Текст книги "100 великих литературных героев"

Гобсек

«– Хе-хе! – проскрипел Гобсек, и возглас этот напоминал скрип медного подсвечника, передвинутого по мраморной доске».[171]171
  Здесь и далее роман цитируется по книге: Бальзак Оноре. Гобсек. Евгения Гранде. Отец Горио. М.: Правда, 1979.


[Закрыть]

Кому-то, быть может, слова эти покажутся очередной любопытной деталью характера жестокого ростовщика, но не таков колоссальный гений Бальзака, чтобы любая деталь в его главных произведениях становилась всего лишь черточкой обыденности, а не принимала бы на себя смысл вселенского символа. И в данном случае гобсековское «хе-хе» – не стариковский радостный смешок, но тот самый протяжный грохот торжества всемирного капитала, который тешится копошащейся у его стоп серой человеческой массой, жаждущей хотя бы краешком судьбы прикоснуться к его безраздельному могуществу и за эту вожделенную химеру готовую накачивать его бездонную утробу все новыми и новыми жертвами тщетных надежд.

Бальзака нередко называют величайшим из величайших романистов Франции. По философской наполненности сюжетов, по числу и разнообразию характеров, запечатленных пером великого писателя, по мощи проникновения в глубины человеческого бытия это бесспорно так – величайший из величайших…

Оноре Бальзак родился 20 мая 1799 г. во французском городе Туре. Семья его происходила из крестьян, но отец его смог выбиться в провинциальные чиновники. Дед Оноре был безграмотным землепашцем по прозванию Вальса. Отец будущего писателя получил образование, стал судейским чиновником и переделал свою фамилию в Бальзак. Оноре же пошел еще дальше – воспользовавшись послереволюционной неразберихой, он добавил к фамилии дворянское де и стал именоваться Оноре де Бальзак.

Мальчик оказался нелюбимым сыном в доме. От него постарались поскорее избавиться: Оноре не было еще и девяти лет, когда его отправили в Вандомский коллеж. Располагался он в угрюмом замке, окруженном крепостным рвом с водой. Шесть лет провел Оноре в этом месте, и за все время родители ни разу, даже на каникулы, не взяли мальчика домой. Утешением от заброшенности стали для него книги: Бальзак самозабвенно погрузился в чтение, а с двенадцати лет увлекся сочинительством, и товарищи по коллежу сразу признали в Оноре писателя. Происходило это в самый разгар наполеоновских войн и оккупации Франции войсками союзников.

На шестнадцатом году жизни Бальзак серьезно заболел, и родители были вынуждены забрать его домой. Образование юноша завершил в Париже, куда вскоре после окончательного разгрома Наполеона под Ватерлоо переехала вся семья Бальзаков.

Уже тогда Оноре был уверен в своей писательской стезе, однако отец заставил юношу изучать право. Ни адвокат, ни нотариус из Бальзака не получился, но судейские конторы, в которых ему довелось потолкаться в годы учебы, дали писателю многих героев его будущих произведений.

Пришло время, и Оноре твердо заявил отцу, что выбрал карьеру литератора. Франсуа Бернар Бальзак, скрепя сердце, вынужден был согласиться на то, чтобы в течение двух лет содержать сына, предоставив ему возможность испытать силы на писательском поприще.

В 1819 г. семья переехала на жительство в Вильпаризи, а Оноре остался в столице и с головой ушел в сочинительство. Первой из-под его пера вышла провальная историческая трагедия «Кромвель». Она была завершена в 1821 г., после чего отец отказал сыну в содержании.

Чтобы выжить, Бальзак бросился в писание бульварных авантюрных романов, которые издавались и приносили ему минимальные средства. Впоследствии автор отрекся от этих своих вульгарных экзерсисов.

Попытки Бальзака заработать большие деньги сразу, посредством предпринимательства, с треском провалились и только ввергли его в пучину тяжелейших долгов. Казалось, сама судьба направляла писателя по единственному предопределенному ему пути.

Только в 1828 г. Бальзак опубликовал свой первый настоящий роман – «Шуаны», и началось восхождение гениального романиста к вершинам мировой славы.

Из-под пера Бальзака выходило одно произведение за другим, а писатель все еще не понимал, чему посвящен его труд, и мечтал только о славе. Но со временем количество перешло в качество. По воспоминаниям сестры Бальзака Лоры Сюрвиль случилось это в 1833 г. Однажды Бальзак воскликнул:

– Поздравьте меня, я на верном пути к тому, чтобы стать гением![172]172
  Моруа Андре. Прометей, или Жизнь Бальзака. Собр. соч. в 5-ти т. Т. 4. М.: АСТ, Астрель, Олимп, 1999.


[Закрыть]

Писатель решил создать из всех своих романов единое огромное произведение – энциклопедию человеческих характеров, которая получила название «Человеческая комедия». В одном из писем 1834 г. Бальзак разъяснил: «Мое произведение должно вобрать в себя все типы людей, все общественные положения, оно должно воплотить все социальные сдвиги так, чтобы ни одна жизненная ситуация, ни одно лицо, ни один характер, мужской или женский, ни один образ жизни, ни одна профессия, ни чьи-либо взгляды, ни одна французская провинция, ни что бы то ни было из детства, старости, зрелого возраста, из политики, права или военных дел не оказалось забытым».[173]173
  Там же.


[Закрыть]

Крупнейшим бриллиантом в собрании бальзаковских шедевров стал уже созданный к тому времени роман «Гобсек».[174]174
  Роман «Гобсек» был написан О. де Бальзаком в 1830 г. Имя Гобсек переводится с французского как «питающийся всухомятку».


[Закрыть]

В отечественной критике ростовщика Гобсека нередко пытаются сопоставлять с пушкинским Скупым рыцарем из «Маленьких трагедий» или с гоголевским Плюшкиным из «Мертвых душ». Сравнение такое, бесспорно, неправомерно в силу принципиального различия персонажей. Гобсека нельзя рассматривать как просто накопителя, болезненно жадного человека. Сравнив по ходу повествования своего героя с Талейраном и Вольтером, Бальзак фактически возвел его в ранг идеолога современного нам общества, основы которого как раз и закладывались в XVIII – начале XIX в.

Бальзак не раз подчеркивает, что Гобсек – философ от золота, который наслаждается не самим фактом наличия у него золота, а возможностью, благодаря обладанию богатством, наблюдать со стороны за теми процессами, которые происходят в обществе и людских душах по причине нехватки денег, и еще больше – возможностью ради собственного развлечения управлять этими процессами с помощью золота. Именно по этой причине Гобсек присвоил себе право высшего судии и сказал о себе:

«– Я появляюсь как возмездие, как укор совести!»

Устами мудрого ростовщика писатель сформулировал основные принципы существования современного нам пресловутого «цивилизованного мира». Процитируем важнейший в романе монолог Гобсека.

«Нет на земле ничего прочного, есть только условности, и в каждом климате они различны. Для того, кто волей-неволей применялся ко всем общественным меркам, всяческие ваши нравственные правила и убеждения – пустые слова. Незыблемо лишь одно-единственное чувство, вложенное в нас самой природой: инстинкт самосохранения. В государствах европейской цивилизации этот инстинкт именуется личным интересом… из всех земных благ есть только одно, достаточно надежное, чтобы стоило человеку гнаться за ним. Это… золото.

В золоте сосредоточены все силы человечества. Я путешествовал, видел, что по всей земле есть равнины и горы. Равнины надоедают, горы утомляют; словом, в каком месте жить – это значения не имеет. А что касается нравов – человек везде одинаков: везде идет борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна. Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтобы другие тебя давили. Повсюду мускулистые руки трудятся, а худосочные мучаются. Да и наслаждения повсюду одни и те же, и повсюду они одинаково истощают силы; переживает все наслаждения только одна утеха – тщеславие. Тщеславие! Это всегда наше “я”. А что может удовлетворить тщеславие? Золото! Потоки золота. Чтобы осуществить наши прихоти, нужно время, нужны материальные возможности и усилия. Ну что ж! В золоте все содержится в зародыше, и все оно дает в действительности».

Именно золото, по утверждению Гобсека, «заставляет знатных господ (сегодня читай: власть имущих. – Авт.) пристойным образом красть миллионы, продавать свою родину. Чтобы не запачкать лакированных сапожек, расхаживая пешком, важный барин и всякий, кто силится подражать ему, готовы с головой окунуться в грязь».

Согласитесь, этот мудрейший «философ из школы циников» не может встать в один ряд с обыкновенными накопителями. Он слишком велик, слишком грандиозен в своем понимании главных человеческих пороков, чтобы оказаться посредственным стяжателем. Нет! Именно его в романе автор парадоксально определил как человека «самой щепетильной честности во всем Париже»!

В свое время Карл Маркс и Фридрих Энгельс предприняли попытку разработать практическую теорию, которая позволила бы человечеству выйти из гобсековской ловушки, но, как мы видим на примере гибели Советского Союза, потерпели в этом существенное, если не смертельное поражение. К слову сказать, Фридрих Энгельс незадолго до своей кончины предвидел подобное развитие событий и писал, что ахиллесовой пятой марксизма является слабая разработка теории личностной психологии человека, которой им с Марксом некогда было заниматься, и высказывал надежду, что этой важнейшей проблемой займутся их преемники. Не занялись, и мы стали свидетелями торжества безграничного жлобства, воспетого Гобсеком, над данными свыше, но материально не подкрепленными нравственными идеалами. Более того, сегодня жлобы с помощью награбленного золота наняли торгашескую интеллигенцию, чтобы теоретически обосновать свое право на массовый грабеж народа России. Бессмысленная трата денег! Ведь это уже давным-давно сделал мудрый Гобсек. Он, по крайней мере, имел на это право…

Роман «Гобсек», невзирая на всю его жизненность, был встречен читателями весьма сдержанно. Отношение к нему не изменилось по сей день.

Д’Артаньян и мушкетеры

Александра Дюма-отца можно без преувеличения назвать отцом кича в мировой литературе. Причем он заложил основы кича не только в области жанра и вульгаризации методов писательского труда, но прежде всего именно Дюма-отец всей своей жизнью и всем своим творчеством сделал правомерными безнравственные принципы штамповки литературной халтуры и воровства идей и произведений более успешными писателями у начинающих или менее талантливых авторов. Своим успехом он создал прецедент для жадных и слабодушных, и этим сказано все.

Очень сложно говорить о литературных героях прославленного писателя, хотя все они, как правило, просты, прямолинейны и шаблонны; поклонники Дюма-отца обычно выражаются мягче – незамысловаты. Трудно по причине того, что мы не знаем, какой герой действительно придуман Дюма, а какой им украден у истинного создателя. Однако не рассказать о некоторых из этих героев невозможно, поскольку именно они и являются теми лекалами, по которым сегодня кроят бесконечный ряд своих персонажей многочисленные дельцы масскультуры и под которых ретивые критики подгоняют литературные образы прошлых времен.

Дюма-отец в трудах своих предпочитал держаться подальше от философии, зато выбирал самые желаемые и одновременно недоступные в повседневной жизни устремления души обычного человека и силой художественного слова обращал их в сказочную реальность. Мы расскажем о двух таких героях – о храбром гасконце д’Артаньяне и о невинном узнике-мстителе графе Монте-Кристо. Сразу отметим, что в написании обоих романов у Александра Дюма был соавтор – Огюст Маке, совместно с которым были сочинены почти все прославленные шедевры, подписываемые ныне только именем Дюма-отца: «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя», «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя», «Королева Марго», «Графиня де Монсоро», «Сорок пять», «Граф Монте-Кристо», «Женская война», «Черный тюльпан», «Ожерелье королевы» – всего восемнадцать романов.

Александр Дюма родился в 1802 г. в семье революционного генерала в отставке Тома Александра (сына французского аристократа и чернокожей рабыни), который в силу своего незаконного рождения принял материнскую фамилию Дюма, и дочери трактирщика Марии-Луизы Лабурэ. Случилось это в поместье генерала близ городка Вилле-Котре.

Отец умер в 1806 г., когда сыну не было еще и четырех лет. Поскольку генерал-республиканец находился в опале у Наполеона I, семья Дюма оказалась без средств к существованию. Мать выкручивалась, как могла, по этой причине Александр получил весьма посредственное образование, но привык черпать знания самостоятельно – из литературы.

Начитавшись пьес Шекспира, юный Дюма решил стать драматургом.

В провинции сделать писательскую карьеру было невозможно, и в 1823 г. он перебрался в Париж, где с помощью друзей отца получил место писца в канцелярии герцога Орлеанского, будущего короля Луи Филиппа.

Служба не помешала ни литературным трудам Дюма, ни его романтическим увлечениям. Первым плодом парижской жизни писателя стал родившийся в 1824 г. незаконный сын Александр, будущий писатель Дюма-сын.

Следует признать, что в писательском труде Дюма сразу пошел по пути соавторства. Даже первый водевиль «Охота и любовь», в написании которого он принял участие и который был поставлен на сцене третьеразрядного парижского театра в 1825 г., был сочинен в соавторстве тремя приятелями – А. Дюма, Дж. Руссо и А. де Левеном. Современники замечали, что от соавторов писателя резко отличали, с одной стороны, врожденное владение литературным слогом, но с другой – непреодолимая барская леность.[175]175
  Дюма работал по принципу: вы напишите, а я из некачественного наброска сделаю вещь; это один из двух типичных и, пожалуй, более-менее приемлемый принцип работы в современном литературном масскульте.


[Закрыть] Иногда создается впечатление, что Дюма-отец всю жизнь боялся самостоятельно браться за перо и чувствовал себя уверенно лишь при наличии перед его глазами необработанной болванки будущего произведения, придуманного другим автором.

По крайней мере, до 1829 г. ни одного значительного самостоятельного произведения Дюма не написал. Затем произошел решительный перелом, когда им была сочинена мелодрама «Генрих III и его двор», хотя поговаривают, что Дюма нашел где-то хорошо написанные воспоминания и переработал их для сцены. Пьесу немедленно взял «Комеди Франсез». На премьере присутствовали многие представители знати во главе с самим герцогом Орлеанским, покровителем Дюма. «Генриха III» приняли восторженно.

Вместе с успехом к писателю пришли не только известность и деньги. Человек блестящей деловой сметки, он немедленно открыл некое подобие агентства по литобработке чужих произведений, и к Дюма потянулась вереница заказчиков – владельцы театров с пьесами, графоманы, жаждущие всемирной славы, талантливые начинающие писатели, не имеющие возможности протолкнуть в печать или на сцену свои первые произведения. Дюма брался далеко не за все, но если ему нравился сюжет, то помимо денег в оплату входило либо его соавторство, либо просто авторство одного Дюма. Мотивировал он это тем, что так желают издатели и владельцы театров! Фактически это было всеобъемлющее литературное цахесианство с единственным отличием – Дюма был чертовски талантливым писателем. К середине 1840-х гг. за ним уже твердо закрепилось прозвание литературного злодея и мулата-надсмотрщика французской литературы, а соавторов его по сей день скромно и незаслуженно называют «литературными помощниками».

В 1838 г. Жерар де Нерваль – один из соавторов Дюма – познакомил его с Огюстом Маке (1813–1888), школьным учителем-графоманом, мечтавшим о литературной славе. Маке написал пьесу «Карнавальный вечер», но ее отвергли во всех парижских театрах. Тогда неудачник попросил Нерваля представить его Дюма. Мэтр переделал пьесу, и театр принял ее под названием «Батильда».

С этого времени Дюма стал кумиром Маке, который немедля показал писателю набросок своего романа «Добряк Бюва». Сюжет будущей книги Дюма понравился, и он переработал его в роман «Шевалье д’Арманталь», который был опубликован в 1840 г. Так началось их сотрудничество, причем автор на произведениях обычно указывался один – Александр Дюма.

Маке добровольно отказался от упоминания его имени, но получал значительную часть гонораров за опубликованные произведения. Более того, он выступил с опровержением сыпавшихся на Дюма обвинений в литературном воровстве и даже подписал письмо о том, что не имеет претензий к своему соавтору. Только в 1858 г. Маке неожиданно подал на Дюма в суд и потребовал восстановить его в авторских правах на совместно написанные романы, но проиграл этот шумный процесс.

Современные литературоведы часто указывают на то, что за всю жизнь Маке не создал ни одного достойного произведения, а то, что было им опубликовано самостоятельно, представляет собой слабейшие графоманские поделки. Однако они не могут отрицать и того, что все великие произведения Дюма были созданы только в соавторстве с Маке, ни до начала их сотрудничества, ни после их скандального разрыва писатель не создал ничего хотя бы равного. Из этого вытекает неизбежный вывод: Дюма и Маке представляли собой мощную, взаимодополняющую друг друга авторскую группу. Можно предположить, что историк Маке выполнял функцию сочинителя скелета сюжета – основных коллизий и главных действующих лиц; однако ему не дано было достойно облечь все это в литературную форму. Дюма же великолепно владел словом, умел оживить героев и увлекательно развить сюжет, но ему не дано было таланта изначально придумывать интересные коллизии и образы.[176]176
  Таков второй и ныне самый распространенный принцип работы в современном литературном масскульте; согласно этому принципу, сегодня автором всех великих романов считался бы Маке, а Дюма остался бы никому не известным редактором этих книг.


[Закрыть]

Я не ставил перед собой задачу раскрыть художественную ценность выбранных произведений, но намерен говорить только о литературных героях в процессе их исторического развития, поэтому в связи с вышесказанным речь будет идти о совместных творениях Маке – Дюма, где оба автора выступают на равных. (К слову будет сказано, соавторство это уже официально признано в ряде стран, и знаменитые романы издаются под двумя фамилиями.)

Роман «Три мушкетера» был написан в течение 1843–1844 гг. и публиковался частями в журнале «Le Siècle» («Век») с марта по июль 1844 г.

В основу произведения легла книга писателя Гасьена де Куртиль де Сандра (1644–1712) «Записки господина д’Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты мушкетеров короля», опубликованная в Кельне в 1700 г. Де Куртиль был известен как сочинитель фальшивых воспоминаний от имени известных людей XVII в. Одно время он сидел за клевету на высокопоставленных лиц в Бастилии, комендантом которой служил тогда бывший мушкетер маркиз де Бемо – большой любитель рассказывать о своей молодости. А поскольку Бемо был закадычным приятелем лейтенанта д’Артаньяна, то последний часто фигурировал в россказнях маркиза. Таким образом де Куртиль заполучил богатейший фактический материал, и через двадцать лет после смерти д’Артаньяна были сочинены его «Записки». Автор книги утверждал, что написал ее на основании случайно доставшихся ему подлинных записок д’Артаньяна, якобы конфискованных после гибели капитан-лейтенанта специально посланным королевским чиновником. Современные исследователи установили, что де Куртиль действительно ничего не выдумал, но приписал мушкетеру события из жизни более чем десяти шпионов и авантюристов, орудовавших во Франции времен Людовика XIV.

Каким образом «Записки господина д’Артаньяна» попали в руки Дюма? Скорее всего, вначале на них случайно наткнулся в библиотеке Маке, но известно и то, что Дюма «позаимствовал» книгу де Куртиля из Марсельской библиотеки. Помимо нее в трилогии о мушкетерах были использованы «Мемуары» Ларошфуко (там рассказывается о графине Люси Карлейль, дочери графа Генри Нортумберлендского, которая на балу срезала алмазные подвески у герцога Бекингэма; графиня считается прообразом Миледи); книга П.Л. Редерера «Политические и галантные интриги французского двора»; «Мемуары» господина де Ла Порта, камердинера Анны Австрийской (о похищении Констанции) и другие. В библиотеках, как свидетельствуют современники, рылся преимущественно Маке, Дюма было лень.

Как бы там ни было, но именно «Три мушкетера» положили начало новому жанру в мировой литературе – историко-приключенческому роману, и мы вправе предположить, что родоначальником его стал бездарный писатель и учитель истории Огюст Маке, в то время как Дюма-отец оформил его идею в достойную литературную форму.

Главные герои трилогии о мушкетерах – лица исторические. Рассказывать биографии их нет смысла, поскольку последнее время литературы по этому вопросу выходит очень много. О прототипах достаточно знать следующее. Под именем д’Артаньян изображен Шарль де Батц-Кастельморе, граф д’Артаньян (родился между 1611–1615 г. и погиб в 1673 г.). Гасконец и капитан мушкетеров, верный слуга короля Людовика XIV. Самый знатный по рождению из прославленной четверки. Во время очередной войны с Испанией он был убит при осаде фландрского города Маастрихта. Маршалом Франции с 1709 г. был его родственник граф Пьер де Монтескью д’Артаньян.

Атос – граф Арман де Силлег д’Атоз д’Отвьель (1615–1643). Мушкетер с 1640 г. Умер от раны еще до того, как граф д’Артаньян был зачислен в мушкетеры.

Портос – Исаак де Порто (1617—?). Известно, что родом он был из знатной протестантской семьи, отец его служил при короле Генрихе IV (кстати, как и отец д’Артаньяна). Мушкетер с 1643 г.

Арамис – Анри д’Арамиз. Годы его жизни неизвестны. Это был дворянин, светский аббат в сенешальстве Олорон. В конце жизни он удалился в свои владения вместе с женой и четырьмя детьми. Мушкетер с 1640 г.

Все имена своих героев авторы «Трех мушкетеров» придумали сами, как производные от имен известных по мемуарной литературе личностей. Из четверых реальных прототипов при короле Людовике XIII и кардинале Ришелье мушкетерами служили только д’Атоз и д’Арамиз.

От чего же стала столь популярной трилогия о четырех верных слугах короля? Конечно, авантюрность сюжета «Трех мушкетеров» была заложена еще в «Записках господина д’Артаньяна», однако вряд ли можно ссылаться на нее, как на причину такой неслыханной славы книги. Вышедшие в 1845 г. «Двадцать лет спустя» и в 1847 г. «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя» имеют не менее увлекательную интригу, но гораздо слабее и скучнее «Трех мушкетеров» (причем невозможно согласиться с утверждением, что оба романа постигла участь многих продолжений).

На мой взгляд, тайна такой популярности именно «Трех мушкетеров» кроется в главном герое романа д’Артаньяне, тенями которого, каждый со своей изюминкой, оказались его товарищи. И является она секретом Полишинеля.[177]177
  Полишинель – французский вариант героя комедии дель арте Пульчинеллы (см. статью «Турандот»); секрет Полишинеля – это секрет, который всем давным-давно известен.


[Закрыть]

Дело в том, что с конца XVIII в. в европейской культуре (философии, литературе, истории) шла активная борьба за Дон Кихота. До этого рыцарь печального образа считался чисто комической фигурой, а начиная с немецкого философа и беллетриста Фридриха Бутерверка его стали трактовать как символ веры человека в правду и добро, его вечного стремления к прекрасному и идеальному.

Уже привычный к литературному воровству Дюма, бесспорно, был в курсе происходящего и решил воспользоваться столь популярной темой и в упрощенном развлекательном виде преподнести читателям нового, молодого Дон Кихота в лице юного д’Артаньяна – гасконец не был отягчен старческими и книжными мудрствованиями, он был весел, решителен и красив, преисполнен не идеальной, платонической, но нормальной, плотской любовью. Дон Кихот изначально не мог быть таким, но именно таким он должен был стать согласно пожеланиям Дюма. Здесь уж точно все решал именно он, а не Маке. Из Дон Кихота и выросли тот самый всеми любимый гасконец и его друзья мушкетеры. А в завершение образа каждому из них был придан свой Санчо Панса, соответственно: д’Артаньяну – Планше, Атосу – Гримо, Арамису – Базен, Портосу – Мушкетон.

Авторы «Трех мушкетеров» и не собирались скрывать, что главным героем их книги является именно Дон Кихот в представлении безбожных французов XIX в. Вспомним самое начало романа: «…его портрет: представьте себе Дон-Кихота в восемнадцать лет, Дон-Кихота без доспехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрел оттенок, средний между рыжим и небесно-голубым».[178]178
  Дюма А. Три мушкетера. М.: Художественная литература, 1975.


[Закрыть] Отметим очень важный момент, на который читатели обычно не обращают внимание: в «Трех мушкетерах» д’Артаньяну восемнадцать лет, в «Двадцать лет спустя» – тридцать восемь, в «Десять лет спустя» – сорок восемь. Во всех романах это довольно молодой, активно действующий человек, и когда начинают говорить о его постепенном старении по мере развития трилогии, звучит это довольно странно.

Верность присяге, личная честь, стремление к правде и справедливости, благородство, бескорыстная дружба и взаимовыручка, преданное служение даме – все это и многое, многое другое было почерпнуто Дюма у героя Сервантеса, творчески переработано и воплотилось в один из гениальнейших романов XIX в.

Но авторы «Трех мушкетеров» не учли главного, впрочем, им, видимо, и не дано было это понять. Дон Кихот не может убивать, он может только сражаться. Он не в состоянии интриговать, поскольку простодушен до безумия. Дон Кихот не способен предавать и ненавидеть, почему и является вечной жертвой мира человеческих страстей. Наконец, он не может служить сильным мира сего ни при каких условиях! Однако все это неизбежно должно быть свойственно д’Артаньяну и его друзьям.

Возникшее противоречие постепенно разрушило обаяние первоначального замысла, и с его исчезновением превратились в занудных неинтересных старикашек бравые мушкетеры. Вот и получается, что на самом деле любим мы не столько героев книги Маке – Дюма, сколько близки нам в их образах ипостаси сервантесовского Дон Кихота. И едва уходит со страниц «Трех мушкетеров» рыцарь печального образа, как герои романа остаются один на один с их создателями и оказываются заурядными и скучными поделками третьеразрядного беллетриста.

Должно сказать, что нет, пожалуй, критика, кто бы ни указал на преднамеренную схожесть д’Артаньяна и Дон Кихота, после чего об этом сразу же намертво забыл. А зря!