Текст книги "Чейзер"

Заснула. Эта маленькая черноволосая бестия наконец успокоилась и предалась покою.

Он улыбнулся, глядя на экран.

Как же все-таки… Неугомонная, пытливая, хитрая. То дерзит ему так, что впору рот с мылом мыть, то бесконечно мучает свои конечности, пытаясь заставить их работать, хотя тем еще отдыхать и отдыхать, то находит во всем возможности и тут же использует их – вот же где изворотливый ум. То падает с кровати, то хнычет «почитай», то превозмогает стеснение и признается, что хочет в туалет, то вновь принимается дерзить, а после умильно краснеет, получив отпор.

Хороший характер. Дерзкий, боевой, вредный. А при такой внешности: больших глазах, мягких губах и красивой груди – вредный характер – это, скорее, плюс. Если она останется такой же дерзкой в постели…

Нет, он думает не о том.

Хотя, о чем еще должен думать здоровый мужчина, глядя на приятную глазу даму? Особенно если эта дама постоянно бросает ему вызов, который хочется принять. Интересно, она осознает, с каким зверем играет или же затрагивает его ненамеренно?

Наверное, не осознает. Не знает, что чем больше женщина строптивится, тем сильнее ее хочется подчинить.

От подобных размышлений внутри вновь начал пробуждаться хищник: лениво открыл глаза, зевнул, выпустил когти, просто так, чтобы полюбоваться ими, а после застыл и прищурился, мол, ну что, может, разомнем кости и начнем развлекаться?

Аллертон мысленно утихомирил зверя.

Рано. Еще для многих вещей слишком рано, хотя сегодняшний вечер определенно станет интересным.

* * *

– Не надо иглы! Нет!!!

Мак, не обращая внимания на заложившие от визга уши, спокойно поставил металлический поднос на тумбу, открыл пластиковую бутылочку и принялся заливать содержимое чаши дезинфицирующим раствором.

– Изверг! Не приближайся ко мне с этим! Даже не думай!

– Будет не страшно. И не так больно, как ты думаешь.

– Нет!

– Да.

– Нет, пожалуйста! Не надо меня колоть!

– Надо.

Залив иглы антисептиком, Мак сел на кровать и посмотрел на Лайзу, которая была готова вылезти вон из собственной кожи, лишь бы избежать предстоящей процедуры – другое дело, тело не позволяло ей этого.

– Ты ведь хочешь начать шевелиться?

– Я и без этого начинаю!

– Процесс может пойти не так, его надо стимулировать на энергетическом уровне.

Жертва закусила губу и принялась поскуливать; глаза наполнились страхом.

– Пусть процесс идет сам собой. Я боюсь! Не надо колоть…

– Тут всего восемь игл. Потерпеть придется всего чуть-чуть.

– Пожалуйста, выбери другой метод! Ну должны же быть какие-то другие методы!

– Именно этот – самый эффективный. И ни в одной нормальной больнице, куда ты так стремилась попасть, никто не знает, как его практиковать. Каждая игла используется для того, чтобы стимулировать точки твоей канальной системы, улучшить циркуляцию энергии, повысить активность иммунной и восстановительной систем. Поверь, после этой процедуры ты начнешь поправляться гораздо быстрее.

– Я все понимаю, но, пожалуйста, не надо…

– А после будет ужин.

– Не надо ужина…

– Лайза, это недолго.

– Не надо в меня тыкать!

Она вдруг принялась плакать; Чейзер сжал зубы. Стоило в этих глазах мелькнуть слезам, как он, словно идиот, размягчался.

– Потом снова отнесу тебя смотреть фильм.

– Не хочу.

– Почитаю книгу.

– Не надо.

– Возьму кататься на машине. Вечерняя прогулка.

Секундный интерес, мелькнувший во взгляде, смыло новым потоком слез.

– Боюсь игл! Не хочу, чтобы их в меня втыкали!

Мак разозлился.

– Если не иглы, тогда будет точечный массаж! Потому что только он может дать хоть сколько-то похожий эффект. Хотя и не такой очевидный.

Ее голова закачалась вверх-вниз, как на веревочке.

– Хорошо. Массаж. Пусть будет массаж.

Ах ты какая покладистая!

– И делать его придется не один раз, как иглоукалывание, а несколько. Здесь бы только один раз пришлось потерпеть.

– Массаж-массаж-массаж.

Чейзер шумно втянул воздух, поднялся с кровати и принялся складывать антисептик и вату, что держал все это время в руках, обратно в полиэтиленовый пакет.

Какого черта он идет у нее на поводу?

Хотя…

Может, вечер станет еще более интересным?

Началось все довольно невинно – с лица. Теплые пальцы давили точку на лбу, мягко массировали места под глазами, затем под носом и под нижней губой. Лайза расслабилась и даже прикрыла веки. Движения успокаивали.

Выключенное радио молчало; покачивались от ветерка занавески на окне, в тишину вплетались дыхание и тихий шорох одежды при смене положения рук. Знакомый аромат парфюма неуловимо дразнил ноздри, заставляя их трепетать, когда мужское тело чуть подавалось вперед.

Хорошо, приятно. Да, некоторые надавливания отдавались болью, но не настолько сильной, чтобы прервать релаксацию.

После лица наступил черед шеи. Крепкие пальцы забрались под кромку волос и теперь исследовали впадинки на позвоночнике и сбоку от него. Дискомфорт от надавливаний усилился, но Лайза была рада терпеть и не такое – лишь бы избежать уколов.

Она напряглась только тогда, когда Мак принялся снимать с нее майку.

– Что ты делаешь? Зачем?

– А как я, по-твоему, должен искать точки на груди и спине? Через ткань?

– Да.

– Ну, уж нет. Прости, но и для игл, и для массажа, требуется пациент без одежды.

– Эй-эй-эй! Штаны-то оставь! Их ведь можно и позже!

– А это тебе в отместку за капризы. Полежишь голая, ничего тебе не сделается. Порадуешь дядю красотой.

Лайза в момент сделалась пунцовой.

Он издевается. Издевается за крики, выкрутасы и истерики. Вот извращенец!

Его руки тем временем принялись методично и мягко продавливать точки над ключицами. Увидев, насколько близко мужские ладони лежат к обнаженной груди и торчащим вверх соскам, она зажмурилась. Оставшуюся без одежды промежность холодил воздух – пришлось усилием сжать ноги.

Какое-то время, занимаясь своим делом, Мак молчал. Затем спросил:

– Ты всегда такая скромница? Смущаешься, когда кто-то заглядывает в вырез твоей маечки?

Молчание – лучший отпор. Не хватало еще комментариев. Массажиста, впрочем, от продолжения монолога это не остановило.

– Это ведь всего лишь сеанс релаксации. Представляй, что я незаинтересованный работник салона, который помогает твоим мышцам расслабиться…

Лайза поджала губы; его руки теперь надавливали на точки слишком близко от ее груди.

– …а не странный мужчина, который сидит рядом с тобой на постели и любуется твоими сосками…

Щеки и шея начали гореть.

– …не тот, кому хотелось бы сжать их между большим и указательным пальцами…

– Я тебя убью! – прошипела она, чувствуя, как обсуждаемого места ненароком коснулась мужская ладонь. Конечно, ненароком. А как же еще?

– Ой, какая грозная девочка! Я ведь ничего не делаю. Не наклоняюсь к тебе, не трогаю тебя за неположенные места, не целую, не покусываю…

– Еще бы ты это делал!

– И что тогда? – голос насмехался. – Ты поставила бы меня лицом к стене и отшлепала по попе?

Она представила его голым, стоящим лицом к стене с раздвинутыми ногами и почувствовала, как низ живота запульсировал. Черт! Не хватало еще поддаваться на провокации! Вот ведь дьявол во плоти, не может не превратить любую медицинскую процедуру в балаган из бушующих феромонов.

– Скажи, что бы еще ты со мной сделала?

Медово-сладкий голос продолжал мягко по-паучьи вплетаться в бурлящее непристойностями воображение.

Слова вывалились сами собой – Лайза не сумела сдержаться.

– Я бы тебя выпорола! Ремнем прямо по волосатой заднице!

– О да! По волосатой, крепкой, сильной заднице. А ты знаешь, что в этот момент мой член бы стоял до пупа?

Она не могла поверить, что он это сказал! Что втянул ее в этот монолог, заставил представлять взрывающие мозг картины. До пупа? Прямо до пупа? А почему не упирался бы в стену? О нет! О чем, во имя Создателя, ОНА ДУМАЕТ?

К этому моменту, казалось, красным стало все ее тело. Или нежно-розовым от прилившей ко всем неположенным местам крови. В ушах шумело и грохотало от разогнавшегося пульса.

– Зачем ты это делаешь со мной? Мстишь за капризный характер?

– Мстишь? – в воздухе повисла усмешка. – О нет. Если бы я хотел отомстить, я бы снял с себя штаны, раздвинул бы тебе ноги и прижался к твоей малышке головкой. Входить бы не стал, просто дал бы почувствовать касание. Я бы вволю наслаждался посасыванием твоих сосков, смотрел бы как ты истекаешь влагой. Возможно, я придвинулся бы к твоему лицу и прикоснулся им к твоим губам, чтобы позволить почувствовать вкус, но не более того. Или же перевернул бы тебя на живот, смазал гелем и аккуратно взял в попку. Мягко, глубоко и очень настойчиво. Но это если бы уж совсем провинилась…

Она лежала ни жива, ни мертва.

Шквал эмоций раздирал на части; мысли слиплись в клубок из подтаявшей карамели, низ живота теперь полыхал огнем. Ей срочно нужно, чтобы он там коснулся… да, там…

Создатель! Да она совсем с ума сошла под его влиянием!

– А так я просто массирую тебя именно в тех местах, где нужно, и не более. Чувствуешь разницу?

Лайза чувствовала не только разницу, но и столько всего, что ее словарный запас попросту иссяк, выдохся под лавиной совершенно не тех чувств, которые в этот момент стоило испытывать.

– Ты – монстр. Хитрый, наглый, беспринципный монстр. Манипулятор!

– Сколько комплиментов. Ты забыла добавить, что я крепкий, высокий, сильный и крайне привлекательный манипулятор.

– Это мне помнить ни к чему! Ты – нянь!

– Угу, нянь, который едва удерживается от того, чтобы трахнуть обездвиженную женщину.

Ее слова кончились. Как и способность логически мыслить.

Он ведь этого не сделает, нет? Если она не будет поддерживать эту опасную игру и провоцировать его, то не сделает? Не завладеет ей против воли?

Против чьей воли? Интересно, в этой комнате есть хоть один, кто этого не хочет?

Если бы могла, Лайза стукнула бы себя по лбу.

Она сдавалась. Пока еще только мысленно, но уже сдавалась, проседала под его напором, позволила разбуженной чувственности одержать верх, собственноручно отключила сигнализацию у логики и теперь наблюдала, как воображение захлебывается непристойными картинками, а мозг еще более непристойными желаниями.

Мужские руки к этому моменту от груди переместились к животу, а затем и на бедра.

Жизнь стала невыносимой.

Собственное дыхание жгло горло и казалось слишком шумным, соски продолжали стоять двумя вражескими солдатами на посту, выдавая все примитивные низменные инстинкты женщины, которая отчаянно хочет мужчину. Если так пойдет и дальше, под ней скоро окажется заметная глазу лужа, нагло вопрошающая массажиста: «Неужели ты сам не видишь? Плевать на то, что она говорит, посмотри, как она течет!»

Какое-то время в комнате царила тяжелая, напряженная и чувственная тишина, где два врага готовятся к новой схватке.

Пальцы мягко массировали и продавливали мышцы; закончив работать с верхней частью тела, Мак чуть отодвинулся, взялся за колено и отвел одну ногу пациентки от другой – попросту говоря, развел их в стороны.

Лайза едва не застонала от отчаяния – теперь он все увидит. Сам все увидит.

Пока она лежала с закушенной нижней губой, мужской взгляд почти ощутимо – медленно и липко – ползал по каждой складочке и выемке ее промежности.

– А ты чувственная девочка. Стесняешься этого?

Молчать. Все время молчать. Никаких диалогов. Ведь она не должна быть чувственной – не здесь, не сейчас, не во время обычного массажа, который делает незнакомец. Лишь бы только он не коснулся там, иначе она не сможет приказать ему отстраниться, просто не выдавит из себя нужное слово, поддастся темной стороне.

А в следующий момент Лайза не удержалась и открыла глаза. Может быть, потому, что его руки замерли, а может, погубило любопытство; так или иначе она увидела то, что хотела: взгляд зеленовато-коричневых глаз, приклеившийся к ее девочке. Приклеившийся плотно, жадно, смачно. Если бы этот взгляд имел язык, то она оказалась бы дочиста им вылизанной.

От усилившегося желания низ живота начало болезненно тянуть.

– Перестань. Слышишь? Перестань со мной это делать!

– Делать что?

Он был невыносим, этот гадкий мужчина! Невероятно сексуальный, большой, сильный и притягательный мужчина.

– Перестань смотреть туда! Перестань говорить мне то, от чего я…

– От чего ты что? Хочешь меня?

– Я не хочу тебя!

– Милая, да ты в жизни так никого не хотела, как меня сейчас.

– Откуда тебе знать, кого я хотела и как сильно!

– Если ты мне скажешь, что кого-то ты хотела сильнее, я наплюю на собственные принципы и сделаю так, что ты забудешь их всех. Навсегда.

Они смотрели друг на друга двумя оскалившимися в оголившейся страсти зверями: вертикальные зрачки, зубастые пасти, капающая слюна и горячее дыхание возле загривков друг друга.

«Думаешь, ты победишь? – молча спрашивали мужские глаза. – Думаешь, у тебя есть хоть один шанс? Я подомну тебя так быстро, что ты не успеешь и пикнуть, я распластаю тебя по кровати, навалюсь сверху и буду трахать так глубоко и долго, что ты забудешь все, кроме моего имени».

– Массаж, – прохрипела Лайза чужим голосом. – Просто продолжай делать массаж.

Вертикальные зрачки в воображении сменились человеческими. Чейзер качнул головой, стряхивая наваждение, его руки вновь принялись за работу. На этот раз пальцы мяли жестче, еще болезненнее. Лайза то и дело ойкала, шипела и вскрикивала.

– Полегче… Это же живая нога, хоть и не двигается… Ай! Икры тоже чувствительные!

– Терпи, лапочка.

В быстром темпе домассировав ноги, Чейзер перевернул ее на живот, убедился, что пациентка может нормально дышать, и принялся за спину.

Положение со сведенными вместе ногами принесло облегчение. Лайза сумела немного расслабиться и теперь пыталась унять пульсацию в промежности.

Надо просто отвлечься. Подумать о чем-то другом… О бегущих по небу облаках, цветочках на лугу или спокойной водной глади озера…

От мыслей об озере ее отвлекли переместившиеся ниже копчика ладони.

«Ведь он не сможет без комментариев», – подумала она и оказалась права.

– Красивая у тебя попка.

С уткнувшимся в подушку подбородком говорить было неудобно. Теплые руки проминали ягодицы от самого верха до самого низа.

– Там тоже есть точки? – проворчала она.

– И очень много.

– Или ты просто падкий на попки?

Его дыхание вновь потяжелело – она не услышала, почувствовала это. Вместо слов он нагло раздвинул ягодицы в стороны и теперь любовался открывшимся взору видом.

– Прекрати! – Лайза попыталась дернуться и высвободиться из хватки. – Прекрати раздвигать их и смотреть туда.

– Успокойся, – прозвучавший в голосе приказ вылился на бушующий огонь негодования ушатом холодной воды. – Полежи спокойно. Я так хочу.

Заглушенный на мгновенье фонтан ярости взметнулся с новой силой.

– Да кто тебе давал право?! Отпусти сейчас же!!!

Навалившись на Лайзу всем телом, Мак с улыбкой прошептал прямо в ухо.

– Однажды я возьму тебя. И туда тоже.

– Нет!

– Да.

– Нет!!!

– О да.

– Извращенец!

– Ты мне это скажешь позже. После.

– Не вздумай…

Придавленная его весом, Лайза открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба.

– И вообще, ты много сопротивляешься. Это заводит. Продолжай дерзить, малышка. Это сделает наше времяпровождение особенным.

– Да ты точно извращенец!

– Это я уже слышал.

– Слезь с меня сейчас же!

Как ни странно, Мак вдруг внял просьбе, переместился обратно и как ни в чем не бывало продолжил массаж. Какое-то время она удивлялась внезапной покладистости, а потом услышала фразу:

– Тебя будет очень приятно подчинять. Мягко объезжать, обтачивать, обучать…

– Хрена с два ты будешь меня объезжать! – огрызнулась Лайза.

– Я же говорю, – довольно отозвались сзади. – Крайне. Исключительно. Приятно.

* * *

Ночь она провела, как в аду: спала и не спала.

Оказывается, есть такие мужчины, чей запах преследует тебя повсюду, даже если его обладатель не рядом. Проваливаясь в дрему, Лайза видела себя участвующую в бесконечном сексуальном акте, таком жарком, что вокруг плавились стены; а просыпаясь, продолжала полыхать, изнывая от желания прикосновений, поцелуев, покусываний, ощущений внутри.

Создатель, она хотела его – своего похитителя. Хотела так сильно, что в животе будто лопались пузырьки со взрывоопасным газом, голова постоянно плыла, как от наркотиков, а логика все никак не желала включаться.

Вот тебе и массаж.

Мак ушел сразу после сеанса, оставив ее одну; так и не притронулся ни к губам, ни к груди, ни к чему-то еще. Шуточек было много, а дела мало – теперь она почти ненавидела его за это. Изнывала, металась, стонала, продолжала гореть и клясть мужской род на чем свет стоит.

Так нельзя. Это жестоко. Неужели ему самому хоть бы хны? Или этот тип с головой-компьютером способен при желании гасить не только эмоции, но и собственное физическое влечение? Тогда он опасен.

Да, оказывается, мужчины бывают опасны, очень опасны. Про одних легко забыть, другие же превращаются в наваждение, в навязчивую идею, в желанный трофей, не получив который, от досады сгрызешь собственные локти. Рядом с такими начинаешь капать слюной, выть на луну и рычать от предвкушения.

Лайза, как ни старалась, не могла справиться с собственными эмоциями, и это выбивало из колеи сильнее временной неспособности двигаться. Она либо сойдет с ума, либо переспит с ним.

Может, второе погасит нужду? Превратит сказку в обыденную реальность, растворит пузырьки в животе и избавит голову от дымки? Ведь для того, чтобы мечта из воздушного шарика превратилась в кусок резины, нужно всего лишь снять розовые очки и взять тот в руки?

Не бывает незаменимых мужчин, бывают всего лишь самцы, надуманное представление о которых получится развенчать лишь приблизившись. Коснувшись. Некоторые десерты лишь издалека выглядят красиво, а на вкус…

Лайза притихла, наконец перестала ворочаться.

Что ж, если это поможет вернуть нормальный сон, она сделает это. Попробует его.

На вкус.

Глава 4

Новый день начался с приятных сюрпризов.

Сюрприз номер один: ее руки и ноги начали двигаться, пусть слабо и вяло. Сюрприз номер два: после чистки зубов Лайзу на время завтрака отнесли на кухню, где посадили на высокий стул и помогли упереться локтями в стол, чтобы не упала. Прогресс-то эгегей!

Внутри все ликовало – хотелось напевать себе под нос и беспрестанно двигать пальцами (локтями нельзя – с высокого стула на пол больно падать), зато побалтывать в воздухе ногами оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием. Конечно, еще бы нормально расчесаться и подкрасить глаза, но подобные прелести станут доступны лишь через несколько дней, поэтому Лайза решила не кукситься, тем более что поводы для радости перевешивали поводы для грусти.

На плите шкварчала яичница, в воздухе разносился запах жареных помидоров, специй и ветчины, кусочки которой двухметровый шеф-повар с повязанным вокруг талии фартуком ловко переворачивал лопаткой.

Лучи утреннего солнца нежились на светлой деревянной поверхности кухонного стола и чаше с фруктами.

– А тебе идет фартук!

Лайза смеялась, наблюдая за ладными действиями повара-няни.

– Мне много чего идет.

– Шаровары, ирокез и трусы с ушками-слониками?

Мак усмехнулся.

– Хм, есть вещи, которые не стоит дополнительно украшать. Тем более ушами-слониками.

– Ничего, твоей гротескной пещере, где ты мучаешь жертв, не повредят веселые тона. А ее хозяину что-нибудь помимо кожи, цепей и металла. Например, бантик на пряжке…

Лопатка зависла в воздухе, темные брови притворно нахмурились.

– Это таким ты меня видишь? Черствым мужиком, бездушным извергом?

В солнечный свет вплелось веселое хихиканье.

– Не-е-е-ет! Здоровым брутальным и крайне привлекательным мужиком, мучающим ни в чем не повинных девиц.

В ответ фыркнули; через минуту о поверхность стола брякнуло дно широкой фарфоровой тарелки.

– Ешь, девица, а то мне скоро некого будет мучить.

Лайза хотела было выдать что-нибудь типа «ты быстро найдешь мне замену» или «тебе в любом случае некого будет мучить, стоит мне начать ходить…», но почему-то не решилась. Есть хорошие провокации, а есть плохие. Ни к чему портить отличное утро фразами с двойным дном. Уж лучше послушно открыть рот, стянуть губами горячий кусочек яичницы и счастливо его прожевать, глядя в озорные зеленовато-коричневые глаза завтракающего напротив мужчины.

* * *

Он предложил это сам – побыть с ним в гараже, и теперь Лайза сидела в синем выцветшем старом кресле и наблюдала за обнаженным торсом Мака, склонившимся над открытым капотом ее Миража. Того самого Миража, который она не видела с ночи погони. С той самой трассы, где она готовилась умереть – порванная и раненая – в цепких когтях невидимого охотника, доставших ее через расстояние.

Тогда было больно. Теперь почти хорошо.

Как выцвели и изменились воспоминания.

Стеклянная крыша пропускала внутрь широкие полосы солнечного света, в котором неторопливо и хаотично плавали пылинки. Пахло машинным маслом, старыми тряпками, полировочной смесью, кожей и чуть-чуть бензином. Лениво, тихо, спокойно. Негромко позвякивал ключ, которым Чейзер откручивал от аккумулятора промасленные гайки. Время от времени механик вглядывался в устройство движка и качал головой. Иногда хмыкал, вытирал со лба капельки пота и что-то бурчал себе под нос.

Лайза разглядывала стоящий рядом хромированный черный автомобиль – тот самый звездолет, севший ей на хвост. Красивый, гладкий, притягательно-идеальный, как и лоснящиеся от пота поигрывающие при движении накачанные мышцы его владельца. Затем оглядела периметр гаража, слишком большой для одного автомобиля.

– А почему у тебя только одна машина? Ведь ты любишь водить? Почему не три, четыре?

Мак, не поворачиваясь, ответил:

– С ним срастаешься, привыкаешь к нему, это занимает время. Машина – не груда металла, не просто четыре колеса. Думаю, ты знаешь. Поэтому мне не нужна просто коллекция моделек, которой я мог бы хвастаться перед друзьями.

Да, она понимала. На собственном опыте знала, как стальной конь превращается в друга, в продолжение тебя, в того, кто слышит и чувствует, как бы глупо это ни звучало. Конец фразы, впрочем, приковал к себе внимание.

– А у тебя есть друзья?

– Есть.

Короткий лаконичный ответ.

Объяснений Лайза и не ждала; есть друзья, и хорошо. Значит, есть в нем и что-то человеческое, нормальное, присущее обычным людям. А вот если бы их не было…

– Ты пользуешься этим кораблем и для себя, и для работы?

– Да.

– А в чем заключается твоя работа?

– Думаю, это ты уже поняла.

– Преследовать, находить кого-то?

«Убивать?» – этого она не стала добавлять вслух. Впрочем, подтверждения не последовало и на последний заданный вопрос.

– А тебе нравится твоя работа? Нравится преследовать? – наверное, подобное психологическое копание не поощрялось, но ее не щелкали по носу, и поэтому Лайза продолжала допытываться: – Ведь жертве в этот момент больно.

Мак разогнулся, оперся ладонями на капот и посмотрел на нее.

– Я охотник, девочка. Охотник по призванию, по крови. В каждом деле есть положительные и отрицательные стороны. Тебя интересует, нравится ли мне это? Да, нравится. Тем более, что все мои жертвы заслуживают быть найденными.

«Даже я?» – спросила она одними глазами. По спине отчего-то пробежал холодок.

«Даже ты. Тем более ты», – ответил его взгляд.

Лайза отвернулась. Посмотрела на протершуюся на подлокотнике ткань, задумчиво поскребла по ней ногтем.

– А если ты охотник по крови, то и я теперь охотник? Ведь во мне есть твоя кровь. Теперь у меня такие же способности?

– А ты бы этого хотела? – он улыбнулся. – Чтобы мы были командой, как Бэйли и Роуз?[1]1
  Здесь имеется в виду телевизионный сериал о двух убийцах – мужчине и женщине, работающих в паре, прошедший по Норд-ТВ в 2010 году. – Примеч. авт.


[Закрыть]

Лайза хихикнула.

– Нет, я, конечно, могу догнать кого-нибудь и даже перегнать, но вот заставлять его корчиться от боли? Нет, такое не по мне.

– Такое и не должно быть по тебе. Думаю, некоторым специализациям лучше всего оставаться мужскими.

– Шовинист.

– И доминант, – он подмигнул. – Не переживай, тебе мои способности не передались. Одной крови здесь мало; здесь нужна целая серия узконаправленных тренировок.

Серия тренировок, которая может быть проведена только Комиссией… Да, она знала. Догадывалась.

Мак повернулся к креслу спиной и вытянул руку, чтобы достать с полки пластиковый фиолетовый бутыль с загнутым горлом; Лайза нехотя залюбовалась бугрящимися вдоль позвоночника и по плечам рельефными мышцами. Мышцами, которые однажды окажутся под ее пальчиками с острыми ноготками. Физическое влечение двоих, тянущееся от одного к другому, где бы они ни находились, стало слишком ощутимым. Оно есть и будет. Пока голод не окажется утолен. Всего лишь вопрос времени…

Вспомнилась проведенная в муках ночь, жжение по всему телу, помутившийся от неугасающего возбуждения рассудок.

Она задала вопрос прежде, чем успела подумать, просто не поймала его за хвост – он уже сложился в слова и вылетел наружу:

– А ты тоже мучился?

Аллертон повернулся. Мощная шея, руки-бревна, блестящая пряжка под дорожкой из темных волос на животе. Взгляд какое-то время сканировал по лицу собеседницы смысл сказанного, затем губы изогнулись в улыбке.

– Это важно?

– Важно, – Лайза капризно надула губы. – Или же ты просто провокатор?

Чейзер поставил бутыль рядом, на деревянный стояк, и принялся протирать ладони полотенцем.

– Что значит «просто»?

Коварный вопрос. Хитрый.

– Просто – это значит, что ты только и делаешь, что заводишь меня без повода.

Губы, что ни разу не поцеловали ее, изогнулись сильнее. Затем лицо стало серьезным.

– Ты имеешь в виду, способен ли я на продолжение? Конечно, – зачем она ввязалась в эту тему? Пузырьки взрывчатого вещества тут же вернулись в живот и затанцевали там, подобно пылинкам в воздухе. – Зачем я провоцирую тебя? Потому что ты вызываешь во мне желание это делать. Но тот факт, что я не настоял на продолжении, должен навести тебя на кое-какие мысли.

– Какие? Что ты играешь со мной, как кот с мышкой? Что настоишь на нем, когда я смогу двигаться, чтобы получить полный спектр удовольствия?

– Нет, – он вдруг приблизился – плавно, но быстро. Поставил руки на подлокотники и придвинул к ней лицо. – Я не буду ни на чем настаивать. Ты сама ко мне придешь.

И отошел, оставив сидеть в оцепенении, вдохнувшую запах горячего мужского тела.

– Зачем?.. Зачем тебе нужно, чтобы я пришла сама?

– Я так хочу.

И все. Ни объяснений, ни пояснений. Лишь шорох бетонной пыли под подошвами и звук заливаемой в радиатор жидкости.

Лайза медленно втянула жаркий воздух автомастерской. Живот снова тянуло от желания, логика утекала из головы через маленькие невидимые дырочки, что неизменно появлялись в черепе, стоило этому мужчине приблизиться. Нос намертво запечатал в себе терпкий запах кожи и лосьона для бритья.

Вот черт… Какой-то замкнутый круг. Оба хотят одного и того же, но теперь по правилам игры прийти должна именно она. Странно все это.

Обдумывая сложившуюся ситуацию, Лайза какое-то время молчала, затем заставила себя переключиться на другую тему. Выбрала ту, что уже не первый день интересовала ее.

– А что случилось с теми бумагами, которые у меня забрали? Что в них было такого, чтобы бить по голове женщину?

– Некоторым ублюдкам не требуется повода, чтобы ударить кого угодно.

Чейзер снова копался в движке; его глаза не отрывались от промасленных деталей.

Ушел от ответа. Хитер.

– И все-таки?

– Тебе не нужно этого знать.

– А что случилось с мужчинами?

– Я их уже нашел.

– Так быстро?! Когда ты успел?

Вместо ответа Мак бросил на нее мимолетный взгляд.

Лайза притихла. Она вдруг с какой-то новой неожиданной ясностью осознала, что сидит в гараже не просто какого-то мужчины, а того самого мужчины, что остановил свою машину на трассе рядом с ее Миражом; того мужчины, кому принадлежали высокие шнурованные ботинки и в чьих руках мелькнула игла, которую после воткнули ей под кожу.

Охотник. Убийца. Чейзер. Почти случайно оставивший ее в живых.

«Я их уже нашел».

Конечно, а как же еще? Неужели она могла подумать иначе?

Отчего-то вновь сделалось неуютно, несмотря на солнечный свет и мирное поскрипывание металла под гаечным ключом.

Всего три дня назад она могла умереть. Если бы этот человек – странный человек – решил, что она того заслуживает, и принял секундное решение не в ее пользу.

– Знаешь что? – вдруг отвлек от тяжелых дум знакомый низкий голос. – Я вот уже полчаса смотрю на это и все никак не пойму, что заставило тебя так навернуть движок обычного Миража. Зачем?

Предыдущая тема для размышлений тут же соскользнула с обзорной точки в сторону. Лайза смутилась.

– Просто так хотелось. Люблю скорость.

– Хм, похоже, ты не просто любишь скорость: тут стоит гидроусилитель подвода топлива к впрыскивателям, два реактивных баллона подачи трепана, контролер турбины, датчик расчета дифференциала ускорения, маслоуловитель, система водородного охлаждения, воздушный фильтр нулевого сопротивления и полностью сменена коробка передач. И, наверное, я еще не все заметил.

Теперь она хлопала ресницами, как девочка-ромашка, мол, о чем ты? Я всего лишь маленький котенок, способный разве что потереться о колеса пушистой спинкой.

Чейзер покачал головой, положил ключ и приблизился к креслу. Опустился перед Лайзой на корточки.

– Зачем обычной девчонке такая машина?

Новый взмах ресниц и взгляд в сторону.

А кто сказал, что она обычная девчонка?

– Чтобы ездить по дорогам. Чтобы участвовать в соревнованиях и выигрывать их.

Очередной ответ в стиле девочки-ромашки и немой вопрос: «Зачем тебе это знать? Оставь сокровенное мне, не лезь в душу…»

Мужчина напротив улыбался.

– Ты ведь участвовала в этих гонках не из-за денег. И не из-за славы. В тебе дух соперничества не настолько силен. Я знаю, почему ты ездила по ночным дорогам, колесила по пустынным улицам и пыталась найти отдушину в рейсинге.

– Почему? – она не удержалась, повернула голову и взглянула в зеленовато-коричневые глаза, в которых неизменно тонула. Он не сможет правильно ответить на этот вопрос, не сумеет. – Почему?

– Потому что ты скучала…

Что ж, отчасти он прав.

– И потому что ты все это время искала меня.

Не успела Лайза отвести взгляд, как снова вернула его на лицо Аллертона.

– Ты шутишь.

Такого, как он, нельзя было искать; она даже не знала, что существуют мужчины, подобные ему. Нет, нет-нет! Только не убийцу, не монстра со странными способностями, не доминанта, ставящего в тупик каждой фразой, не того, кого постоянно хотелось то отлупить по жопе, то порвать на кусочки. То быть порванной им… Бред! Она опять думает не о том…

Мак наблюдал за игрой эмоций на ее лице с завидным спокойствием. А несколько секунд спустя он, обреченный знать, что абсолютно прав, покачал головой и мягко улыбнулся.

– Отнюдь.

Полчаса спустя.

– Хорошо, я прокачу тебя вечером, но в обмен на это ты позволишь мне тебя помыть.

Закончив с осмотром мотора Миража, Чейзер принялся обтирать вспотевшую шею куском бумажного полотенца, оторванным от рулона.