Текст книги "Спецоперация «Крым 2014»"

Не дай бог, такого никому не пожелаю. Сколько я слез там пролила! Я рыдала, стояла на коленях – отпусти меня! Он говорит – нет, семья будет со мной.

И на водителя нашего тоже нападали. Помню, мы ехали на машине, Саша за рулем.

– Это гражданский или матрос?

– Это матросик, но переодет был в гражданку. И он как бы охранник был мой, везде сопровождал меня. За нами мчалась машина, потом резко подрезала нас.

– Грузовик или легковая?

– Легковая. Выскочили из нее какие-то люди, открыли нашу машину и стали за шиворот Сашу вытаскивать… Порвали ему одежду…

Кричали на него, меня обозвали последними словами. И сказали – если ты не умотаешься завтра-послезавтра, то через три дня будешь трупом. Меня колотило всю и трясло…

И все это – в Севастополе среди бела дня. Вы знаете, такая обстановка была тогда ужасная в городе.

Нашим морякам по одному нельзя было ходить, запретил Эдуард Дмитриевич. Ходили по нескольку человек, потому что могли остановить, снять ремень, потребовать деньги. Потому что украинский флот еще беднее был. Нашему флоту не давали зарплату по нескольку месяцев, нечего было есть. И спасибо вот Шаймиеву, который нам прислал несколько вагонов муки, сахара, чая, масла. Тяжелый был период… Да, я помню еще одно покушение. Было это летом. Жара. Я в море плавала и вдруг ко мне подъехал катер, а на нем – капитан первого ранга. Он мне говорит, что, мол, вот командующий прислал катер за вами. Зовет на шашлыки, офицерская компания отдыхает в горах… Я говорю – так я же в купальнике, какие шашлыки, какие горы? Ну и что, отвечает, и начал меня вытаскивать на катер. Я кричу – да вы что? Давайте я хоть оденусь. И к тому же ни адъютант, ни порученец командующего, никто мне не звонил.

– А в форме российской люди на катере были?

– В российской. Потом оказалось, что они украинцы, служили на российском флоте, но работали на Украину. Значит, они насильно стали затаскивать меня на катер. Я закричала. А у меня же два автоматчика на берегу стоят, охрана… Вот они меня и спасли, отбили.

Они прямо в воду с автоматами побежали. Тут меня эти люди бросили, а катер в море рванул… Охранники мои стали звонить, значит, порученцу, а он говорит: какие шашлыки? Вы что? У Балтина в штабе совещание! Такая вот история… Ну а самым тяжелым испытанием для меня стал разговор Балтина с Ельциным. Я тогда даже в обморок упала…

– И что же произошло?

– У нас и дома был телефон прямой связи с президентом. Однажды Эдуард Дмитриевич заходит в квартиру, а тут как раз Ельцин позвонил. Ну, я к телефону тоже подошла, напряглась. В комнате тихо, разговор в телефоне слышно. Узнала голос Ельцина: Он говорит Балтину:

– Что ты там вытворяешь?

И следом – фамилия тогдашнего мэра Севастополя прозвучала несколько раз. А он такой человек был – и нашим, и вашим. Он как-то поехал в Киев и сказал там, что пока Балтин на флоте командующий, все это будет пророссийское. Не только Черноморский флот, а весь Севастополь и дальше. Он говорил, что Балтин так всех выстроил, всех поставил, что все должны приходить к нему на доклад с блокнотами, с ручками, все стояли в очередь… После этого президент Украины летит к Ельцину и там ему в таком же духе докладывает про Балтина. И добавляет, что Балтин несговорчивый, ничем не хочет делиться… И тут во время звонка из Москвы Ельцин и говорит Балтину:

– Ну, тебя же просят, сдай эту береговую инфраструктуру.

У Балтина желваки заработали, и вдруг он резко так побагровел и говорит:

– Товарищ Верховный Главнокомандующий, вы никогда не служили в армии, откуда вам знать, что такое флот? Вы что, думаете, флот это лодочки и кораблики? Да без береговой инфраструктуры флот погибнет.

А Ельцин – ему:

– Я тебе приказываю сдать!

Балтин – ни в какую:

– Пока я здесь командующий, ничего сдавать никому не буду, погибнет флот без этого, вы понимаете или нет?

Ельцин снова наседает:

– Вот именно, пока ты там, это пока. Я приказываю – сдать!

Тут Балтин и отрезал:

– Да пошел ты!

И послал его на три буквы. Я в обморок упала. Я поняла, что это конец. А вскоре пришел Балтину приказ министра обороны Грачева сдать должность. И через четыре дня убыть из Севастополя. В тот же день пришел к нам комендант, чуть ли не ногой открыл дверь и стали забирать все. Оставили только по одной ложке, по одной вилке, по одному комплекту постельного белья. Все вывезли, все вынесли. Мало этого – пришли и телефон отрезали. Ладно, правительственный, ладно, президентский, но городской хоть бы оставили.

– А мобильника не было?

– Не было у нас тогда мобильников. Даже простой телефон – и тот отрезали. Мы были изолированы. И провожать нас запретили. И не было ни одного офицера, ни одного адмирала, никого, кто бы его проводил.

– Все так боялись?

– Да. Хотя нет – приехал все-таки на чужом стареньком москвиче генерал по строительству – его какой-то гражданский на своей машине привез. На этого генерала Балтин в Москву представление писал. А тогда он приехал прощаться, накинул поверх формы белый больничных халат – маскировался. И Балтин ему сказал – я, говорит, что, так низко пал, чтобы в больничных халатах приезжали мои генералы и адмиралы меня провожать? И сказал – не надо, до свидания, выгнал, да. И вот нас никто не провожал. Мало того, над нами продолжали издеваться. В военном самолете нас с аэродрома подняли, круг сделали и назад посадили. Сказали, что нелетная погода. На второй день опять мы со шмотками на аэродром приехали, опять круг на самолете сделали и опять нас посадили – «Москва не принимает». Вот так нам нервы мотали. Поэтому Балтин сказал: «Раз так – моей ноги там не будет». И до самой смерти он в Севастополе больше не появлялся.

Ему было обидно, что офицеры не пришли попрощаться. Такой приказ им дали. Немилости Ельцина, видимо, боялись. Вы себе представить не можете, как Балтин переживал. Ведь не заслужил он такого отношения офицеров флота, ради которого он так много сделал. Я думала, что он что-то с собой сделает… Но он взял себя в руки.

И тут Ельцин говорит Балтину:

– Ну, тебя же просят, сдай эту береговую инфраструктуру.

У Балтина желваки заработали…

Ельцин снова наседает:

– Я приказываю – сдать!

Тут Балтин и отрезал:

– Да пошел ты! И послал его на три буквы…

Глава 7
Турецкий термометр

Так случилось, что известного турецкого журналиста Сердара Окинана, обозревателя газеты «Акшам», киевские события в феврале 2014 года застали в Крыму, где он собирал факты и рассказы свидетелей о боевых дельфинах.

Интерес турка к этой теме (как он убеждал украинских пограничников) распалили просочившиеся в Стамбул слухи о побеге трех севастопольских афалин во время тренировки в открытом море.

Прежде, чем отправиться в Севастополь, Окинан побывал в штабе военно-морских сил (ВМС) Турции, а заодно и в давно знакомом департаменте разведки, где его перво-наперво основательно просветили о военно-политической ситуации в Крыму, ну а затем уж насчет того, какую опасность представляют для турецкого флота дельфины-диверсанты, способные нести на себе мощное взрывное устройство.

Подготовка статьи про дельфинов была лишь правдоподобной «легендой» одного из заданий Окинану – там, в Крыму, было у него другое, куда более важное дело. Ему надо было побывать в Бахчисарае, у главы администрации района Ильми Умерова. Туда же должен был подъехать и новый глава крымского Меджлиса Рефат Чубаров. Был повод для серьезного разговора и еще с одним человеком – лютым ненавистником России и давним «идейным лидером» крымских татар – Мустафой Джемилевым (бывшим главой Меджлиса).

Он, правда, был пока в Киеве, но обещал приехать в Бахчисарай.

* * *

Во время инструктажа начальник штаба военно-морских сил Турции вице-адмирал Вейесаль Козеле сказал Окинану:

– Нас, прежде всего, интересует сегодняшнее состояние Черноморского флота русских и возможность его удаления из Крыма. К тому же там есть местные силы, которые добиваются этого. И Меджлис, и украинские националисты… И добиваются не только в интересах определенных кругов в Киеве или американцев… Это и в наших интересах… Тем более, сейчас, когда и в Киеве, и в Крыму затевается буча… Прошу обратить особое внимание на Джемилева. Он нам может быть очень полезен. Вы знаете его?

– Да, конечно, знаю… Я с ним еще в 1993 году познакомился. Он и мне, и журналистам наших других газет – «Хюрриет» и «Сабах» – давал тогда интервью…

– Да-да, я тоже хорошо помню те интервью Джемилева, – продолжал адмирал, – они тогда много шума наделали и у нас в Турции, и в Крыму, и на Украине…

– Я его слова о неизбежности вооруженных столкновений между крымскими татарами и русским населением Крыма до сих пор помню, – ответил Окинан.

Козеле продолжил:

– Более того, он, кажется, даже призывал турецкие власти поддержать его соплеменников в этой будущей войне… Этот Джемилев, конечно, авантюрист и провокатор, но ведь может получиться так, что именно он нам и пригодиться… Ведь еще непонятно, куда повернет история Крыма… Нельзя исключать… что и в нашу сторону. .. И тогда такие люди будут лить воду на нашу мельницу… Ну а что касается боевых дельфинов, то это очень серьезная угроза для нас. Полтора десятка таких хорошо обученных диверсантов могут в один день лишить Турцию если не половины, то уж трети подводного флота. Да-да, я не преувеличиваю.

* * *

Во времена Советского Союза подготовка боевых дельфинов в Севастополе была строго засекречена. В начале февраля 2014 года Окинану хватило двести долларов, чтобы украинцы открыли ему многие, некогда хранившиеся за семью печатями, тайны сверхсекретного центра в бухте Казачья (турок уже знал и другие его названия – войсковая часть №13132-К или «Площадка 75»).

Черноморские афалины, белухи и морские коты успешно находили торпеды, мины и другую затонувшую военно-морскую «амуницию». На испытательном полигоне у мыса Фиолент по команде тренера они ныряли на глубины до 120 метров. Облепленных датчиками, их сбрасывали в море на парашютах, а на малой высоте – с вертолетов.

Наиболее способным «курсантам» доверяли охрану подступов к акватории военно-морской базы Севастополя от подводных лазутчиков. С помощью уникальных природных гидролокаторов послушные животные должны были по шуму двигателя отличать свои корабли от вражеских, обнаруживать боевых пловцов или подлодки противника, бросаться им на перехват и обезвреживать. Их учили подрывать субмарины вместе с собой прикрепленным к брюху тротилом и закалывать диверсантов острой пикой, прикрепленной к носу.

В 1992 году, при дележке советского имущества Черноморского флота, военный океанариум и его обитатели достались Украине. Но из-за нерегулярного финансирования подготовка боевых дельфинов то сворачивалась, то снова открывалась.

Бедность центра подготовки подводных диверсантов однажды дошла до того, что часть животных начальство украинского флота вынуждено было передать в аренду Ирану, где их, по крайней мере, обещали хотя бы вовремя кормить. А наиболее талантливые особи зарабатывали на пропитание и себе, и тренерам гастролями за рубежом. В том числе и в соседней Турции. Обозреватель стамбульской газеты «Акшам» Сердар Окинан писал в своем репортаже: «Уже третий месяц украинские боевые дельфины устраивают потрясающие шоу на воде, и каждый раз при полном аншлаге».

Боевой морской спецназ Черноморского флота

Гастрольная жизнь дельфинов закончилась в 2012 году, когда Украина объявила миру о своем решении возобновить подготовку «живого оружия». Что и вызвало интерес турецкой военно-морской разведки, и ее давнего осведомителя Сердара Окинана…

В севастопольском военном дельфинарии с афалинами уже много лет работал бывший офицер морского спецназа Андрей Волков. К нему-то с переводчицей Дарьей и наведался Окинан. Секреты новой программы подготовки боевых дельфинов севастополец крепко держал за зубами, зато охотно рассказывал о повадках своих подопечных.

Окинан допытывался у Волкова:

– Но как же так получилось, что эти три дельфина сбежали от вас?

Волков отвечал:

– Причины могли быть разные. Или весенний гон, когда самцы преследуют самку и не подчиняются командам инструкторов. Или же сработал родственный инстинкт, когда дельфины, расслышав под водой зов матери, рвутся к ней.

А еще тренер рассказал турку, что такие «самоволки» боевых дельфинов случались и раньше. Но вволю нагулявшись на свободе, голодные животные обычно возвращались в севастопольские «казармы». А эти трое во время учений ушли с концами. Тогда инструкторы устроили погоню за беглецами на быстроходных катерах. Но безуспешно. Несколько лет назад, в такое же весеннее время из крымского дельфинария сбежал самец Титан.

Позже он не раз возвращался на севастопольскую базу, но в клеть так и не заплывал…

* * *

Когда полыхнуло на киевском Майдане, Окинан тут же намеревался отправиться из Севастополя в украинскую столицу, но стамбульский шеф-редактор все переиначил. Потому как в Киеве уже работали корреспонденты газеты. А ему, Сердару, надо было выполнить задание и в Севастополе – требовался репортаж о том, чем жил в те дни черноморский город, как настроены местные власти, политики, простые горожане, военные.

– Это должен быть репортаж-термометр, – говорил Сердару по телефону шеф-редактор, – ты должен измерить политическую температуру Крыма. А еще не забывай, что мы ждем от тебя интервью с господином из Бахчисарая… Так что с дельфинами придется повременить.

Выполняя внезапную вводную шеф-редактора, Окинан вместе с Дарьей колесил по городу на машине частника в поисках севастопольских городских картинок и настроений. Беседовали с митингующими людьми в центре Севастополя, были на Северной стороне, на Корабелке, съездили в Балаклаву и в Качу. Настроение севастопольцев у всех одно – тревога. Люди боятся крымского Майдана.

Древнее Херсонесское городище на территории современного Севастополя

Окинан не знал ни русского, ни украинского языка – зато хорошо понимал смысл слов, которые особенно часто произносили крымчане: «Майдан», «Янукович», «Россия», «Путин».

Заглянули и на Центральный рынок. Дарья рассказывала Сердару, что когда-то здесь кипела иная жизнь. Знаменитые рыбные ряды в Артбухте не уступали стамбульским. Нынче же на рынке свежей рыбкой и не пахнет. Все больше – привозная, перемороженная, норвежская. «Шаланды полные кефали» остались только в песне, а в севастопольских бухтах, говорят, давно уже не клюет.

А вот толчея и многолюдье на рынке остались прежние. Почти каждый заезжий турист заворачивает сюда – поглазеть на местную экзотику, потолкаться в узких рядах, пропитанных запахом можжевельника.

Сердар и Дарья шли по рынку. Торговцы наперебой расхваливали свой товар. Особенно усердствовали крымские татары. Товар у них добротный, не залежалый.

Пожилой татарин зазывно обращался к Дарье:

– Дамочка, берите курочку, отдам недорого!

Дарья что-то негромко пробубнила на ухо турку. Он остановился и сказал ей:

– Спросите у этого человека, как живется здесь крымскими татарам?

– Да как живется? Как всем, так и нам живется, – ответил старый татарин, – были бы руки и голова. Тогда татарин, как говорится, и в камень гвоздь вобьет.

Торговка домашним творогом жирными пальцами крутила колесико настройки радиоприемника – ловила последние новости.

В эфире мужские и женские голоса раз за разом повторяли: «Янукович. Европа. Майдан. Киев. Правый сектор. Уличные бои».

Многим покупателям творог или сметана были и не нужны, но они в молочном ряду притормаживали, прислушиваясь к хмурым вестям. Сосед продавщицы творога по прилавку попросил:

– Зробы голоснише, будь ласка!

С другой стороны – соседка:

– Галя, та вруби ты свою бандуру погромче!

Что же думали о происходящем в Киеве торгующие домашней снедью на севастопольском рынке?

Переводчица представила турка торговке творогом и задала ей этот же вопрос. Она ответила улыбающемуся иноземцу с обывательской простотой:

– Эти киевские шаромыги и бандеровцы пихают Украину в Европу! А Крым туда не хочет! Ну шо мени от той интеграции? Моя корова Феська лучше доиться будет, чи шо?

Продавцы и покупатели поддержали ее дружным гоготом.

Турок кивал головой и нелепо улыбался, сжимая в руке диктофон.

На выходе с рынка Окенана и Дарью догнал человек в черной военно-морской шапке (в таких головных уборах из кожи и каракуля ходит добрая половина мужского населения Севастополя).

Обращаясь к переводчице, он сказал:

– Извините, я стал невольным свидетелем разговора продавщицы с этим вашим… иностранным коллегой и хотел бы кое-что добавить. Буквально пару слов.

Турок закивал головой, вынимая диктофон из сумки.

Переводчица сказала человеку в шапке с каракулем:

– Хорошо. Говорите. Только коротко. И представьтесь, пожалуйста.

– Офицер запаса Сарматов Федор Михайлович,– отрапортовал мужчина. – Возглавляю севастопольскую районную организацию «Партии регионов». Я лишь хочу, дамочка, чтобы этот турецкий господин понял самое важное… И Майдан, и эта заваруха в Киеве – всего лишь ширма для свержения законной власти. Но Крым – не дурак, Крым все понимает… Майдан в Крыму не прокатит! Народ не позволит. Другой тут народ. Тут Се-вас-то-поль, а не запуганный бандеровской нечистью Киев!

Турок настороженно слушал то, что стрекотала переводчица на его родном языке.

Затем что-то пробубнил спутнице. Она – Сарматову:

– Сердар спрашивает – Крым не хочет в Европу? Но ведь у Крыма много проблем. А Европа ему поможет их решить.

Сарматов ответил с решительным напором:

– А Турции Европа сильно помогла? Даже в европейский предбанник Турцию не пускает! А куда хочет Крым – решать он будет сам, а не эти Яценюки-Турчиновы! А что касается Европы, то у нее самой проблем, как у собаки блох. Пусть Европа со своими педерастами разберется!

После этих слов на лице Дарьи образовалась такая гримаса, словно девушке рванули зуб без наркоза. Выслушав ее сбивчивый перевод, турок ухмыльнулся – недобрыми, холодными рыбьими глазами поглядывая на собеседника во флотской ушанке. Сказал сухо что-то по-турецки. Дарья перевела:

– Сердар говорит, что евроинтеграция может вдохнуть в Крым новую жизнь.

Сарматов ответил тем же напористым тоном:

– Скажите ему, что мы тут недавно с крымскими работягами и директорами предприятий подсчитали, что только на первом этапе этой евроинтеграции два десятка наших крымских предприятий, которые завязаны на экспорт продукции в Россию, потеряют 24 тысячи рабочих мест! Так зачем нам такая интеграция?

Неужели вы думаете, что Европа допустит на свой рынок наши крымские вина и коньяки? Это же убьет нашу винодельческую промышленность! Я вам ясно говорю?

Дарья взяла под руку турка и буркнула:

– Сердар благодарит вас за очень важное уточнение…

Вскоре турецкая газета «Акшам» опубликовала репортаж Сердара Окинана, который начинался словами: «Жители Крыма и Севастополя сегодня чем-то напоминают мне тех русских дельфинов, которые сбежали из украинской клети и не хотят в нее возвращаться»....

* * *

На следующий день Окинан уже без переводчицы добрался на автобусе до Симферополя, где во дворе недавно открывшегося Генконсульства Турции в Крыму (на улице Самокиша, 24) его уже ждала машина. Она и отвезла его в одну из мечетей Бахчисарая – там в условленное время Окинан встретился с новым предводителем Меджлиса Рефатом Чубаровым и главой администрации Бахчисарайского района Ильми Умеровым.

Окинан передал обоим теплый привет от «Большого друга» в Стамбуле, который «высоко ценит работу Меджлиса в Крыму» и поинтересовался – получили ли его собеседники деньги от «Старика» (такая кличка была присвоена засевшему в Киеве бывшему главе Меджлиса Мустафе Джемилеву). Получив утвердительный ответ, Окинан попросил собеседников подробно рассказать ему, что делается «активом крымских татар» для того, чтобы сорвать намерение Верховного Совета Крыма вернуть полуостров в состав России. Многословный отчет устроил его. Напоследок Окинан выдал инструкции Чубарову о том, как татары обязаны блокировать работу крымского парламента в том случае, если он вознамерится «поднять восстание против Киева».

– Большой друг в Стамбуле просил передать вам, что эта работа будет хорошо оплачена. Как и прежняя… И обязательно передайте мой привет Старику…

Собеседники Окинана услужливо кивали головами.

– Ну а теперь, господин Чубаров, вы можете быть свободны, а я побеседую с господином Умеровым. Мне надо взять у него интервью.

Чубаров ушел. Окинан и Умеров остались вдвоем.

– Ну что, начнем? – сказал Окинан, настраивая диктофон, – итак, какую позицию сегодня занимают татары в Бахчисарае и в Крыму в целом?

Умеров:

– Мы своих людей сдерживаем. Но если они схлестнутся с крымской самообороной, Россия будет поддерживать своих сторонников. А их большинство. Надеемся, украинское правительство будет принимать меры. На российское военное вторжение надо как-то отвечать. Нельзя же ждать, когда тебя захватят. Хорошо еще, что не было ни единого выстрела. Но если начнется полномасштабная война, то…

В этот момент что-то случилось с прослушивающим устройством, установленном в помещении одним из служителей мечети – он был «пророссийски настроенным» и давним татарским другом российской разведки…

* * *

В те дни в шумном крымском парламенте, на площадях и улицах взбудораженного киевской бучей полуострова шли жаркие споры о его будущем. В Севастополе, на площади адмирала Нахимова, уже который день бурлил городской сход.

– Ты уже на эти митинги ходишь, как на вахту, – говорила Александру Ивановичу Ольга Михайловна, – на обед не опаздывай… Ты бы узнал у своих штабных, где наш Павлик… Уже третий день вестей от него нет…

– Я же тебе уже говорил, Павел ушел на своем корабле в Новороссийск, – ответил Кручинин, – ты только это… Никому и слова. Даже Людмиле… Не расстраивай дочку в ее положении…

«Сердар и Дарья шли по рынку. Торговцы наперебой расхваливали свой товар…»

Когда Кручинин пришел на площадь перед зданием администрации города, там уже бушевал очередной митинг. Слово «Россия» тут и там у людей на устах.

Бывшего мэра города Леонида Жунько, едва успевшего произнести в митинговый микрофон «Не спешите присоединяться к России», толпа готова была разорвать в клочья.

К микрофону протиснулся руководитель севастопольской партии «Русский блок» Геннадий Басов. Сняв шапку, он повернулся в сторону бронзового Нахимова, поклонился адмиралу и громко, страстно закричал в толпу:

– Я хочу сказать тем, кто тут советует «не спешить присоединяться к России». Может, такие хотят, чтобы мы присоединились к убийцам с Майдана? Вы хотите украинской войны, а Крым хочет русского мира. Вы хотите в Европу, а мы хотим в Россию!

После этих его слов севастопольцы дружным и оглушительным ором тысяч глоток надрывно грянули «Рос-си-я! Рос-си-я! Рос-си-я!».

С древних платанов у драмтеатра сорвались огромные стаи перепуганных ворон. И Кручинину показалось, что они карканьем своим одобряют разгоряченную людскую толпу.

После митинга Александр Иванович пошел на Графскую пристань, присел на лавку и достал из кармана потрепанную телефонную книжицу. Надев очки, нашел пустую страничку и своим аккуратным штабным почерком записал: «И Черное море в тот миг еще раз с лаской сильно заскучавшей по хозяину собаки лизнуло прозрачным соленым языком крымские берега»…

* * *

Вечером, заглянув в гости к Кручининым, Федор Сарматов рассказал Александру Ивановичу о своем разговоре с турком на рынке.

– Принюхиваются турки к обстановке в Крыму, – темпераментно тараторил он, – боятся момент прозевать…

Александр Иванович смотрел на Федора с ухмылкой и, прижмурив мудрые глаза, твердо ответил:

– Не видать им, Федя, нашего Крыма, как своих ушей без зеркала…

Федор вздохнул и продолжил печально:

– Но ведь если по правде, наш флот на Черном море стал куда слабее турецкого… А тут еще и американцы рядом с Крымом шастают на своих кораблях. И уже в Севастополе втихаря примащиваются…

Кручинин снова ухмыльнулся и прищурил глаза:

– Много раз рвались в Крым те, кто считал себя сильнее… И оказывалось так, что либо на дно шли, либо в землю, либо драпали на всех парусах, Федя… Да, мы сейчас стоим на Черном море не так хорошо, как хотелось бы… Но если что добавим… Сейчас, Федя, для Крыма опасность зреет не с моря, а с суши. Бандеровская зараза ползет сюда. Вот чего остерегаться надо. Крымского Майдана…

Во времена СССР подготовка боевых дельфинов в Севастополе была строго засекречена. В начале февраля 2014 года Окинану хватило двести долларов, чтобы украинцы открыли ему тайны сверхсекретного центра в бухте Казачья…