Текст книги "Спецоперация «Крым 2014»"

…Пианино Кручинины купили еще когда Павлу было лет десять – Ольге Михайловне очень хотелось, чтобы дети умели играть. Но ни у первого сына Павла, ни у дочки Людмилы дружбы с пианино не получилось. А вот Олегу передался отменный музыкальный слух матери – играл он волшебно.

– У него же талант! – восхищенно говорила Ольга Михайловна мужу, когда еще во время учебы Олега в школе подложила ему на пюпитр ноты своей любимой оперетты Дунаевского «Белые акации».

С тех пор Ольга Михайловна приобщила к ней и Александра Ивановича, заставив выучить его отрывок дуэта Ларисы и Кости. И еще там, в северном гарнизоне, вытащила его на сцену матросского клуба с «семейным номером». Правда, Александр Иванович частенько забирался не в те ноты, но молодая жена ему это прощала.

И с тех пор, кажется, не было у Кручининых такой вечеринки, когда бы они не играли этот номер (пожелтевшая тетрадь с нотами всегда лежала на пианино).

Когда Олег закончил играть «Севастопольский вальс», все дружно захлопали, а Ольга Михайловна сказала весело:

– А теперь, пожалуйста, – наше, семейное…

Александр Иванович подошел к жене, обнял.

Олег негромко наигрывал вступление, а Кручинины по очереди душевно и ладно пели. Ольга Михайловна с чувством тянула:

 
Для радости нужно так мало —
Немного любви и тепла.
Я только теперь разгадала.
Я только теперь поняла…
 

Александр Иванович, слегка фальшивя, откликался:

 
Я верю, любовь помогает
Во всех испытаниях нам.
Она моряку освещает
Дорогу к родным берегам…
 

Они еще не закончили петь, когда один за другим зазвенели мобильники Павла, Олега, Богдана. И у Димушки тоже забренчал телефон следом. Все четверо слушали что-то с хмурым выражением. Все четверо быстро оделись, попрощались и ушли – четыре военных куртки и четыре шапки исчезли с вешалки в прихожей.

Ушли вскоре и Людмила с Натальей – у обеих тревога в глазах. Остались за праздничным столом лишь Кручинин да Любецкий-старший.

Расстроенная Ольга Михайловна прилегла в спальне – намаялась за день. Включила телевизор. На экране траурно кучерявился над Майданом черный дым, горели шины, мелькали лица, щиты, бейсбольные биты… Кого-то несли в карету скорой помощи…

А за окном спальни Кручининых – чей-то громкий крик, явно усиленный мегафоном:

– Крым – це Европа! Все – на Майдан! Крым – це Украина!

И гулкие, тревожные удары в барабан.

И еще крики:

– Януковичу – ганьба! Януковичу – ганьба!

«Боже, что же будет?… – тревожно думала Ольга Михайловна, и вздыхала, – Окаянные дни надвигаются на Севастополь, на Крым… Неужели снова революция?… С террором.. С белыми и красными»…

Беседа Кручинина с Любецким-старшим за опустевшим столом как-то не ладилась. И тот, и другой ходили все вокруг да около, остерегаясь прикоснуться к главному, как к заряженной морской мине.

– Давай, сват – за детей и внуков, – миролюбиво сказал Любецкий, поднимая наполненную Александром Ивановичем рюмку.

– И чтобы у них все было хорошо и мирно, – незатейливо добавил Кручинин, чокаясь со сватом.

Выпили, закусили.

– Я это… Телевизор включу, – словно извиняясь, сказал Кручинин, – Жуткая буча в Киеве творится. Как бы эта зараза сюда, в Крым не перекинулась…

На экране траурно кучерявился над Майданом черный дым, горели шины, мелькали лица, щиты, бейсбольные биты… Кого-то несли в карету скорой помощи…

– До чего Янукович довел народ! Терпение у народа кончилось… Вот и вышел на улицу, – осторожно говорил Любецкий, хрумкая огурчиком и кося взгляд то на телевизор, то на Кручинина.

Кручинин помалкивал, пытаясь подбирать нужные слова. Ответил:

– Насчет Януковича согласен, много дров наломал. Есть к нему много претензий у народа. Хотя у какого народа нет претензий к своим правителям?

– Снимать Януковича надо! – пылко продолжил Любецкий, наливая водку в рюмки, – Он сам себя в капкан загнал, когда дал задний ход в Вильнюсе… Когда отказался подписывать это… интеграцию с Евросоюзом… Вот сейчас и получает…

Кручинин изготовился к лобовой атаке:

– Ну, вообще-то, быть Украине в Евросоюзе или не быть, это не на Майдане надо решать. Это весь украинский народ должен решить… А его не спросили… Вот сейчас выйди на Графскую, спроси у любого севастопольца – а что даст членство Украины в Евросоюзе? Так он же наверняка лишь плечами пожмет… Вот эта затея с Евросоюзом, думается мне – это большая и хитрая игра. И главный смысл ее в том, чтобы Украину от России окончательно оторвать. И превратить ее в свой рынок сбыта.

Любецкий ответил:

– Большая политика – дело темное. Киев далеко, а Крым – вот он, здесь. И тут такое закручивается, что как бы твоему Павлу… в моего Богдана не пришлось стрелять…

Кручинин насторожился:

– Ты о чем?

– А о том, что на обоих черноморских флотах объявлена повышенная боеготовность… Сход на берег всем экипажам запрещен. Боеприпасы и провиант полным ходом загружаются. А тут еще крымский парламент воду начал мутить… Ну, ты же наверняка слышал… Депутаты выходом Крыма из состава Украины грозят… Уже какой-то опрос среди населения проводят. Ты понимаешь, как это может здесь повернуться?… И чем закончиться? Тут не только стенка на стенку, тут флот на флот пойдет!

Александр Иванович с мрачным выражением лица глядел куда-то мимо Любецкого, думая о том, что в его словах есть доля реального предвидения. И лишь вот эта фраза Любецкого – «Как бы твоему Павлу в моего Богдана не пришлось стрелять» – казалась ему страшным абсурдом, обжигающим душу.

– Будем надеяться, что до такого ситуация в Крыму не дойдет, – как-то неуверенно сказал он, – крымский Майдан нам не нужен…

– Ну, мне, сват, пора, – сказал Любецкий, поглядывая на часы.

Кручинин не стал ради приличия уговаривать его посидеть еще. Лишь предложил «на посошок» и пошел проводить Любецкого.

Вышли на улицу.

Уже было темно.

Откуда-то со стороны площади Нахимова доносились громкие митинговые крики: «Крым, Россия, Путин!», «Крым, Россия, Путин!»

А из другого конца той же улицы было слышно: «Крым – це Украина!»

Попрощавшись, Кручинин и Любецкий разошлись в разные стороны.

Александр Иванович достал из кармана мобильник и набрал номер сына. Женский голос в трубке сообщал: «Номер недоступен». Тревога шевельнулась в отцовской душе.

Едва он переступил порог квартиры, как Ольга Михайловна вышла навстречу ему с перепуганными глазами:

– Саша, с Павликом связи нет! И Люда говорит, что телефоны Богдана и Димушки тоже молчат…

– Успокойся, мать, – сказал он плохо скроенным бодрым голосом, – наши хлопцы не на курорте, а на службе. Тем более – в такой обстановке.

Павел позвонил лишь под утро. Ольга Михайловна вскинулась на кровати, мгновенно схватила трубку, которая лежала на тумбочке рядом. Сын коротко сказал ей:

– Мам, у меня все нормально. Уехал в гости к Соне. Не бес…

Тут связь оборвалась.

– Это к такой Соне он уехал? – недоуменно спросила мужа Ольга Михайловна.

Кручинин прытким офицерским умом сразу разгадал этот странный ребус сына:

– Ты что, забыла? У меня же двоюродная сестра Соня в Новороссийске живет… Значит, Павел ушел на своем корабле в Новороссийск…

На экране телевизора траурно кучерявился над Майданом черный дым, горели шины, мелькали люди…

После этого Ольга Михайловна наконец уснула, а Кручинин еще долго ворочался в кровати, пытаясь понять смысл неожиданного перехода сына в Новороссийск. Павел еще вчера говорил, что после похода в Средиземку на его корабле забарахлил правый движок и его придется с неделю держать в ремонте. И вдруг – этот срочный выход в море. На одном движке. А вдруг – шторм? Очень рискованная затея. Но почему такая срочность?..

Депутаты выходом Крыма из состава Украины грозят… Уже какой-то опрос среди населения проводят. Ты понимаешь, как это может здесь повернуться?… И чем закончиться? Тут не только стенка на стенку, тут флот на флот пойдет!

Глава 4
Рукопись

Весной 2010 года, когда президенты России и Украины подписали в Харькове новое соглашение об условиях пребывания Черноморского флота в Крыму, капитан I ранга в отставке Кручинин решил написать книгу.

Ему было что рассказать об истории этой драматичной и многолетней дележки – он и до, и после развала СССР служил на кораблях, а затем и в штабе флота, многое видел и знал, к тому же не раз участвовал в переговорах с украинцами. Он был не только свидетелем, но и участником этой истории. А решение написать книгу пришло к нему так.

В начале мая того же года, по случаю юбилейного Дня Победы, командование флота устроило торжественный прием ветеранов (среди которых были и черноморцы-фронтовики). Там Александр Иванович встретился с писателем Владимиром Шигиным, который и надоумил Кручинина «сесть за мемуары».

После застолья в Доме офицеров флота Шигин пригласил Кручинина прогуляться по сладко пахнущей цветущими акациями улице Ленина и во время того вечернего променада азартно выспрашивал у Александра Ивановича обо всем, что после 1991 года происходило в штабе флота, на кораблях и на переговорах с украинцами во время дележки флота.

Судя по вопросам Шигина, он уже многое знал – и не только то, о чем писалось в газетах или давно бродило по Крыму в виде слухов и сплетен. Но некоторые детали, факты, цифры, эпизоды были ему еще неведомы, и он с жадным писательским вниманием слушал Кручинина. А на прощание сказал ему:

– Александр Иванович, вы совершите преступление перед российским Черноморским флотом если не напишите воспоминания о том, что было с ним во время развала Союза и после него. Вы же кладезь уникальной информации!

Кручинин ухмыльнулся:

– Ну, какой из меня писатель? Я за 36 лет службы на флотах главным образом вахтенные журналы, рапорты, да докладные записки научился писать. А вот вам, как говорится, и карты в руки.

Шигин ответил, что уже начал писать большой роман о древней истории Крыма, и полностью поглощен им.

* * *

По дороге домой Александр Иванович вспомнил, с какой радостью и восхищением Шигин говорил ему о подписанных в Харькове соглашениях по флоту, то и дело повторяя слою «исторические».

Прорыв действительно выглядел внушительно – Медведев и Янукович после 19 лет бесконечных споров Киева и Москвы вроде бы наконец-то договорились об окончательных параметрах раздела флота. К тому же российские корабли до 2042 года могли спокойно базироваться в Крыму. За такую уступку Россия согласилась аж на 30% снизить цену за свой газ украинцам. Хотя и без того платила Киеву за дислокацию своего Черноморского флота в Крыму по 100 миллионов долларов в год…

И все же этот «исторический прорыв» не радовал Кручинина. Он не мог мириться с тем, что в родном Крыму Черноморский флот обязан жить, как квартирант – пусть даже и до 2042 года.

«Исторические решения, исторические решения, – думал Кручинин, – сколько таких «исторических» решений Москва и Киев напринимали после развала Союза, а что толку? С одной стороны – аплодисменты, а с другой – свист, негодующие крики и лютые протесты в Верховной Раде. И обвинения в адрес Януковича в предательстве интересов Украины…».

Кручинину вспомнилось, как 27 апреля 2010 года Верховная Рада Украины принимала закон о ратификации харьковских Соглашений. Депутаты оппозиционных партий «встали на дыбы». В зале началась массовая драка между сторонниками и противниками ратификации. Спикера Верховной Рады Владимира Литвина оппозиционеры закидали куриными яйцами, кто-то поджег дымовую шашку.

С одной стороны кричали:

– Харьковские соглашения по Черноморскому флоту противоречат Основному закону Украины, так как статья 17 Конституции определяет, что на территории Украины не допускается размещение иностранных военных баз!

С другой стороны раздавалось:

– Не брешить, панове! Согласно статье 14, подобные соглашения могут заключаться на законных основаниях!

Читаем 14 статью: «Использование существующих военных баз на территории Украины для временного пребывания иностранных военных формирований возможно на условиях аренды в порядке, определенном международными договорами Украины, ратифицированными Верховной Радой Украины»…

Вот так оно было.

* * *

Возвратившись домой, Александр Иванович до позднего вечера перелистывал кипу апрельских и майских газет, все еще держа в голове предложение писателя Шигина. И если поначалу его неожиданный совет показался Кручинину нереальным (ну, какой из меня писатель?), потихоньку он становился заманчивым (может, действительно попробовать?)…

Кручинин стал откладывать в отдельную стопку киевские и крымские апрельские газеты, в которых рассказывалось о том, как харьковские Соглашения обсуждались в Раде.

Николай Азаров, премьер-министр Украины в правительстве Януковича

Премьер-министр Николай Азаров подставлял плечо Януковичу: «Ратифицировав соглашение о продлении сроков пребывания Черноморского флота в Севастополе, наш парламент осуществил историческое решение. Закончилось время бессмысленной вражды с Россией»…

В том же духе высказывался и народный депутат Украины Леонид Грач: «Подписание харьковских Соглашений – это огромнейшей важности шаг на пути урегулирования межгосударственных отношений Украины и России, на пути мира и дружбы… Это решение, которого ждали несколько десятилетий граждане Украины и которым следует гордиться».

Грачу вторил председатель Севастопольской городской Государственной Администрации Валерий Саратов: «Эти договоренности принесут серьезную политическую стабильность на ближайшие 32 года, которая позволит строить стратегические отношения между Украиной и Россией в Севастополе… Данное соглашение – это победа здравого смысла. Разделить наши страны в Севастополе, где настолько тесно объединена духовная жизнь Украины и России, невозможно, поэтому, я считаю, что это решение будет позитивно воспринято абсолютным большинством севастопольцев».

Народный депутат Украины Арсений Яценюк яростно атаковал харьковские соглашения: «Нас дурят! Скидки на газ фиктивны. Если сейчас идет речь о якобы скидке на газ, то я хочу очень жестко опровергнуть эту ложь. Это не скидка на газ. Это реальная рыночная цена… Европа покупает газ от 70 до 220 долларов за тысячу кубометров».

«Правда Украины» писала: «Лидер оппозиции Юлия Тимошенко считает подписанный договор затрагивающим национальные интересы Украины: «Нас лишили части территории страны… Президент России поручил разработать Генеральный план развития Севастополя и Крыма и воплотить его в жизнь. Крымом уже начало управлять другое государство. Может дойти до того, что украинцам придется оформлять визы, отправляясь на отдых в Крым. Предложение Путина создать совместные предприятия – это полное поглощение Россией энергетического, транспортного и промышленного потенциала Украины. Как вы думаете, кто будет руководить всеми корпорациями? Точно не Украина! Мы исчезаем, растворяемся в безграничном российском пространстве, нашу страну убивают как независимое государство!»…

Юлии Тимошенко подпевал бывший президент Украины Виктор Ющенко. Он заявил, что не понимает причин подписания Януковичем харьковских соглашений. И заявил, что дешевый российский газ «экономически дискредитирует» Украину. Что обмен дешевого газа на долгосрочную дислокацию российского флота в Крыму ставит на чашу весов самое ценное для Украины – ее суверенитет и независимость: «Мне такой обмен непонятен. Соломой надо топить, но быть независимыми».

* * *

Прочитав эти строки в газете, Кручинин вспомнил давний случай в киевской гостинице, где на время переговоров остановилась делегация российского Черноморского флота. В ее составе тогда был и капитан I ранга Валерий Стрельцов – представитель Главкомата ВМФ России.

Тогда в штабном гостиничном номере за бутылкой горилки и шматом сала с Бессарабского рынка собрались бывшие сослуживцы – российские и украинские морские офицеры.

Поначалу ностальгически вспоминали свои родные училища, преподавателей, друзей, совместную службу на флотах, а затем мало-помалу беседа стала выбредать на «минное поле» – сначала осторожно, а затем все откровенней и жестче заговорили о дележке Черноморского флота. Хмель хорошо снимает «предохранители». Офицеры стали вольно или невольно переступать опасную черту – обсуждать действия политиков.

Тогда и замелькало в речи капитана I ранга Ивана Малимона (он служил в штабе Военно-морских сил Украины) любимое слово бывшего президента Украины Ющенко – «незалежность». И вот тут кто-то из россиян неосторожно назвал мечты о независимости «вечным украинским бредом». А другой ехидно спросил Малимона:

– А чего же это «независимый» Богдан Хмельницкий сам на Переяславской раде призвал народ к «зависимости» от Московии?

После этого температура разговора братьев-славян стала подниматься до опасного градуса и Стрельцов решил сбить ее, переведя спор в шутливую плоскость. Достав припасенную бутылку московской «Столичной» из дорожной сумки, он с хмельной улыбкой сказал разгоряченному Малимону:

– Иван, а вот моя «независимость» не мешает мне, русскому, закусывать водку твоим украинским салом! Мужики, давайте-ка лучше о бабах!

Но даже после нескольких попыток Стрельцова с помощью анекдотов и морских баек о женщинах увести офицерскую беседу подальше от украинской «незалежности» разговор все равно упорно возвращался к дележке советского Черноморского флота на российский и украинский. Ну, а когда раз за разом стало мелькать в разговоре слово «Крым», заискрило так, что Стрельцов призвал компанию выпить на посошок и разойтись.

До дележа Черноморского флота между Россией и Украиной он был мощной силой…

Уходили украинские офицеры вроде бы нормально, некоторые даже обнялись с россиянами, но все равно чувствовал Кручинин, что каждая сторона осталась при своем.

Заходя в свой номер, Стрельцов сказал Кручинину:

– Хорошо, что мы вовремя остановились. А то этот «независимый» Малимон мог бы запросто начать убеждать, что Черное море когда-то выкопали украинцы… Я не шучу. В прошлом году, кажется, один из тутошних историков на полном серьезе в «Вечернем Киеве» это утверждал.

* * *

После разговора Кручинина с писателем Шигиным минуло уже недели три, и все это время Александр Иванович перебирал старые фотографии, письма и газеты из домашнего архива уже не с обывательским, а неким «писательским» любопытством. А заодно прикидывал, как все это может пригодиться.

Он купил в магазине канцелярских товаров большую толстую тетрадь в картонном переплете (Ольга Михайловна в шутку назвала ее «амбарной книгой») и засел за рукопись. На обложке еще пустой тетради Александр Иванович крупными печатными буквами написал: «Черноморский флот на переломе эпох».

Едва начав первую главу своей будущей книги, Кручинин вспомнил, что в штабе флота хранится много архивных документов, которые могут очень пригодиться для рукописи. К тому же гриф «секретно» с них был уже снят. Александр Иванович обратился к начальнику штаба флота с просьбой разрешить поработать в архиве с несекретными материалами. И получил «добро».

С тех пор Кручинин частенько наезжал в штаб флота, чтобы полистать в архиве старые приказы, распоряжения, докладные записки и рапорты – под некоторыми документами стояли и его подписи.

Многое вспоминалось ему из того времени, когда он в составе военной делегации флота во главе с командующим – адмиралом Игорем Касатоновым, а позже сменившим его адмиралом Эдуардом Балтиным – ездили на переговоры в Киев или встречались с украинскими политиками и военными здесь, в Крыму…

Начиналась рукопись так:

«Еще с осени 1991 года Украина, в отличие от других республик умирающего Союза, с бешеной скоростью торопилась закрепить суверенитет по всему «фронту» – в том числе и в области обороны. Киев стремился как можно быстрее создать свою армию и свой флот. Несмотря на яростные призывы тогдашнего министра обороны СССР маршала авиации Евгения Ивановича Шапошникова не спешить с этим, украинские власти уже 3 января 1992 года начали формирование собственной армии.

Во время визита в Киев в начале 1992 года Шапошников не скрывал, что его удручает стремление украинцев как можно быстрее сформировать армию и флот. Я сам был свидетелем беседы Евгения Ивановича с депутатами Верховного Совета Украины. Маршал в лоб спросил их:

– Зачем вам своя армия?

Вопрос вызвал удивление:

– Как зачем? А какое же это государство без армии? И без флота. Без Черноморского флота…

* * *

В погожие дни Кручинин любил прогуляться на Графской пристани. И там, присев на скамейку, под мерный плеск и шепот черноморских волн, вспоминал былое. В маленьком потрепанном блокноте с телефонными номерами, на пустых страничках появились вот такие строки: «И вот уже который год не прекращается свара России и Украины из-за Черноморского флота. Она войдет в историю как одна из самых драматичных страниц российско-украинских отношений, как кость раздора, которую мы не можем поделить до сих пор».

Еще в начале 1992 года президент Украины Кравчук в беседе с маршалом авиации Шапошниковым упорно настаивал на том, что Украине нужен свой Черноморский флот, но в каком составе и под какие задачи – сформулировать не мог. И при этом высказывался странно: «Весь флот, как и его половина, Украине не нужен».

В то же время министр обороны Украины и другие члены правительства считали, что Киев должен получить 50 процентов флота. Пытаясь выяснить окончательную позицию украинского политического и военного руководства, Шапошников обратил внимание министров на серьезное расхождение их взглядов с президентом республики. И получил ехидный ответ: «Пусть вас наши семейные проблемы не интересуют»…

Непоследовательность, шарахание из стороны в сторону наблюдались и в позиции российского президента. Порой делалось это с подачи военных. Весной 1992 года Шапошников убедил Ельцина подписать указ о том, что весь Черноморский флот является составной частью Вооруженных сил России. Ельцин указ подписал. В ответ Киев поднял такой шум, что Ельцин пошел на попятную и отменил свой указ.

Тогда Шапошников предложил новую формулу выхода из положения – не делить флот, а оставить его в подчинении Главного командования Объединенных Вооруженных сил СНЕ. Но и этот вариант украинцы отвергли. Ну, а затем маршал (явно сгоряча) подал идею разделить Черноморский флот между всеми республиками бывшего Союза, поскольку, мол, все они в той или иной мере были причастны к его созданию. Но для чего нужны были подводные лодки и крейсеры Туркмении, Узбекистану или Таджикистану? Когда и эта идея была отвергнута, кто-то в Кремле предложил ее «усовершенствованный» вариант: во имя сохранения единства Черноморского флота Россия соглашалась отдать каждой республике причитающуюся за него долю в виде танков, самолетов, пушек, запчастей. И снова кто-то соглашался, кто-то нет.

Кручинин писал: «И не было в России и на Украине мудреца, который мог бы положить конец этой бесконечной скандальной дележке»…

* * *

После первых лобовых атак друг на друга в попытках к своей выгоде решить проблему Черноморского флота Украина и Россия стали менять тактику. В недрах правительств и военных ведомств обеих республик стали разрабатываться секретные планы «обходов и внезапных ударов».

Но почти обо всех этих намерениях и тайных замыслах Киева и в штабе Черноморского флота, и в Минобороны, и в Генеральном штабе Вооруженных сил России частенько становилось известно в тот же день, а порой и через час.

Точно так же и украинцы были хорошо осведомлены о многих тайных замыслах России. Объяснялось это просто: на высоких должностях в российском военном ведомстве служило много украинцев, а в украинском – русских. И были среди них такие, для которых интересы своей родины стояли выше клятвенных обещаний беречь военную и государственную тайну страны, на службе которой человек оказался.

В конце весны 1992 года эти «источники» в министерстве обороны Украины передали в Главный штаб ВМФ России информацию о том, что в ходе очередного российско-украинского раунда переговоров по Черноморскому флоту в Севастополе киевляне собираются осуществить план молниеносного присвоения флота «на законных основаниях». Весьма возможно, если бы наши осведомители в украинском военном ведомстве не сработали заблаговременно, дележ флота мог бы принять еще более трагичный характер…

* * *

В ящике домашнего письменного стола Кручинина хранилась копия очень интересного документа, которую ему разрешили сделать в архиве флота – стенограмма рассказа бывшего Главкома ВМФ РФ Владимира Чернавина, записанная на диктофон офицером пресс-службы. Адмирал флота вспоминал:

– Стало известно, что в Севастополь приезжает большая комиссия, которую возглавляет Дурдинец, первый заместитель председателя Верховного Совета Украины. С ним министры обороны, внутренних дел и так далее. Узнаю, что они везут указ президента Украины о приватизации Черноморского флота. Я вышел на Шапошникова, доложил ему обо всем. Шапошников спрашивает: «Ну, что делать?» Я ему предложил, что нужно немедленно издать указ нашего президента о том, что Черноморский флот переходит под юрисдикцию России. Всю ночь переговаривались с Шапошниковым, и в конце концов он связался с Ельциным. Ельцин отнесся к такой идее положительно. Но те уже приезжают, а у нас еще ничего нет. Фактически проект указа был подготовлен непосредственно в Севастополе, и я передал наши предложения министру обороны. Начались переговоры, на которых украинская сторона сразу заняла наступательную позицию. Возглавляя нашу делегацию, я чувствовал, что они вот-вот доберутся до указа своего президента. Опять наступила бессонная ночь, опять переговоры с Шапошниковым. Наконец Шапошников говорит: «Президент сказал, что утром подпишет указ». Утро. Уже 10 часов, а указа еще нет. Начинаю уклоняться от переговоров, потому, что знаю: когда они зачитают свой указ, а мы будем с пустыми руками – дело будет сделано. В конце концов, с опозданием на час с лишним прибываю к месту переговоров, чем вызываю страшный всплеск раздражения. Но я приехал уже с указом президента в кармане, он по телефону был мне зачитан. Тут встает Дурдинец и говорит, что так как мы не можем найти путей соприкосновения интересов, он сейчас официально зачитает указ президента Украины Леонида Кравчука. И читает с пафосом указ. Но мы были уже к этому готовы. И когда он произносит: «И мы приехали сюда, чтобы этот указ исполнить, здесь все люди, которые правомочны это сделать» – я встаю и зачитываю указ президента Ельцина. Это было похоже на взрыв бомбы! Украинская делегация в замешательстве: что же делать? Указ на указ. И долго все сидели и мрачно молчали. Потом начали между собой переговариваться. И вот Дурдинец заявляет мне: «Владимир Николаевич, мы не можем не выполнить указ нашего президента». Говорю ему в ответ: «А мы не можем не выполнить указ нашего президента. Учитывая же, что Черноморский флот сегодня в моем подчинении, мы также не дадим выполнить указ вашего президента». Переговоры с этого момента стали бесполезными, все должно было решаться уже на другом уровне.

Весной 1992 года маршал Евгений Шапошников (последний министр обороны СССР) убедил Ельцина объявить весь Черноморский флот частью ВС России. В ответ Киев поднял такой хай, что Ельцин пошел на попятную и отменил свой указ

* * *

Эх, знал бы тогда адмирал флота Чернавин, какими солеными матюгами покрывал его украинский президент Кравчук в телефонном разговоре с Ельциным! Чернавин, по мнению Леонида Макаровича, превратился в главного виновника новой тупиковой ситуации на российско-украинских переговорах.

Срыв «блиц-приватизации» Черноморского флота, которую с такой тщательностью готовили в Киеве, надеясь на полный успех, был очень болезненной пощечиной украинским руководителям. Они называли Чернавина «камнем, который лежит на дороге», ведущей якобы к успеху в решении проблемы дележа флота. В таком ключе фигура адмирала флота Чернавина стала подаваться украинцами в ходе последующих раундов переговоров с россиянами по Черноморскому флоту. Кремль тогда клюнул на эту удочку.

Неуступчивость Чернавина стала не устраивать уже не только Кравчука, но и Ельцина. «Камень» с дороги вскоре убрали.

Адмирал флота Владимир Чернавин стал одним из первых российских флотоводцев, которые были «казнены» за то, что яростно сопротивлялись уступчивости Кремля и МИДа на Черном море.

Чернавин смотрел далеко, а думал глубоко:

– Кто контролирует Крым, тот контролирует и Черное море. А кто имеет крепкий флот, тот морем и владеет. Чей берег – того и вода…

А после Главкома Чернавина пришла очередь командующего Черноморским флотом адмирала Игоря Касатонова, которого тоже «по просьбе Киева» сместили с поста. И немало их, русских офицеров в разных чинах и рангах, «дравшихся» за наш Черноморский флот в Крыму, за российский Крым стали жертвами политических бурь и передряг.

Тогда Шапошников предложил новую формулу выхода из положения – не делить флот, а оставить его в подчинении Главного командования Объединенных Вооруженных сил СНГ. Но и этот вариант украинцы отвергли.