Текст книги "Служил Советскому Союзу!"
Автор книги: Виктор Блытов
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
– Милый я вас предупреждал никаких ножей. Теперь получай, – спокойно сказал Кузьма, и уклонившись, выбил мощным ударом финку, и провел прием на захват руки.
Раздался треск ломаемой кости в кисти, и парень без сознания кулем опустился на землю.
– Ты чего бешеный? – прокричал вожак, и попытался бежать в спасительную темноту. Но Кузьма догнал, и сбил его с ног, ударом по ногам.
– Лежать пока! – прокричал он.
Никому больше приказывать было не надо. Все лежали на земле, боясь встать.
– Он бешеный, такого в тюрьме держать надо – гундосил вожак.
– Вставай, – поднял самого менее пострадавшего из всех Кузьма – беги к автомату на остановке, и вызывай скорую помощь? Вот тебе две копейки. Достал он из кармана медные деньги.
Откуда-то сверху из окна раздался женский голос:
– А вот мы сейчас милицию вызовем. Совсем распоясались, дерутся прямо под окнами.
– Вы лучше скорую помощь вызовите. Здесь нескольким «черным колготкам» нужна помощь – сказал Кузьма, сдирая женские чулки, с голов остальных.
Услышав про «черные колготки», женщина захлопнула окно, и сразу погасила свет.
Через открытую форточку послышался мужской голос:
– Ты, что дура делаешь, хочешь, чтобы они нам окна повыбивали?
– Мы в милицию пойдем жаловаться! – прогнусил, откуда-то из кустов, «малыш».
– Иди ка сюда – Кузьма вытащил из кустов пацана, и достав ремень из брюк, отхлестал его по заднице – если я что обещаю, то выполняю всегда на сто процентов. Отцу привет передавай. Пусть спасибо скажет.
– Мой отец тебя закроет. Он главный в городе – ревел «малыш».
– А насчет милиции это хорошо. Идите, там вам рады будут. Вас там давно ждут! – сказал Кузьма, поднимая свою и каплея фуражки, и отряхнул ударом о ногу.
– Ты мне жуубыы, гад выбил. Ты ответишь по полной. Я тебя жапомнил – гнусавил один, сидевший рядом, с начавшим приходить в себя и зашевелившимся каплеем.
Кузьма подобрал, валявшиеся на земле кастеты и финку, и положил в карман тужурки. Черные женские чулки, сорванные с голов бандитов, забросил в кусты вместе с дубинками.
– Еще раз встречу за такими делами, всем руки переломаю или сделаю полное обрезание, что бы больше не нападали на женщин, и таких же дураков, как вы сами не плодили. Я свои обещания выполняю.
– Я вызвал скорую помощь, товарищ офицер – доложил дрожащим заискивающим голосом Кузьме, вернувшийся парень.
– Славненько, надо думать, что соседи из этого дома вызвали уже милицию. Вынужден, откланяться вам Господа хорошие. Больше мне не попадайтесь. Переходите на добрые, полезные людям дела.
Он поднял трясущего головой и немного пришедшего каплея, и повел в сторону двора:
– Ты где живешь Чак Норис?
Каплей медленно приходил в себя, тряс головой ничего не понимая, оглядывался по сторонам:
– Где я? Что со мной? Ты кто?
– Я – задумался Кузьма – считай, что дед Мазай.
– Какой дед Мазай? Ой, как голова болит и здесь справа.
– Ну, сотрясение есть, и ребра тебе переломали?
– Кто переломал?
– Ну, твои «друзья» наверно, которые тебя ногами и дубинками метелили.
– А где они? Они мне не друзья.
– Они скорую помощь ждут и милицию!
– Вот здесь за этим домом наше общежитие офицеров. Это улица генерала Коломийца. Я не Чак Норис, а Саша Махотрин – начальник РТС с «Красного Кавказа». Пойдем, выпьем со мной. А? Надо снять стресс. Ты хороший парень. Судя по «птице» – ты с «Бреста»?
– Точно с «Бреста». Насчет выпивки, советую, больше не пей, а то не окажись рядом меня, что получилось бы? И вообще я тороплюсь, меня ждут на Примбуле. Провожу тебя, и рвану догонять своих ребят. Куда тебя?
– Да вот наш дом. Это офицерская общага – пробормотал капитан-лейтенант – спасибо тебе, никогда не забуду. А у вас на «Бресте» все такие?
– Разные люди на «Бресте», есть, как и везде и хорошие и плохие. Да ладно, ты молчи, береги силы и учись защищать себя и свою честь.
Кузьма довел Махотрина до комнаты, помог открыть дверь и оставил его приводить себя в порядок. Назад он пошел через другой двор. Второй еще раз встречаться с хулиганами и с милицией, ему не хотелось. Где-то там сверкали мерцающие в темноте огни скорой помощи и милиции и слышался приглушенный шум людей.
– Может проводить дядю Васю, а то не дай Господь на таких же «колготок» попадет – подумал Кузьма и направился к ресторану.
Майор милиции Мастрюков ничего не понимал. Нападение «черных колготок» на пятерых молодых здоровых парней и одного школьника. Поломанные челюсти, ребра, рука, говорили о том, что сражение было серьезное. Сами потерпевшие ничего не могли сказать, кроме того, что нападавших было двое и оба в форме офицеров в черных колготках на лицах.
На месте драки были найдены пять масок сделанных из обрезанных колготок. Тогда почему, нападавших, было только двое? Показания пострадавших, расходились, по сути и в частностях. Но по предыдущим нападениям все пострадавшие попадали под свидетельские показания, именно как банда «черных колготок». Присутствие в их составе двенадцатилетнего Сергея Малышева только подтверждало ход мыслей следователя. Все свидетели, люди, проживавшие в доме, как один говорили, что драка продолжалась максимум несколько минут. Причем в «колготках» были именно побитые. Нападал морской офицер. Звание и лица никто не разглядел.
Дело осложнилось, тем, что среди пострадавших оказались сын секретаря городского комитета партии Александр Бурунов и сын директора радиотехнического завода «Фрегат» Михаил Крапченко.
Родители обрывали телефоны, наседали на руководство Внутренних дел и просили найти негодяев, избивших их детей. И начальник городского отдела Внутренних дел генерал-майор Литвиненко требовал от Мастрюкова, найти во что бы то не стало, негодяев из «черных колготок» и защитить от них детей и женщин.
А здесь еще, как назло, совпали отпечатки пальцев, найденные на месте нападения на 20-летнюю Евгению Фирсову на улице Гарпищенко с отпечатками «пострадавшего» Александра Бурунова.
Отпечатки Михаила Крапченко фигурировали в нападении на старшего лейтенанта Машукова в бухте Омега. Остальные «потерпевшие» тоже фигурировали в различных нападениях на Остряках и Хрусталева. И даже отпечатки пальцев, найденные на дубинках на последнем месте нападения совпадали с отпечатками пальцев Александра Бурунова, Михаила Крапченко, Валентина Машкина и Семена Саевича.
Опознали практически все потерпевшие несовершеннолетнего Сергея Малышева, всегда выступавшего без «колготок» на лице.
– Неужели пошло? – думал Мастрюков, радостно потирая руки – все складывалось как надо, кроме одного, кто побил или наказал «черных колготок»? Неужели опять «Зорро» объявился в городе? Если это офицер, а эти говорят что два офицера, то все складывается все, как надо. Закончили училище, и исчезли из Севастополя шесть лет назад. Теперь появились здесь опять в званиях, судя по прохождению службы, минимум капитан-лейтенантов. Если окончили, «Голландию», то служат, скорее всего на Дальнем Востоке или Севере, Если закончили «Стрелку», то искать можно на любом флоте, кроме ЧФ. Шесть лет в Севастополе никто не избивал так жестоко бандитов. Надо проверить в комендатуре всех недавно приехавших в город капитан-лейтенантов и вставших недавно на учет. Или проверить все корабли, недавно пришедшие в Севастополь с других флотов.
Мастрюков решид снова пересмотреть сданное в архив «дело Зорро».
– По словам потерпевших, получается, что тот «Зорро» – это и есть «черные колготки»? Ничего себе замаскировались. У меня никогда не было веры к этим морским офицерам – потирая руки, сказал начальник городского управления МВД генерал-майор Литвиненко, которому Мастрюков изложил свои соображения.
– Да нет Тимофей Ильич, «Зорро» – это не «колготки». «Зорро» – это против «колготок» и других наших бандитов. Видимо офицеры пять – шесть лет назад курсанты одного из Севастопольских училищ. Но это предположение. А «колготки» – это местные бандиты, просто напоролись случайно не на тех, кого надо и получили по полной.
– Ты что майор? Говори, да не заговаривайся. Сын секретаря горкома партии не может быть бандитом. Даже слушать об этом не хочу. Ищи этих офицеров, а уж мы на них все висяки привесим. А о сыне секретаря горкома и не думай даже заикаться.
– Сложно будет повесить, если они служили во время нападений на людей на других флотах.
– Не твое дело я завтра же утром к Командующему флотом на доклад, и комендатуру для розысков поднимем.
Кузьма даже не думал о том, что произошло. Для него это не имело значения – было повседневностью его жизни. Он быстрым кошачьим шагом шел к ресторану.
Перед рестораном было темно, свет на площадке уже выключили и только некоторые светящиеся окна говорили о том, что жизнь еще в ресторане идет полным ходом. Кузьма подошел к двери ресторана и постучал.
Из-за двери раздался дребезжащий голос дяди Васи:
– Ресторан закрыт! Водки и шампанского нет!
– Дядя Вася открой это я – Кузьма. Ты говорил, что какие-то «черные прокладки» на людей нападают, так я решил тебя на всякий случай проводить, да и Петровну повидаю заодно, если не выгоните, то до шести утра переночую у вас, как всегда – он широко и приветливо улыбнулся, выглянувшему в окно дяде Васе.
Раздался звук, открываемых засовов, и за дверью показался дядя Вася в пиджаке, который был одет на тельняшку.
– Истинный моряк, даже в ресторане тельник не снимает – подумал Кузьма.
– Ну что Кузьма навел порядок в Севастополе?
– Да есть немного. Немножко в меру способностей.
– Значит этой мрази, будет теперь поменьше.
Кузьма прошел в холл ресторана и удобно расположился в кресле.
– Скоро вы дядя Вася? Долго вас ждать?
– Пойдем, перекусишь немного. Зина покормит. Хорошая девчонка. Тебе бы такую в жены.
– Не дядя Вася я казак вольный. В походе я уже который год. А казаки знаешь, в походе не пьют, не расслабляются, и на женщин не смотрят.
– Погодь, погодь, я тебе говорю. Казак, он видишь ли? А от кого казаки родятся? У тебя, что мамки-казачки не было. Сам по себе на грядке вырос? А мы все как? Не казаки? Не. Без женщин это ни жизнь. Зря ты так Кузьма критично. Есть хочешь?
– Нет спасибо, я есть не хочу – потянулся в кресле, улыбаясь и разминая руки Кузьма – а вот от чая бы без сахара, не отказался бы.
– Зинка, подь сюда – прокричал, в глубь зала, дядя Вася.
В холл вошла симпатичная брюнетка, с короткой прической в джинсах и джинсовой курточке.
Светлые, с синеватым отливом глаза, изучающе осмотрели Кузьму. Из-под челки, спускавшийся прямо на глаза, на Кузьму посмотрели озорные глаза.
– Познакомься стрекоза. Это мой Кузьма, я тебе про него рассказывал. Пришел проводить меня сегодня специально.
– Тот самый Кузьма? О котором, вы так много рассказывали с тетей Настей? Да он же с «Бреста» – она посмотрела на авианосный знак, на груди Кузьмы.
– Тот самый конечно. Знакомься, получше. Он нам, как сын. Ты уж не обижай его.
Кузьма смутился, но с интересом посмотрел на девушку, а она на него. Он подтянулся, и они оба молодые и красивые засмеялись одновременно.
– Хорошая девушка – подумал Кузьма.
– Ладно, ты скоро стрекоза? Тащи Кузьме чай хороший без сахара.
– Я уже закончила сегодня и все убрала – сказала Зина, и опять улыбнулась Кузьме – но чай сейчас будет.
– Хорошая у нее улыбка. Приятная – подумал Кузьма.
Последний катер отходил на Северную сторону. Мансур смотрел в сторону площади Нахимова, но Кузьмы видно не было. Они хорошо вшестером провели время, гуляли по Приморскому бульвару, пили у грота шампанское. Затем Николай пошел провожать Анечку на Большую Морскую. А Надежда и Зоя жили в общежитии на Северной стороне. Конечно, офицерам было в тягость ехать с ними, на Северную сторону. Потом пришлось бы ждать на холоде до шести часов первого парома, и еще добираться на троллейбусе до Угольной, где стоял «Брест». В восемь часов назначена съемка и выход на полеты. На корабле надо быть минимум в семь часов.
Но молодость и задор сделали свое дело, и Мансур запрыгнул в уже отходящий паром.
– Вперед навстречу новым приключениям! Разве мы не мужчины? У нас есть еще бутылка шампанского, и мы можем отпраздновать наше знакомство – закричал он.
– Вот Кузьма телепень. Опять где-то застрял, нельзя на него положиться – пробурчал недовольно Сергей.
На Северной стороне ушли последние автобусы, и пришлось до общежития по пыльной дороге добираться пешком.
Мансур без конца, читал стихи Расула Гамзатова, а Сергей рассказывал смешные истории. И лишь когда подошли к общежитию девушки помрачнели.
– А к нам нельзя. У нас строгий пропускной режим.
Теперь помрачнел Мансур:
– Ничего себе подруги, а мы где будем ночевать? Вы что нас так здесь и бросите?
– А здесь недалеко до 12 причала. Там масса кораблей и вы можете вполне переночевать там.
– А никак нельзя к вам через окошко? Мы бы вместе попраздновали с вами всю ночь – спросил с надеждой Сергей.
– В окно нельзя мальчики. Нас могут за аморальное поведение выгнать из общежития и исключить из комсомола.
– Что же вы не сказали сразу, когда садились в катер. Вы же знали, что мы с «Бреста» и здесь негде будет ночевать – спросил Мансур.
– Да напугали нас этими «черными колготками», очень хотелось, что бы вы проводили до подъезда. Извините нас. Ведь мы еще встретимся – спросила с надеждой Зоя.
– Встретимся обязательно, как бы не так, – ответил Сергей и потянул за рукав за собой Мансура – Девушки, бросили кавалеров на холоде. Плохие девушки.
– А вы что хотели-то?
– Что хотели, то хотели, больше не хотим, пока – бросил Сергей, увлекая за рукав Мансура за угол.
Ребята скрылись за углом дома, а девушки стояли на крыльце.
– Вот и обидели, ни за что хороших ребят. Надо было на причале сказать, что к нам нельзя.
Теперь больше не придут никогда – посмотрела, им вслед Надежда, и с сожалением вздохнула – куда они теперь действительно?
– Не пропадут, небось. Да и у них с собой наше шампанское. Погреются, а может кто из «северяночек» пригреет у себя дома. Не бойся, такие не остаются на причале. Ты видела этого Сергея – настоящий бабник, ему только в руки попади – сразу на аборт придется бежать.
– Так Зоя мы никогда замуж с тобой не выйдем. Нельзя парней отталкивать от себя таким образом – высказалась Надежда – я пойду за ними. Проведу с ними время. Поговорим просто.
Она побежала за угол, но ребят уже не было видно.
– Наверно пошли на 12 причал – подумала она, и с сожалением пошла за Зоей в общежитие.
Сергей и Мансур вылезли из-за забора, строящегося дома, и пошли в сторону причала.
– Больше никогда не пойду провожать таких девушек – обиженно сказал Мансур.
– По статистике отказывает каждая вторая с первого раза, каждая четвертая со второго и каждая шестнадцатая с третьего.
– А мне не надо и второго раза – пробурчал Мансур.
На причале было пусто.
– Может действительно, пойдем на двенадцатый причал. Там стоит крейсер «Грозный» на нем одноклассник командиром БЧ-4 служит, у него и переночуем – предложил Мансур, после того, как стало сыро и прохладно.
– Не, не успеем на выход, здесь минут тридцать–сорок хода, плюс тридцать минут катер, и сорок минут до Угольной, с площади Нахимова. Времени в обрез, можем не успеть. Гиоев, знаешь, что уже за тридцать минут до отхода снимает трап. Надо придумать что-нибудь такое неординарное. Не ночевать же действительно на причале. Мансур открывай шампанское, под него лучше думается.
Мансур ловко открыл бутылку, пробка улетела в воду, и передал ее Сергею. Тот припал к горлышку.
– Эй, парень оставь немного, хоть пару глотков – внезапно раздался из-под причала чей-то голос.
Офицеры подошли к краю причала, и увидели под самым причалом маленькую рыбацкую лодочку с мотором. В ней сидел в канадке пожилой усатый мужчина с удочками.
– Закуска есть – спросил, никогда не унывавший, Сергей?
– Да полно – рыбак, открыв сумку, стоявшую под баночкой лодки, стал извлекать богатства. Баночка соленой капусты, соленые огурчики, помидоры, колбаска докторскую уже аккуратно нарезанную, несколько шматов сала, копченая рыба, буханка черного хлеба, термос с чаем – перечислял рыбак свои богатства – на рыбалке я, а Натаха, по тихому, шкалик вынула из мешка, вот жду кого-нибудь согреться.
– Меня зовут Сергей, это Мансур.
– Меня зовут дядя Ваня, Иван Перфильевич для вас – представился, пожав руку Сергею, рыбак.
– Все хорошо Иван Перфильевич, но твоя закуска под шампанское никак не идет. Сюда нужны конфеты, шоколад, на худой конец что-нибудь сладкое. Фрукты например. А это, под «шило» хорошо пойдет.
– Я вам на рыбалку шоколад буду брать что ли или фрукты? Да и где взять-то «шило»? – спросил мрачно рыбак.
– Где, где отвези нас на «Брест», а там и нальем и с собой еще дадим на рыбалку – придумал внезапно Сергей.
– Так чего стоим? Залезайте. Пошли на «Брест» – радостно согласился рыбак – А вы не обманите?
– Ты, что? Я начхим «Бреста», а Мансур командир БЧ-4. Любимым противогазом клянусь, чтобы у меня УСВЗ в нужный момент не сработало, не обманем! – засмеялся радостно Сергей.
Мотор маленькой лодки завелся, и офицеры радостно прыгнули в нее.
– Осторожнее, перевернете – пробурчал рыбак и лодка, сделав резкий разворот, и взяла курс на Угольную.
– Я тебе говорил, что не пропадем – сказал Сергей, и пожал в темноте руку Мансуру.
– Я сало не ем, у нас не принято – начал оправдываться Мансур.
– И не надо, тебе сало есть – оно нам с Кузьмой и Иваном Перфильевичем больше достанется. Хотя мусульмане говорят, что если иллюминатор задраить, то и сало можно мусульманам. Аллах-то не видит.
– Мой Аллах все видит – пробормотал еле слышно Мансур.
– Ты же коммунист Мансур. Какой Аллах?
Через несколько минут мелькнули огни «Бреста» и катер лихо причалил к приставке. Вахтенный матрос сноровисто принял конец, и закрепил на кнехте.
– Эй, Никифоров, Володя принимай гостей – закричал Сергей вахтенному офицеру, который испуганно выскочил из рубки дежурного по кораблю.
Сергей протянул ему остатки шампанского, и вся троица поднялась по трапу с проставки на корабль.
Попив чай, и дождавшись, когда все работники ресторана соберутся в холле, Ирина Николаевна сдала ресторан на охрану и все дружно направились на выход. Некоторые побежали по домам. Зина зашла за здание ресторана и выкатила большой мотоцикл с коляской:
– Батин мотоцикл, теперь я езжу. Надевайте каски и поехали.
– Ее все в Севастополе знают, зовут Зинкой-мотоциклисткой. Знаешь, как она носиться? – с гордостью сообщил дядя Вася.
– Не ношусь, а езжу исключительно в рамках правил. У меня не одного прокола в правах нет – доложила Зина.
– Вот здорово – сказал Кузьма, рассматривая реликвию – первый раз вижу девушку, ездящую на мотоцикле.
Дядя Вася деловито залез в коляску, и нацепил шлем, который на его голове напоминал игрушечную шапочку. Зина села спереди, а Кузьма сел сзади, и тоже надев шлем, и отдав свою фуражку дяди Васе.
Мотоцикл затарахтел и рванулся с места. Кузьма чуть не свалился с него от рывка. Зина притормозила, повернулась к нему, и сверкнув улыбкой сказала:
– Свалишься ведь. Держись за мою талию.
И Кузьма краснея, от первого в жизни прикосновения к женщине, нежно взял ее за талию своими большими ручищами. Зина напряглась немного, и мотоцикл рванул с места.
Пролетев по большому городу, они выскочили, наконец к Херсонесу, и повернули в сторону Стрелецкой бухты. С ревом мотоцикл затормозил у домика дяди Васи. У калитки дядю Васю уже ожидала Анастасия Петровна.
Она подошла к слезшему с мотоцикла Кузьме и расцеловала его в щеки:
– Кузя, любимый сынок. Вернулся к нам.
– Ты вота, шо хозяйка не мешай сейчас. Кузя сейчас проводит Зину домой и вернется. А то не дай Бог, кто-нибудь обидит ее. А она сирота и он, как офицер, должен ее защищать от всяких неприятностей.
Зина, Кузьма и Анастасия Петровна попытались ему возражать, но дядя Вася был непреклонным:
– Цить, бабы я сказал, что проводит, значит проводит. Не по мужски, ночью женщину одну бросать.
Он заговорщически подмигнул Зине и Кузьме.
Анастасия Петровна, привыкшая к командному тону мужа, согласилась, и поцеловала Кузьму в щеку:
– Кузя не забывай нас стариков. Мы тебя любим. Вернешься сегодня к нам?
– Нет наверно тетя Настя. Мне на корабль надо завтра с утра в море. Но я обязательно зайду через недельку – и Кузьма расцеловал Анастасию Петровну и дядю Васю Зина, сидя на мотоцикле, ждала Кузьму, краснея и чему-то улыбаясь.
Он еще обнял дядю Васю, опять сев за Зиной на мотоцикл, уже без всяких уговоров, нежно взял ее за талию.
Мотоцикл резко рванул с места.
– Кузьма не обижай Зину, она сирота. Помни об этом – донесся им вслед голос дяди Васи.
– Меня никто не обидит, если я сама этого не захочу – прокричала Зина уже на ходу, в темноту.
Через десять минут мотоцикл, пролетев микрорайон, затормозил у небольшого домика с черными окнами.
– Вот здесь я и живу – сказала Зина, снимая шлем, из под которого вылезали ее темные волосы.
Кузьма тоже слез и положил свой шлем в коляску мотоцикла и надел белую фуражку:
– Ну я побежал на корабль – сказал Кузьма, решив миссия выполнена, и что пора прощаться с Зиной.
Но она видимо придерживалась другого мнения.
– А пойдем Кузьма, сходим, на море посмотрим. Прогуляемся. Посмотри ночь, какая хорошая. Звезды. Здесь море рядом. Знаешь, как красиво смотреть с Херсонеса ночью на волны и огоньки в море.
– Пойдем – не в силах отказать ответил Кузьма, внезапно для самого себя.
И вообще ему казалось, что он не в силах сопротивляться ее голосу и готов выполнить ее любое желание.
Зина провела Кузьму на Херсонес по какой-то тропинке. В темноте чернел подвешенный колокол, где-то бросали тени древние греческие постройки, колонны.
Они вышли на берег моря. Внизу о скалы бились черные волны. Кузьма подошел к краю обрыва и оттуда выбросил подальше в сверкающие при свете луны волны, лежавшие у него в карманах кастеты и нож «черных колготок».
– Ты чего выбросил? – тихо спросила Зина.
– Прошлую никчемную жизнь – ответил так же тихо Кузьма.
– Пойдем, посидим на скамейке, там есть рядом с колоколом – предложила Зина.
И они пошли в сторону, где темной громадой чернел старинный колокол.
Было тихо, и вокруг не было никого.
– Садись – предложил Кузьма, расстелив свою тужурку на скамейку.
– Не снимай, холодно – засмеялась, как колокольчик Зина, и одела снова тужурку, на него.
– Мы сядем так – сказала она, и усадив Кузьму на скамейку, а сама села ему на колени, распахнула тужурку, и прижалась всем телом к его груди. Ее глаза сверкали, как звездочки в ночи, отражавшиеся в море.
Она что-то ему говорила, но ее не слышал. Кузьма боялся пошевелиться, спугнуть ее. Она что-то ему говорила, и рассказывала. Голос ее звенел как колокольчик. И Кузьма был готов так сидеть до утра.
Они не знали, сколько прошло времени, боялись спугнуть жар-птицу их зарождавшейся любви.
Казалось, что прошел целый век, как они знают друг друга. Сквозь ее легкую курточку Кузьма чувствовал, как сильно бьется ее сердце, чувствовал ее небольшие и очень теплые грудки.
Наконец Зина сказала тихо:
– Кузя пойдем домой спать, а то тебе завтра надо на корабль.
– Да, часов в пять выходить надо. У нас в восемь выход завтра в море.
– Знаю, вы идете на две недели в Феодосию с «Беззаветным» и «Красным Кавказом».
Кузьма всегда удивлялся, откуда женщины в городе знают о задачах и действиях флота больше, чем флотские офицеры.
Они пошли медленным шагом домой, оставляя позади шум прибоя, бьющегося о тысячелетние скалы Херсонеса.
Дома Зина, поставила чай, и пока он закипал, постелила Кузьме в комнате на полу, а себе на небольшом диванчике. Комната была в домике всего одна.
Попив чай, Кузьма быстро помылся во дворе, и раздевшись нырнул, под приятно пахнувшую простыню, накрытую зеленым верблюжьим одеялом.
Зина погасила свет в комнате, и пошла умываться. Сердце Кузьмы, казалось выскочит сейчас из груди, так ему было хорошо. Его бросало то в пот, то в холод.
Через минут пятнадцать пришла Зина и в темноте залезла под свое одеяло на диване.
Они лежали и молчали. Кузьма не мог заснуть, он лежал и думал о Зине, дяде Васе и Анастасии Петровне. Он не мог понять, почему он раньше не знал Зины.
Внезапно в ночи раздался тихий, как колокольчик, и призывный голос Зины:
– Кузьма так и будешь продолжать половую жизнь на полу. Иди ко мне, здесь нам будет вместе гораздо теплее. А то у меня зуб на зуб не попадает.
Второй раз приглашать Кузьму было уже не надо, и через секунду их тела сплелись в тесных объятиях. И пропало все и небо, и звезды, и Севастополь, и «Брест», и этот теплый маленький домик.
Майор милиции Мастрюков, ел свой хлеб, не даром. Он уже к двум часам ночи имел полный список морских офицеров, бывших курсантов «Голландии» и «Стрелки» 1972-1974 годов выпуска, прибывших за последнюю неделю в Севастополь в отпуск или в командировку или к новому месту службы.
Таких набралось шестнадцать человек. Десять прибыли в отпуск с других флотов, один прибыл в командировку, двое прибыли в Севастополь с кораблями, прибывшими в ремонт, двое прибыли на кораблях, уходящих на другие флота из Николаевского завода и один прибыл уволенным в запас по болезни к месту постоянного жительства в Балаклаву.
Проверить, всех было, не сложно. Уже ночью ушли во все гарнизоны, откуда прибыли эти офицеры телеграммы с запросами о подобных случаях.
Конечно, была и погрешность во всем этом, и этого Мастрюков боялся больше всего. А вдруг искомый офицер не встал на учет в комендатуре в Севастополе, а приехал к примеру из Ялты, Евпатории или Сухуми, где отдыхает на один день. Такое тоже можно предположить. Но нужно ждать ответов из гарнизонов. И намаявшись с раздумьями, и накаченный своим командованием Мастрюков прилег спать на диванчике у себя в кабинете.
Кузьма прибыл на корабль к семи часам утра. Уже полным ходом шло приготовление. Заскочив на минутку в каюту к Мансуру, чтобы извиниться за вчерашнее он застал там полное веселье.
Столы были накрыты различными разносолами. Серега Огнинский с Мансуром и летчиком Красуком обнимались с каким-то мужиком в тельняшке и клялись в вечной дружбе. Бывший, с ними начмед Игорь Муратов, отвалился спать на диване.
Увидев Кузьму, Серега закричал:
– Штрафную, этому Кузьме. Как он просек, что эти девицы – пустой фантик, и не пошел их провожать.
– Ребята приготовление, через полчаса уже докладывать вам командиру о готовности боевых частей.
– Как приготовление, а мы не слышали. Сколько времени? – Сергей посмотрел на часы, и аж подпрыгнул – ничего себе посидели. Мансур наливай бутылку «шила» Перфильевичу, а то потом своего «крейсера» не найдет и две недели будет с нами в Феодосии париться.
– Как две недели – вскричал Перфильевич, – да мне сегодня надо в баню идти с Егоровичем вечером.
Всей гурьбой офицеры пошли провожать Перфильевича к трапу. На трапе Сергей долго целовался с Перфильевичем. В результате чего отдали приставку, и Перфильевичу пришлось прыгать уже на нее на ходу корабля. При прыжке он умудрился разбить подаренную бутылку с корабельным шилом, и сев наконец, в свою лодку горько заплакал о потере «подарка».
Серега кричал ему с трапа:
– Не переживай Перфильевич, придем с морей, еще нальем вдвойне.
– А вы, не обманите? – раздался далекий голос Перфильевича, с уходящей от корабля приставки.
– Да клянусь своим самым любимым противогазом – кричал в ответ ему Серега, и раздался задорный смех, провожающих офицеров.
В кабинет командующего Черноморским флотом прошел начальник Севастопольского городского УВД генерал– майор Литвиненко.
– Что Тимофей Ильич привело тебя ко мне. Мои что ли расшалились, так мы их поправим.
– У меня дело «черных колготок» по всем нашим данным это два ваших офицера в званиях капитан-лейтенантов так промышляют. Мы проверяем, но сегодня зверски избиты шестнадцати – семнадцатилетние дети, один из них сын секретаря горкома партии товарища Бурунова, другой сын директора завода «Фрегат» Крапченко. Избиты зверски – шестнадцатилетнему школьнику Валентину Машкину сломали руку, выбили зубы, сломаны ребра. Ну, звери твои офицеры. Надо найти.
Командующий флотом заходил по кабинету:
– Так понятно. А как ты объяснишь, что вчера вечером эти «черные колготки» зверски избили моего капитан-лейтенанта с «Красного Кавказа» Махортина. Показывает, что их было пять человек и один несовершеннолетний по кличке «Малыш». Сегодня ночью его доставили в госпиталь – сломаны четыре ребра, перебит нос, сломан палец на руке, разорвано ухо. Это как понять? Я уже приказал прокурору флота провести дознание по этому делу. Самых толковых ребят назначили на это дело.
– Просто понять! Твои за что-то и настучали ему по тыкве.
– Не сходится Тимофей Ильич – количество не сходится, и этот несовершеннолетний никак не может быть офицером Черноморского флота.
– А может он, чей сын? – робко спросил генерал-майор.
– То, что он чей-то сын – это точно. Но не сын Махортина это тоже точно.
– Разбирайся сам Тимофей Ильич. Если нужна моя помощь – окажу, спецназ подтяну для захвата, бригаду морской пехоты подниму. Но не мешай ты нам работать со своими бредовыми идеями, и пожалуйста сделай так что бы на берегу мои офицеры могли нормально отдыхать.
Майор милиции Мастрюков рыл землю, чтобы найти хоть какие-нибудь следы.
Восемь отпускников отпали по предоставленным алиби – находились в указанное время в семьях, двое уехали по туристическим путевкам на турбазу в Пятигорск уже более недели назад.
В ремонт прибыл балтийский крейсер «Октябрьская революция», два капитан-лейтенанта – выпускники, так называемой «Стрелки» имели также полное алиби – один был две недели в отпуске на Западной Украине с семьей, а второй был отправлен командиром корабля в командировку в Ленинград на завод, неделю тому назад.
В командировку, в школу водолазов, размещавшуюся на Херсонесе, прибыл капитан-лейтенант Воронов из Североморска для сопровождения выпускников учебного отряда в Североморск. Как раз в этот вечер он сопровождал новоиспеченных «водолазов» на вокзал и вечером никак не мог быть на «Остряках». На авианосце «Брест» прибыли в Севастополь старший лейтенант Валиев – командир группы БЧ-3 и капитан-лейтенант Гусаченко. Валиев дежурил по кораблю, Гусаченко по данным командира корабля капитана 1 ранга Гиоева сходил на берег, вернулся вовремя – был у невесты.
И, наконец, уволенный в запас по состоянию здоровья капитан-лейтенант Мирончик никак не мог участвовать в вышеуказанных событиях.
Удалось переговорить с несколькими отпускниками, и несколькими командированными.
Не удалось переговорить только с Валиевым и Гусаченко, которые ушли на «Бресте» в Феодосию, на полеты авиации. Возвращение ожидалось через две недели.
Беседа с пострадавшим капитан-лейтенантом Махортиным тоже не дала никаких новых зацепок. Он молчал намертво.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?