Текст книги "Служил Советскому Союзу!"

– А почему вы только ко мне пришли. У нас на корабле же куча радиоэлектронных средств, работающих на излучение. Это мощные поисковые радиолокационные станции, навигационные станции, станции обеспечивающие полеты авиации, стрельбовые станции и даже гидроакустические комплексы. Почему именно БЧ-4? У вас на ваших комплексах, нет никаких предохранителей, на линиях стрельбы? Они, что у вас напрямую, постоянно подключены на стрельбу? Но так же не должно быть, если подумать логически.

– Не надо думать логически. Такое решение принял командир соединения и не надо его обсуждать. Он считает виновными, именно БЧ-4. Об этом сообщили уже американцам, что все это произошло в результате наводок от ваших средств связи – с какой-то злостью проговорил флаг РО – и не надо пытаться свалить свой промах на других. Кстати, напишите объяснительную записку, по поводу произошедшего, на имя командира соединения и отдайте ее мне через час.

Мансур шумно втянул в себя воздух:

– Виновник уже назначен. Хорошо, что сам в момент передачи, был в КПС. Здесь теперь никто не придерется.

Он посмотрел на зажавшегося в углу дежурного по связи лейтенанта Макарова, и подумал, каково ему переживать, что чуть не начал третью мировую войну.

– Какой передающие средства у вас работали в момент выстрелов, на каких частотах, в каких режимах, на какие антенны – продолжил флаг РО.

Мансур сел за пульт комплекса связи. По очереди начал выводить на световое табло тракты связи. Перечислял Здановичу все запрошенные характеристики, сформированных каналов связи.

Зданович и Бондаренко все тщательно записывали, переспрашивали непонятное. Их блокноты медленно наполнялись, новыми для них данными и характеристиками, чертежами трактов связи.

Флагманский связист соединения, капитан 3 ранга Цой, как мог, помогал Мансуру разъяснять непонятные термины, показывал документы по связи.

Мансур посмотрел на часы, когда они уже заканчивали. Было почти семь часов утра. Сыграли отбой боевой тревоги. По кораблю объявили боевую готовность номер два.

Пора на завтрак – тоскливо подумал он.

Опять застучали по трапам, сходам и коридорам загрохотали матросские ноги. Где-то хлопали двери и люки. Из БЧ-4 тоже уходили матросы и офицеры, не стоящие на вахтах. В двери мелькнуло, настороженное лицо Жени Гвезденко и Сергея Бурыкина.

– Ты когда? – прошептал губами Женя.

Мансур пожал плечами, и развел руки.

– КПС – ходовой – внезапно раздался голос вахтенного офицера – командиру БЧ-4 на ходовой. Вызывает контр-адмирал Сатулайнен.

– Есть. Принято. Бегу – прокричал в ГГС Мансур.

Извинился перед членами комиссии и побежал в ходовую рубку.

На ходовой его встретила тишина и мерное стрекотание включенных приборов. Штурман прибежал с обходного мостика и наносил на карту место корабля. Несколько радиометристов сидели на вахте у пультов, отмечая что-то и докладывая в боевой информационный центр.

Пробежал на выход с ходовой рубки, с встревоженным видом, замполит корабля. Увидев Мансура, хотел ему что-то сказать, но потом видимо передумал, резко повернулся, махнул рукой и убежал. Мансур обошел переборку отделяющую ходовую рубку от штурманской рубку слева, там где обычно находился командир корабля. Командир соединения находился справа.

После темноты штурманской рубки солнце, уже взошедшее резко ударило в глаза. У левого «визира» стоял командир и что-то рассматривал на горизонте. Мансур подошел к нему и доложил:

– Товарищ командир по вызову контр-адмирала Сатулайнена командир БЧ-4 прибыл.

Командир оторвался от «Визира» посмотрел на Мансура и тихо сказал:

– Вроде ничего, но скандал будет хороший. Но войну слава Богу вроде не начали.

Контр-адмирал Сатулайнен сидел в своем кресле и о чем-то думал. Его короткий седой ежик был взъерошен. Внезапно он повернулся к командиру, хотел что-то сказать, но увидев Мансура, передумал и прокричал:

– Асленбеков это я вас вызывал, а не командир. Идите сюда.

Мансур повернулся, и направился к адмиралу Сатуланену. Он хотел доложить, но адмирал остановил его жестом.

– Так товарищ капитан-лейтенант, доложите мне, что у вас там на командном пункте за кнопки управления ракетным и артиллерийским оружием? Вы почему начали стрелять по эсминцу «Мелвил» без моего приказания? Или я уже не старший на корабле и мои приказания вас не касаются?

У Мансура язык прилип к небу:

– Товарищ контр-адмирал мы не стреляли из пушек. Мы стреляли только по каналу СБД.

Адмирал сделал сердитое лицо:

– Как это не стреляли? Вон «Мелвил» отскочил на сколько. Смотри – он показал на точку едва видную на горизонте – ты чего это капитан-лейтенант, решил третью мировую войну развязать, без разрешения сверху. А зачем нам тогда нужен Верховный главнокомандующий, Генеральный штаб и прочие штабы? Если каждый летенант паровоз и рулит куда хочет.

– Товарищ адмирал, разрешите доложить!

– Не разрешаю – махнул Сатулайнен рукой и внезапно усмехнулся – ты это там у себя разбирайся, а то знаешь, какой шум будет уже сегодня. Мне нужны объективные данные, как это могло получиться. Вон американский адмирал на связи висит и просит больше не стрелять по «Мелвилу». А ты говоришь, что не стреляли – и он опять усмехнулся и даже вытер слезу рукой – хотел в глаза тебе посмотреть и лично убедиться врешь ты или нет.

На ходовом засмеялись и командир корабля и вахтенный офицер и штурман и даже, находившийся рядом с командиром заместитель командира по авиации.

– Иди разбирайся и чтобы больше не стрелял. Понял? – махнул рукой адмирал и отвернулся к иллюминатору.

– Так точно понял – ответил Мансур и побежал бегом в КПС.

По пути Мансура перехватил командир корабля:

– Мансур Умарханович. Ты пену там не гони. Разберитесь как следует. Мне важно знать, что произошло.

– Понял товарищ командир, постараемся разобраться.

В КПС-е уже члены комиссии закончили работу. Флаг РО посмотрел на часы, и сказал:

– Пока все, товарищи. Завтракаем, и после завтрака собираемся в 10 часов в моей каюте. Вопросы есть?

– Нет – пожали плечами командир Мансур и флагсвязист.

По очереди вышли из КПСа.

Флагманский связист задержал Мансура в коридоре:

– Ты Мансур не спеши делать выводы. Сначала надо все проверить. Внутренне я понимаю, что не может быть, но проверить– то надо – его слегка узковатые корейские глаза излучали тепло.

Мансур пожал ему руку и побежал в каюту мыть руки, бриться, приводить себя в порядок. В коридоре командиров боевых частей его ждали, взволнованные Кузьма Гусаченко и Женя Гвезденко.

– Ну что решили? – спросил Мансура Гвезденко – кто виновен?

– Да ничего не решили. Виновные однозначно уже мы – ответил Мансур, открывая дверь – зайдите ребята потом. Я приведу себя в порядок, позавтракаю и потом поговорим. До 10 часов время еще есть.

Кузьма немного задержался:

– Мансур, там в орудиях и зенитных автоматах есть механические и электрические предохранительные цепи. Оно не может само просто так стрелять, ни при каких обстоятельствах.

– Я догадываюсь об этом – ответил Мансур, сбрасывая с себя курточку и майку – не может быть другого.

– Ладно, Мансур, давай умывайся. Не буду мешать. Зайду позже, а пока пойду на автоматную и позанимаюсь спортом – сказал, махнув рукой, Кузьма Гусаченко и закрыл за собой дверь.

Мансур привел себя в порядок и пошел в кают-компанию. В кают-компании за его столом сидел и пил чай, улыбающийся начальник химической службы Сергей Огнинский. За соседним столом пил чай командир БЧ-2 Бондаренко.

Когда Мансур сел за свой стол, то Сергей громко продекламировал ему стихи:

 
– Матрос по тревоге на пост прибежал,
– Ногою случайно на кнопку нажал,
– С ревом, ракета куда-то ушла,
– И миноносцу, полборта снесла.
 

Мансур улыбнулся, и сев на свое место, сказал:

– В принципе Сергей, все правильно. Только нам повезло, что надстройку на Мелвиле, все же не снесло.

– Огнинский, перестаньте юродствовать. У нас ничего просто так, не может, само выстрелить. Вы лучше своими противогазами занимайтесь. Мы сами разберемся со своими проблемами, а вы пока пишите, свои похабные стишата – из-за своего стола сказал Сергею, сидевший там Бондаренко.

– Клянусь любимым противогазом, что то, что у вас сегодня случилось, касается не только вас, но и каждого из нас и настолько, что сегодня мы все могли уже рыб кормить, а не только вы – ответил командиру БЧ-2 начхим.

Бондаренко хотел встать и что-то ответить.

Но Сергей улыбнулся, сделал испуганное лицо, прижал два пальца ко рту, постучал ими по рту, и испуганным голосом ответил Бондаренко:

– Павел Петрович, все молчу, молчу. Дурак. Извините. Эти стихи совсем не про вас. Это совсем про другой корабль. И потом там ракеты, а у вас же артиллерия стреляла вроде. И ни в какие надстройки никому не попала, слава богу. Я лично, как вы говорите, буду ждать окончания расследования, и обязательно напишу, в вашу честь благодарственную сонату. А в вашу лично честь напишу панегирик.

– Огнинский перестаньте в кают-компании матом ругаться. Делаю вам замечание, товарищ старший лейтенант – сказал, вставая Бондаренко, и напомнил Мансуру – мы ждем вас ровно в 10 часов в каюте флагманского РО. Не опаздывайте.

Огнинский смешливо положил правую руку на голову, как бы имитируя фуражку, а левую поднес к виску, как бы отдавая честь командиру БЧ-2:

– Так точно Павел Петрович! Есть перестать ругаться матом и панегирик вам не писать.

– Шут балаганный – прокричал и без того заведенный Бондаренко и вышел из кают-компании.

Мансур усмехнулся и сказал Огнинскому:

– Хватит над ним смеяться. Он и так заведенный, ты что не видишь.

– Мансур я в твою честь чего-нибудь хорошее напишу, если ты завидуешь.

Мансур усмехнулся и не допив чая вышел из кают-компании.

Без двух минут десять Мансур вошел в каюту флаг РО. Там уже сидели флагманский связист и командир БЧ-2. Помимо них, в каюте флагманского РО, был командир БЧ-7 капитан 3 ранга Муравьев. Перед всеми лежали раскрытые блокноты.

Флагманский РО, недовольно поджал губы, посмотрел на корабельные часы, висевшие на переборке каюты, и увидев, что до назначенного срока осталось еще две минуты тихо сказал:

– Могли командир БЧ-4 бы и раньше прийти. Мы все сидим здесь уже минут десять и ждем только вас – и потом, обращаясь ко всем сказал – начинаем совещание.

Мансур не стал оправдываться и промолчав, сел на свободный стул, положил раскрытый блокнот на край стола. Приготовился записывать.

Флагманский РО, сердитым голосом продолжил:

– Произошло чрезвычайное происшествие. Сегодня в три часа пятнадцать минут во время передачи по одному из каналов сообщения БЧ-4, на капсюле кормового автомата «Флаг» навелось видимо недопустимое напряжение и автомат самостоятельно выпустил очередь над американским эсминцем «Мелвил». Выпущено 3000 снарядов, калибра 30 мм. Если бы автомат был наклонен, немного ниже, уже началась третья мировая война. Это если коротко. Наша задача – обнаружить причину этого чрезвычайного происшествия и не допустить повторения этого, впоследствии.

Все присутствовавшие, молча смотрели на него, и ждали, какие он сделает выводы, и какие поставит задачи.

– Товарищ капитан-лейтенант – обратился флагманский РО к Мансуру – какие вы можете предложить нам меры, чтобы установить причины произошедшего?

Мансур пожал плечами, поднял голову, окинул всех присутствующих и встал:

– Во-первых, для себя, я сам не до конца уверен в том, что в данном происшествии виновато БЧ-4. Об этом можно говорить, только после установления настоящей причины. Это я говорю, не защищая свой мундир, а как специалист в этих вопросах. Лично для меня, а я уверен и всех кораблей этого проекта, с целью не повторения произошедшего, надо обязательно установить истинную причину произошедшего.

– А как вы предлагаете это сделать? – перебил Мансура командир БЧ-2.

Флагманский РО, недовольно посмотрел на командира БЧ-2. Видимо он считал, что перебивать докладчика, только его прерогатива. Бондаренко увидев взгляд своего начальника сразу замолчал.

Мансур прокашлялся, и продолжил:

– Такие замеры электромагнитных полей, совместимости работающих радиоэлектронных средств корабля и наводок на всех устройствах, могут делать только специалисты специальной измерительной лаборатории научно-исследовательского института связи. Понимаю, что в условиях боевой службы это сделать невозможно. Значит, их работу на корабле, нам необходимо организовать на период возвращения с боевой в базу или, если будут возможными такие решение, то при заходе в Камрань. Я понимаю, что наши орудия и ракеты предназначены для боя, и не могут быть отключены, даже на короткие промежутки времени. Поэтому, я планирую со своей стороны уже сегодня создать группу проверки в составе старшего инженера БЧ-4, командира первого дивизиона БЧ-4, командира радиотелеграфной группы. А для придания легитимности нашим замерам, я предлагаю включить в эту группу специалистов из БЧ-7 и БЧ-2 и утвердить эту группу приказом командира соединения. Руководителем этой группы предлагаю назначить командира боевой части семь капитана 3 ранга Муравьева, как самого непредвзятого в этом вопросе и специалиста в вопросах использования радиоэлектронных средств. Доклад закончен.

– А я предлагаю назначить руководителем старшего инженера БЧ-2 капитана 3 ранга Шеломова – внезапно, сказал капитан 3 ранга Бондаренко, сделав недовольное лицо.

Флагманский связист, немного помолчавший, пожевав губами, тихо сказал:

– Я против кандидатуры Шеломова. Пусть руководителем будет Муравьев. Это и статус выше и солиднее, все же командир боевой части. Плюс он специалист вопросах. Если будет надо, то я буду докладывать свое мнение командиру соединения лично.

Все присутствовавшие на совещании, понимали, что в произошедшем виновато не БЧ-4, а скорее всего, это связано с какими-то проблемы в БЧ-2. Хотя все может быть и надо проверить все варианты. Все понимали, что по результатам расследований, установленные причастные, наверняка полетят с должностей и даже могут лишиться звезд на погонах. Скандал назревал не шуточный. О происшествии уже было доложено в Москву. Видимо, будет доложено в самые высокие инстанции, возможно вплоть до Генерального секретаря, зная степень реакции, в таких экстремальных случаях, можно было предполагать, что проблемы по данному происшествию, способному выйти на уровень ООН, и выводы будут сделаны руководством страны и министерства обороны, самые серьезные. Никто из ракетчиков и артиллеристов, явно не хотел брать вину на себя, понимая серьезность ответственности. А так виновна, какая-то там совместимость, непродуманность, каких там проблем совместного использования радиоэлектронных средств. И чего там Мансур упирается? Взял бы, сразу вину на радиоэлектронную совместимость, и вопрос решен. Виновных на корабле нет. А это главное.

Мансур это тоже понимал, что если сейчас согласиться со своей виной, то ничего не расследовать больше не будут Виновный уже назначен. Но подобное может повториться вновь, и с более тяжелыми последствиями. И он стоял на своем.

Ракетчики, тоже стояли насмерть, на своей версии. Утверждали во всех инстанциях, что у них никто не стрелял, и выстрелить даже не мог случайно. Никакие наводящие вопросы, не могли сбить их с принятой версии защиты.

Замеры, проведенные группой исследований, никаких отклонений от нормы не нашли. Не наводились напряжения, на капсюлях и в сетях управления стрельбой, при работе средств связи, на разные антенны, разными передатчиками, в разных режимах работы и на разных мощностях. И Муравьев с членами своей группы подписали акт.

Но такой акт не устроил ни специалистов БЧ-2, ни флагманских специалистов, ни командира соединения. Это значило, что причина так и не найдена. И далее искать надо у себя в боевой части. А это уже или технические проблемы, или организационные, либо просто человеческая дурость.

О том, что это может быть заранее спланированная диверсия, даже не думали. И только когда оперуполномоченный особого отдела капитан 3 ранга Миронов вечером зашел к Мансуру в каюту и начал задавать наводящие вопросы, Мансур вдруг понял, что и такая версия имеет право на жизнь.

Во время захода в Камрань, на борт корабля прибыли специалисты измерительной лаборатории из научно-исследовательского института связи с кучей различных приборов. Днем и ночью вместе со старшим инженером БЧ-4 они производили замеры, наводимых электромагнитных полей на всех орудиях, зенитных автоматах и на ракетных установках, от всех работающих на корабле радиоэлектронных средств. Командир боевой части управления Василий Муравьев, командир боевой части связи Мансур Асланбеков, и командир ракетно-артиллерийской части постоянно работали вместе с ними.

Уже по окончании работы начальник группы капитан 1 ранга Воробьев Алексей Алексеевич, флагманский связист соединения капитан 3 ранга Цой Александр Юнынович, старший инженер Сергей Бурыкин и Мансур сидели вечером в каюте Мансура. Стол, в честь окончания работы комиссии, был накрыт старшим инженером самыми различными лакомствами. Во главе стола стояла большая бутылка, разбавленного по специальному рецепту спирта, называвшаяся на корабле «Черные глаза» видимо за своей черный цвет.

– Мансур Умарханович – начал капитан 1 ранга Воробьев, налив себе немного разбавленного «черных глазок» и проверив, что стаканы всех наполнены – понимаешь, ничего не наводиться от твоих антенн, сколько измерений не сделали. Нет ничего. Ты не виновен. Но – он выпил пол стакана, немного поморщившись, закусил плодами манго, нарезанными на специальное блюдце, и продолжил – на повестке дня стоит вопрос престижа Вооруженных сил и Военно-морского флота. А это тянет за собой вопрос способности твоего командира руководить кораблем, способность более мелких начальников руководить боевыми частями, дивизионами, батареями. Может потянуть много, вплоть до уголовного дела. Лучший вариант – это разжалование и перевод на нижестоящую должность, как правило, на неплавающий корабль, откуда уйти до пенсии весьма проблематично. Я не преувеличиваю. Но это зависит от того, как поставить, и как посмотреть. А смотреть будут весьма пристально. Завиноватить корабль и ваших командиров, желание есть у многих. Я в этом сам убедился, когда улетал к вам. Американцы уже поставили вопрос в ООН о ничем неспровоцированном обстреле их корабля, и требуют крови виноватых, и материалы расследования.

– Алексей Алексеевич. Объясни мне неразумному. Неужели нам надо брать на себя вину, ради престижа Вооруженных сил в том, что мы делали, и в чем даже не виноваты? – спросил, тоже выпив, флагманский связист.

Мансур, подняв, свой стакан, тут же незаметно поставил его не выпитым на стол. Старший инженер выпил свой стакан до половины. Он единственный знал, что Мансур не пьет совсем, и подмигнул ему.

– Начальник связи звонил мне перед отлетом, и сказал, что сейчас превыше всего престиж Вооруженных сил и Военно-морского флота. А это понимай, как знаешь, если он сам сказал это мне. Что прикажешь мне сделать Александр? Доложить что у вас все хорошо и красиво? А потом эти акты представить господам из ООН. А дальше что?

Воробьев, крякнув выпил, второй стакан и развел руками:

– Мансур дорогой. Как хочешь, но мне этого замечательного напитка, – он пальцем показал на бутылку, и усмехнулся– накапай бутылочки три минимум. И что там у вас еще есть такого экзотического, что можно взять с собой и угостить наших коллег из управления связи ВМФ и нашего института?

– Бананы есть, кокосовые орехи, рапаны. Коралы. Разве перечислишь все, что есть? Я дам команду вам приготовить ящичек с колониальными товарами.

– Не Мансур это, все не то. Конечно, буду весьма благодарен, если снабдишь и этими, как ты сказал, колониальными товарами. Но я слышал, что у вас есть курица, запеченная в черном хлебе. Говорят, пальчики оближешь? Так это?

Мансур тяжело вздохнул. Он понять не мог, почему все эти, приезжающие из Москвы из Питера, только делают, что просят то одного, то другого. Вон приезжавший из Москвы, перед выходом капитан 1 ранга, увез два комплекта инструментов из ЗИПа спецаппаратуры. Теперь списывать надо, а это уже сложно. Выпросил еще четыре раскладывающих стульчика, три тельняшки, бушлат, матросский ремень, десантные сапоги и даже портрет Леонида Ильича Брежнева. Сказал, что очень надо. А как отказать проверяющему?

– Сделаем, вам Алексей Алексеевич пару таких буханок – подумав, сказал Мансур, тяжело вздохнув – только там внутри не кура, а цыпленок и он хорош для употребления только в горячем виде, сразу после приготовления. А так в дороге может испортиться.

– Не успеет, я сразу самолетом из Камрани в Питер. А у меня дома есть микроволновка. Главное довести – ну а теперь по делу, сказал он, наливая себе еще стакан – ракетчикам, можешь не беспокоиться, выдадут и так по первое число. Они первые на раздаче. Кое-кто распрощается с должностями, а может и звездами. Главком этого никому не простит. Сейчас надо залить, самое главное, международный скандал. Так просто, уже ничего не закончиться. А флоте, все понимают, что виноват корабль, но акт будет на вашу электромагнитную совместимость. Это проще с точки зрения международного звучания. Ты уж извини брат. Иначе нельзя, придется тебе отдуваться! И ты, должен будешь подписать этот акт, как и командир БЧ-7, командир дивизиона РЭБ, командир БЧ-2.

– Я все же сначала посоветуюсь с командиром корабля – упрямо сказал Мансур.

– Делай, как знаешь – махнув рукой сказал Воробьев – но я не думаю, что командир скажет тебе что-то отличное от моего.

Выводами комиссии, стал акт результатов замеров, где черным по русскому было написано:

– В результате наводок радиопередачи мощного КВ радиопередатчика на антенну № 1 (УГДШ) при передачи радиограммы в канале СБД на капсуле снаряда кормовой артиллерийской установки произошел самопроизвольный взрыв, и произошло самопроизвольное включение линии стрельбы артиллерийской установки, в результате чего, вышла вся лента 3000 снарядов. Предлагается в период перед передачей сообщений в канале СБД на данный радиопередатчик, на указанную антенну отводить патронные ленты от всех артиллерийских установок корабля и лишь после это производить передачи СБД.

– Как воевать-то будем Мансур? Зачем ты подписал эту галиматью? – спросил Мансура его однокашник Женя Гвезденко – или враг будет ждать, пока мы передадим все сообщения и только после этого приведем в боевую готовность корабль? Они ж над нами смеяться будут. Перестраховщики чертовы, за свои погоны и должности трясутся.

Мансур понимал, что Женя прав, но ничего поделать не мог.

– А про ракеты в выводах комиссии ничего нет? А ведь запишут, как велит им ихнее начальство. Они берут на себя большую ответственность. В конце концов, нам, что больше всех надо? Лично я знаю, что мы свое дело сделаем, в любой обстановке, а они – это их уже дело.

– Ты не прав Женя. На корабле важна работа всех боевых частей. Но извини то, что я делал, подписав чертов акт, называется политической целесообразность. И от того, что они не выстрелят вовремя, нам с тобой легче не будет. Это будет и наша с тобой беда – Мансур развел руками.

Женя, как в воду смотрел, когда пришел от Главкома, подписанный им приказ, и в нем прямо указывалось, что еще нам необходимо отключать от крылатых ракет пиропатроны, в период подготовки к передаче СБД. Кто-то из флотского руководства на всякий случай решил еще перестраховался.

– Лучше нам вообще на боевую службу снарядов и ракет не брать – мрачно сказал Миша Колбасный, – тогда ничего само не выстрелит.

Теперь перед каждой передачей СБД ракетчики и артиллеристы отводили снаряды от орудий и автоматов, отключали патроны. Работы им прибавилось.

– Ждать Мансур Умарханович! Не передавать пока. Пиропатроны не отвели. Но уже скоро! – информировал Мансура перед передачей СБД командир корабля – лучше лишний раз отключить, и подождать, чем случайно не туда выстрелить.

Мансур, понимал командира, но передавал, каждый раз сообщение, не дождавшись разрешения. Приказ есть приказ, командир должен его выполнять и Мансур и все связисты это понимали. Как и знали, что ничего не происходит в БЧ-2 передают связисты информацию или нет.

На все эти отключения, уходило до сорока – пятидесяти минут. Время для боя понятно, что критичное.

– Зачем нам СБД такое нужно. Мы быстрее это сообщение, в других каналах передали бы – тихо возмущался Женя Гвезденко.

А Миша Колбасный лишь загадочно улыбался и тихонько говорил – если бы не было так смешно, никогда не пошел служить на флот.

Мансур, категорически запретил всем связистам употреблять в лексиконе слово «СТРЕЛЯТЬ», даже в разговорах между собой.

– Хватит, один раз уже настрелялись, так что до сих пор не можем опомниться – говорил Мансур, в каюте своему другу Кузьме Гусаченко.

Прогулки по полетной палубе, на боевой службе, в вечернее время, были приняты на «Бресте». Первыми на прогулку после вечерней поверки выходили командир корабля и начальник летной группы. В голубых, летных комбинезонах, они возглавляли это движение по большому кругу. Человеку необходимо постоянно двигаться, иначе мышцы начнут атрофироваться. Самое главное в жизни – это движение. Пока ты двигаешься – ты живешь. Минимум час, после вечерней поверки, продолжалось это не прекращаемое движение по палубе. Матросы, старшины, мичманы, офицеры парами, тройками двигались друг за другом о чем-то оживленно разговаривая. Некоторые ходили в одиночку и нарезали, только им известное, количество кругов. Все понимали, необходимость этой прогулки перед сном. Врачи утверждают, что в день каждый человек должен проходить минимум 8 километров. Это потребность человеческого, да и любого организма. Волк в клетке, в зоопарке, постоянно набегает свои десятки километров. Не валяется и не дрыхнет, как собака на подстилке, а целыми днями бегает по кругу. Тренирует мускулы. Недаром говорят, что волка кормят ноги. Он чувствует, что ему это необходимо. Что движение – это его жизнь. На «Бресте» была идеальная ситуация, с точки зрения, организации такой вечерней релаксации. Более чем 300 метровая полетная палуба позволяла это сделать. Экипаж, летчики, офицеры штаба, все выходили на полетную палубу, без всякой команды, и нарезали, так необходимые организму круги. А после такой прогулки, лучше спалось.

На «Мелвиле» тоже бегали вечерами вокруг надстройки, занимались спортом у установки «Томагавка». тоже самое было и на всех наших кораблях соединения.

Мансур гулял по полетной палубе, каждый вечер вместе с Кузьмой Гусаченко. Они дружили, и им было о чем поговорить, во время вечерней прогулки. Как-то, они с Кузьмой в очередной раз прогуливались по полетной палубе, и внезапно услышали из открытого люка, голоса матросов под звуки гитары:

 
– Матрос по тревоге на пост прибежал,
– Ногою случайно на кнопку нажал,
– С ревом, ракета куда-то ушла,
– И миноносцу, полборта снесла.
 

Мансур помрачнел, а Кузьма громко рассмеялся и на полном серьезе сказал:

– Скоро Мансур, ты будешь гордостью нашего флота, потому, что ты единственный офицер в нашем флоте, который реально стрелял снарядами по американскому кораблю. И мы тобой будем гордиться.

Кузьма рассмеялся и вместе с ним Мансур:

– Ты еще скажи, что я буду жалеть, что промазал.

– Так кто же его знает Мансур. Возможно и будем жалеть, если он, все же выпустит свои «Томагавки» по нашей стране или нашим кораблям.