, господин, прошу вас.

Тонкие губы укоризненно сжались, но старик продолжил уже без погружений в лабиринт семейных традиций:

– Здесь собраны оружие, доспехи, военные трофеи. Эти вещи для нашего рода не имеют цены, и еще мой дед пригласил мага, чтобы поставить охранное заклинание, не позволяющее никому, кроме наследников, прикасаться к памяти предков.

Понятно. Охранные чары частенько ломаются. Потому что слишком тонкая работа.

– Как давно это было?

– Что именно?

– Как давно установлено заклинание?

– Больше ста лет назад.

Однако! Многовато. Если только маг не был настоящим гением.

– И оно до сих пор держится?

Старик помолчал дольше, чем требовалось времени на вдох или выдох.

– Да.

Не думал, что коротенькое слово способно вместить в себя столько боли. Мне все меньше и меньше здесь нравится.

– А теперь забудем о предках, об их памяти и прочем! Что случилось?

– Мой внук… Младший. Он любит играть в этом зале. И вчера… Тоже играл.

Все приходится вытягивать клещами! Эй, господа, я начинаю волноваться не меньше вашего, слышите?

– Но?

– Заклинание… Оно… Схватило его.

Совсем дурная новость. Я предполагал, что древний чарователь устроил нечто похожее на поделку Эвина, а выходит, все гораздо серьезнее. Ловушка? Но почему ее до сих пор не обезвредили?

– Вы хотите сказать, мальчик…

– Все еще там.

«Там» было произнесено с явственным ужасом и ненавистью. Похоже, когда я разберу чары на ниточки, старик наверняка забьет двери зала наглухо, чтобы даже не вспоминать о неприятности, случившейся с внуком. Но самое главное, охранные заклинания обычно протяженны и состоят из многих слоев, а значит, у меня будет много-много заготовок для своих занятий!

– Чему вы улыбаетесь, господин маг?

Улыбаюсь? О, надо лучше следить за собственным лицом. В конце концов, у человека случилась беда… Хм… Беда. Что-то я по-прежнему упускаю из вида.

– Вы говорите, все произошло вчера?

– Да, уже ввечеру.

– Почему же вы только сегодня прислали прошение?

– Потому что сегодня… Вэлин замолчал.

Мне понадобилось сделать три вдоха и выдоха, чтобы осмыслить ответ старика.

– Что значит замолчал?!

– Вчера, когда мы спохватились и стали искать его, нашли… по стонам.

– Мальчик стонал?

– Да.

– Возможно, поранился. Ему не помогли?

Коротышка, до этой минуты вовсю косящийся на меня, тут же пристыженно отвел взгляд, а старик растерянно начал:

– Кавари заявил…

– И повторю, милорд! Помочь невозможно. Я делал все, что в моих силах, я пытался… Обычно следует подождать несколько часов, чтобы натяжение уменьшилось и… Все бесполезно. Вам следует смириться, милорд.

– Но он все еще жив!

Всплеск чувств словно осветил лицо хозяина и сбросил даже не десяток, а пару десятков лет со счетов старого воина. Да, этот человек в прошлом мог вести за собой целые армии.

– Никто не сможет туда войти! – испуганно взвизгнул Кавари, и то, что даже гнев убитого горем деда не заставил мага изменить мнение, сказало мне о многом.

Причем сказало в выражениях, далеких от употребления в благородном обществе.

– Вы пробовали?

– Даже на порог не встану! Да вы сами только приглядитесь – быстрее ослепнете, чем разберетесь в чехарде, которая там творится!

– Ослепну?

– Да вы попробуйте, попробуйте! – Коротышка зло дернул на себя одну из створок.

Когда мне предлагают, я обычно принимаю предложения. Даже не слишком любезные.

За дверью царила… темнота. Густая, с виду спокойная и мирная, но из ее глубины вдруг появился и ударил мне в лицо ветер. Жаркий, как в самый разгар лета, когда дожди на целый месяц забывают о существовании Саэнны. Ударил и снова спрятался за порогом, приглашая начать игру.

– Ну, видите?! Там никто и концов не найдет!

На беду или на счастье, не вижу. Ничегошеньки. Но, возможно, именно мое уродство и поможет мне?

– Зал длинный?

– Около сотни шагов, если идти по прямой от двери, – ответил старик.

– Мне понадобится не меньше суток, чтобы очистить такое пространство.

– Сколько угодно. Мне все равно, что вы сделаете потом, но… Мой внук.

– Ваш внук?

– Спасите его, и можете просить все, что пожелаете.

Хорошая фраза, только недостаточная для проявления мной чрезмерного рвения. Просить, значит? Лучше бы ты сказал «получите». Мои просьбы никогда и никем не выполнялись, и верить, что на сей раз окажется иначе, не собираюсь.

– Я сделаю все, что смогу.

Кавари сплюнул на стертую мозаику паркета:

– Сумасшедший! Вы еще не поняли? Сколько вы сможете держать зрение? Минуту? Две? Три? Никто, даже высшие маги Анклава здесь не справятся! Там все залито светом, видите? Все!

Возможно. Но я с рождения живу в темноте. И если дожил до таких лет, значит, на что-то способен.

– А для меня там царит ночь.

Коротышка отшатнулся, окончательно уверовав в мое безумие.

– Вы правда сможете туда войти? – переспросил старик.

– Смогу. И выйти – тоже.

– Отец! Вы нашли мага?

Пока я препирался с местным заклинателем, общество у двери злосчастного зала пополнилось женщиной, не слишком молодой, но если и старше меня, то лет на пять, не больше. Женщиной весьма привлекательной. Прежде всего тем, что она не только знала цену своим достоинствам, но и умела их показывать.

Волосы роскошные? Значит, не нужно помещать их в плен шпилек и заколок, довольно будет одной атласной ленты, не позволяющей пепельным локонам закрывать лицо. Фигура стройная? Пусть платье станет для нее изящным футляром, а не гробницей. Черты яркие и выразительные? Не надо прибегать к услугам краски, разве что самым ничтожным. Все эти тайны мне открывала Келли, когда я любовался ее приготовлениями. Келли… Она могла бы сравниться с этой госпожой. Во всем, кроме одного. За спиной у дочери старого воина – десятки поколений, прожитых с гордостью и честью, а потому светло-серые, с легким сиреневым оттенком глаза смотрят на мир совсем с другим выражением. С такой глубиной уверенности в себе, какой моей прежней возлюбленной никогда не добиться.

– Надеюсь, что так, Иннели.

Женщина подарила мне только один быстрый взгляд и снова вернула все внимание старику:

– Есть надежда?

– Я не знаю, милая моя. И никто не знает. Возможно, только господин маг…

Э нет, не вынудите!

– Я не буду ничего обещать.

Она негодующе фыркнула, но благоразумно оставила при себе все колкие замечания по поводу моей дерзости.

Всем всегда нужно много, сразу и желательно даром. Знаю, сам такой. Но обычно нахожусь с другой стороны. Той, что оказывает услуги, а не снисходительно принимает их. Доволен ли я своим местом? А кто меня спрашивает? Все, пора приниматься за работу.

Прохладно здесь, но разоблачаться все равно необходимо. Бр-р-р-р! По голой спине сразу прошелся сквозняк, вздыбив волоски, между которыми весело начали скакать взад и вперед стада мурашек. А пол-то какой холодный! Радует одно: ощущения скоро станут совсем другими, не принадлежащими каменным плитам и сырому воздуху.

– Вы собираетесь раздеться догола?!

А если и так, в чем трудности? Ах, рядом находится дама… Но ведь ее можно увести, пусть исполнить это будет трудновато.

– Не волнуйтесь, штаны снимать не буду.

– Вы считаете, что этим заставите меня волноваться?

А она хороша. Особенно когда злится. Сразу становится похожей на женщину, а не на оживший парадный портрет.

Можно было бы ответить остроумно или зло, но предпочитаю просто улыбнуться, потому что в моем исполнении улыбка всегда получается кривоватой, а потому угрожающей независимо от того, какие чувства я в нее вкладываю. Иногда это помогает справиться. Нет, не с противниками. Со странным чувством, стягивающим в комок мышцы живота. Неужели боюсь? Нет. Предвкушаю. Что? Посрамление всех магов мира калекой, который не может видеть. Но зато и не может ослепнуть.

* * *

– Ффу-у-у-у!

Обычно я так не делаю. Но Кавари был прав: в здешней путанице трудно разобраться. А мое дыхание, отправленное в полет и вынуждающее Занавеси Пространства колыхаться, возвращается ко мне отраженным теплом, рассказывающим о… Все-таки это был гений.

Заклинания не могут действовать вечно, потому что кончики составляющих их Нитей нельзя сомкнуть полностью, исключая утечку Силы, так и норовящей ускользнуть прочь, на свободные от плена чар кружевные островки, чтобы раствориться в них и вернуться в свой Источник. Но маг, построивший охранную ловушку, извернулся, не став соединять Нити кольцом, а вплетя их в природный узор и сделав свое творение частью Пространства. Почти родной частью. Просуществовать эти чары смогут еще долгие и долгие века в неизменности. Если, конечно же, отобрать у них жертву, потому что сейчас передо мной хищная пасть, в сомкнутых челюстях которой где-то почти в самом конце зала, если верить ощущениям, бьется… Да, сердце еще бьется, я тоже чувствую.

Достаточно даже тыльной стороной ладони коснуться натянувшихся Нитей. Горячие. Очень горячие. И очень острые. Если бы они могли ранить, каждый раз я заканчивал бы свою работу с окровавленными и прорезанными до костей руками. Но, к счастью, плоть остается целой. И даже то, что внутри нее, не разрушается. Хотя иногда бывает, сутками ничего не могу взять в пальцы просто потому, что теряю осязание.

Сначала нужен холод. Много маленьких льдинок растворяется в крови и холодит меня изнутри. Все тело, не только руки. А иначе я не смог бы сделать здесь и шага, верно? Но холод нужен только сначала, только для первого вдоха, только для определения самых опасных мест паутины чар. А еще они липкие на ощупь, норовят приклеиться намертво, и приходится бороться с отвращением и желанием сразу же оттолкнуть их прочь. Мне было трудно. Когда-то давным-давно. Но я быстро привык, ведь другой возможности чувствовать чары мне не дано.

Как все запутано! Пальцы снуют в воздухе, и хорошо, что вокруг кромешная темнота: голова бы закружилась, вздумай я уследить за движениями собственных рук. А им не нужно зрения. Гладкие, словно шелковые, Нити бегут рядом друг с другом, переплетаются узлами, отдаляются друг от друга, сближаются… Ага, вот и первый кончик. Запомним его местонахождение по ощущениям, благо это легко, потому что природные Нити воздушнее и много пушистее на ощупь, чем те, что составляют заклинание.

Что ж, исток найден, теперь можно потянуть, высвободить, ослабить, скатать в клубок и спрятать в «шкатулку». Конечно, мест основных креплений должно быть не менее четырех, по числу Источников, но даже разрыв одной связи существенно ослабит действие заклинания. Начать, что ли? Или все же попробовать прежде пробраться вглубь? Туда, где бьется чье-то маленькое сердце?

Думаю, это похоже на танец. Безумный. Нелепый. Уродливый и прекрасный одновременно. Жаль, что я не могу видеть себя со стороны. Правда, в такие минуты меня и не существует. Есть только жар и холод, перекатывающиеся волнами внутри моей плоти, под самой кожей. Холод притягивает, жар отталкивает. Уклониться от прилипчивых объятий одного Кружева, раздвинуть острые клыки капкана другого, подобрать и подтянуть подол третьего, откинуть в сторону, чтобы сделать шаг в безопасное место. Все очень просто. И очень трудно. Потом я буду усталый, но донельзя довольный. Как и всегда, когда заканчиваю работу. И стремясь поскорее приблизить миг удовлетворения, следовало бы…

Нет. Не сегодня. Не сейчас. Если бы в нагромождении Нитей не запутался человек, я бы вообще разобрал чары с самого порога. Не сходя с места. В крайнем случае разорвал бы.

Шаг. Оборот. Два шага. Оборот. Влево. Вправо. Танцы не бывают для одного, но я и не один. Вместе со мной танцует целая вереница Нитей. Вашу руку, невидимая госпожа, и закружимся в танце! Быстрее, еще быстрее, еще…

Все. Нашел. Тугие пучки, разбегающиеся в стороны. Перекрученные. Очень густые. Их всего пять или семь, но уж слишком причудливо они пересекают друг друга… Или растут из одной точки? Похоже. Но мне не нравятся мои ощущения. И беда в том, что я не могу сейчас нащупать чужую плоть обычным образом. А то, что дрожит под моими пальцами… Это даже не отдельные клочья, а настоящее мочало, спутанное, оплавленное, лишенное формы. Значит, мне нужен свет. Свеча есть, остается только зажечь. Это так просто, когда у вас под рукой множество туго натянутых Нитей: нужно лишь обернуть одну из них вокруг фитиля и потереть. Совсем чуть-чуть. Просто переместить взад и вперед, и вот уже золотистый огонек взвивается над толстой восковой палочкой, освещая…

Всеблагая мать!

Я бы выронил свечу, если бы вообще чувствовал, что держу ее. И с радостью бухнулся бы в обморок, если бы умел. А еще правильнее было бы зажмуриться, повернуться и быстренько убраться подальше от того, что находилось передо мной. Потому что человеком ЭТО уже невозможно было назвать. Хотя оно все еще дышало и продолжало жить.

Должно быть, мальчику всего лет семь или восемь, по крайней мере, кости, которые сохранились в целости, указывают именно на такой возраст. Но боги, как же их мало! Руки и ноги… Да их просто не осталось. Словно кто-то взял и выкрутил конечности ребенка, как белье. Выкручивал, пока не размолол все мышцы на отдельные волокна, а кости не превратил в мелкое крошево, продолжающее… висеть в воздухе длинным окровавленным шлейфом. Тьфу! Меня сейчас вытошнит. И очень хорошо вытошнит. Вот только легче не станет. Ну хоть опорожню желудок и…

Напряженно сомкнутые веки на искаженном страданиями лице дрогнули, раскрываясь. Должно быть, из-за внезапно вспыхнувшего посреди темноты огонька свечи. Не смотри на меня, малыш, всем, чем могу, заклинаю, только не смотри!

Оловянные лужицы ничего не выражающих глаз. Ему даже уже не больно. А как только из тела уходит боль, уходит и жизнь. Он умер. Или ненадолго задержался на самом Пороге. Я не смогу помочь. Ничем. И никто бы не смог, потому что жгуты чар проходят сквозь кажущееся целым тело, а значит, и внутренности ребенка – сплошное месиво. Стонал, говорите? Нет, он кричал. Пока не сорвал голос и не понял, что помощь не придет. Но в светлых, уже почти невидящих глазах… Мне кажется? Или он все-таки ждал? И теперь думает, что дождался?

– Привет, малыш.

Искусанные губы шевельнулись.

– При-вет. Я те-бя… знаю?

– Нет, я гость в твоем доме. Всего лишь гость. Твой дедушка попросил найти тебя и привести. Все волнуются. Ты же не хочешь, чтобы твоя семья волновалась?

– Нет…

Он попытался качнуть головой, но вышло больше похоже на судорогу всего распятого в пустоте изломанного тельца, и меня замутило еще сильнее. Но отводить взгляд все равно нельзя. Иначе с мальчиком случится то же самое, что с моим отцом. И снова из-за моей слабости.

– Ты, наверное, устал и проголодался? Ничего, сейчас я отведу тебя к дедушке… Он не будет ругать тебя, не бойся. Он мне обещал, что не будет.

– Прав-да?

– Конечно, правда! Он же добрый, твой дедушка. Просто притворяется строгим, потому что думает, иначе ты не будешь его слушаться. Вот такой он смешной.

А улыбка почти обыкновенная. Так мог бы улыбаться любой малыш.

– Мы сейчас возьмем и пойдем к дедушке… – Боги, что я несу?! КАК пойдем?! – Я тебя отнесу, хорошо?

– Хоро-шо…

Но сначала нужно разобраться в путанице Нитей, исходящих из… Все-таки одна начальная точка? Да. Прямо на груди. Маленькое зернышко жемчуга в оправе, подвешенное на тонкую цепочку. Амулет? Какое отношение он может иметь ко всему случившемуся? Ну-ка, взглянем поближе…

Вот в чем дело! Да какой же бездарь его заклинал?! Топорщится во все стороны кончиками Нитей, словно еж иголками, неудивительно, что зацепился за построения охранного заклинания, увлек чары за собой и… Убил невинного ребенка. А ведь наверняка был оберегом. Впрочем, и остается, ему-то ничего не сделалось! Сейчас я его высвобожу, заодно и точку напряжения уберу, и тогда… Все будет кончено. Быстро и просто. Мальчик не почувствует прихода смерти, не будет испытывать боль. Он и так должен был умереть, если бы не многослойная сеть заклинания, отправившись бродить по которой волны, вызванные пульсом попавшейся в ловушку жертвы, теперь возвращались обратно, заставляя сердце вздрагивать и притворяться живым. Как только я уберу амулет, узел исчезнет, сеть распадется, и колебания стихнут. Навсегда.

Так и нужно поступить, но я уже свалял крупного дурака! И теперь светлые глаза смотрят на меня с остатками надежды:

– И-дем… дедуш-ке?

– Идем, малыш. Конечно, идем!

Только не показывать вида. Только не плакать. У меня есть дело. Я сделаю свое дело. Я смогу сделать. Я умею. Никто больше не умеет. Только я. Значит, должен.

Правая рука пусть пока лежит на амулете, а левая пробирается сзади, через скопление порванных мышц и треснувших костей. Так, чуть раздвинем ребра, вернее, их осколки, еще чуть-чуть, медленно, осторожно… Прямо в горячечное сплетение спекшихся Нитей… Плоть поддается легко и привычно. Да, убивать просто. И мое вмешательство снова убийственно. Но оно позволит мальчику прожить еще несколько минут. Тех самых минут, которых хватит, чтобы сказать…