Текст книги "Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)"

В электричках тогда еще мыли окна – правда, уже не очень – Сисину сильно хотелось увидеть Маньку, но он боялся, что выйдет плохо – пока он ехал, он снова разозлился – нужно будет ее наказать – я ее накажу – на вокзале он испугался, что не найдет ее в толпе – он отошел в сторону, она опаздывала – он бегал по редакциям за внутренними рецензиями – по ночам ему снились враги – Ирма называла его неудачником – зажмурившись, он жил непонятно как – страдал от безденежья – продлись все это еще несколько лет, он бы, наверное, не выдержал – сломался – как бы он сломался, никто, включая его, не знал – нарождалась новая культура – он сам нарождался – впереди ничего не было видно – Манька стояла под расписанием и курила – привет – сказал он – они спустились вниз и купили билеты – она с волнением смотрела на него – извини, что опоздала – знакомый довез – ее довез врач Боря – случайно попавшийся на машине – случайно ли? – встречалась ли она с ним позже? – она стояла и курила – купили билеты – подождали электричку – гуляли зимние сквозняки – Сисин кутался в шарф – он не знал, как себя вести – он выпадал из обычного хода вещей – в чем-то он, безусловно, не был человеком – твои игры слишком изящны для России – предупредил Жуков – я не люблю слова изящный в применении к себе – заметил его дачный друг – я не вписываюсь внутренне в это слово – но времени было отпущено немного – они вошли в электричку и замолчали – солнце садилось – когда они приехали на полустанок, сильно похолодало – до дачи было минут пятнадцать – обычный тон Сисин оставил – он не расспрашивал – не пускался в обычные разговоры – которые строились на крутой кривизне, как бобслей – бобслей был иронической победой над миром – в этом мало кто понимал, живя прямо, по недостатку сил – Сисин считал, что такая позиция принадлежит сильному и бесцельному человеку – скука была его назначением – но он еще не успел соскучиться – наблюдая за неадекватностью ИХНЕГО поведения – скорее даже не рисуя карикатуры, а предоставляя ИМ ВСЕМ возможность по-уродски самовыражаться – ощущение ИХНЕЙ неадекватности выбивало его из разряда людей гораздо дальше, чем он думал – его уносило слишком далеко – он терял черты человечности, не будучи способным зацепиться ни за что – оставались мелкие формы охоты на баб как суррогат борьбы с грехом – он отдалялся и попал на заметку – но его служение было еще неясным – у него оставались иллюзии человека железного занавеса: там настоящая жизнь – это его тормозило – отчасти спасало – ходил к иностранцам на приемы – было скучно, но, рассеянно думал он, иностранцы, связанные с его страной, особый род людей – скорее всего неполноценный – светский мир научил его конструировать ментальности по недостаточному количеству компонентов, общаться с посторонними на низком, но сильном уровне блоков – которые он с легким скрежетом вдвигал в них, как противень в духовку – он понял, что победить можно не развязностью или сломом условностей, как это делал Спиридонов – тот на приемах всех подряд величал товарищами – завзятые американские дипломаты-антисоветчики морщились, но терпели Спиридонова как невидаль – Сисин редко получал там кайф – однажды выплыло скептическое лицо Фредерика – ел устриц у него в Сочельник – познание людей на рауте было не хуже, чем в тундре – они шли от станции молча – без обычных прибауток – и Маня немного боялась – а хозяйки нет? – хозяйка была в Москве – Манька, видимо, тоже не очень любила людей – хотя трудно сказать – она еще не перебродила – все вертелось, многое было в новинку – интересно надеть новую шмотку – подстричься – отрастить волосы – на протяжении их отношений Манька отращивала волосы – когда они познакомились, Манька была довольно коротко стриженной – чего, впрочем, Сисин не помнил – Сисин подозревал за Манькой большое количество мелких, спрятанных интересов – она постоянно бегала на какие-то дни рождения – Сисину казалось, особенно позже, что это совсем невтерпеж: – сидеть часами на днях рождения – наконец, пила – втянулась в это дело – то есть без контроля – Сисин пил, не любя отключений – он пил, чтобы погулять по буфету – залезть, напившись, на крышу собственного автомобиля – потанцевать там – Манька делила людей на настоящих и говно, исходя из правильного инстинкта, но не совсем – холодно – сказала Манька – ноги замерзли – они поднялись на второй этаж – поставили чай – у меня блядь была – видишь, тапочки оставила – Сисин показал на золотые китайские тапочки Риммы Меч – Манька спокойно посмотрела на тапочки – сегодня утром – Сисин почувствовал себя дураком и стал заваривать чай – если гневливость действительно смертный грех, то Ирма заслужила свои несчастья – потому что где причина, где следствие, понять не хватает сил – не успеешь разобраться – жизнь пройдет – была ли стратегия Маньки реализована в тщательно выверенной операции, которая провалилась скорее всего по причине его бесчеловечности? – вот легкий пример объяснения – поскольку его бесчеловечность можно было бы объяснить его требовательностью – поскольку Ирма была отнюдь не последним человеком – как бы Сисин ни страдал от ее гневливости – с которой она не могла справиться – не замечая ее – она считала свои реакции скорее даже заниженными – она видела у себя не истерику, а посильный цивилизованный бунт – она считала, что сопротивляется с женской элегантностью – и он не мог не признать, что устойчивая порядочность и верность Ирмы его избаловали – он не мог, не хотел уже по-другому – Манька же этот существенный порог занижала – разговор за чаем был аккуратным – Манька осторожно направила Сисина говорить о себе, о творчестве, о Веке Пизды и о Боге.

Беда людей заключается в том – разговорился, разрумянился Сисин – что они целиком вовлечены в жизнь – благодаря сложению случайностей, везению и уму я достиг редкой степени свободы – которую могло бы подорвать лишь горе – этот отрезок достаточно краткий – без горя – но я сумел им воспользоваться – я воспользовался искусственными обстоятельствами – в результате мой опыт уникален – но очень неутешителен – по отношению к людям я сделал вывод, об этом смотри в ВП, что они поголовно ниже предоставленной им свободы – уровни несвободы рассматриваются мною весьма беспощадно – оставаясь на этих уровнях в течение даже наиболее удачных отрезков жизни, юманитэ в свой генофонд занесло столько несвободы, что справиться с ней уже нет никаких сил – какой вкусный мармелад! – перебила его Манька – извини, пожалуйста! – ничего – валютный – ешь еще – сказал Сисин – короче, в своей изначальной форме, когда пизду даровал людям Бог, она была прозрачным знаком вещей, так как походила на них – в наказание людям прозрачность была уничтожена – пизда распалась на составляющие – начался пиздячий Вавилон – Жуков дивился тому, как у такого натуралиста, как Сисин, можно найти невообразимую смесь точных описаний, таблиц и классификаций в духе таблицы Менделеева, заимствованных цитат, компьютерных обработок, небылиц, взятых без всякой критики, замечаний, касающихся в равной степени анатомии, геральдики, зон обитания, мифологических характеристик – действительно, обратившись к ВП, видно, что раздел «О Пизде вообще» строится согласно таким подразделам: экивок (то есть различные толкования слова пизда), синонимы и этимология, различия и подвиды, форма и описание, анатомия, природа и темперамент, совокупление и рождение потомства, голос, движения, антипатия, симпатия, способы ловли, смерть и ранения, причиненные пизде и пиздой, способы отравления, злоупотребления, лекарства, эпитеты, идиоматические выражения, названия, чудеса и предсказания, чудища, аллегории и мистерии, иероглифы, эмблемы и символы, боги, которым посвящена пизда, поговорки, девизы, геральдические знаки, монеты, частушки, сказки, исторические факты, сны, живописные изображения и статуи, прочие применения – особенность же словесного состава пизды состоит в том, что всякое ее называние, вольное и невольное, ведет к утрате аромата и пыльцы, ослаблению полнозвучия, оскудению глоссолалий, а следовательно, к постепенному вымиранию и полной гибели представления как такового – останавливаясь конкретно на Веке Пизды, Сисин анализировал не столько ничем не связанное наслажденчество, сколько современный брак несвободы и удовольствия – указав предельную цель, сосредоточившись на пизде, культура, по сути дела, попятилась в небытие – и когда в музее на Кэ д’Орсей он увидел маленького «боннара» с кричащей пиздой – он вскрикнул от своей правоты – искусство сообщало о приближении финала – вместо хуя оно предлагало обратно укрыться в пещере – если греческий сатир, расставив ноги, выставлял свои здоровые яйца, цветущий и ненапряженный вид которых указывал на молодость мира, то соскальзывание интереса с лица, с грудей, вниз, туда – Сисин по-семейному указал на Манькин треугольник в штанах – свидетельствует об окончании цикла, который открыла Греция – со своими полноногими колоннами – которые я впоследствии обнаружил на Сицилии – и испытал долгожданное облегчение – там храмы похожи на собак, крепко стоящих на четырех лапах – без всяких христианских подпрыгиваний и крылышек – Греция предлагала спокойно будущее, пизда отсылала назад, все замкнулось – возможно, я несколько утрирую роль наслажденчества – я никогда не согласился бы с тем, что Ленин и Гитлер в XX веке были сильнее раскрытой пизды как знака утопии – их прорывы к чистому будущему – без евреев или капиталистов – были тоже не фаллическими идеалами – там тоже много от пизды – но, когда я говорю: – Век Пизды – это не значит одно наслажденчество – русская пизда в значении Века Пизды имеет куда более широкое толкование, куда больше коннотаций, чем это разошлось в заграничных переводах – тем более в рецензиях – где Сисина бесконечно склоняли вместе с Фроммом, Миллером, Лоуренсом, Юнгом и, ясное дело, с Фрейдом – в то время как отечественные мудаки, перепутав все на свете и ненавидя Сисина за все сразу, называли в лучшем случае Розанова – в худшем – Баркова – или псевдо-Баркова с его, или не его, или брата Пушкина апокрифом: – пизда – создание природы, она же символ бытия – Сисин намеренно назвал аббревиатурно – ВП – без расшифровки, которую, естественно, ради коммерции сделали иностранцы, особенно французы – в какой-то момент, потеряв всякую память, я расшифровывал ВП еще и как Время Презрения, пока не спохватился – такое уже было у французского попутчика – короче, когда он писал ВП, Сисин позволил себе опираться на разные значения, вплоть до Военного Переворота – впрочем, не зафиксированного твердо во времени – речь также шла о Вере Павловне с ее снами – Сисин реабилитировал поруганного в соседнюю эпоху разночинца – он готов был все принять – именно это вело его к помешательству – выразившемуся в конкретном деле голосов – совещаний – гавайских инициаций – наконец – нового откровения – когда он получил неслыханную власть над миром – и стал склоняться к идее нового потопа – без сожаления – нет, с некоторым сожалением – потому что нужно что-то менять в своей жизни – складывать вещи – куда-то перебираться.

Возможно, он хотел уточнить, не является ли он орудием собственного помешательства или хтонических сил, которые в его книге корректор в последний момент переправил недрогнувшей рукой на хронические – во всяком случае темнил – или был договор не разглашать – во всяком случае он приехал испуганным – Жуков понял это из его слов – но Жуков, хитрый мужик, хотел было использовать Сисина в деле очередного первоочередного спасения России – не исключено, что я поверил в него чуть скорее, чем это могло бы случиться, не возьми я в расчет родную страну – убеждая его принести пользу, я уже не мог не верить и попался – но Сисин ничего – не воспользовался этим – он был грустен – о встрече с Папашей лукавил – рискну предположить, что Папаша не слишком отвергал или разубеждал его – то есть был некоторый элемент сотрудничества – хотя Сисин выразил неудовольствие: – ты их задавил чудесами, как танками – впрочем, все это домыслы, домыслы – и, к несчастью, не совсем безопасные – вторгаясь в опасную сферу, хочу подчеркнуть, что скорее всего воспринимаю сисинские дела как безумный мятеж – в связи с чем лишь как уморительную историю – жертвой которой, или одураченным, стал и я, по склонности к водке, мифопоэтическому устройству, расстроенным нервам и прочее – холодно – сказала Манька – ноги замерзли – они поднялись на второй этаж – поставили чай – у меня блядь была – видишь, тапочки оставила – Сисин показал на золотые китайские тапочки Риммы Меч – Манька спокойно посмотрела на тапочки – сегодня утром – Сисин почувствовал себя дураком и стал заваривать чай – я еще маленькая – сказала Манька за чаем – зачем я тебе нужна? – была растерянность, неверие в себя – боязнь проиграть – лучше не любить, но не проиграть – чтобы не было больно – гордость – и подозрение, что Сисин – говно – и неверие в Сисина – за чаем Сисин предрек ей второе замужество – хирурга – добропорядочного – никогда в жизни! – испугалась она – она в самом деле была маленькой девочкой – обсуждавшей с Сисиным-другом свои дела – и единственное, что следовало, это броситься в ее объятья и стать счастливым – допустив только одно: она со временем повзрослеет, выровняется – Сисин хотел в идеале иметь ее вечно и просто – раз-два в неделю без проблем – расплачиваясь исключительно ее радостью от их общения – ну, еще цветочками – которые она ввела несколько позже как знак внимания – когда развелась с мужем – и Сисин, который никогда не покупал цветы, носился в поисках обжигающе дорогих зимой растений, чтобы явиться с требуемым знаком – он не привык расплачиваться за удовольствие – считая себя самого большим удовольствием – с требуемым знаком внимания, за который по договору выдавался трах – с нежным взглядом, поглаживанием и т. д. – конечно, не совсем так – это и злило Сисина – если у него хватало желания и последовательности думать об этом – потому что в какой-то момент мысль заламывалась, портя конструкцию – демонстрируя непоследовательность человека вообще – что, в сущности, выглядело довольно пессимистически – даже Сисин – чей ум во многом был абсолютным – хотя Манька все-таки настаивала на нормальности Сисина – не мог удержаться на уровне мысли – соскальзывал – это тоже было открытием – он ее забывал, как будто были измерения, которые, как открывшаяся банка консервов, меняли проблему плоскости – создавая неожиданную волну в пространстве – чего греха таить? – как только они расставались, Сисин переключался на иную жизнь и жил в ней настолько напряженно и выкладываясь – что для Маньки не было в ней места – хотя цена потихоньку росла, как температура – после чая Манька сказала, что ноги у нее не согрелись, и она пошла в комнату, сняла сапоги и сунула ноги в носках в батарею – и так сидела – грелась – и тогда Сисин предложил ей залезть под плед – она залезла под желто-коричневый плед – еще побаиваясь Сисина – конечно, он все-таки сильно ее поколотил – хорошо, Аркашка не догадался – усмехнулась она – я замазала синяки макияжем – одетые, они лежали – Сисин стал растирать ей ноги в носках сначала ступнями – он долго растирал ей ноги – волнуясь будто бы о том, чтобы она не простудилась – она была в тех самых джинсах, которые с нее стаскивал Стас – что было довольно больно – впрочем, она сказала, что это совсем другие джинсы – она сказала, что другие, и они стали другими – он снял с нее джинсы – у нее не было колготок – она была мокрая-премокрая – он долго ласкал ее – когда она возбуждалась, у нее глаз косил, как у большинства скаковых коней в мировой живописи – Сисин трахнул ее – потом поцеловал в рот – в обратной последовательности – они хорошо целовались – их поцелуи возбуждали их – это редкость – (говорили они друг другу) – острота поцелуя быстро проходит – тут она, словно не сдержавшись, рассказала про открывашку – про то, что с позвоночником у нее не очень – Сисин вновь отравился – она рассказала ему об открывашке как истории, не вписанной в их совместную жизнь – тогда же, на даче, в силу вошел договор, согласно которому они больше не обсуждают измен – тем более что Сисин оставался с Ирмой – а Манька еще какое-то время жила с математиком – они согласились – в ее формулировке: не по-спортивному – возможно, Сисин следовал общемужскому пути любви как ограниченного действия – я тебя оставлю, но разжалую в рядовые – сказал Сисин – это как? – или в ефрейторы – передумал он – я тебя переоценил – извини, ошибся – я не разбираюсь в погонах и званиях – жалобно сказала Манька – разберешься – сказал жестокий Сисин.

Разжаловав Маньку в ефрейторы, Сисин сделал сильный для себя ход – он был плохо приспособлен к любви – он не был циником – он просто полагал, что другие ниже его, и потому относился к ним с циничным чувством – надоел мне этот устойчивый образ Папаши – сказал он – пора менять – у Сисина никогда не было учеников – не могло быть – потому что у него не было учения, за которым можно было бы идти не сразу в пропасть – конечно, интересно узнать, когда в последний раз в жизни она трахнулась с мужем – всегда интересен последний раз – весной математик уехал в Бухарест по работе – тогда возникла проблема подарков, организации свиданий – по принципу – цветочки – ресторан – прогулка – трах – четыре компонента в идеале – на практике была либо прогулка, либо ресторан – если было все вместе – Сисин украдкой смотрел на часы – Манька выжимала все время – после Маньки он всегда мчался – он никогда не уехал от нее медленно – Манька любила резко стянуть с него трусы – ее волновало внезапное явление хуя – и когда у Стаса из-под халата – там! – еще до битья рюмок! – высунулся хуй – кто сожрал этот хуй глазами? – ты же знаешь: я близорука – бабы очень любят украдкой глядеть на новый хуй – они дуреют от украдкого взгляда на хуй – у них все внутри переворачивается – неправда, бабам нужен не хуй, а любовь – она никогда не носила очки – стеснялась – когда хмурилась, была похожа на умную птицу – Сисин не мог только понять: какую – во всяком случае, не попугая – перевести Маньку в ефрейторы не получилось – в качестве подарка на день рождения она потребовала объяснения в любви – она ловко уничтожила строительные леса наводящих вопросов и представила дело так, что Сисин, распираемый от чувства, лопнул – морда лопнула – он признался – ангел примирения оказался хуевым ангелом – 11 февраля было ошибкой – он правильно сделал, что бросил ее – поссорившись, он уехал в Ленинград со Спиридоновым – в поезде тот признался ему, что он мертвый – Сисин поверил – он сказал, что расстался с Манькой – Ирма сопротивлялась мне на зверином уровне, портя себе и без того противный характер – Манька приняла правила игры – издали это выглядело достойно – но у меня не хватало времени оценить ее игру – и любоваться ею – она играла, но не выигрывала – она старалась не проиграть – получалось не совсем уклюже – она билась на тех вершинах, куда не заползает ни одна баба – но там, в долинах, они бывают поизящнее ее – дай мне ее телефон – сказал мертвый Спиридонов – Сисин подумал и не дал – он побаивался спиридоновских суждений – у него никогда не получалось быть таким чисто мертвым, как Спиридонов – Сисина все еще заносило в теплую жижу – Дети были беззащитной книжкой – с презрительной страстью он описал детей номенклатуры – единственным извинением было то, что страсть описания была чуть сильнее разоблачительства – он искренне рассказал о своем детстве – о вялых девушках и спортивных юношах, которые едят плов и играют в хоккей – ездят по столицам республик – требуя подарков – о семье соседа, у которого было двое детей – один спился – и тазик стоял у него под кроватью – его отдали в кремлевскую больницу – оттуда он вернулся законченным наркоманом – он бросался на мать с ножом и ночами выезжал верхом на бабке – по огромной барской квартире он ездил на ней верхом – другой ушел в дипломатию – повесил над кроватью политическую карту мира – Сисин страдал от студенческой развязанности собственного слога – от наемного жаргончика – он знал, что Спиридонов не осилил Детей до конца – и никогда в этом Сисину не признался – он только вяло похвалил эти скачки на бабке – это было у Маньки дома, возле стола – Сисин трахнул ее и стоял, одевался – он много раз ее трахнул – бессчетное количество раз – он привык к ее телу – к ее духам «Чарли» – к ее запаху – он сказал ей: – ты не понимаешь – я не как все – Манька вытаращила глаза – они тогда вдвоем со Спиридоновым составляли маленькую группу интеллектуальной провокации – Маньку они волновали – она была настроена на эту волну – Сисин получил за Детей по мозгам – но тогда все получали по мозгам – написалась позорная книга протеста.

Какой еще аргумент привести, чтобы заставить сукиного сына спасти Россию? – это был бы сильный помощник! – мы бы им всем показали! – не сказать ли о нем бородатым? – мир лежал бы у наших ног! – Жуков знал в душе, что такой аргумент существует в природе, но не мог его обнаружить – что еще сделал Сисин в жизни? – что вспомнит он, когда Жуков достанет пистолет и выстрелит ему в лицо? – что вспомнит? – встречу на Гавайях? – довольно безвкусное место встречи – на Гавайях! – организованную через подставных лиц – почему его отправили на рыбалку? – словно хотели проверить – но что? – везение? – выдержку? – его так укачало – едва не блевал – они кричали ему что-то по-английски – подавали какие-то рыбные команды – он хотел их запомнить и забыл – зачем ему рыбные команды? – если он не ловит рыбу – тем более по-английски – почему он отказался от Сары? – смотрели бы, взявшись за руки, с иронией на юманитэ – они были бы сильной командой – и твой капризный нью-йоркский рот мне положительно нравился – Сара была невыносимо требовательна с официантами – вплоть до садизма – придирчиво допрашивала их о меню – не верила – переспрашивала – радовалась каждой их оплошности, чтобы поиздеваться – пробовала вино – гнала их менять бутылку – приносили новое – она пробовала – нюхала пробку – морщилась – опять не то – прибегал метрдотель – она требовала свечей – требовала дожарить мясо – подогреть гарнир – сменить скатерть – передвинуть стол – унести цветы – принести цветы – была всегда недовольна расположением стола – то дует – то душно – то качается – мсье, вы можете сделать так, чтобы стол не качался? – особенно она свирепствовала в Париже – хотя везде была сволочью – официанты едва сдерживались, чтобы не наорать на нее – как же она вела себя war correspondent’ом в горячих точках? – тоже капризничала? – мы ездили с ней только по холодным – она трясла официантов – в душе я был на их стороне – мы почти перемигивались во время ее концертов – сука! – мы объели весь Париж – в нем можно только жрать – жрать и срать – все остальное там сдохло – все кончилось – казалось, еще вчера там была хоть какая-то агония – забавные подергивания – теперь там гроб стоит – поперек Сены – подсвеченный голубым неоном – они перестали ходить по парижским гостям – блядь, говно! – сколько можно, блядь, не могу! – ну их всех на хуй! – сначала ходили, взявшись за руки – они были красивой парой – возможно, это не входило в планы голосов – во всяком случае, Сисин позабыл на какое-то время про Папашу – вообще, он его стеснялся – у него было какое-то неприятное чувство – пока ему не напомнили в Амстердаме – вроде бы это именно они организовали успех – для ВП – Сисин не хотел в это верить – но Сара была с дурным характером – любила командовать ассистентами, секретарями – дорого и некрасиво одевалась – над ней даже посмеивались – попа у нее была толстой – белье с выкрутасами – вообще в ней было что-то не слишком привлекательное – она была вынуждена его дрочить – и мазать маслами – но он бы мог – нет.

Почему его послали на рыбалку? – зачем он выловил эту дуру-рыбу весом в сто кило? – почему его обокрали, когда он смотрел рыб и дельфинов и каких-то особых кито-дельфинов? – кому это было нужно? – что он вспомнит? – ярость законопослушной Ирмы? – встречу с Папашей на берегу океана? – возле вулкана, где текли горячие ручьи, и рыба жарилась сама по себе, и ананасы были самые сладкие в мире – что он вспомнит? – Маньку? – которую он потерял – остроумные ответы? – успех? – что такое успех? – беспокойство, когда не узнают – беспокойство, когда пристают – и радость, когда смущаются – Сисин вернулся из ресторана задумавшийся – он пообедал с актрисой Грушевой – Грушева сообщила ему, что крики и вопли уже не проходят – публика выходит из зала в самый патетический момент – как ты права! – у них были дружеские отношения – красивые, сердечные – и сексом больше никого не удивишь, добавила она – вот именно – согласился Сисин – наступает большой перелом – в моду входят чистота и большие, стильно обставленные квартиры – это уже надолго – за обедом Сисин пил «Нарзан» – Грушева пила «Пепси» – Сисин решил не откладывать – все люди, без исключения, лишние – в Америке, сказал Сисин, со мной стряслась вполне прустовская история – в чем не прав Пруст? – жизнь не архитектурна – можно ли, например, описывая ее, прибегать к архитектурным приемам? – Сисин, родной мой, ну почему бы тебе не оставаться таким умным, таким обаятельным? – почему ты берешь на себя несвойственные тебе функции? – ведь ты не судья – тебе всегда претила эта роль – мы биографические обломки – мы библиографические останки – мы останки Божественного проекта – мы затянувшееся кораблекрушение – я люблю своего Папашу, но сыновья идут своим путем – Дед ввел закон – Папаша– благодать – все это почти что на уровне спиридоновских комиксов! – в конце концов, семья – это прежде всего уют – что делать, если мне достался стул с тремя ножками? – свернув с трассы, он не встретил больше ни одной встречной машины – выехав из города, он увидел луну и обрадовался – когда Манька научилась кончать от сисинской руки, она все равно больше одного раза не кончала – может быть, это спасло их отношения, сделало многолетними – Бог весть, к чему бы их привели послетрахательные спокойные разговоры – конечно, это было не так, как с Воркутой в Бобуре – Сисин бродил, выбирая обложку для книги – от авангарда тошнило – Воркута была согласна на все – у нее был свой смертный грех – апатия – он развивался – ей нечего было сказать – просто хватало американской правдивости не строить из себя непонятно что – но как же они любят хвастаться, американки – как они любят показать, что они при деле – что заняты, что у них работы по горло – как они ждут, чтобы их похвалили – Манька яростно сопротивлялась – Манька-ржавчина, если бы она не сопротивлялась мне с самого начала, я бы проскочил мимо нее – не осталось ни одной компрометирующей фотографии – приехав на смотрины к сестричкам, Сисин даже приуныл – зря тащился! – она была удивительно нефотогенична – это было где-то на выселках, в самом конце шоссе Энтузиастов – в новых домах – потом они еще раз туда заехали – одна из сестричек привела своего хахаля-алкоголика – они сидели, пили пиво с осадком, заедали тухлой колбасой – сославшись на то, что он за рулем, Сисин пива не пил – он с отвращением наблюдал за Манькой, жрущей тухлую колбасу – ты не ела бы эту гадость – сказал он, когда они спускались в лифте – у меня менструация – между нами нет менструации! – с неожиданным вдохновением сказал Сисин – крылатые слова решили исход встречи.