Текст книги "Служил Советскому Союзу!"

Целесообразность – выше истины

День за днем, ночь за ночью, уже несколько месяцев, советская авианосная группа во главе с авианосцем «Брест» бороздила спокойные воды Южно-Китайского моря, которое было тихим и спокойным, что весьма удивительно для этого сезона года.

В составе авианосной группы замыкали круг вокруг авианосца «Брест» атомный ракетный крейсер «Адмирал Грейг», большой ракетный крейсер «Адмирал Эссен», эскадренные миноносцы «Свирепый» и «Блестящий», сторожевые корабли второго ранга «Страшный» и «Стерегущий». Где-то глубоко в глубинах моря, безопасность авианосной группы, обеспечивали две атомные подводные лодки «Касатка» и «Павлин». Авианосную группу сопровождали, и обеспечивали всем необходимым, судно комплексного обеспечения «Ангара» и танкер «Чукотка».

На дальности около 700 километров, осуществлял слежение за авианосной многоцелевой группой «Мидуэй», сторожевой корабль 2-ого ранга «Сильный» под командованием капитана 3 ранга Степанова. Каждые четыре часа на «Бресте» от Степанова получались целеуказания по всем кораблям авианосной группы и их действиям.

На авианосце «Брест», располагался штаб авианосной группы, во главе с контр-адмиралом Сатулайненом. А это накладывало на боевую часть связи корабля дополнительные обязанности, по обеспечению связью не только корабля, но и штаба соединения.

На кормовых курсовых углах от «Бреста» шел и эскадренный миноносец США «Роберт К. Мелвилл» проекта «Спрюенс» из состава 7ого флота США. Он осуществлял постоянное слежение за советской авианосной группой кораблей и в случае обострения обстановки, видимо имел приказание нанести максимальный ущерб советским кораблям.

«Мелвил» был очень хорошо вооруженным кораблем, так как отличался от своих собратьев (кораблей этого же проекта), наличием в носовой части крылатых ракет «Томагавк», только недавно поступивших на вооружение кораблей и подводных лодок США.

На «Бресте» уже привыкли к этому эскадренному миноносцу, и относились, как относились к любому кораблю своего соединения. Он был все время на связи, действовал грамотно и весьма уважительно, предварительно предупреждал о своих действиях.

Разведчики сфотографировали «Мелвил» уже во всех видах и с различных ракурсов. И их уже больше интересовали, пролетающие от американского соединения самолеты и встречающиеся в море военные корабли, следующие по своим планам.

Сигнальщики, под руководством командира БЧ-4 два раза в сутки проводили учения по применению связи по международным сводам сигналов и своду специального соглашения между СССР и США, для лучшего понимания друг друга и отработки этой связи.

Командир «Мелвила» лейтенант-командер Майкл Маклелланд, представился командиру эскадры, при проходе кораблями соединения Цусимского пролива и сразу попросил назначить ему место в ордере. Он сопровождал отряд уже несколько месяцев. При выполнении различных маневрирований, он репетовал сигналы и держал четко свое место в строю. Командир соединения, иногда ставил его маневрирование в пример, некоторым командирам кораблей соединения.

Периодически «Мелвил» выходил на связь с «Брестом» по международному 16-ому каналу УКВ и каждый раз предлагал на хорошем английском языке командиру «Бреста» сыграть с ним в шахматы по радиоканалу. Командир «Бреста», капитан 1 ранга Гиоев отшучивался от неожиданных предложений, и предлагал ему сыграть в шахматы с командиром эсминца «Свирепого», как равным по рангу, капитаном третьего ранга Верстовским, который, был кстати кандидатом в мастера по шахматам. Но командир «Мелвила», каждый раз отказывался играть с Верстовским, и стремился сыграть в шахматы, почему-то именно с командиром «Бреста».

Две авианосные группы, советская и американская, крутили в море кружева, как бы, не решаясь, приблизиться друг к другу. На палубах авианосцев на взлетных позициях стояли самолеты с подвешенными дополнительными топливными баками и вооружением, готовые к немедленному вылету, в помещениях дежурных летчиков сидели, не раздеваясь, дежурные летчики.

Все ждали, а что сделает противник, ждали первого действия, что бы немедленно на него отреагировать. Боевая служба – это выполнение боевой задачи в немедленной готовности отразить внезапное нападение противника.

Матросы и офицеры привыкли, к тому, что и днем и ночью мирное течение жизни корабля, взрывала неожиданная боевая тревога. Все знали, что специалисты боевой части семь, одного из кораблей, в очередной раз обнаружили неопознанные объекты, приближающиеся к кораблю. Это значило, что от гидроакустических комплексов кораблей или станций радиолокационного наблюдения поступали доклады об опасном приближении к соединению подводных или воздушных целей.

Экипажи кораблей уже привыкли к тому, что периодически звучали громкие звонки колоколов громкого боя, разносился по кубрикам, каютам, вспомогательным помещениям, верхней палубе, ангару и боевым постам тревожный голос вахтенного офицера:

– Боевая тревоги, боевая тревога, боевая тревога!

Это – боевая служба, задача которой предотвратить или максимально ослабить удары вероятного противника по территории СССР, уничтожить цели, несущие смерть и войну на нашу землю.

Матросы и офицеры понимали это и поэтому относились к выполнению своих обязанностей с должной ответственностью. Они понимали, что сегодня их очередь обеспечивать безопасность страны, завтра их сменят другие, и тогда можно будет расслабиться. Они разбегались по боевым постам, приводили всю технику и вооружение, к бою. Противолодочные и противовоздушные расчеты корабля отрабатывали свои действия, как в бою, по реальным целям, приближающимся к кораблям. Суворовское изречение – тяжело в учении, легко в бою – было повседневностью службы на флоте. И поэтому каждую ночь выдергивались из коек матросы, старшины, мичманы и офицеры, по несколько раз и отрабатывали свои действия, как в боевой обстановке. К немедленному боевому применению, задерганными, этими тревогами экипажами, готовились все арсеналы вооружения, включая ядерное.

Напряженное настроение на «Бресте», да и всей группе советских кораблей, скрашивал предстоящий заход во вьетнамский порт Камрань. Это должен быть небольшой, но долгожданный отдых, после нескольких месяцев напряженного плавания.

Командир БЧ-4 авианосца «Брест» капитан-лейтенант Мансур Асланбеков этой ночью спал в своей каюте, на корабле и ему снился пляж в Ялте, где он отдыхал лет пять назад с женой Светланой. Вот он разбегается, и прыгает подальше в воду с торца причала. Долго плывет под водой, и внезапно слышит где-то рядом шум вращающихся винтов. Он выныривает, и видит, несущийся полным ходом на него большой катер. С катера ему гудят, кричат, а он уже ничего не может сделать.

Внезапно, он просыпается но почему-то не от гудков катера и криков людей, а от назойливого звонка телефона. Он тянется рукой к выключателю, включает свет, и тянется рукой к трубке телефона. Еще оставаясь в полусне, он снимает ее, но слышит уже короткие гудки.

– Бросили, не дождались, наверно долго не снимал – подумал он.

Смотрит на корабельные часы, висящие над столом и светящиеся в темноте:

– Три часа двадцать две минуты ночи. Надо бежать в КПС. Просто так звонить никто не будет.

Сон слетает мгновенно. Нехотя раздернул занавески койки, спускает ноги с койки вниз, и ощутив приятное тепло коврика, на ощупь ногами нащупывает шлепанцы. Встав на ноги, качаясь от сна, проходит несколько шагов до умывальника, нажимает носик рукомойника, и брызгает холодной водой в лицо. Фыркая умывает лицо, шею, плечи.

Опять не выспался. Но это боевая служба, на которой задача не выспаться, а выполнить свой воинский долг.

Мансур понимает, что ночью командира боевой части авианосца никто не будет будить просто так. Значит, он срочно нужен. Кому командиру, вахтенному офицеру, оперативному дежурного соединения или дежурному по связи. да мало ли причин вырвать его из теплой койки.

– Хорошо если КПС вызвал, а если на ходовой к командиру или в рубку оперативного дежурного к командиру соединения – мелькают мысли в его голове.

Он, накинув маечку, сел в свое закрепленное к полу кресло.

На кораблях на случай качки все должно быть закреплено, на случай качки. Море есть море и от него можно ожидать, все что угодно.

Кресло приняло его тело. Он ощутил кожей холодноватую кожу. Приятно шумела холодная вентиляция, создававшая некоторый комфорт, в этих зонах близких к экватору, где даже ночью температура не спускается ниже тридцати градусов.

Он окончательно стряхнул сон, потянулся, протянул руку к пульту парной связи. Медленно нажал указательным пальцем кнопку вызова дежурного по связи, и тихо спросил:

– Дежурный по связи – каюта командира бече. Меня вызывали?

– Так точно вызывал. Звонил по телефону, но вы сразу не ответили – раздался ответ дежурного – Мансур Умарханович, с ходовой принесли срочную телеграмму, командир приказал передать ее именно по каналам (сверхбыстродействующей связи) СБД. У нас все готово к передаче. Ждем вас.

Требования руководящих документов по связи, было таково, что при передаче информации по каналам СБД, на командном пункте связи должен обязательно присутствовать лично командир БЧ-4.

– Можно вызвать в КПС, кого-нибудь из командиров дивизионов, а самому лечь досыпать. Ребята ответственные. Справятся. Нет, нельзя! В руководстве по сверхбыстродействующей связи, об этом ничего не сказано. Значит, надо идти самому – мелькали мысли в голове Мансура.

Мансур всегда удивлялся, что передавать сообщение по каналам СБД у связистов и почему-то называлось «стрелять». Сложно сказать, кому первому, пришло назвать передачу по СБД «выстрелом», но всегда специалисты БЧ-4 с гордостью говорили, что тоже стреляют, как ракетчики или артиллеристы на корабле. Однако, если БЧ-2 стреляло по реальному врагу или мишеням, а связисты стреляли очень короткими сообщениями своим адресатам, находящимся на других кораблях или на берегу. Порой, в зависимости от обстановки, стрельба связистов, была значимее, чем стрельбы БЧ-2. Мансур понимал, что от своевременности доведения некоторых важных донесений или докладов командованию или подчиненным кораблям, зависит, успешность действий не только своего корабля, но и даже целого соединения, а порой может зависеть победа или поражение в бою.

Связисты, тоже промахиваются, как впрочем, это бывает с ракетчиками или артиллеристами. Не все передаваемые сообщения, с первого раза, доходят до адресатов. Это может происходить по различным причинам. Как говорится, может присутствовать технический фактор или человеческий. Неправильно выбрали частоты, неправильно настроили технические средства, неправильно выбрали антенны для передачи. А есть еще фактор распространения радиоволн, когда по различным причинам, связи, между двумя пунктами, именно в этот промежуток времени, может и не быть. Они между собой шутят, что наличие связи зависит не столько от распространения радиоволн, сколько от Бога. Есть божье расположение, и связь есть. А значит в положенное по нормативам время, получишь столь необходимую квитанцию от адресата, в получении твоей информации. А нет этого расположения «вышестоящих сил», то, как не старайся, никогда и ни за что долгожданную квитанцию «квитушку – квитанцию», так и не получишь. На одном большом противолодочном корабле Северного флота при «стрельбе» по СБД было замечено, что дверь командного пункта связи, должна была быть обязательно открыта полностью. Не приоткрыта, а именно распахнута. Если она закрыта или немного приоткрыта, то квитанция никогда не получалась, но стоило ее открыть на полную ширину, как квитанция получалась практически мгновенно.

Основной диапазон передачи сообщений СБД был коротковолновый диапазон. А именно в этом диапазоне, распространение радиоволн напрямую зависит от состояния ионосферы. А уж состояние ионосферы, то есть распределение и состояние ее слоев зависит от солнечной активности, то есть числа солнечных пятен, сезона года, времени суток и других многих случайных процессов, влияющих на ионосферу.

Никакой командир корабля, не стал бы слушать оправдания командира БЧ-4, что связи нет, быть не может в этой точке, именно в это время с таким-то узлом связи или кораблем в море, в связи с резко увеличившимся количеством пятен на солнце или потому что слой ионосферы, к примеру F2, занимает в настоящий момент не совсем удобное для передачи, положение. Командиру корабля нужна связь и все, а остальное его не интересует, ни максимально применимые частоты, ни наименьше применимые частоты, ни таблицы ИЗМИРАН, ни уж тем более количество пятен на солнце. Это дело связистов учитывать все это. Связист корабля обеспечивать связь, при любых обстоятельствах, любом количестве пятен на солнце, расположении всех слоев ионосферы и даже в условиях радиопомех вероятного противника.

– Если у вас не будет связи, в течение пяти минут, то я вас расстреляю на юте, перед всем экипажем – кричали связистам некоторые чрезмерно нервные командиры кораблей. В принципе, это были простые будни связистов, когда из КПС-а (командного пункта связи) не приходилось выходить ни днем, ни ночью. И ответственный за свое дело связист, мог не видеть солнца и свежего морского воздуха неделями.

На «Бресте», в отличии, от многих командиров крикунов, командир был грамотный и понимавший, что криками и пинками связь не обеспечишь, а любая дерготня и нервозность на командном посту связи приводит лишь, к ее пропаданию. Он относился к вопросам связи с уважением, понимая, что любой просчет связистов станет известным на самом высоком уровне. Он верил в высокий уровень подготовки специалистов боевой части связи, и уважал командира БЧ-4. Мансур знал это, и делал все, чтобы не подвести командира ни при каких обстоятельствах.

Все это промелькнуло в голове Мансура, пока он натягивал на себя «тропичку» (так называли матросы тропическую форму одежды, состоявшую из шорт, куртки-безрукавки, дырявых тапочек подводника и пилотки синего цвета с козырьком).

Через пару минут он уже летел по трапам и переходам, на командный пункт связи. В его обязанности входило проконтролировать верность составления и оформления телеграммы, проверить правильность выбора оптимальных для связи радиочастот, проверить правильность формирование канала связи, выбор оптимальной антенны и средств связи. А также он должен был проверить готовность приема квитанции в радиосети, где она должна была поступить. Ведь не прием переданной квитанции приравнивался к чрезвычайному происшествию.

Дежурный по связи лейтенант Макаров доложил командиру БЧ-4 о готовности сверхбыстродействующей связи, к передаче сообщения командира корабля.

Мансур, привычно прочитал радиограмму, проверил формирование тракта на пульте комплекса связи, проверил набивку информации на наборно-печатающем устройстве. Проверил режимы работы и частоты передатчика. Проверил готовность сетей связи к приему квитанции.

И только после этого доложил командиру о готовности БЧ-4 передать это сообщение:

– Товарищ командир. Боевая часть связи готова к передаче информации по СБД. Прошу вашего разрешения стрелять.

– Стреляйте Мансур Умарханович! – раздался спокойный голос командира – передавайте. Разрешаю. О получении квитанции.

– Дежурный по связи информацию передать – скомандовал Мансур, и опустился в кресло рядом с пультом громкоговорящей связи.

Вахтенный механик автоматической связи нажал кнопку «Пуск» специальной аппаратуры. С легким жужжанием предварительно набранное сообщение ушло в эфир.

– Сообщение передано! – доложил Мансуру Макаров.

– Макаров внимательно контролировать получение квитанции. Сразу по получению доложить мне – ответил Мансур, и взяв в руки микрофон громкоговорящей связи, доложил командиру корабля – сообщение в канале СБД передано на ЦКП ВМФ.

Макаров вывел на динамик радиосеть, где должна была пройти квитанция. Послушалось шипение эфира.

Внезапно, вместо привычного и всегда спокойного голоса командира корабля капитана 1 ранга Гиоева, услышали слегка панический голос командира, который тихо спросил:

– Мансур Умарханович, это вы сейчас стреляли? Вы запрашивали разрешение на стрельбу?

Мансур насторожился, встал, таких вопросов никогда не было, после передачи СБД и немного подумав доложил:

– Так точно товарищ командир! Мы запрашивали. У нас так называется передача сообщения по СБД. Мы только что передали ваше сообщение по СБД.

– Я вас не спрашиваю, кто передал сообщение по СБД, я вас спрашиваю, кто стрелял из кормовой пушки по американскому кораблю? – послышался слегка взволнованный голос командира корабля.

Это было странно при его всегдашней уравновешенности и спокойствии. Внезапно послышался сигнал боевой тревоги. Раздался длинный и протяжный звонок.

– Боевая тревога! Боевая тревога! Боевая тревога! – неслось из всех динамиков по всему кораблю. Гремели по кораблю колокола громкого боя, вырывая из сладких объятий кратковременного сна матросов, старшин, мичманов, офицеров.

Слышался топот многочисленных ног, бегущих по переходам, палубам, трапам, сходам. Где-то хлопали люки, двери. Обжимаясь, открываясь или закрываясь гремели кремальеры и задрайки тяжелых дверей и люков.

Послушались доклады с боевых постов:

– Такой-то боевой пост к бою готов. Такой-то командный пункт к бою готов, группа к бою готова, дивизион к бою готов.

На командный пункт связи прибежали командиры дивизионов Женя Гвезденко и Миша Колбасный, старший инженер Сергей Бурыкин, замполит БЧ-4 Леонид Игумнов. Все с волнением смотрели на Мансура.

– Первый дивизион к бою готов – доложил Миша Колбасный.

– Второй дивизион к бою готов – доложил, проходя на диван Женя Гвезденко.

– Радиомастера и трансляторщики к бою готовы – доложил Сергей Бурыкин.

– В кубриках все нормально. Остались только дневальные. А что у нас произошло? – спросил замполит Леня Игумнов.

Все рассаживались на диване, и с волнением смотрели на Мансура, сидевшего напротив в кресле. Первый раз за весь поход, на корабле игралась не учебная боевая тревога, а реальная боевая тревога. Даже, когда корабль облетали вражеские самолеты, все равно это было учебой. Никто даже помыслить не мог, что противник может применить, против соединения кораблей, реальное оружие. Но все же вероятность была.

Мансур с тревогой спросил Макарова:

– Ты чего-нибудь понимаешь из того, что сказал командир?

– Я не понимаю. Может командир решил, что мы, запросили разрешение стрелять по СБД, а это как-то совпало со стрельбой из кормовой пушки? Это все же что-то разъясняет.

Их поста слуховой связи прошел доклад, что квитанция, на переданное СБД, получена. Но это не обрадовало Мансура. Он понимал, что случилось что-то неординарное, чего он предположить не мог. Кормовой зенитный автомат системы «Флаг» выдает 10 тысяч выстрелов в минуту. Может перерезать самолет в воздухе пополам. Заряжается в ленте 6000 снарядов. Если, это выложили все на «Мелвилл», то наверно это очень серьезно.

– Если попали в «Мелвиль», то сейчас уже наверно поднимается авиакрыло на «Мидуэе» – тихо шептал Женя Гвезденко, Мише Колбасному.

– Что шепчитесь командиры? – с побелевшим лицом спросил офицеров Мансур.

– Мансур Умарханович запросите командира, какие к нам претензии – попросил рассудительный заместитель по политической части Леня Игумнов.

– Командиру сейчас не до нас. Понадобимся, сам выйдет – ответил Мансур, но тем не менее, включил громкоговорящую связь и доложил командиру:

– ГКП – КПС. Товарищ командир боевая часть связи к бою готова. Квитанция на переданное сообщение по СБД получена.

Ходовой молчал. Это было странно. Обычно ответ следовал сразу.

– Командир корабля думает, что мы запросили разрешение, и выстрелили не по СБД, а из кормового «Флага» – пытался объяснить старшему инженеру, дошедший раньше всех до истины вопроса, Женя Гвезденко.

– А как это может быть? Мы же ничем не связаны с артилерий по своим линиям. У них свои комплексы, у нас свои и они никак не связаны. Как мы могли выстрелить по американскому кораблю? – внезапно дошло до старшего инженера Сергея Бурыкина – ведь это международный скандал. Он сейчас имеет полное право нас расстрелять своими «Томагавками», даже если мы в него не попали. Неприятно когда пролетают снаряды, даже рядом. А если еще «Мидуэй» поднимет свое авиакрыло? Война?

– Мансур Умарханович уточните у сигнальщиков, что там и как. Они должны знать и видеть – попросил замполит.

– Сигнальный – КПС – сразу вызвал сигнальный мостик, Мансур.

– Есть сигнальный – сразу ответил старшина команды мичман Мельдонов.

– Николай, что там у вас твориться?

Старшина команды усмехнулся:

– Да паника здесь, ничего не понятно. То адмирал Сатулайнен, то командир, то вахтенный офицер, то флагманские спецы выбегают на сигнальный, мечутся по мостику, разглядывают в бинокли «Мелвил». Кричат на сигнальщиков. Я бы назвал это даже паникой.

– А что «Мелвил»? Мы в него попали? – спросил с дрожью в голосе Мансур.

– Да вроде нет. Очередь прошла над ним, доложили сигнальщики с бортов. Но он сразу отскочил миль на пять назад. Сразу сыграли боевую тревогу. А «Мелвил» поднял направляющие «Томагавков», открыл крышки и развернулся в сторону «Бреста». Сейчас с ним ведут переговоры адмирал Сатулайнен по радио.

Было слышно как включились все линии боевой корабельной трансляции и раздался тревожный голос вахтенного офицера лейтенанта Федюнина:

– Направляющие стрельбовых комплексов не вращать, ракеты не подавать. Все орудия направление в ноль.

Где-то далеко раздался голос адмирала Сатулайнена:

– Вахтенный офицер передайте, чтобы весь личный состав корабля оставался на боевых постах.

– Так, товарищ адмирал, я ведь отбоя боевой тревоги не давал. Поэтому все будут на боевых постах.

– Не пререкайтесь, товарищ лейтенант, – по боевой трансляции, раздался голос тонким фальцетом начальника походного штаба – репетуйте, то, что вам приказал командир соединения. Вы, что не видите, какая сложилась обстановка. Каждую секунду может начаться третья мировая война.

В КПСе все напряглись. Было слышно, как вахтенный офицер тяжело дышал в трубку ГГС. Помолчав, он по разделениям, хорошо поставленным голосом, повторил:

– Направляющие стрельбовых комплексов не вращать, ракеты не подавать. Все орудия направление в ноль. Всем боевым сменам оставаться на боевых постах.

И раздались щелчки выключения линий корабельной трансляции. В КПСе все молчали. Каждый понимал, что то, что случилось, это не просто происшествие, а чрезвычайное происшествие, раз всегда уравновешенный и спокойный, адмирал Сатулайнен, стоит на рогах.

– Может «Варяга» тихо споем? – предложил Гвезденко.

Но никто его шутке, даже не улыбнулся. Все присутствующие молчали, понимая важность момента.

– Мансур Умарханович. Вы, тут разбирайтесь сами с техническими вопросами. Мне уже все понятно. Я обойду боевые посты? Послушаю, что говорят и думают, наши матросы и старшины – сказал, вставая и протискиваясь к выходу, заместитель по политической части – начну, пожалуй, с сигнального.

– Да Леонид Николаевич. Не помешает. Обойдите – сказал Мансур.

Внезапно включилась громкоговорящая связь с ходовым мостиком, и раздался тихий голос командира корабля:

– Мансур Умарханович повторите ваш доклад.

– Боевая часть связи к бою готова – повторил Мансур – что произошло товарищ командир? – спросил он более тихо.

По динамику ГГС слушались громкие и взволнованные крики адмирала Сатулайнена, начальника штаба, штурмана, командира БЧ-2.

Командир немного подумал, а потом тихо ответил:

– Случилось то, что кормовая, скорострельная пушка, именно после вашего запроса разрешить стрельбу, выложила малую ленту, почти 3000 снарядов, над эскадренным миноносцем «Мелвил». Слава Богу, что не попали. Нам повезло. Ему тоже. Но ситуация критическая. Мы пока не знаем, как отреагирую американцы, на подобное происшествие. Командир соединения ведет переговоры с командиром эсминца. Приготовьтесь организовать связь с «Мидуэем» с адмиралом Вилли Свенсоном.

– Есть занимаемся. Товарищ командир у нас в КПСе нет кнопок и рычагов для стрельбы из пушек, ракет, торпед. Мы стреляем, только в канале СБД. У них, что нет предохранительных цепей, от случайной стрельбы? Нет механической блокировки? – спросил Мансур.

Все сидевшие на диване с волнением прислушивались к переговорам Мансура с командиром.

Гвезденко, что-то тихо на ухо шептал Колбасному.

– Командир БЧ-2 клятвенно заверяет, что его матросы, выстрелить не могли. Получается, что стреляли в этот момент, только вы. А предохранители у них естественно есть и не один. Но они вроде включены, но стрельба произошла. Это факт. Могут быть какие-нибудь наводки?

– Товарищ командир. Мы стреляли только сигнал по каналу СБД через РПДУ № 1, собирающий мощность четырех передатчиков на антенну № 1. Это вы знаете так называемые «большие рога». Они расположены, на самом верху надстройки. Это рядом с шариком космической связи.

– Я понимаю – вздохнул командир – но выстрелы-то произошли. А от чего?

– Товарищ командир, мы сотни раз использовали эту антенну и в переходе на Тихоокеанский флот с Черноморского флота и уже много раз на этой боевой службе, не говоря о постоянной работе в базе. По данным измерений производившихся в Николаеве, никаких наводок ни на какие средства корабля быть не должно. У нас есть даже результаты измерений промышленностью электромагнитной совместимости радиоэлектронных средств, при прохождении кораблем государственных испытаний. Но, чтобы сказать окончательно, наверно нужны исследования и замеры на капсюлях снарядов, при работе на различные антенны на различных частотах. Это можно сделать только в условиях берега, после боевой службы, и имея специальные измерительные приборы. И делать это должен наш институт. У них есть целая лаборатория, занимающаяся подобными исследованиями – доложил Мансур командиру корабля.

– Подумайте Мансур Умарханович, что это может быть. Вы грамотный специалист. Придется оправдываться. Вы понимаете какие могут быть последствия. Сейчас наш переводчик-спецпропагандист, пытается убедить командира «Мелвила», что это была досадная случайность, оплошность и мы готовы принести ему и всему экипажу «Мелвила» свои извинения. Но доклад наверх будет от них. Нота протеста в ООН или Совете безопасности наверняка тоже будет. Думайте. Меня зовет командир соединения.

Громкоговорящая связь выключилась. В КПСе установилось молчание. Все смотрели на Мансура.

– Это, пожалуй похуже, чем прошлогоднее падение противолодочной ракеты в БЧ-3. Там хоть только свои знали. На флоте тоже, потому как с ядреной головкой – поморщившись, проговорил старший инженер.

Все помнили прошлогоднее происшествие с ракетой БЧ-3, которое стоило должности командиру БЧ-3 и наград всему экипажу корабля по результатам перехода на Тихоокеанский флот.

Снова включалась громкоговорящая связь, и раздался голос командира корабля, прерываемый изредка какими-то поправками адмирала Сатулайнена:

– Мансур Умарханович адмирал Сатулайнен приказал разобраться с чрезвычайным происшествием. Назначена комиссия. Сейчас к вам в КПС спустятся флагманские связист и ракетчик, а также командир БЧ-2 Бондаренко. Помогите им разобраться, с происшедшим. Подумайте, как могло случиться, что ваша передача навелась на кормовой зенитный автомат. На цепь стрельбы? А пока в период передачи СБД, мы будем отводить ленты на пушках «Флаг» и отсоединять пусковые цепи на пиропатронах наших крылатых ракет. Это приказание адмирала. На всякий случай в такой обстановке это оправдано. И не дай вам Господь, своими передачами по СБД, большую войну начать. Ведь еще такой разок и «Мелвил», не задумываясь и не сомневаясь, зарядит нам «Томагавк» или торпеду в борт.

Оправдываться не хотелось, хотелось разобраться с произошедшим. Мансур ответил коротко:

– Есть разобраться у себя и не начинать большой войны!

И тут Женя Гвезденко не выдержал:

– Мансур, ты, что хочешь взять на БЧ-4 эту чушь? Повесить на нас всех то, во, что даже маленький ребенок не поверит? У них там в пушке, кто-то случайно во сне дрыгая ногой, на кнопку нажал. Это совпало с нашей передачей, а мы теперь на себя повесим, и потом будем оправдываться? Ты хоть представляешь, что означает во время наших передач, отводить ленты от пушек и разрывать пусковые цепи всех ракет? На это время корабль на боевой службе будет не боеготов.

– Женя успокойся. Не паникуй. Другого, командир скомандовать и сделать просто не может. Повторения этого, нашему кораблю никто не простит, а это может быть реальная война. Нам для своего оправдания надо все проверить. И мы если не сумеем доказать, что здесь не при чем, то рогатые на нас точно повесят всех чертей. Поэтому пусть приезжает промышленность, институтская лаборатория. Пусть делают замеры, проверят электромагнитную совместимость технических средств, уровни наводки на капсюлях, на всех пушках. А потом выдают техническое решение произошедшего, рекомендации как сделать так , чтобы все это, более не повторилось никогда.

– Мансур, а как же наши однотипные «Азов» и «Смоленск»? Они тоже ходят в море, тоже используют свои средства связи, такие же как и у нас и ничего. У них ничего не происходит – усмехнулся всегда рассудительный Миша Колбасный.

– А что ты посоветуешь нам делать в этой обстановке? – так же спокойно, спросил Мансур.

– Как, как? Матросу, который нажал на кнопку или мог нажать, реально по шапке надавать и все. А также командиру батареи, командиру дивизиона и командиру БЧ-2 за компанию, чтобы следили за своими моряками – выдал, более экспансивный, Женя Гвезденко.

– Мы должны делать то, что мы можем делать в данной обстановке. Сергей – Мансур обратился к старшему инженеру – готовь группу радиомастеров, для проведения измерений. Задача, сделать замеры на всех капсюлях снарядов пушек, в линиях пуска при передачах на различных частотах и во всех диапазонах работы наших средств передачи.

На выходе из КПС хлопнула тяжелая дверь, и через минуту КПС вошли флагманские специалисты ракетного оружия и связист. За их спиной маячил командир БЧ-2 капитан 3 ранга Бондаренко.

Все находившиеся в КПС командиры дивизионов и старший инженер сразу встали, и вышли из КПСа, уступив на диване, места вновь прибывшим. Главное сейчас не мешать. Можно под шумок попасться под жернова, раздавят и даже не посмотрят кто.

И уже издалека Мансур услышал, как Гвезденко сказал, хлопнув по спине Колбасного:

– Слава богу, Миша, что у меня нет в заведовании ни одного средства радиопередачи. Так, что теперь тебе, придется, все это дерьмо, расхлебывать со старшим инженером и Мансуром.

– Так Мансур Умарханович. Нас уполномочил командир соединения разобраться с происшествием – сказал флаг РО (ракетного оружия) высокий и стройный с глубокими залысинами на голове капитан 2 ранга Зданович, разложив на столе свой блокнот, и приготовившись записывать.