Текст книги "Клады и кладоискательство в России"

Как выглядели найденные древнерусские клады?

Вновь напомню, что эти клады находили во все века русской истории. Вот только информация о них до нас в основном не дошла. Из найденных кладов Старой Рязани, захороненных во время нашествия Батыя, нам известны такие:

1. Клад золотых с эмалью вещей (мечта коллекционеров!), найденный 6 июня 1822 года на городище Старая Рязань крестьянином Устином Ефимовым во время пахоты в поле. В него входили:

1) три золотых медальона с изображениями Пресвятой Богородицы, св. Ирины и св. Варвары из одного ожерелья, выполненных в технике перегородчатой эмали. А также пять ажурных с жемчужной обнизью крупных золотых бусин из этого же ожерелья;

2) шесть золотых медальонов со скаными узорами и красными камнями от второго ожерелья. К нему же еще шесть больших ажурных бусин с красными камнями;

3) золотой маленький медальон с эмалевым изображением Пресвятой Богородицы;

4) две золотые подвески в виде огромных колтов (около 13 см в диаметре) с эмалевыми изображениями юных мучеников на вставных щитках. Вокруг щитков жемчужная обнизь и широкая кайма со сканым узором и большими камнями в гнездах. На оборотах также скань и камни;

5) золотой образок овальный с греческой эмалью;

6) золотой наруч ажурный с орнаментом;

7) две золотые подвески со вставными эмалевыми щитками;

8) два золотых перстня с камнями и жемчужной обнизью;

9) корсунчики с золотой оправой, украшенной камнями;

10) скобочка золотая;

11) бляшки золотые нашивные нескольких видов.

В таком составе этот клад дошел до нас и хранится в Оружейной палате в Москве. Но вряд ли он дошел до нас в полном виде. Что-то крестьянин мог утаить или продать раньше: например, монетные слитки золота. По содержанию клада отчетливо видно, что найдены украшения из одного ларца одной семьи. Дорогие нарядные украшения мужа и жены (явно не все) из состоятельной рязанской боярской семьи надевались ими, видимо, во время парадных выходов.

2. Клад серебряных вещей, найденных местным крестьянином при пахоте в 1868 году на городище Старая Рязань на месте древнего крепостного вала вблизи остатков княжеского терема и собора Бориса и Глеба. В кладе имелись:

1) пять серебряных медальонов с изображениями процветшего креста или Христа;

2) серебряная вызолоченная цепь из 17 полых бляшек на шарнирах. На бляшках изображения креста;

3) две серебряные подвески;

4) серебряная плетеная цепь;

5) золотой маленький аграф;

6) серебряные бусы большие;

7) серебряный перстень с чернью;

8) серебряная подвеска;

9) пять серебряных позолоченных бляшек нашивных с перегородчатой эмалью;

10) более 70 серебряных нашивных бляшек одиннадцати видов.

Этот клад дошел до нас, так как поступил вначале в Археологическую комиссию и попал в Эрмитаж, а уже в 1930 году был передан в Русский музей. Это довольно типичный набор украшений семьи зажиточного посадского человека того времени – купца или богатого ремесленника.

Нагрудный медальон с изображением Христа

Рязань занимает второе место после Киева по количеству кладов, схороненных здесь во время нашествия Батыя. Осажденные рязанцы перед штурмом спешно зарывали свое самое ценное имущество в мерзлую декабрьскую землю на очень небольшую глубину. Никому вернуться за спрятанным добром не пришлось. Все рязанцы погибли во время или после штурма. Женские украшения в здешних кладах имеют высочайшую художественную и культурную ценность. Ведь 50 лет до нашествия – это взлет ювелирного дела в Рязани. В замечательной книге В. Даркевича и Г. Борисевича «Древняя столица Рязанской земли» (М., 1995) подробно описаны рязанские клады последних десятилетий. Они найдены в Рязанском кремле и на бывшей усадьбе «златокузнеца» (ювелира) в 1974 году, и на бывшей боярской усадьбе (1966-1967-й – три клада), и на дворе воеводы (1992 год).

Последний клад – самый удивительный. Он целиком состоит из золотых украшений. 13 золотых предметов поспешно завернули в ткань и закопали вблизи своего терема. Вес клада – 240 граммов червонного золота 96-й пробы. Найден почти полный комплект головного убора знатной женщины. Возможно, это брачный ритуальный венец. Замечательны цвета эмали на всех украшениях с женскими головками: лицо и шея – телесно-розовые, зрачки, брови и волосы – черные, фон – зеленый с красным ободком. Золотые колты с эмалевыми изображениями – это вершина ювелирного искусства Древней Руси.

Встречаются клады из двух-трех простых серебряных украшений – крестьян или рядовых горожан того времени.

Владимирская земля также подверглась жестокому разорению во время нашествия. Знаменитый русский археолог граф А. С. Уваров в 1851 году во время раскопок в семи верстах от Суздаля на реке Нерли также нашел небольшой клад, зарытый в кургане под дерном. Клад состоял из шести серебряных с чернью медальонов, видимо, из одного ожерелья и больших серебряных бус[15]15
  Уваров А. С. Суздальское оплечье // Древности МАО. М., 1985. Т. 5. Вып. 1. С. 1–18.


[Закрыть]. Клад был передан ученым в Исторический Музей в Москве.

Между тем А. С. Уваров вскрыл сотни, если не тысячи, древних курганов. И эта его небольшая задача – клад небогатого владимирца, зарытый столь неглубоко на кургане, показывает, что на севере Руси, в отличие от юга, курганы для сокрытия кладов использовали редко.

Но большие клады на севере Древней Руси все же зарывали. Так, осенью 1906 года в Твери, недалеко от Волги и близ полотна железной дороги, студент Петербургского университета со счастливой фамилией А. И. Иванов нашел клад в большом глиняном светло-коричневом горшке. Вес денежно-вещевого клада был больше 24 кг.

Основную массу клада составили серебряные денежные гривны числом 138, разных видов. Напомню, что денежные гривны в Древней Руси (не путать с украшениями) – это серебряные слитки продолговатой формы определенного веса. Причем в Новгороде вес гривны больше, в Киеве – меньше.

Из 138 монетных серебряных гривен: 1) 96 слитков киевского типа малого веса (от 154 до 167 г); 2) один слиток палочный веса киевской гривны (154 г); 3) восемь слитков киевского типа тяжелых (от 191 до 215 г); 4) слиток киевского типа в половину веса тяжелой гривны (87 г); 5) 12 слитков новгородского типа длинных (от 184 до 203 г); 6) слиток палочный в половину веса длинной новгородской гривны (96 г); 7) 14 слитков палочных западнорусского типа (от 89 до 110 г); 8) четыре слитка неопределенного веса (от 38 до 73 г); 9) один слиток палочный подделка (139 г).

Отчетливо заметно, что, скорее всего, перед нами казна какого-то богатого купца. Стоимость серебра на Руси тогда применительно к стоимости товаров была весьма высока. Такого громадного разрыва, как в наши дни, между стоимостью золота и серебра не было. Эти деньги (со всей Руси) – целое состояние и большая казна богатого, хотя, скорее всего, незнатного человека. О последнем свидетельствуют и вещи из этого же клада, спрятанные вместе с деньгами: 1) пара колтов серебряных звездчатых; 2) шесть серебряных аграфов и две серьги киевского типа; 3) бусы серебряные овальные; 4) две пуговицы серебряные гладкие; 5) три бляшки серебряные нашивные.

Но находили во Владимире-на-Клязьме и золотые украшения. Так, в 1865 году на усадьбе учителя местной семинарии Беляева (территория древнего Ветшаного города) при планировке сада на откосе горы был найден клад на глубине пяти аршин, в который входили: пара чудесных золотых колтов с перегородчатой эмалью, серебряные медальоны и наруч, бусы, подвески, остатки шелковых тканей…

Это – богатый убор знатной горожанки. Клад сохранился в Эрмитаже. Нередки находки кладов в древнерусских городах близ древнего земляного вала. Так, в том же Владимире в 1896 году при земляных работах (постройка местного банка) на глубине полутора аршин у древнего вала в глиняном горшке вновь найдены пара золотых колтов, пять серебряных колтов и наручи… Все это – содержание домашнего семейного ларца замужней женщины, скрытое, ввиду явной опасности, экстренно вдалеке от дома.

Довольно большой клад такого же типа был найден в мае 1988 года в Московском Кремле – в 100 метрах от Спасских ворот, естественно, во время земляных работ. Его нашли на глубине 5 метров, но в свое время ямка была небольшая. Это – классический набор украшений конца XII – начала XIII века. В кладе 199 украшений, других предметов и 85 нашивок на одежду. Есть также несколько денежных слитков – гривен, костяная рукоять ножа (положена явно с магической целью), женские височные подвески, аграфы, колты, височные кольца (украшения головы); а также нагрудные украшения: шейные гривны, бусы, привески, лунницы; украшения для рук: 12 перстней (семь печатных и пять со вставками), десять браслетов и многое другое[16]16
  Авдусина Т. Д., Панова Т. Д. О находках клада на территории Московского Кремля // Советская археология. 1989. № 2. С. 272–274.


[Закрыть].Зарыт он явно был в 1238 году при штурме Москвы татарами.

Вообще, территории бывших кремлей русских городов – это исключительно кладоносная территория. Нередко сейчас в этой зоне нет жилых домов, а археологи раскопки вообще не ведут. Кстати, вблизи первого кремлевского клада в 1991 году был найден второй клад, такого же типа и времени, только более скромный по размеру (23 предмета). Но если первый клад лежал в деревянном коробе, обтянутом берестой, то второй, видимо, просто был уложен в ткань и закопан еще более поспешно. Это также содержание женского ларца («ларечная кузнь»).

Всю семейную казну найти сложно. Может быть, ее как-то иначе было принято прятать? Ответить затруднительно. Во всяком случае, можно предположить, что чем более был весом клад, тем глубже его зарывали. На Русской равнине пещеру или скалу вблизи от дома найти бывает затруднительно. Так что, скорее всего (как показывают случаи в Киеве), приходилось выкапывать в ответственных случаях пещерки в грунте вблизи фундаментов храмов, каких-то откосов.

И все же сама территория древнерусского города, особенно места крупных строений (точнее, их фундаменты): храмов, княжеских дворцов, а также места вблизи земляных валов, городских стен, – очень перспективна в отношении поиска кладов. Не найдено пока сверкающее золотом и драгоценными камнями узоречье одежд русских князей, великолепная «кузнь» уборов русских княгинь, невероятные по красоте изделия ювелиров Византии и Востока, привезенные на Русь в виде военной добычи или даров и многое другое.

Но сохранилось ли все это в виде кладов до наших дней? Ведь основную массу таких находок в России до XIII века просто переливали в слитки золота и серебра (как государство, так и частные лица), и они бесследно пропадали для истории. Да и в самой Древней Руси на ювелирные изделия смотрели часто как на резервный капитал. При осаде городов выкуп собирали любым серебром и золотом: масса украшений тут же переливалась в слитки и вручалась врагу. Князья нередко, нуждаясь в деньгах, переливали в монетные гривны драгоценные сосуды… Казна иных князей часто бывала пуста.

И все же некоторые максимально хорошо укрытые клады (а это часто самые большие клады) до наших дней, скорее всего, дошли невостребованными. Но недаром гласит народная мудрость: каждому кладу положен свой срок появления на свет. Так что будем надеяться на новые неожиданные открытия и сенсации. А вот что думали о кладах и кладоискательстве на Руси простые люди прошлых эпох, каков был кладоискательский менталитет и крестьянский фольклор – об этом речь пойдет в следующей главе.

Приложение

Нам сложно представить, что считали ценным наши предки в эпоху Древней Руси. Вот старинный, чудом сохранившийся до наших дней документ, в котором богатый вятчанин завещает своим родным и близким все свое самое ценное имущество. Вчитаемся внимательно в эти строки. Для него – все это сокровища. Но что из этого могло дойти до нас? И что реально стоит дорого в наши дни? Подумаем над этим!

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Се аз, раб Божий Иван Есипов сын Шелом, пишу сию духовную грамоту своим целым умом и разумом, поедучи в путь к Москве с государскими книгами, кому мне что дати и у кого мне что взяти. Дати мне по кабале Николы Великорецкого священником да и прикащиком Николины казны 7 рублев денег. А заложил есми в тех деньгах государева жалованная охабень бархат с золотом, а у него 15 пугвиц серебреных. Да по кабале ж дати Миките Данилову сыну Белого два рубли денег; да по кабале ж дати Зинову Михайлову сыну Назарову три рубли денег; да взяти мне по отца своего кабалам и по своим, что в кабалах писано. Да живота моего оставаетца всякого, поедучи в путь: двор в городе у Слудных ворот, да деревня в Спенцынском стану живущая с хлебом, да другая деревня в Березовском стану пуста лежит; да что у меня слуг, мущин и жонок и ребят; да платья: шуба бархат червчатым золотом на черевах на белках. Пугвиц у тое шубы сребряных 14 больших; да кафтан камчат, камка белокругчатая аламан да с круживы, а яламы и кружива шиты золотом и сребром, а подклад у того кафтана тафта желта. Да другой кафтан дорогильной, дороги полосы черчаты и цветны, а под ним пупки собольи, а пугвиц у него серебреных 14; да однорядка светло-зелена, а завязки у нее щелк багров, а около ее поясок серебреной, да другая однорядка любское сукно черчато; да торлоп белей хребтовой; да епанча нагайская бумажная синя; да кушак бумажной бело-полосат; да трои сапоги сафьянные муские… да женские сапоги сафьянные черлены шиты золотомъ; да три шапки муские, сукно, под дном собольки, а под двема лисьи черева; да шлык бархат черчат с кистью, а на кисте яблочек жемчюжной, а по нем плетенек золот; да другой шлык, сукно черчато ж с кистью, плетенек по нем серебрян; да шапка лисья красна горлиная, да другая шапка лисья ж черевья; да крест с мощми на серебре золочен, а глава у него золотая, а другой крест с мощми ж на серебре золочены, а глава у него серебряная, да трои серьги: одни серьги камены бауси на серебре золочен жемчюги… да перстень золотой, да персни ж сребряные муские и женские; да ожерелье женское жемчюжное, а у него 6 пугвиц золотых, да 6 жемчюгов окатных; да манисто, а на нем 5 икон на серебре золочены, да 7 крестов на серебре золочены ж… киски шелковы шамарханской шелк… да ширинка шита золотом и серебром, да полог, татарское дело, шелком шит; да рубашекъ муских и женских и убрусов и полотен; да ковер сорочинской, а другой ковер цветной, а сорочинской ковер на оба лица; да котел медяной в 12 ведр, другой в 4 ведра, третей в полтора ведра, четвертой в ведро… да медяная ж порядня: …куб винной в 5 ведр, да три трубы винные медяные ж <…>

А приказываю свою духовную и весь свой живот, кабалы, и двор у Слудных ворот, и деревни, и луги, и платье, и серебряную всякую кузнь, и кресты с мощи, и ожерелье жемчюшное с пугвицами, да и серги и персни, да и манисто, и пансырь и сабли, и медяная порядня и оловянная, и крушки и котлы, и лошади и коровы и весь скот, и жито всякое, и пожни и перевесья, и весь быт домовной и деревенской, и весь свой живот, что в сей духовной писано, сыну своему Василью, да сыну ж своему Ивану Бажену, да сыну ж своему Григорью… дати и взяти и по душе поправити. А мать им своя кормить всем трем за одно до ее смерти, а пойдет она замуж, ино ее однорядка червлена да корова, а нелюба однорядка и корова, ино ей два рубли денег, а до детей и живота дела нет…

Словарик старинных слов в завещании

Аламан – вид нагрудного украшения

Дороги – азиатская шелковая ткань

Епанча – длинный и широкий старинный плащ

Живот – жизнь, имущество

Кабала – договор, письменное долговое обязательство

Камка – старинная шелковая узорчатая ткань

Камчатый – узорчатый

Охабень – богатый кафтан с откидным меховым воротником и прорехами для рук

Однорядка – однобортный кафтан без воротника

Порядня – устройство

Тафта – тонкая глянцевитая шелковая ткань полотняного переплетения

Торлоп – верхняя женская одежда

Черева – меха с брюха животного

Червчатый – красный

Шлык – шапка, чепец, женский головной убор

Глава II. Народная молва и предания о кладах

 
Предрассудок! он обломок
Давней правды. Храм упал;
А руин его потомок
Языка не разгадал.
Гонит в нем наш век надменной,
Не узнав его лица,
Нашей правды современной
Дряхлолетнего отца.
 

Е. А. Баратынский. Сумерки

Ритуалом чаще всего был не только процесс захоронения клада (все же основная масса кладов захоронены в мирное время с целью сохранения в земляной «сберкассе» сбережений), но и процесс добывания кладов. Народная фантазия буйно расцвечивает в легендах отдельные редкие находки. Краевед-историк кладоискания В. И. Гошкевич в 1903 году едко писал про современных ему кладоискателей: «Теперь наши кладоискатели мечтают уже не о богатых покойниках, а больше всего о деньгах, зарытых здесь турками, козаками, гайдамаками, разбойниками. Множество бочонков, котлов, целых „фур“ денег, по народным рассказам, запрятано ими в разных местах, – но где? Конечно, рассуждают кладоискатели, среди ровной степи ни один умный человек не станет закапывать богатства: его там после и сам не отыщешь; должно быть, клады зарывали при какой-нибудь примете. Поэтому каждое отдельно растущее дерево, торчащий из земли камень считают приметами клада; клады предполагают в могилах, в балках, в заброшенных колодцах. И роют, ищут… А если при этих поисках найдет человек хотя бы старый пятак – народная молва превратит его в целый воз червонцев; заржавелый замок или крюк от дверей на том месте, где когда-то стояла хата, – и готов рассказ про откопанный вход в лех с деньгами; найдет в кургане склеп – это уже и есть желанный лех, хоть и без денег…»[17]17
  Гошкевич В. И. Клады и древности Херсонской губернии. Херсон, 1903. С. 4.


[Закрыть]

Процесс отыскивания и нахождения кладов народной молвой окутан мистико-романтическим ореолом. Непременным элементом сокрытия клада в русском фольклоре считалось заклятие. Чаще всего в легендах клад прятали несколько человек. Особенно часты такие легенды были в южных степных губерниях России, где имелось много курганов. Вот одна из них: «В степи Неплюева, неподалеку от хутора, есть могила Долгая, а возле нее запорожцы спрятали клад в подземелье. Деньги серебряные и золотые в бочонках, а серебряная посуда поставлена возле них. Клад спрятали двенадцать козаков (мистическое число. – В. Б.) и поклялись: „Кто один будет откапывать, того дождь зальет“. Пробовали позже копать, так куда там: откуда только берется дождь – так и льет, так и льет»[18]18
  Котляр Н. Ф. Кладоискательство и нумизматика. Киев, 1974. С. 11.


[Закрыть].

По другой легенде: «Утром, при восходе солнца, взбежал вожак на курган, стал – а тень так и протянулась на запад. Тогда он велел копать яму там, куда пришлась тень его головы. Выкопали яму, спустили на цепи казан и поклялись, чтобы никто не брал, пока вторично не вернутся из разъезда».

Такого типа рассказов до 1940-х годов (краха русской деревни) можно было наслушаться вечером на лавочках возле стариков немало. Как верно отмечал еще Н. К. Рерих во время своих раскопок на курганах Новгородчины, «вечером, сидя на завалинке, наслушаетесь вы любопытнейших соображений, наблюдений естественно-научных, поверий, наивных предположений. Сперва из осторожности прибавят: „Так зря болтают“ или „Бабы брешут“, а потом, видя ваше серьезное отношение, потечет свободный рассказ о старине, о кладах, о лихих разбойниках»[19]19
  Рерих Н. К. Глаз добрый. М., 1991. С. 20.


[Закрыть].

При всей наивности этих рассказов (у них свое место в вечернем ритуале отдыха крестьянина) в них нередко содержится элемент истины, какая-то глубоко скрытая рациональная основа. По мнению курского исследователя Сергея Щавелева, «в местном фольклоре, по сути своей, верно городища определялись как заброшенные укрепления, а курганы как стародавние могилы. <…> А сказочные россказни о тайнах этих земляных сооружений еще долго ходили в народе, развлекая местных жителей и помогая ориентировке приезжих археологов»[20]20
  Щавелев С. П. Первооткрыватели курских древностей. Вып. 1. Курск, 1997. С. 17, 18.


[Закрыть].

Безусловно, какая-то реальная основа есть и во множестве крестьянских преданий, легенд, рассказов об иррациональной, мистической стороне кладов. Отметим, что основная масса народных преданий о кладах X–XVII веков бесследно исчезла, не дошла до наших дней. Ведь записывать фольклор русские краеведы и ученые начали лишь в XIX веке. Так что народная кладоискательская память очень коротка. Но система, структура такого рода текстов, видимо, сохранилась устойчиво. Итак, во-первых, при зарытии клада непременно используют заклятие. Это – элемент еще дохристианских, языческих верований. Заклятия (как железный замок или острый предмет) накладывались на большинство кладов, по народным верованиям. Считалось, что одни клады положены на какой-то определенный срок (допустим, на 100 лет), другие – навечно. Укрыватели накликали всевозможные несчастья на того человека, который найдет их клад (смерть или болезнь).

По истечении срока заклятия клад сам давался в руки людям – всплывал на поверхность земли, выходил к людям в том или ином виде.

Колдуны, ведуны и «знатцы» пытались нередко в народных легендах добыть клад раньше срока, используя других людей, жертвуя их жизнями. По легенде, бытовавшей на Волыни, однажды в городе Изяславе появился старец и предложил княгине добыть клад, спрятанный в руинах недалеко от города. Старец предупредил, что, когда начнут извлекать клад, в городе начнется пожар. А когда достанут клад целиком – город сгорит дотла. Но цена клада в три раза больше, чем стоимость всего города. Все окупится.

Княгиня согласилась. Несколько раз начинали люди копать руины – и всякий раз в городе вспыхивал пожар. Как только прекращали работу – пожар утихал. Старец торопил работников. Наконец дошли до железной двери сокровищницы – и запылал весь город. Горожане взбунтовались и заставили княгиню прекратить раскопки. Та и сама поняла, что имеет дело с проклятым кладом. Пожар утих, а старец исчез без следа[21]21
  Котляр Н. Ф. Указ. соч. С. 13.


[Закрыть].

Кроме курганов, могильников, пещер, старых крепостных руин излюбленным местом для сокрытия кладов в народных преданиях является вода. Клады прятали в речках, колодцах, омутах, ручьях, болотах. Естественная примета клада – одинокое или просто в стороне стоящее дерево (старый дуб или береза), огромный камень или холм. Магическая примета клада – огонь, время от времени появляющийся на поверхности земли над кладом. Это или необъяснимое свечение, хорошо видимое ночью, или просто непонятно откуда взявшаяся горящая свечка, заметная издалека. Кое-где считалось, что молнии бьют именно в места зарытых кладов.

Другая магическая примета клада – рыжая курочка или петушок, появляющиеся на месте клада неведомо откуда. Если в кладе не золото, а серебро, то и курочка белая, а не рыжая. В северном Вятском крае записано немало таких легенд уже в конце XX века. Правда, пожилые русские крестьяне вспоминают в них о времени своего детства.

Вот одна из таких быличек: «Брат у меня маленький был младший. Пошли косить, стали потом траву разгребать возле большой березы – он как закричит: „Нинка! Нинка! Смотри – золотая курица!“ Я ему отвечаю: „Где? Я не вижу“. А он мчится к березе: „Вот, вот! Лови ее!“ Тут я ее и заметила. А она как-то сразу у корня березы и пропала. Мама потом сказала: „Это тебе клад выходил, а ты его не поймал“. Наверное, счастье его выходило» (Нина Васильевна Кикирева, 1923 год рождения)[22]22
  Вятский фольклор: мифология. Котельнич, 1996. С. 92–93.


[Закрыть].

Рассказ очень типичен. Клады, по народным воззрениям, любят бедных детей и могут им показаться. Чтобы поймать свою удачу, надо прутиком стегнуть по такой курочке, и клад рассыплется ворохом дорогих монет.

Именно об этом говорит следующая запись: «К одной женщине в нашей деревне все ходила курочка. Никто о ней не знал. А мать-то в поле – дочку одну дома оставляла. Все уйдут, ей говорят как-то: „Не скучай!“ Она и ответила: „А ко мне курочка ходит, мне не скучно. Я с ней играю“. Вот ей мать-то и говорит: „Ты возьми вичку и чикни ее“. Она и ударила. Все пришли, а дома куча золота» (Анисья Ефимовна Галкина, 1914 года рождения)[23]23
  Там же. С. 93–94.


[Закрыть].

Иногда, впрочем, в народных преданиях место свечек, курочек и уточек занимают животные посерьезнее – бараны или быки. «И такой был случай. Семья сидела дома, у себя в избе. А клад-то в подполье был. Они, видно, не знали. Сидят, прядут, гости приехали. Вдруг из подполья выходит баран. Вот эдак ногами перебирает – как плывет, а не слышно, что идет; никого не задевает. Забоялись все. Он одной голову на колени положит, второй. Уж у двери был. Вдруг третья-то баба задела его и говорит: „Ну-ко, ты!“ Он и рассыпался одним серебром. Это че где взялося? Потом разузнали – это клад-от вышел» (Полина Филипповна Гордеева, 1909 года рождения)[24]24
  Там же. С. 93.


[Закрыть].

Клад, которому пришел срок выйти на землю, сам просит, чтоб его отрыли. «Брат у дедушки умер. А у него клад был. Как только ночь – этот клад выходит к нам в избу, медная корчага по полу катается. Ночевать кого звали – никто не шел, все боялись. А потом мужики собрались – пришли и разрубили эту корчагу. Она оказалась полна денег. Отнесли в церковь, в казну. Если не отнести – обязательно в том году в том доме кто-нибудь умрет. А все равно маленькая девочка у нас умерла. А клад всегда клали с приговором» (Федосья Касьяновна Мочалова, 1906 года рождения)[25]25
  Там же.


[Закрыть].

Сказка про клады

Встречаются рассказы стариков, в которых свечки горят и в доме, где спрятан клад, и над колодцем, и над озером. Вместо быка или барана, чьи рога отсвечивают золотом, живым представителем клада людям является собачка или даже кошка. Нечистая сила чаще всего мешает людям добыть клад.

Вообще, рассказы о кладах нередко становились излюбленной темой по вечерам, когда люди сумерничали после тяжкого трудового дня. Тема эта притягивала и завораживала, пугала и манила одновременно. Любили рассказывать о кладах в русской деревне. Невдалеке от каждой деревни были или заветная старая сосна, или городище, или тайная пещера, куда вход только по зароку. Чудеса были и рядом. Вспоминает Анна Васильевна Зубкова (1918 года рождения): «На перекрестке улиц Луговая и Городищинска в Первомайском стояла часовня. В 12 часов ночи якобы выходил петух и ходил вокруг этой часовни и никого не подпускал во внеурочный час. Петух этот охранял захороненный в этой часовне клад. Кто подойдет – петух налетал и клевал в голову. Все боялись этой часовни, никогда не ходили мимо этого места; даже ребята не бегали туда играть. Это рассказывала нам наша мать, говорила: „Не ходите туда играть“, – никогда мы туда и не ходили.

В Первомайском есть курган. Все ровное место – и вздымается гора. На нем растут елки и кедры. На этом кургане всегда было сыро, иначе он называется Городище. На Городище всегда было холодно. На вершине его стояла часовня, в ней молебны правили, потом ее снесли и построили вышку, прыгать с парашютом. И вот говорили, что есть в кургане этом потайная дверь, тайный ход и караулит его нечистая сила. И уже в 8–9 часов боялись ходить мимо этого места, особенно зимой».

В местах, населенных русскими позднее, колонизованных, считалось, что клады, уходя, зарывали местные жители. На Вятке из всех деревьев наиболее кладоносной считалась сосна. «У нас за огородом растет сосна. Так под ней, говорили, зарыт клад. Деревни-то когда не было, первыми сюда приехали марийцы, так вот они клады-то прятали. Этот клад казался. Люди видели, как под сосной как будто свечка горит. А дедушка рассказывал, что он там коня золотого видел. Красивый, и весь золотом светится. Еще рассказывали, как небо открывается. Я сама-то ни разу ничего этого не видывала. На небе появляется точка, она увеличивается и занимает полнеба. Говорят, кто три раза такое увидит, будет счастливым. Другие говорят, что небо открывается перед концом света» (П. С. Медведева, 1906 года рождения).

Клады выходили из земли при определенных условиях, выполнении зарока. Иногда зарок бывал тяжек. «Один житель Березовских Починок услышал разговор, что на берегу реки Камы зарыт клад с заветом „душу отдать“, то есть убить человека, тогда клад легко найдешь. Этот житель решил убить старушку, которая скоро умрет. Подкараулил старушку, переходящую бродом речку Каму, в церковь в село Георгиево шла, и утопил ее в реке. Долго потом копался с лопатой на берегу, клад не нашел» (В. П. Сюткин, 1903 года рождения). А вот что рассказывает Анна Семеновна Гонцова (1912 года рождения): «Про клад один случай помню. У нас на лугу стояла сосна толстая. Возле нее будто белая баба. Поверье было: если баба будет в положении и ей худо станет, надо к сосне идти – клад будет. Как-то одной бабе худо стало, мужик ее и повел к сосне. Она там родила и – правда – клад вышел – горшочек. Потом милиция приезжала: мужик тот на сплаву утонул. Баба им горшочек и выставила. А там все золото, как нынешние две копейки. А куда потом это золото дели, не знаю. А сосну потом сожгли зачем-то».

По воспоминаниям старожилов, клады порой стерегла и охраняла от людского глаза ночная нечистая сила. Уводила кладоискателей в другую сторону, переносила клады из опасного места. Особенно часто водила она людей по ночному лесу. Степан Андреевич Пыхтеев (1922 года рождения) рассказывает: «С лешим надо дружить. Он, если повезет, клад найти поможет. Укажет или еще как. Но бывали сельчане, которым он помогал найти. А кладов у нас немало находили. И банды, бывало, схороняли награбленное, и с давних времен оставались или еще откуда. Рассказывали, мужик с Подгорного домой по лесу пьяный шел. И заснул ненароком.

Просыпается, а перед ним мальчик маленький стоит, белый такой и светится, голенький. Пошел мужик за ним. Долго шел, по корягам, по болотам. А мальчик идет и не оглядывается. Шел, шел и как бы в землю увязать начал. И совсем пропал. Испугался мужик. Утром, когда рассвело, пришел он домой и рассказал все. Собрались мужики, взяли лопаты и пошли туда. Копать начали. Золота они тогда не нашли, но откопали немалую гору скелетов. Старые, гнилые, ломаные. Великое множество их там было. Неведомо, откуда они там взялись в глуши. Вот сейчас никто не верит ни в леших, ни в чертей, и в Бога люди теперь не верят. Нет для них ничего святого».

В местах поближе к Уралу, горным заводам легенды и сказки о кладах были особенно распространены и любимы в вечерних рассказах как взрослыми, так и несмышлеными ребятами. В них появлялось много красивостей, неслыханных ужасов и отчаянной удали молодецкой. Такие сказки сохраняли, как правило, связь с окрестностями села. Рассказчики стремились сделать их пострашнее и позамысловатее.

Типичный пример такой вечерней сказки о кладах – рассказ Евгения Николаевича Осколкова (1926 года рождения) из заводского поселка Кирс: «Народ был очень суеверный и всего этого боялся. На пруду есть Отрывной Носок (небольшой островок, соединенный с берегом полоской земли, которую в период паводка заливает), там до сих пор люди изредка призрака видят. И вот один рабочий услышал, что там клад зарыт, но его можно взять, лишь ту книгу прочитав.

И вот он нашел старика, у которого та книга была. По легенде, там была избушка разбойников, полуподвальная, на речке Кирс. Старик там показал, где надо рыть. И вот летом в ночь он начал копать. Вылез из ямы покурить, глядь – а земля обратно ссыпается как вода, раз и туда. А поскольку он твердо до конца решил дойти, то он нашел в книге заклинание и земля больше не осыпалась. Вот докопался до сруба, но бревно прогнило, и он провалился сквозь сгнивший сруб, а книгу ту наверху забыл. Опомнившись, постарался он выбраться обратно, но отверстие исчезло и вокруг была тьма кромешная. И стал он искать выход, шарить вдоль стен, и в одном месте он нашел в нише трут, огниво, свечку и кипу бумаг.