Текст книги "100 великих литературных героев"

Итак, вольная жизнь де Сада протекала в эпоху маркиз, о которой мы уже говорили в статье «Манон Леско», он сам был верным сыном этой эпохи, воплощая собой ее истинную суть. Если исходить из подтвержденной практикой шпенглеровской морфологии всемирной истории,[168]168
  Подробнее об этом см. в статье «Кола Брюньон» настоящей книги.


[Закрыть] где цивилизация рассматривается как этап умирания культуры (всякой из множества, а не только шпенглеровской девятки), то эпоху маркиз можно определить как ее заключительный период, время предсмертной агонии цивилизации, когда оголяются и бурно расцветают все гнилостные процессы в жизни общества и остановить их уже нет никакой возможности, ибо такое общество обречено на гибель. Именно в это страшное время в массах происходит стихийное накопление нравственной ненависти, которая обусловлена не столько экономическими причинами, как постулирует марксизм, сколько бесконечным зрелищем беззаконий, разгульной жизни и веселья околовластной элиты и ее шутов на фоне трудного бытия большинства. Взрыв этой ненависти невозможно предотвратить полумерами или проповедями, он неизбежен, ибо в таком блуде и ханжестве человек более не достоин сострадания. Препарируя эпоху маркиз, де Сад изнутри вывел закон Договора и аллегорическую классическую аксиому гибели любого человеческого общества, хотя в истории этот процесс происходил всякий раз со своими особенностями.

Кратко выглядит это так. В человеческом обществе есть только два неуничтожимых сословия: сословие властителей и сословие рабов. В романе «120 дней Содома» перед читателем предстают четыре изверга-властителя, каждый из которых олицетворяет ветвь государственной власти: герцог Бланжи – так называемая аристократическая и финансовая элита; его брат Епископ – церковная, духовная власть на земле; председатель Кюрваль – судебная власть; Дюрсе – высшая чиновная власть. Все они невероятно разбогатели на воровстве государственных налогов. Король – верховная власть – благоволит к ним как к своим доверенным людям, ибо держится на престоле только благодаря их сплоченной поддержке, и всячески поощряет властителей гигантскими субсидиями все из тех же налогов. Все четыре ветви власти связаны семейными узами, они переженились на дочерях друг друга и в усиление этой взаимозависимости повязали себя инцестом – как следствие, круговая порука правящей верхушки нерушима и любое преступление против рабов будет прощено и покрыто в междусобойчике.

Природа, по утверждению де Сада, договаривается с богатством и дарует ему все существующие формы разврата. Это и есть десадовский закон Договора между деньгами и алчущей наслаждений плотью, определяющий неизбежную гибель и опорочивание людьми любых попыток установления социальной справедливости.

Согласно де Саду, все властители «порочны в добродетели» и «добродетельны в пороке». Пресытившись богатствами, четверо друзей-родственников начинают предаваться разврату, насилуя и истязая бессчетное число людей. Сегодня их жертвы нередко трактуют как человеческие души, а пытки – как развращение душ. Истязанию подлежат все возрасты – от зародышей в чревах матерей до покойников, но предпочтение отдается молодым и невинным; в ход идут представители и женского, и мужского пола, всех социальных слоев – от высокородных особ до самого дрянного отребья столичного дна. Все жертвы покорны и исполнительны – кто в надежде подзаработать, кто из страха, большинство в силу врожденного животного смирения или потому, что испытывают наслаждение от собственных мук и унижения (в подкрепление термина садизм фон Крафт-Эбинг одновременно ввел в научный оборот термин мазохизм – от имени австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха, в романе которого «Венера в мехах» особо ярко проявилась такая сексуальная патология). Огромные средства четверка тратит на поставщиков жертв и на стражников, которые не упускают возможности получать свою долю удовольствий от разврата и истязаний рабов.

Оргии проходят в сопровождении живописных рассказов нанятых для услаждения слуха четырех опытных проституток, которые либо возбуждают страсти, либо пытаются оправдать истязания и разврат и представить их высшей добродетелью. В проститутках без труда можно узнать аллегории тех сфер, где чаще всего приложим труд в России – творческой интеллигенции, а в западном мире – интеллектуальной элиты: мадам Шамвиль – художественная литература, мадам Дюкло – история, мамаша ла Мартен с дряблой задницей – изобразительное искусство и мадам ла Дегранж – музыка. Все вместе они есть олицетворение более значительного явления – элиты действа: для времен де Сада – театра, в наши дни к нему добавились кинематограф и всевозможные СМИ.

Особо подчеркнем, что великий Пьер Паоло Пазолини, снявший в 1974 г. неудачную экранизацию романа – фильм «Сало, или 120 дней Содома», не только чутко уловил, что современная мировая цивилизация уже вступила в эпоху маркиз, но и сумел вычленить ее необычную особенность: властители и их обслуга в фильме то и дело предстают перед своими жертвами в роли беснующихся клоунов.

Глумясь над жертвами, насильники ведут философические беседы: о справедливости и несправедливости, о праве и бесправии, о долге и чести, о нравственности и безнравственности, о зле и Добре – и все эти понятия для рабов и властителей трактуются разно, обычно прямо противоположно. Но все и всегда будет только так, как решат властители.

Роман заканчивается тем, что, умучив очередную партию рабов, которых они истязали в течение 120 дней, уверенные в своей безнаказанности и во вседозволенности властители отправляются заниматься обыденными делами до очередной оргии. Иначе и быть не могло – в эпоху маркиз назначенные властителями устои кажутся вечными и незыблемыми, а права их всесторонне закреплены и охраняемы сочиненными ими же законами, Королем и его войском (которое подвергается насилию наравне с прочими рабами).

Де Сад, даже вопя в окно Бастилии, и представить себе не мог, что скоро мир маркиз и клоунов рухнет в одночасье, и всех этих аристократов с их королем и благочестивой королевой, епископами, юристами, чиновниками и проститутками, с их детьми и женами поволокут на гильотину, очищая землю от распоясавшейся нечисти, которая утратила в своей зажратости и доступном только ей беззаконии последние черты сотворенного Богом человека. Однако в действительности творили эту расправу не обезумевшие толпы, но вершил Свой земной суд Бог, для которого вовсе не молитва и пожертвования в храмы есть вера и праведность, но только совестливое служение справедливости есть приближение к Нему.

Со времени написания «120 дней Содома» прошло сорок шесть лет, и во Франции появился первый роман о том, что человек не способен преодолеть десадовский закон о Договоре, и после революционного очищения мир вновь вернулся на круги своя. Роман назывался «Красное и черное», а автором его стал Стендаль.

Анри Бейль, впоследствии выступивший в литературе под псевдонимом Стендаль, родился в 1783 г. в маленьком провинциальном городке Гренобле, в семье юриста Шерюбена Бейля. Мать его умерла рано, мальчика растили отец и тетка Серафи, которую писатель ненавидел всю жизнь за ханжество и лживость.

По окончании школы молодой человек отправился в Париж, где поступил на службу в министерство военных дел. Оттуда в 1800 г. его направили сублейтенантом драгунского полка в действующую армию, расквартированную в Италии. Через два года Бейль вышел в отставку и вернулся в столицу, где занялся самообразованием.

Однако жизнь на гражданке ему скоро надоела. После длительных хлопот молодой человек вернулся в армию интендантом и участвовал в большинстве наполеоновских походов 1806–1814 гг. В частности, он вместе с Наполеоном вошел в Москву, спасался от пожара, занимался поставками из охваченных партизанским движением окрестностей древней русской столицы и, в конце концов, бежал, переправившись через Березину за несколько часов до подхода армии Кутузова.

После отречения Наполеона Бейль вышел в отставку и, получив половинную пенсию, уехал в Милан. Там он прожил семь лет, там же началась его литературная деятельность под псевдонимом Стендаль. Первая его книга была посвящена музыке – биографиям композиторов В.А. Моцарта и Ф.Й. Гайдна, а также поэта и драматурга П. Метастазио (1698–1782), чьи произведения легли в основу целого ряда оперных либретто.

В 1817 г. Стендаль опубликовал исследование «История живописи в Италии», которое в дальнейшем сыграло большую роль в работе писателя над «Красным и черным». В этой книге Стендаль вступил в спор с классическим учением об абсолютной красоте человека. Корнями своими эта теория уходила в идею естественности сословного устройства общества. Она утверждала, что есть только одна красота человеческого тела, определенная еще древнегреческими скульпторами. Наиболее точно ее воплощают Венера Медицейская и Аполлон Бельведерский. Стендаль же взялся доказать, что красота – понятие относительное, и определяется она не с циркулем и линейкой, а мерилом ее является любой человек, и прежде всего его душа. Если перевести данную идею на современный язык, это означает, что человеческие таланты не могут передаваться генетически, поскольку гены – всего лишь тело, но внедряются они в человека свыше и независимо от воли людей. То есть красоту и любые таланты человека определяет не наследственность, а стихия, как высшая форма проявления Божьей воли. Именно на этой основе базируется идеальная идея демократии, невыполнимая в силу неодолимости десадовского закона Договора и связанного с ним перманентного стремления людей к созданию наследственного сословного общества.

В Италии Стендаль безответно влюбился в Метильду Висконтини (в замужестве Дембовская) (1790–1825), активную участницу движения карбонариев. Впоследствии героинь своих романов он описывал похожими на возлюбленную. Дружба с Висконтини скомпрометировала писателя, австрийская полиция заподозрила его в связи с революционерами, и Стендаля выслали из страны.

В Париже дела писателя складывались не лучшим образом, он даже подумывал о самоубийстве. Спасение Стендаль нашел в сочинении романов. Первым стал «Арманс. Сцены из жизни одного салона», изданный в 1827 г. Писателю шел сорок пятый год. Роман оказался неудачным, его подвергли жесткой критике.

Разочарованный Стендаль уехал в Италию. Там он и узнал о процессе над Антуаном Берте, который в 1827 г. из ревности стрелял в церкви в свою бывшую любовницу, мать его учеников. Преступник был сыном крестьянина, но описывался в газетах как изящный хрупкий молодой человек с очень высоким уровнем умственного развития. Трагедия жизни Берте и легла в основу одного из величайших в истории мировой литературы романа – «Красное и черное» (впервые опубликован в 1831 г., вскоре после революции 1830 г.). Берте был гильотинирован 23 февраля 1828 г., когда ему едва исполнилось двадцать лет.

Чем поразил этот молодой человек Стендаля? Дело в том, что у писателя был кумир – Наполеон Бонапарт. Судьба Берте складывалась первоначально как у Наполеона – он был очень беден, прекрасно образован и честолюбив. Но в отличие от великого полководца родился не в то время и не в том обществе.

Сегодня в критике сложились две точки зрения на причины гибели Жюльена Сореля – Берте. Одни склоняются к тому, что героя погубило чрезмерное честолюбие. Другие – французское общество эпохи Реставрации. В действительности же Сорель погиб так же, как и Великая французская революция – по причине непреодолимости для людей десадовского закона Договора.

Стендаль описал это очень коротко – в последнем слове Сореля на суде.

«– Я отнюдь не имею чести принадлежать к вашему сословию, господа: вы видите перед собой простолюдина, возмутившегося против своего низкого жребия…

Итак, я заслужил смерть, господа присяжные. Но будь я и менее виновен, я вижу здесь людей, которые, не задумываясь над тем, что молодость моя заслуживает некоторого сострадания, пожелают наказать и раз навсегда сломить в моем лице эту породу молодых людей низкого происхождения, задавленных нищетой, коим посчастливилось получить хорошее образование, в силу чего они осмелились затесаться в среду, которую высокомерие богачей именует хорошим обществом.

Вот мое преступление, господа, и оно будет наказано с тем большей суровостью, что меня, в сущности, судят отнюдь не равные мне. Я не вижу здесь на скамьях присяжных ни одного разбогатевшего крестьянина, а только одних возмущенных буржуа…

…все женщины плакали навзрыд».[169]169
  Стендаль. Красное и черное. М.: Правда, 1978.


[Закрыть]

Судьба Жюльена Сореля оказалась ярчайшей демонстрацией мифологичности широко распространенной сегодня популистской идеи создания «общества равных возможностей» в обход десадовского закона Договора. Стендаль открыл собственный закон в развитии человеческого общества, который можно назвать «законом Сореля»: с преодолением сословности по рождению общество неизбежно переходит к сословности по богатству. В XX в. А.Т. Твардовский в поэме «Теркин на том свете» продолжил тему сословности, фактически обосновав «закон Теркина»: с преодолением сословности по рождению и богатству общество неизбежно переходит к бюрократической сословности. Отметим только, что каждый новый тип сословности тяготеет к возрождению своих предшественников, которые более полно удовлетворяют потребности сословия властителей. Что бы ни происходило, в мире людей неизменно сохраняются два сословия маркиза де Сада – сословие властителей и сословие рабов, и существовать они могут только по десадовскому закону Договора. Все прочее – маскировочный треп.

В своей краткой речи герой Стендаля показал главное и непреодолимое противоречие современного человеческого общества, которое кратко можно назвать «тупик Сореля». С одной стороны, неостановимый технический и научный прогресс требует более высокого уровня образования для населения, что неизбежно, в постоянно возрастающем количестве порождает новых Жюльенов Сорелей – честолюбивых, все более жестких и справедливо беспринципных в достижении своих целей. С другой стороны, сословие властителей не в состоянии преодолеть десадовский комплекс, описанный в «120 днях Содома», отказаться от наследственного принципа существования сословий и уж тем более изменить Божью волю и сделать талант, как богатство, наследственной собственностью. Тупик Сореля, как правило, приводит к эпохе маркиз – социальному гниению, – которая неизбежно завершается крахом цивилизации. В условиях мировой цивилизации это означает глобальную катастрофу человечества.

Нынешние властители надеются жить в эпохе маркиз вечно и уповают на то, что как-нибудь все уладится само собой – Боженька помилует. Миражи общего благополучия создают четыре десадовские проститутки. Но это только миражи. Жюльен Сорель ждет и пестует своего Павку Корчагина.

Агасфер

В Евангелии на Вечного жида нет ни малейшего намека. Агасфер пришел к нам из позднехристианской легенды, маловразумительной, а потому многозначительной. В ней рассказывается о том, как по дороге на Голгофу измученный Христос попытался присесть и отдохнуть на пороге дома некоего ремесленника-еврея, но тот в порыве религиозного рвения и будучи предельно раздраженным по причине усталости, толкнул идущего на казнь и крикнул:

– Иди, не останавливайся!

– Я пойду, – ответил Христос, – но и ты будешь ходить до скончания веков.

Так был осужден на бессмертие и скитальческую жизнь Вечный жид.

Легенда о наказанном нескончаемым существованием имеет множество версий. В печатном виде Агасфер – Вечный жид впервые появился в немецкой анонимной книге 1602 г., которая, предположительно, являлась обработкой французского пересказа предания из рукописи известного английского художника и историка XIII в. Матью Париса. Имя Агасфера есть немецкое производное от библейского имени Ахашвейрош – Артаксеркс.

Идея бессмертного мученика-скитальца оказалась необычайно привлекательной для писателей. Тема Вечного жида затронута в творчестве очень многих авторов.

Первым в 1783 г. опубликовал так называемую лирическую рапсодию «Вечный жид» Х.Ф.Д. Шуберт. Агасфер в ней был представлен человеком, жаждущим смерти и добивающимся ее.

Особое место занял Агасфер в драме П.Б. Шелли «Эллада» 1822 г., где Вечный жид впервые выступил бунтарем-революционером. Это особенно интересно, поскольку Агасфер в представлении поэта наделен почти двухтысячелетней мудростью, из чего проистекает идея, что революция бедноты против власть имущих и есть квинтэссенция исторического процесса.

Всемирную славу Агасферу принес одноименный роман Эжена Сю. О нем-то и поговорим подробнее.

Мари-Жозеф Сю родился 10 декабря 1804 г. в Париже в семье врача Жана-Батиста Сю. Отец его был человеком энергичным, талантливым; в годы революции и Директории он сделал головокружительную карьеру и стал главным лекарем императорской гвардии и личным другом Наполеона. Не пострадал Жан-Батист и после падения императора – как специалист высочайшего уровня он был назначен королевским врачом и избран членом Медицинской академии.

Общественное положение отца определило будущее Мари-Жозефа. Достаточно сказать, что крестными родителями малютки стали Жозефина Богарне и ее сын Евгений Богарне. Другими словами, по церковным законам Мари-Жозеф стал членом императорской фамилии Наполеонов.

Рос и воспитывался мальчик в высших аристократических кругах, учился в привилегированном коллеже де Бурбон и по праву находился в первых рядах золотой молодежи Франции. Все это не могло не отразиться на его образе жизни. Достаточно сказать, что по причине светских скандалов и пьяных дебошей сына старик Сю вынужден был трижды соглашаться на высылку Мари-Жозефа из Парижа. Дважды юноша отправлялся военным лекарем в Испанию, где французская армия подавляла революцию 1820–1823 гг., а в 1827 г. участвовал в Наваринском сражении.

Между делом, начиная с 1825 г., молодой Сю увлекся писательством. Он даже выбрал себе литературный псевдоним – назвался в честь крестного отца Эженом. Вначале молодой человек сочинял ничего не значащие пьески.

Накануне Июльской революции 1830 г. умер отец, и Эжен Сю унаследовал гигантский по тем временам капитал – только ежегодная рента составляла 80 тысяч франков. Само собой разумеется, молодой денди загулял, однако о литературе не забывал и со временем перешел от драматургии к прозе, от новелл – к романам. Талант взял свое, и довольно скоро Сю стал модным писателем.

На свою беду он увлекся социальными проблемами. В 1837 г. вышел в свет антимонархический роман Эжена Сю «Латреомон». Писатель рассчитывал на свое общественное положение, но перед ним сразу же закрылись двери большинства аристократических домов Парижа – ведь отец его уже умер, а сам Сю тогда ничего особенного не представлял. Новые недруги пошли дальше – в кратчайшие сроки не разбиравшийся в финансовых вопросах писатель был искусственно разорен.

В ответ Эжен Сю сочинил ряд социальных романов антимонархического и антихристианского толка. Писатель все более и более сближался с кругами левобуржуазной интеллигенции, а затем и с социалистами.

Началось так называемое хождение Эжена Сю в народ. Он даже стал наряжаться в рабочую блузу и посещать рабочие собрания. Парадокс, но результатом этого увлечения аристократа стал прославленный роман, одно из первых в истории произведений масскультуры – «Парижские тайны».

С этого времени Эжен Сю стал всенародным писателем, любимцем французских низов. Он ежедневно получал мешки писем от своих почитателей из самых отдаленных уголков страны; роман считали социалистическим, а его автора даже сравнивали с Иисусом Христом!

В разгар ажиотажа вокруг «Парижских тайн» в газете «Конститюсьонель» началась публикация нового романа Эжена Сю – «Агасфер» (в русском переводе он вышел под названием «Вечный жид»). Печатался роман в течение 1844–1845 гг. и оказался гораздо успешнее «Парижских тайн». И не удивительно, ведь «Агасфер» носил политический характер, рассказывал о судьбах рабочих, а главным проводником идей социалистического утопизма стал в нем Агасфер – Вечный жид.

Необходимо подчеркнуть, что книга целенаправленно создавалась Сю как антихристианская. Французские епископы даже обратились к папе римскому с предложением отлучить писателя от церкви, а бельгийские левые, наоборот, выбили специальную медаль в честь Эжена Сю – создателя «Вечного жида».

После выходи в свет «Агасфера» Эжен Сю жил еще двенадцать лет. Это были бурные годы революции 1848 г. и Второй республики, закончившейся государственным переворотом 2 декабря 1851 г. и установлением империи Наполеона III. Яростный противник наглого выскочки, Сю эмигрировал в Италию, в Савойю, откуда вел литературную войну против императора. Наполеон искренне страшился писателя – слишком авторитетным было его слово среди бедноты.

3 августа 1857 г. Эжен Сю был отравлен своей любовницей, известной авантюристкой Мари де Сольмс, двоюродной сестрой Наполеона III.

Как и в драме Шелли, Агасфер у Эжена Сю является носителем тысячелетней мудрости. Но многовековые скитания привели его к совершенно иному отношению к жизни. Агасфер Сю стал проповедником смирения: бедных – перед богатыми, слабых – перед сильными, проклятых – перед достойными. И бедность, и слабость, и несчастья есть кара за преступления перед Богом. Вечный жид уподобил себя рабочему классу, как воплощению проклятого человечества: «Во мне Господь предал проклятию все племя рабочих, вечно обделенное, вечно порабощенное, вечно блуждающее, как я, без отдыха и покоя, без награды и надежды…»[170]170
  Сю Эжен. Агасфер. М.: ИД «Дейч», 2004.


[Закрыть]

Грешник, преданный бессмертным мукам за нежелание сострадать жертве, раскаявшийся и познавший истинный смысл смирения – таков философский смысл образа Вечного жида в противовес сложившемуся в наши дни его обывательскому пониманию. Смирись, нищий! Склонись пред своей судьбой, злосчастный! Помни о потомках Агасфера, попытавшихся противиться Божьей каре. Все как один, невзирая на старания предка спасти и защитить их, погибли от Божьей длани, бессильные побороть определенную им свыше судьбу. И не важно, что ты вроде бы в этом мире безвинен, – если мучаешься, значит, виновен, а потому не ропщи. Вечный жид давно смирился.