Текст книги "Служил Советскому Союзу!"

Часовой в будке молчал и только разглядывал Мансура.

– Чего молчишь? – спросил Мансур.

– Я часовой и мне нельзя разговаривать. Меня старлей накажет – ответил по-русски часовой.

– Тогда молчи – крикнул Мансур и вместе с шофером сели в машину ждать старлея, с решением.

Старлея не было наверно с полчаса. Мансур уже хотел снова вызвать его.

Но внезапно замки щелкнули, ворота гауптвахты распахнулись и показалось улыбающееся лицо старшего лейтенанта Воронова.

– Подать сюда мою «Волгу» – крикнул он, и за воротами раздался громкий смех – почему УАЗик, а не «Волга»? Нам на авианосце «Волга» положена.

Он подошел к УАЗику, заглянул вовнутрь и спросил:

– Мансур Умарханович, вас каким ветром за мной?

– Командир отправил и сказал привезти. А что с тобой случилось? – спросил он у Воронова, занявшего место сзади – как ты здесь оказался?

И уже шоферу сказал – поехали.

– Да все просто – ответил Воронов – пошел на автобус, а был один только на Большой камень, а на Владивосток толпа. А автобус то проходной из Находки. Не факт, что сяду. Дело делать надо же? Времени нет ждать следующий. А там был мичман – подводник ехал в Большой камень, который предложил доехать с ним до морвокзала, а там катером до Владивостока через Уссурийский залив добраться. Говорит, что так быстрее. Я то, не знаю, не местный и поехал с ним. Добрались. Он отправился на свою лодку, а я на морвокзал. Купил билет на катер на два часа дня. Сказали, что катер только аж через два часа будет, если рейд не закроют. Вот я зашел перекусить в столовую, типа ресторан. Захожу, а там драка. Попытался разнять. По методе Кузьмы Гусаченко дал одному в рог, а потом второму. Они успокоились вроде, а потом прибежал патруль и милиция. Там же два шага до комендатуры. Быстро они сподобились. Гражданских забрала милиция, а меня естественно патруль. Армейский патруль, даже слова сказать не дали. Сказали, что в комендатуре разберутся. Как бы не так. Пришел комендант, но разбираться не стал. Драка есть драка и на гауптвахту закатал.

– А ты никак выпивши до сих пор? А Степан Георгиевич? – спросил Мансур учуяв запах хорошего коньяка.

– Так это мы с начкаром всю ночь мучались за содружество родов ВМФ. Всю ночь пили. Сначала водку, потом коньяк. Он мне про лодки все рассказывал, а я ему про «Брест». Еле отпустил, хотел с собой на лодку пригласить.

Мансур усмехнулся про себя.

Когда подошли к кораблю на баркасе, было уже темно. С левого борта стояло судно погрузчик специального боезапаса «Инга», поэтому баркас подошел к правому борту. Выпрыгнули с Вороновым на трап, где их встретил вахтенный офицер лейтенант с РТС.

– Чего такая тишина? – спросил Мансур вахтенного офицера.

– Так у нас ЧП.

– Что за ЧП? – удивился Мансур.

– Ракету БЧ-3 минеры уронили с направляющей. Она упала и раскололась.

– Что? – заикаясь спросил, протрезвевший мгновенно Воронов – болванку.

– Нет, боевую с красной головкой – ответил мрачно лейтенант – теперь все проверяющие к нам и с флота и с эскадры и с ВМФ уже летят.

– Ничего себе, – только промолвил Мансур и они с Вороновым понеслись по трапам вверх.

На правом шкафуте столпилась группа офицеров. В свете фонарей был виден адмирал Сатулайнен, более бледный, чем всегда. Рядом с ним стоял командир корабля капитан 1 ранга Гиоев и они что-то оживленно обсуждали. У направляющей БЧ-3 была видна лежавшая на боку ракета, расколовшаяся пополам и накрытая сверху брезентом. Рядом с ней стояли командир БЧ-3 старший лейтенант Джингалиев, командир группы БЧ-3 старший лейтенант Валинин и помощник командира капитан 3 ранга Алексей Коноваленко и тоже что-то горячо обсуждали.

– Товарищ командир ваше приказание выполнено. Старший лейтенант Воронов на борту – отрапортовал Мансур.

– Иди в свой КПС, не до тебя сейчас Мансур Умарханович, потом доложишь подробности. Здесь сейчас можно схлопотать такую дозу, что послевоенная Хиросима покажется раем. Уходи – с болью сказал командир.

– Что он доложил? – спросил молчавший адмирал Сатулайнен.

– Да ничего, так. Нам думать надо, как на «Ингу» теперь погрузить назад эту сломанную ракету, как можно скорее.

– А если на брезент и на брезенте. А там у них там специальные контейнеры свинцовые. Задача убрать все с корабля как можно скорее.

– А на брезент как загрузить? Может контейнер поднять краном сюда и здесь загрузить?

– Так наверно лучше. Но в контейнер придется руками грузить. По частям в химкомплектах, четыре-шесть человек. А что делать, ничего другого не придумаешь. Задача убрать ее, как можно быстрее с корабля – спокойно сказал командир – Джингалиев идите сюда вместе с Коноваленко и с Валининым.

Офицеры подошли.

– Давайте контейнер хранения ракет на корабль поднимайте краном. Потом в него на руках осторожно положить аварийную ракету, а далее пусть «Инга» забирает и увозит на базу хранения.

Джингалиев вздохнул и скомандовал:

– Работать будут шесть человек. Я, Воронов, Валинин, мичмана Товстый, Петров и Опанасенко. Сейчас наденем все химкомплекты и начнем работу.

По палубе с каким-то прибором в химкомплекте и противогазе прошел начальник химслужбы с одним матросом, идущим за ним и что записывающим в блокнот. Он обошел вокруг аварийно торпеды и потом пошел к командиру корабля.

– Чем начхим порадуешь? – спросил командир.

– Значительное превышение нормы, товарищ командир. Уберите людей с палубы. Это сейчас опасно для жизни. Прошу разрешить всем участвующим в работе на палубе выдать индивидуальные дозиметры.

– Выдавай и скорее – скомандовал адмирал Сатулайнен.

Заработал кран, и сверху было видно, как на палубу авианосца с «Инги» стал подниматься специальный контейнер. Матросы боцманской команды держали концы и поставили его рядом с аварийной ракетой.

– Всем, кроме минеров покинуть палубу корабля. Всем на боевые посты. Начхим приготовиться произвести дезактивацию палубы и включить УСВЗ (универсальную систему водяной защиты), после передачи контейнера на «Ингу».

– Есть провести дезактивацию – ответил начхим – прошу разрешения дать команду – ОДО-2 (основное дезактивационное отделение) и ДДО-1 (дополнительно дезактивационное отделение) построиться в носовых коридорах правого борта и развернуть посты санитарной обработки правого борта.

По кораблю раздались просимые начхимом команды. Все покидали палубу корабля и разбегались по боевым постам.

Мансур увидел, как на выход идут семь фигур в химических комплектах и противогазах. Это были минеры во главе с Джингалиевым. Все расступались перед ними и уступали дорогу. Мансур знал, что их задача убрать с палубы корабля этот опасный груз, рискуя своими жизнями.

Быстро спустился по трапам на свой 177 спуск и вошел в КПС. Там уже сидели командиры дивизионов, старший инженер и замполит БЧ-4.

– Вы слушали, что у нас случилось? – спросил Миша Колбасный.

– Не только слышал, но и лично видел – ответил Мансур.

– И что там? – спросил бледный Женя Гвезденко.

– Ничего хорошего. Все офицеры и мичмана БЧ-3 будут на руках убирать обломки этой ракеты в специальный контейнер. Краном их не зацепить. А если еще раз оборвутся, то считай что все. Корабль можно списывать.

– Так они же дозу получат – спросил старший инженер,– куда командир смотрит. Угробят же ребят.

– А, что это чудо на палубе оставить? Чтобы весь экипаж дозы получил? – ответил Женя Гвезденко – они присягу давали. Это их техника. Была бы наша, мы бы пошли.

– Слава Богу, что у нас нет такой техники – сказал Миша Колбасный и громко высморкался в большой платок.

По громкоговорящей связи раздалась команда вахтенного офицера:

– Включит УСВЗ, начать дезактивацию правого шкафута.

– Все наверно уже убрали. Теперь задача обезопасить корабль.

Тысячи струй воды хлестали по надстройке, палубе, бортам и всей технике на верхней палубе, смывая остатки радиоактивного заражения в шпигаты и выбрасывая их за борт. Потом пошла по команде на верхнюю палубу аварийная партия и дезактивационные отделения. Началось смывание остатков с помощью шлангов, а потом началась мытье палубы и надстроек специальными растворами с помощью специальных швабр.

– Командирам боевых частей прибыть на ходовой – раздалась команда по корабельной трансляции.

Мансур вскочил из кресла, схватил блокнот и побежал в ходовую рубку. В ходовой рубке царил полумрак, слышалось лишь стрекотание приборов.

– Огнинский ну что у нас там? – запрашивал по громкоговорящей связи командир корабля.

– Лучше, чем было, но хуже чем должно быть – ответил спокойный голос начхима.

– Ты мне Сережа в цифрах говори, не путай нас всех мудреными формулировками.

– В цифрах – переспросил начхим – в цифрах пока плохо. Но после проведения дезактивации и промывки можно будет сказать, какие у нас перспективы.

– Товарищ командир из Владивостока вышли два дезактивационных катера химической службы флота. Там передали специально обученные расчеты – доложил вахтенный офицер.

– Начмед. Ну, что там наши ребята. Как они. Выдаем положенные препараты. Но их надо срочно отправить в госпиталь Тихоокеанского флота на обследование.

– Вот начмед. Ты их всех в госпиталь, а все комиссии к нам на борт. Кто будет отчитываться за произошедшее, если на борту не будет ни одного минера?

– Товарищ адмирал их всех скорее надо отправить в госпиталь. Это вопрос жизни и смерти. Они всех нас и корабль спасали.

– Пусть, пока ждут вертолет, напишут объяснительные записки и отдадут их помощнику командира.

– Товарищ командир, а помощник был с ними и тоже грузил груз в контейнер – спокойно сказал начмед – сейчас он тоже в санчасти.

– Значит, и его в госпиталь отправляйте. Но прежде пусть напишут объяснительные, как случилось, что ракета сорвалась с направляющей.

– Есть – сказал начмед и убежал в медблок.

– Корабль к полетам приготовить – скомандовал вахтенный офицер – приготовиться к приему санитарного вертолета.

В ходовую рубку поднялся командир эскадры контр-адмирал Смелков, только что прибывший с берега на катере с офицерами штаба эскадры. Он зашел в штурманскую рубку с начальником штаба эскадры и начальником политотдела и позвал туда командира и командир бригады.

– Мансур пошли на свои командные пункты – тихо сказал командир БЧ-5 – если мы будем нужны, нас вызовут. А так болтаться под ногами в такой обстановке не хочется.

И они потихоньку покинули ходовую рубку. Из штурманской рубки раздавались разговоры командования на высоких тонах.

Штурман посмотрел им вслед с завистью. Ему идти было некуда, здесь его командный пункт.

Спускаясь к медблоку, они услышали шумы винтов, садящегося вертолета.

– Командующий флотом прилетел – предположил командир БЧ-5.

Но из дверей медблока выскочили санитары с носилками, на которых лежали офицеры и мичмана БЧ-3 и помощник командира.

– Мансур – прокричал Джинагалиев – пока ничего женам не сообщай. Там разберемся, когда вернемся.

– С гауптвахты прямо в госпиталь – пробурчал, лежавший на левом локте старший лейтенант Воронов.

Мансур знал, что у Джингалиева и Валинина уже приехали жены. Он кивнул Ринату, пожал ему руку, а сам побежал в КПС.

Отбой тревоги по кораблю дали только в четыре часа ночи. Командир вызвал опять всех командиров боевых частей в ходовую рубку. Мансур побежал.

В ходовой рубке командир собрал всех у своего походного кресла:

– О том, что произошло, вы все прекрасно знаете. Наши минеры находятся в госпитале. Группа дезактивации с флота разбирается с последствиями ЧП. Пока по их данным критической ситуации не случилось. Не так все плохо, как казалось нам, когда это произошло. Но наши минеры и помощник молодцы. Рискуя своими жизнями, они спасали весь корабль. Завтра на корабль прибывает отдел устройства службы проверять всех нас. Прежде всего, организацию службы на корабле, знание инструкций и выполнение уставов всеми категориями личного состава. Следует ожидать и других проверок по линии специальных управлений. Обрадовать вас нечем, но и унывать нельзя. Прорвемся – командир улыбнулся и вслед за ним все заулыбались – но завтрак будет завтра, а сегодня уже есть сегодник. То, что нас будут проверять – это и в лес не ходи. И здесь надо применить первый принцип проститутки.

– Какой принцип, товарищ командир? – спросил озадаченный штурман капитан-лейтенант Вальтер Фоншеллер.

– Принцип простой – усмехнулся командир – если изнасилование неизбежно, то нам остается только расслабиться и наслаждаться.

– Это как наслаждаться?

– Очень просто. Любая проверка специалистами уровня флота и ВМФ не только находит недостатки, но и помогает их устранять. Все очень просто – рассмеялся командир.

– Сами создаем себе проблемы, а потом их доблестно преодолеваем – внезапно раздался голос контр-адмирала Сатулайнена из своего кресла.

Все повернулись к нему. В темноте ходовой рубки не было видно, что там кто-то сидит. В ходовой рубке мирно журчали приборы, подсвечиваясь в темноте зеленоватым светом. Сумрак, стоящий в ходовой рубке уже немного рассеивался, появившимися полосками света. Уже светало. На далеком горизонте появились отдаленные мазки света.

– Сейчас все спать. А завтра работать. Все вопросы есть? Вы все нужны мне завтра выспавшимися и энергичными. Сколько нам спать осталось? – скомандовал командир, посмотрев на часы – два часа. Маловато будет. Спим до семи часов. Три часа все же лучше чем два.

– Товарищ командир, когда вам доложить результаты поездки во Владивосток? – спросил Мансур.

– Не сейчас. Все утром или днем, когда будет время. Пока всем спать. Кроме начхима. У него сейчас работа с флотскими товарищами. Кто на что нанимался – сказал командир, вспомнив любимую фразу начхима и усмехнулся – будем наслаждаться.

В каюте Мансура было темно и тепло. Прохлада приятно встретила его. Задраенные по тревоге иллюминаторы никто не отдраил и броняшки закрывали свет. Мансур отдраил броняшки, открыл иллюминатор и глубоко вдохнул ночной и прохладный воздух. Где-то внизу по полетной палубе ходили какие-то космонавты в специальных серебристых комбинезонах и замеряли уровень радиации. Мансур немного подумал и на всякий случай задраил иллюминатор. Большой свет включать не стал, а включил лишь прикроватную лампочку. Быстро умылся и скоро прохладная постель, приняла его разгоряченное тело. Выключить свет уже не хватило сил.

Утром построения были по коридорам внутри корабля. Когда после построения в КПСе собрались все офицеры на проворачивание оружия и технических средств, Мансур по своему обыкновению, просмотрел всю информацию, поступившую на корабль за ночь и отправленную с корабля.

Криминала, судя по докладам, не было. Прошел доклад с базы хранения спецоружия, что осмотр показал, что боевая часть ракеты не повреждена. Разлом прошел между системой управления ракетой и боевой частью. Утечка радиоактивности незначительная или как было написано минимальная. Сейчас профессионалы разбираются с причиной срыва ракеты с направляющей. Специалисты минно-торпедного управления докладывали с корабля на ВМФ, что на корабле на направляющей все механизмы находятся в исправном состоянии и возможно какие-то проблемы со стопорами на самой ракете.

– А что сказали вам на флоте по нашим делам? – вдруг спросил Миша Колбасный.

Мансур немного подумал, решая сказать сейчас или потом? Подумав, он решил, что можно сейчас рассказать о результатах поездки.

Все, присутствовавшие к КПС офицеры с любопытством смотрели на него. Даже подошел сверху командир группы связи с авиацией и теперь стоял в дверях, облокотившись на пульт комплекса связи, слушая, что расскажет командир боевой части.

– На флоте встретили хорошо – начал Мансур – начальник связи собрал всех начальников отдела и начальника узла связи. Меня представили, потом представили всех их. После этого задавали мне вопросы. Самый сложный вопрос был по связи на КВ, по каналам телефонии и БПЧ. Я изложил им наше видение ситуации. Предложил им все три наши предложения. Показал таблицы и схемы, составленные старшим инженером и командиром первого дивизиона.

– И что? И …. – переспросил Миша Колбасный.

Мансур усмехнулся:

– И ничего. Пока ничего. Претензии те же. Неработающие, как надо радиопередатчики, антенны, система помехозащиты. Приказано все проверять и приводить все в порядок.

– Хм – усмехнулся Гвезденко – значит связи, как не было, так и не будет. Значит, каждое утро мы будем получать фитили сначала от начальника связи, а потом от всех наших начальников от командира эскадры до начальника связи эскадры. Черт его побери. Что же они такие неразворотливые, медлительные здесь на флоте. Ведь понятно, что не работает система надо проверять и изменять пока не заработает. Так нас учил командир.

– Дежурный по связи, что у нас со связью – спросил Мансур лейтенанта Иванова, сидящего за пультом связи и что-то оживленно решавшего с боевыми постами.

Иванов встал, опустил голову:

– Всю ночь дергалась и сейчас узел опять нас не принимает. Задерживается масса информации по происшествию на корабле.

– Понятно – протянул Мансур – что будем делать. Скоро придет на борт командующий, возможно начальник связи. А связи нет или есть такая, что впору сказать что ее нет.

– Днем меньше будет дергаться. Это сейчас в утренние часы и вечером плохо.

– А если мы? – Колбасный посмотрел на Мансура и тот усмехнулся.

Мансур сам ждал, когда его помощники предложат ему единственный верный выход из ситуации.

– А если мы – повторил Миша Колбасный – установим связь с ВМФ. Заодно и проверим все наши передатчики, приемники антенны и систему помехозащиты. Как вы думаете?

– Я думаю так же – сказал, сжав зубы и приняв решение Мансур.

– Так никто же не разрешит – сказал Женя Гвезденко.

– Документы для связи с Москвой у нас есть? – спросил Женю Мансур.

– Есть. Остались после боевой. Никто не потребовал их сдать.

– Вот это и хорошо. Решено командиры?

– Решено – заулыбался Миша Колбасный – но если, что Мансур Умарханович тебя по головке не погладят и не простят – он покачал головой.

– Связь нужна сегодня и сейчас. Сейчас прилетает командующий флотом. Он захочет докладывать обстановку главкому, а возможно министру.

– У нас нет распоряжения по связи – продолжал слабо сопротивляться Гвезденко.

Замполит БЧ-4 старший лейтенант Игумнов сидел в углу и усмехался, видимо обдумывая последствия. Но у Мансура не было даже сомнений, что он поддержит его во всех начинаниях и решениях. Между ними сложились очень хорошие взаимоотношения. Они как бы дополняли друг друга.

– Вы тут решайте, а я пойду по боевым постам. Узнаю, что думают наши матросы и старшины – сказал замполит, протискиваясь на выход.

– Уходишь от ответственности комиссар – спросил Мансур.

Игуменов усмехнулся:

– Я с вами Мансур Умарханович полностью согласен и поддерживаю вас и буду поддерживать в любой инстанции. Я на посты иду, там, где будет делаться связь, а не в кабт-компанию.

– Так товарищи офицеры все по командным пунктам. Начинаем организацию связи с Москвой, с центральным командным пунктом ВМФ. ПИВС (пост ионосферно-волновой службы) подобрать частоты для связи с Москвой.

Командир первого дивизиона Миша Колбасный подвинул лейтенанта Иванова и с сел сам за пульт комплекса связи, Старший инженер побежал в ПИВС подбирать частоты, а командир второго дивизиона побежал выдавать документы для связи с Москвой. Командир группы связи с авиацией лейтенант Славнов почесал голову и потом сказал:

– А я пойду на СКП. Сейчас командующий флотом должен прилететь – и убежал наверх, увидев кивок Мансура, занятого установлением связи.

Связь была установлена почти сразу.

– На двадцать минут раньше норматива – констатировал Миша Колбасный – работаем только на заваленные антенны. Я так специально поставил.

– Экспедиция, срочно информацию на флот в пост телеграфной связи. Брать транзит на флот и передавать все, что скопилось за ночь.

– Канал отличный аж звенит – радостно доложил в окошко из ПИВСа старший инженер – а они передатчики у вас не работают, антенны плохие, система помехозащиты ни к черту. Все работает отлично.

– Практика критерий истины – подвел итоги Миша Колбасный.

В КПС зашел начальник связи эскадры капитан 1 ранга Босаев.

– Товарищи офицеры – скомандовал командир БЧ-4. Все офицеры встали, приветствуя начальника связи.

– Мансур Умарханович, что тут у нас – спросил Босаев, рукой разрешая всем сесть – тут у вас такие события. Сейчас командующий приезжает. Связь с флотом нудна будет постоянно и с ВМФ тоже. Документы у нас есть или вам доставить срочно?

– Я, пожалуй пойду в приемный центр. Не буду вам мешать – шепнул на ухо Мансуру Миша Колбасный и ускользнул из КПСа.

– Филипп Алексеевич связь есть нормальная и телефон и БПЧ и другие каналы. Информация передается.

– Вот видишь, когда надо сделали. Я вам говорил, что если захотите, приведете в порядок передатчики, антенны, систему помехозащиты и связь будет нормальная. Антенны какие используете?

– Заваленные – усмехнулся Мансур – у нас полеты и все антенны вдоль полетной палубы завалены.

– То есть, как заваленные? – удивился Босаев – вы специально работаете на заваленные антенны? Вы хотите связь потерять? Вы завалите мне все.

– Не завалим. Специально работаем для проверки на заваленные антенны – четко выговорил слова Мансур – мне надо проверить связь и доложить начальнику связи флота.

– Проверяйте – сказал Босаев – если что меня здесь нет. Вернее я связью занимаюсь. В передающем. Если он меня спросит.

– Мансур снял трубку телефона.

– Третий слушает вас – услышал сразу в трубке голос вахтенного матроса с коммутатора.

– Москву, помощника оперативного по связи.

– Соединяю – услышал Мансур ответ с коммутатора.

– Капитан 2 ранга Муравьев. Помощник ОД ВМФ по связи. «Брест» вы где?

– Командир БЧ-4 «Бреста» капитан-лейтенант Асланбеков. Проверка связи. Мы стоим в бухте Руднева и проверяем связь. На корабль прибывает командующий флотом. Прошу разрешения связь пока держать через вас. И скоммутируйте меня на Тихоокеанский флот.

– Вам добро. Доложу начальнику связи ВМФ проверку связи с вами. Вас соединим сейчас с Тихоокеанским флотом.

– Начальника связи пожалуйста – сказал Мансур услышав позывной Тихоокеанского флота.

Босаев смотрел на Мансура, ничего не понимая.

– Товарищ адмирал капитан-лейтенант Асланбеков с «Бреста». Докладываю. Что связь с Тихоокеанским флотом установлена.

– Так точно нормально. Да слышимость хорошая, канал нормальный. Работаю с вами через центральный узел связи ВМФ специально на заваленные антенны. Надеюсь, что теперь претензий к нашим радиопередатчикам и антеннам, как и к системе помехозащиты у вас нет?

– Что? Буду наказан? Снят с должности? Понял, товарищ адмирал. Где Босаев? Он на боевых постах, в передающем центре контролирует работу радиопередатчиков. Разрешите товарищ адмирал на период нахождения на борту командующего флотом и работы комиссии работать с Москвой. Понял, разрешаете. Если другого нет, то разрешаете. Каналы связи с флотом не закрывали и поддерживаем, но они гораздо хуже и постоянно пропадают. Понял, что на борт с командующим флотом прибывает капитан 1 ранга Никольский – ваш заместитель. Есть встретить и передать, чтобы сразу связался с вами.

Мансур повесил трубку и посмотрел на Босаева.

Тот сидел изумленный:

– Ты Асланбеков, своей смертью не умрешь. Тебе придется гореть на сковородках в аду, где тебе пятки будут поджаривать черти из преисподней.

– Информация на КП флота вся передана. Не переданной и задержанной информации нет – доложил по громкоговорящей связи старшина команды экспедиторов мичман Орленко.

Мансур посмотрел на Босаева.

Тот внезапно усмехнулся и сказал:

– Пожалуй, я пойду в передающий радиоцентр. Там сейчас самое холодной место, а у вас здесь будет скоро весьма жарко, когда прибудет Никольский и начнет всех рубить шашкой и вдоль и поперек.

И с этими словами Босаев убыл из командного пункта связи. Тут же в КПС прибежали Колбасный и Гвезденко. Из ПИВСа подтянулся старший инженер.

– Ну что флот? Что начальник связи.

– Пообещал меня снять с должности и разжаловать.

– И на восточный фронт, вернее флот. Но мы же уже здесь, так что бояться нам нечего – пошутил Гвезденко.

– Тебе и так бояться нечего Евгений. Все равно я за все отвечаю – с улыбкой произнес Мансур.

Женей Мансур, как правило называл Гвезденко, в домашней обстановке и здесь впервые назвал его не по званию, не по должности, а по имени. Мансур с Гвезденко были однокашниками по училищу. Учились вместе, а на «Брест» попали один начальником, другой подчиненным.

– Товарищи офицеры – скомандовал Колбасный, увидев входившего в КПС капитана 1 ранга Никольского.

– Товарищи офицеры – ответил тот, снимая фуражку и укладывая ее на пульт комплекса связи сверху.

Колбасный, Бурыкин и Гвезденко тут же улизнули из КПСа. В КПСе остались только дежурный по связи лейтенант Иванов и Мансур.

Никольский подал руку Мансуру:

– Что тут у нас со связью?

– Имеются каналы связи с ВМФ. С флотом дергаются, как всегда. Вас просил позвонить ему начальник связи.

– Ладно рассказывай. Прежде чем звонить, мне необходимо разобраться в обстановке – сказал Никольский, усаживаясь на диван напротив Мансура. Дежурный по связи, прикрыв дверь в КПС, уселся за пульт комплекса связи.

Мансур подробно доложил о происшествия на корабле и о решении организовать связь с флотом через Москву.

– В общем понятно. Средства связи для установления канала имеются?

– Так точно.

– Тогда давай мне связь с начальником связи.

Мансур протянул ему трубку телефона и менее чем через минуту Никольский докладывал обстановку начальнику связи.

– Есть проверю все. Все будет нормально. Нет, убивать не буду, но хвосты накручу и научу делать их каналы связи. Товаищ адмирал – это жде буквари. Ничего не умеют и ничего не знают – слышал Мансур ответы Никольского начальнику связи.

Когда переговоры закончились, Никольский приказал Мансуру садиться за пульт комплекса связи. Мансур пересел.

– Сейчас мы с вами лично, будем делать классический канал связи с Тихоокеанским флотом. Учиться делать. И посмотрим воочию кто прав, кто виноват в отсутствии связи. Начинаем?

– Начинаем – подтвердил Мансур – сначала выбираем тракты связи.

Он начал коммутировать приемники, радиопередатчики, коммутировать на них антенны и все показывал никольскому на световом табло. Вот передатчики, вот антенны. Эти не заваленные – это видно, а эти на полетной палубе сейчас завалены. Это тоже видно.

Никольский с интересом смотрел за действиями Мансура.

– Теперь подбираем частоты. ПИВС подобрать частоты для телефонии и БПЧ – скомандовал Мансур в окошко ПИВСа.

– Есть частоты – четко доложил Бурыкин и через несколько минут выдал подобранные частоты.

Никольский заинтересовался подбором частот и работой ПИВСа и пошел в ПИВС, где ему старший инженер показал, как подбираются частоты, как работают панорамные приемники «Осина».

Из приемного центра доложили, что частоты переданы.

– Узел связи вышел на переданных частотах – доложил старший инженер.

– Узел связи нам свои частоты для связи дал? – запросил Мансур приемный радиоцентр.

– Никак нет, мы запрашиваем. Но он дает нам ждать пять минут.

Никольский опять пришел в КПС и сев рядом с Мансуром с интересом смотрел за его действиями. Прошло пятнадцать минут.

Мансур опять попросил приемный радиоцентр, запросить узел связи его приемные частоты и опять получил ответ – ждать пять минут.

– Соедините меня с начальником узла связи флота через Москву – попросил Никольский.

Мансур протянул ему трубку телефона.

– Семен Иванович, это Никольский. Я на Бресте. Здесь командующий флотом. Что там у вас с подбором частот? Нужен канал. Это показательное установление связи. Нет, они на заваленные антенны не работают. Это я вижу сам. Проконтролировал. Как вижу? Здесь пульт управления и на нем вся информация. Нет, не обманывают. Это невозможно. Все видно и слышно. Почему так тянете с подбором своих приемных частот? Ждем уже почти полчаса.

Он положил трубку и спокойно сказал Мансуру:

– Сейчас будут частоты.

Но частоты не передали ни через пять, ни через десять, ни через пятнадцать минут и Никольской попросил его снова связать с начальником узла связи.

– Семен Иванович я начинаю сомневаться в справедливости ваших докладов о виновности «Бреста» в отсутствии каналов связи. Давайте там, пните посильнее ваших ребят. Оперативнее работайте. Здесь командующий на борту.

Через минут десять, наконец, получили частоты для связи. Мансур тут же настроил передатчики на частоты. Бурыкин, дал через окошко послушать работу своих радиопередатчиков на частотах узла связи.

– Очень оперативно и удобно – похвалил Никольский Мансура – любо дорого посмотреть со стороны на вашу работу.

– Товарищ капитан-лейтенант – обратился к Мансуру старший инженер – частоты данные узлом связи вне зоны распространения радиоволн.

– Это еще почему?

Бурыкин пожал плечами.

– Вы им передаете результаты прослушивания КМС?

– Так точно каждые полчаса, как определили они и в телеграммах, и указываем рекомендуемый диапазон для связи.

– Давайте последнюю телеграмму сюда – приказал Никольский.

Из экспедиции принесли требуемую телеграмму. Никольский внимательно посмотрел ее, потом сравнил с частотами переданными узлом связи, выругался и опять стал звонить начальнику узла связи.

– А мы так ругаемся с узловскими, каждый день – тихо с горечью сказал Мансур.

Никольский говорил с начальником узла недолго, но всю свою горечь вложил в этот разговор.

– Корабль вам рекомендует частоты для связи – он перечислил частоты, поданные ему на бумажке старшим инженером – я перестаиваю радиопередатчики на них следите.

Мансур быстро перестроил радиопередатчики на требуемые частоты.

Внезапно из ПИВСа закричал старший инженер:

– Что они делают? Вместо приема перестраивают на эти частоты свои передатчики, и ушли с частот связи, на которых мы их хорошо слушали. Остановите их.

Никольский опять стал звонить на узел связи. Через два часа связь с узлом связи после долгих мучений была установлена. Но канал работал неустойчиво и периодически пропадал.

Несколько раз звонил начальник связи и раздраженно спрашивал Никольского по причинам отсутствия связи, спрашивал не на заваленные антенны, работает корабль.

– Опять двадцать пять – не выдержав, громко сказал Мансур.

Никольский посмотрел на него и улыбнулся:

– Терпи джигит атаманом будешь. Держи удар стойко и выдержано. И только тогда придет победа.

Держать канал связи с Москвой, как основной, пока командующий на борту. Ему связь с главкомом нужна. Я на ходовой. Если что вызывайте.

В течение дня проводилась дезактивация всего бака корабля. Одетые в блестящие огромные комбинезоны люди отмывали швабрами со специальным дезактивирующим раствором все надстройки и палубы. Периодически включалась система УСВЗ для смыва остатков раствора за борт.