Текст книги "Изумительная Страна Снергов"

Глава 8

Дама сидела у огня и причёсывала свои черносмородиновые волосы. Жаровня плевалась языками пламени. Дама вытянула ноги, и свет очага заиграл на её пурпурных чулках. Из густой тени донеслось кваканье.

– Тихо, господин Б! – прикрикнула женщина. – Ты что, забыл правила? Никаких разговоров, пока к тебе не обращаются.

Приоткрылась дверь, и в щель протиснулся кто-то очень большой. Выдвинув стул, он сложился пополам и уселся – потолок был слишком низкий, чтобы пришедший мог стоять в полный рост.

– Я принёс тебе ягоды, мамоцка. Ох как бережно я их собирал – ни одну не раздавил. И ни одной не съел. Они нам на ужин, мамоцка?

– Дурак, – сказала женщина. – Это Сонная одурь. – Она отобрала у сына корзину. – Какой приятный цвет… Я сделаю из этих ягод замечательное пурпурное желе. Оно покажет мне то, что я хочу увидеть.

Великан огляделся по сторонам.

– А где Прибамбас?

– Я послала его за девчонкой. Он найдёт её и приведёт ко мне.

– Зачем она тебе, мамоцка? Это же просто маленькая девочка, – сказал великан. – Сладкая и сочная, надеюсь, – мечтательно добавил он.

– Она мне нужна. – Женщина стиснула кулаки, да так, что на секунду показалось, будто у неё не пальцы, а когти. – Она станет моим орудием мести.

Её сын потёр свой всё ещё распухший нос.

– Когда я думаю о детках, мне становится ужасно голодно, просто до боли.

– Не распускай слюни! – приказала женщина. – У нас есть реповый суп.

– Мне ужасно надоела репа, – вздохнул великан. – В репе нет костей. Когда у меня снова будут кости? Ты сказала, что будут, мамоцка. Ты пообещала.

– Какой же ты у меня дурандас! – Женщина похлопала сына по руке. – Слушайся меня, и настанет день, когда у тебя будет столько костей, сколько пожелаешь.

– Да, мамоцка, – послушно сказал сын. – Мамоцка всё сделает правильно. Мамоцка умнее всех на свете.

– Болван, – сказала мать.

Глава 9

«Пип, всё в порядке».

Флора положила руку на плечо мальчика и легонько встряхнула его.

«Пип, открой глаза. Смотри!»

Пип медленно, осторожно развернулся.

По другую сторону поваленного дерева стояло большое животное. Маленькие круглые уши, глаза-пуговки. Густая шерсть блестит как свежеочищенные каштаны. Животное опустилось на четыре ноги, и Тигр принялся прыгать вокруг него, виляя хвостом. Пип смотрел во все глаза. Животное уткнулось носом в мохнатые передние лапы и сделало кувырок вперёд.

Трудно бояться чего бы то ни было, если это «что бы то ни было» пахнет коричными булочками и совершает кульбиты. Флора перелезла через дерево, и удивительное создание, потянувшись к ней, мягко боднуло девочку в живот. Задержав дыхание, Флора медленно протянула вперёд руку.

Пип почесал медведя за ушами, а Флора уткнулась лицом в его косматую шею. Казалось, медведю понравились ласки. Он стоял, полузакрыв глаза, пыхтя и урча от удовольствия. Когда медведь посчитал, что с него достаточно, он встряхнулся, распространив в воздухе запах пряностей, и кувыркнулся ещё несколько раз. Пип с гиканьем повторил кульбиты, а затем прошёлся колесом и сделал сальто назад. В «Солнечной бухте» он никогда не показывал свои трюки. Те цирковые времена давно миновали, он даже думать не хотел о них. Как и Флора, Пип упаковал прошлое в коробочку, закрыл крышку и спрятал на самом дне памяти, но здесь, в лесу, это прошлое показалось очень далёким и ничего не значащим.

Медведь почесался о бугристую кору пробкового дуба и потрусил между деревьями. На секунду он остановился и бросил на детей взгляд через плечо, как бы говоря: «Ну что? Идёте со мной?»

– Почему бы нам не пойти за ним? – сказал Пип. – Ведь медведям нужно есть, верно? Может быть, он приведёт нас к какой-нибудь еде.

Пип привык урывать любые крошки или корочки, которые попадались ему на глаза. Флора же, в своей уединённой детской, выросла в окружении горничных и поваров, которые регулярно подавали ей еду на тарелках из тонкого фарфора. Она вовсе не скучала по этим обедам, но сейчас… миски с овсянкой, политой патокой, и горячие тосты с маслом, которыми начинался каждый день в «Солнечной бухте», были так далеко позади… А затеряться в лесу в компании дружелюбного медведя гораздо лучше, чем затеряться там без всякого медведя.

Флора двинулась вслед за Пипом. Правда, она прихрамывала, а тут ещё лист падуба вонзился ей в пятку, и Флора сморщилась от боли. Припрыгивая на одной ноге, она обхватила пальцами голую ступню.

«Больно…»

Пип задумчиво посмотрел на широкую спину медведя.

– Как считаешь, ты сможешь на нём ехать?

Среди игрушек в детской Флоры был конь-качалка с облупленной краской и роскошными гривой и хвостом. Когда нечего было делать, Флора, раскачиваясь на этом коне, проводила долгие часы в воображаемых путешествиях. Разница была не так уж велика. Флора кивнула.

Медведь терпеливо стоял, пока Пип подсаживал Флору. Его спина была столь широка, что ноги Флоры торчали в разные стороны.

Медведь сделал шаг, и Флора едва не свалилась.

– Моя мама в цирке ездила верхом без седла, – сказал Пип. – У медведей гораздо больше шерсти, чем у пони, есть за что держаться. На, возьми Тигра, пусть он будет с тобой. – Пип передал Флоре щенка. – А то опять убежит и потеряется.

Судя по тому, как непринуждённо медведь трусил вперевалочку между деревьями, он знал, куда идёт. В ветвях щебетали птицы. Лучи полуденного солнца, как струйки тёплого сиропа, просачивались сквозь листву над головой. Флора вдыхала запах коричных булочек и постепенно привыкала к ритмичному покачиванию косматых медвежьих плеч, она уже и думать забыла, что голодна, что её мучает жажда и они затерялись в лесу. С ней происходило что-то новое и неожиданное, и Флора радовалась этому.

Они двигались уже довольно долго, как вдруг медведь резко остановился. Вытянув морду, он понюхал воздух, а затем снова припустил, уже лёгким галопом. Пип едва успел подхватить Тигра, когда тот выпал из рук Флоры. Сама Флора удержалась, лишь крепче прижалась к плечам медведя. Мир нёсся мимо неё, и тут она мельком увидела что-то знакомое: маленького человечка с круглым лицом, круглыми глазами и круглым ртом, разинутым от удивления.

«Горбо!»

Глава 10

– Прыгай, мисс Флора! – Горбо бешено махал руками. – Слезай с медведя! Рой…

«Рой что? Где рыть? Зачем?»

Флора не услышала продолжения фразы – в её ушах всё ещё стоял треск сучьев после сумасшедшей гонки на медведе.

«Ой!»

Медведь заскользил по листьям, а потом резко остановился. Пальцы Флоры разжались, и она слетела на землю. Медведь заворчал, поднялся на задние лапы и принялся царапать когтями кору дерева.

Пип, задыхаясь, добежал до Флоры.

– Что он делает? Откуда этот шум?

Дерево гудело. Когда гудение стало совсем громким, из ствола повалили клубы чего-то похожего на дым. Сердитый жужжащий дым… чёрный… с жёлтыми полосками…

«Рой пчёл!»

Десятки, сотни пчёл.

Флора вскочила на ноги и побежала, прикрывая лицо руками. Пип схватил Тигра и помчался за ней. Они бежали изо всех сил, стараясь уйти как можно дальше от тучи разъярённых пчёл, но вдруг на тропинке появилась какая-то поперечная линия, они споткнулись и повалились на землю.

– Верёвка, – сказал Пип. – Откуда она здесь взялась?

– Должно быть, это моя верёвочка, – признался знакомый голос. – Кажется, у меня тут что-то развязалось.

Горбо помог им подняться на ноги. У него был лук, за спиной висел колчан, полный стрел, в одной руке он держал наполовину расплетённую верёвочную сумку.

– Святые пироги и пышки! Что это вы тут делаете в лесу, разъезжая на коричном медведе? Это добродушные звери, по большей части добродушные, но запах мёда сводит их с ума. Когда у пчёл без спроса забирают мёд, это их бесит, и, если вы встанете у них на пути, дело может кончиться очень даже ЖАЛОстным образом.

– А что, разве медведей пчёлы не жалят? – спросил Пип.

Горбо покачал головой.

– У них слишком толстая шерсть и к тому же особые носы – жалонепробиваемые. Ах, вот ты за что зацепилась, негодница! – Сматывая верёвку, Горбо дошёл до её конца, застрявшего в ежевичном кусте.

Меж деревьями повеяло ветерком, зашуршала листва. Тигр уловил какой-то запах. Он затявкал и стал извиваться в руках Пипа.

– Странная зверюшка у вас, – заметил Горбо. – Похожа на плохо сделанного кролика.

Флора издала тихий звук – вроде как сдавленный смешок.

– Это собака, – сказал Пип.

– Что? – Горбо встревожился. – Не может быть. Я знаю не так уж много, но мне известно, что такое собаки. Это огромные большие звери с прыгучими ногами и длинными кусачими рылами, полными кинжальных зубов.

– Наш пёсик другой породы, – объяснил Пип. – Собаки бывают разных размеров, Горбо. Это как… как с верёвочками, которые бывают разной длины. Его зовут Тигр, и он наш друг.

– Ох, ну раз такое дело… – просиял Горбо. – Любой ваш друг – это друг и Горбо тоже. Он любит блинчики?

«Блинчики! Ох, блинчики…» Глаза Флоры подёрнулись голодной тоской.

– Мы все любим блинчики, – сказал Пип. – Мы ничего не ели с самого завтрака.

Горбо был поражён.

– Это плохо. Как говорила моя мама, «на полный желудок и сердце храброе». А ещё она говорила: «Никогда, никогда в жизни, сын мой, не пускайся на поиски приключений, не прихватив с собой кусок пирога – на случай необходимости». Боюсь, к пирогу вы опоздали – он уже внутри меня, – но кое-какие блинчики еще есть. – Порывшись в том, что осталось от верёвочной сумки, которая, судя по всему, была набита всё теми же верёвочками, Горбо вытащил несколько плоских мягких штуковин. – Я не очень-то силён в готовке. Если честно, я до сих пор так и не понял, в чём я силён, хотя моя тётушка Шмяка говорит, что у меня редкий и даже поразительный талант: временами я могу быть Ошеломительным Обжористым Остолопным Олухом.

Блинчики Горбо немного походили на кожу, но зато они были приправлены морской солью и тимьяном, а дети слишком проголодались, чтобы привередничать.

– Получается очень странная вещь, – заметил Горбо, когда они принялись за еду. – Замечательно мудрая мисс Ваткинс вдруг берёт и отпускает вас одних в лес, без всякого сопровождения, не снабдив даже кусочком пирога на двоих, да ещё позволяет носиться на мёдолюбивых медведях и попадать в незнамо какие неприятности. Драконов в этих краях не видно уже довольно давно, с последним великаном-людоедом разобрались, но ведь всегда есть риск повстречать трясунцов… А если предположить, что вас поймают келпы?..

– Кто такие келпы? – спросил Пип с полным ртом.

– Плохой народ. По большей части плохой. Они живут вон там. – Горбо неопределённо показал рукой. – Уже очень давно никто не видел келпов по эту сторону реки, что само по себе просто замечательно. Я вот никогда не встречался с ними – да и не хочу встречаться, – но все знают про них всякие истории. «Беги от келпа, он плохой, он ест детишек с требухой». Есть и другие присловья, – мрачно добавил Горбо, – но я не хочу отбивать у вас аппетит. Келпы недружелюбны, и снерги их не любят. Так было всегда, и по сей день тоже так.

– А вдруг мы повстречаем келпа? – поинтересовался Пип, дожёвывая блинчик. – Как мы его узнаем? Как вообще они выглядят?

– Они длинные и макаронистые, совсем как вы, люди, – сказал Горбо. – На снергов вовсе не похожи. Снерга легко узнать, стоит только один раз увидеть. Мы не выше ростом, чем нам положено быть, и мы почти никогда не унываем. Ну разве что если голодны. И тут у нас небольшая проблема… – Скормив Тигру последний блинчик – щенок проглотил уже три порции и, раздувшись, стал куда веселее, – Горбо заглянул в свою верёвочную сумку. – Я полагал, еды у меня достаточно, чтобы дотянуть до дома, а теперь вижу, что мне следует доставить вас к мисс Ваткинс. Это значит одно долгое путешествие плюс три желудка. – Сосчитав на пальцах до четырёх, Горбо посмотрел на Тигра. – Плюс ещё один, плюс еды больше нет. Какая-то неправильная сумма получается. Результат не складывается.

Пип и Флора посмотрели друг на друга. Им в головы пришла одна и та же мысль.

– Мы не хотим возвращаться в «Солнечную бухту», – объявил Пип. Флора несколько раз кивнула, сухие листья, застрявшие в её локонах, согласно зашуршали. – Мы хотим пойти с тобой, Горбо.

– Ну-у, не знаю. – Горбо почесал голову. – А что скажет мисс Ваткинс?

– Ей-то какое дело? – сказал Пип. – Мы ей не нужны, она только злится из-за нас. Они все отправились на пикник, а нас оставили на берегу. Намеренно.

Горбо расстроился.

– Но ведь мисс Ваткинс мудрая и добрая.

Пип покачал головой.

– Нет, не добрая. Если ты нарушаешь правила, то не добрая. Она ведь отправила тебя восвояси, правильно? Вот и от нас она тоже была рада избавиться. Ну пожалуйста, Горбо. Мы хотим посмотреть, где ты живёшь. И повстречаться с другими снергами.

На Горбо уставились две пары умоляющих глаз. Он заколебался.

– Город Снергов – очень изумительное место, – признал он. – А пиры, которые задаёт Королева, – самая изумительная вещь на свете. Сегодня вечером будет как раз такой пир. – Его лицо помрачнело. – Но Королева недовольна бедным Горбо. Я буду неприглашённым.

– Почему?

Горбо вздохнул.

– На последнем пиру случилась небольшая неприятность. Он был дан в честь триста семьдесят третьего с тремя четвертями дня рождения Её Величества. Я даже не помню точно, что произошло. Возможно, были какие-то танцы. Возможно, на столе. И, может быть, я прошёлся колесом. Возможно, слегка поскользнулся. Есть определённая возможность, что я плюхнулся в самую сердцевину именинного торта Её Величества. По счастью, свечи ещё не зажгли, но там в прослойке было очень много варенья. Мои штаны потом просто хлюпали. Её Величество очень любит пироги, а на втором месте у неё торты. Этот же торт был создан Главным Мастером Десертов по образу и подобию Её Величества. Надо сказать, что ни один торт не похож сам на себя, если на нём кто-то посидел, – заметил Горбо. – Вот после этого Королева меня и прогнала. – Он снова горестно вздохнул. – А теперь меня прогнала мисс Ваткинс. Королева узнает об этом, и я стану неприглашаемым на все пиры в ближайшие сто лет, это так же точно, как то, что у трясунцов есть зубы.

– Позволь нам пойти с тобой, – взмолился Пип. – Мы объясним, это наша вина, что мисс Ваткинс прогнала тебя.

Горбо помедлил в нерешительности.

– Конечно, снергам понравится, если вы придёте, они очень любят гостей. А Королева будет рада услышать новости о своей доброй подруге мисс Ваткинс.

– Разве мисс Ваткинс встречалась с Королевой? – удивился Пип.

– Ох, ну… это было очень давно, – уклончиво ответил Горбо. И тут же, меняя тему, добавил: – Я ведь могу преподнести Королеве в подарок немного медовых сот, это подсластит её настроение… Если только тот медведь уже всё не сожрал.

– Но как же пчёлы? – спросил Пип. – Разве они тебя не ужалят?

– А я попрошу у них вежливо. И в любом случае у снергов очень толстая кожа, – жизнерадостно сказал Горбо. – Но вам обоим лучше оставаться здесь. Не во гнев будь сказано, вы довольно сильно пахнете корицей – пчёлы могут принять вас за медведя. Если что-нибудь случится… что-нибудь неприятное… делайте вот так. – Он сложил руки пригоршней и поднёс ко рту. – У-у-к-кук… у-у-к-кук… у-у-к-кук… Это зов очумелой кукушки. При любом затруднении просто крикните так, и я приду.

Дети проводили его взглядами. В своей зелёной курточке и потрёпанных коричневых штанах он быстро слился с подлеском.

– Я рад, что мы нашли его, – сказал Пип.

«Теперь всё будет хорошо», – согласилась Флора.

Возможно, Горбо был не самым взрослым из всех взрослых, что они знали, – ни по росту, ни по чему бы то ни было ещё, – но Пип с Флорой полагались на него и верили, что он о них позаботится.

Мисс Ваткинс, если бы её кто-нибудь спросил, возможно, предостерегла бы детей, чтобы они не слишком уж доверяли такому легкомысленному снергу, как Горбо.

И, наверное, мисс Ваткинс была бы права.

Глава 11

– ОЙ!

Пип лежал на животе, лениво наблюдая, как вереница муравьёв утаскивает последние крошки блинчика. При возгласе Флоры он испуганно вздрогнул.

– Флора, ты что-то сказала? – Его голос пресёкся, когда он увидел, в чём дело.

До этого Флора сидела, прислонившись спиной к стволу дерева, и вытаскивала занозы из босой ноги, а теперь, гримасничая от боли и шока, она сражалась с какой-то тварью, которая раскачивалась над её головой, зацепившись мохнатым хвостом за ветку дерева. Тварь походила на раздувшийся розовый воздушный шарик – гладкий и в то же время щетинистый, да ещё с выпученными рыбьими глазами и длинным зубастым клювом, которым она дёргала Флору за волосы.

– Эй, отпусти её! – Вскочив на ноги, Пип огляделся в поисках какого-нибудь оружия. Подобрав палку, он замахнулся на тварь. – Отпусти!

Тигр, располневший от блинчиков, давно уже уютно дремал, улёгшись на траве посреди солнечного зайчика. Резко проснувшись, он встрепенулся, бросился к дереву, встал на задние лапы и принялся облаивать тварь, щёлкая зубами. Внезапно сверху спустился ещё один розовый пузырь. Обвив хвост вокруг шеи Тигра, он оторвал щенка от земли.

Флора издала яростный вопль, метнулась к щенку и сумела ухватить его за хвост, когда весь он уже исчезал в листве. Несчастный Тигр жалобно заскулил от боли – с одной стороны свирепый клюв тащил его вверх, а с другой стороны Флора тянула вниз. Казалось, клюв вот-вот выиграет это перетягивание каната – или же Тигр разорвётся на две половинки, – но тут Пип сложил руки пригоршней и прижал ко рту.

– У-у-к-кук… у-у-к-кук… у-у-к-кук…

Откуда ни возьмись появились новые розовые пузыри, они были повсюду – щёлкая клювами, пузыри тучами спускались по стволам деревьев, шлёпая липкими перепончатыми лапами.

– У-у-к-кук… у-у-к-кук…

Флора отчаянно цеплялась за хвост Тигра, а Пип лупил тварей палкой. Они издавали ужасные булькающие звуки, как неисправный водопровод, но палка не помогала: тварей было слишком много.

Когда один особенно раздувшийся пузырь шлёпнулся на землю перед Пипом и, обвив свой хвост вокруг лодыжки мальчика, свалил его с ног, в воздухе раздался свист: фьють! Это пронеслась стрела.

– Две двойки: четыре, – прогремел голос Горбо. – Три тройки: девять.

Пузыри замерли и даже немного съёжились.

– Четыре четвёрки: шестнадцать! – Сквозь папоротники прорвался запыхавшийся Горбо.

Пузыри забулькали, вращая своими студенистыми глазами. Пипу удалось освободить ногу; хвост, обвивавший шею Тигра, ослабил хватку.

– Пять пятёрок: двадцать пять! – тяжело дыша, прокричал Горбо. – Прочь, трясунцы! Или я вас всех математизирую! Шесть шестёрок: тридцать шесть. Семь семёрок: э-э… сорок… м-м-м… сорок что-то там. Сорок… семь?..

При ошибке Горбо трясунцы начали приходить в себя. Их стало теперь ещё больше, чем раньше; победоносно булькая, они лавинами срывались с верхушек деревьев.

– Восемь восьмёрок! – завопил Горбо. – Это… это…

– Шестьдесят четыре! – прозвучал голос Флоры. Слова вырвались из неё, притом что клювы трясунцов по-прежнему драли её волосы. – Девять девяток: восемьдесят один. Отстань от меня, мерзкий, гадкий, отвратительный, тошнотворный, нелепый розовый пудинг! Десять десяток: слишком просто. Одиннадцать одиннадцаток: сто двадцать один! Отцепись от Тигра, он меньше тебя, ты, малодушная надутая пучеглазая свинья! Двенадцать двенадцаток: сто сорок четыре! Тринадцать тринадцаток… подожди, сейчас, сейчас… сто шестьдесят девять!

Это было чересчур для трясунцов. Булькая и свистя, как злобные паровые котлы, они поджали хвосты и удрали на деревья.

– Флора! – Пип глядел на неё во все глаза. – Ты слышала, что ты сейчас сделала?

Но Флора, приподняв плечо, уже скрылась за копной своих волос. Она и сама не поняла, что произошло; во всяком случае, она никак этого не ожидала. Слова вырвались наружу, словно её одолел мощный неудержимый чих.

– И очень кстати сделала! – Горбо облегчённо выдохнул и поправил на голове свою шапочку, съехавшую набок. – В этом вся штука с трясунцами. Никто не знает почему, но они не выносят умножения. Беда в том, что, когда ты в спешке припоминаешь результаты, они не всегда получаются правильными. Если бы мисс Флора не оказалась столь умна, мы попали бы в неприятный переплёт.

Флора крепко прижала к себе Тигра и не произнесла больше ни слова, лишь слегка покачала головой. Её гувернантка жить не могла без того, чтобы задавать контрольные работы – по истории, географии, правописанию, арифметике. Если вы проводите годы жизни, ежедневно выполняя контрольные работы – а по понедельникам даже две, – вы не можете не заучить множество разных вещей. Флора ничего такого не сказала. Звук её собственного голоса, которого никто не слышал уже очень давно, напугал её в той же степени, в какой он обескуражил трясунцов.

Пип тоже молчал. В «Солнечной бухте» господин Грибблстоун выбивался из сил, пытаясь обучить его арифметике. Пип тупо смотрел даже на самые простенькие задачки. Какой в них смысл? Всегда есть куда более интересные предметы, о которых приятно поразмышлять. Теперь же Пип впервые в жизни начал понимать, что порой, когда ты никак этого не ожидаешь, всё то, что в тебя вбивали на уроках, может оказаться полезным.

– Если бы я взял более верный прицел, мы смогли бы приготовить трясунца на обед. – Горбо вытащил из ствола дерева вонзившуюся в него стрелу. – Хотя не могу сказать, что они такие уж вкусные. Мясо резиновое и довольно склизкое. Я никогда не видел так много трясунцов, во всяком случае, так много одновременно.

– Всё началось с одного трясунца, – сказал Пип. – Он стал тянуть Флору за волосы. Затем появился второй и попытался украсть Тигра. Я подумал, что мне лучше позвать тебя – так, как ты говорил, – и вдруг они были уже повсюду. Что пошло не так, Горбо?

Горбо прижал одну руку ко рту, а второй принялся колотить себя по голове.

– Горбо, ты тупоумный нелепейший косомозглый дурак из дураков, – обрушил он на себя поток ругательств. – Тётушка Шмяка была совершенно права, ты позор всего народа снергов. Ты заслуживаешь, чтобы трясунцы обгрызли тебя до смерти, чтобы твои кости растёрли в порошок, твою кровь выхлюпали без остатка, а хрящи разжевали и выплюнули…

Горбо упал на колени, продолжая лупить себя. Дети в тревоге переглянулись.

– Горбо, прекрати, пожалуйста, – сказал Пип. – В чём дело?

Горбо подавил рыдания.

– Это я виноват. Я сам сказал вам использовать тот сигнал!

– Зов очумелой кукушки? – Пип сложил руки пригоршней и поднёс ко рту. – У-у-к-кук…

– Нет, не делай этого, Ломастер Пип! – в слезах взмолился Горбо. – Не делай, если не хочешь, чтобы они вернулись! Я забыл… презренный болтливый недоумок, а не снерг… забыл, что очумелые кукушки – любимая пища трясунцов! Из-за меня вас чуть не сожрали. Что сказала бы на это мисс Ваткинс? Я не тот, кто мог бы приглядывать за невинными детьми. Пора стать разумным снергом, хоть в кои-то веки! Я должен немедленно отвести вас в «Солнечную бухту».

Пип нахмурился.

– Разве мисс Ваткинс знает о трясунцах? Ведь если знает – почему же она говорила, что никаких трясунцов не существует?

– Мисс Ваткинс – совершенно замечательная дама, – твёрдо сказал Горбо. – Уверен, у неё были на то серьёзные основания.

– Если бы нас съели трясунцы, это была бы её вина, а не наша, – заявил Пип. – Мисс Ваткинс следовало предупредить нас об этих тварях. Но ей всё равно, ей совершенно всё равно! Не отсылай нас назад, Горбо. Пока ещё не отсылай. Мы не пойдём туда, правда, Флора?

Флора утвердительно затрясла своей копной волос.

– Если ты попытаешься нас заставить, – сказал Пип, складывая руки пригоршней и поднося их ко рту, – я сделаю это снова. Я закричу ошале… или как там?… очумелой кукушкой.

– Нет, нет, не делай этого! – взмолился Горбо. – Иначе мы застрянем здесь и будем заниматься математической гимназистикой, пока у нас головы не отвалятся. Разве вы не хотите быть разумными макарончиками и…

– Мы будем очень разумны, – пообещал Пип, – если ты отведёшь нас к снергам.

Горбо сдался.

– Ну что же, раз так получается… – Он вздохнул, закинул за спину лук и натянул свою шапочку по самые уши. – Тогда – потопали! Э-ге-гей! В путь – к Стране Снергов!

Они продвинулись не очень далеко, когда к ним вперевалочку вышел медведь. Морда его была измазана чем-то липким. Медведь обнюхал ноги детей, а потом, чтобы привлечь к себе внимание, принялся кататься по земле.

– Если тебе больше нечего делать, кроме как вытворять тут всякие кульбиты-мульбиты, – строго сказал Горбо, – займись лучше чем-нибудь полезным. Можешь взять себе на спину пассажира.

Маленькая группа путешественников отправилась в путь дальше, и никто не заметил, что за ними сквозь папоротники следит чей-то один-единственный зелёный глаз, и следит прежде всего за Флорой, потерявшей свой башмачок.