Текст книги "Последняя жертва"

Глава 19

Ксения бежала, куда глаза глядят, не разбирая ни дороги, ни направления.

Бежала от самой смерти, со всей доступной ей скоростью, задыхаясь, не обращая внимания на железные молотки, тупыми ударами бьющие изнутри её голову.

От столь быстрого бега её тело, за пять дней плена отвыкшее от всякой подвижности, истощенное голодом, исколоченное страхом, изрезанное и многократно ушибленное, невыносимо болело и ныло. Грудь раздирало на куски, а горло горело огнём. Боль в левом запястье пульсировала теперь уже беспрерывно.

Она бежала через голую лесную чащу: мимо деревьев, низких веток кустарника, старых корней, ям и мёртвых жёлтых колосков старой травы, почти не всматриваясь ни во что и не держа никакого определённого пути. Ветки деревьев хлестали её по лицу и бокам, а корни длинными, извилистыми руками хватали за ноги, заставляя спотыкаться и падать на землю, но Ксюша, хватаясь за них же, за старую траву, вставала и продолжала бежать. Ещё несколько раз она падала, угодив в ямки, вырытые, по видимости, лесными грызунами. Даже совсем ослабев, она двигалась вперёд, хватаясь за деревья, передвигаясь от одного к другому, не обращая внимания на сильное головокружение и подвернутую во время знакомства с одной из коварных ямок левую ногу.

От каждого стука сердца кровь с силой ударялась о её барабанные перепонки. От каждого вдоха во рту появлялся металлический привкус крови. От каждого движения жгло мышцы и отзывалось болью всё тело. Но всё это было неважно. Главное – поскорее убраться от страшного дома убийцы.

Когда лес пошёл по склону вниз, голова её закружилась настолько, что она упала и кубарем покатилась с горы.

В нос ударил сырой, прелый запах земли. Вокруг плясали мелкие прутики и пшеничного цвета травинки.

Мария, мать Андрея Шумакова, тоже бежала через лес, спасая себя и сына от преследующего их убийцы.

Скрип веток кустарника… Рядом болото…

Жуткий скрип веток. Не слышит ли Ксюша его тоже?

Монстр, вышедший из-за кустов.

Ксения лежала, устремив взор в ясное голубое небо. В последние несколько ужасных дней она могла наблюдать его лишь в щелку той проклятой стены, и только сейчас она могла разглядеть, какое оно необъятное, чуть подернутое дивной ватой облаков, лучившееся живым весенним светом.

С восторгом, сочетаемым с чувством долгожданной свободы, она впитывала в себя этот источник неиссякаемой космической энергии. Ей даже не хотелось вставать – от нахлынувшего чувства блаженства, затмившего даже физическую боль, ставшую теперь её постоянной спутницей, ей хотелось тут же уснуть.

Но нужно было бежать дальше. Повернув голову вправо и увидев рядом с собой толстый тёмно-бурый ствол дуба, Ксюша, опираясь на него и пошатываясь, встала.

Она оказалась на опушке леса. Точнее, у самого начала той, чуть-чуть не докатившись до подножия горы. Вокруг неё всё так же простилались деревья.

Ксюша невольно залюбовалась пейзажем. Был полдень; солнце ярко освещало всё вокруг. Птицы весело щебетали, радуясь наступившей весне и теплу, а берёзы уже нарядились в тёмно-коричневые серёжки. Да и на ветках местами заметно было набухающие нежно-зелёные почки. Кое-где из-под мёртвой, казалось бы, земли, пробивалась молодая трава Повинуясь законам природы, лес постепенно оживал, переставая быть угрюмым, пустым и голым.

В другой ситуации Ксюша бы позволила себе насладиться этими чудесами, любуясь ими вдоволь и растворяясь в упоенном чистом воздухе, но сейчас перед ней стояла другая задача. Она тревожно огляделась вокруг – маньяка нигде не было видно. Из всё ещё горевшей груди Ксюши вырвался облегчённый выдох – она искренне надеялась, что оторвалась. Хотя не факт, что он вообще стал её преследовать – даже если урон, нанесённый ему ударами доской, был совсем несущественным. Нет, тогда скорее стал бы…

Она не могла точно сказать, насколько далеко ей удалось убежать от своего места заточения, но, как ей казалось, бежала она очень долго. И сейчас Ксения продолжала идти вперёд, пересекая опушку, в сторону ельника.

Стоп. А куда она вообще направляется?

Ксюша в растерянности замерла у ближайшей ели. Действительно… Убегая из дома маньяка, она как-то даже не задумалась, в какую именно сторону ей бежать. Самым главным для неё тогда было вырваться из его логова, и убежать как можно дальше от него – так, чтобы он её ни за что не нашёл. А уж потом…

Теперь, понимая, что это «потом» наступило, Ксюша вдруг с ужасом осознала, насколько она сглупила. Он ведь приезжал и уезжал на машине – следовательно, рядом была дорога. Судя по тому, откуда она, сидя в сарае, слышала звук мотора, она находилась совсем в противоположной стороне от той, куда она побежала. Ей нужно было направляться туда. Конечно, тогда он мог бы найти её на машине, но она могла бы отсидеться в ближайшем к дороге лесу…

Нет, идея, конечно, очень рискованная. Но так она хотя бы знала, что рядом проезжают люди… А теперь она оказалась в глубоком лесу, площадь которого занимала неизвестно сколько километров. Как и то, сколько ей придётся ещё бродить по нему, чтобы выйти куда. Вдруг она увидела нечто за деревом.

О боже, неужели это он?

У Ксюши перехватило дыхание. С трясущимися руками она, готовая бежать в любой момент, собралась с духом и осторожно, стараясь ступать неслышно, сделала несколько шагов вправо, чтобы видеть того, кто таился за сосной. Слыша нарастающий звон в ушах, она сделала ещё один шаг и… застонала от облегчения. Эта была всего лишь ветка.

И тут же завизжала, почувствовав, как кто-то коснулся её плеча.

Тьфу ты. Ещё одна еловая ветка. Она чуть не умерла от ужаса!

Отдышавшись и автоматически продолжив идти вперёд, Ксюша задумалась. Куда теперь направляться?

Возвращаться назад, чтобы пробраться к дороге, она не станет ни за что. Остаётся только путь вперёд…

Она вспомнила, как однажды дед объяснял ей, что делать, если потеряешься в лесу. И ещё как-то они эту тему проходили в школе на ОБЖ. Ксюша с сожалением подумала, что теперь не вспомнит из тех уроков почти ничего.

Так. Надо вспомнить. Надо обязательно вспомнить.

Дедушка говорил что-то про смолу на соснах… Вроде бы её больше на южной стороне. Как и травы. И про мхи – их больше на северной. Ещё он как-то пытался научить внучку определять север – юг по наручным часам.

Больше Ксюша ничего не помнила. Впрочем, и эти знания, что она смогла извлечь из памяти, были бесполезны, поскольку сейчас не лето.

А со школьной программы она запомнила только, как привлекать внимание спасателей. Обычная ерунда: трясти деревья, кричать, двигаться в одном направлении и жечь на ночь костёр.

Ещё были бы спасатели и спички. О том, что ей придётся ещё и ночевать в лесу, Ксюша сейчас предпочитала не думать. Кроме того, ей опять скоро будет нужно отдохнуть: слабость и головокружение вновь напомнили о себе.

* * *

Лес был смешанным, но там, куда она зашла, росли преимущественно ели и сосны; землю покрывал ковёр из бурых иголок. Сил у неё становилось всё меньше – возле каждой сосны Ксюша останавливалась, хватаясь за её шершавый ствол, и делала передышку в несколько секунд, прежде чем идти дальше. И по мере того, как она пересекала хвойник, время остановок с каждым разом всё удлинялось.

Вскоре лес поредел, а среди сосен начали попадаться ольхи и берёзы. Когда Ксюша, исцарапав себе ладони о колючие сосновые иголки наиболее низко расположенной ветки, которую пришлось буквально отодвигать в сторону, чтобы пройти между последними тремя густыми деревьями, выбралась на более-менее расчищенное место, до неё донёсся шум воды.

Она прошла вперёд, туда, где скромно, раскинув свои хрупкие, увенчанные тёмными, чуть подрагивающими серёжками, пышные ветви, почти в идеальный ряд, стояли берёзы.

Добравшись до одной из них, Ксюша поняла, что стоит на берегу лесной реки. Водная артерия была около трёх-четырёх метров в ширину, и на вид течение казалось быстрым. Это немного её удивило: насколько она понимала, для рек, протекающих в подобной местности, такие скорость и полноводность были нехарактерны. Впрочем, Ксюша решила, что это может быть следствием снегового паводка и мощных подводных ключей.

За противоположным берегом находилась поляна, а после неё – снова лес.

Поколебавшись, Ксения решила, что самый лучший сейчас вариант – идти вдоль по течению реки. Ведь, если рассуждать логически – должна же эта река куда-то впадать? Если этим местом является большое озеро или крупная река, то рядом с такими водными природными резервуарами вполне могут располагаться населенные или рабочие пункты. Там у неё будет возможность наткнуться на людей и попросить помощь.

Только перед этим она ещё немного посидит – иначе в самое ближайшее время у неё будут все шансы рухнуть от истощения в обморок.

Подумав об этом, Ксюша закрыла глаза и практически упала под ближайшей берёзой.

Тёплый лёгкий ветер приятно обдувал её и успокаивал. Всё-таки взаперти ей не хватало свежего воздуха – и сейчас с наслаждением дышала. Несмотря на то, что она, преследуемая маньяком-убийцей, потерялась в огромном лесу, в этот момент ей снова стало спокойно и легко на душе.

Мысли её путались, уносясь куда-то в потоках молочного вихря. Смутно Ксюша подумала о том, что в лесу ей надо будет раздобыть какой еды. Она снова пожалела о том, что сейчас только апрель: летом в лесу можно отыскать ягоды, да и, в крайнем случае, травы полно. Хотя… трава кое-где есть уже и сейчас. Хорошо – она будет питаться ею, свежими почками и пить воду из реки. Всё не так уж и плохо. На время, пока она будет разыскивать помощь, этого ей должно хватить.

Выход есть всегда…

Гоша сейчас бы ею гордился. Он сам был таким – из одной проблемы муж видел множество выходов и решений.

Не думая больше ни о чём, она скользнула в сон…

Внезапно где-то рядом раздалось негромкое рычание.

Сначала Ксюша подумала, что ей это снится, но едва рычание повторилось, сон слетел с неё мигом.

Обмирая от страха, она поднялась, с трудом управляясь с каменным телом, и расширенными от ужаса глазами посмотрела в сторону источника звука. Увиденное повергло её в такой шок, что у Ксюши померкло в глазах, и она уцепилась за берёзу, изо всех сил моля себя не потерять сознание.

Чуть поодаль, у хвойника, на некотором расстоянии от неё, стоя спиной к ней, копошился бурый мохнатый хищник. Не спеша работая лапами, медведь что-то копал.

«О боже…»

Сердце забилось у самого горла, а в голове стрелой пронеслось видение её растерзанного, окровавленного тела.

Неизвестно ещё, что хуже – быть до смерти замученной психопатом или съеденной заживо диким зверем.

Не помня себя от ужаса, Ксюша принялась осторожно пятиться назад, шаг за шагом отходя всё дальше и дальше.

Под её ногами громко хрустнули ветки. Медведь замер и начал поворачиваться…

Нервы её не выдержали, и Ксюша опрометью рванула вперёд, оглушительно крича и рыдая от страха.

В глазах её стояла темная пелена, а в ушах – низкое рычание, которое становилось всё ближе.

Она начала задыхаться. По её щекам текли слёзы. Сердце отбивало бешеные удары. Казалось, оно было способно сломать ребра и выскочить из грудной клетки. Ушибленную левую ногу сводило, а запястье с той же стороны будто стянул наручник.

Замедлить ход было равносильно смерти. Конечно, Ксюша могла назвать себя выносливой – в спортзале, куда они по вечерам ходили с Гошей три раза в неделю, она до упаду тренировалась на беговой дорожке, стремясь как удержать планку, так и достичь лучшего результата. И за то, что ей сегодня удавалось бегать, она благодарила только свою приобретённую устойчивость к нагрузкам.

Но сейчас, кажется, она больше не выдержит.

Справа от неё блестела речная гладь.

А что, если… Повинуясь минутному порыву и слепой надежде, что хищник не станет преследовать её в воде, а также что течение само унесёт подальше, Ксюша с разбегу прыгнула в реку.

Ледяная вода обожгла, словно огонь. Она завизжала от холода, мгновенного пробравшего её до костей. На короткий миг вода накрыла её с головой, но Ксюша тут же вынырнула, интенсивно отплёвывая воду со рта и едва замечая вновь появившийся в нем привкус крови.

Она жадно вдохнула и принялась загребать руками, пытаясь плыть.

Вода была предельно минусовой температуры, а бьющие со дна источники, ощущавшиеся время от времени, походили на жидкий азот. Ей казалось, что каждая клеточка её тела превратилась в твёрдый лёд, и она сама скоро станет похожа на большую сосульку.

От холода её конечности коченели. Прошло совсем немного времени, и Ксюша с ужасом поняла – её руки застыли так, что она едва может ими шевелить. Ей ничего не оставалось, как только со всей силы барахтать ногами, но и эти движения постепенно замедлялись и сходили на нет, поддаваясь усталости и охлаждению морозильной камеры чёрной глубокой воды.

Паника пронзила её насквозь. При каждом вдохе лёгкие словно резали наживую. Объятое ледяным пламенем ослабевшее тело требовало немедленного освобождения, но течение постепенно уносило его дальше и дальше, а убийственно холодные воды беспощадно тянули его вниз.

Делая нечеловеческие усилия, Ксюша как могла, старалась удержаться над поверхностью воды. Несколько раз она пыталась крикнуть, но холод парализовал даже её голос. Тело потеряло чувствительность, превратившись в каменный лёд, и уж тем более не могло повиноваться приказам мозга шевелиться, делать что-то для своего спасения.

Ксюшу швыряло, словно тряпичную куклу. Несколько раз она уходила с головой под воду, преисполненная животным ужасом, что больше не выберется из ледяных объятий жидкой морозильной камеры, и каждый раз её хватало лишь на то, чтобы сделать очередной судорожный, полный жажды жизни, вдох, после чего волны вновь смыкались у неё над головой.

Кислорода становилось всё меньше. Силы, полностью сегодня потраченные на побег от маньяка и от дикого зверя, загнавшего её в итоге в смертельную ловушку, иссякли. В голове потемнело.

Что ж, это конец.

Умирая, она почему-то вспомнила, как Гоша, бывало, приносил ей чай и еду, когда она слишком увлекалась написанием очередного сюжета и часами сидела за ноутбуком. Потом ей на ум пришёл рукописный текст, так и оставленный в доме маньяка.

Она не смогла его забрать. И больше не заберёт. Как не будет и самой книги. Больше ничего.

Гоше никогда не дождаться её новой книги. Ему никогда не дождаться её.

Последнее, что зафиксировало её угасающее сознание – далёкий взрыв и воду вокруг, стремительно окрасившуюся в кроваво-красный.

А может, это были всего лишь галлюцинации агонирующего мозга. Впрочем, всё это уже не имело значения.

Глава 20

Юра

Дорога была скользкой от недавно пролившегося дождя, так что Юрий вёл свою серую «Тойоту Короллу» с предельной осторожностью, внимательно смотря на дорогу и ни на что не отвлекаясь. Именно поэтому он проигнорировал оставил гудок мобильного, оповещающего о новом сообщении. Однако когда через десять минут раздался звонок, ему пришлось съехать на обочину, чтобы ответить.

– Так, Гулливер в Лилипутии, – услышал он голос своего сослуживца – оперативника, Геннадия Барсукова. – Давай к четырём сюда! Это обязательно. Петров собирает.

– Что? – Юра ошалело взглянул на часы: была почти половина третьего. – Да. Я вот уже из Питера возвращаюсь. А что случилось?

– Труп сегодня утром нашли. В лесу, недалеко от города. Молодая девушка.

– Что? – вздрогнул Юра.

В мгновение промелькнувшие перед ним догадки обдали его ледяным холодом. Молодая девушка…

– Ёшкин! – нервно воскликнул он. – Подожди, Гена. Как эта девушка выглядит? Какого цвета у неё волосы?!

– Юр, извиняй, я тороплюсь. Вот приезжай, всё увидишь и всё узнаешь. Тело пока что у судмедэксперта, но к четырём, думаю, закончат. Ладно, пока, мне чертовски некогда! Ждём.

– Гена! – заорал Юра, но приятель уже повесил трубку. – Вот скотина, – прошипел он, кидая мобильник на переднее сиденье и спешно выезжая на дорогу. Он даже не обратил внимания на то, что Геннадий опять назвал его глупым прозвищем. Юра получил после того, как принёс на работу детскую книжку, купленную для младшего сынишки Федьки (кто же был виноват, что работы в тот день почти не было, книга оказалась занимательной, а Гене, маявшемуся рядом дурью, волей-неволей пришлось стать его компаньоном по обсуждению?).

Сейчас его интересовало лишь то, чей труп был обнаружен сегодня.

Подгоняемый мрачными мыслями, Юрий Аркадьев увеличил скорость, (стараясь не сбавлять при этом осторожности), желая как можно скорее добраться до полицейского управления, и внести ясность во все свои тревожные опасения, подтвердив их, либо опровергнув.

Но такая спешка была обусловлена не только этим. Просто по неким смутным для себя причинам он не хотел, чтобы его друг Гоша каким образом узнал бы о чём-то раньше него.

Когда через двадцать минут он, шагая по мокрому асфальту, уже подходил к серой пятиэтажке, в которой работал уже почти двенадцать лет, то первым, что бросилось ему в глаза, была бело-красная машина скорой помощи, с трудом втиснутая в небольшое пространство между клумбой и одним из служебных УАЗов.

Подойдя ближе, Юрий заметил у открытых задних дверей медицинской кареты столпотворение: в машину грузили носилки, на которых лежал немолодой мужчина в костюме. Носилки с одной стороны поднимал Гена, с другой – незнакомый седой, усатый и полный мужик, скорей всего, водитель скорой. Врач, придерживая капельницу, осторожно ступал рядом с носилками, перед Геннадием. Послышались сдавленные рыдания, и Юра тут же обратил внимание на источник звука: Петров, с прискорбным выражением лица, и медсестра скорой – молодая девушка в синем медицинском костюме, вели под руки женщину в сером твидовом пальто, с тёмно-рыжими крашеными волосами, подстриженными под каре с чёлкой. К лицу она прижимала платок.

Гена, спрыгнув из машины, и, видимо, заметив удивлённый взгляд Юры, жестом показал ему идти на рабочее место.

Поднявшись на второй этаж и зайдя в общий кабинет, Юрий молча дошёл до своего стола, и, сев за чёрное рабочее кресло, с силой откинулся на спинку. Почему-то здесь было пусто – не было даже Алёши с его постоянными звуковыми сопровождениями – стучанием по клавиатуре и щёлканьем компьютерной мышью. Юра придвинулся ближе к столу и стал бессмысленно вертеть в руках степлер, время от времени косясь на дверь.

Ждать пришлось недолго. Буквально через десять минут в штаб влетел Гена. Размашистым жестом тот бросил свою темную куртку на своё кресло, пригладил руками растрепавшиеся тёмные волосы и, бахнувшись сверху прямо на верхнюю одежду, с наслаждением выдохнул – как после долгой тяжёлой работы. Но расслабляться он себе долго не позволил – через полминуты он встал, выдернул из принтера бумаги, подошёл к Юре, и положил их прямо ему под нос.

– Прочитай это. Так, для небольшого ознакомления с новым делом, – отрывисто бросил он, возвращаясь к своему столу.

Юрий, настороженно взглянув на коллегу, подвинул кипу к себе, но тут же отвернулся и посмотрел в сторону, пытаясь совладать с беспокойством. Впервые за всё время своей работы в полиции он испытал тревогу и трусливое желание оказаться как можно дальше от материалов нового дела, не желая вчитываться в них. Однако всё же он стряхнул наваждение и приступил к ознакомлению. Едва увидев имя и фамилию новой жертвы, Юрий тут же почувствовал, что страх улетучивается, как воздух из шарика, давая место привычной сосредоточенности, уверенности и готовности рваться в бой.

По мере прочтения до него постепенно доходил смысл последних событий.

– Это были её родители? – уточнил он. – Там, внизу?

– Да, – подтвердил Геннадий, снова опускаясь в кресло. – Пришли сегодня подавать заявление о пропаже дочери – и тут же всё выяснилось. Тяжело им пришлось, это да. Особенно отцу – ему стало так плохо, что пришлось вызвать скорую. Да и мать, – он махнул рукой, – немногим лучше.

– Мда… ужас, – прокомментировал Юра. Потом посмотрел влево, на своего приятеля: – Какие версии?

– Вот это мы сейчас и будем обсуждать с Петровым, – пожал плечами тот.

– Ладно. У нас ещё есть время чаю хряпнуть, а потом пойдём.

* * *

Спустя сорок минут, Юра и Гена вместе с остальными заняли свои места за длинным столом в кабинете обсуждений. Стол был деревянный, из темного дерева – приставленный торцевой стенкой к другому столу такого же цвета, но меньшей длиной так, что получалась буква «Т». Место за ним должен был занять Вячеслав Леонидович Петров, их непосредственный начальник и следователь, который вот-вот должен был подойти.

Неожиданно за спиной Юрия раздался звук дрогнувшего стекла, после чего стук распахнувшейся деревянной форточки, и тут же шторка вздыбилась под напором холодного ветра.

– А я всегда говорю – тут давно уже окна пора менять, – услышал Юра сзади комментарий Гены, управляясь со взбунтовавшейся частью окна.

– Это точно, – согласился Юра, возвращаясь к столу и помогая всем собирать разлетевшиеся от резкого порыва ветра бумажные листы.

Наконец, ровно в шестнадцать ноль-ноль, дверь со скрипом отворилась.

– Личность найденного сегодня утром трупа установлена, – бросил Петров, входя в комнату собраний. Он был старшим следователем в звании подполковника, пятидесяти пяти лет. Полный, с выступающим брюшком, не слишком высокий – еле дотягивал до ста семидясети сантиметров – и с блестящей лысиной, вокруг которой ещё оставалось малое количество тёмных волос. Носил он всегда только костюмы, а толстое лицо с маленькими, глубоко посаженными голубыми глазками, бровками над которыми нависали домиком, когда он о чём-то задумывался, и слегка выпяченная, словно от обиды, нижняя губа придавали ему зачастую немного комичный вид. Иногда он казался растерянным, а в семейной жизни и вовсе каблуком. Юра невольно вспомнил его жену Марину – эффектную стройную пышногрудую брюнетку. Как она явилась на корпоратив полгода назад – броский макияж, тяжёлый высокий хвост, блестящее обтягивающее платье с откровенным декольте и высокие каблуки. Она была моложе него где-то лет на десять.

Но в целом, Петров обладал превосходным аналитическим умом, умел работать в команде, имел неплохие способности руководителя и стратега, так что Юре нравилось работать с ним – за те два с половиной года, что Вячеслав Леонидович здесь работал, он ни разу не испытывал каких-то сложностей либо конфликтов с ним. И сейчас он, по крайней мере, полагался на него как никогда.

– Итак, Александра Соловьёва, двадцать лет. Студентка медицинского колледжа. Вечером, два дня назад, возвращалась домой от подруги и пропала по дороге домой. К слову, жила Александра в десяти минутах ходьбы от дома подруги. Подруга – её одногруппница, Олеся Кречер, утверждает, что Александра ушла от неё в районе половины двенадцатого. Ничего подозрительного она не видела и не слышала – никаких криков с улицы и всё такое. Она ещё сказала, что они часто ходили так друг к другу в гости, ибо жили рядом.

После того, как дочь не вернулась вечером домой и не отвечала на звонки, родители забили тревогу. Саша была воспитанной и домашней девочкой и никогда бы не стала вот так исчезать, никого не предупредив. Да и не имела привычки гулять по клубам, а парня у неё не было. Всю ночь родители безуспешно пытались связаться с дочерью, а с утра начали обзванивать всех её друзей и знакомых, также искали её самостоятельно. Проведя в поисках ещё одну бессонную ночь и утро, они обратились к нам. Как раз сегодня утром, около семи часов, нашли её труп – всего лишь в двух километрах от города, в яме с болотом. Яма эта располагалась на поляне между автодорогой и лесом, ближе к последнему, – пояснил он. – Неизвестно, когда бы её нашли, если бы парочка супругов вместе с братом жены не решили бы чуть заря выдвинуться на дачу, и тетке не приспичило бы по нужде. В общем, решила женщина найти себе местечко поукромней, да побежала поближе к лесу.

– Наверное, тётя потом сходила с лихвой, – хихикнул Гена, но все вокруг на него зашикали.

– Труп обнаружился на дне канавы. Благодаря низкой температуре, стоявшей эти дни, процесс разложения замедлился, и девочка сохранила, так сказать, пе-первосданный вид. Вот, полюбуйтесь, – засуетился Петров, выкладывая поочерёдно на стол снимки.

Юрий глянул через плечо Геннадия. Когда тот присвистнул и слегка подвинулся, Юра смог получше разглядеть фото.

Синее опухшее лицо, выкатившиеся из орбит глаза, красные от лопнувших сосудов белки. А нечто черное, свисающее изо рта, несомненно, было языком. Там, где у скул щёки были белее, жутко чернели порезы. Он еле различил свалявшиеся, словно обжеванная мочалка, тёмные волосы жертвы и багрово-фиолетовые пятна на открытом участке шеи.

– Удушение? – спросил Юра, всё ещё не в силах оторвать глаз от фото.

– Как раз сейчас пришли результаты экспертизы, – Петров сел за свой компьютер и начал читать отчёт. – Да – установлено, что смерть наступила в результате механической асфиксии примерно двое суток назад. Помимо этого, правая нога жертвы была сломана в трёх местах, а на щеках обнаружено несколько неглубоких порезов. Она, скорей всего, пыталась убежать от него, ломанувшись в кустарник вблизи – где, продираясь, и порезала щёки. А может, и ногу сломала от падения, убегая. Паника – плохой советчик, – с грустным выражением лица Петров пожал плечами, после чего закрыл отчёт и повернулся к ним. – Сейчас на месте преступления работают криминалисты. Ищут улики, любые. Он мог оставить там свои вещи, волосы, волокна ткани, материал перчаток, капли слюны, пота… да что угодно. Но шансов мало. Как обычно. Но уже установлено, что убил он её на той местности, где был найдён труп – уже сделанный анализ почвы под её ногтями показал соответствие составу почвы в том округе, где было найдено её тело. Скорей всего он привёз её на машине. С какой стороны он приехал? Со стороны города или леса, дорога через который ведёт от нескольких соседних деревень и дач? Где он припарковался и сколько шёл с ней пешком по лесу до места её смерти? Нам нужно изучить все дорожные камеры, которые имеются – хотя предполагаемых дорог, по которым он мог приехать, слишком много и есть они далеко не на всех. Но что смогут. Вдруг нам повезёт? И уличные камеры. Все, что есть, по тому пути до дома, где она шла. И ещё, – он понизил голос, – я считаю, нужно изучить это дело в соответствии с тремя предыдущими пропажами.

– Простите, – вдруг подал голос младший оперативник-новичок, Ваня Прокопов, который до этого просто молча, даже открыв от внимания рот, слушал Петрова. – А точно ли это убийство связано с теми делами? Там ведь преступник не оставлял за собой трупов. И интервал между данным убийством и последней пропажей – он ведь куда меньше! – он дернулся и выпрямился, словно испугавшись собственной инициативы выступить с предложением, но одновременно и возгордившись этим.

– Ваня, конечно, ещё пока нельзя точно связать это дело с теми пропажами. Обязательно будут рассматриваться все версии. Но сам посуди – это довольно много совпадений. Абсолютно никак не связанные между собой женщины пропадают в различных частях города вечером – одна вообще не так давно переехала сюда и, соответственно, вряд ли могла уже тут с кем-то хорошо сойтись. Это я к тому, что возможность наличия общего знакомого у всех четверых можно исключить. К тому же разные профессии, круг общения. Даже внешность. Единственное, что совпадает – все они были молодыми и «приличными», так сказать. Не проститутки, не…

– Но вообще, у нас бывает и такое, что проститутки пропадают! – выступил Гена то ли в шутку, то ли всерьёз.

– Барсуков, мы говорим сейчас конкретно о событиях последнего месяца, – продолжил Петров. Если за этим стоит какой-то маньяк, то на данном убийстве он, возможно, прокололся. Может, ему показалось, что за ним следят, и ему пришлось оставить труп, или – кто знает, вдруг он шизофреник? Тогда ему голоса приказали сделать так. Или обычный психопат – а эта девушка просто оказалась ему чем-то неподходящей?

– А почему похитил? – спросил Иван.

– Сначала не разобрался в темноте, а потом познакомился поближе и понял, что не то, ну Вань! – нетерпеливо воскликнул Геннадий.

– Я помню, года два – три назад какой-то ненормальный парочку влюблённых в парке ножом порешил, – вставил Юра. Да и раньше такие дела у нас бывали. Не то чтобы серией, но нет – нет да и найдут труп какой девушки. И дело всегда превращалось в висяк. А насчёт пропаж – я не думаю, что их раньше не было. Просто почему-то никто не связывал их в одно дело. Я бы проверил статистку.

– Да ладно тебе, Юр! Что теперь, все нераскрытые дела на этого маньяка валить будем? – примирительно и участливо сказал Гена, глядя на него.

– Да подождите вы! Мы ещё не объявляли никакого маньяка! – воскликнул Петров.

– Но вы же сами сейчас нам объясняли! – начал недоумевать Иван.

– Да, только начал объяснять! Может, и у меня такое мнение. Вообще, Аркадьев прав – нужно посмотреть статистику таких дел в городе за последние… скажем, пока что десять лет. Если были пропажи при похожих обстоятельствах – это надо зафиксировать, – лысина Петрова аж заблестела от пота. – Да – да, Аркадьев! Похищения совершались на улице, после девяти вечера, рандомно и в любых точках города. Камера наружного наблюдения зафиксировала момент похищения Архипкиной… К тому же у нас есть свидетель! Если удастся найти похожие сведения в других делах, то…

Он резко остановился, словно бегун, из последних сил рвущийся к финишу и вдруг резко замерший у самой финальной черты.

– Так. Аркадьев! – Петров встал и указал на него. И вы, ребята, займитесь этим! Я… мне… Он схватил телефон и начал вертеть его в потных ладонях. – Мне надо позвонить, да… В общем, вы поняли задание! – с этими словами он, на ходу уже тыкая в телефон, вышел из комнаты.

– Но всё же! Почему он сделал такой короткий интервал в последний раз? – недоуменно высказал Прокопов свою мысль, которая в наступившей тишине прозвучала особенно звонко.

– Давай приступим к работе, Ванек. Не думай об этом. Может… может, просто той девушке удалось спастись и ему пришлось поспешно найти себе новую. Давай думать о хорошем, – пробормотал Юра, отворачиваясь с этими словами от Вани.

– Или насыщения от очередного убийства ему хватает всё меньше и меньше, и потому он всё сокращает и сокращает временной интервал, – зловеще протянул Гена.

– Гена, у меня отличная идея! Почему бы тебе не заткнуться и не сесть за работу? – раздражённо бросил Юра и пошёл по направлению к выходу.

– Да хорошо. Кто же против? И чего психовать? – недоуменно и обиженно протянул Геннадий и тоже направился вслед за Юрой под удивлённо – испуганным детским голубоглазым взглядом Ивана, который тоже через секунду потрусил за ним.